Автор книги: Федор Палицын
Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
В операции 10-й армии очень трудно разобраться по ходу и даже по замыслу. Собственно она есть помощь 3-му корпусу{67}67
…3-ему корпусу… – имеется в виду 3-й Кавказский армейский корпус.
[Закрыть], а сей последний работает для Ковенской губернии. Для 3-го корпуса это полезно – обе дивизии резервные (68-я и 73-я) только что сведены, и этот маленький поход мог бы им принести пользу.
Общее положение обоих фронтов очень серьезное. Успехи наших врагов и их настойчивые атаки на Сане, местами успешные (Лезахов, южнее Ярослава), оттеснения немцами наших частей восточнее правого берега Сана, состояние этих армий после упорных боев и состояние управления без М.В. Алексеева, складывают условия для нас очень не выгодные. Это положение Юго-Западного фронта может коренным образом изменить наше положение.
В прошлую среду, т. е. 29-IV, Мих. Вас. вызван был в Холм, и две дивизии с корпусным управлением от него ушли на юг в дополнение раньше вытянутых, если не ошибаюсь, 5-ти. Настроение юго-западного управления было удрученное. Вчера получена телеграмма Янушкевича с повелением выделить еще целый корпус. На помощь Юго-Западному фронту идут (вероятно) и 5 кавказских корпусов из Одесского округа, подошел 5-й кавалерийский кoрпус и 20-я пехотная дивизия с Кавказа. Мих. Вас. послал вчера телеграмму Янушкевичу, что такую операцию нельзя все затыкать – надо, пользуясь войсками на фланге, удержать движение на левом фланге противника. Встретив, он мне сказал, что готов на жертвы в своем тяжелом положении, чтобы помочь, но только не для подпирания, не путем маневра 4-й армии, уменьшенной его частями от Тарнобжега и Сан; что он за это сейчас возьмется, чтобы рассчитать.
Мысль верная, но исполнима ли она в этом направлении по времени и по положению юго-западной армии (правый фланг) я сказать не могу. Агентурно немцы выдвигают с запада 10, 13, 8, 7 корпуса и еще обрывки.
Верно ли это? Относительно первых двух есть признаки. Разобравшись вчера вечером, я пришел к выводу, что в нашем положении операция от Тарнобжега – Нижний Сан не исполнима по времени. 15-й и 9-й корпуса могли бы что-то сделать на Колбушов, но это слабо и сомнительно, нам не известны дела 31-го и 25-го корпусов. Может быть еще в 20-х числах апреля, намечая сосредоточение у Н. Снядень в районе Станница-Кельн-Сандомир, следовало подготовить для того силы, а теперь поздно. Положение, в настоящих условиях северо-западного фронта хрупкое. Но оставаться так тоже нельзя. Надо быстро решить нечто иное. Если вчера и сегодня напор на Сан не будет остановлен, наше общее положение должно быть изменено.
15-й корпус надо отвести с 9-х к Завихвосту-Янов, 10-й – Белгорай, 31-й с 25-м пока удержать на левом берегу, но затем перейти на правый берег Вислы. Постепенно отвести Гренадерский, 16-й и 14-й корпуса; первые два в район Ивангорода – к югу, 14-ый к северу. Из этого состава один корпус выделить на Люблин-Любартов-Пяска.
2-й и 3-й армиям отойти на укрепленную позицию. Это самое больное место. Но если германцы будут продвигаться на восток, 4-я армия будет отведена и тогда отход будет неминуем, но в условиях еще более тяжелых и рискованных. Основная мысль Мих. Вас. верна. Если технически мы не в состоянии выделить 4 корпуса для удара на левом фланге противника на линии Замостье-Томашев-Рава Русская-Львов и южнее, то рассчитывать остановить врага нельзя. Вопрос можно ли это сделать, при условиях, что сделать надо и как это сделать? Основной группировкой должна быть 4-я армия. Она ближе всего и два ее корпуса вместе с 15-м и 9-м должны составить ядро. Что лучше выделить из 2-й и 5-й армии два корпуса и отойти, или выделить один, все-таки остаться на Бзуре и Равке.
Но вопрос решается положением 4-ой армии.
Можно оставить 4-ю армию в ее положении, выделив к 15-му и 9-му корпусам один корпус и один из 2-ой армии, чтобы получить 4 корпуса в Люблинском районе и южнее. В настоящих условиях это возможно, но в случае краха на юге положение будет немного хуже для северо-западного фронта и операцию отхода придется совершить при более трудных условиях.
Что происходит? Назрело ли общее решение или не назрело? Ответ на это должен решить дальнейшее. Что по общему положению верховное Управление желает и считает необходимым? Держать или выиграть время? Если первое – одно, второе – другое. Но мысль должна быть выражена. Пока она требует корпус и ожидает прибытие 20-й дивизии. Значит, оно хочет держать. Специально по отношению Северо-Западного фронта, я думаю, что главнокомандующему трудно самому решить, уходить ли на Варшавские укрепленные позиции. Он должен получить это из Ставки коротко. Перейти на Варшавские позиции и содействовать юго-западной армии с севера, с подчинением ему 4-й армии. Тогда он может. Но кроме того 4 армии – 9-й и 15-й корпуса должны войти также в состав Северо-Западного фронта и район действий должен быть разграничен Холмом-Ковель, причем линия железной дороги Сан-Ковель-Сарны отходят к юго-западу.
Но такого распоряжения мы не дождемся.
Вообще с конца нашего апреля мысли нашей Ставки застыли. Я думаю, Янушкевичу и Данилову совершенно не ясно, что происходит на фронте. Совершенно им не ясно, как технически выйти из этого положения, и потому они тупо смотрят на события, которые к ним докатываются на 24 часа позже их совершения, и, не имея ни сознания ни решения, безропотно мирятся с гибелью того дела, которое было им вручено. Полная бездарность мысли и воли. Еще более беспомощен H.И. Иванов со своим штабом. Авось удержим. Да, в таких делах авось плохой помощник.
9-го мая7-го мая вечером приезжал Данилов за тремя корпусами, сошлись на 3-х дивизиях и на управлении армии. 3-я армия не только пострадала, но совершенно потрясена. В лучшем положении, кажется 9-й и 10-й корпуса и 15-й на правом фланге.
Пока за Саном – Перемышль и дальше на юго-восток – линии не указываю – она колеблющаяся, остальные 8-я, 11-я, и 9-я армии Сан-Днестр или линия Рава-Русска Городок и далее желание юго-западной армии. Общее положение серьезное на обоих фронтах – пока для юго-зап. серьезнее. От исхода его судьбы зависит положение северо-западного фронта. Могла ли северо-западная армия помочь юго-западной? Да могла, но для этого высшее управление должно было об этом подумать и распорядиться в конце первой половины апреля. Вместо того северо-западную армию сосали. Сначала взяли 3 дивизии. 24-го апреля решено было взять две; 29-го, кажется, апреля – 2 дивизии и, наконец, теперь – три (6-го корпуса и 3-ю гвардейские дивизии).
Одновременно развивались в Курляндии действия. Они отвлекли в апреле, не считая бывших на Дубиссе, 56-ю резервную и отдельную бригаду 79-й [дивизии] 19-го корпуса, 6 дивизий – Кавказскую стрелковую бригаду, 3 Туркестанские стрелковые бригады, 2-ю, 3-ю, 5-ю, 4-ю и 15-ю кавалерийские дивизии, 4-ю отдельную и Уссурийскую конную бригады, 6½ дивизии и многочисленную конницу. Северо-Западный фронт был ослаблен на 16½ дивизии и многочисленную конницу. При таких условиях Северо-Западный фронт еле держится. Кроме того состояние артиллерийских запасов таково, что на серьезное дело он решиться не может. Понятно все могло быть иначе, но это «иначе» не имело место.
Может быть, слишком много в Ковенской и Курляндской губерний; да эти силы едва справляются. Считать, что всему причина Карпатская операция, нельзя (Иванов об этом говорит). В конце марта было что-то сделано не то, да на правом фланге, в 3-й армии, по-видимому, укрепились только на Дунайце, а восточнее сделано было мало или ничего.
Для данной минуты это поручение для будущего, и обсуждать это пока не место. Главная мысль высшего управления подпереть. М.В. Алексеев и я склонны к скорому образованию большой группы на фланге и остановить. Это случится само собой, если юго-западная армия не удержится, но как прикрытие сев. зап. – а не активный фланг – юго-западной армии.
М.В. Алексеев во второй половине марта принял очень разоренное хозяйство во всех отношениях. Его работа ушла на то, чтобы привести все в порядок. Штаб не исправлен и по cиe время. Оперативного начальника штаба нет{68}68
…Оперативного начальника штаба нет… – имеется в виду неспособность генерала Гулевича исполнять обязанности начальника штаба Северо-Западного фронта так, как понимали их М.В. Алексеев и Ф.Ф. Палицын, руководя оперативной работой и обеспечением командующего необходимыми данными для принятия решений.
[Закрыть]. А.А. Гулевич{69}69
Гулевич Арсений Анатольевич (1866–1947), генерал-лейтенант (1914), военный теоретик. С 26.08.1912 – начальник штаба войск гвардии и Петербургского в/о. С 19.07.1914 – начальник штаба 6-й армии; с 09.08.1914 – начальник штаба 9-й армии. С 02.02.1915 – начальник штаба армий Северо-Западного фронта. 21.9.1915 переведен в распоряжение главнокомандующего армиями Северного фронта… С 20.03.1916 – командир 62-го армейского корпуса, с 19.04.1917 – командир 21-го корпуса; с 09.09.1917 – в резерве чинов при штабе Петроградского в/о. Во время Гражданской войны – участник Белого движения, с 1919 – в эмиграции в Финляндии, позднее – во Франции.
[Закрыть] играет начальника штаба, как мы его понимаем в мирное время, но не оперативного характера, и по свойству, и по наклонностям.
Все делает главнокомандующий – все сосредоточено в нем. Это с практической точки зрения слабость. Мих. Вас. весь погружен в работы, но дело слишком велико и не по плечу даже ему. Хватит ли у него сил? Много упорядочено, но привитые привычки в армиях остались. Осталась обособленность армии, многочисленность. Впрочем, вытянутые пока в нитку они могут проявить только упорство, что важно, ибо всё значительно ослаблено за 3 недели, а резерва нет нигде. Тыловой подготовки в инженерном отношении никакой. Закрепили передовые позиции – по Нареву – ниже Ломки и с Белостока. Мосты построены, но требуется дополнительно построить. М.В. Алексеев просил меня, чтобы я взял бы на себя этот вопрос. Я составил записку, отчетную карточку, но разве это дело?
Я чувствовал и знал что нужно, но провести все, что нужно, не представлялось никакой возможности. Инженерная подготовка не может быть отдельна от общего положения и, в частности, от всей совокупности оперативных работ. Их должен вести начальник штаба, но его не было, технически должен был руководить в смысле исполнения генерал-квартирмейстер, но он этим мог заниматься лишь мимоходом, будучи завален другими работами. Окончательные распоряжения должны были исходить от оперативной части с Далером{70}70
Далер Владимир Вильгельмович (1875 —?), полковник. В 1915 – начальник управления генерал-квартирмейстера штаба армий Северо-Западного фронта; позднее – начальник отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Западного фронта; С 10.02.1916 – помощник начальника управления полевого генерал-инспектора артиллерии при Верховном главнокомандующем; позднее – в распоряжении начальника Генерального штаба. В 1918 – добровольно вступил в Красную армию. По некоторым данным погиб в Соловецком лагере особого назначения.
[Закрыть] во главе, но он или не понимал это или не желал понимать. Оставался генерал Гиршфельд{71}71
Гиршфельд Василий Андреевич (1865–1930), генерал-лейтенант (1916). С 17.01.1913 по 22.02.1915 – генерал-майор, начальник инженеров и строитель Новогеоргиевской крепости. С 06.12.1915 по 21.04.1916 – генерал для поручений при главнокомандующем армиями Западного фронта; С 21.04.1916 – начальник инженеров армий Западного фронта. После Февральской революции – в отставке, умер и похоронен в Москве.
[Закрыть], который соединял в себе все, но часть его не признавала, а затем, что был инженер-техник. Хаос парил в этом вопросе большой и как всегда, столько же было и своеволия. Системы также никакой – и важное ускользало, а неважное исполнялось с напряжением. Сегодня одно, а завтра другое. Не занимая ответственной должности, я должен был подойти к этому вопросу осторожно, чтобы не ввести еще большую путаницу. Мне было сказано: займитесь, но органы исполнения вручены мне не были. Я по этому начал с записки, чтобы поставить на ноги, прежде всего идейную сторону вопроса.
Ведать этим должен был Гулевич, но он им не ведал, как вообще не ведал ничем, кроме текущей переписки, которая доходила до него. Подчас, когда приезжал Гиршфельд и являлся Алексееву, М.В. давал указания и довольно частного характера. Это было неправильно, но всякому нужно было иметь дело непосредственно с главнокомандующим, а у него не хватало духу заявить им всем: убирайтесь вы вон и не отвлекайте меня от главного. 7-го вечером решено приступить к укреплению Вышкова и южнее Гарволина, Луков и по правому берегу Вислы к нашей укрепленной позиции. Вчера южная часть отложена. Сегодня закончу записку с общей схемой. Но, к сожалению, очень мало средств инженерных в виде офицеров и сапер, но можно сделать кое-что.
Вчера Мих. Вас. послал телеграммы командующим армиями, спросив их мнение на случай отхода на укрепленные позиции Варшавы и Нарева и порядка их производств. Я это не сделал бы, разработал бы самые главные основания. Но здесь делается все по соглашению, так на верху, так и здесь. При передаче факт этот не скрыть, и это может затруднить все дело. Я эту операцию набросал себе вчера днем, и после обеда прочел телеграмму. Кончу записку, примусь за этот вопрос. Когда начат отход, какими данными руководствоваться будет Мих. Вас. при принятии решения.
Положение юго-западной армии ему, в сущности, не известно. Здесь Мих. Вас. и М.С. Пустовойтенко{72}72
Пустовойтенко Михаил Савич (1856-?), генерал-лейтенант (1916). С 19.07.1914 – генерал-майор, генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта, с 01.04.1915 – генерал-квартирмейстер штаба Северо-Западного фронта; с 30.08.1915 – генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего; с 06.12.1916 – начальник 12-й пехотной дивизии. C февраля 1918 – в эмиграции.
[Закрыть] убеждены, что Юго-Западный фронт не знает положения своих армий. Верю. По каким данным Мих. Вас. примет это решение. Рано не хорошо – поздно еще хуже. Даже внутренний такт покоится на конкретных данных. А решать приходится вопрос не только большой трудности, но и государственной важности. Нормально решение должно исходить сверху. Дело главнокомандующего Северо-Западного фронта держать то, что ему вручено. О технических и тактических трудностях предстоящей операции говорить не буду. Их придется преодолевать, может быть с жертвами и большими, но я надеюсь – преодолеем. А что представляет из себя противник? Что наши союзники? Для них наше тяжелое положение не безразлично. Ни разу мы не стояли перед такими трудностями и опасностями.
Итак, за апрель и настоящее время Северо-Западный фронт отдал южному 10-й и предписано отдать и готовят еще 6-й корпус и 3 дивизии с корпусным управлением, и главное, штаб одной армии. Итого 13 дивизий. Да Шавель-Рижский район отвлек 19 корпус 2 стрелковой бригады, 6 дивизий, 56, 79 отдельную бригаду, не говоря о многочисленной коннице 2, 3, 4, 5, 15, 4 отдельных бригад, Уссурийскую бригаду и отдельных казачьих частей. Итого без ополчения 19 дивизий – 6 кавалерийских.
Все это вливается в ненасытную утробу Иванова и отвлекается от главного театра Северо-Западного фронта. Особенно чувствителен оказывается уход штаба армии, совершенно неизвестно для чего, тем более, что по великодушию М.В. Алексеев предложил лучший штаб – Плеве, думая, что будет сформировано что-нибудь на правом фланге для удара в левый фланг врага. Это обстоятельство очень его взволновало. Еще хуже вчерашняя телеграмма М.В. с предложением активно действовать от Пилицы, но для этого необходимо оставление 6-го корпуса. Разрешили, но добавили, а корпус все-таки возьмут. Шавельские дела идут бестолково. Наставления и повеления М.В. не помогают. Ни Радкевич{73}73
Радкевич Евгений Александрович (Родкевич, 1851–1930), генерал от инфантерии (1912), участник русско-турецкой войны 1877–1878 и русско-японской войны 1904–1905. 07.08.1914 определен из отставки с назначением командиром 3-го Сибирского армейского корпуса; с 25.4.1915 – командующий 10-й армией; 12.12.1916 – назначен членом Военного совета, с 25.4.1917 – помощник главнокомандующего войсками Петроградского в/о, с 06.05.1917 – член Военного Совета. В 1918–1923 – на службе в Красной армии.
[Закрыть] с Поповым{74}74
Попов Иван Иванович (1866–1918), генерал-лейтенант (1916). С 18.07.1914 – генерал-квартирмейстер штаба 4-й армии; с 04.03.1915 – и.д. начальника штаба 10-й армии; с 14.10.1916 – начальник 32-й пехотной дивизии; с 18.04.1917 – в резерве чинов при штабе Казанского в/о. В конце 1917 возглавил антибольшевистскую военную организацию в Казани, 22.05.1918 арестован и позднее расстрелян.
[Закрыть], ни деятели на месте не могут справиться с задачами своими.
К сожалению, объединить действия на Риго-Шавельском районе, по разным причинам М.В. не может. Об этом я ему говорил и писал дней 10 тому назад. Оказывается нельзя; затем прирожденная деликатность М.В., сознание, что надо дать командующим армиями известную свободу в их решениях – все данные прекрасные, вносят в дело с людьми, которые своевольны и плохо понимают и знают свое дело большое затруднение. Просто идет белиберда и кончится она может на Риго-Шавельском районе не хорошо.
Себя не предлагаю. Прежде всего, я и сам не знаю, что могу дать, да я далеко не освоен и, наконец, соваться без командного и боевого опыта на такое дело – бессовестно. Мне кажется, я сделал бы лучше, но между кажется и действительностью – большая разница. Всякому, кажется, что он сделает лучше, чем другой, в особенности, когда разбираешь и решаешь издали. Хуже всего, однако, то, что у М. Вас. нет начальника штаба, в полном значении этого слова. Он все сам должен делать и его не хватает. Замечает и сознает ли это М. В. сам, не знаю, я думаю, что он чувствует, что очень трудно. Вчера собрался ехать в Шавельский район, чтобы переговорить с Горбатовским и наладить там; это отсутствие обозначилось особо. Гулевич уехал в монастырь с утра и возвратился в 7 часов вечера, а в это время пришли все распоряжения о передаче 4-ой армии в Северо-Западный фронт и ряд других распоряжений. Все это легло на М. В. Удивляюсь, как он это выдерживает.
Арсений Анатольевич[33]33
Арсений Анатольевич Гулевич.
[Закрыть] работает немного, но все-таки что-то делает, но что, я не знаю. Вообще его нет, ни лично, ни души. Найдя здесь пустоту, М.В. естественно должен был взяться за все сам. Это ли устранило Гулевича, или нечто другое, не знаю. Но начальника штаба нет. Хорошо, что есть квартирмейстер{75}75
…генерал-квартирмейстер… – имеется в виду М.С. Пустовойтенко.
[Закрыть], спевшийся с М.В. и достойный.
Сегодня в ночь 4-я армия вошла в состав Северо-Западного фронта, но в то же время Брест и шоссе на Бобруйск оставлены в юго-западной армии{76}76
…юго-западной армии… – имеется в виду Юго-Западный фронт.
[Закрыть].
Очень рад, что М.В. последовал моему предложению послать Гулевича в ставку по вопросу о штабе 12-й армии. Я навострил Борисова и Пустовойтенко в том же духе, и Гулевич поехал, и все устроилось к лучшему. М.В. не хотел посылать Гулевича и по недоверию и больше по деликатности – не тревожить. От этого последнего он должен отделаться. Прежде всего, это ложная деликатность, но в корне это то, что он все сам берет на себя. Он деликатничает и с командующими армиями в смысле нежелания стеснять их. Это правильно и хорошо, но когда люди не понимают обстановки и еще слабее в исполнении и в анализе, им надо помочь и бояться стеснять их нечего. Дело выше того. Я употребил слово деликатность не совсем удачно. Вопрос не в внешних формах, а в том, что он из близкого к этому чувству опасается сказать свое – делайте так.
Возможно, что он может ошибиться, но с некоторыми, которые все время делают не то, необходимо ворваться в их круг и сказать делайте так – или отстранить во время. Горбатовский, например, не постеснялся отрешить Прасалова{77}77
Прасалов Владимир Порфирьевич (1856–1917), генерал-майор. С 11.03.1912 по 13.05.1915 – начальник 38-й пехотной дивизии, с 22.07.1915 – начальник 119-й пехотной дивизией, входившей состав гарнизона Новогеоргиевской крепости. После капитуляции крепости – в плену. В 1917 вернулся в Россию. Умер от болезни в Петрограде.
[Закрыть]. Радкевич и Попов совсем запутались. У них только одно, после разноречивых и противоречивых приказаний на один и тот же день, на одном и том же листе бумаги, неизменно следует – всем наступать решительно. Это щит. Я ведь действую активно, а тут же пишет – такой-то корпус истомился и находится в изнеможении – позвольте отвести назад. Большое с ними горе. Не готовились вести войну и ничему не научились.
Вчера вопрос о вступлении Италии в ряды врагов{78}78
…о вступлении Италии в ряды врагов… – вероятно, пропущены слова, обозначающие страны Центрального блока, т. к. 4 мая 1915 года Италия официально отказалась от участия в Тройственном союзе с Австро-Венгрией и Германией.
[Закрыть] объявлен официально. Я был всегда против увеличивания числа наших союзников, в особенности Румынии. Но жизнь пошла по другому. Ни мы, ни наши союзники не сумели и не смогли сломить сильную Германию. И в будущем борьба, благодаря предыдущему, только обещала что-то. Мы истощились; техническая часть стоит слабо. Отсутствие снабжения всем: ружьями, артиллерийскими запасами, инженерными запасами, вследствие ничтожной производительности страны, но еще более, вследствие инертности и канцелярской работы центральных органов военных, гражданских, и общественных, не дает нам ни малейшего права рассчитывать на возможность нанесения такого удара, который сокрушил бы и Австрию и Германию.
Вот теперь надо вести дело, но нет снарядов и т. п., и мы, вероятно, будем ждать, а надо действовать с тем, что есть. В Шавли и в Гродно поехал 12-го.
16-го маяВчера в 4 часа дня вернулся из командировки в 10-ю армию и 12-й корпус. Туда собирался главнокомандующий. События на юге ему помешали поехать туда, и он послал меня, чтобы направить, объединить и внести планомерность в ход операции и вместе с тем обменяться мыслями и сообщить взгляды Мих. Вас. на общее положение, на частности, и обратить внимание на разведывательную часть. 13-го я был в Гродно с 6 ч. 30 – до 12-ти; 14-го в Янишках с 6-ти до 1 ч. 30, и 15-го снова в Гродно с 10 до 9 утра.
Кажется обмен мыслей, разъяснения и, наконец, указания несколько объединили командующих 10 армией и 12-м корпусом во взаимных отношениях их штабов в взглядах на операции, в приемах коих выполнена форма дружеская, но она давала мне возможность высказаться вполне определенно и выслушав их возражения и затем приходить к выводам.
17-го маяПри всем желании я не успеваю вносить свои заметки. Постараюсь с конспективной краткостью это сделать.
Издали операции в апреле как-то не налаживались. 28 или 29 апреля я говорил, а затем кратко в виде доклада написал о необходимости выделения Риго-Шавельского района из 10-й армии, о базировании на Митаву-Свянцяны. Первое и второе, и все остальное разделялось главнокомандующим, но выделить в отдельное командование он не мог. У него не было ничего – для образования отдельного управления. Послали туда на усиление три офицера Генерального штаба. И теперь этих средств нет. Можно было возложить на Горбатовского, на меня, но суть не в лице, а в организации снабжения. Я перед этим не остановился бы и для командного объединения послал бы самого себя, а там устроилось бы. Но это вероятно не входило в соображения М.В. Корень медленности, по-моему, лежал в управлении 10 армии, в командном управлении или в его штабе. Штаб высылал распоряжения, которые тормозили Горбатовского. Та к мы мучились две недели. Главнокомандующий решил ехать сам. События на юге, переход в Северо-Западный фронт 4-й армии в ночь на 10–11 мая не позволили ему ехать, и 12-V он послал меня. Но и его поездка, и моя только полиативы. Суть все-таки в том, что управление покоится на ложных началах. Полагаю, что М.В. считает и верно, что все происходящее в Риго-Шавельском районе дело временное, по крайней мере, в тех размерах, как это теперь, и за неимением людей решил не загромождать себя армейским управлением. Да это так – но и в будущем без известного количества войск там мы не обойдемся, и что-то, если не по отношении Риго-Шавельского района, то вообще этого фронта, сделать придется. Может быть придется сделать и не вполне по Положению, но придется. Радкевич и его штаб этого не сделают.
Не буду входить в подробности моей миссии. Она выразилась в поездке в штаб 10 армии, затем к Горбатовскому и опять на возвратном пути в штаб 10 армии.
Пришлось сгладить те коренные недоразумения, которые крылись в основах этих органов управления и начальстве. Вместо преследования ближайших целей, каждый из начальников руководствовался и мучился очень широкими целями и мыслями. Один боялся восточного направления, другой опасался Либавы и Митавы, а суть дела заключалась в одном – разбить того, кто перед ними и это никак не налаживалось. 10-я армия ежедневно давала то, что она считала директивой и что в действительности лишь опутывало Горбатовскаго. С конницей тоже ничего не выходило. Обсуждая, господа не только соглашались, но говорили, что именно так они все время сами думали; но на самом деле, даже в день моего отъезда из Гродно 10-я армия возвращалась к своей прежней канители. Горбатовский шел по правильному пути, но ему мешали или Сирелиус или 10-я армия. Да, самые простые оперативные понятия не усвоены.
Еще 13-го в Гродно было решено и условлено: передвинуть 73-ю дивизию и 53 бригаду к северу к Горбатовскому. Передвижение совершить распоряжением штаба армии, а не Сирелиуса. Операцию вести скрытно и прикрыто. Конный корпус, Кавказскую бригаду не передвигать, пока не совершится этот марш, а потом будет видно, и тогда при первой возможности пойдет и конный корпус к Горбатовскому, а он его перебросит куда надо. Но выйдет ли из этого, что не знаю – уже 15-го из штаба 10-й армии вышли такие распоряжения, что всякая уверенность колеблется. У кого нет выдержки, у Радкевича или Попова, не знаю. Попова я умолял не опутывать частностями Горбатовского, лучше ничего не приказывать, чем приказывать каждый день, что дело их объединить, и согласовать, а не командовать. И он заверял, что так думает и смотрит, а на самом деле не так.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?