Текст книги "Аскетические творения. Послания"

14. Я есть посредница этих и других беспредельных и неизреченных благ, посылаемых [людям] свыше. Ибо я привожусь в движение в помысле ведения, воспринимаю в себя силы естества и вверяю их Силе Божией, убеждаю их ревностно предаваться Ему с помощью надежды, склоняю [перед Богом] внутренние глубины блага [в человеке]⁴⁵⁵ – [и тогда] душа примиряется с Богом. Сразу же собираются светозарные облака, на мысль проливается ливень [Божиих] даров, и земля сердца преисполняется духовным ведением. Тогда Божественные смыслы бьют преизобильным источником, телесные члены сохраняются в утробах [духовного] делания, а чувства души соблюдаются в ведениях Божественных созерцаний. На меня указывал Иаков, когда он стенал о вседобром Иосифе, проданном в рабство братьями (Быт. 37, 23–36). Ибо стяжавший меня и вкусивший от меня наслаждение испытывает в сердце [своем] безутешную муку, когда видит меня преданной чувствами и попечением о делах человеческих, когда видит, как я исчезаю из очей души и как похищают меня из объятий любящей силы ее. Солнце садится, и что, разве день наступает? Так и я: если удаляюсь из обиталища мысли, то кто утешит душу? Солнце восходит, и мрак убегает от лица его. И когда я глаголю в сердце, тогда и злоумышляющие на душу исчезают “яко дым” (Пс. 36, 20). Когда солнце заходит, тогда небесная твердь остается, а если я не восхожу в душе, то твердость сердца уходит, ведь я дарую силу помыслам и укрепляю их, поскольку являюсь твердью души. Любящие мирскую мудрость не знают меня, не любят и не взыскуют меня, ибо довольствуются рассуждениями своего знания, порожденного многим научением. Они уподобляются тем, кто бродит в ночи при недостаточном и слабом свете луны. Но даже если некоторые и утешаются лунным светом, тем не менее они, познав духовный свет, жаждут восхода солнца, чтобы исполнить нужные дела свои, ибо не могут они дневные дела осуществлять ночью. Превозносящиеся знанием, которое надмевает и изливается спесью, и побуждаемые тщеславием не жаждут [ничего] моего и не стремятся созерцать свет. А поэтому предаются они в руки гордыни, гнева, зависти, вражды и многоглаголания. И как луна не может, начав наполняться, прекратить это делать, а, наполнившись, убывает, так и посвятившие себя целиком внешней мудрости, будучи пленниками самомнения, воображают себя обладающими богатством знания, а на самом деле они нищенствуют, не имея истины, поскольку не обладают и следом смирения, доставляемого мною, которое является носителем неложного образа мыслей⁴⁵⁶. Когда они считают, что преисполнились знания, тогда оказываются далеко от ведения, несущего [в себе] любовь и сердечную кротость, ибо знание, порабощенное желанием славы, служащее чванству и сопряженное с дымом гордыни, есть наиразумнейший змий, отлученный от света Божественного ведения, как и [был он изгнан из числа] разумных [тварей]⁴⁵⁷: он смертоносен для души, удаляет ее от моего восхода и является закатом ведения Бога. А если ты хочешь узнать, что есть жизнь разумной души, внемли Слову Жизни: “Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа” (Ин. 17, З)⁴⁵⁸. Слово мудрости века сего несет преходящее знание этого мира, сравнимое с ночью и порождающее неразумные желания. А Слово, обретаемое через меня и являемое мною тем, кто предан мне, есть Слово Божие и Бог, дарующий ведение Всесвятого Духа Его, бьющее источником непреходящей жизни, [изливающее] реки любви и воды отдохновения и творящее из тех, которые жаждут Его, “сынов дня” (1 Фес. 5, 5).

15. Поэтому, подобно тому как шествующий в темноте ночи претыкается о [различные] препятствия, боится сбиться с пути, страшится нападений разбойников и наскоков диких зверей, бродящих во мраке, так и плывущий в неразумии подобного знания попадает в сети всеразрушающего самомнения⁴⁵⁹ и возбуждения страстей, поскольку стяжал разумение, лишенное [Божественного] Света. И подобно тому, как шествующий при свете дня избегает всех таких бед, так и тот, кто постоянно пребывает в созвучии со мной, не увлекается встречающимися ему страстями, но непрерывным призыванием Господа Иисуса, которое звучит в чистом сердце, словно удары по струнам кифары, изгоняет из своей души смуту греха, как изгонял Давид игрой на гуслях злого духа из Саула (1 Цар. 16, 14–23), и вкушает безмятежную радость духа. Я есть жезл Моисеев, спасающий любящих меня, а ненавидящих меня уничтожающий ударами, наносимыми прямо и сбоку (см. Исх. 4, 2–5, 17; 14, 16; Чис. 20, 7-13), ибо я незыблемо удерживаюсь благочестивым умом. Через трезвение, повелевающее быть правоте сердца, я творю в душе [духовное] различение, сокрушающее пустоту изнеженного желания и открывающее стойкость мужественного образа мыслей⁴⁶⁰, ибо оно соблюдает этот образ мыслей несмешанным [и свободным от какой-либо] связи с плотью. Смыслы добродетели, распространяясь здесь, остаются невредимыми от наскоков порока, [происходящих] как справа, так и слева. Благодаря смирению, запечатлевающему мысль готовым к повиновению и подчинению намерением, я истребляю и гублю горделивые помыслы, которые вновь преследуют душу после того, как она исправилась добродетелями, стремясь подавить и побороть ее. Ведь после преступления [заповеди] разумная душа отринула [от себя духовное] различение и стала совершать дела свои, руководимая [каким-либо] рассуждением неразумного желания. Однако Слово Божие, желая при Своем Вочеловечивании вновь даровать человеческому естеству [духовное] различение, начертало через Моисея образ благодати различения, дарованной человеческой природе много лет назад, и повелело вывести Израиль из Египта и отделить народ, знающий Бога, от народа, не знающего Его. Поэтому Моисей, выведя израильтян из Египта, а потом, двумя ударами жезла разделив и соединив море (см. Исх. 14, 15–31), предызобразил происшедшее позднее восстановление [нашего] естества, которое обрело благое различение, возвратилось к самому себе и соединилось с самим собой⁴⁶¹. Через разделение воды создав сухое место, [Моисей] даровал израильтянам проход и тем самым начертал движение помыслов в душе. Соединив же воду и заставив ее вернуться назад, поглотив людей фараона, он указал, что вражда, проницающая [все наше] естество, уничтожается единством любви. Ты ясно увидишь, как это свершается, если с помощью трезвения целиком соединишься со мною, ибо когда дарованное мною ведение проливается в душу, тогда помыслы естества отделяются от неразумного желания и освобождаются из мрака неведения. Душа же, шествующая к любви Божией, сочетается как со своими собственными силами, так и с личностями [других] людей⁴⁶², [вследствие чего] она становится боголюбивой и человеколюбивой. А поэтому разрушительная [сила] вражды в естестве, не имея [места], куда бы ей двигаться, уничтожается.

16. Своими молитвами Моисей укрепил Иисуса [Навина] и обратил в бегство Амалика (Исх. 17, 8-16); так и ум, молясь, усиливает [наше] разумение и ниспровергает похоть. Блаженный Давид постоянно провозглашал обо мне как о несокрушимом оружии против страстей и неприступной твердыне добродетелей, говоря: “Помянух Бога и возвеселихся” (Пс. 76, 4), “Помянух в нощи имя Твое, Господи, и сохраних закон Твой” (Пс. 118, 55), “Помянух имя Твое во всяком роде и роде” (Пс. 44, 18), “Помяну тся и обратятся ко Господу вси концы земли” (Пс. 21, 28), “молитвы моя воздам пред боящимися Его” (Пс. 21, 26), “Во мне, Боже, молитвы, яже воздам хвалы Твоя” (Пс. 55, 13). И чтобы не подбирать мне множества строк, [обратись сам к Псалтири,] прочитай псалмы, и узнаешь [многое] обо мне. Господь наш Иисус Христос днями научал народ в синагогах, а ночами Он удалялся в пустыню и молился. С помощью примера вдовы и неправедного судьи (Лк. 18,1–8) Он заповедал нам быть настойчивыми в молитве. Идя на спасительные страдания ради нас, Он постоянно молился (Лк. 22,44). Апостолы же говорили: “Мы постоянно пребудем в молитве и служении слова” (Деян. 6,4). А божественный Павел пишет: “Прошу, будьте постоянны в молитве, бодрствуя” (Кол. 4, 2). Также Церковь молилась о Петре, находящемся в темнице, ибо [Писание] гласит: “Церковь прилежно молилась о нем [Богу]” (Дели. 12, 5). Поэтому и узник, более мощной силой сковав заключивших его в узы, освободился из темницы. Лики иерархов, учителей, благочестивых и праведных [христиан], мучеников и всех святых мужей достигли совершенства благодаря мне. Некоторые, одержимые слепотой души, не вкусившие моей благодати и не знающие того, какие блага даруются мною, когда я непрестанно действую в душе, глумятся надо мною и презирают ставших обладателями моего богатства с помощью нищеты [духовной]⁴⁶³. Но если когда-нибудь потом они прекратят свое безумие и пожелают обратиться ко мне, то и я обращусь к ним, озарю их светом ведения, и они познают навыки сокрытого зла, воюющего против них, как изрекает пророк: “Господи, открой мне и уразумею: тогда видех начинания их” (Иер. 11, 18). Но если они желают пребывать во мраке разумения своего, то пусть они задают вопрос тем, кто, лишившись очей, не могут видеть чувственного солнца, – [тогда узнают,] что выпало на долю их».

17. Наученные этой царицей [добродетелей] таковыми великими «глаголами вечной жизни» (Ин. 6, 68) и насыщенные ими, давайте отправимся в путь и приступим к ней, чтобы просветились лица наши⁴⁶⁴. Обратимся с вопрошанием к ней, ибо она не откажет из-за зависти научить [нас] житию своему. [Писание] гласит: «Благовестих правду в церкви велицей… истину Твою и спасение Твое рех» (Пс. 39, 10–11). Где пасешь ты [козлища своя] (см. Песн. 1, 7), всевидящая добродетель? Где возлежишь на ложе, восторг души? Кто взыдет (см. Пс. 23, 3) к размышлению о тебе? Кто укрепится в любви твоей? «Я пасу [козлища своя] в трезвении; возлежу на ложе смирения; тот восходит ко мне, кто, достигнув высоты преуспеяния, нисходит долу своим образом мыслей; тот укрепляется в любви моей, кто [постоянно] пребывает внимательным и не блуждает, влекомый похотями [страстей]». И пусть действительно овладевают нами эти краткие глаголы, а сама [молитва] пусть владычествует над нами; овладев нами, пусть она одержит победу над [всеми] помышлениями нашими, приготовит блаженную обитель для них, и [тогда] мы произнесем слова Давида: «Сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе. Ибо птица обрете себе храмину, и горлица гнездо себе, идеже положит птенцы своя» (Пс. 83, 3–4)⁴⁶⁵. Если мы трезвенно и непрестанно молимся, то сердце наше, призывающее имя Бога Живого, пребудет ликующим. Ведь ум наш тогда обретет обитель созерцания, а душа наша – гнездо любви, в которое положит помыслы свои и не будет бояться страстей и бесов, ибо сказано: «Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет тебе зло, и рана не приближится телеси твоему» (Пс. 90, 9-10). Тщательно молящийся имеет мысль, непосредственно озаряемую Богом. Поэтому следует всегда сочетать трезвение с молитвой, чтобы не оказалось, что помыслом мы молимся, а мыслью блуждаем⁴⁶⁶. Ведь не делающий так не может освободить свой ум от уз пристрастия, потому что молитва его, не [руководимая] созвучием сил души, не простирается к Богу. Подобно тому как Церковь, созвучно молясь, освободила из темницы Петра (Деян. 12, 5), так и усердной молитве в душе, совершаемой от [порыва] всей мысли [человека], присуще выводить верующий и деятельный ум из темницы чувств и вести его всего целиком к ведению Бога.

18. До тех пор, пока иерей не оставит внешние [части] храма, не войдет в алтарь и не станет перед престолом, он не может принести бескровную Жертву Господу. Так и ум, пока он не отвергнет действие чувств, и даже движение помыслов, и не пребудет в ведении [Божием], не может принести духовную жертву, осуществляемую в чистой молитве. Прежде всего, ум пребывает неподвижным⁴⁶⁷ – и тогда он чисто движется: это чистое движение обнаруживается как молитва. Подобно тому как циркуль стоит в центре и [вращением своим] завершает круг, так и ум, сосредотачивая себя [целиком] на умозрении о Боге, словно центре своем, совершает круговращение молитвы. Также подобно тому, как центр зрится в средоточии круга, а вся окружность находится снаружи, так и Бог, зримый в середине сердца, помещает всю душу внутри созерцания Его. Своим положением круг соотносится с центром, но окружностью – внутри него и весь в нем. И сущие [вещи] природой своей отстоят от Бога, но творением, Промыслом и своим постоянством все они зависят от Бога. «Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11, 36)⁴⁶⁸.

19. И чтобы узнать тебе о том, что пока ум не станет [в неподвижности], он не может войти в размышление о молитве и в разумение ее⁴⁶⁹, услышь [слова] Ангела, явившегося Даниилу. Поскольку пророк не мог перенести вида ангельского образа, то Ангел ему сказал: «Данииле, муж желаний, – стани на стоянии своем и разумей в словесех сих… яко от перваго дне, воньже подал сердце твое, еже… трудитися пред Богом… услышана быша словеса твоя» (Дан. 10, 11–12). Отложи, наконец, смуту страстей своих, воздержись от помыслов, стань неподвижно в трезвении сердца, обрети понимание в узком размышлении молитвы, которое превосходит широту всяческих словес, и тогда неложно ты узнаешь, что с того часа, как возлюбил ты молиться в смирении, очистилось сердце твое и услышано было моление твое.

20. Когда душа распнет саму себя, она вознесется от земного, а вознесшись, придет к памяти о [совершенных ею] грехах, признает справедливость случившихся с нею скорбей и постигнет Домостроительство Бога Слова, изумившись ему. Она выскажет порицание тем, которые пытаются очернить и опорочить Промысл [Божий], и опровергнет их. Побуждаемая к самоукорению, она припадет к Богу и попросит [Его] о прощении, говоря: «Господи, изглади во мне память о суетном мире [этом] и даруй мне желание чистых благ Твоих. “Положи хранение” (Пс. 140, 3) сердцу моему и огради помыслы мои созерцанием молитвы. Пробуди меня, попавшую в рабство нерадения, к воспеванию Тебя. Воспламени ум светом заповедей Твоих и прекрати мучительную боль страстей моих. Даруй сострадание мне, закрывшей утробу сочувствия [своего] для смертных. Высуши бездну грехов моих бездной милости Твоей. Посели вместе с хором святых [мужей] меня, страстями своими справляющую праздники с бесами. Причисли меня туда, где [раздается] чистый глас празднующих и звук неизреченной радости: там лики праведников и чины Ангелов. [И это для того,] чтобы, созерцая словно в зеркале красоту Благости Твоей, забыла я позор зол моих. Ведь Ты есть вечное веселие, непрекращающийся праздник, вечная радость и блаженный покой, и Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Твоим Отцом и всесвятым, благим и животворящим Твоим Духом ныне и присно и во веки веков».

Слово III
Его же [Слово] об исихии и молитве (MD 6)

1. Ремесленник, садясь за дело свое, отстраняется от всякой другой заботы, все попечение и усердие свое направляя на труд, а также устраняя лень усердием, а неумение – старанием. Поскольку в мысли своей он узревает награду за труд, а в сердце воображает прибыль, [ожидающую его,] то пренебрегает [потребными для сего] усилиями и пищей.

2. И монах, желающий напитать свою душу, всегда имеет рукоделие, ибо боится праздности и вытекающего отсюда отсутствия пищи, согласно апостольской заповеди: «Праздный да не ест»⁴⁷⁰. Ибо как праздный [и не работающий] руками жаждет еды – по словам: «в похотех есть всяк праздный» (Притч. 13:4), – но не имеет ее, а испытывает голод вследствие отсутствия самого необходимого, так и тот, кто нерадеет о мысленном труде, открывает вход [в свой духовный мир] многообразным помыслам. По своему нерадению сочетаясь с ними и задерживаясь в них, он уподобляется [блудному сыну], удалившемуся в дальнюю сторону, расточившему [имение свое] и не насыщавшемуся свиной пищей (см. Лк. 15, 13–16)⁴⁷¹. И вот, смотри: поскольку он не размышляет над речениями Божиими, он – ленив, а поскольку ленив, то и не насыщается, так как не питается хлебом Божиих глаголов, а потому умирает от болезни неведения Бога. Тогда как имеющий ведение Бога причаствует Жизни. «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17, 3), – подобным же образом тот, кто страдает неведением Бога, лишается и истинной Жизни, ибо он пасет смерть. Дело монаха есть памятование о Боге: «помести Бог человека в раю, делати и хранити» (Быт. 2, 15)⁴⁷², то есть памятовать о Боге и иметь трезвение, чтобы человек, впав в нерадение и [удалившись] от устремленности к Богу, не претерпел забвения заповеди и не обратил взор свой к наслаждению преходящими [вещами].

3. Об этом говорит и Христос, заповедавший Своим ученикам: «Бодрствуйте и молитесь» (Мф. 26, 41; Мк. 14,38)⁴⁷³. Ибо подобно тому, как прекрасно возделанный огород и [сад], изобилующий плодами, легко разграбляется прохожими, если нет постоянного сторожа, так и мысль, [быстро] пробегающая по словам молитвы, но не имеющая ума, который, [подобно стражу,] печется о сказанном, бесполезно молится, поскольку этот ум, похищаемый [и увлекаемый] другими мыслями, оказывается в пустоте и удаляется от соответствующего молитве ведения, отправляясь в странствие [по чужеземным областям]. Бог же Слово является [только] тем [христианам], которые чисто молятся и всегда стойко пребывают в размышлении о Божественных глаголах. Ведь Он изрекает: «Кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня… и Я возлюблю Его, и явлюсь ему Сам» (Ин. 14, 21)⁴⁷⁴. Молитва вместе с вниманием⁴⁷⁵ позволяет взойти [в душе] ведению Божиему. Божественное ведение, привлекая к себе любовь души, сочетает эту душу с Богом. Любовь, пригвождая все сердце к Богу, делает созерцание ума неразлучным от ведения Бога. Ибо любовь есть связь ума с Богом и Божественным⁴⁷⁶.

4. Она, озаряя [своим] светом душу, разгоняет, словно мрак, всякую мысль и всякое помышление века сего, ибо, как говорит [апостол], любовь «не мыслит зла» (1 Кор. 13, 5). Ведь душа, принявшая в себя стрелу любви, не позволяет уму отстать от неизреченного Божественного наслаждения. Подобно тому как ум, прилепившийся к телесному чувству, ощущает наслаждение преходящими [вещами], так он, соединившись целиком с любовью Божией, вкушает радость блаженства⁴⁷⁷. Телесное сердце, пораженное каким-либо страданием, умирает, а мысль, пронзенная копьем Божественной любви, изливает из себя [обильный поток] умозрений жизни и света. Порой любовь погружает ум в ведение Бога и неведомым образом посредничает в соединении этого ума с Ним; она восхищает душу из всех сущих [вещей] и, вместо беседы удовольствия⁴⁷⁸, ввергает ее в глубокое молчание – [тогда она] служит Богу в изливающемся к Нему душевном расположении. Но порой любовь, вводя [ум] в созерцание сущих [вещей], очаровывает мысль пестрым свечением умозрений. Иногда же любовь, исследуя многообразные способы добродетелей и осуществления добрых дел, распределяет [их], словно пищу, между членами тела. Бывает также, что любовь, услаждая ум размышлениями над Божиими глаголами, увещевает его в изобилии вкушать пищу из всего сказанного, как и [было заповедано] есть от всякого древа в раю (см. Быт. 2, 16); и ум, [свершая это,] внимательно исследует великолепие уготованного [ему] наследия умопостигаемых и Божественных [вещей].

5. Видел я земледельца, труждающегося на ниве своей: ушедшие глубоко в землю камни он вырывал и отбрасывал прочь, а те камни, которые лежали на поверхности земли, он откатывал руками – первое требовало от него больших усилий, а второе он осуществлял с легкостью.

6. И усердный монах, стремящийся сделать свое сердце чистым с помощью плуга трезвенной молитвы, всегда пытается отсечь приводимые врагом в движение внушения [помыслов] и отбрасывать их прочь от внутренних хранилищ души, имея при этом Руководителем Того, Кто изрекает: «Вси языцы обыдоша мя, и именем Господним противляхся им» (Пс. 117, 10)⁴⁷⁹. Ведь лучше выжигать огнем молитвы из первой мысли [своей] нападки лукавого, сохранять [свою] мысль невозмутимой и беспрепятственно вести беседу с Господом, чем уступать лести таких нападок, собеседовать с коварным [бесом], принимать чуждого как своего собственного и любить погибельное как полезное. Затем [в нашей душе появляется] видение [лукавого] обмана, возникает необходимость в [сильном] утруждении, исповеди и [обильных] слезах, чтобы смыть скверну, [рожденную] нерадением.

7. Подумай о праотце [нашем], когда он увидел жену, образованную из ребра его. Что он сказал и каковы были они оба? А «беста оба нага» (Быт. 2, 25) – наги от дружбы с плотью, наги от срама страстей, не влекомые в разные стороны миром, не живущие животной жизнью⁴⁸⁰, странники в мире, как не возлагающие на себя ничего земного⁴⁸¹. Наоборот, они были царями мира, как мыслящие о небесном⁴⁸², облеченные в божественную ризу и увенчанные диадемой любви к Богу. Но когда Адам перестал устремлять свой взор на живущую с ним и говорить с ней, а она перестала общаться с мужем и внимать словам его, они открыли путь змию. Тем самым расторжение сродных произвело соединение инородных. Нерадение разумных [существ] стало ревностным устремлением к неразумному змию, а затем, вследствие небрежения и отделения [от Бога и друг друга], они претерпели ужасные [вещи].

8. Итак, до тех пор, пока ум монаха пребывает в мысли, размышляет о Божественных глаголах, думает о способах добродетели и осуществляет их (а до этого и после этого – ограждает [свое] сердце стеной упорной молитвы), монах не предоставляет места лукавому и ревностно отражает помыслы, внушаемые им. Он усердно предается делу своему, говоря вместе с пророком: «Дела рук наших исправи на нас, и дело рук наших исправи» (Пс. 89, 17). Под делами пророк представляет способы добродетели, осуществляемые в теле, а [словом] дело обозначает мысленную молитву. И то и другое исполняется молящимся прямым образом: благие деяния – без тщеславия, а молитва – без развлечения⁴⁸³. Ведь выражение «прямым образом» намекает на такой смысл: «Удостой нас, Господи, непрестанно и чисто возносить Тебе эту разумную жертву». Пробуждаясь от упомянутых трудов и насыщаясь ими, ум не обращается к внушениям врага, отлагает плотские помыслы, изглаживает ветхие воспоминания похоти, привходящие от повседневных дел, а подозрения и гнев на ближнего, порождаемые [его суетными] делами, словами или жестами, [полностью] отстраняет от себя.

9. Подвизающийся подобным образом очищает [себя], а ревностный [подвижник] обретает мир [в своей душе], ибо, постоянно припадая к Богу через смирение и моление, он извергает вон гордеца⁴⁸⁴ и попирает все козни его силою победившего Крестом Иисуса Христа. Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцом и Благим и Животворящим Его Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.