Текст книги "Ну допустим"

All characters appearing in this text are invented by me. Any resemblance to real people, gods, or other beings, living, dead, or undecided yet, was, is and will be absolutely coincidental.¹

Ну допустим

Глава 1

– Зануде взнетерпелось вдруг меня пообонять? – озорно прозвучал из темноты необычайно мелодичный, отдалённо напомнивший мне тонкий звон хрупких обсидиановых пластинок, подвешенных на тоненьких ниточках в опасной близости друг к дружке и реагирующих на малейшее движение воздуха, голос Головы, – может, даже поосязать?

Окружающая меня кромешная мгла неожиданно игриво ущипнула меня за левую щёку.

– Наверное, и голенькой меня увидеть размечтался? Ах, как я тебя понимаю, шалунишка…

В этот раз та же непроглядная тьма бесцеремонно потрепала дряблую, покрывшуюся суточной щетиной мякоть уже на правой стороне моего лица.

– Придётся потерпеть!.. Право, не время сейчас, малыш, – поддразнил меня до самых мурашек на моей довольно толстой коже томный шёпот, невесомо легко защекотав меня где-то в междуушии, – да и возможность эту надо ещё заслужить, мой герой.

– Фу, ну что за манеры?! – скривился я угрюмо, – прямо оторопь берёт. Давеча я был о Вас лучшего мнения, сударыня. Во-первых, на «ты» я с очень узким кругом. Во-вторых, для тех, кто в танке: я – любящий отец и муж – не давал никому повода со мной пошлить подобным образом. Даже Вам – Древним Богам. И в своих потребностях я привык ориентироваться сам, без сующих свой длинный нос куда не просят.

«Голенькой увидеть, ха!.. ты это слышал?», – это я уже своему внутреннему возмущённо.

«Да мы таких голеньких на Яндекс картинках, если захотим!», – тут же горячо поддержал меня мой внутренний, – «хотя, раз уж сами предлагают… стоит ли обижать отказом?», – задумался он вдруг со свойственной ему непосредственностью.

– Ух ты, жжётся!.. Прям как настоящий!.. – выдержав две короткие, но успевшие вызвать у меня животное, с трудом мной подавленное желание куда-нибудь убежать и спрятаться, паузы, засмеялась вдруг Голова то ли действительно с ноткой одобрения в голосе, то ли мне просто захотелось услышать то, чего не было.

– Ну что-ж, отец и муж, так и быть, – мелодичный до этого момента голос её с каждым произносимым ею в звонко вибрирующей темноте звуком терял прежнюю игривую лёгкость, становясь всё более гнетущим своей властностью, – я обещаю, что больше не стану с тобой пошлить.

– Мы, Смотрители Стороны Мецтли, – звук этой её фразы, вопреки всем законам акустики, ощутимо ударил из окружающей меня со всех сторон неизвестности буквально по каждой клетке моего тела, – даём этому… эй, как там тебя звать?

– Поучитесь обращаться на «Вы» для начала, – по обыкновению упрямо отозвался я.

– Этому зануде, – невозмутимо продолжила Голова, – официальные Полномочия до завершения им согласованной Миссии.

– Не такой уж он и длинный, – постепенно затихающий во всё ещё обволакивающей меня неизвестности, будто удаляясь, голос снова как-то… потеплел, что ли? Хотя, употребимо ли данное прилагательное в отношении Древнего Божества?

Короче, как мне показалось, прозвучала эта фраза слегка насмешливо и будто бы чуть укоризненно. А может, даже капельку дружелюбно. Хотя, скорее всего, последнее мне просто померещилось.

Только теперь я заметил, что по моему то ли плавающему, то ли висящему в непроглядной тьме, телу текут реки пота.

«Интересно, куда именно они из нас текут?» – озаботился мой внутренний.

«Тебе интересно, ты и выясняй», – отмахнулся я.

– Мы, Смотрители Стороны Тонатиу, даём этому редкостно самонадеянному нахалу официальные Полномочия до завершения им согласованной Миссии, – пробурчал следом уже ставший привычным брюзгливый голос.

«Интересная здесь акустика», – заметил мой внутренний.

«Ага», – лаконично отреагировал я.

– А инструктировать это убожество кто будет?! – продолжал тем временем брюзжать всё тот же невидимый во всепоглощающей тьме ворчливый голос, – ну да, как всегда! Именно нам достаётся самая грязная работа…

Вот так я спустя промежуток времени неведомой мне продолжительности остался с лопающейся от избытка вбитой в неё информации, непривычной к таким экзерцициям головой один-одинёшенек. Всё в той же полной неизвестности кромешной тьме. Ну и что дальше?

«Как это один?! А я?!» – воскликнул осуждающе мой внутренний, – «я что, уже никому не нужен?!»

В этот самый момент я проснулся. Даже и не знаю, успел я ему что-то ответить или нет.

Сначала я поднял усилием воли непривычно тяжёлую голову с мокрой почему-то подушки. Затем и всё тело аккуратно, стараясь не шуметь, сковырнул с постели в уютные объятия тапок, по обыкновению умудрившихся услужливо оказаться там, где вздумалось их искать моим сонным ногам. Вам не приходило в голову, что домашние тапки – существа не совсем неодушевлённые? Меня вот терзают смутные сомнения на этот счёт.

В общем, понадобилось мне, знаете ли, после пережитого сходить в одно место. Туда, куда меня лет до шести будили и водили родители, чтобы я в постель не напрудил.

Тогда же, в шестилетнем возрасте, мелкого зануду в моём лице начало удивлять, почему в читаемых мной взахлёб тогда книгах из библиотеки, скромно разместившейся в уголке первого этажа общежития для свезённых со всего Союза молодых и полных искреннего энтузиазма строителей социализма в отдельно взятой пусть и среднеазиатской, зато богатой ураном и золотом пустыне, специалисты одной и той же профессии именуются то гнусными и подлыми шпионами, то отважными и самоотверженными разведчиками.

Разве они не одну и ту же работу делают? Разве не одни и те же технологии при этом применяют, не одинаковыми инструментами пользуются?

Разве у их жён разнится количество рук, ног, ушей или истерик, с должной периодичностью закатываемых супругу, чтобы тот тонуса (нюха, чувства меры, интереса, стойки) не утратил раньше времени?

И разве не одинаково трогательно выглядят у всех у них наутро мешки под покрасневшими глазами, если их любимый малыш вдруг захворал?

Доярки тоже, как осмелился я в детстве заподозрить, в любой точке нашей планеты из одного и того же места у коровы молоко доят. И с годами это моё подозрение только крепнет.

Даже вступив в комсомол, который неуклюже и безуспешно пытался научить меня сомневаться в своей правоте там, где это было практически невозможно, я не нашёл убедительных доказательств возможности получить коровье молоко не из коровьего же вымени.

Может быть, просто потому, что не было тогда, в моём советском детстве, потребности в низкосортном пальмовом масле. Своего, хлопкового, видимо, хватало.

Нижеизложенное выужено кое-кем из кое-каких надёжных источников. И какая нам разница, кто добыл информацию, как удивлённо и довольно искренне вопросил интервьюера один известный многим человек в своём интервью одному европейскому изданию? Главное, сказал он тогда же, что оная стала достоянием широкой общественности.

Итак, анонимная инфа из ноосферы (перевод с английского оригинала – авторский, автор приносит извинения за возможные шероховатости):

Высший уровень секретности.

Лэнгли.

Главное Просветительское Управление.

Департамент миролюбиво-оборонительных и научно-разведывательных проектов.

Сектор «М».

Агентурное донесение

Возобновившие со сравнительно недавнего времени попытки агрессивно конкурировать с нами структуры Сектора «Р» в значительной мере повысили агентурную активность в традиционно контролируемом нами Секторе «М».

В упомянутом регионе наших исконных научно-исследовательских интересов стало регулярно осуществляться агрессивное вмешательство в проводимую нами гуманно-оборонительную деятельность.

Сопровождается это возмутительное и ничем не спровоцированное противодействие коварно спланированными подрывными акциями в отношении наших мирно вооружённых агентов и лояльных нашему по-добрососедски бескорыстному финансированию региональных сил.

Всё чаще и чаще устроенные ими провокации переходят в открытые боевые действия локального характера. Так, … (детали засекречены) числа … (детали засекречены) месяца в промежутке между … (детали засекречены) и … (детали засекречены) часами в городе В… (детали засекречены) произошёл ряд спровоцированных прекрасно вооружёнными и подготовленными диверсионными подразделениями противника боестолкновений с несколькими малочисленными группами наших исследовательско-воспитательных сил.

В ходе кровопролитных боёв с неравными силами противника шестеро лучших наших парней погибли, как герои, во имя народа Соединённых Штатов. Мы глубоко скорбим по поводу этой неоценимой утраты.

Более того, указанные разногласия привели к тому, что в результате ожесточённого боя агентов Сектора «Р» с нашими миролюбиво-педагогическими вооружёнными силами была практически полностью уничтожена засекреченная штаб-квартира локального отделения нашей научно-просветительской агентуры. Понесённый материальный ущерб исчисляется миллионами долларов.

Подробный финансовый отчёт будет подготовлен для представления, в случае необходимости, Конгрессу США в установленный законом срок.

На основании всего изложенного, считаем целесообразным обеспечить защиту наших интересов в Секторе «М» на более высоком уровне, значительно усилив нашу агентурную сеть в регионе путём принятия ряда неотложных мер.

В первую очередь считаем жизненно необходимым значительное увеличение целевого финансирования соответствующих миротворческих программ, как доступных официальному мониторингу, так и засекреченных.

Позже от кого-то я услышал, что и проктологи повсюду в одном и том же ракурсе пациентов обследуют. Как и гинекологи.

Трактористы везде пахнут дизельным топливом, а пекари – сдобой. Инженеры во всём мире одни и те же законы физики используют, а запах из выносимых младшим медицинским персоналом уток в любом уголке земного шара одинаково не востребован парфюмерами в их таинствах.

И только люди этой загадочной специальности столь разительно отличаются друг от друга (или недруг от недруга?) в зависимости от цветов на флагах их государств? Но ведь и они (цвета на флагах) имеют свойство меняться в одночасье.

Да и страны эти рассыпаются, бывает, в один отнюдь не прекрасный для большинства населяющих их людей день горстями местечковых суверенитетов, начинающих практически сразу если не враждовать, то, как минимум, ссориться, интриговать, открыто и скрыто завидовать, воровать друг у друга настоящие и мнимые секреты.

Работодатели у этих людей могут быть разные, и такое случается. Временами очень даже разные. Иногда совершенно разнополюсными могут быть наниматели одного и того же специалиста. Но сами они – работяги одной профессии.

Одинаковые задачи решают. Схожие алгоритмы используют. Одно дело делают – тырят то и там, что и где им прикажут стырить. Где-то неодушевлённое что-то, а где-то не вполне…

Для этого они, вне зависимости от гражданства, формы глаз и количества в коже меланина, делают свою работу: соблазняют и подстилаются, спаивают и спиваются, подкупают и покупаются…

Шантажируют и пугаются, стреляют и стреляются, травят и травятся…

Подставляют и подставляются, подбрасывают и подбрасываются, вынюхивают и подванивают…

Чужие грехи подсекают и на собственных подсекаются. Временами с одними результатами. Временами с другими. А когда и с совершенно неожиданными…

Вот ещё из ноосферы (перевод с русскоязычного оригинала – авторский, автор приносит извинения за возможные шероховатости):

Совершенно секретно.

Москва.

Комитет Вертикальной Стабильности.

Управление внешнего миролюбия.

Отдел Центральной и Латинской Америки.

Докладная записка

В последнее время пластунам наших немногочисленных и легко вооружённых мирно-исследовательских и научно-образовательных разведывательных подразделений, несущим свет знаний за рубежом, оказывают всё более и более активное подлое противодействие многократно превосходящие в численности и вооружении, прекрасно финансируемые структуры наших партнёров.

Эта враждебная деятельность направлена на подрыв суверенитета нашей Великой Родины.

В частности, в … (засекречено) месяце … (засекречено) года наше эффективно и грамотно внедрённое в региональную бизнес-среду для несения света знаний подразделение высококлассных педагогов в результате долгой и кропотливой работы сумело скрытно перехватить у потенциального партнёра ценные научные данные в области, которую он (потенциальный партнёр) до того момента считал сферой своего бесспорного влияния.

Более того, в ходе тщательно подготовленной и профессионально выполненной спецоперации нашими лучшими научными специалистами путём неимоверных усилий был получен один из ценных артефактов, представляющих интерес как для нас, так и для конкурирующей стороны. Речь идёт о проекте «Хрустальная Сила».

Однако потенциальным партнёром были привлечены очень значительные силы и ресурсы с коварной целью нам помешать.

К сожалению, наши уважаемые коллеги из смежных служб, получив наше обращение, не сумели вовремя на него среагировать и использовать имеющиеся в их распоряжении ресурсы для помощи нам в защите достигнутых нами результатов.

В результате ценный объект был нами утрачен в результате ожесточённого кровопролитного боестолкновения нашего мирно-педагогического коллектива с превосходящими и численно, и в части вооружений силами наших партнёров.

В ходе указанных боёв партнёры понесли ощутимые потери в живой силе. Среди наших преподавателей миролюбия имеют место пропавшие без вести.

Ведутся их поиски, но для организации полномасштабной поисковой операции имеющихся на сегодняшний день в нашем распоряжении в данном регионе миролюбиво-педагогических сил, вооружения, боеприпасов и средств скрытной финансовой мотивации местных должностных лиц к бескорыстному миролюбию более чем недостаточно.

Ввиду всего изложенного, просим рассмотреть вопрос о существенном увеличении финансирования указанного направления как одного из наиболее перспективных в части получения скрытного доступа к технологиям потенциального партнёра, а также с целью поддержания эффективности нашей миротворческой работы в данном регионе на том высоком уровне, достижение которого уже потребовало от нас ранее привлечения довольно значительных ресурсов.

Глава 2

– Ресурсы мне пришлось задействовать немалые. Даже обращаться к нешуточным силам понадобилось. Нельзя, чтобы он от нас и на этот раз ускользнул, – пробормотала начинающая свою карьеру журналиста-расследователя будущая властительница читательских умов Вероника Молина. По крайней мере, так она представлялась всякому представителю мужского пола, в чьих глазах видела хоть малейший проблеск интеллекта.

Это помогало ей перевести взгляд собеседника со своих вызывающих непроизвольное слюноотделение у большинства особей мужского пола по-девичьи трогательно округлых коленок цвета кофе-латте в область не то чтобы умопомрачительно красивого, но очень живого и выразительного смуглого скуластого лица с правильными для этих мест чертами и большими, обволакивающими собеседника, в нужный момент умеющими не мигать на протяжении требуемого времени глазами.

Благодаря этим своим природным данным и приобретённым годами учёбы умениям она с почти стопроцентной вероятностью могла при желании установить цепкий и плодотворный энергетический контакт со своей будущей жертвой.

– Где эта малышка Марисоль? Почему так долго? Ей же нельзя сильно светиться, у неё Экзамен на носу! – продолжала негодовать Веро². – Будь при мне побольше этих глупых никчемных охламонов, я бы сунулась в самое пекло ей на выручку. Но с этими двумя…

Тут она скептически оглядела своё преданно пялящееся на неё воинство. Они, конечно, молоды, неплохо физически развиты и беспрекословно ринутся делать всё, что их Владычица прикажет, эти двое, но…

– Так, собрались и затихли! – скомандовала она зачем-то и без того молчаливым помощнику библиотекаря из университетской библиотеки, сегодня впервые в своей жизни не явившемуся на работу, и сыну владелицы небольшого продуктового магазина, деловито втиснувшегося в крохотное пространство на одном из перекрёстков поблизости от дома, где сама чародейка жила в съёмных апартаментах.

Команда её прозвучала так, будто она и вправду собиралась бросать их на штурм пункта охраны в UNAM³. Даже сама чуть себе не поверила.

Неожиданно её мечтания о перспективах повторить подвиг Орлеанской девы прервало несанкционированное ею то ли покашливание, то ли бормотание одного из существ, полностью, как ей казалось, подчинённых её воле не далее, как сегодня утром. Такого до сих пор в её практике не случалось.

– Кхм… кхм–кхм… эмм… такой непривычно вялый артикуляционный аппарат… нда… встречать такое приходилось мне… сейчас припомню… в Месопотамии… эммм… но там присутствовал… сейчас вспомню… да, там присутствовали инсектотоксины… да–да… кхм… нейротоксические пептиды… эмм… Androctonus Buthidae⁴… здесь я их не чувствую совершенно, – закончил обескураженно бормотать себе под нос сын лавочницы.

– Хорхе, что ты сейчас тут наговорил? – удивлённо спросила Веро. Хорхе в ответ только молча моргал не выражающими ни единой мысли, кроме бескрайней преданности его Владычице, глазами.

– Хорхе, я задала тебе вопрос! – поддала жару в голосе Вероника. Парень ещё больше налился кровью в лице, дрожь пальцев его рук усилилась, но он явно был не в состоянии произнести ни единого слова.

«Всё правильно, так и должно быть, я ни в чём не ошиблась», – старалась себя успокоить девушка, – «эти ничтожные носители своих никчемных отростков сейчас полностью находятся в моей власти».

Однако её самоувещевания не могли её убедить, что и понятно. Легко поддающиеся влиянию в виде внушения девушки никогда не становятся брухами⁵.

«Вы по природе своей почти неподвластны большинству способов мысленного воздействия, включая самовнушение. Вот почему даже сильная ведьма может вылечить многих обычных людей, но практически неспособна помочь самой себе или коллеге по цеху, если у той (или у того) профессиональный уровень не ниже, чем её собственный» – вспомнила Веро уроки Маэстро.

– Эргхм… кхм… ургхм… здесь… всё ещё хуже… – неожиданно раздалось вновь почти внутриутробное бормотание. На этот раз звук шёл из совершившего свой первый в жизни прогул помощника университетского библиотекаря.

– Гм… гхм… вот… нашёл…эммм… ну да… здесь поработал… кхм… а вот и нет… не поработал… вот! Поработала! Угу–угу… именно поработала… поработала и поработила, я бы даже сказал… поработила, в раба превратила… секундочку! Надо немного поправить… – тут удовлетворённый голос из недр будущего библиотекаря вдруг смолк.

Что с вами происходит, кабронес⁶? – обескураженно спросила Вероника, совершенно позабыв и о Марисоль, и о UNAM, и о цели её пребывания в окрестностях известного если не на весь мир, то на весь континент Университета.

– Здравствовать изволите ли, сеньорита? – наконец всё так же бодро раздалось через минуту, – своим секретом превращения людей в рабов не поделитесь? Да-да, я понимаю, рецептов много, но… чтобы так ошеломляюще быстро и… столь безжалостно эффективно, я бы сказал?..

Жизнерадостный и явно довольный собой голос теперь бархатисто раздавался откуда-то из области то ли гортани, то ли пищевода сразу обоих молодых людей, только сегодняшним утром обращённых ведьмой в молчаливо и беспрекословно послушных её воле сьервос⁷.

– – Что за … мальдита сеа⁸… сначала Хорхе, теперь Хуан, – пробормотала потерянно девушка, – мне это мерещится?

Глава 3

«Мне это мерещится», – подумал я, продолжая вдумчиво ёрзать острым лезвием ножа по беспомощно распластавшемуся на доске из досуха выжатой гевеи пучку пусть и невзрачного, зато выращенного на своей грядке укропа. Всего с одной банки?! Мне и с трёх никогда ничего не мерещилось.

Покрытая моими собственными руками глянцевой плиткой «под светлый мрамор» кухонная стена слева от меня неожиданно стала вдруг таять самым наглым образом. Будто кто–то подул огромным феном на матово–серую, покрытую мраморными разводами ледяную поверхность замёрзшей не вчера уже реки.

Ширящаяся на глазах проталина образовалась чуть правее предсказуемо надёжной, как все немецкое, кухонной плиты и сразу над напоминающим лампу с раздражённо резким джином внутри керамическим электрочайником c режимами для всей палитры чаёв от белого до чёрного.

В возникшей дыре с размытыми очертаниями границ, скрываясь периодически в густых клубах умопомрачительно вкусно пахнущего пара, вырывающихся из намеренно неплотно накрытой кастрюли с уютно булькающим борщом, показались два чёрта.

Да-да, именно два и именно чёрта.

Ни на гоминоидов с длинными цепкими конечностями, ни на устало потеющих в своей спецодежде аниматоров они нисколько не походили. Это была самая настоящая нечисть, что я каждым вздыбившимся на своём тщедушном теле закоренелого подкаблучника волоском безошибочно почувствовал.

«Н–да…» – протянул мой внутренний настороженно. – «Без пузыря тут никак! Я метнусь?»

«Куда ты метнёшься, чудо? – укоризненно спросил я, задумчиво хватая лежащую рядом чесалку из можжевельника для того места, где у ангелов крылья растут, и запуская её себе под потасканную футболку с принтом Эйфелевой башни. – Ты же мой внутренний голос, у тебя даже банковской карты нет».

«Так у тебя есть, аж две штуки», – резонно возразил внутренний.

«Но у тебя-то нет!» – не сдаюсь я.

«Так побежали вместе», – предложил он дружелюбно.

«А нечисть куда девать?

«Ну и нечисть, ну подумаешь. Впервой, что ли…»

«Во–первых, гостей оставлять без внимания невежливо. Даже непрошеных. А во–вторых, они мне стену продырявили без спросу. Кто проследит, чтобы тут вернули мне всё, как было?»

«А Симка на что? Очень ответственная кошка. И присмотрит, и проследит. Кыс-кыс-кыс», – безапелляционно заявил мой внутренний голос и сделал вид, что уже обулся и ждёт меня у входной двери.

Я немного поколебался, но решил-таки проигнорировать его выпендрёж. В конце концов, это он – мой внутренний, а не я его.

«А ты – мой внешний», – стоял на своём внутренний.

Черти что-то неслышно для меня обсуждали, то периодически тыча своими чёрными с серебристым отливом пальцами в моём направлении, то эмоционально хлопая себя мохнатыми ладонями по ещё более мохнатым ляжкам, то вдруг бросаясь к лежащей в тёмном углу книге. Скорее даже не книге, а Книге.

Не вызывающий ни малейших сомнений в своей древности и значимости фолиант солидно возлежал на подставке, напоминающей пюпитр, искусно вытесанный из багрового, пронизанного огненного цвета прожилками камня, и внушал по меньшей мере почтение одним только своим видом. Не говоря уже о мареве, причудливо искажающем пространство в радиусе нескольких метров от него.

Описанное и ни в малейшей степени не согласованное со мной непотребство происходило на моих глазах, начавших наливаться чем–то недобрым при виде подобного пренебрежения плодами моего труда. Присутствует в нашем великом и могучем ставшая уже заезженной аллегория: «недобрый блеск в глазах».

Я искренне сомневаюсь, что автор оной смотрелся в гневе в зеркало. Видимо, некогда было. В те времена, когда в русском языке зарождались подобные сравнения, между сторонами взаимного раздражения было принято скоропалительно в самом тривиальном значении этого слова палить друг в друга на глазах у секундантов. Ну или тыкать холодным оружием с отнюдь не меньшей суетливостью. Да и зеркала тогда дороговаты были, не в каждом кармане водились.

А Вы, мой дорогой читатель, смотрелись в зеркало или хотя бы в экран смартфона, скажем, после звонка на него Вашего непосредственного начальника, с милой непосредственностью потребовавшего прислать их превосходительству фотографию Вашего бюллетеня для тайного голосования?

Мне доводилось лицезреть себя в зеркале в такие моменты. Бездну, что плещется в подобных ситуациях в расширенных праведным гневом зрачках, сравнивать с блеском я оснований не вижу.

А с чем же тогда её сравнивать? Для ответа на этот вопрос мне пришлось бы в те глубины погрузиться, а мне неохота и страшно. И вообще, может быть, всё дело в освещении. Стрелялись ведь Дантесы с Пушкиными и Мартыновы с Лермонтовыми, подозреваю, не под современными светодиодными светильниками.

Левая рука сама собой зачем–то выключила конфорку под кастрюлей. «В клубах пара чертей пара», – услужливо подсуетился внутренний, – «в Месопотамии был гроб, а теперь завял укроп…»

«В какой Месопотамии? Какой гроб? Городишь. Я там никогда и не был. Ты что, тяпнул уже без меня?» – задумался я было завистливо, – «хотя… как бы ты умудрился?..»

«А, я вспомнил, это было в другой реинкарнации. Ты же тогда был не ты. То есть не этот ты. То есть этот, но… не совсем. Как бы тебе объяснить, чтобы ты отвязался?.. Да нафиг вообще объяснять? Короче, не грузись…», – развеял все мои сомнения и угомонился наконец-то мой внутренний, после чего энергично ушёл в себя.

Он там долго не вытерпит, я его знаю. Мой внутренний – экстраверт, в отличие от меня. Так что я сочувственно представляю, как ему тяжко временами быть самим собой и моим внутренним одновременно.

– Мы совсем не пара, – вдруг негодующе шепнул мне куда–то в междуушие явно женский голос с неприкрыто властными нотками, – а Вы что, нас уже видите? И давно?

«Можно ли считать это голосом»? – вновь вмешался мой внутренний.

Я же говорил: не вытерпит.

– «Даже Симка не слышит, – продолжил он, – а ведь они же духов видят и даже отпугивают».

Кошка породы «Невская маскарадная», по праву своему неотъемлемому на имя собственное именуемая Симкой, действительно никак не реагировала на происходящее вокруг неё, по обыкновению разборчиво ковыряясь у себя в чашке в каше из добротно разваренной курицы.

У нас только она умеет есть мою стряпню с подобным выражением на покрытом шерстью и вибриссами глазасто-зубасто-нахальном хлебальнике, который чем-то так нравится лучшей части моей ячейки общества.

Кушает Симка куриное мясо с видом главной бухгалтерши⁹ из уважающей себя организации, с нескрываемой брезгливостью листающей местами сдобренный машинным маслом отчёт со склада горюче-смазочных материалов.

Рукой, только что заботливо смазанной кремом из последних откровений модного журнала «Интернасьоналитен», изготовленным по утраченной много веков назад технологии из свеженадоенного молока редчайшей породы горных коз, обитающих исключительно в труднодоступных местах на склонах Памира, ну и масла жожоба девственного отжима, конечно же.

Сейчас, о чудо, крем сработает, время обернётся вспять лет на тридцать, а там парней молоденьких на танцплощадке у ДК…

– Факт отпугивания ими… э… вашей наукой достоверно не установлен, – звучит не столь уверенно, как первый, в этот раз уже мужской то ли голос, то ли не голос, но опять где-то в моей голове. Не самое обычное ощущение, скажу я вам.

Кошусь на Симку – она снова ничего не слышит. А ведь она у нас скотина ой какая слышливая.

Случается, позовёт её природа выйти на кухню нашей скромной однушки часам к трём ночи раздражённо поорать оттуда на весь дом из соображений своих по-кошачьи нимфоманских. Дескать, все коты – козлы и далее по теме, ну вы понимаете.

А мои девочки – дочь и жена – рядышком сладко так посапывают. Уж и не знаю, чем такой мухомор, как я, этакое счастье заслужил, но факт остаётся фактом: мне есть о ком заботиться. И в этой ситуации папка должен максимально быстро кошке рот заткнуть любым гуманным способом. Иначе мои смыслы жизни угрюмо побредут в школу и на работу невыспавшимися.

В подобной ситуации я использую проверенный временем рецепт – достаточно из комнаты, не вставая с дивана, тихим и вкрадчивым шёпотом начать спряжение глагола «пришибить».

Главное, применить в этом почти неслышимом человеческому уху посыле формулу Эрика Берна «взрослый – взрослый». Помните двухтомник этого ставшего вдруг популярным в кругах доморощенных психологов писателя о людях и их играх?

У кошки как рукой снимает. Видимо, она тоже читала Бернштайна. В одной из прошлых реинкарнаций. Следующие час-полтора папка может снова поспать. До очередного упражнения в спряжении.

Тут я вам один секрет открою, мои компаньерос¹⁰ – любители и любительницы кошек, а также члены их семей. Мной достоверно установлено экспериментальным путём, что бесполезно использовать глаголы любой степени грозности без обязательного упоминания в начале командной строки имени адресата. Ни кошка, ни Алиса из Яндекса, ни даже робот в курсе программирования для учениц третьего класса на сайте учи.ру на безадресную команду, увы, не реагируют.

Так что, если вашу кошку хоть как-то зовут, то сначала надо внятно прошипеть её имя. После чего эта бестия умудрится услышать ваш дальнейший посыл, даже если он будет вообще мысленным. Проверено. Не зря их древние египтяне обожествляли.

– В первую очередь они обожествляли котов, а не кошек, – оживился интеллигентным баритоном голос номер два. Стоит вспомнить огненно-рыжего кота – Ра, с завидным постоянством побеждающего змея Апопа.

– Но и богине – кошке Бастет – поклонялись, – возразил я, – и да, мы вас видим. С того самого момента, как вы мне стену в мой рабочий кабинет продырявили.

– Ну да, и ей тоже. Они вообще много кого обожествляли – крокодилов, быков и даже жуков-скарабеев… – уклонился мой собеседник от обсуждения вопроса о целостности строительных конструкций.

Я решил их пронумеровать по порядку выхода на контакт: первая – напористый женский голос, второй – более покладистый мужской.

«Кошек ласково пригрели, а они на шею сели», – снова блеснул претензией на стихотворчество мой внутренний голос, не спросив моего разрешения на подобную бестактность. Пришлось его мысленно одёрнуть.

Внутренний явно обиделся и снова ушёл в себя. И опять он там долго не вытерпит. Как и всегда.

Я было думал подтрунить над его обидчивостью, но тут от двери сыграл знакомую мелодию сигнал домофона. Того самого, который вчера был мной собственноручно отключен и снят для ремонта по причине поломки. Вследствие этого упомянутый плод китайской электронной промышленности отдыхал сейчас в разобранном виде в коробке под диваном и ждал замены вздувшегося электролита. Следовательно, в данный момент домофону полагалось помалкивать.

Симка неожиданно прервала свои вдумчивые изыскания в чашке с варёной курицей, ловко материализовалась у меня на коленях и обвела укоризненным взглядом своих больших выразительных глаз всех собравшихся.

Первым делом она посмотрела на ранее не замечаемого ею словоохотливого чёрта, мгновенно осёкшегося под её взглядом.

Потом на начальственного вида чертовку, начавшую тут же зачем-то нарочито сосредоточенно рыться у себя в невидимой сумочке.

Под конец кошка устремила немигающий взгляд в коридор на незамеченную до того никем голову, выросшую посреди входной двери.