Текст книги "Семь в меру ироничных рассказов"

Семь в меру ироничных рассказов
Федор Иванов

© Федор Иванов, 2017

ISBN 978-5-4485-4756-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Медицина

Прошлой ночью проснулся я часа в два от боли в сердце. Щемит, давит, прыгает во все стороны. Выпил валокордина, кое-как до утра провалялся. Решил пойти в поликлинику. Давно я там не был, лет пять не меньше: все как-то некогда, да и повода такого, чтобы вот прямо так взять и пойти, не было.

Отстоял очередь в регистратуре. Направили меня в пятнадцатый кабинет, к нашей участковой. Поднялся на второй этаж, а там народу тьма тьмущая: словно всех инвалидов собрали: кто на коляске, кто на костылях, кто с палкой, кто с клюшкой. Гул стоит, как из пчелиного улья: это больные друг с другом ругаются; кто-то хочет вперед пройти, а другие не пускают; кто-то имеет право, а кто-то не имеет, но все равно ждать не хочет.

Какими словами обзывали друг друга эти люди, не скажу это не для печати. Только, в конце концов, разодрались они в пух и прах. Коляски, как танки, наезжают одна на другую, палки свистят в воздухе, как шашки, глаза сверкают, на щеках румянец взыграл.

«И вся-то наша жизнь да есть борьба…».

Появилась заместительница главврача по лечебной части, пригрозила вызвать милицию и часть очереди увела в другой кабинет. Я пошел вместе с ними. Сидим мы перед запертым тридцать шестым кабинетом, ждем.

Прибегает дама в белом халате: под мышкой толстенная рукопись.

«Это все ко мне?» спрашивает.

«К вам!» отвечаем мы радостно.

«Я вас не приму. У нас сегодня в поликлинике в четыре часа начинается научно-практическая конференция. Я там выступаю с докладом. Мне готовиться надо. Идите в сорок четвертый кабинет. Там примут!

«А как называется ваш доклад?» поинтересовался я из вежливости.

«„Улучшение медицинского обслуживания населения в рыночных условиях“. А вам, собственно, какое до этого дело?»

Пришли мы к третьему по счету кабинету, а из него врача под руки выводят и на носилки кладут.

«Что с ней?» спрашиваем.

«Голодный обморок!» говорят. «Вы знаете, какие у государственных врачей зарплаты?»

Наконец, я все-таки попал на прием к одному терапевту. Посмотрел он мне прямо в глаза и сказал.

«Вам надо к психиатру! Страх смерти есть?»

«Есть! признался я. «Уж больно помирать неохота!»

«Ну, значит, все правильно: идите к психиатру в восемьдесят второй кабинет. Там вас осмотрят и скажут, что делать: или в „Кащенко“ положат, или направят на лечение в диспансер. А по моей части у вас все в порядке».

Побежал я к психиатру, но там мне сказали, что до трех приема не будет, а очередь уже сейчас занимать надо: передо мной сто двадцать три человека помирать никак не хотят. Тогда решил я пойти на работу, чтобы мне прогул не засчитали.

В родном отделе коллеги отругали меня и объяснили, что в поликлинику можно ходить без риска для жизни только, если себя очень хорошо чувствуешь, а если плохо, то надо вызывать неотложку и к поликлинике ближе, чем на пушечный выстрел, не приближаться.

Век живи, век учись…

Кстати, вы не знаете какой-нибудь бабушки, которая травами лечит? Может травы помогут, а?

Дурацкое «счастье»

Надоело дураку на печи лежать. Захотел дурак богатства и славы.

«Да что же это такое? Лежу, живу, хлеб жую, а никто обо мне не знает, не ведает. Покажу-ка я себя людям! Весь мир собой удивлю! Пусть моей дури великой все радуются и восхищаются!»

Пошел дурак по дороге. Идет себе и идет.

Видит вдруг развилка перед ним. Две дороги в разные стороны разбегаются. Одна прямая далеко, под самое небо стремится. Другая, извилистая, петляет, зато кажется короткой.

«Э, нет!» сказал себе дурак, на прямую дорогу глядя. «Так далеко мне не с руки. Авось, поближе чего найду».

И пошел по извилистой дорожке. Хитрый был, хотя и дурак.

Видит толпа стоит. Шумят люди. Сердитые. Недовольные. Серые даже какие-то от недовольства! (Люди всегда недовольны чем-нибудь. Такое уж у них свойство!)

Стал дурак прислушиваться.

«Свободы хотим!» кричит народ.

«Богатства!» вопят одни.

«Работа нам постыла. Надоело уже!» горланят другие.

«Удовольствий давай Секса у нас не было ни хрена!» орут третьи.

«Партократы жрут икру ложками, а мы только вилками!» не отстают четвертые…

Вышел дурак вперед (наглости у него всегда было в избытке!) и гаркнул:

«Я дам вам свободу, денег и удовольствий. Я освобожу вас от обязанностей и наделю одними правами. Если же вы будете мной недовольны, а цены вырастут в два раза, то я лягу на рельсы!»

Народ дивится.

«Что это еще за второе пришествие „Анны Карениной?“»

А дурак лоб свой низкий морщинит, брови хмурит, сопит, но все равно вид у него хоть и решительный, но дурацкий: дураком за версту несет.

Не разобралась толпа. Да и не хотела разбираться. Уж больно ей нужны были грезы о легких деньгах и свобода дурить да куролесить.

Избрали дурака президентом. Это тот, кто пять лет ни за что не отвечает и всем показывает, что он первое лицо. Первый дурень, то есть. А потом единогласно переизбирается еще на пять лет. Если, конечно, ноги до этого не протянет…

Здоровье у нашего дурака было отменным, вопреки всем законам природы и собственной печени, разрушенной пьянством и прочими безобразными невоздержанностями.

Нашел-таки он теплое местечко и был по-своему, по дурацки счастлив!

Жизнь удалась: водки хошь залейся, хошь упейся! Охранники носят! Только ради этого стоило предать и погубить свою страну!..

Вроде бы

Жил-был один такой незаметный человек. Все у него было на месте: и руки, и ноги, и сам он был на хорошем месте, на хорошем счету у начальства, и был собою очень доволен.

Только вот не было у него в жизни ничего настоящего, полного, подлинного. Все на половину шестого или на четверть пятого: работал вполсилы, говорил вполголоса, учился, как попало, трудился спустя рукава.

Был сыном, но добра родителям сделать так и не успел. Женился, но жену не любил. Родились дети, но их он редко видел, и они о том не жалели. Так «вроде бы, как бы, ни шатко, ни валко, ни горячо, ни холодно, вполнакала и вполоборота» прошла его жизнь.

Говорят, что он вроде бы умер. Не верю. Это жить можно понарошку, а помирать-то все равно придется по-настоящему. Ведь умирают всегда по-настоящему! С ним же ничего подлинного, полного, законченного, шершавого и заусеничного случиться не могло. Не такой он человек.

Наверное, по-прежнему сидит вполоборота где-нибудь в полуподвале бара, пьет полрюмки вина и говорит полуправду своим полу друзьям…

Завтра Восьмое марта

Расшумелись мужики за столом: дескать, любим, обожаем, поздравляем, так любим, так обожаем, что даже выпить хочется.

За Дам! Только стоя!

А я правду скажу: я женщин не люблю. Вот не люблю, и все тут! Да и ни к чему им моя любовь. Пусть их лучше мужья любят! Каждую отдельно взятую женщину пускай конкретно любит конкретный муж в каждом отдельно взятом доме.

Я за такую любовь, а не за дурацкие абстракции. Любите ли вы цветы? Сразу вопрос: «а какие именно?» Вот у картошки тоже цветы, но, говорят, ядовитые, аж из семейства пасленовых. За что же их любить-то? То-то и оно!

Нет, конечно, «Женщин вообще» любить легче и приятнее, чем одну, но конкретно. Тем более, если эта одна твоя жена. Ведь эта самая одна обзавелась языком длиннее, чем Миссисипи и Амазонка вместе взятые! Именно она расскажет тебе про тебя абсолютно все! Подробно и убедительно! С примерами из жизни и иллюстрациями: и какой ты импотент, и на сколько кг удовольствий

...

конец ознакомительного фрагмента