Текст книги "Мир на взводе: пружина разжимается"

Мир на взводе: пружина разжимается
Редактор-составитель Ф.А. Лукьянов

© Лукьянов Ф.А., ред. – сост., 2015

© Фонд развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», 2015

© Издание, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Предисловие
Всем и – почти что – обо всем: наша реплика во всемирной дискуссии

Примерно таким мог бы быть девиз сборника, который вы держите сейчас в руках. Конечно, многие скажут, что в наше время наивно рассчитывать, что у кого-либо окажется столько времени, чтобы продраться через десятки тысяч знаков этой книги. Максимум, говорят скептики, на что можно рассчитывать, так это на чтение оглавления и заголовков. Да и то, если кегль будет крупным, а печать – контрастной.

Тем не менее, Международный дискуссионный клуб «Валдай» решился такой сборник издать. И собрать в него статьи, подготовленные в 2014 и 2015 годах интеллектуалами, в той или иной степени группирующимися вокруг Клуба.

Мы ничего никому не навязывали, предлагая лишь высказаться по тем вопросам, что кажутся авторам важными и своевременными. В результате круг обсуждаемых проблем оказался очень широк. Тут и ядерное оружие, и образование, и положение дел в самых разных частях света, и геополитически понимаемая экономика, и даже роль мафии, особенно в условиях декларированной монополии государства на насилие. Так что есть что почитать.

При всей разношерстности текстов мы смело объединили их в один сборник – потому, что степень сложносочиненности нынешнего мира такова, что практически все его проблемы взаимосвязаны. И хотя эта взаимосвязанность (ставшая, кстати, темой XI Ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» в октябре 2014 года) существовала и прежде, нынешняя ее степень беспрецедентна.

В каком-то смысле мы видим Международный дискуссионный клуб «Валдай» прежде всего как международное интеллектуальное сообщество, способное исследовать и обсуждать наиболее существенные проблемы современного мира. В этом контексте трудно даже вообразить, есть ли какие-либо темы, которые можно было бы исключить априори. Проблемы климата? Бесспорно, интересно! Развитие современной биологии и медицины, обещающих радикально изменить жизнь людей, во всяком случае, продлить на десятки лет. Конечно! Использование искусственного интеллекта в производстве оружия? Почему нет!

Все темы и перечислить невозможно, а уж тем более, все это изучать и обсуждать в рамках одного Международного дискуссионного клуба «Валдай», даже если бы он стал вдесятеро больше, чем сейчас. И потому мы берем за основу – это отражено в предлагаемом сборнике – принцип, которым руководствовался Марсилио Фичино, собирая в XV веке свою Академию на вилле Кареджи. За каждой достойной обсуждения проблемой должен стоять мудрец, способный содержательно об этой проблеме высказаться. Мы, конечно, никак не претендуем на славу Платоновской Академии, которая, кстати, вовсе не была – даже в свое время – единственной. Но подход ее основателя к организации дискуссии представляется вполне себе актуальным и сегодня.

Мир всегда пребывает в состоянии трансформации и всегда на грани выживания, поскольку человеческое существование хрупко. Из того, что солнце встает каждое утро уже много лет, совершенно не следует, что оно встанет еще раз и этот день не последний. И хотя самый сбывающийся прогноз – завтра все будет примерно так, как и сегодня, он тем не менее сбывается не всегда. Так что подлинная предусмотрительность всегда тревожна и взыскательна. В общем, в течение многих тысячелетий существования человечество обеспечивалось и продолжает обеспечиваться умом людей и их способностью общаться.

Сегодняшний коллективный мировой разум устроен очень сложно. Практически невозможно даже перечислить все институты, которые обеспечивают функционирование этого разума.

Если хотите, то первые «сети» создал вовсе не Интернет – он скорее развился из потребности в сетевом типе взаимодействия, которое, в свою очередь, возникло еще как минимум в Античности. Уже тогда мыслители в Греции и Месопотамии, в Египте и Индии обменивались мыслями и сочинениями, создавали узлы мировой интеллектуальной сети: какую-нибудь милетскую школу или александрийскую библиотеку. Вопрос, конечно, насколько сильно они влияли на мир: предотвратить варварство им не удалось. Но кто знает, как было бы без них.

ХХI век ничуть не более стабилен, чем мир времен Аттилы. Но есть и отличия времен: у тех, кто думает и тревожится, куда больше возможностей общаться и говорить.

И потому интеллектуальное взаимодействие в современном мире необычайно важно, поскольку те, кто практически управляет повседневностью, даже в таких образованиях, как «исламское государство», беспомощны без интеллектуальной поддержки. А последняя – невозможна без циркулирования знаний, без диалога.

Предлагаемый вам сборник – одна из реплик Международного дискуссионного клуба «Валдай» в мировой дискуссии о происходящем в мире.

Андрей Быстрицкий,

председатель Совета Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай»,

профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

От составителя

Идея собрать под одной обложкой записки Валдайского клуба, подготовленные нашими авторами за год, возникла спонтанно. Когда в конце 2014-го мы запускали программу научных публикаций, определив несколько наиболее интересных, на наш взгляд, исследовательских направлений, не было ощущения, что эти материалы сразу сложатся в нечто единое.

Конечно, выбранные темы пересекались – судьба государства в современном мире, как меняется глобальное устройство, существуют ли идейные альтернативы господствующим идейным представлениям, сущность войн и конфликтов… Позднее добавилась проблематика Большой Евразии как пространства, на котором в возрастающей степени разыгрываются события мирового значения. Но мы не ожидали, что наши программы так быстро и решительно выстроятся в своего рода «дорожную карту» глобальных перемен. Тех, что начались в мире четверть века назад, но не только не близки к завершению, а, напротив, только сейчас, похоже, вступают в свою наиболее фундаментальную, решающую фазу.

Мы многое пережили за это время. Достиг апогея и миновал «момент однополярности», некогда провозглашенный Западом в упоении от собственного (во многом ставшего сюрпризом) успеха в идеологической конфронтации. Очарование экономического и политического полицентризма, долгожданного для многих, тускнеет по мере его реального возникновения. Ведь многополярность сама по себе проблем не решает, скорее усугубляет неопределенность. Сейчас наступил этап как будто бы отката назад – к холодной войне, риторика и приемы поведения заимствуются из прошлого. Немало политиков и экспертов приготовились вздохнуть с облегчением, вернувшись в понятную и хорошо знакомую систему координат. Но это тоже иллюзия. Очень скоро окажется, что ничего подобного тогдашней системе взаимного сдерживания, беспрецедентно стабильной, хотя и угрожающей, нет. Более того – быть уже и не может. Мир таки действительно стал многообразным по любым параметрам, а количество игроков, требующих к себе прислушиваться, увеличилось кратно.

Образ разжимающейся пружины – не только дань публицистике. Изменения накапливаются подспудно, но повсюду и очень быстро. Меняются границы и социальная структура мира, происходят революционные сдвиги в технологиях и коммуникациях, в жестоких культурно-идеологических столкновениях формируется новая идентичность наций или преображается прежняя, перераспределяются экономические интересы и потенциалы, трансформируется сама окружающая нас природа… И все эти сущностные метаморфозы происходят внутри пока еще мало изменившегося глобального политического каркаса.

На первый взгляд он радикально перестроен по сравнению с моделью, существовавшей 30–40 лет назад. Но это только кажется. На деле структурные блоки остались прежними, просто часть элементов старой конструкции отвалилась, а их отсутствие попытались компенсировать за счет опоры на остальных. Иными словами, нынешнее строение – усеченная версия старого – заведомо менее устойчивое, потому что фундамент сузился. Накопившаяся же внутри новая энергия сооружение не укрепляет, а увеличивает давление на несущие конструкции. И если не найдется мудрых архитекторов, готовых начертить и рассчитать новый проект, сила сжатой пружины грозит попросту разрушить здание.

Об этих внутренних изменениях говорят практически все наши авторы, описывая их с разных точек зрения и идейных позиций – Валдайский клуб старается не задавать мировоззренческих рамок. И хотя ученые и эксперты, собранные в этой книге, делают разные выводы, в совокупности рисуется удивительно целостная и ясная картина того, как вызревает новый мир, остро нуждающийся в концептуальном осмыслении и политическом оформлении.

В планах клуба «Валдай» – двигаться дальше в этом направлении, расширяя тематику и привлекая все больше самых разных специалистов. Выход этой книги – событие для нас. Она суммирует и структурирует нашу работу, создавая задел на будущее, – мы надеемся продолжить наше сотрудничество с издательством ЭКСМО и сделать такие публикации регулярными. И, конечно, особая благодарность руководителям научных программ Валдайского клуба: Олегу Барабанову, Тимофею Бордачёву, Дмитрию Суслову, Андрею Сушенцову и Ивану Тимофееву. Благодаря их усилиям мы имеем возможность задуматься о мироустройстве в компании столь внушительного коллектива первоклассных авторов со всего света.

Федор Лукьянов,

Директор по научной работе Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай»,

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Преображение государства

А.П. Цыганков, профессор международных отношений и политических наук, Калифорнийский университет, Сан-Франциско, США

Ричард У. Лахманн, профессор кафедры социологии Университета штата Нью-Йорк в Олбани, США.

В.М. Сергеев, директор Центра глобальных проблем Института международных исследований (ИМИ) МГИМО (У) МИД России, Москва, Россия.

Е.С. Алексеенкова, программный менеджер Российского совета по международным делам (РСМД), научный сотрудник Центра глобальных проблем Института международных исследований (ИМИ) МГИМО (У) МИД России, Москва, Россия.

Андрей Цыганков
Сильное государство-XXI

«Слабая власть [есть] … своего рода роскошь, которую может себе позволить только народ, находящийся в исключительно благоприятных условиях».

Иван Ильин[1]1
  Ильин И. О сильной власти. // Наши задачи. Статьи 1948–1954 гг. В 2-х тт. Том 1. Москва, 1992, с. 316.


[Закрыть]

Со второй половины 2008 года мир вступил в новую полосу развития. Глобальный финансовый кризис и военный конфликт России с Грузией подвели черту под последовавшей за окончанием холодной войны и связанной с политическим, экономическим и военным господством США эпохой. Система, в которой стабильность, мир и развитие в основном обеспечивались из единого центра, прекратила свое существование. Военно-политическое ослабление позиций США проявляется сегодня в росте примеров несанкционированного использования силы в международных отношениях и стремлении государств, подобных Ирану и Северной Корее, развивать ядерные программы в обход имеющихся договоренностей. Ослабление западных стран выражается и в неспособности успешно завершить военные операции в Афганистане и Ираке, сформировать жизнеспособный, способствующий возобновлению роста экономический порядок, а также предложить новые решения по стабилизации региональных подсистем в Европе и на Ближнем Востоке. Украинский и ближневосточный кризис продолжают развиваться, в то время как Запад не только не предлагает стабилизирующих решений, но и во многом является их тормозом.

Обращают на себя внимание и процессы, связанные с децентрализацией принятия военно-политических и экономических решений. Существенным является использование Россией силы на Кавказе, признание ею независимости Южной Осетии и Абхазии, включение в свой состав Крыма и использование асимметричной военной тактики на востоке Украины. За пределами европейского региона и Кавказа расширились сферы действия Шанхайской организации сотрудничества и Организации Договора о коллективной безопасности, в то время как зона геополитической ответственности НАТО остается прежней со времени включения в состав организации стран Балтики. Экономически укрепляется политическое и институциональное единство коалиции незападных государств – БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), – стремящихся к диверсификации торговых, инвестиционных и финансовых потоков. В частности, шестой саммит организации сопровождался принятием решений по формированию банка развития, созданию пула резервной валюты и созданию альтернативной энергетической ассоциации. Наряду с этим продолжается формирование альтернативных западным ценностных систем и проектов мягкой силы, ставящих под сомнение универсальную жизнеспособность институтов рыночной экономики и плюралистической демократии[2]2
  Если Россия и Китай, несмотря на свои отличия от Запада, стремятся позиционировать себя как страны демократии, то исламистcкая идея с презрением отвергает всякие секулярно-демократические идеалы как порочные в своей основе.


[Закрыть].

Знаками времени стали нарастающая дестабилизация мировой экономики, системы международных отношений и региональных подсистем. Мир вступил в переходный период и движется к новой международной системе. Направление и результаты этого движения остаются неясными, в связи с чем аналитики продолжают пользоваться в определении характера нового мира приставкой «пост», нередко именуя его постамериканским или постзападным[3]3
  Zakaria F. The Post-American World. New York, 2008. Российские аналитики предсказывали относительный упадок позиций США в международной системе с начала 2000-х. Например, Алексей Богатуров описывал эту систему как «плюралистическую однополярность», подразумевая под ней группу находящихся в центре государств, включая Россию (Богатуров А.Д. Современный международный порядок. // Международные процессы 1, 1, 2003 ).


[Закрыть]. Однополярность перестает быть таковой, поскольку все более очевидной становится неспособность государства-гегемона и поддерживаемых им международных военных, политических и экономических институтов обеспечить мир и стабильность. Вместе с тем мир пока не стал многополярным, поскольку пока не возникло ни новой военно-политической коалиции, ни многостороннего, институционально оформленного механизма по принятию жизнеспособных решений.

Тенденции роста нестабильности делают большинство государств крайне уязвимыми перед лицом новых вызовов, подвергая их соблазну «простых» решений, связанных с замыканием вовнутрь и централизацией власти. Однако автаркия и национализм, как показал опыт межвоенного времени первой половины 20-го столетия, отнюдь не являются гарантиями предохранения от дальнейшей дестабилизации. Необходимы новые решения не только в международных отношениях, но и в выстраивании ответственного административного механизма внутри страны. Сегодня возрастает необходимость заново определить параметры и задачи эффективного государства. Приспособятся и окажутся способными к развитию лишь те государства, которые смогут правильно определить собственные возможности, соответствующие национальному опыту и положению в мировой системе. Остальные государства, как уже показал опыт цветных революций, будут распадаться или балансировать на грани распада и слабости.

Любое эффективное государство должно обеспечивать стране политическую стабильность, экономический рост и перспективу социального развития. Государству необходима способность мобилизовать ресурсы для решения поставленных задач. Сильным может считаться только то государство, которое способно реализовывать ставящиеся задачи. Помимо постановки задач и мобилизации ресурсов, сильному или эффективному государству необходимы также элементы демократии, позволяющей осуществлять обратную связь между обществом и правящей элитой. При этом функции демократии не равнозначны функциям управляемости общества. Последние во многом осуществляются обеспечивающими порядок и стабильность государственными институтами. Эффективное государство должно обладать достаточной административной силой для противостояния как внешнему давлению, так и лоббирующим специальные интересы группам[4]4
  Подробнее о механизмах и критериях жизнеспособности государства см.: Tsygankov A.P. Variety of Weak States in the Post-Soviet World. // Communist and Post-Communist Studies, 40, 4.


[Закрыть]. К последним могут принадлежать группы, лоббирующие интересы крупного бизнеса, этнических кланов или административно-силовых структур. Демократические процедуры могут и должны быть использованы для противостояния такого рода группам и структурам и определения общественных приоритетов, отвечающих интересам широких общественных слоев. В противном случае, как об этом предупреждал еще Аристотель, государство способно либо превратиться в заложника олигархических групп, либо перестать быть управляемым.

Аспекты силы и эффективности государства могут различаться в зависимости от условий и уровня развития общества. Ставящиеся в различных обществах задачи могут существенно различаться. Если в одних обществах уже достигнут высокий уровень социального и экономического развития и решены задачи обеспечения безопасности от внутренних и внешних угроз, то в других – развитие и безопасность входят в число важнейших приоритетов. Если одни стремятся сохранить технологическое лидерство и высокий уровень социальной защиты, то другие – высокие темпы экономического и демографического роста. Таким образом, можно заключить, что (1) сила или эффективность относительны ставящимся задачам; и (2) аспекты силы одного государства могут отсутствовать в другом, дополняясь иными аспектами.

Особую роль в формировании государств играют национальные традиции и положение в международной системе. Учет этих условий необходим для понимания возможностей обеспечения стабильности и развития общества. Среди типов государств можно, в частности, выделить либеральное, социальное, а также государство развития или неомеркантелистское. Примером либерального государства можно считать США, возникшие в результате распространения в Новый Свет идеалов англосаксонского малого государства и оказавшиеся после Второй мировой войны в центре мировой экономической системы. Обеспечение центрального места в международной системе потребовало координации и переплетения интересов крупного бизнеса и государства, а также создания мощной армии и военно-промышленного комплекса.

Такого рода либеральное государство вряд ли применимо в условиях (полу) периферийных обществ, однако обладает требующимися ему атрибутами эффективности. Прежде всего это государство ориентировано на сохранение глобального информационно-технологического превосходства за счет создания преимуществ для развития бизнеса как внутри, так и вне страны. Американская элита ориентирована на поддержание способствующей инновациям конкурентной среды и институтов глобальной открытости. При этом американские социальные программы слабее европейских, но достаточны для сохранения значительного притока иммигрантов.

Примеры социального государства нетрудно отыскать в Европе, где католические идеалы социальной справедливости были переплавлены в сильное социальное государство. Во второй половине ХХ столетия такое государство не раз демонстрировало способность ограничивать амбиции крупного бизнеса прогрессивной налоговой политикой, выступать от имени многочисленного среднего класса и выстраивать приоритеты промышленного развития. Например, высокие темпы развития Франции и Германии в послевоенный период вплоть до 1970-х годов были во многом связаны со способностью государства вкладывать в «человеческий фактор» развития, связанный с улучшением качества жизни и программами требующейся переквалификации труда. Столь сильное распределительное государство стало возможным как в силу центрального положения Европы в мировой экономической системе, так и в результате отсутствия у этого региона амбиций содержать сильную армию и вкладывать в развитие военных систем столь активно, как это делают США и Россия.

Китай является примером восточноазиатского государства развития неомеркантилистского типа, сформировавшись на основе иерархичной конфуцианской традиции и периферийного положения в мировой системе. Периферийность страны продиктовала приоритет ускоренного развития, в то время как иерархичность политической культуры сделала возможным сохранение внутренней стабильности сверху. Последнее обеспечивается постепенным совершенствованием авторитарных механизмов принятия решений и перераспределением внутреннего продукта от более развитых к менее развитым регионам. Так называемая «восточноазиатская модель» развития как раз и связана с формированием государства развития. Такое государство ставит долгосрочные цели развития, выделяет сектора экономического роста и интегрируется в мировую экономику на основе стратегии экспортно ориентированного роста[5]5
  Haggard, S. Pathways from the Periphery: The Politics of Growth in the Newly Industrializing Countries. Ithaca, 1990; Wade R. Lessons from East Asia’s Development Experience. // Towards a Prosperous Wider Europe, edited by In M. Dauderstдdt. Bonn, 2005.


[Закрыть]. Успехи китайского экономического развития последних тридцати лет трудно отделить от такого рода селективной открытости миру.

Незавидной оказалась участь государств со слабыми традициями внутренней консолидации, находящихся при этом на периферии мировой экономики. Такое положение делает необходимым укрепление государства, способного ориентироваться на рост и развитие, но сплошь и рядом ведет к формированию политических систем, не соответствующих решению таких задач. В результате возникают либо государства слабые, плохо приспособленные для ответа на вызовы времени, либо – при наличии минеральных и энергетических ресурсов – паразитирующие. Последние, возможно, могли бы попытаться изменить положение дел сверху, но не имели к тому соответствующей политической воли. Чаще всего они функционируют как государства сросшихся с крупным западным капиталом элит, коррумпированной бюрократией и слабым, пассивным обществом. Слабые и паразитические государства создают своими действиями питательную среду для возникновения массовых протестов и революций, а отнюдь не роста и развития.

Таким образом, модели государства далеко не всегда переносимы на иную социальную почву. При этом у каждой из них имеются свои преимущества и недостатки, способные превращаться в свою противоположность. Например, в либеральном государстве относительно слабы социальные программы, что при определенных условиях может создавать способствующую росту и инновациям конкурентную среду. В силу наличия развитых механизмов сдержек и противовесов здесь отсутствует сильная тенденция к централизации и узурпации власти, но зато, увы, имеются тенденции к олигархизации и плутократизации власти. Например, власть крупного бизнеса и ВПК превратилась в серьезную проблему с точки зрения развития общества и выстраивания приоритетов, отвечающих интересам национального большинства. Слабостью государств развития, по сравнению с социальными государствами, является сравнительно политическая пассивность общества. Такая пассивность может облегчать правящему классу задачу управления обществом, но при этом ослабляет механизмы обратной связи. Наконец, социальное государство относительно стабильно, но при этом склонно к самозамкнутости, поскольку не поощряет конкурентоспособность и развитие, как это делают либеральные и неомеркантилистские системы.

Некоторые базовые экономические и социальные показатели обсуждаемых в данной работе моделей государства суммированы в приложении.