Текст книги "Олег Табаков. Либеральный русский театр"

От гея до большевика

В 1967 году у Табакова случилась в театре всего лишь ОДНА премьера – тот самый спектакль «Баллада о невеселом кабачке». Кстати, Табаков играл в этой постановке роль… гомосексуалиста. По сути, это был ПЕРВЫЙ гей, показанный на сцене советского театра в те годы. По словам самого О. Табакова:

«Пьеса являлась версификацией драматической повести Карсон Маккалрс, рассказывающей о женщине-гермафродите, о молодом красавце-ковбое Дальнего Запада и о горбуне, калеке и гомосеке, каким и был мой персонаж – братец Лаймон. Любовный треугольник: женщина любит горбуна, красавец-ковбой любит женщину, а братец Лаймон влюблен в ковбоя. И на самом деле ситуация безвыходно трагическая. Режиссером всего этого апокалипсиса был человек по имени Эйви Эрлендссон, приехавший в СССР из Исландии. На родине он разводил баранов, а потом решил заняться искусством театра, был учеником Марьи Иосифовны Кнебель…

Я играл не гомосексуалиста, не инвалида-горбуна, я играл братца Лаймона – человека любящего, стремящегося к любви. И флюиды любви достигали сердец сидящих в зале.

"Балладой о невеселом кабачке" свершился определенный прорыв в эстетике театрального языка, и роль братца Лаймона стоит несколько особняком от всего того, что мне поручалось играть в "Современнике" до и после "Обыкновенной истории" вплоть до семидесятого года…»

Однако в кино Табаков снимался чуть чаще, правда, геев там не играл. Например, в 1966–1967 годах на экраны вышли шесть фильмов с его участием. Так, в «Дороге к морю» (1966) режиссера Ирины Поплавской («Мосфильм») он сыграл Льва Чемезова – начинающего поэта. Сюжет: сестры-близнецы Лея и Славка мечтают поступить в мореходное училище. После первого отказа девушки едут в Забайкалье, устраиваются на работу в зверосовхоз, обретают настоящих друзей, влюбляются, переживают всевозможные приключения и по-прежнему мечтают о море.

Кстати, роль Славки исполнила супруга Табакова – Людмила Крылова.

В 1967 году у Табакова случилось две кинороли. В фильме «Выстрел» (реж. Наум Трахтенберг, «Мосфильм») по прозе А. Пушкина он сыграл главную роль – Ивана Петровича Белкина. А его партнером там был коллега по «Современнику» Михаил Козаков (роль Сильвио). Очень талантливое кино, которое добавило лишнюю толику славы всем актерам, участвовавшим в нем, но особенно Табакову и Козакову.

Второй фильм был из другого ряда. Речь идет о телефильме Леонида Пчелкина «Штрихи к портрету В. И. Ленина», где Табакову досталась роль Николая Бухарина. Играл он ее вдохновенно, поскольку это было ПЕРВОЕ обращение советского кинематографа к личности этого большевика, погибшего во время репрессий конца 30-х годов. Для истинного либерала, к сонму которых принадлежал Табаков (как и весь театр «Современник»), воплощать на экране таких людей было настоящим подарком. Таких деятелей они играли по зову сердца, а не по велению начальства. Ведь эти деятели «пахли» совсем иначе, чем «раввин и капуцин» из Гейне.

Таким образом, во второй половине 60-х разброс ролей у Табакова был необычайный – от несчастного гея до пламенного большевика. Кстати, это был не последний большевик в актерской карьере Табакова тех лет. В том же 1967 году «Современник» поставил трилогию – спектакли «Декабристы», «Народовольцы» и «Большевики». Так вот, в первом из них Табаков играл роль Кондратия Рылеева, во втором – крестьянина, а в третьем – большевика, секретаря Московского горкома партии Владимира Загорского, подло убитого эсерами.

Между тем из-за «Большевиков» Табаков потерял роль Сергея Есенина в зарубежном фильме «Айседора» режиссера Карела Райша (роль Айседоры исполняла англичанка Ванесса Редгрэйв). Он должен был отправиться на съемки в начале ноября 1967 года, но в эти самые дни цензура стала придираться к «Большевикам», из-за чего грозила сорваться их премьера. И Табаков посчитал невозможным уезжать на съемки, поскольку все его коллеги отправились обивать пороги высоких кабинетов, чтобы снять запрет на премьеру. В итоге спектакль они отстояли, а Табаков даже удостоился того самого ордена «Знак почета», чем поверг в шок всех «современниковцев», ведь никого из них орденами еще НЕ НАГРАЖДАЛИ. Как пишет сам О. Табаков:

«Мое награждение орденом "Знак Почета" вызвало неадекватную реакцию в "Современнике": кто-то отнесся к этому иронически, кто-то саркастически, кому-то это просто не давало жить спокойно долгое время. Это был первый орден в истории театра – до того получали только медали. Весь ужас заключался в том, что театр меня к этой награде не представлял. Что породило довольно большую растерянность и гнев у руководства, поскольку всем известно, как составляются списки награждаемых, как заполняются анкеты, как они утверждаются профсоюзной и партийной организациями, дирекцией, потом все это отправляется в райком, из райкома – в горком профсоюза, а потом в горком партии, в ЦК профсоюза, в отдел культуры ЦК… И вся эта длинная цепь инстанций была заменена одним только росчерком пера. Теперь-то я знаю, что мою фамилию просто внесла в список Алла Михайлова, сотрудница отдела культуры ЦК. Помню гневную растерянность Ефремова, когда я отпрашивался у него для получения этого ордена с репетиции…»

В итоге Табаков приобрел орден, но потерял не только свою ПЕРВУЮ роль в зарубежном фильме, но и несколько десятков тысяч фунтов стерлингов гонорара. Впрочем, уже в следующем году он наверстает упущенное – уедет-таки работать за границу. Но не сниматься, а играть в спектакле. Видимо, в ЦК КПСС у Аллы Михайловой появились последователи. Причем весьма влиятельные.

Кишка тонка,
или Чехословацкая одиссея русского Хлестакова

Уехал Табаков не куда-нибудь, а в Чехословакию. Вроде бы социалистическая страна, но это как посмотреть. Дело в том, что с начала 60-х там проводились экономические и политические реформы, которые двигали эту страну в лоно рыночной экономики, а это означало все большее дистанцирование от СССР, а в перспективе – полное отделение от социалистического лагеря. И если в начале реформ чехи еще нормально относились к русским, то к 1968 году это отношение сменилось откровенной русофобией, которую усердно питала официальная идеология, ориентированная на Запад. В итоге все советское постепенно вытеснялось в Чехословакии западным. Читаем Н. Платошкина:

«В 1966 году 37 % всех полнометражных фильмов в чехословацких кинотеатрах были западными (76 фильмов), 20,8 % – чехословацкими (42) и 17,4 % – советскими. А уже в январе 1968 года из всех кинофильмов, которые шли в пражских кинотеатрах, 45,2 % были западными, 34,8 % – чехословацкими и только 13,1 % представляли все социалистические страны (без Югославии – на нее приходилось 3,7 % проката). А кино было в ЧССР по-прежнему очень популярно – в 1969 году кинотеатры посетили 119 миллионов зрителей (население страны составляло примерно 15 миллионов человек).

В 1966 году в ЧССР издали в переводе 127 англоязычных книг, 88 перевели с французского, 23 – с итальянского, 76 – с немецкого и 126 – с языков народов СССР. Причем в последующие годы доля советских книг сокращалась, а англоязычных – росла. В 1968 году в краткосрочных командировках в капиталистических странах находилось примерно полторы тысячи сотрудников Академии наук Чехословакии (больше всего – в ФРГ). Западные немцы выплачивали каждому чехословацкому ученому стипендию в полторы тысячи марок в месяц, а за чтение лекций – более двух тысяч марок. Новотный, который, вопреки прогнозам ЦРУ, был без особых проблем в 1964 году вновь избран президентом, высказался за парламентские выборы на альтернативной основе, чего не было нигде в социалистических странах, даже в столь любимой американцами тогда Югославии.

Ларчик открылся просто – Новотный, как и лидер ГДР Ульбрихт, был верным союзником СССР. Этим он, с точки зрения американцев, очень с невыгодной стороны отличался, скажем, от румынского диктатора Николае Чаушеску. Тот загнал румынскую экономику в тупик, никаких реформ не проводил, уничтожал своих оппонентов, но зато не скупился на подчеркнуто антисоветские жесты, например, требовал у СССР уступить Румынии Молдавию. Соответственно, США тоже не скупились на дружественные жесты в отношении того, кого сами румыны сравнивали с Дракулой. Поэтому основной целью американцев было как можно быстрее убрать Новотного с помощью "либералов" в самой компартии и творческой интеллигенции, для которой Новотный сделал так много, как ни один лидер Чехословакии до него…»

Поэтому неудивительно, что чехословаки пригласили к себе именно Олега Табакова, а не кого-то другого. Ведь он работал в самом ПРОЛИБЕРАЛЬНОМ театре Советского Союза (вторым таким театром была любимовская «Таганка»). И еще один немаловажный факт. Табаков всегда ориентировался на еврейскую интеллигенцию советского розлива, которая была незримо связана крепкими нитями со своими чехословацкими соплеменниками, которые играли огромную роль в тамошних реформах.

Сыграть Табаков должен был роль Хлестакова в бессмертной комедии «Ревизор» Н. Гоголя в постановке чехословацкого еврея Гонзы Качера – популярного актера и режиссера из театра «Чиногерны клуб» («Драматический клуб»), который вскоре будет одним из лидеров «пражской весны» в среде творческой интеллигенции (после победы «бархатной революции» 1989 года Качер станет сенатором, что весьма симптоматично).

В роли Хлестакова Табаков покорил Прагу. Он играл человека БЕЗЫДЕЙНОГО, этакого флюгера, который может быть и левым, и правым, и центристом – кем угодно, в зависимости от обстоятельств. Под этим персонажем пражане угадывали своих партийных вождей из стана консерваторов, что добавляло спектаклю остроты. Вот почему об этой постановке писали не только пражские газеты, но и европейские – французские, немецкие, итальянские. Даже готовился проект МИРОВОГО турне этого спектакля.

Между тем Табаковым были отыграны в Праге почти тридцать спектаклей. На волне этого успеха чехословацкое правительство расплатилось с советским посольством медицинским оборудованием для шести городских поликлиник. Самому Табакову тоже был выписан хороший гонорар. И куча подарков от поклонников.

Однако мировое турне Олега Табакова с этим спектаклем сорвал август 1968 года. А конкретно – ввод войск стран Варшавского Договора в Чехословакию. Это событие провело глубокую межу не только между чехословацким и советским народами, но и между либеральными элитами этих стран. Чехи по-настоящему обиделись, в том числе и на… Табакова. Хотя он тогда послал возмущенную телеграмму самому Л. Брежневу. Но чехи-то про это не знали. Поэтому прислали ему в Москву две посылки, в которых были аккуратно сложены те подарки, которые он привез им несколько месяцев назад. Как пишет сам О. Табаков:

«Мне было больно и обидно, когда мне вернули подарки. Но, с другой стороны, я понимал и всю паскудность того, что делал Советский Союз в отношении Чехословакии. Может быть, самое кошмарное во всей этой истории то, что спустя три месяца, когда в ноябре 67-го раздавали так называемые ордена к 50-летию советской власти, Евтушенко, мне и другим людям дали по ордену "Знак Почета". Так нам отомстили за выражение протеста. Власть была не только мощной изобретательной, она была, так сказать, макиавеллиевской по дальновидности и непредсказуемости своих ходов. Кому было интересно – давали мы телеграммы им, не давали… Много бы я дал, чтобы иметь силы вернуть эту каинову печать, но нет, на это была кишка тонка. Позже, знакомясь с некоторыми записями Сперанского, наставника Александра I, я обнаружил, что это давно принятый на вооружение дьявольский ход власти. Попробуй отмойся. "Это же наш талантливый советский парень. Вот, только что орденочек получил. Видали?"»

Здесь автор явно путается в датах. Орден ему вручили в ноябре 67-го, а войска в Чехословакию были введены спустя 9 месяцев ПОСЛЕ ЭТОГО – в августе 68-го. Чтобы сохранить лицо перед чехами, Табакову надо было публично ВЕРНУТЬ орден советскому правительству, но, как он сам верно заметил, «на это была кишка тонка». Он никогда не был диссидентом, он был ЭВОЛЮЦИОНИСТОМ – подтачивал основы советской идеологии постепенно, шаг за шагом. По его же словам:

«По сути дела, с детских лет я вынужден был иметь двойную, а то и тройную нравственную бухгалтерию – живя в этой жизни, соотнося себя с нею, принимая общепринятые условия, в то время как на самом деле настоящее положение дел было совсем-совсем страшным и серьезным. Длительное время существовала разработанная, разветвленная система, разделявшая общество на два лагеря: одни стучали, а других увозили. И тем сложнее давалась мне жизнь в этом обществе, чем более я был обласкан, востребован и благополучен. Мне никогда не хотелось быть диссидентом. Я относился к ним настороженно. Они мне не всегда казались достойными людьми… И мне всегда казалось, что средствами своего ремесла я тоже могу изменять жизнь к лучшему. Но не революционно, это уж совершенно очевидно…»

Так что бросать вызов власти Табаков не стремился – он был хитер и осмотрителен. Он служил Советской власти, втихаря ее ненавидя и ожидая момента, когда можно будет спихнуть ее в пропасть. И зажить уже по-настоящему, ПО-БУРЖУИНСКИ. Впрочем, зачатки этого наметились еще в советские годы. Например, в конце 60-х из всех актеров «Современника» только у четверых были личные автомобили «Волга» (самые дорогие в СССР). Этими людьми были: Олег Ефремов, Олег Табаков, Игорь Кваша и Михаил Козаков. Остальные «современниковцы» ездили в лучшем случае на «Москвичах», в худшем – ходили пешком. Так сама власть подпитывала системную оппозицию. А потом и вовсе совершила убийственный шаг – «запустила козла в огород». Что имеется в виду? Об этом речь пойдет чуть позже, а пока поговорим о… любви.

Оловянная свадьба, или Роман с миллионершей

В 1970 году Олег Табаков и Людмила Крылова справили десятилетие своего брака. Знаковое событие для любой семьи – ПЕРВЫЙ юбилей совместной жизни, так называемая оловянная (розовая) свадьба. Почему олово и розы? Это довольно символично, ведь олово – один из самых гибких металлов. А значит, супруги уже успели научиться искать компромиссы и с легкостью находят выход из самых сложных ситуаций. Ну а розы напоминают о том, что в отношениях все еще есть романтика, нежность и любовь.

Отношениям Табакова и Крыловой это полностью соответствовало. Они действительно нашли КОМПРОМИСС, особенно это относилось к Крыловой – она подозревала (а может быть, и знала), что муж ей периодически изменяет, но вела себя ГИБКО, закрывая глаза на эти адюльтеры. Ведь она тоже была актриса и знала, что в их среде подобное поведение весьма распространено. Главное, что муж ДОРОЖИТ семьей и всегда возвращается в ее лоно после своих неожиданных «отлучек». А то, что они случались, об этом рассказывает сам О. Табаков в одном из своих интервью:

«Молоденькая девочка, внучка самого Майера Фондэйшэна, который владел газетой "Вашингтон пост", приехала на стажировку в Советский Союз в корпункт этого влиятельного издания. И жена тогдашнего посла попросила: "Позаботься о девочке". Девочка как пришла в "Современник" так и забыла свою практику. Такой роман закрутился…

Но меня отслеживали. Когда мы приходили в ее номер в гостиницу "Украина" и я делал так пальцем на ее инструменте, что она привезла с собой (похожем на гусли), тут же раздавался телефонный звонок.

А ей уже надо уезжать: слезы, вопли, ля-ля-тополя. А в 70-м году я приехал в США в составе делегации молодежных организаций (интересно, как это недремлющий КГБ, ЗНАЯ о романе Табакова, по его же словам, ВЫПУСТИЛ его из страны, да еще на территорию СТРАТЕГИЧЕСКОГО ПРОТИВНИКА?! – Ф.Р.). Сижу в театре Алена Шнайдера, настроение кислое, ну я и попросил: мол, можно ли разыскать один телефончик. Шнайдер дал задание кому-то из секретарш. А через 5 минут меня и самого позвали к телефону. «Это ты?» – "Я". – «Я выезжаю». И на маленькой машинке BMW она выезжает из города Детройт в курортное местечко Бруслик-он-Айленд, где мы находились, и с этой минуты начинает снимать номер рядом: где я, там и она. Все это на глазах у удивленной братии. В общем, роман двинулся дальше.

И под конец она сказала: "У меня есть 30 миллионов. Это не родительские деньги, это бабушка оставила: сделаем так – половина тебе, половина мне. Я знаю, что ты хочешь сделать студию, театр". Не хотел я делать в Америке никакой театр. И это был второй такой очень серьезный соблазн (первый, как мы помним, был связан с дочерью члена Президиума ЦК КПСС. – Ф.Р.). Как я ей отказал? В каком-то смысле я смалодушничал. Я не отказал, я просто уехал. Я не мог ничего говорить, это было бы обманом. А сказать нельзя: когда молоденькая девочка так тебя любит, так хочет, то как скажешь?..

Но спустя полгода был странный звонок. Сначала она сказала, что больна чем-то, спрашивала, нет ли у меня какого заболевания. Потом – что она ждет ребенка. Но я понимал, что и то, и другое – врет: хотела каким-то образом выцарапать меня хоть ненадолго. А потом, спустя несколько лет, прислала мне приглашение на свадьбу… Я никогда не пожалел об этом. Любовь сильнее, но все равно без этой земли смысла для меня мало…»

Табаков и Ефремов: про и контра

Летом 1970 года главным режиссером ГЛАВНОГО театра страны – МХАТ – стал Олег Ефремов. Создатель ПРОЛИБЕРАЛЬНОГО театра «Современник». То есть у власти не нашлось иного кандидата, чем Ефремов, чтобы отправить его спасать «визитную карточку» советского театра. Весьма символично, что в апреле того же 1970 года резко вверх полез и другой деятель того же либерального розлива – Михаил Горбачев, который возглавил Ставропольский крайком КПСС. Таким образом, сама власть вручила двум этим будущим могильщикам лопаты: одному для того, чтобы он угробил МХАТ, другому – чтобы проделал то же самое с целой страной. Кстати, на этой ниве в конце 80-х они и сойдутся – станут закадычными друзьями. Как говорится, с кем поведешься – от того и наберешься.

Олег Табаков и Людмила Крылова – актеры театра «Современник»

Заметим, что уход Ефремова в МХАТ был весьма критически встречен большинством «современниковцев», в том числе и Табаковым. А ведь Ефремов мыслил себе невероятное – забрать с собой всех «стариков» из «Современника». Но те его не поддержали. И особенно Табаков, отношения с которым у Ефремова разладились еще года за два до этих событий. И наш герой даже собирался уйти из «Современника», но вышло иначе – ушел из него Ефремов. Читаем самого О. Табакова:

«На одном из наших ночных "сейшенов", еще в 67-м году, Ефремов вдруг сказал: "Ну, вы вообще все здесь мертвые, вот только Лелик еще живой". Как я должен был реагировать? Для меня, человека честолюбивого, это означало, что я исчерпал представления о том, куда же мне надо стремиться. Еще живой… Это что, потолок, на который я способен? Не хочу! Наутро я позвонил Лене Эрману – нашему директору-распорядителю – и сказал: "Ты знаешь, а я, наверное, уйду из театра". Но потом кино закружило, отвлекло от черных мыслей, и я на время перестал об этом думать…

Но затем два года, 68-й и 69-й, были годами охлаждения наших взаимоотношений с Ефремовым. Почему это произошло? Наверное, я стал взрослым, стал меньше зависеть от того, что думал или говорил он. После вполне естественного обрезания пуповины началась моя автономная, самостоятельная жизнь.

Все это привело к тому, что на протяжении почти двух лет перед уходом Олега Николаевича во МХАТ у меня практически не было новых ролей в театре. Кроме того, что Галя Волчек дала мне роль Татарина в своем спектакле "На дне"…»

Между тем, в том же 1969 году Табаков и Ефремов стали партнерами сразу в двух фильмах. Первый – это картина Александра Митты («Мосфильм») «Гори, гори моя звезда». Отметим, что поначалу в главной роли – революционного режиссера Владимира Искремаса (искусство революции – массам) – начал сниматься Ролан Быков. Но высокое начальство, увидев его в этой роли, запретило снимать. А Олега Табакова, наоборот, разрешило. То ли во внешности тут было дело, то ли в разном рисунке игры.

А Ефремов играл роль другого творческого деятеля – художника Федора. А главную женскую роль исполняла 16-летняя Лена Проклова, которая внезапно… влюбилась в Табакова. По ее же словам:

«Как я могла быть не влюблена в этого человека? Как могла не ответить на его влюбленность? Да я перед ним преклонялась! Другое дело, что люди вокруг превратили это в пошлейшую историю, которая не имеет под собой основания… Мне казалось, в "Современнике" все были влюблены друг в друга, в дело, которым занимались. Места в театре было так мало, что репетировали, чуть ли не сидя друг у друга на коленях. Репетиции – это бесконечные споры, воспоминания, чтение стихов, это почти всегда у кого-то слезы от эмоциональной переполненности, особенно у женщин…

Я бы сравнила то, что между нами происходило, с отношениями Лолиты и Гумберта Гумберта, когда в молодой девушке рождается чувство, а взрослого мужчину оно подогревает изнутри…»

Тогда их роман не вырос во что-то большое – для этого понадобится еще несколько лет, когда Табаков и Проклова встретятся во МХАТе. Вот тогда все и произойдет, но об этом чуть позже.

Второй совместный фильм Табакова и Ефремова, снятый в 1969 году, – «Король-олень» режиссера Павла Арсенова с Киностудии имени Горького. Ефремов играл в нем Дурандарте, а Табаков – его слугу Чиголотти.

Оба фильма вышли в конце года (первый в сентябре, второй – в декабре), когда отношения «господина» и «слуги» были уже безнадежно испорчены. Причем «слуга» решил пойти… по стопам своего «господина» – тоже стать большим начальником. Он получил должность директора театра. Причем не сам себя предложил, а согласился на предложение. Впрочем, оно было из таких, от которых нельзя отказаться. Надо было доказать Ефремову, что и мы тоже не лыком шиты – тоже можем руководить, если надо. Да и кому, как не Табакову, было занять эту должность – он же тогда был ЛЮБИМЦЕМ горкома партии. В итоге информация о том, что Олег Ефремов назначен художественным руководителем МХАТа, а Олег Табаков – директором театра «Современник», была напечатана в газетах одновременно.

Кстати, Ефремов еще до своего ухода из «Современника» пытался интриговать против Табакова. Каким образом? Он объявил коллегии театра (в нее входили Евстигнеев, Табаков, Волчек, Кваша, Толмачева и Мягков), что Табаков планирует стать главным режиссером и худруком театра. И коллегия этому поверила, поскольку знала, какое мощное прикрытие у Табакова в верхах. Но на самом деле это была ложь. Которую Табаков быстро разоблачил с помощью все того же горкома. Но, как говорится, осадочек остался.

Потерпев неудачу на этом поприще, Ефремов на этом не успокоился. И вскоре переманил к себе в МХАТ сразу нескольких ведущих артистов: Евтигнеева, Козакова, Калягина, Сергачева.

В итоге в течение двух лет Табаков и Ефремов не разговаривали друг с другом, находясь в серьезнейшем конфликте. Они не примирились даже у гроба их общего учителя Василия Топоркова (умер 25 августа 1970 года), хотя стоявший за их спинами Сергей Бондарчук костерил их почем свет за идиотизм поведения перед лицом вечности. И лишь спустя два года Ефремов первым сделал шаг к примирению. Он пришел в «Современник» на сотый спектакль «Всегда в продаже» и попросил у коллеги прощения. Тот его, естественно, простил.

Между тем как раз накануне смерти Топоркова (летом 1970 года) Табаков и Ефремов умудрились сняться еще в одном совместном фильме – «Случай с Полыниным». Ефремов играл в нем роль главного героя – летчика Николая Николаевича Полынина, а Табаков – театрального режиссера Виктора Балакирева. Фильм снимал режиссер Алексей Сахаров с «Мосфильма».

Кстати, в следующий раз Табаков и Ефремов окажутся в одном кинопроекте лишь семь лет спустя. Речь идет о сериале «Открытая книга» (1977–1979), где у Табакова будет роль директора института Валентина Петровича Крамова, а Ефремов исполнит роль Антона Марлина.