Текст книги "Ну допустим"

– Всё, господа! Хуан, Хорхе, ступайте, пожалуйста, сейчас оба по домам и хорошенько помойтесь! Ни с кем сегодня старайтесь не разговаривать без крайней тому необходимости. Полностью способность делать это естественным для окружающих образом вернётся к вам только завтра. И ешьте-пейте сегодня побольше всего томатного. А я тут с нашей чародейкой потолкую тет-а-тет.

С этими словами девочка присела рядом с ведьмой и взяла рукой её левое запястье.

– Она опасна! Она же… она может… она очень опасна! – дружно переполошились почему-то не спешащие уходить мужчины.

– Безмерно тронут вашей заботой, господа! – чуть удивлённо приподняв свою по-детски выразительную, нетронутую до сей поры ни краской, ни пинцетом, ни тем более рейсфедером бровь, едва заметно дрогнувшим голосом ответила девочка.

– Ну что-же… держите ответный подарок, джентльмены – после недолгого размышления продолжила она. – Хуан, Вас ждёт повышение в библиотеке, – тут девочка улыбнулась, – Хорхе, Вам мама разрешит теперь встречаться с Ракель. А сейчас вы быстро пойдёте на тот тротуар, – она указала рукой на пешеходную дорожку метрах в трёхстах, – видите вон там даму с серо-зелёной коляской?

Мужчины посмотрели в указанном направлении.

– Примерно через четыре минуты она, заболтавшись с другими дамами, забудет поставить коляску на стопор, и та покатится к пешеходному переходу.

Парни заметно напряглись и уже намерились было бежать в указанном направлении.

– Там и будете ждать, – продолжила их собеседница, – вы очень бережно остановите коляску и аккуратно вернёте её взволнованной женщине. И тут же тихо испаритесь. Повторяю, никакого общения сегодня. Все интервью в свете софитов только завтра, когда вас обоих найдут журналисты. Я внятно изложил задачу?

Оба парня непроизвольно вытянулись по стойке смирно перед девочкой едва ли в половину их роста и быстро зашагали в сторону указанного тротуара.

– Ты видел это, Педро? – спросила Родригес у своего напарника.

– Что, Моника?

– Те два рослых мужика вон там салютуют какой-то пигалице с большим чёрным зонтом, как рядовые солдаты полковнику.

– Как генералу, Моника! – раздалось тут же из патрульной радиостанции. – Прекратить наблюдение. Срочно выдвигайтесь к южному выходу из станции Копилко²⁵. Как поняли?

– Принято! Какой код?

– Вот вы там с Педро и разберётесь, какой код.

– Ясно, выезжаем.

«Чёрт возьми, какое такое наблюдение мы должны прекратить? И с каких пор центральный диспетчер обращается к патрульным по имени?» – пожала недоумённо плечами сержант полиции Моника Родригес, ловко лавируя патрульным автомобилем в плотном дорожном потоке.

Её напарник, Педро Сапатеро, вопроса будто даже не услышал, сосредоточенно копаясь в своём недавно приобретённом смартфоне. Лишь на секунду Монике показалось, что он едва заметно напрягся при слове «чёрт».

«Видимо, от всей души они её приложили», – подумала девочка, – «что-ж, имели основания…». Несмотря на крепко зажатое в маленькой девичьей ладошке запястье Вероники и требовательный Зов, она никак не хотела возвращаться.

Глава 8

Вернувшись утром с суточного дежурства, я первым делом проверил дыру в кухонной стене, благоразумно загороженную мной давеча подпёртым кирпичом, обёрнутым в чёрный пластиковый пакет, большим листом фанеры с наспех повешенным поверх объявлением, внушительно гласящим: «Не трогать. Папа делает ремонт. А то всё сломается!».

Если первые два предложения ещё могли дать повод двум моим девочкам – жене и дочери – проявить своё естественное любопытство и сунуть любознательные носики куда не приглашали, то третье полностью исключало подобное развитие событий. А то всё сломается! А папа на работе до завтра. И кто же будет чинить это самое всё, если оно сломается? Нет уж, лучше не трогать!

Так что и лист фанеры, и обёрнутый в пластик кирпич остались ожидаемо нетронутыми, и за ними я застал всё ту же картину – проталина в стене и черти, в оной беснующиеся.

– Мы, значит, недоглядели? Мы, а не ты? – вопрошала своего товарища вполне невинным, но почему-то попахивающим озоном и потрескивающим грозовыми разрядами голосом номер один.

Я понял, что ничего не потеряю, если схожу в душ, после чего помою накопившуюся за время моего отсутствия в раковине посуду. Ну и чайку попить нелишним будет.

– Ты же опять меня не так поняла!

– Ах, опять?! Я же тебя совсем не понимаю?! – прозвучало совсем уже…

Даже и не знаю, какими словами поточнее описать, как именно это прозвучало. Скажем, примерно так же, как услышана была плывущими на обломках корабельной мачты волна в левой верхней части картины «Девятый вал» Айвазовского. Видели?

Типа, сейчас начнётся самое интересное.

Я с любопытством поёрзал на сиденье кухонного диванчика, обитом мной добросовестно потёртой кожей, вырезанной из старой турецкой куртки. Помнится, купил я её около четверти века тому назад на Алайском базаре в Ташкенте.

Видели бы вы глаза впервые увидевшего меня в ней тогда, в разгар девяностых, заведующего модной в то время в нашем вузе кафедрой менеджмента, до того момента принципиально меня не замечавшего. Не видел он меня в упор ни как студента, лучшего на потоке в плане оценок, ни как без пяти минут выпускника, суматошно бегающего в поисках формального руководителя для своего уже написанного без посторонней помощи дипломного проекта.

А вот как меня в кожаной, по тем временам доступной не каждому ташкентцу, куртке увидел, таким елеем вдруг запузырился: «Помощь нужна?»

«Нет, спасибо, сам».

Вспомнил и скривился. Тьфу.

В общем, устроился я поудобнее и решил посмотреть, чем закончится это бесплатное для меня кино. Драма меня ждёт или комедия? Может быть, захватывающий боевичок? Эх, сюда бы ещё бумажный стаканчик попкорна. И баночку порезанных на четвертинки маринованных перчиков–халапеньос²⁶ к нему.

Вот говорят, что человеку нравится смотреть на огонь, воду и на то, как другие работают. Это утверждение неполно определяет круг предпочтений зрителя современного, уверяю я вас.

Сегодня некоторым из нас, часто независимо от нашего пола и возраста, почему-то нравится смотреть со стороны на чужие разборки в пространстве, которое эти странные толерантные европейцы называют забавным словом «прайвеси²⁷». Хоть у Эндрю Хламова, хоть в передаче «Щас чуда». Да такого чуда на многих телеканалах хоть лопатой греби. Это одна из причин, почему я их давно не смотрю.

И сидим ведь, ждём с наслаждением, кто же кому что набьёт или выбьет. Ну или кто у кого хотя бы бельё погрязнее на белый свет умудрится вытащить. И торжествующе вывалит чужое исподнее самыми вопиюще неприглядными местами на наше выделяющее слюни от животного возбуждения обозрение.

Но не тут-то было. Внезапно завязавшаяся было вполне многообещающе прелюдия завершилась не менее молниеносно, чем началась. Симка, придя на кухню, вздумала утробно заурчать, начав непрошено тереться обоими своими заушиями о мою левую голень. Жрать хочет.

Я же ей ещё не положил. Мой недосмотр, признаю. Встал и полез в холодильник за её варёной курицей. Надо погреть. Не холодное же мясо кошке есть. Тут парочка в прогалине в стене синхронно замолчала и уставилась на меня, будто не веря своим глазам.

«Всё. Кина не будет», – буркнул тоже приготовившийся было безбилетно посмотреть мелодраму мой внутренний голос, – «кинщик заболел».

– Ты что, заболел? А ну дай лоб пощупаю. А ну-ка дай сюда копыта. Холодные, я так и знала! Опять без свитера пижонишь?! И без носков?! Я так и знала! Точно, заболел! – выстрелила вдруг заботливой тирадой чертяка номер один в номера два как ни в чём не бывало и без единого намёка на намечавшуюся только что, казалось бы, грозу.

– Нет, с чего ты взяла? – ответил осторожно номер два с явным облегчением в голосе.

– Ну если нет, то давай-ка уже объясни человеку внятно, хватит резину тянуть.

– Эмм, с чего бы начать? – задумался номер второй.

– Может быть, с самого начала? – неосмотрительно предложил я.

– Эмм, с Самого Начала? – озабоченно осведомился номер два.

– Что, есть трудности начать с начала? – удивился я.

– Я попробую, конечно… Эмм… Хм… А Вам которое из Начал более интересно? И в какой версии? – внезапно озаботился чёрт номер два.

– Оставляю это на Ваше усмотрение, – нашёлся я после секундного замешательства.

– Ну хорошо, – вздохнул номер два, – а то терпеть не могу живописать некоторым любителям историй попроще, как некая тепличная парочка дорвалась до санкционных фруктов, вследствие чего мужчина родил мужчину, тот ещё народил мужчин, в результате чего последние, переполнившись братской приязнью, дружно бросились убивать друг друга.

«Я тоже эту историю как-то не очень», – вмешался в диалог мой внутренний голос. И я опять ему не стал перечить. Похоже, это становится нормой.

– Итак… Не было Небесного Света, так как не было видно на небе Светила, – начал нараспев свой неторопливый рассказ номер два. – Стало темно и стало холодно. Небо рождало дождь, смерть несущий всему живому. Люди в пятый раз начали заселять эту благословенную землю, и им не хватало Света, греющего их головы и посевы… – здесь последовала многозначительная пауза.

– Тогда Боги разожгли Огромный Костёр и собрались на Совет. Им предстояло решить, кто из них наиболее достоин превратиться в Источник Света, принеся себя в жертву Божественному Огню… – снова пауза.

– И длился Совет Богов целую вечность. Само Время остановило своё течение. – номер два явно получал удовольствие от всей этой истории.

– В конце концов итогом Великого Совета стало избрание самого богатого из богатейших Богов, благородного старца Тексистекатля, сына Мудрого Тлалока, и самого бедного из беднейших и скромного из скромнейших, Нанауатля. Им предстояло начать эру Пятого Солнца, – продолжал чёрт голосом потомственного московского интеллигента. Только папироски ему не хватало. Ну вы знаете эту их особую эндемическую манеру держать папироску, отличающую интеллигента московского от, скажем, питерского или казанского.

– Ну тебя понесло, дорогой, – вмешалась номер один.

– Так он же сам хотел…

– А ты и расстарался не на шутку.

– Эмм… Ну ладно… Постараюсь быть несколько лаконичней. Итак, сколько всего измерений Вам известно, дражайший? – взял вдруг чертяка быка за рога. Да так решительно, что даже мой внутренний голос заинтригованно притих.

– Никак не меньше, чем другим! – уверенно парировал я. – Три пространственных: длина, ширина, высота. Одно внепространственное – время.

«Зачёт! Пространственно–временной континуум! Это вам не мясо из пельменей ковырять» – ободрил меня мой внутренний, но как–то не особо уверенно.

– А что Вас заставляет думать, друг мой, – невинно осведомился мой собеседник, – что внепространственных измерений непременно должно быть меньше, чем пространственных… эммм… известных вашей цивилизации на её нынешнем этапе развития?

– Я не могу отвечать за всю нашу цивилизацию, – озадаченно промолвил я, – нас так в школе учат на протяжении последних полутора веков: осей координат в нашем пространстве три, поэтому оно и называется трёхмерным… а время – одно, и оно необратимо. Время течёт всегда в одном направлении примерно с одной скоростью.

– Ну что же делать… для начала пусть время будет абсолютно необратимой константой. Хотя, как мы все знаем опять же, ничего абсолютно абсолютного земной наукой пока не обнаружено. Но почему время должно быть одно? Осей в геометрическом пространстве вы знаете целых три, а в негеометрическом – всего одну? Где логика? – продолжал чёрт испытывать моё серое вещество на изгиб.

– Хорошо, допустим, временных осей больше… Тогда мы можем по ним перемещаться точно так же, как по осям пространственным? Сел я, значит, на велосипед в двадцатом веке, а приехал в восьмом?

– Почему именно велосипед пришёл Вам в голову? В восьмом веке велосипеды были редкостью, – резонно одёрнул меня бес.

Мы с внутренним скромно потупили взор.

– Во–первых, этот вариант означал бы дополнительные расходы в смете либо на маскировку Вашего столь необычного появления, что довольно затратно, – продолжил тот, будто размышляя вслух, – либо на провозглашение Вас местным божеством в конкретных пространственно-временных координатах, что ещё более ресурсоёмко…

– Мы и не претендовали на какие-то ваши расходы, – прервал я, будто невзначай, его расчёты, напомнив о своём существовании.

– Во-вторых, а по Сеньке ли шапка? – строго заметил чёрт, – у вас вон на муниципальные выборы желающих не пускают, а уж в восьмой век…

– Так на выборы не пускают желающих именно те, кого я бы сам не то что в восьмой век, во вчерашний день бы не пустил – они же побегут все лотерейные билеты скупать, и это в самом безобидном случае! Но остальные-то все мы, в большинстве своём, нормальные!

«Ну зачем же сразу все?» – оживился мой внутренний, – дайте хоть один билетик купить! Вам что, жалко? Мы поделимся!»

– Вот потому и не по Сеньке шапка. Вам дай такой велосипед, и он мигом окажется в руках у тех, кого к нему и близко подпускать нельзя, – кажется, даже с некоторой ноткой сочувствия резюмировал чёрт.

– То есть, хотите сказать, что если не нас, то кого-то другого где-то, когда-то, куда-то пускают?!

– А как иначе Вы объясните себе находку в окрестностях мексиканского городка Акамбаро фигурок динозавров, вымерших, как достоверно известно вашим учёным, 65 – 66 миллионов лет тому назад, и статуэток людей, которые динозаврам современниками не были и быть не могли? Ваши эксперты оценивают возраст этих артефактов в пределах от трёх до шести тысяч лет, – интригующим голосом спросил мой собеседник из кухонной стены.

Не найдясь, что ответить, я молчал, стараясь делать это многозначительно.

– В местном музее Вальдемара Хульсруда их не один десяток тысяч, и это после того, как большая часть его парадоксальной коллекции, собранной в тридцатых – сороковых годах двадцатого века, вдруг кое-кому помешала… (тут он таинственно понизил голос) и исчезла в 1999 году. Представьте себе, бесследно.

– Припоминаю, да… Но там же есть альтернативное мнение! Некоторые скептики вроде Ди Песо утверждают, насколько я помню, что фигурки были подделаны – вытесаны из камня и слеплены из глины местными крестьянами, насмотревшимися телевизора и начитавшимися комиксов и научных статей…

– Телевизора насмотрелись и научных статей начитались?! Жители небольшого провинциального мексиканского городка в начале прошлого века?! – довольно саркастически продолжила общение уже чертовка, – Вы уверены, что в начале двадцатого века упомянутые изготовители якобы подделок хотя бы слово «телевизор» где-нибудь слышать могли?

– Ну да, согласен, звучит забавно… – улыбнулся я.

– Кстати, свои якобы подделки они изготавливали в том числе и из чёрной оахакской глины, до месторождения которой от Акамбаро более шестисот километров! Пешком месяц идти только туда, а потом столько же обратно. Ради того, чтобы кого-то обмануть?!

– На лошади побыстрее бы доехали!

– Мексиканские сельские жители в начале прошлого века отнюдь не были избалованы такой роскошью, как избыток лошадей. Тем более в период местной гражданской войны 1910–1917 годов и последующего затем продолжительного этапа восстановления после неё, – последовало резонное возражение. – А что думать о выполненной в древнеримском стиле второго века до нашей эры терракотовой голове с несомненно европейскими чертами лица, найденной в окрестностях города Толука-де-Лердо?

– Что же в этом странного? Во втором веке до нашей эры Древний Рим как раз особенно процветал и распространял свою власть на всю Европу и значительные части Азии и Африки – удивился я.

«Точно!» – поддакнул мой внутренний.

– Дело в том, что юг Северной Америки в эту пору миллионы лет уж как не был частью Пангеи, то есть не являлся единым целым ни с Европой, ни с Азией, ни уж тем более с Африкой. Итак, откуда в гостях у ольмеков мог оказаться европеец?

– Ну, не знаю… заблудившийся корабль потерпел крушение…

– Хорошо, появлению геоглифов в пустыне Наска вы обязаны тоже потерпевшему крушение кораблю? Мария Райхе начала своё их изучение в начале сороковых годов двадцатого века. Может быть, их также начертили специально перед её появлением коварные селяне, на этот раз перуанские, начитавшись научных книг и насмотревшись телевизора до того момента? – саркастически вопросила чертовка, – а изображения в пустыне Атакама? Начитанные чилийские земледельцы тоже с телевизором переборщили? И главное, зачем? Чтобы насолить испанским завоевателям?

Глава 9

– Основанный испанскими завоевателями в начале шестнадцатого века, Веракрус очень скоро стал крупным портовым городом, – прочёл вслух коренастый в найденном на автостанции бумажном путеводителе.

– Ну это-то понятно, колонизаторам надо было награбленное здесь в Старый Свет как-то вывозить, – подумал он вслух.

– Довольно популярен среди местных туристов в период с ноября по май, – продолжил он читать, – курорт не настолько широко известен за пределами страны, как Канкун или Акапулько, но пляжи, волны, пеликаны, марьячес²⁸ и рестораны с марискос²⁹ здесь тоже представлены на должном уровне…

– А вот и встреча с оркестром… – пробормотал сухощавый, лёгкими движениями как бы невзначай оглаживая, будто поправляя, все карманы на своём отдалённо смахивающем на разгрузочный туристическом жилете, – не дурак, говоришь?

– Может, ждут совсем не нас?

– А кого?

– Да глупость же, на центральной автостанции самого крупного в этом штате города так нагло выставляться напоказ, да ещё с таким арсеналом. Они же сейчас – образцовая мишень не только для умелого стрелка, но и для всех местных сплетников и журналистов, случись что.

– Дело в том, что как раз они-то точно знают – ничего не случится. Сунут нам под нос удостоверение местного разлива и попробуй рыпнись.

– Занимаем оборону?

– Окстись! – хмыкнул сухощавый, – у нас два варианта. Либо мы сейчас тут остаёмся, автобус пустеет, они заходят и сначала пеленают нас, как грудничков, а затем мы там, куда они нас привезут, освобождаемся и…

– А какой второй?! – спросил крепыш.

– Выходим в гуще трудящихся и им придётся нас как минимум официально принимать на виду у всех, везти в местное отделение… больше свидетелей и возни, то есть времени и вариантов…

– Мне нравится второй!

– Dejeme ayudalre, senora!³⁰ – дружелюбно улыбнулся сухощавый соседке, беря у оторопевшей от такого внимания мамы четверых детей пару корзин. – Не возьмёшь вон тот узел у дамы? – обратился он уже к своему товарищу.

– А… железо куда? Сбросим здесь?

– Угадай. И вспоминай свой английский. С этими лучше только на нём. Они тут все своих северных соседей дюже уважают.

– Скорее боятся…

– Йес, оф коорс!³¹ – громко сотряс воздух коренастый в десятке метров от автобуса, как бы продолжая беседу со своим компаньоном.

– Итыз ффакен анбэллывыбыл!³² – вскричал он тут же, тыча пальцем в направлении показавшейся из-за окружающих строений маковки католической церкви, спонтанным этим жестом чуть не выколов глаз одному из встречающих их крепких молодых мужчин с цепкими взглядами, одновременно совершенно случайно брызнув слюной восторга прямо в лицо второму.

– Юаррайт ма фрэнд!³³ – поддержал его громко сухощавый с не меньшим энтузиазмом, подпустив в голос слащавых ноток и взяв товарища за руку.

Пятёрка встречающих, увидев это и услышав английскую речь, вдруг дружно замедлились, явно опечалившись, затем с выдающей профессионалов синхронностью материализовались в сторонке вокруг стоящего там шестого, самого упитанного из них, и начали с ним о чём-то раздражённо совещаться.

– А голубков-то нам зачем изображать? – одними губами выразил недовольство коренастый, сохраняя на лице неискренне блаженную улыбку.

– Придётся, – не менее недовольно тихо ответил сухощавый, – смуглый с серьгой и пончик – они самые, голубчики… а пончик у них явно за старшего… каждый из них минимум на полсекунды замешкается, целясь в нас.

– Принято, полсекунды часто всё решают. Экскьюзмы, лэйдэ! Куд ю хэлпас?³⁴ – обратился он громко к более-менее прилично одетой мексиканке бальзаковского возраста с пластиковым чемоданом на колёсиках, выглядящей получившей какое-то образование, а значит, говорящей по-английски.

Завязав беседу с изъявившей готовность оказать посильную помощь двум иностранным джентльменам словоохотливой дамой, товарищи продолжили свой путь уже в её компании. У неё они получили более чем исчерпывающие разъяснения, в каких отелях здесь стоит останавливаться иностранцам, а в каких нет, в каких ресторанах можно есть, а какие нужно обходить стороной, и даже на каких местных заправках следует заправлять автомобиль, которого у кабальерос с собой явно не было.

Распрощаться со своей словоохотливой помощницей мужчинам удалось только на третьем от автовокзала перекрёстке. Преследователей своих они при беглом осмотре близко не обнаружили, а проводить более внимательные изыскания решили не делать до поры.

– Садимся в этот драндулет и едем пару остановок.

– А куда он хоть едет?

– Там разберёмся. Спикаем инглыш.

Компаньоны быстро втиснулись в первый же подошедший к остановке автобус. На протянутую двадцатку с изображением седьмого президента северного соседа водитель, не моргнув глазом, сунул им сдачу в виде нескольких напоминающих пластиковые местных купюр и горсти металлических песо.

– Неплохо бы языка из тех шестерых, – пробормотал коренастый, засовывая сдачу в карман широких и слегка уже мятых штанов белого цвета, – лучше пончика.

– Он у них типа босс, – рассудительно ответил сухощавый, – значит, они его и берегут лучше, и умнее он всех их может оказаться. Вот того бы с серьгой поспрашивать… Тот попроще, но тоже может знать кое-что. Они же с их боссом типа… как муж и жена… по-своему…

Тут автобус скрипнул изношенными тормозами, останавливаясь на перекрёстке перед светофором, дверь открылась, и в него буквально впрыгнул как раз обсуждаемый сейчас смуглый с той самой серьгой. Цепко оглядевшись и даже не подумав расплачиваться за проезд, он пружинистой, по-кошачьи мягкой походкой двинулся к двум мужчинам.

– Привьет! – сказал он, приблизившись, – как дэлья?

– Вотцап?³⁵ – дружелюбно поинтересовался коренастый.

– Ай, зачэм? Я училь ваш на Куба. Пайдьом таварыщ! – тут смуглый ткнул пальцем в образовавшийся невесть откуда позади автобуса давно и явно намеренно немытый Додж.

– What are you talking about with this gorilla?!³⁶ – ревниво вопросил сухощавый у своего товарища, по мере сил изображая в голосе сплав нежности с негодованием.

– I don’t know, what is he talking about, my love!³⁷ – томно проворкотал в ответ коренастый, приближая губы к уху компаньона. – Рубану? – шепнул он едва слышно.

– Позже, – одними глазами ответил сухощавый. – What are you looking for, puppy?³⁸ – громко обратился он к смуглому с истеричной ноткой в голосе. Все присутствующие в автобусе уставились на них, наслаждаясь возможностью бесплатно развлечься.

– Follow me, please³⁹, – разродился наконец после довольно длительной паузы смуглый уже не столь уверенным голосом, вынимая из кармана удостоверение с изображением орла со змеёй в когтях.

– What’s your problem? We are the United States citizens! We demand to see the Consul!⁴⁰ – только глухой в радиусе квартала от притормозившего автобуса с опущенными стёклами не услышал этот дружный негодующий вопль.

– Follow me, please, – уже совсем неуверенным голосом пробормотал опять смуглый властелин своего вставленного в ухо кольца и направился к находящемуся в начале автобуса выходу. – Vamos a salir⁴¹, – произнёс он себе в область воротника.

– Время! – показал глазами сухощавый, – окольцованный – твой! Я – к водителю!

В течение пяти последующих секунд оцепеневшие пассажиры автобуса имели неповторимую и совершенно бесплатную возможность увидеть сцену из голливудского боевика в режиме онлайн.

Смуглый с кольцом в ухе, подойдя упруго к водителю и начав было формулировать тому свысока, не терпящим возражения голосом, какую-то команду, вдруг превратился в смуглого без кольца. Недоумённо хрюкнув, он начал судорожно щупать свой слегка надорванный причиндал. И это вместо того, чтобы быстро достать один из имевшихся у него двух стволов: Smith&Wesson SD9 в наплечной кобуре и компактный Ruger LCP2, уютно пристроившийся над правой лодыжкой.

Менее чем через секунду шанса это сделать у него уже не было – оба ствола были ловко позаимствованы. Первый он ощутил невинно прикасающимся срезом дула к своему собственному позвоночнику в районе поясницы, второй прыгнул в ладонь сухощавому, откуда бесследно растворился.

Затем им была не менее быстро утрачена гарнитура от находящейся во внутреннем кармане портативной радиостанции с прищепленной к воротнику пуговкой микрофона.

Одновременно с этим водителю автобуса метко упала на колени стодолларовая купюра. «Не пора ли нам ехать уже по маршруту, сеньор? Вы разве не видите, зелёный давно горит?» – вкрадчиво произнёс по-испански сухощавый, невозмутимо засовывая компактный Ругер в карман своих брюк на глазах непривыкшего к обращению на «Вы» и именованию сеньором водителя с застарелым шрамом на правой щеке.

Тот в ответ продемонстрировал удивительную способность сохранять довольно-таки спартанское спокойствие.

Автобус тут же довольно ретиво тронулся с места и стал бодро удаляться от стоявшего позади давно не мытого Доджа. Что интересно, ни один из пары дюжин набившихся в общественный транспорт пассажиров не предпринял ни малейшей попытки покинуть его – все дружно получали удовольствие от наблюдения за происходящим.

«Сразу за поворотом притормозите, пожалуйста, мы выйдем!» – на колени водителя снова метко упала стодолларовая купюра. Автобус притормозил, как было заказано, а вот догоняющий впопыхах Додж манёвра автобуса не угадал и ткнулся тому в задний бампер. А эта часть шасси у автобусов, в прошлой жизни служивших северным соседям скулбасами⁴² и развозивших техасских детишек по школам, обыкновенно бывает необыкновенно жёсткой. От неё, бывало, крышу сносило хвалёным Хаммерам, не то что каким-то Доджам.

Следует отметить, что пассажиров видавшего виды автобуса лишь немного тряхнуло, чего нельзя сказать о находившихся в нерасторопно управляемом внедорожнике.

Из-под скулбаса торчала задняя половина Доджа, недовольно испускавшего откуда-то скорее снизу, чем сзади, громкое шипение, скрежет, клубы пара и нечётко слышимую ненормативную лексику на умеющем быть сочным в подобных ситуациях кастильском наречии испанского языка. Особую выразительность ей придавала приправленность местным, довольно пикантным мексиканским лингвистическим колоритом.

– Теперь рубану? – прозвучал снова негромкий, почти на уровне мысленного посыла вопрос, на который был немедленно дан практически неслышимый положительный ответ. Смуглый без кольца, до того ошеломлённо наблюдавший за происходящим, внезапно обмяк и сполз на руки двум его новообретённым спутникам.

– Camino! Tenemos un herido!⁴³ – взревели оба хором и энергично поволокли свою бесчувственную ношу вон из транспортного средства. Благо не далее, чем в паре сотен метров ими была замечена вывеска с красным крестом над входом в здание очевидно медицинского назначения.

Спустя шесть минут из двора того же здания неторопливо выехала далеко не новая машина местной скорой помощи с красными крестами на облупившемся борту и выключенными сигнальными атрибутами.

Рулём автомобиля лихо правил сухощавый мужчина чуть более, чем среднего возраста, бодро напевающий себе под нос что-то про старую джинсу и изменчивый мир, под который не стоит прогибаться. В кузове уютно поскрипывающей развалюхи коренастый заботливо пеленал по рукам и ногам языка, недовольно ворча себе под нос что-то вроде: «Столько баксов разбросали! Я такого бабла и за месяц не поднимаю!».

– Вы даже вообразить не можете, как вы накосячили и кому дорогу перешли, парни! – на чистом русском языке прорезался вдруг очухавшийся смуглый обладатель уха уже без серьги, до этого момента представлявший бесчувственное тело, то и дело безропотно переворачиваемое в процессе пеленания конечностей найденными в машине сначала жгутами, а затем и пластырем.

– Так дорогу перешли или накосячили, малыш? Это очень разные вещи, дитятко. Ты бы сначала у мамки поспрашивал о подобных тонкостях, а уж потом лез к старшим со своими непрошеными оценками, – спокойно бормотнул коренастый, продолжая своё дело.

– Вам обоим теперь настоящий !.. – брызнуло слюной.

Глава 10

«Настоящий Рыцарь Тайны!⁴⁴» – возмущённо мерил широкими шагами свой даже по университетским меркам аскетичный кабинет Марио, – «это же надо было умудриться упустить двух косолапых русских, имея пятерых натренированных бойцов с опытом участия в реальных тактических операциях, достаточные полномочия от Ложи и щедро оплаченную лояльность местной власти».

Тут он остановился на мгновение, будто запнувшись.

– Не говоря уже о паре взятых в отнюдь не дешёвую почасовую аренду официальных удостоверений, – продолжил он через секунду возмущаться уже вслух, – и полностью легализованном арсенале, что нам тоже далеко не бесплатно досталось!

В этот момент в дверь скромно поскреблись. Приблизившись к ней, Марио приложил ухо к висящему в рамке справа от двери изображению напоминающего шестнадцатилапого паука символа. Затем он тихо отстучал пальцами ответ. То, что прозвучало шёпотом в дверной щели, привело его практически в бешенство.

«Он ещё и лучшего из бойцов позволил взять в плен!»

Тем временем немолодая уже машина скорой помощи остановилась на неприметной боковой улочке в паре сотен метров от пункта проката автомобилей.

Спустя менее четверти часа, после оплаты нескромного депозита в четыреста баксов и пары минут отборной нецензурной брани в ответ на предложение невозмутимого менеджера оплатить страховку и франшизу, из давно не крашеных решётчатых ворот выехал мягко говоря немолодой Форд Топаз с сухощавого телосложения водителем в капитанском кресле.

Ещё через три с половиной минуты автомобиль неотложки был тихо припаркован на заранее оговорённом с её водителем месте, а пара её пассажиров молча перекочевала в новообретённый неприметный транспорт.

Несколько позднее тем же вечером в полупустом придорожном мотеле их встретил не отличающийся многочисленностью персонал.

Состоял он из одного сонно-длинноволосого менеджера, его юной очаровательной племянницы, сосредоточенно что-то рисующей, слегка высунув кончик языка, в своём розово-жемчужной окраски блокнотике, и собаки – излучающей искреннюю слюнявую любовь и готовность облизать всех появляющихся в поле её зрения ещё совсем юной девочки от папы почти овчарки и мамы неизвестных кровей.

Ни пошарпанное авто, ни его пассажиры, ни их объёмный багаж не вызвали у встречающей стороны ни малейшей озабоченности.