Текст книги "Любовь длиною в жизнь"

Ирония жизни

 
О, жизнь, ты иногда своим крылом
Нас в небеса и к солнцу поднимаешь.
Бывает, что каменьем нас вдвоем
Ты без пощады вниз бросаешь.
 
 
И что за прихоти и что за чудеса,
Так хочется, чтоб жизнь как моря гладь блестела,
Чтоб был покой и чайкой в небеса,
Душа счастливая у нас летела.
 
 
Не хочет: вверх и вниз бросает вдруг,
И моря гладь уже не гладь, волной бушует,
И о себе подумать просто недосуг,
Тревоги душу гложут и волнуют.
 
 
За белой полосою жизни черная ползет,
Так долго, беспощадно нас не отпуская,
За нею белая, короткая идет,
Вся жизнь меняется, за переменами не успевая.
 
 
Все как в природе – время перемен,
Весеннее шептание весны вдруг на мороз сменяет,
Вот так и жизнь она течением времен
Долины меж горами пробивает.
 
 
А может прихотью своей любовь разбить,
На ветке сломанной не расцветает почка,
Захочет, все надежды может всё убить,
Ведь дети не родятся без надежды и любви. Все. Точка.
 
 
Ведь точка означает и начало, и конец.
И жизнь, и смерть идут от этой точки.
Невеста в белом платье под венец,
Иль слезы горькие вдовы на свежем бугорочке.
 
 
Ты, жизнь, бываешь словно как постель,
Осыпанная розы ароматнейшими лепестками,
А иногда холодной и колючей, как метель,
И можешь быть постелью с острыми гвоздями.
 
 
Вот так устроен мир – хоть смейся ты, хоть в крик,
И в нем живем и трудимся – он так устроен Богом,
В нём радость от печали отделяет только миг,
В унынии нельзя идти указанной дорогой.
 
 
И мы в уныньи не пойдем, и точку ту отсчета позади
До точки впереди, которую не знаем,
Пройдем со светом в Вере и Любви,
И с иронической улыбкой с Жизнью поиграем.
 

23.02.2010

Признание в любви

 
Влюблен я в вас, и это очевидно,
Я этим чувством дорожу как никогда,
Признаться вам в любви не стыдно,
Когда смотрю я в ваши с поволокою глаза.
 
 
Как я хочу в любви своей признаться,
Но, к сожалению, я вижу вас в кино,
Актрисе можно в страсти поклоняться,
Но из картины на свидание позвать мне не дано.
 
 
Ну, и пускай, достану копию картины,
И буду день и ночь смотреть ее с экрана на стене
И буду страсть мою делить наполовину,
Любовь мою поглаживая нежно по спине.
 

25.02.2010

Звучание романса

 
Романс – звучание твое так заставляет волноваться.
Гостиная и в полутьме, подсвеченной огнем,
Не замечают гости времени и продолжают наслаждаться.
В бессмертной музыке романса мы растворяемся вдвоем.
 
 
Рояля голос раздастся сладкозвучный,
И трепет, и волненье сердца слышатся внутри,
Романс в нас будит чувства жизни предыдущей,
Которые, казалось бы, уснули, растворились где-то позади.
 
 
Вдруг запахи весны зимою возвратились,
И ветерком игривым свежим бьют в тот миг святой,
И словно вдруг в вишневый сад калитка отворилась.
За нею девушка в накидке кружевной.
 
 
И слов таких и нет, ну, нет их, без сомненья,
Очарование души словами невозможно описать,
То волшебство романса, то мгновенье,
Возможно только музыкой романса передать.
 
 
Звучи романс и в вечном одухотвореньи,
В усталом сердце слышу вновь и вновь,
Я Пушкина бессмертное стихотворенье,
В котором вечные слова: «и жизнь, и слезы, и любовь».
 

25.02.2010

Облака воспоминаний

 
Таинственные образы в таинственной ночи
Проходят предо мною цепью и такой необратимой,
Как будто говорят со мной в тиши
Воспоминанья о дорогах жизни длинной.
 
 
И каждый образ, что как облачко плывет,
Бледней – не в красках тех, что был когда-то,
Не занимает много времени, совсем наоборот,
Так быстро в прошлое уходит он куда-то.
 
 
То дом родимый встанет вдруг передо мной,
То мамино любимое лицо издалека я вижу,
То вдруг дворовые друзья опять со мной,
То я с горы зимой на самодельных лыжах.
 
 
То милый образ девочки, в которую я был влюблен,
То патефон, на подоконнике звучащий,
О, образы любимые прошедших тех времен,
Почаще навещайте в жизни предстоящей.
 
 
Летите вы в воспоминаниях, как облачка,
И душу грейте мне теплом далеким.
Вы мною прожиты, и вами наслаждаюсь я,
И с вами я не буду одиноким.
 
 
Зима, война и предрассветные холодные года,
Перед киоском за газетами голодный люд я вижу,
Купить, перепродать, затем, быть может, и еда,
Вот эти времена,
летящие передо мной я ненавижу.
 
 
Когда же образы вздымают душу ввысь,
Волною всколыхнув мои воспоминанья,
Я счастлив, снова молод я, душою чист,
Я слышу трели соловьев из полуранья.
 

28.02.2010

Льстивые слова

 
Ах! Не шепчите мне, что любите безмерно.
Безмерно льстите мне, неправду говоря.
Неправда под оделедой лести неизменно
Губительною незаметной ложью выдает себя.
 
 
Скрываете вы то, что и скрывать не надо,
Что видно наяву, что невозможно скрыть.
Любить вам не дано, любовь для вас забава,
Вы притворяетесь, что можете любить.
 
 
Не надо солнце закрывать туманом,
Наивность светлую души уничтожать.
И притворяться, что опутаны любви дурманом,
И лживые слова в одежду правды одевать.
 
 
А если это так, то будьте осторожны.
Вернуться к вам обратно льстивые слова,
Ведь вам познать любовь уж будет невозможно,
И вас неправдою накажет жизнь сама.
 
 
В неправде вам прожить, наверное, придется,
При солнце, но во тьме, при звуках в глухоте,
И счастье, что дарит любовь к вам, не вернется,
Не видеть вам любви ни в яви, ни во сне.
 
 
Мой милый лжец, так дальше продолжайте,
Вы лживостью играть, жестокостью шутить,
 
 
Я вас прошу, пожалуйста, не забывайте,
Красавицы рассерженные могут вас убить.
 
 
Ах! Не играйте льстивыми словами,
И сами не обманывайтесь – вот тогда
Ваш лживости порок исчезнет, как в тумане,
Вот мой совет, «адью», прощайте навсегда.
 

01.03.2010

А. Керн

 
Я не забуду необыкновенный день, когда
«Лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась»,
Шуршала под ногой осенняя листва,
И лето к осени тихонько собиралось.
 
 
И солнышко последние несмелые лучи
Через листву в подлесок набросало,
Я шел с мальчишками в поход в лесной тиши,
Лишь пенье птиц покой тот нарушало.
 
 
Мы шли в надежде место лучшее найти,
Ночлег желанный, отдохнуть, была усталость.
Стремились к речке, что бежала впереди,
Казалось до нее дойти – такая малость.
 
 
И вдруг на чем-то гладком подскользнулся я,
И растянулся на земле, но не землей то было.
Плита кладбищенская подо мной была,
На четверть из земли плита та выходила.
 
 
Я поражен был надписью на той плите,
«А. Керн» потертой гравировкою на ней стояло,
В висках вдруг запульсировала кровь во мне,
Не верилось, что мне увидеть предстояло.
 

В. А. Нащокина

Н.Н.Пушкина-Гончарова

А. О. Смирнова-Россет

Женщины, обожавшие A.C.Пушкина

 
О, Боже мой, «Я помню чудное мгновенье»[10]10
  А.С.Пушкин


[Закрыть]
В затерянном лесу явилось вдруг передо мной.
Написанное гением стихотворенье,
Явилось в яви вдруг – я не был сам собой.
 
 
Я растерялся, мысленно не мог собраться,
В заброшенном лесу – и вдруг она.
Не может красота в забвеньи затеряться,
Ей в Пантеоне место, там лежать должна.
 
 
Стих о красавице, шедевр неповторимый,
Весь смысл жизни нашей в нем любовь,
В нем гений выразил влечение к той красоте неотразимой,
Которая в веках волнует нашу кровь.
 
 
Стоял я в платоническом влеченье,
Ведь под плитой кладбищенской была она,
Прожег мне сердце смысл стихотворенья,
Потряс до основания, и в этом не моя вина.
 
 
Плита кладбищенская, горькая моя,
Как не хотелось бы мне встретиться с тобою,
Но та, с которою я встретился тогда,
Пускай опять лежит передо мною.
 
 
О, Гений, восемьдесят лет она лежала там в тиши,
Одарен я строкой бессмертного стихотворенья.
Во мне поют твои чудесные стихи
О женщине, которая тебе дала любовь и вдохновенье.
 
 
О, лес таинственный, ты вырос в строевой,
Тебя мне не найти теперь, я это знаю.
 
 
Ну, спи красавица в тиши, поэт ведь твой,
Тебя воспел навеки он, но почему плита в лесу, не понимаю.
 
 
P. S. Сегодня до печальной правды я добрался,
К последнему упокоенью А.Керн в Тверскую повезли,
Но под деревнею Прутки возок сломался,
И там ее я встретил на своем пути.
 

03.03.2010

В поход

 
В поход, хочу в поход, туда душа стремится,
«Но видит око зуб неймет», зима еще зима,
Она хоть на исходе – не поет синица,
И ледохода нет на речке – вот беда.
 
 
Невестами деревья в белом на снегу,
Как в хороводе девушки кружатся.
И солнца луч вытаивает на бегу,
Проталинки, где жизнь начнет уж скоро пробиваться.
 
 
Пробьется жизнь вдруг луговой травой,
Проснется разнотравьем и цветами,
И крот уж поднимает холмик свой,
Под голубыми радостными небесами.
 
 
Как робок первый поцелуй в круженьи головы,
Так и робки попытки с холодом сражаться,
Зима не просто так задаром отдает свои дары,
И скорым наступлением весна не даст нам наслаждаться.
 
 
Еще блестят, искрятся брильянтами снега,
Но скоро-скоро в той летящей клином стае
Раздастся птичий клич, прощай, зима!
Весна, мы дома – больше нет печалей.
 
 
Закрыв глаза, мечтаю, когда первые ручьи
Проточат снег лежалый, выйдут на свободу,
И попрыгунчики, щебечущие воробьи,
Вдруг затрепещут крылышками, опускаясь в воду.
 
 
В поход, скорей в поход, к чертям, к чертям.
Эх! Поскорей бы сбросить зимнюю одежду,
На разнотравье, на луга, да к соловьям по ивнякам,
Где выдаст мне весна в кредит надежду.
 
 
Кредитом тем воспользуюсь вовсю,
Без остановки я помчусь в весны цветенье,
Готов я жизнь растратить в радостном бегу,
Чтобы в конце пути надеяться на воскресенье.
 

02.03.2010

Повозка жизни

 
Провиденье-провиденье,
Ты куда меня везешь,
Дней от светлых вдохновенья
Вдруг в пугающую ночь.
 
 
Не нужна мне тьма, ей Богу,
К счастью ты меня вези,
Повези такой дорогой,
К той, что в свете впереди.
 
 
Ты зачем неумолимым
Провиденьем названа,
Тащит непреодолимо
Жизнь-повозка в никуда.
 
 
Растрясла телега душу,
Да с осей колеса прочь,
Чтобы жизнь мою разрушить,
Сбросила с повозки в ночь.
 
 
Жизнь-телега с провиденьем,
Так связала вас судьба,
Как про вас в стихотворенье,
Крепко связаны слова.
 
 
В никуда я не поеду,
А поеду я туда,
Где с небес мне тихо светит
Путеводная звезда.
 
 
Подкую судьбу-лошадку,
Жизнь-повозку починю,
По дороге без оглядки
К свету с песней погоню.
 

03.03.2010

Мгновения любви

Дорогой жене

 
В залитом солнцем том счастливом дне,
В котором ты стояла предо мною,
Цвели сады, и неба свод тонул в голубизне,
Я счастлив был тогда, я был с тобою.
 
 
В волнении души слова я находил с трудом.
Слова какие-то случайно находились,
Я что-то говорил, мне кажется, ну, ни о чем,
В терзания и трепет вдруг минуты превратились.
 
 
Как день сменяет ночь в назначенном часу,
Так яркий солнца луч вдруг темноту сменяет,
И в нас возникшую волнующую пустоту
При взгляде при одном любовь все заполняет.
 
 
Как часто вспоминаю Пушкина я вновь и вновь.
Его стихов стремительную и живительную силу,
Которые страдающему сердцу дарят «жизнь и слезы, и любовь»[11]11
  А.С.Пушкин


[Закрыть].
Куда бы жизнь его не завела, не заносила.
 
 
Мгновенья те незабываемы до старости седин,
Когда в осеннем холоде мы пребываем,
Возрадуйся, они бесценны, с ними не один,
Вдвоем с воспоминаньями те дни мы коротаем.
 
 
Не избежать на свете никому любви сетей,
Все очень просто. Бог об этом знает.
Благословляя сверху всех своих детей,
Их на любовь от зарождения до смерти осуждает.
 

Моя жена Риточка Фингер. Фото 1987 г.

Похвала лжи

 
Не буду «похвалу я глупости» писать,
Эразм Роттердамский написал в трактате.
Я лживость воспою в стихах, чтоб показать,
Всю сущность лжи, и что несет с собой в квадрате.
 
 
Какая сила и какая потрясающая наглость,
Скопилась вдруг в коротком слове «ложь».
Она является пред нами словно данность,
Как данность жуткая, та, от которой нас бросает в дрожь.
 
 
Наряд на лжи – ты только посмотри,
Из тканей тех, что завистью зовутся.
По платью вышиты узоры хитрости они —
По ткани так причудливо витиевато льются.
 
 
А поговички – пуговички так блестят,
Они покрыты лестью – просто золотые,
И блеском, застилая сущность, льстят,
Нам предлагая ценности другие.
 
 
Слова у лжи – монетки, словно серебро,
Сверкая льются серебристой речкой,
Поверишь тем словам, не кончится добром.
Окажешься ты где-нибудь, а в изголовье свечка.
 
 
Все дело в том, что человек по Богу должен жить,
Где белое есть белое, а черное навеки будет черным,
А ложь не будет с правдою дружить,
Она разрушит все трудом упорным.
 
 
Ложь не бывает одинокой, у нее подружки есть,
Они всегда втроем – ложь, лесть и зависть,
Всегда готовы уничтожить человека, разорить и съесть.
Их цель – все время делать всяческую пакость.
 
 
Пустые комплименты для подружек далеки,
Их цель конкретна и для нас всегда опасна.
Ведь человека разорить, а это у, к не пустяки,
Здесь надо поработать, и труды чтоб не пропали понапрасну.
 
 
И вот продуман план, ложь ложью лжет,
А зависть пробивает ей дорогу,
Для лести тоже много здесь забот,
Ей нужно в человеке притушить тревогу
 
 
А мы, как рыбы, лестью пойманные за губу,
Нам лестно так, что, наконец-то, оценили,
Как жалко – жизнь прожил, а непонятно дураку,
Его уже стальною цепью три подружки окрутили.
 
 
Добропорядочного семьянина уверяет ложь.
Что нет невинности на свете большей,
Полгорода любовью обслужила, ну, и все ж
Женой порядочной быть норовит, похоже.
 
 
Гордыня делает из человечества раба,
Гранитным основанием для лести, лжи и зависти являясь.
Отбрось гордыню из души и сердца навсегда,
И все четыре не подступятся к тебе – я это знаю.
 
 
Как интересно: все четыре женщины они.
В склонении «она» они не разделимы.
Интуитивны и коварны, обольщением умны,
И с сотворенья мира никогда непобедимы.
 
 
Бессчетное количество людей в земле от лжи,
Бессчетное количество людей от лести умирало,
Бессчетное количество от зависти в «тот мир» ушли,
Бессчетное количество в гордыне погибало.
 
 
Хочу вооружить тебя, читатель дорогой,
От тех несчастий, что тебя подстерегают,
Ложь встретил, говори в лицо: «Ты лжешь», и уходи домой,
Чтобы дорожку лести пред тобой не расстилали.
 
 
Лесть повстречал, то говори ей льстивые слова!
И уходи ты от нее домой скорее,
 
 
Не потеряешь ничего, она тебя воспримет за льстеца,
Она поймет – тебя не обольстить, потерянное время.
 
 
А с завистью намного посложней – ее пожар гаси,
Немедленно то пламя погаси в душе бессмертной,
И будешь долго жить счастливо и в тиши,
А после смерти наслаждаться заповедью вечной.
 
 
С гордыней тоже сложно, встретил ты ее,
Запомни жизни путь – короткий смертный.
Не создавай себе кумиров ты ни из кого,
Кумир твой Бог, единственно бессмертный.
 
 
И меч завистника твою главу не усечет.
Зачем завидовать ему тебе напрасно,
Завистник повернется и уйдет, совсем уйдет.
Палат ведь у тебя нет каменных —
чего стараться понапрасну.
 

04.03.2010

Похвала зависти

 
О, Зависть, я тебя в стихах сегодня осужу.
Ведь это слово вызывает омерзенье.
Оно обозначает в человеке – «все хочу».
Отнимет все он у соседа без сомненья.
 
 
Высокая гора, средневековый замок на горе – там феодал,
Внизу под замком еле выживают люди,
А по соседству горка чуть повыше – ты ее наверное видал,
И замок помощней – все отниму и без прелюдий.
 
 
Война, дома разорены, повсюду льется кровь,
Там не щадят ни женщин ни детей – ей Богу,
Все для того, чтобы захватывать и вновь, и вновь,
Веками выстилать для зависти кровавую дорогу.
 
 
Далекая земля, которую не видел и во сне,
Но вера там другая, хоть земля землицей,
Тут надо католическую насадить, ну, почему не мне.
Все палестинскому народу оплачу сторицей.
 
 
Война и крестоносцы в Палестине,
Дворцы пылают, и кругом убитые лежат,
Но «гроб Господень» защищен отныне,
Плевать на мертвых, лежа пусть песок едят.
 
 
А результат той зависти – двадцатый век,
И в Палестине где католицизм? Такого и не знают,
Там палестинцев и евреев тьма, не сосчитаешь всех,
Они друг друга и сейчас без счета убивают.
 
 
Прошли года, а войн, которые от зависти не перечесть,
Миллионы матерей над гробом сына плачут.
А тем завистникам, что наверху – нужна победы честь.
Те слезы материнские, ну, ничего не значат.
 
 
Какой позор – Германия и Австрия двадцатый век,
Где Шиллера, Бетховена и Моцарта рожали,
Вдруг Гитлер – в зависти своей он недочеловек,
И эту зависть множество людей с ним разделяли.
 
 
Ну, мало им Германии и пол-Европы, да притом своей,
У них глаза гораздо шире горла.
Мы третий рейх построим для своих людей,
А остальные люди просто тошнотворны.
 
 
А результаты черной зависти – ну, подсчитай скорей,
Вон обгорелый труп аж в пятьдесят четыре года,
И трупы Геббельса, жены и шестерых детей,
Эх, зависть, порождаешь ты одни невзгоды.
 
 
Капрал на службе у Конвента двести лет назад,
Чего-то не хватало Франции, землицы мало,
Ведь зависть жабой душит – геополитический расклад,
Рванем на Петербург и на Москву – так надо.
 
 
Рванули, страшные морозы жрут куски от лошадей,
Вся армия погибла, бегство и конец ужасный,
И гибель сотен тысяч соплеменников своих людей,
Вот образ зависти нелепой и напрасной.
 
 
Желаю я тебе, сосед, когда глядишь через забор,
Чтобы тебя не посещали никогда завистливые грезы,
Чтобы сказали о тебе – был не завистлив, был он добр,
И с добрым словом о тебе вдруг появились слезы.
 

04.03.2010

Похвала гордыне

 
Не открывай, гордыня, дверь ко мне, прошу.
Клянусь я в гости не приму тебя на самом деле,
С тобой вдвоем я в абсолютном одиночестве умру,
Да под чужим забором, даже не в своей постели.
 
 
Гордыня думает: она умнее всех,
Гордыня осуждает все, на всех кивая,
Гордыня – это против Бога, это – смертный грех.
Гордыня – разрушение, и как же люди этого не понимают.
 
 
Гордыня никогда не слушает других,
И никогда нет у гордыни Бога,
«Я жизнь делаю сама, не надо мне других
Дурацких их советов, да еще в мою дорогу».
 
 
Я сам – хозяин жизни, а не Бог,
Мне опиум народа, ну, совсем не нужен,
Хозяин жизни – я, я сам себе помог,
Вот с Богом ты, а беден, болен и простужен.
 
 
«А я не болен, хоть без Бога и богат,
Имею все, о чем ты и мечтать не смеешь.
Эх! Тоже в бочке Диоген, Сократ,
Учить горазд, а больше ничего ты не умеешь».
 
 
Вот жизнь идет, живет в гордыне человек,
Но постепенно замечает, что-то тут неладно,
А что неладно, он не понимает, как на грех,
Что он живет без веры – на душе прохладно.
 
 
Ведь если ты гордыней вознесен,
То ставишь выше ты себя людей и Бога,
Ты потеряешь все, что нажил, будешь потрясен,
С гордыней в рубище отправишься в дорогу.
 
 
Но как же так, ну почему, ведь по закону жил,
Подумаешь – считал, что нету Бога.
Гордыня защитит меня, чтоб кто-нибудь не укусил,
Богатство не отнимут у меня, я всех порву у своего порога.
 
 
Воистину Господний путь он неисповедим,
И разорившийся гордец не понимает,
Ну, почему вдруг нет семьи, он гол, один,
Стоит в пыли дорожной, и никто ему не помогает.
 
 
А потому в гордыне всех он обсмеял,
Не понимал, не ощущал чужих страданий,
Гордынею руководим, он никому не помогал,
Христа распятого не видел ран и истязаний.
 
 
Наверняка такой теряет все – ему конец,
Гордец! Закрыта в рай тебе заветная лазейка,
Ты жизнь прожил, зазря «мудрец»,
И этому виной гордыня – ей цена копейка.
 

05.03.2010

Похвала лести

 
Елейным голосом шепчи приятные слова,
Которые, ну, так приятно слушать,
– Ты самый умный, ты единственный красавец у меня,
Совсем не лжец – ты самый прямодушный.
 
 
И в прямодушие свое поверил он,
Хоть он и лжец и проходимец от рожденья,
Что лесть враг искренности позабудет навсегда,
И позабудет, что на глаз кривой, в том нет сомненья.
 
 
Лесть существует тем, что впереди имеет цель,
Без цели льстить она тебе не будет,
И если что-то будет не по ней,
Она тебе гримасу скорчит и тебя забудет.
 
 
Забудет навсегда и матом обзовет,
И позабудет, что всего назад минуту льстила,
Еще и по лицу пощечин надает,
В полицию потащит, в ней такая сила.
 
 
Иль называя самым честным на земле,
Лесть не добившись цели, назовет сейчас же вором,
И за ухо тебя поволочет на смех людей,
Чтобы испачкать несмываемым позором.
 
 
С другой-то стороны, ну, кто тебя поднимет над землей,
Сказав, что ты известный, самый лучший тенор в мире,
Хотя ты нотки ни одной не пропоешь,
Ну, может быть наедине с собой в квартире.
 
 
Ну, Бог с ней, все-таки лесть лучше лжи.
В сравненьи с завистью не так опасна,
И слушать так приятно лесть, не чаяв в ней души,
Особенно по пьянке кажется она прекрасна.
 
 
Поэтому расправа с лестью в общем-то проста,
Ты или слушай, иль совсем не слушай.
Ты или слушай, льсти ей иль домой беги, душа,
Заткнувши ватой по дороге уши.
 
 
А вообще не надо заниматься в жизни кутерьмой,
Запомни: лесть – враг искренности, это понимаю.
Не льсти другим, всегда будь честным пред собой,
И встретишь сотню раз грозу в начале мая.
 
 
И вообще не слушай лесть зазря, не поддавайся ей,
А денежки в кармане целые останутся, ей Богу,
Ты искренность и честность встретишь у друзей,
И будет легкой светлой для тебя дорога.
 
 
Ты посмотри с какою льстивою улыбкою цыган
За той копеечкой протягивает вдруг ручонку,
Но ты за льстивою улыбкою почувствуешь обман,
Не дашь, и на лице цыгана злость, проклятия вдогонку.
 
 
Остерегайся лести, лжи и зависть с ней,
Гордыня тоже вместе с ними проживает,
Четыре эти сущности прекраснейших людей,
Частенько без зазренья совести уничтожают.
 
 
Мой дорогой читатель, с льстивым не дружи!
Ведь он наверняка когда-нибудь тебя обманет,
А лучше с искренностью сердце подели,
И на душе твоей намного легче станет.
 

05.03.2010

Птичий рынок

 
Дней светлых детства не забуду никогда,
Тех дней, когда я с Козеяткииым сидел иа задней парте.
Ну, что сказать, ведь в третьем классе были мы тогда,
Мы в пуговички резались, хотя с большой оглядкой.
 
 
Боялись, что училка с грозным взглядом, как всегда.
Упрется в Фингера и пуговички дорогие вдруг отнимет,
И нас склонения, спряжения и точки – тут беда,
Заставит выучить, из класса выгонит,
ну, что-нибудь предпримет.
 
 
Ну, вот и кончился зануднейший урок.
Мой друг сказал: «Пойдем ко мне домой, там доиграем».
Вприпрыжку побежали, отперли дверной замок,
И там я заразился страстью, сам того не зная.
 
 
Аквариум огромный на столе стоял.
Там через воду пузырьками воздух шел, вскипая.
Он в голубой воде средь зелени шуршал,
Таинственный, вокруг себя красивых рыбок собирая.
 

Мои любимые рыбки петушки тоже помогли нам выжить в послевоенное время. Я их много развел и продал.

 
Улитки с усиками медленно скользили по стеклу,
Рельефом горки из песка дно устилали,
Растения ветвились к лампам в высоту,
И гуппи оперением своим сияли.
 
 
Кабомбы и людвигии пастельной красотой цвели,
И меченосцы, рубры там, перемежаясь, проплывали,
А попугаи водные в горшке гнездо свили,
Икру там положили и горшок ревниво охраняли.
 
 
Резвились барбусы там полосатою толпой,
И черным бархатом моллиенезии глаз поражали.
Мне было в том сорок четвертом десять лет – большой!
Мне разноцветьем рыбы душу потрясали.
 
 
Я прибежал домой, спросила мама: «Что с тобой?
Ты потный весь, и почему ты запыхался?»
Я с ходу выпалил: «Хочу аквариум большой».
Два года сигареты штучно продавал и до него добрался.
 
 
И вот мечта сбылась, вся в голубом была она.
Вот он передо мной живет особой жизнью,
Там свет, тепло, там хорошо – хрустальная вода.
А я и мама в холоде и голоде, после войны в родной отчизне.
 
 
Судьбы чудесный случай просто подсобил,
Две рыбки барбусы вдруг кинули икру на счастье,
Четыре сотни крошечных мальков я получил,
И продал их, когда большие стали, в одночасье.
 
 
За пару лет поднаторел на разведеньи рыбок я.
И «птичий рынок» стал вторым мне домом.
Мои труды поддерживала вся семья,
На рынке каждый покупатель-продавец стал мне знакомым.
 
 
Я по субботам и по воскресеньям в пять утра вставал.
И было все равно, то лето или стужа,
Две банки с рыбками я к телу прижимал,
Чтоб не замерзли, воздуха хватало, не было им хуже.
 
 
При минус двадцать на морозе рыночном стоял,
А одежонка жуть – в чем был одетый,
Замерзнуть рыбкам никогда я не давал,
И баночки мои теплом от тела были греты.
 
 
В той абсолютной нищете я шкаф купил,
Затем на радость маме я диван добавил,
А брат из красного из штапеля портьеры вдруг добыл,
Господь от голода нас навсегда избавил.
 
 
Вот так и жили, рыбки в доме поселились навсегда.
Икрою разных рыбок был я весь обсыпан.
И если б можно было есть ее тогда,
Все гости бы от пуза были сыты.
 
 
Мне было сорок, за неонов взялся я,
За рыбку, что была почти неразводима,
Такая крошечная и не виданная с амазонки красота
Фосфорицирует, зеленая – по телу красной полосой пробита.
 
 
Такая вот красавица, но как мала икра,
Ну, только в микроскоп ее увидеть и не сразу.
Ну, а вода, в которой мечет – эх, вода,
Должна особой быть, ее не сделаешь так просто по заказу.
 
 
Тут катионы, анионы, трубки, прочая вся ерунда,
Потом нужна ей жесткость и кислотность,
И мечут в темноте, и пара не всегда годна,
И не подходят друг для друга, вот такая подлость.
 
 
Восьмым я был по всей Москве,
Зато возможность рыбка та дала до самого отъезда
Все оплатить драконовские деньги, и позволила семье
Всей выехать, а выезд был не безвозмездным.
 
 
Ах, «птичий рынок», не похожий ни на что.
Там птичий перепев и в клеточках невиданная живность.
Там ржанье лошадей, гримасы обезьян в лицо,
Там тысячи людей, ему противна неподвижность.
 
 
Толпа бурливою толпой средь продавцов рядов,
С детьми за ручку двигается – нету остановки.
«Эй, ну кому для рыбок дафний, червяков,
Кому мотыль, циклопы», из рядов несется звонко.
 
 
Там попугаи, вылетевшие из клетки невзначай,
На ветках кувыркаются с гортанным криком.
Там интерес в глазах людей – тут ты не подкачай,
Обманут, подведут, обокрадут, приедешь с дохлой рыбкой.
 
 
В нем жизни суть всегда отражена,
Ведь жизнь – тире между рождением и смертью,
А рынок – нескончаемая радостная кутерьма,
В которой неподдельный интерес и удовольствие, поверьте.
 
 
С тем рынком можно бы сравнить балет,
Где воздухом и легкостью проникнута его природа,
Или с катаньем с горок прямо в пухлый снег,
Куда ты падаешь, смеясь, в хорошую погоду.
 
 
Или с купаньем детским в речке можно бы сравнить такой,
Где хохот, где веселье, где свобода,
Разбросаны там брызги бриллиантами – такое может быть —
Вдруг рассыпаются, и люди рады искренне игрой природы.
 
 
Где люди тратят жалкие последние гроши, о них им не тужить,
Без жадности и тратят с удовольствием – поверьте,
Чтобы питомцам купленным при ласке жить.
Там жизнь кипит, бурлит там в интересе, все как дети.
 
 
Эх Запад! Запад! Русским представляешься загробьем ты,
Так Достоевский обозвал тебя когда-то,
Там зоомагазин без человечьей суеты,
Как кладбище существ живых,
он выглядит так неприглядно.
 
 
А где же страсть у покупателя, ее не вижу в нем,
Прилизано все чистенько, все по закону,
Все гладенько, конечно, Маскарад при том,
Два раза в год бывает все равно здесь нет души трезвона.
 
 
Как я мечтаю сладкий сон цветной увидеть тот,
Что с рыбками, прижатыми к груди, стою когда-то,
Не получается, ко мне он не идет.
Забыл меня тот сон, но я ведь в этом вовсе и не виноватый.
 
 
Ну, пожалей меня, приди скорей ко мне,
И в сновиденьях молодости дай мне повторенье.
Хочу я видеть «птичий рынок» хоть во сне,
И слышать церкви колокольный звон по воскресеньям.
 

06.03.2010

P. S.

 
Теперь я понимаю, как своими выходками маме навредил.
Один ведь после «птичьего» не возвращался,
То вдруг вонючую лису, бывало, и волчонка приводил,
И от мочи животных наш паркет стоймя поднялся.
 
 
А сколько зайцев и клюющихся ворон,
Отметили пометом все полы в квартире,
О черепахах, грызунах поговорим потом,
Но легуанов не было, наверно их осталось мало в мире.
 
 
Мой «птичий рынок», для людей ты просто рай,
Где братья наши меньшие нас ожидают.
Ты их люби, ухаживай за ними, их не обижай,
Они так хороши, они тебя любовью окружают.
 

06.03.2010