Текст книги "Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард"
Автор книги: Федор Раззаков
Жанр: Кинематограф и театр, Искусство
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Выход миньона ясно указывал на то, что либералы в верхах продолжают частичную легализацию творчества Высоцкого. Эта пластинка с военными песнями должна была показать миллионам советских граждан, что Высоцкий – это не только автор социально-протестных песен, которые многие называли антисоветскими за тот скрытый подтекст, который в них содержался, но и создатель глубоко патриотических, но не трескучих произведений.
Выход пластинки добавил в бюджет Высоцкого несколько сотен рублей. Еще больше он получал за концерты и роли в кино. Например, если несколько лет назад он получал за свои главные кинороли 1 500 рублей, то теперь – значительно больше. За роль в «Плохом хорошем человеке» его удостоили гонорара в 2 360 рублей, в «Четвертом» – 2 340 рублей; общая сумма – 4 700 рублей. Тот же КГБ легко мог прикрыть эту «лавочку», ведь актер неоднократно давал поводы к этому, нарушая многие идеологические запреты, установленные в СССР, однако не делал этого. Более того – способствовал раскрутке славы Высоцкого по всем направлениям.
Естественно, это вызывало лютую зависть у многих людей, начиная от коллег по театру и заканчивая рядовыми гражданами, которые с трудом соотносли тяжелую судьбу песенного Высоцкого с его повседневной реальностью. Дескать, «стреляют по колесам», а «Пежо» как новенький. Впрочем, число завистников среди простых граждан было не столь велико, поскольку большинство советских граждан ведать не ведали о том, какие гонорары получает их кумир, и какую жизнь он ведет вдали от их глаз. В советских СМИ не было рубрики «Светская жизнь», где живописались бы закулисные похождения артистов, в том числе и Высоцкого. Поэтому для большинства людей бард представлялтся прежде всего гонимым артистом, который и горькую пьет исключительно по причине своей гонимости. А то, что Высоцкий вхож к сильным мира сего и со многими из них на короткой ноге, мало кто знал, поскольку песню «Прошла пора вступлений и прелюдий…» (1972) бард исполнил считанное число раз в год написания и больше нигде не пел. А в ней сообщалось:
…Уже три года в день по пять звонков:
Меня к себе зовут большие люди —
Чтоб я им пел «Охоту на волков».
В те дни Высоцкий трудился не покладая рук, хотя иной раз и жаловался своим коллегам на усталость. Например, 9 октября 1972 года В. Золотухин записывает в своем дневнике следующий монолог Высоцкого:
«Я не могу, я не хочу играть… Я больной человек. После «Гамлета» и «Галилея» я ночь не сплю, не могу прийти в себя, меня всего трясет, руки дрожат… После монолога и сцены с Офелией я кончен… Это сделано в таком напряжении, в таком ритме – я схожу с ума от перегрузок… Я помру когда-нибудь, я когда-нибудь помру… а дальше нужно еще больше, а у меня нет сил…».
А теперь взглянем на то, как этот «больной человек» проводил свое время. Спустя четыре дня после этого разговора, 14 октября, Высоцкий летит за тысячи километров от Москвы – в Киев, чтобы дать там всего несколько концертов. Через два дня, 16-го, он возвращается в Москву, чтобы принять участие в первой сессии озвучания в фильме «Четвертый». 19 октября проходит вторая сессия озвучания. Еще через пару дней Высоцкий снова садится в самолет, чтобы лететь в Крым, на съемки «Плохого хорошего человека». 25 октября он снова в Москве (проводит очередную сессию озвучания в «Четвертом»), а спустя несколько дней опять летит в тот же Киев с концертами.
О чем говорит этот график? Либо о том, что Высоцкий просто набивал себе цену, жалуясь Золотухину на свое болезненное состояние, либо он был попросту двужильный: не спать ночами после тяжелых спектаклей и в то же время курсировать с крейсерской скоростью по стране, меняя республики и города – на такое был способен только физически очень крепкий человек с железными нервами. Вспомним слова Л. Елисеева образца лета 1969 года:
«Володя меня поразил своей фигурой: она стала более атлетической, и в движениях он стал более спортивным. Без всякого сомнения, он занимался атлетической гимнастикой. У него стала более мощная грудь, накачанные плечи, походка стала более легкой и спортивной…».
Если А. Галич был заперт КГБ в своих четырех стенах и имел право всего лишь на редкие «квартирники», то Высоцкий гастролировал по стране и с легкостью неимоверной «окучивал» не только рядовую публику, но и номенклатурную. Например, 10 декабря 1972 года дал очередной домашний концерт у Льва Делюсина, того самого выдвиженца Андропова. А в начале февраля 1973 года пел уже для сотрудника Международного отдела ЦК КПСС Анатолия Черняева. И тот записал в своем дневнике следующее:
«Высоцкий с новыми песнями. Одна из них о том, как два рабочих парня, друзья-забулдыги, решили ехать в Израиль (русский и еврей). Русского отпустили, еврей не прошел по пятому пункту. Марина Влади. Поговорили. Она мила…».
Однако Высоцкий не только пел для «больших людей», но и писал по их заказу песни. Началось это еще в середине 60-х, когда он написал своих «Антисемитов» и «китайский цикл» – последний был создан под влиянием все того же Льва Делюсина. В 1972 году Высоцкий добавил к сонму «заказных» песен еще несколько – на этот раз они были посвящен проблеме еврейской эмиграции из СССР. Отвечал за эту сферу деятельности КГБ во главе с Ю. Андроповым – непосредственным куратором Высоцкого. Как скажет шеф КГБ в одном из своих докладов, «Активность сионистов направлена не на то, чтобы обеспечить полную свободу эмиграции нашим евреям, а для того, чтобы создать у нас «еврейский вопрос»». Короче, Высоцкому, видимо, было дано «задание» эту проблему осветить, после чего на свет и появились его песня «Мишка Шифман» и стихотворение «Наш киль скользит…». В последнем произведении певец высказывал свое отрицательное отношение к отъезду его соплеменников из СССР и весьма нелестно отзывался об Израиле, называя его «мизерным уголком», «раздутым до величия Израилем». И далее:
Меняете вы русские просторы,
Лихую безнадежность наших миль
На голдомеирские уговоры,
На этот нееврейский Израиль?!
Услышав эту песню, Андропов, (кстати, сам баловавшийся поэтическим творчеством, должен был мысленно похвалить автора за изысканность строки и точность политических формулировок и сделать очередную зарубку на своей памяти о Высоцком как о весьма исполнительном агенте. Эта зарубка дорогого стоила.
«Потому что мы рвемся на Запад…»
Наступление 1973 года Высоцкий и Влади встретили в доме кинорежиссера Александра Митты и его жены Лили. Кроме них среди гостей были Белла Ахмадулина с Борисом Месерером, Зоя Богуславская с Андреем Вознесенским, Галина Волчек, переводчик Брежнева Виктор Суходрев с Ингой Окуневской, вдова Марка Бернеса Лиля и др.
Отметим, что в течение последующих трех лет (1973-1976) Высоцкий и Влади будут встречать Новый год в этом же доме, правда, гости за столом будут меняться.
Между тем, 1973 год окажется переломным в жизни Владимира Высоцкого – его наконец-то сделают выездным. Скажем прямо, это было не случайно, а явилось целенаправленной стратегией людей со Старой площади (Международный отдел) и Лубянки (КГБ). Обратим внимание, что к началу 1973 года шеф КГБ Юрий Андропов стоял на пороге существенного повышения – должен был стать членом Политбюро, чего с главными чекистами не было ровно 20 лет, со времен Л. Берии. Это повышение было прямым следствием усиления влияния Андропова не только на внутреннюю политику посредством успешной борьбы с диссидентами, действенного контроля за элитой, но и на внешнюю – при помощи активизации операций против западных стран, установления контактов с западной корпоратократией. Практически весь предыдущий 1972 год Андропов настойчиво продвигал своих людей во власть, готовя плацдарм для своего возвышения. Читаем в дневнике у А. Черняева:
«С подачи Андропова и Цуканова (помощник Брежнева. – Авт.) Брежнев приблизил к себе интеллигентов «высшей советской пробы» – Иноземцева, Бовина, Арбатова, Загладина, Шишлина. Допущенные к сверхзакрытой информации, широко образованные, реалистически мыслящие и владеющие пером, они сумели использовать «разумное и доброе» в натуре Генсека для корректировки политики – там, где это было возможно в рамках системы…».
Из этой же категории, на наш взгляд, было и разрешение на выезд из страны Высоцкому. На протяжении четырех лет либералы во власти усердно расчищали ему дорогу к славе, попутно стреноживая недоброжелателей барда – Суслова, Романова и др., а также убирая с его дороги конкурентов, например, Галича. И к 1973 году, когда слава Высоцкого внутри СССР достигла заоблачных высот, назрела идея выпустить его за рубеж на волне пресловутой разрядки, во время которой советские корпоратократы должны были начать внедряться в среду корпоратократов западных. Происходить это должно было по линии сырьевых нефтяных корпораций, для чего как нельзя кстати в октябре 1973 года в мире возник нефтяной кризис, из которого советские элиты извлекли для себя массу выгод – впрочем, и народу тоже кое-что перепало с этого «пиршества». Высоцкий об этом чуть позже даже несколько «нефтяных» песен напишет.
На семейную чету Высоцкий – Влади была возложена почетная миссия – под видом туристов быть агентами советского влияния в среде западного истеблишмента, причем не только французского. Это было своеобразным ответом КГБ на возросшую активность западных «туристов», которые агентурили в СССР в пользу Запада. Об этих «туристах», кстати, сказал в своем докладе Андропов на апрельском 1973 года Пленуме ЦК КПСС, где его и избрали в члены Политбюро. Отметим, что, выдвигая его кандидатуру в этом качестве, Брежнев произнес о нем проникновенную речь, сделав специальное отступление в своем докладе. Вот как это выглядит в изложении А. Черняева:
«Встречали его (Андропова. – Авт.) тепло, особенно после отступления от текста, которое сделал в своем докладе Брежнев в адрес Андропова и КГБ: в том смысле, что это – огромная помощь Политбюро во внешней политике, что, если обычно думают, что КГБ – это значит только кого-то хватать и сажать, то глубоко ошибаются. КГБ – это прежде всего огромная и опасная загранработа. И надо обладать способностями и характером… Не каждый может… не продать, не предать, устоять перед соблазнами. Это вам не так, чтобы… с чистенькими ручками (и провел ладонью по ладони)…».
В феврале 1973 года Высоцкому подняли зарплату в театре – «дотянули» ее до 150 рублей. Неплохие деньги, учитывая, что у нашего героя не было никакого официального звания, в то время как его коллеги со званиями, например, В. Золотухин, А. Демидова, имели зарплату всего на 15 рублей больше. Впрочем, для Высоцкого эти неплохие деньги смехотворны – он за один концерт имеет возможность зарабатывать свою новую ежемесячную зарплату. Что, собственно, и было подтверждено им в том же феврале, когда он отправился с короткими, на 5 дней, но максимально продуктивными по части заработка гастролями в Новокузнецк.
Поездка была незапланированной: просто в тамошнем драмтеатре имени Орджоникидзе горел план после того, как оттуда ушли три ведущих актера, и руководство театра, чтобы выплатить труппе зарплату, выбило под это дело Высоцкого, который неизменно собирал аншлаги. И действительно, его приезд вызвал такой небывалый ажиотаж в городе, что все билеты на его концерты были раскуплены еще за несколько дней до начала гастролей.
Уже на следующий день после приезда, 4 февраля, Высоцкий дал четыре (!) концерта – в 12, 15, 18 и 21 час. В следующие два дня – еще восемь концертов, по четыре в день. 8 февраля от столь напряженного графика у Высоцкого лопнул сосуд в горле, но концерты он провел, правда, за кулисами дежурил врач. Уже очень скоро эти гастроли послужат основой для громкой пиар-акции, устроенной КГБ с целью лишний раз создать вокруг Высоцкого ореол диссидента под западные стандарты. Предшествовали же этой «легализации» следующие события.
Во второй половине февраля Высоцкий был занят оформлением документов для своего первого в жизни выезда за границу. Как пел он сам в одной из своих песен, «Не затем, что приспичило мне, – просто время приспело…». Время действительно приспело – на носу была разрядка международной напряженности, которая, как уже отмечалось, открывала широкие возможности перед Международным отделом ЦК КПСС и КГБ в деле активизации своих операций на Западе. Впрочем, это был обоюдный процесс: то же самое собирались делать и соответствующие западные структуры в отношении СССР, и паре Высоцкий – Влади в этих мероприятиях отводилась весьма значительная роль. По словам Высоцкого, «Спать ложусь я – вроде пешки, просыпаюся – ферзем!» (1972).
На момент прихода Андропова на Лубянку (1967) его ведомство на зарубежном направлении имело чуть меньше широких полномочий, чем Международный отдел ЦК КПСС, которым руководил Борис Пономарев. Например, КГБ было несколько ограничено в своих возможностях вербовать агентуру в среде восточных и западных компартий, в то время как «международники» в этом деле были абсолютно не стеснены; чаще всего чекистов использовали как курьеров – они возили деньги восточным и западным компартиям. Однако уже в начале 70-х из-за серьезных разногласий с западноевропейскими соратниками Брежнев разрешил Андропову расширить агентурную работу в зарубежных компартиях. И ведущим направлением в этом процессе было французское, а не, к примеру, испанское или итальянское. Ведь Франция еще при Шарле де Голле, в 1966 году, вышла из военной структуры блока НАТО – не без активного закулисного влияния КГБ, однако продолжала оставаться его политической составляющей.
В 1969 году к власти в Елисейском дворце пришел Жорж Помпиду, который взялся налаживать отношения со своими соседями – в частности, с Великобританией. В итоге 1 января 1973 года последовало расширение Европейского Экономического Сообщества: благодаря стараниям Франции Великобритания вошла в ЕЭС. Это сильно напрягло Москву, которая всегда относилась к Общему рынку как к своему главному экономическому конкуренту. Поэтому операции ПГУ в Европе по линиям политического и экономического шпионажа с первой половины 70-х стали заметно возрастать. И Франция, где КГБ давно пустил глубокие корни, проникнув во многие властные структуры, а также в ряды эмиграции, была главным плацдармом советского шпионажа в Западной Европе. Именно отсюда тянулись нити ко многим операциям КГБ в этом регионе.
Между тем с конца 60-х во французской экономике сложилась весьма благоприятная конъюнктура, которая продержалась несколько лет, когда ежегодные темпы роста валового национального продукта были выше, чем в других высокоразвитых капиталистических странах. В итоге к 1973 году Франция по объему экспорта догнала Японию и стала третьим после США и ФРГ мировым экспортером в капиталистическом мире. Этот рывок позволил руководству страны значительно повысить свой рейтинг доверия у населения, в том числе и у многомиллионной армии рабочего класса, отобрав очки у левых партий – Социалистической и Коммунистической. Чтобы вернуть себе утраченное, левые решили объединиться. Именно под это объединение в ФКП в 1972 году сменился лидер: вместо Вальдека Роше, который руководил партией с 1964 года, к власти пришел Жорж Марше, который с 1970 года являлся заместителем Генерального секретаря, а Роше был отодвинут на декоративный пост почетного председателя ФКП.
Кстати, смена «пажеского караула» происходила при весьма анекдотических обстоятельствах. Дело в том, что первоначально Роше должен был сменить другой человек, у которого была весьма неблагозвучная для русского уха фамилия – Жан Гондон. Естественно, когда об этом стало известно в Москве, там схватились за голову: можно себе представить, как комично могли выглядеть описания встреч Брежнева с новым руководителем ФКП в советских СМИ. Короче, Кремль самым категорическим образом настоял на том, чтобы руководителем ФКП был выбран другой человек. При этом повод был придуман следующий: дескать, Жан Гондон является отпрыском графского рода, который до сих пор владеет историческим замком в городке Сент-Гондон в департаменте Луаре. В итоге к руководству ФКП был приведен Жорж Марше.
Здесь интересы КГБ и Международного отдела ЦК КПСС опять разошлись. Дело в том, что на Лубянке были подозрения, что Марше в годы войны сотрудничал с фашистами – в течение года он жил на оккупированной немцами территории и работал на одном из их предприятий, поэтому чекисты были против его кандидатуры как генсека. Но «международники» убедили Брежнева, что эта информация недостоверна.
В июне 72-го левыми партиями Франции был подписан объединительный пакт, с которым они должны были пойти на мартовские выборы следующего года. Свои подписи под ним поставили три партийных лидера: Ж. Марше (ФКП), Ф. Миттеран (ФСП) и Р. Фабр (ДЛР – Движение левых радикалов). Затем началась предвыборная гонка, во время которой ФКП оказалась в трудном положении.
Во-первых, против нее направили свои атаки правящие партии, во-вторых, с ними заодно порой выступала и ФСП, поскольку была заинтересована в ослаблении позиций коммунистов: как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь. Главной фишкой этих атак были обвинения ФКП в том, что она является не самостоятельной партией, а филиалом КПСС. Дескать, поэтому в августе 68-го ее руководство испугалось осудить Москву за ввод войск в ЧССР, выполняя волю Кремля. Эти обвинения, во многом справедливые, о чем может свидетельствовать хотя бы история с выборами Марше, были поданы таким образом, что многие французы в них поверили. В итоге результаты выборов оказались за социалистами. Несмотря на то, что за ФКП проголосовало 5 миллионов человек (21,25 % избирателей), а за ФСП – 4 миллиона 580 тысяч (18,8 %), по сравнению с итогами выборов в 1968 году успех сопутствовал социалистам: прирост голосов у них оказался большим, чем у коммунистов.
Обо всех этих перипетиях предвыборной борьбы докладывали в Москву аналитики резидентуры КГБ в Париже; они же самым положительным образом оценивали возможный приезд туда Высоцкого в ореоле советского полудиссидента. Андропов все это учел, что и стало еще одним важным мотивом для того, чтобы подключить Высоцкого к идеологическим операциям. Ситуация для этого складывалась крайне благоприятная. Приезд полузапрещенного Высоцкого должен был символизировать тот самый демократизм советского режима, в признании которого ему так истово отказывали критики Французской компартии. Ведь буквально следом за Высоцким, в июне, во Францию с официальным визитом должен был приехать сам Брежнев, который вовсе не был заинтересован в том, чтобы та же ФСП устроила ему обструкцию как душителю свобод.
Итак, для успешной популяризации Высоцкого на Западе его кураторы собирались использовать имидж барда как этакого творческого диссидента. Его полуподпольность была выгодна советской партэлите и спецслужбам, которым при желании не составляло большого труда сотворить из Высоцкого второго официозного Иосифа Кобзона – с ежемесячным показом концертов по телевидению, статьями в прессе, приглашением в правительственные концерты и т. д., но это не делалось из стратегических соображений. Высоцкого специально периодически «прессовали», а также создавали все условия, чтобы в своем жанре он не имел серьезных конкурентов. Особенно заметным это стало накануне разрядки, когда Высоцкому намеренно расчищали поле для его деятельности, параллельно убирая конкурентов. Под последним имеется в виду уже хорошо знакомый нам Александр Галич.
Не забывал КГБ и про другой фронт – диссидентский. Буквально накануне разрядки КГБ провел успешную операцию по расколу диссидентского сообщества. Летом и осенью 1972 года были арестованы двое видных советских диссидентов – Виктор Красин и Петр Якир, которых КГБ рассчитывал заставить отречься от своих прежних идеалов и покаяться. Этот расчет полностью оправдался: оба арестованных с января 73-го, что называется, «запели»: сдали все свои связи и согласились на предложение руководства КГБ, Андропова и Цвигуна, публично осудить диссидентское движение в СССР. Ими было написано покаянное письмо-обращение к советским диссидентам, а чуть позже, в сентябре, дана пресс-конференция в московском киноконцертном зале «Октябрь». Все эти события заметно деморализовали диссидентское движение и на какое-то время ослабили его.
Однако, нанеся удар по политическим диссидентам, советские власти провели обратные акции по отношению к инакомыслящим из творческой элиты с тем, чтобы показать Западу, что к социальному инакомыслию в Советском Союзе относятся иначе, чем к политическому. Под эту операцию угодили сатирик Аркадий Райкин и герой нашего рассказа – Владимир Высоцкий. Первому разрешили вернуться в родной город и не только возобновить там свои выступления, но и запустить на Центральном телевидении сразу два своих проекта: телефильмы «Люди и манекены» (4 серии) и «Аркадий Райкин».
С Высоцким ситуация выглядела несколько иначе. Долгие годы он вел изнурительную борьбу за то, чтобы легализовать свое творчество. Ему хотелось выступать в лучших концертных залах страны с трансляцией этих выступлений по телевидению, выпускать диски-гиганты и миньоны, печатать в лучших издательствах книги своих стихов. Однако на все его просьбы разрешить ему это власти отвечали молчанием либо невразумительными отговорками. За всем этим стояли определенные интересы обоих политических течений в высшем советском истеблишменте: державного и либерального.
Дело в том, что, несмотря на серьезные разногласия, те и другие сходились в одном: в том, чтобы Высоцкий не получал полного официального признания. Почему так хотели вторые – понятно: они считали песни Высоцкого идеологической крамолой, прекрасно понимая весь подтекст, который в них содержался. А вот либералами двигало иное: они боялись, что полная легализация творчества их подопечного разом подорвет его статус главного бунтаря в среде творческой интеллигенции как на родине, так и за ее пределами. Эту же позицию разделял и Юрий Андропов, для которого бунтарский имидж Высоцкого был выгоден – к такому человеку было больше доверия со стороны потенциальных клиентов КГБ. Вот почему многие публикации, которые выходили о Высоцком на Западе, были написаны под диктовку Лубянки и представляли его именно как певца-сопротивленца.
1 марта 1973 года Высоцкий в сопровождении супруги отнес все необходимые документы в московский ОВИР, после чего звездная чета удалилась, прекрасно зная, что их визит закончится самым благоприятным образом. Начальник московского ОВИРа С. Фадеев уже получил все необходимые инструкции с самого «верха» относительно этой пары, но надо соблюдать формальные правила – по закону проверка должна занять около месяца. И она проходит для Высоцкого весьма успешно. Во-первых, партбюро родной «Таганки» пишет на него отличную характеристику. Во-вторых, свое положительное резюме выдают и другие высшие инстанции: Управление КГБ по Москве и Московской области и Первый спецотдел УВД Мособлисполкома, где проверялись данные не только на него, но и на его ближайших родственников – например, нет ли на них какого-либо компромата политического толка вроде родственников за границей, порочащих связей с иностранцами и т. д., а также отделение милиции по месту жительства Высоцкого, где на него мог быть компромат бытового характера – пьянки, скандалы и т. д.
30 марта начальник московского ОВИРа С. Фадеев подписывает главный документ – «заключение», согласно которому Высоцкий после уплаты госпошлины может получить загранпаспорт с желаемой визой. В тот же день заместитель начальника УВД Мосгорисполкома Г. Сорочкин утверждает «заключение». На Высоцкого заводится «Выездное дело» с грифом «Секретно» под номером 115149.
Между тем в тот же самый день, 30 марта, в газете ЦК КПСС «Советская культура» на Высоцкого появляется убойный компромат – статья журналиста М. Шлифера «Частным порядком», где певца обвиняют в стяжательстве. О чем же писалось в злополучной заметке? Привожу ее полностью:
«Приезд популярного артиста театра и кино, автора и исполнителя песен Владимира Высоцкого вызвал живейший интерес у жителей Новокузнецка. Билеты на его концерты в городском театре многие добывали с трудом. У кассы царил ажиотаж. Мне удалось побывать на одном из первых концертов В. Высоцкого в Новокузнецке. Рассказы артиста о спектаклях столичного Театра на Таганке, о съемках в кино были интересными и по форме, и весьма артистичными. И песни он исполнял в своей, очень своеобразной манере, которую сразу отличишь от любой другой. Артист сам заявил зрителям, что не обладает вокальными данными. Да и аудитория в этом легко убедилась: поет он «с хрипотцой», тусклым голосом, но, безусловно, с душой.
Правда, по своим литературным качествам его песни неравноценны. Но речь сейчас не об этом. Едва ли не на второй день пребывания Владимира Высоцкого в Новокузнецке публика стала высказывать и недоумение, и возмущение. В. Высоцкий давал по пять концертов в день! Подумайте только: пять концертов! Обычно концерт длится час сорок минут (иногда час пятьдесят минут). Помножьте на пять. Девять часов на сцене – это немыслимая, невозможная норма! Высоцкий ведет весь концерт один перед тысячью зрителей, и, конечно же, от него требуется полная отдача физической и духовной энергии. Даже богатырю, Илье Муромцу от искусства, непосильна такая нагрузка!».
Далее шел комментарий «Советской культуры» следующего содержания:
«Получив письмо М. Шлифера, мы связались по телефону с сотрудником Росконцерта С. Стратулатом, чтобы проверить факты.
– Возможно ли подобное?
– Да, артист Высоцкий за четыре дня дал в Новокузнецке 16 концертов.
– Но существует приказ Министерства культуры СССР, запрещающий несколько концертов в день. Как же могло получиться, что артист работал в городе с такой непомерной нагрузкой? Кто организовал гастроли?
– Они шли, как говорится, «частным» порядком, помимо Росконцерта, по личной договоренности с директором местного театра Д. Барацем и с согласия областного управления культуры. Решили заработать на популярности артиста. Мы узнали обо всей этой «операции» лишь из возмущенных писем, пришедших из Новокузнецка.
– Значит, директор театра, нарушив все законы и положения, предложил исполнителю заключить «коммерческую» сделку, а артист, нарушив всякие этические нормы, дал на это согласие, заведомо зная, что идет на халтуру. Кстати, разве В. Высоцкий фигурирует в списке вокалистов, пользующихся правом на сольные программы?
– Нет. И в этом смысле все приказы были обойдены.
Директор Росконцерта Ю. Юровский дополнил С. Стратулата:
– Программа концертов никем не была принята и утверждена. Наши телеграммы в управление культуры Новокузнецка с требованием прекратить незаконную предпринимательскую деятельность остались без ответа.
Так произведена была купля и продажа концертов, которые не принесли ни радости зрителям, ни славы артисту.
Хочется надеяться, что Министерство культуры РСФСР и областной комитет партии дадут необходимую оценку подобной организации концертного обслуживания жителей города Новокузнецка».
После появления этой статьи в Новокузнецке на Высоцкого заводится административное дело по факту получения артистом 3693 рублей 50 копеек (зарплата того же Высоцкого на «Таганке» за… 2 года!). Более того, материалы этого дела передаются и в следственные органы на предмет возбуждения уголовного дела по статье «Незаконная частнопредпринимательская деятельность». А певец почему-то и в ус не дует – 2 апреля отправляется в сберкассу и платит госпошлину для выезда за границу в размере 361 рубль. Однако на следующий день заместитель начальника УВД Мосгорисполкома Г. Сорочкин направляет в Московский городской комитет КПСС «дело» Высоцкого с сопроводительным письмом следующего содержания: «Направляется на решение Комиссии по выездам за границу при МГК КПСС дело Высоцкого В. С., ходатайствующего о выезде во Францию на 45 дней, с учетом статьи, напечатанной в газете «Советская культура» за 30 марта 1973 года». То есть, статья в «СК» сыграла роль шлагбаума, преградившего Высоцкому выезд в загранку.
Вполне вероятно, что именно для этого она и появилась на свет, запущенная весьма высокими недругами певца. Например, главным редактором «Советской культуры» тогда был кандидат в члены ЦК КПСС Алексей Романов – тот самый, который в 1963-1972 годах руководил советским кинематографом. Известна стенограмма выступления Высоцкого на одном квартирнике в феврале 1970 года, где он рассказывает о том, как Романов, выбрасывая его песни из фильма «Мой папа – капитан», заявил: «Нельзя воспитывать нашу молодежь на песнях Высоцкого». То есть у Романова с певцом были личные счеты. Однако такие же счеты были у Высоцкого и с другими высокопоставленными советскими деятелями, которые, зная о том, что Андропов и К готовятся сделать Высоцкого выездным, вполне могли начать свою контригру. В итоге на свет и появилась статья «Частным порядком». Это был тот самый компромат, который проходил по категории серьезного. После него по советским нормам морали выпускать человека за границу просто не имели права. Это был нонсенс – отпускать за пределы страны (причем впервые!) человека, который был уличен в моральном грехе – стяжательстве. Плюс на него было заведено административное дело (суд состоится в июне и присудит Высоцкому, как уже говорилось выше, 900 рублей штрафа). Ведь не было твердой гарантии, что такой стяжатель не останется на Западе, погнавшись за красивой жизнью. Поэтому люди, которые брали на себя ответственность, выпуская Высоцкого (в том же КГБ или МВД-УВД и ОВИРе), должны были понимать, что они рискуют собственной карьерой. Тот же Андропов должен был отдавать себе в этом отчет. Ведь в 1967 году он возглавил КГБ именно после того, как его предшественника – Владимира Семичастного – обвинили в том, что он «проспал» бегство на Запад дочери Сталина Светланы Аллилуевой. Короче, статья в «СК» однозначно должна была автоматом отклонить отъезд Высоцкого.
Но если встать на точку зрения, что статью в «СК» запустили в массы высокие недруги Высоцкого, то тогда возникает резонный вопрос: почему после этого случая за последующие 7 лет жизни Высоцкого ни одна (!) такая статья в советской прессе, направленная против певца, больше на свет не появлялась? То есть эти высокопоставленные недруги (Романов и К) вдруг заткнулись раз и навсегда. Почему? Не потому ли, что в том же апреле 1973 года, если быть точным – 27 апреля, Андропов стал членом Политбюро и выступать как против него, так и против его креатур было уже опасно? Поэтому недоброжелатели Высоцкого вынуждены были оставить его в покое.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?