Книга: Повинная голова - Ромен Гари

Кон - главный герой - в поисках лучшей жизни сбежал на Таити с Большой земли, где он изрядно накосячил. Что он конкретно сделал, я так до конца и не поняла, ибо Кон - искусный лжец, и я в его вранье запуталась. Мужик он предприимчивый, поэтому на Таити умело притворился Гогеном и, как говорится, почивал на лаврах именитого художника. А ещё предавался любовным утехам с таитянкой, вёл какие-то праздные разговоры с собратьями по несчастью, которые также сбежали на остров не пойми от чего, отвешивал всякие скабрезные шуточки, немножко эпатировал. Звучит неплохо, но на деле всё это было довольно уныло, сухо и предсказуемо. Даже изящный юмор Гари, запомнившийся мне по "Обещанию...", вышел здесь каким-то натужным и неуместным. В итоге ни за что зацепиться я здесь так и не смогла: ни динамичного сюжета, ни чарующей атмосферы, хотя казалось бы для неё все условия были, ни ярких образов, ни характерных персонажей, ни неожиданных поворотов, ни - че - го. Словно и не Гари это написал.

Скучно зимой, да всё равно ухо востро держать нужно. Мало ли... А я вот что, пойду-ка в кирху на всякий случай схожу, оно всяко душепользительнее, чем без дела лежать, да вам байки пересказывать. Да и безопаснее. Инквизиция-то тоже не дремлет...

Роман тяжёлый, юмор мрачный, созвездия Пса можно не бояться, оно давно уже правит миром. Собирайте самые шокирующие детали из «Головы», составим солидный списочек. По мне это – массовое истребление учёных. В качестве баланса этому списку предлагается только не очень убедительный факт существования острова, не отмеченного на картах. Что же касается оценки романа… Его нужно давать для чтения в школе, сразу после Гоулдинговского «Повелителя мух», пусть будущие взрослые знают, какой мир их ждёт. Взрослые и так всё узнаЮт из новостей.

Главный герой по имени Кон промышляет тем, что туристам выдает себя за Поля Гогена, жившего на Таити долгое время. Это своего рода его работа, но при этом он и в жизни стараться походить на великого художника: живет в его доме, рисует картины, выглядит похоже. У Кона все в порядке с юмором! Он на ходу придумывает свое прошлое и прошлое своих родителей, например что он - сын летчика, сбрасывающего бомбы на Хиросиму. Или рассказывает доверчивым островитянам, что его мопед вместо бензина заряжается душами ушедших людей. Так же он постоянно находит способ раздобыть денег. Но в середине книги начинается самое интересное - открывается прошлое Кона. Сам герой предлагает несколько версий своей прошлой жизни, нам какое-то время остается только догадываться, кто же он на самом деле. Кон на первый взгляд веселый и беззаботный, но на самом деле очень чувствительный, любящий и запутавшийся в себе мужчина.

Всем советую) но я так поняла, она совсем не похожа на другие его произведения. Я ее выбрала осмысленно, хотелось чего-то легкого и интересного. Так и вышло!

Роман кажется невероятно кинематографичным. Судите сами: тут и прекрасные таитянские пейзажи, дикая природа, не испорченная человеком, океан-пляжи-рассветы-закаты, и женщины, от которых туристы теряют голову, и Гоген, живший и творивший тут, вдохновляясь всем вышеперечисленным, и Кон — обаятельный главный герой а-ля Остап Бендер, плут пикаро, в прошлом которого есть какая-то тайна, пока нам неизвестная, и его привлекательная подружка-таитянка Меева. Можно снять много красивых кадров, например сцен любви на фоне живописных пейзажей (а других там и нет, потому что Кону для этого нужен идеальный фон) и «живых картин» для туристов, повторяющих полотна Гогена или сцены из Библии, на которые путешественники «случайно» натыкаются на экскурсионном маршруте. И разбавить всё это великолепие проделками Кона. Как бы вы поступили, если бы нуждались в деньгах и в вашем распоряжении были бы только одна кожаная перчатка и соседний столик в кафе, где завтракают американские туристы? Условие одно: они должны выписать вам чек добровольно. Кон с легкостью придумывает подходящую историю: он болен проказой… А через несколько глав он уже сын летчика, сбросившего ядерную бомбу на Хиросиму.

Но не только Кон обводит вокруг пальца первых встречных, добывая деньги — или просто ради искусства. Здесь все всех обманывают. Практически все основные персонажи являются не теми, за кого себя выдают, и каждый преследует какую-то цель; островитяне водят за нос туристов, показывая им «детей природы», живущих в пещерах в труднодоступном уголке острова, но умалчивая о том, что Адамы и Евы получают по пятьдесят франков в неделю и далеки от того, чтобы презирать блага цивилизации:

Швед Арне Бьоркман, молодой великан с лицом викинга, который жил в пещере уже около пяти лет и чья борода достигла такой длины, что делала ненужным фиговый листок, стал вдруг капризен и несговорчив. Когда ему запретили глушить рыбу динамитом, он на следующий день принял туристов во фланелевом костюме, замшевых туфлях и при галстуке, сидя в шезлонге со стаканом виски в руке рядом с включенным транзистором и читая роман Скотта Фицджеральда.

Здесь нет ничего подлинного. Казалось бы, Таити так далеко от цивилизации — дальше уже некуда, середина Тихого океана. Но предприимчивые культурные деятели собственноручно изготавливают старинные деревянные статуэтки и продают их музеям и коллекционерам; заодно обитатели Таити «восстанавливают» разнообразные традиции народного творчества, чтобы потом наварить деньги на туристах. Художник Вердуйе, много лет писавший под Гогена, вынужден переходить на стиль Ван Гога, в процессе чего неожиданно находит свой стиль и не может от него избавиться — это оказывается катастрофой, потому что самобытный живописец на Таити никому не нужен:

Вердуйе превратился в оригинального художника — ничего хуже случиться не могло. Пуччони перестал водить туристов к нему в мастерскую. Вердуйе старательно подчеркивал свое внешнее сходство с Ван Гогом — слонялся по улицам в соломенной шляпе, из-под которой лихорадочно блестели исступленные голубые глаза и торчала рыжая бороденка, — но картины его по-прежнему не были похожи ни на что, то есть похожи только на Вердуйе.

Последнее, что может считаться подлинным, – природа – находится под угрозой: в романе неоднократно упоминается о реальных ядерных испытаниях, которые Франция готовится провести неподалеку, на атолле Муруроа. Да и общее впечатление от земного рая всё время смазывается: прелестная таитянка поет песню на стихи Гейне и упоминает картину Руссо Таможенника, отчего Кон брезгливо морщится: «Полинезия, прошлое, земной рай — это кончено навсегда. Каюк! Невинности больше не осталось на земле! Ей крышка!» Хотя попытки Кона найти земной рай на Таити вызывают вопрос: неужели он верит в то, что можно обрести гармонию там, куда ездят туристы?

Отсутствие подлинности в романном мире перенеслось у меня на общее впечатление от книги. Когда главный герой постоянно примеряет на себя разные роли, его истинная сущность кажется такой же маской, как все остальные, ничем не лучше и ничем не хуже — и ему не сочувствуешь, потому что не особенно ему веришь. Вообще книга читается со скукой и равнодушием, несмотря на разноцветье мозаики, которую складывает Гари — он профессионально соединяет в повествование темы и мотивы, героев и сюжет, но при этом конструкция не работает, чего-то главного в ней не хватает.

— Нет, вот давай возьмем Гогена. Хулиган, типичный правонарушитель, и сифилитик к тому же… Но куда мы сегодня водим своих детей? В лицей имени Гогена! Да что ж это делается?

Второй пласт – чисто плутовской – сам герой видит себя в роли пикаро – «испанского плута-авантюриста золотого века», ну а мне проще всего увидеть его как вариацию Остапа Бендера. Кон, «который звался вовсе не Кон», выдумывает различные способы отъема денег у населения острова, ну а то, что он при этом еще и художник, так не забудем, что и Остап Бендер был художником, и, в общем, ничуть не менее великим, чем Кон:) Я опасался, что этот пласт станет главенствующим, а все же Ильф и Петров куда изобретательнее в изображении всех этих махинаций. Правда и Гари достаточно оригинален, - если Бендер выдает себя за сына лейтенанта Шмидта, то Кон – за сына летчика, бомбившего Хиросиму. Но все равно – кому по силам сравниться с Остапом? Никому. Однако, слава небу, этот пласт повествования не стал главным, скорее он так и остался «капризом художника», эпизодом из жизни «джентльмена в поисках десятки».

Наконец, третий пласт, который я и рискну назвать ключевым. Это противостояние цивилизации и естественности. Собственно, Кон, как и Гоген, оказался на Таити в поисках рая земного, не изгаженного цивилизацией, прежде всего - в поисках чувственной невинности, не оскверненной понятием греха. Но, если и Гогену это бегство уже не вполне удалось, то после Гогена совершить его стало еще много-много труднее, так как Гоген превратил Таити в факт культуры, «добив» остров.

— Но Полинезия, прошлое, земной рай — это кончено навсегда. Каюк! Невинности больше не осталось на земле! Ей крышка!

Книга однозначно очень интересная, уверен при этом, что по-настоящему оценит ее тот, кто разделяет общее мироощущение Кона, то есть никак не я:)