Текст книги "Богини советского кино"

Финальную точку в судьбе этого фильма поставило совещание в сценарной редакционной коллегии Госкино, которое состоялось 29 декабря 1967 года. Приведу отрывки из некоторых выступлений, прозвучавших на нем.

В. Баскаков (заместитель председателя Госкино): «Фильм отступает от нашего понимания вопросов пролетарского интернационализма и гуманизма вообще…»

Ю. Егоров (начальник главка по выпуску художественных фильмов): «…Тема еврейского местечка… когда она дана в показе тонких, добрых, чистых, умных, человечных людей, – это совпадает с темой Гроссмана. Когда дается Магазанник (главный герой, которого играл Ролан Быков. – Ф. Р.) и все построено на еврейских анекдотах, – мне это оскорбительно, ибо это звучит как некий капустник по поводу еврейского народа.

…Он (Магазанник) говорит: турков обвиняют, что они резали армян, но кто отвечает за евреев? Никто не отвечает. Эта тема лежит в картине, эту идею преследует фильм. И частичными поправками этого не изменишь».

А. Сазонов: «…Когда Быков говорит: «Когда же наступит время, когда будет уничтожена черта оседлости?» – это ведь реплика, брошенная в сегодняшний день, а не в царские времена еврейских погромов.

…Меня лично это оскорбляет. Как будто я антисемит. Я им не являюсь, а меня подозревают в антисемитизме».

К. Симонов (писатель): «Никакого антисемитизма в этой картине я не ощущаю. Эта вещь сделана талантливым человеком. Надо эту вещь довести до конца. С ней стоит повозиться».

С. Герасимов (режиссер): «Я не думаю, что здесь что-то плохое задумано… Я не считаю, что это опасно».

И. Чекин (секретарь парткома Госкино): «Я, наверное, занимаю самую крайнюю позицию в данном совещании, потому что считаю, что дальнейшая работа над этой картиной ничего нам не даст, ибо концепция, на которой она построена, и убеждение Аскольдова в правильном решении этого вопроса столь сложны, что здесь частичными рекомендациями ничего нельзя исправить.

…Я думаю, ясно, для чего поставлена эта картина. Ясный ответ на этот вопрос картина дает в предпоследних кадрах: мы надеемся, что дальше не будет черты оседлости, мы надеемся, что кончится эта темная жизнь.

…Если посмотреть национальные кадры этого фильма, они сделаны с большим режиссерским умением и талантом, но ни один революционный эпизод не сделан с таким же талантом».

А. Романов (председатель Госкино): «В чем крупная ошибка этого фильма? В нигилистическом восприятии истории нашей революции… С такого рода очернительным отображением того времени мы сталкивались и сталкиваемся и в некоторых других фильмах, хотя и в не таких лошадиных дозах.

…В нынешнем образе комиссара заложены элементы карикатуры. От этого нужно освободиться. В фильме вообще много карикатурных моментов. Особенно ярко элементы карикатуры проявились в образе Магазанника… Актер Быков пытается изобразить ремесленника-еврея, вышедшего из анекдота, совершенно не представляя, как он может выглядеть в жизни. Все его прыжки и ужимки заимствованы из еврейских анекдотов. Со мной беседовали киноведы, евреи по национальности, которых я глубоко уважаю, и они говорили: это антисемитский фильм».

Голос с места: «А русские говорят: антирусский фильм…»

А. Романов: «Если присмотреться к исполнению роли Мордюковой, то это исполнение дает повод и для таких суждений».

В. Баскаков: «В связи с этим фильмом появилось много документов, писем, которые имеют явно антисоветский характер… Эти письма говорят о нездоровых настроениях, которые существуют на студии имени Горького, на «Мосфильме» и на других студиях…»

После этого совещания фильм «Комиссар» был отправлен на полку. А судьба самого Аскольдова сложилась драматично. Поскольку он так и не смирился с запретом своего фильма и бросился отстаивать его во всех инстанциях, власти наказали режиссера по полной программе: через суд признали профнепригодным, уволили с работы, исключили из партии и выселили из Москвы за тунеядство (отметим, что на суде в его защиту выступили Нонна Мордюкова и Ролан Быков. – Ф. Р.). Правда, произошло это не в 67-м, а двумя годами позже, когда, после событий в Чехословакии, ситуация в советских верхах обострилась до чрезвычайности. Но едва это напряжение спало, как тут же был помилован и Аскольдов: его восстановили в партии и сняли с него партийное взыскание. Правда, в профессию не вернули, но он не бедствовал: работал директором у самой Аллы Пугачевой, которая считалась самой «кассовой» певицей советской эстрады. Что касается «Комиссара», то в прокат его так и не выпустили, что вполне объяснимо: «еврейская» тема отныне стала еще более горячей (табу с фильма снимет горбачевская перестройка, которая, по сути, будет «еврейским проектом» и восстановит дипломатические отношения с Израилем).

Чуть позже появится легенда, что негатив с «Комиссаром» высокое начальство приказало смыть. Однако фильм от уничтожения спас Сергей Герасимов. Вот как это описывает Б. Криштул:

«После смерти Герасимова комиссия вскрыла в его рабочем кабинете сейф, изнывая от любопытства: а вдруг внутри пачки денег или письма любовниц?.. В сейфе же оказались только партбилет и… негатив фильма режиссера Аскольдова «Комиссар». Несмотря на строжайший приказ смыть негатив этого вредного, по мнению ЦК, фильма, Герасимов его спас…»

Ничего не скажешь, красивая легенда. Однако таких легенд вокруг фильма было сочинено немало. Например, уже в наши дни (в июне 2007 года) в «Новой газете» был опубликован рассказ о том, что негатив «Комиссара» чудом сохранился, находясь в каком-то богом забытом подвале с пауками, откуда его и извлекли в годы горбачевской перестройки – в 1988 году. Однако точку в этой истории поставили слова ответственного работника Госфильмофонда В. Дмитриева. Цитирую:

«Меня глубоко оскорбил материал в «Новой газете». Это абсолютная ложь! Негатив «Комиссара» поступил в Госфильмофонд сразу, как только фильм был запрещен, – а он был запрещен официальным приказом Комитета по кинематографии, – тогда же был нами принят, проверен и регулярно проходил техническую проверку вплоть до того, как был разрешен к прокату».

Но вернемся непосредственно к Нонне Мордюковой.

В отличие от роли в «Комиссаре» роль в комедии Л. Гайдая «Бриллиантовая рука» до широкого зрителя дошла сразу. И принесла нашей героине новую волну популярности. Некоторые фразы, слетевшие с уст ее героини, сразу ушли в народ. Например, такая: «Наши люди в булочную на такси не ездят».

Мордюкова сыграла роль деловой и авторитарной управдомши Плющ, которая обращается с гражданами, как военачальник со своими нерадивыми солдатами.

В первой половине следующего десятилетия Мордюкова снялась еще в 11 фильмах – это было столько же, сколько она записала на свой счет за все 60-е. То есть налицо было увеличение количества в два раза. Назовем эти фильмы: «Гори, гори моя звезда» (мадам), «Баллада о Беринге и его друзьях» (императрица Анна Иоанновна) (оба – 1970), «Молодые» (1971; Дарья Васильевна), «Русское поле» (главная роль – Федосья Угрюмова), «Завтра будет поздно» (Кузюрка) (оба – 1972), «Возврата нет» (главная роль – Антонина Каширина), «Два дня тревоги» (главная роль – Мавра Григорьевна), т/ф «Лев Гурыч Синичкин» (Раиса Минична Сурмилова) (все – 1974), «Они сражались за Родину!» (хозяйка Наталья Степановна), «Семья Ивановых» (главная роль – Мария Петровна Иванова) (оба – 1975).

Как видим, роли совершенно разные, что называется – на любой вкус. Так, в «Балладе о Беринге…» наша героиня сыграла пусть небольшую, но весьма колоритную роль русской императрицы, а в «Двух днях тревоги» впервые в своей творческой карьере перевоплотилась в отъявленную злодейку – в главаря кулацкой банды Мавру. Кстати, в этом же фильме снимался и сын Мордюковой Владимир Тихонов – он исполнил роль сельского журналиста.

Между тем в жизни отношения между матерью и сыном складывались весьма непросто. Началось это еще тогда, когда мальчик был подростком. Поскольку его отец, Вячеслав Тихонов, жил отдельно от них и не мог уделять много внимания сыну, а мать часто была занята то на съемках, то в Театре киноактера, Владимир рос сам по себе. В итоге, еще учась в школе, он связался с дурной компанией и стал выпивать. Благо деньги у него имелись – мать всегда оставляла ему значительные суммы, чтобы он ни в чем не нуждался. А сын на эти деньги собирал окрестных ребят и угощал их спиртным. А чуть позже попробовал и наркотики. Как написано в характеристике Рыбы-Тигра: «Это хищник – морской лев. Хотя с виду он мягок и кроток, в морских глубинах он способен быть настоящим разбойником…»

В итоге в 16 лет, когда Мордюкова была на съемках фильма «Комиссар», Владимир впервые угодил в больницу. Вот как об этом вспоминает сама актриса:

«Оставила своего красивого душевного мальчика-подростка на чужую тетку, обеспечила разными «пряниками» – и на четыре месяца в киноэкспедицию под Херсон. С картиной не ладилось: режиссеру преднамеренно не создавали условий для съемки, мучили, издевались. Приезжал директор студии, съемку приостанавливали. Режиссер, человек интеллигентный, внимательный, предлагал мне не раз:

– Может быть, съездите домой, пока есть пауза?..

– Нет, нет, что вы!

Я скрытно жалела его и картину…

Не ехала я к сыну. Ну что стоило вырваться на два дня… Старалась не вспоминать его, ни лица, ни пальцев, ни голоса. Бывало, едва сдерживалась, чтоб не бросить все и съездить. Как-нибудь доведу съемки до конца, а там и радость моя – сын…

Вот как раз в эти четыре месяца его и «схватили». Вернулась – он в больнице… Помчалась туда. Он был веселый и виноватый. Признался в том, что Сашка Берлога принес пиво и «колеса» (таблетки). Пылко заверил меня, что это больше не повторится. Я поверила. Хотела поверить – и поверила. Волнение не покидало меня и дома. Я незаметно смотрела на него и недоумевала, как он произнес «пиво и «колеса», такие чуждые слова, с пониманием дела…»

Среднюю школу Тихонов закончил в 1967 году и легко поступил в Театральное училище имени Щукина. В те же годы состоялся его дебют в большом кинематографе. Правда, роль была крохотная – он буквально промелькнул на экране в фильме про разведчиков «Путь в «Сатурн» Вилена Азарова. И только год спустя состоялся его полноценный дебют в кино, причем благодаря его матери. В 1968 году Мордюкова снималась на том же «Мосфильме» в главной роли в мелодраме «Журавушка» режиссера Николая Москаленко и уговорила взять в картину и ее сына.

В начале 70-х у Тихонова начался роман с популярной киноактрисой Натальей Варлей. В 1972 году они поженились и у них родился сын Василий. Однако этот брак продержался около года и распался. Мордюкова ничего не могла с этим поделать, поскольку сын редко когда ее слушал, а в личных делах и вовсе обходился без материнского благословения.

Но вернемся к фильму «Русское поле». Он вышел на экраны страны 7 февраля 1972 года и довольно быстро стал одним из лидеров проката: 2-е место, 56,2 млн зрителей. Столь высокий результат был достигнут благодаря нескольким причинам: во-первых, это была мелодрама, во-вторых – многие люди хотели посмотреть на игру звездной пары – Мордюковой и Тихонова. Кстати, по сюжету их взаимоотношения заканчивались трагически: сын уходил в армию и там погибал в бою с неприятелем (китайскими вояками, посягнувшими на остров Даманский). Сцена похорон, где плачущая мать, склонившись над гробом, заклинала сына: «Вставай, сынок!» – производила на зрителей неизгладимое впечатление: у них ком стоял в горле. Спустя 19 лет после съемок этих «похорон» Мордюковой придется пережить их по-настоящему. Впрочем, не будем забегать вперед.

У режиссера Николая Москаленко Мордюкова снялась в трех фильмах («Журавушка», «Молодые» и «Русское поле»). Учитывая это, людская молва их «поженила», хотя это была неправда. Впрочем, это вовсе не означает, что между ними не могло быть романа. Совместных картин могло бы быть у них и больше, если бы 15 января 1974 года режиссер внезапно не ушел из жизни в возрасте 47 лет.

В 1973 году Мордюкова была удостоена Государственной премии РСФСР, а год спустя ей было присвоено звание народной артистки СССР.

Но вернемся к ее кинематографическому творчеству.

В стольких же фильмах снял Мордюкову и другой режиссер – Алексей Салтыков. В итоге у этого режиссера Мордюкова снялась в фильмах: «Председатель» (1965), «Возврата нет» (1974) и «Семья Ивановых» (1975). В последней картине киношная судьба вновь свела героиню нашего рассказа с актером Николаем Рыбниковым. Как мы помним, впервые они встретились в одном фильме («Чужая родня») в 1955 году, где играли молодую семейную пару. Спустя ровно 20 лет они снова играли мужа и жену, только теперь уже пожилых. Как уже отмечалось, с точки зрения астрологии у Мордюковой и Рыбникова была дисгармония годовых знаков (Бык и Лошадь не ладят друг с другом и крепкую семью создать не могут – быстро разбегутся в разные стороны), и гармония месячных знаков (в отношениях двух Стрельцов любви мало, зато есть крепкая дружба).

Кстати, о любви. На тот момент Мордюкова не была замужем, однако недостатка в ухажерах никогда не испытывала. Причем среди них были разные люди: как ее коллеги-кинематографисты, так и люди, далекие от искусства. Например, известный актер Геннадий Корольков рассказывал в одном из своих интервью, как на одном из кинофестивалей в середине 70-х у него случился короткий роман с героиней нашего рассказа, и она даже задержала отправление самолета, заставив пилотов дождаться приезда своего воздыхателя, который опаздывал на рейс. О других своих романах вспоминает сама Н. Мордюкова:

«Выходила я замуж, да только без ЗАГСа. Правда, неудачно. Мужья мне все не те попадались. Красивые были, как боги, но какие-то инфантильные, несостоявшиеся. У одного все пять лет нашей жизни пишущая машинка на одной странице была заправлена, другой чуть ли не каждый день присказку повторял: «Тебе хорошо, ты известная артистка». А я их успокаивала, я пыль с них сдувала, я лепила их в своем воображении, наделяла несуществующими достоинствами, пока однажды пелена с глаз не падала…

Оно конечно, от женихов отбоя не было, да все больше пацанва рядом крутилась – на 15–20 лет моложе меня. Я прямо ночами уже от них отбивалась, а вот настоящий мужчина так и не повстречался. А мне ведь многого не надо было, всего-то и хотелось, чтоб внимательный был, да чтоб ноши семейные на свои плечи взял… А однажды меня угораздило влюбиться в чистородного князя. И с ним у меня связана одна история.

Это случилось, когда в Кузьминках построили первые панельные дома, похожие друг на друга, как близнецы. Вечером я сыграла спектакль в Театре киноактера и вся была полна ожидания встречи Нового года с любимым. Надеялась поймать такси. По этому случаю вырядилась – туфли на шпильках, чулки-паутинки. Долго ли, коротко ли, но такси меня подхватило. Довез шофер до «кирпича» и говорит: «А дальше иди сама, я ехать не могу». Найди попробуй, когда после 57-го номера дома на следующем стоит 9, а следующий дом 12 рядом с 28-м! Доискалась я до слез, а 14-го дома не вижу. Гляжу на часы: вот-вот 12 часов.

В истерике позвонила я в первый попавшийся дом, открывает мужчина, а из рук его вырывается на меня собака. Но он ее сдержал и смотрит на меня, а я его спрашиваю: «Где дом 14-й?» А он говорит: «Теперь уже поздно, заходите». Собаку отстранил и налил шампанского. По телевизору какой-то вождь говорил свою речь, и мы с незнакомцем чокнулись. Он тоже был один, поскольку его жена-биолог была «в поле» и не успела прилететь из-за нелетной погоды.

Позвонила я своему кавалеру – чистокровному князю. Меня, провинциалку, вечно тянуло к тем, кто Байрона читает наизусть, с Анатолем Франсом на короткой ноге, – к «белой косточке», к говорливым краснословам. В общем, привлекал декоративный вариант. Звоню, а он мне не верит. Незнакомец предложил ему: «Я провожу вашу даму». А князь гордо: «Я отказываюсь от вашей услуги» – и положил трубку.

Проводил меня к 14-му дому мужчина, вошла я в подъезд и вижу: мой американский чулок на коленке разорван. «Какой моветон!» – подумал, наверное, князь, увидев меня. А сидел князь в кресле, длинные ноги до середины комнаты, и со мной даже через губу разговаривать не желает. Сидит дурак дураком и не понимает, что, когда женщина любит, она никуда не денется, на крыльях будет лететь. Потом, конечно, все рассосалось – роман этот продолжался пять лет. А был князь на 8 лет моложе меня, много читал, раскладывал пасьянс, хрипловатым голосом распевал романсы под гитару, но, конечно, нигде не работал. Не понимал, что надо на что-то покупать хлеб, делать ремонт, считал все это ерундой и безумно ревновал меня. А со мной вечно приключались истории, подобные той, что случилась в новогоднюю ночь…»

Кстати, в 1975 году женился сын Мордюковой Владимир Тихонов. На этот раз его избранницей стала 21-летняя фигуристка из Московского балета на льду Наталья Егорова. Вскоре у них родился сын.

Во второй половине 70-х Мордюкова записала на свой счет участие только в трех фильмах, причем только в одном из них у нее была главная роль. Речь идет о следующих фильмах и режиссерах: «Инкогнито из Петербурга» (1978; Анна Андреевна) – режиссер Леонид Гайдай, «Трясина» («Нетипичная история») (1978; главная роль – Матрена Быстрова) – Григорий Чухрай, «Верой и правдой» (1980; Паня) – Андрей Смирнов. Расскажем о фильме, в котором Мордюкова сыграла главную роль – о «Трясине».

Ее сюжет был нетипичен для советского кинематографа (не случайно и фильм в первоначальном варианте носил название «Нетипичная история»). В нем главными действующими лицами были молодой парень, дезертировавший в годы войны из Советской армии, и его мать, долгие годы скрывавшая этого дезертира на чердаке своего сельского дома. Роль матери, Матрены Быстровой, как вы поняли, исполняла Нонна Мордюкова, роль сына, Дмитрия – Андрей Николаев.

Судьба этого фильма едва не сложилась таким же образом, как и судьба фильма «Комиссар», положенного на полку десять лет назад. Что же стало поводом к этому?

Итак, в центре сюжета «Трясины» была судьба не матери-героини, а матери-предателя. А ведь каких-нибудь 20 лет назад именно Г. Чухрай снял одну из самых проникновенных картин в советском кинематографе, повествующей о подвиге и верности советских матерей в годы войны – «Балладу о солдате» (1959). Чем же была вызвана подобная метаморфоза со стороны режиссера? Сам Чухрай рассказывал, что тему для фильма ему подсказала грузинская актриса Лейла Абашидзе. В разговоре с режиссером она как-то обмолвилась о заметке в одной из газет, где речь шла о дезертире, который всю войну прятался в своем деревенском доме. Однако снимать фильм о дезертире Чухрай не хотел – слишком мелок и однозначен был такой герой. Вот тогда ему в голову и пришла идея вынести в центр сюжета мать дезертира – женщину неоднозначную, сомневающуюся.

Отметим, что идея исследовать природу человеческой трусости давно занимала мысли Чухрая – еще с войны. И на это у него были личные причины – трусом и дезертиром оказался один из его близких фронтовых друзей. Вот как об этом вспоминал сам режиссер:

«На фронте был у меня друг. Он был веселым и очень артистичным парнем. Больше всего в нем покорял меня его красивый природный певческий голос. Сколько раз, когда нам становилось несладко, он, вдруг начиная петь, спасал нас от мрачных мыслей и опаснейшего во фронтовых условиях состояния безысходности!..

Но в один прекрасный день мы узнали: наш друг сбежал из части, с фронта, – дезертировал. Для всех это было потрясением, верить в это не хотелось… Сбежав с фронта, дезертир вернулся в Николаев и устроился на работу. Он стал петь. И пел он в том числе для немцев.

Узнал я также и о том, что наш бывший друг, встретив по возвращении в родной город родителей нашего друга Жоры, сказал им, что Жора погиб. Так ему было проще объяснять свое предательство. «Все мои товарищи все равно погибли, и тогда я решил постараться спастись». Родители Жоры переживали смерть сына, в то время когда Жора, ни о чем не подозревая, воевал с немцами, для которых у него дома пел его бывший фронтовой товарищ…»

К сожалению, Чухрай не объяснил, почему его идея обрела свои плоть и кровь не в 60-е годы или в начале следующего десятилетия, а именно в конце 70-х. Но догадаться об этом несложно. Та волна военного кинематографа, которая накрыла страну в дни празднования 30-летия Победы, вызвала у многих людей (в том числе и у деятелей кинематографа) невольное чувство отторжения. Присутствовавший в большинстве этих лент пафос явно превысил норму и невольно привел к обратному эффекту. А тут еще и сама политическая обстановка внутри страны оставляла желать лучшего: брежневское руководство стремительно дряхлело, а славословия по его адресу в средствах массовой информации продолжались. Самого Брежнева уже называли великим полководцем Великой Отечественной войны, наградили званием маршала (в 1976 году) и орденом Победы (в 1978 году). Однако за всем этим пафосом, за этими громогласными фанфарами уже явственно угадывалась беда: утрата большинством народа веры в справедливость происходящего. Вот почему в том же кинематографе практически одновременно вышли в свет два ярких фильма о человеческом предательстве: «Восхождение» Ларисы Шепитько и «Трясина» Григория Чухрая.

Между тем никаких препятствий Чухраю в его желании снять кино о дезертире в Госкино не чинили. Фильм практически без проблем был запущен в производство и снят в отпущенные производственным планом сроки. Проблемы начались потом – когда фильм (тогда он носил название – «Нетипичная история») был закончен и прошла его премьера в столичном Доме кино (17 декабря 1977 года). Сразу после этого на свет родилось письмо неких анонимных киноработников с «Мосфильма» на имя Брежнева и министра обороны Устинова, в котором подвергалось критике не только творение Чухрая, но и сама обстановка, сложившаяся на главной киностудии страны. Приведу некоторые отрывки из этого письма:

«На премьере присутствовали не только наши советские, но и иностранные зрители – американцы и англичане, которые свое недоумение и восторг выражали на английском языке и спрашивали у советских зрителей-соседей: «Как это русская женщина-мать оказалась предателем в Отечественную войну?»

Но если у них, иностранцев, картина вызвала недоумение против сложившегося уже во всем мире представления о советской матери как героине Великой Отечественной войны, то у нас, советских зрителей, тем более киноработников, которые не видели до этого кинопродукции нашей студии, картина вызвала гневный протест против извращенного отображения матери как предательницы своей Родины.

В двухсерийной большой картине подробно рассматривается не героизм матери, а ее предательство. Такой она и запоминается в ярком исполнении Нонны Мордюковой, и чем лучше она играет, тем страшнее и отвратительнее остается в памяти этот образ матери – предательницы героического неповторимого времени Великой Отечественной войны…

Зачем с экрана показывать миллионам зрителей эту стряпню? Зачем обвинять в напраслине миллионы еще живущих матерей и вдов, потерявших в эту войну своих сыновей и мужей?! Зачем развенчивать образ нашей героической матери, перенесшей столько горя в Великую Отечественную войну и выстоявшей назло всем врагам?! (Отметим, что именно Г. Чухрай в упомянутом фильме «Баллада о солдате» изобразил совсем иной образ матери – любящей и всепонимающей женщины, готовой ждать своего ребенка с войны даже тогда, когда все надежды дождаться его улетучились. – Ф.Р.).

Справедливо весь мир восхищается величием подвига советской матери, в ней видят символ Матери-Родины. И кощунство развенчивать это самое святое у народа, тот чистый родник, у которого берет нравственную силу и веру молодое подрастающее поколение. Весь народ верит этой нашей святыне. За эти наши идеалы, за Родину, за Советскую власть, за дело Ленина миллионы и миллионы советских матерей нашей многонациональной Отчизны послали защищать родную землю своих мужей и сыновей. Ведь есть и такие матери, которые остались после войны совершенно одни, потеряв по семь-восемь сыновей, потеряв своих мужей, дочерей, фашистские изверги у них уничтожили всех родных.

И как бы авторы фильма ни прикрывались названием, что, мол, это «Нетипичная история», трагедия одинокой матери, – ничего из этого не получится, все равно они не скроют своего истинного отношения к изображаемой на экране судьбе советской матери Великого незабываемого времени, когда решалось: быть или не быть нашей Родине. Если это «Нетипичная история», зачем ее поднимать и рассматривать? Нетипичная история не может быть предметом искусства. Думается, и авторы фильма, и те, которые дали ему высокую оценку, выпустив на экран, не новички в искусстве и прекрасно знают о типичном в искусстве, знают высказывания Маркса, Энгельса и Ленина об этом. Искусство без гражданственности не является подлинным настоящим искусством, по-настоящему талантлив тот художник, для которого дорого то, что дорого его народу.

Мы убеждены, что эта выдуманная антинародная, а значит, и антипартийная картина вызовет справедливый гнев народа не только к тем, кто создал эту мерзость, но и к тем, кто выпустил ее на экран. Вызовет громадное недоумение у друзей за рубежом. Вызовет неприкрытую и огромную радость наших врагов. Такого вреда они не смогли бы нанести и миллиардами долларов со своими радиостанциями клеветы, со своими агентами ФБР…

Видимо, определенная группа, которая в последнее время на «Мосфильме» служит определенным интересам, настолько уже обрела силу, что ей удается свободно проводить политику «Нетипичной истории». Эта политика, к сожалению, есть и в других фильмах, также получивших высокую оценку руководства. Об экранизации классики тут уже и не стоит говорить. Здесь коммерция соседствует с извращением благородных и социальных идей. Если народ можно лишить Матери-Родины, то, подумаешь, что там Алексей Толстой («Хождение по мукам»), Гоголь (был «Ревизор», стал «Инкогнито»), Чехов (была пьеса «Платонов», стала «Механическое пианино»). Эти классики давно покойники. Их можно похоронить и еще раз, а деньги получить хорошие – самые большие, столько и классики не получали за свои произведения!

Ставить этот важный вопрос перед парторганизацией не можем, партком «Мосфильма» давно стал придатком данной политики и покрывает ее вместе с генеральной дирекцией. Вышестоящие органы не раз отмечали крупные политические ошибки в работе «Мосфильма», но этим все и кончалось. Неугодные за критику лишались куска хлеба, становились безработными на многие годы, а то и получали удар ножом в сердце, как это было с режиссером Гончаровым. (Экспертиза установила три удара ножом в сердце. Мог ли «самоубийца» ударить себя три раза ножом в сердце?!)

Написали Вам потому, что молчать не имеем права и самим бороться уже нет возможности».

Это послание вызвало немедленную реакцию в Главном политическом управлении Советской армии. Там посмотрели фильм Чухрая и оценили его так же, как и авторы письма. Начальник ГЛАВПУРа генерал Епишев по этому поводу писал в ЦК КПСС:

«Специальная комиссия пришла к выводу, что в основном критика в адрес фильма обоснованна, так как он действительно имеет серьезные идейные изъяны. Комиссия считает, что выпуск кинофильма «Нетипичная история» на экраны страны может нанести ущерб делу коммунистического воспитания советских людей…»

Итогом этой эпистолярной переписки стало решение Идеологического отдела ЦК КПСС приостановить выпуск фильма в прокат и отправить его на доработку. Можно по-разному относиться к этому решению, но продиктовано оно было доводами, которые лежали в плоскости все той же «холодной войны», получившей во второй половине 70-х новый импульс.

Получилось так, что после небольшого затишья на идеологическом фронте после Хельсинки-75 (Совещания по безопасности в Европе) очень скоро начался новый этап противостояния между Западом и Востоком. Началось оно в 1977 году, когда в США к власти пришел президент Джимми Картер, поставивший в основу своей международной политики борьбу за права человека, причем главным образом в странах социализма, и в первую очередь – в СССР. При активном вмешательстве американской администрации в странах Восточного блока активизировались диссиденты (появились даже международные организации типа советской «Хельсинки-75» и чехословацкой «Хартии-77»), а также различные антисоветские центры в Европе. Кроме этого, на руководство СССР продолжали давить еврокоммунисты, которые, по сути, солидаризировались с политикой Картера.

Именно на фоне этой обстановки и грянул скандал с фильмом «Нетипичная история». Ведь запуск ленты был осуществлен сразу после совещания в Хельсинки (осенью 1975 года), а завершение работы совпало с новым обострением «холодной войны». Однако, несмотря на давление весьма влиятельных сил, до «полки» дело не дошло: в ленту решено было внести некоторые поправки, смягчающие ее разоблачительный заряд, а также сменить название – на «Трясину». В прокате 1978 года картина собрала 19 миллионов 700 тысяч зрителей.

80-е годы начались для Нонны Мордюковой со встречи с режиссером Никитой Михалковым. В его фильме «Родня» (1982) героиня нашего рассказа сыграла главную роль – сельскую жительницу Марию Васильевну Коновалову, которая приезжает в гости к дочери в город и оказывается в эпицентре событий самого разного характера.

Отметим, что сценарий фильма специально писался на Мордюкову, поскольку автором его был Виктор Мережко, который написал и сценарий «Трясины».

Кинопробы к фильму начались 16 июня 1980 года на «Мосфильме». В тот день в них были заняты Нонна Мордюкова и Юрий Богатырев, который в итоге и сыграет роль непутевого зятя Марии Коноваловой Стасика.

Помимо них в фильме были заняты следующие исполнители: Светлана Крючкова (дочь Коноваловой Нина), Федя Стуков (внучка Коноваловой Иришка), Андрей Петров (Ляпин), Иван Бортник (бывший муж Коноваловой Вовчик).

Заметим, что в первоначальных планах Михалкова и Мережко было пригласить на роль Вовчика ленинградского актера Олега Борисова. Они даже ездили к нему в Ленинград на предмет уговоров. Борисов согласился практически сразу, хотя и сильно сомневался в том, что его утвердят: буквально накануне этого он со скандалом ушел из другого мосфильмовского проекта – «26 дней из жизни Достоевского» – и студийное руководство зареклось его приглашать в свои проекты. Но Михалков был настроен решительно: дескать, это будет прекрасный тандем – Мордюкова и Борисов, который растопит сердце любого начальника. Однако не растопило – кандидатуру Борисова «зарезали» сразу.