Текст книги "Цыганка из ломбарда"

– Конечно, она туда зашла! – мстительно воскликнула мисс Лайл. – Она заложила янтарные бусы моей бедной убитой подруги!

– Она ничего подобного не делала! – пылко вмешалась Агарь. – Кто-то заложил ожерелье, но не эта женщина. Кроме того, почему вы решили, что Роза убила миссис Эррифорд?

– Она хотела получить это ожерелье, юная особа, и она убила мою подругу, чтобы получить его.

– Нет, нет! Это один большой ложь!

– Уверена, что так и есть! – с пылающим лицом заявила Агарь. – Роза, я верю в то, что вы невиновны. Мистер Хорвал, – добавила она, повернувшись к детективу, – вы не можете арестовать эту женщину, так как у вас нет для этого никаких оснований.

– Ну, если она не закладывала бусы…

– Не закладывала, говорю я вам.

– А я говорю – заложила! – сердито воскликнула мисс Лайл. – Я считаю, что вы сообщница этой твари!

Невозможно сказать, какой ответ собиралась дать Агарь на это обвинение, ибо в этот момент в комнату вошел молодой человек. Он был хорош собой и щеголевато одет, но выглядел осунувшимся, что говорило о его разгульном образе жизни.

– Мой племянник – наследник моей покойной дорогой подруги, – представила его мисс Лайл. – Как ее наследник, он полон решимости найти и наказать убийцу своей благодетельницы. Что касается меня, я верю в то, что Роза виновна.

– А я верю в то, что она – невиновна! – энергично воскликнула Агарь.

– Будем надеяться, что она виновна, – снимая перчатки, устало сказал Джевонс. – Я устал от всей этой истории.

– Вы обязаны наказывать виновных! – сурово заметила мисс Лайл.

– Но не невинных, – возразила Агарь, вставая.

– Юная особа, вы нахалка!

Агарь смерила мисс Лайл с ног до головы самым холодным взглядом; затем перевела взгляд на хорошо одетого Джевонса, наследника. Трудно сказать, что пугающего увидела в нем цыганка, но спустя минуту она побледнела от с трудом сдерживаемых чувств. Шагнув вперед, она хотела было заговорить, но внезапно спохватилась, поманила Хорвала и направилась к двери.

– Мне тут больше нечего делать, – тихо сказала она. – Господин Хорвал, может, вы пройдетесь со мной?

– Да, и вы тоже можете идти, Роза! – воскликнула мисс Лайла, возмущенная оскорбительным взглядом девушки. – Я здесь хозяйка, в доме моего племянника, и не желаю, чтобы убийца оставалась под его крышей!

– Успокойтесь, – сказала Агарь, остановившись в дверях. – Роза пойдет со мной. И когда вы, мисс Лайл, снова увидите меня и господина Хорвала, мы сообщим вам, кто убил миссис Эррифорд и почему.

– Наглая девка! – пробормотала мисс Лайл и закрыла дверь за Агарью, детективом и чернокожей женщиной.

Троица покинула дом и вскоре села на омнибус, который отвез их в ломбард в Ламбете. Всю дорогу Агарь горячо толковала с Хорвалом, и, судя по напряженному вниманию, с которым слушал ее детектив, беседа вызвала у него глубочайший интерес. Роза, безутешное олицетворение несчастья, сидела с опущенными глазами, то и дело вытирая слезы, струящиеся по ее черным щекам. Бедная негритянка, которую подозревали в воровстве и убийстве и выгнали из дома, лишив крыши над головой, одинокая и брошенная, была придавлена бременем своего горя. На ее фетиш – янтарные бусы – было наложено проклятие.

По прибытии в магазин Агарь провела Розу в гостиную в задней части дома и, закончив разговор с детективом, отпустила его.

– Вы можете недельку пожить у меня, – сказала она Розе.

– А потом что вы делать?

– О, – сказала Агарь с милой улыбкой. – Я возьму вас с собой, чтобы разоблачить убийцу вашей покойной хозяйки.

Целую неделю Роза оставалась в жилой части ломбарда, стараясь быть полезной, помогая в стряпне и уборке. Агарь подробно расспросила ее о событиях, которые произошли в ночь убийства в доме в Бедфордских садах, и вытянула из нее информацию, которая доставила ей огромное удовольствие. Агарь рассказала обо всем, что узнала, господину Хорвалу, когда тот ненадолго заглянул к ней. Выслушав факты, Хорвал с восхищением посмотрел на хозяйку ломбарда и, уходя, сделал ей комплимент:

– С такой головой, как у вас, вам следовало бы быть мужчиной, – сказал он. – Вы слишком хороши, чтобы быть женщиной!

– И недостаточно плоха, чтобы быть мужчиной, – смеясь, ответила Агарь. – Ступайте, господин Хорвал, и дайте мне знать, когда решите отправиться со мной в западную часть города.

Через четыре дня Хорвал появился снова. На этот раз он был очень взволнован. Он провел наедине с Агарью более часа и, сделав определенные выводы, отбыл в страшной спешке. Вскоре после полудня Агарь оставила ломбард на попечение Болкера, надела шляпу и плащ и велела Розе отправиться вместе с ней. Она не сказала негритянке, что послужило причиной этой неожиданной прогулки; но прежде чем они добрались до цели, Роза все поняла и сильно обрадовалась.

Агарь отвела Розу на Дьюк-стрит, что в Сент-Джеймсе; очутившись возле двери некоего дома, они обнаружили там нетерпеливо ожидавшего их детектива.

– Ну, мистер Хорвал, он в доме? – поинтересовалась Агарь, остановившись.

– Живехонек-здоровехонек! – ответил Хорвал, похлопав себя по нагрудному карману. – А здесь у меня – вы сами знаете что. Войдем?

– Не сразу. Сначала я хотела бы сама на него взглянуть. Вы оставайтесь за дверью; войдете вместе с Розой, когда я вас позову.

Мистер Хорвал кивнул, полностью осознавая, что от него требуется, и все трое поднялись по темной лестнице. У двери на втором этаже они остановились. Потом Агарь, жестом велев своим спутникам отступить в темноту, слегка постучала в дверь. Почти сразу дверь открыл мистер Фредерик Джевонс и удивленно уставился на Агарь. Та повернула лицо к свету, который падал сквозь мутное лестничное окно, и, узнав цыганку, молодой человек в смятении отступил.

– Девушка из ломбарда! – удивленно сказал он. – Что вам нужно?

– Нужно с вами повидаться, – спокойно ответила Агарь. – Но это к лучшему, что мы будем разговаривать с глазу на глаз.

– Вы не можете сказать мне ничего такого, чего не мог бы услышать весь мир!

– После того как я сообщу вам о цели моего визита, вы, возможно, будете думать иначе, – суховато сказала Агарь. – Но если хотите, поговорим здесь.

– Нет, нет, входите, – сказал Джевонс, отступая в сторону. – Раз уж вы настаиваете на разговоре с глазу на глаз, пусть будет так. Сюда.

Он провел ее в большую и довольно скверно обставленную меблированную комнату. Мистер Фредерик Джевонс явно не был богат, пока не унаследовал состояние миссис Эррифорд.

– Я полагаю, в ближайшее время вы переедете в дом в Бедфордских садах? – спросила Агарь, спокойно усаживаясь в большое кресло.

– Так вот о чем вы пришли со мной поговорить? – грубо поинтересовался Джевонс.

– Не совсем. Раз уж вы так нетерпеливы, возможно, лучше перейти сразу к делу.

– К делу! Какие у меня с вами могут быть дела?

– А такие, – тихо сказала Агарь, глядя на него в упор. – Касающиеся янтарных бус, что вы заложили.

– Я… Я… – выдавил Джевонс и попятился, побледнев.

– А еще, – серьезно добавила Агарь, – дела, касающиеся преступления.

– Преступления! – задохнулось мерзкое создание.

– Да, самого страшного из всех преступлений – убийства!

– Что… Что… Что вы… вы имеете в виду?

Агарь поднялась со стула и, выпрямившись во весь рост, обвиняющим жестом протянула руку к молодому человеку.

– Вы отлично знаете, что я имею в виду! – твердо сказала она. – Я имею в виду, что вы убили миссис Эррифорд!

– Это ложь! – воскликнул Джевонс, опускаясь на стул – у него подкосились ноги.

– Это не ложь, а правда! У меня есть доказательства!

– Доказательства! – пробормотал он сухими дрожащими губами.

– Да. Используя свое влияние на миссис Эррифорд, ваша тетя побудила ее сделать вас наследником. Вы любите деньги, вы в долгах, и вы не могли дождаться, пока старая леди умрет своей смертью. В ночь убийства вы были в доме.

– Нет, нет! Я клянусь…

– Не нужно клясться. Вас видели, когда вы вышли из дома. Чтобы бросить подозрение на Розу, вы замаскировались под негритянку и пришли заложить янтарные бусы в мой ломбард. Я заметила, что у якобы черной женщины не хватало мизинца на правой руке. У вас, мистер Джевонс, точно такое увечье. И еще – я заплатила вам купюрой в пять фунтов. Перед этим я записала ее номер. Ее номер проследили, и вы тот человек, который расплатился ею. Я видела…

Джевонс вскочил, по-прежнему белый и дрожащий.

– Это ложь! Ложь! – хрипло сказал он. – Я не убивал миссис Эррифорд; я не закладывал ожерелье. Я…

– Вы сделали и то, и другое! – сказала Агарь, проскользнув мимо него. – У меня двое свидетелей, которые могут доказать, что я говорю правду… Роза! Мистер Хорвал!

Она настежь распахнула дверь, и Джевонс снова опустился в кресло с выражением ужаса на побелевшем лице.

– Роза! Хорвал! – пробормотал он. – Я пропал!

Роза и детектив быстро вошли, услышав призыв Агари, и уставились на дрожащего обвиняемого.

– Вот мои свидетели, – медленно продолжала Агарь. – Роза!

– Я видел этот человек в доме, когда умер мой мисси, – объявила негритянка. – Я слышал шум в ночь, я спустился вниз. Я видел, как масса Джевонс выскочил из комната моей госпожи и миссус Лайл выпустить его через боковой дверь. Он убить мой мисси – я знай.

– Вы слышали, – сказала Агарь перепуганному человеку. – Теперь мистер Хорвал.

– Я проследил пятифунтовую купюру, номер которой вы нам дали, – начал детектив. – Да, он расплатился ею в своем клубе, и я могу вызвать официанта, чтобы доказать это.

– Вы слышали, – повторила Агарь. – И благодаря вашему отсутствующему пальцу я знаю, что вы, замаскировавшись под негритянку, заложили ожерелье, которое украли у миссис Эррифорд после того, как ее убили. Погибшая, как говорит Роза, не снимала ожерелье ни днем ни ночью. Только после ее смерти ожерелье можно было снять. Вы убили ее. Вы украли ожерелье из янтарных бусин.

Джевонс взвился на ноги.

– Нет, нет, нет! – громко закричал он, в отчаянии ломая руки. – Я невиновен!

– А это, – заговорил детектив Хорвал, надевая на его запястья наручники, – вам придется доказать перед судьей и присяжными.

Когда Джевонса, по-прежнему протестующего и заявляющего о своей невиновности, увезли в тюрьму, Агарь и негритянка вернулись на Карби-Кресент.

Легко понять, как Агарь раскрыла преступление Джевонса. Цыганка заметила, что у негритянки, заложившей бусы, не хватает мизинца. Оказавшись лицом к лицу с Розой, она увидела, что у этой женщины все пальцы на месте, а когда Джевонс снял перчатки, заметила на его правой руке доказательство того, что он и был той самой таинственной черной женщиной, явившейся в ломбард. Тем не менее Агарь не была уверена в этом до конца. И только тогда, когда Роза под присягой подтвердила присутствие Джевонса в полночь в доме в Бедфордских садах, когда Хорвал проследил пятифунтовую купюру, номер которой Агарь переписала, она убедилась, что Джевонс – убийца. Затем последовало обвинение, а за обвинением – арест. Теперь его вина была точно установлена. Чтобы заполучить богатства миссис Эррифорд, негодяй совершил преступление; а чтобы скрыть это преступление и свалить все на Розу, заложил янтарные бусы. И вот теперь его повесят из-за этих янтарных бус. В момент его триумфа, когда он готовился насладиться плодами своего преступления, Немезида нанесла удар.

Весть об аресте и история янтарных бус на следующий день появились во всех газетах, и тогда же мисс Лайл явилась, чтобы повидаться с Агарью. Бледная и мрачная, она ворвалась в ломбард и с горькой улыбкой посмотрела на Агарь.

– Девушка! – резко сказала она. – Вы наш злой гений!

– Вы имеете в виду – с моей помощью осудили вашего сообщника, – сдержанно ответила Агарь.

– Моего сообщника? Нет, моего сына!

– Вашего сына! – Агарь испуганно отпрянула. – Вашего сына, мисс Лайл?

– Не мисс, а миссис Лайл, – ответила сухопарая бледная женщина. – Фредерик Джевонс – мой сын от первого мужа. Вы думаете, что он виновен, но вы ошибаетесь – он невиновен. Вы считаете, что повесите его, но вот что я скажу вам, девушка: он выйдет на свободу. Прочитайте этот документ!

Она сунула в руки Агари конверт.

– Прочитайте – и вы увидите, как вы ошиблись. Я никогда не увижу вас снова в этой жизни, но я оставляю вам свое проклятие!

Не успела Агарь взять себя в руки, мисс – вернее, миссис Лайл, как она себя назвала, – торопливо вышла из магазина. Она вела себя настолько дико, а ее слова были такими зловещими, что Агарь хотела было последовать за ней и, если возможно, предотвратить последствия ее отчаяния. Она поспешила к двери, но госпожа Лайл исчезла, как не бывало, и Агарь не смогла пойти за ней. К счастью, в этот миг из-за угла появился Хорвал, и девушка сразу позвала его.

– Мисс Лайл – вы ее видели?

– Да, – кивнул Хорвал. – Она идет через Вестминстерский мост.

– Скорей за ней! – дико вскричала Агарь. – Она не в себе; она задумала какой-то безрассудный поступок!

Хорвал на мгновение застыл в недоумении; потом, уловив, в чем дело, повернулся и молча побежал по улице туда, где скрылась мисс Лайл. Агарь провожала его взглядом, пока он не свернул за угол; затем вернулась в ломбард и поспешно вскрыла конверт. На листке бумаги она нашла следующую исповедь.

«Я не старая дева, – без всяких вступлений начинался документ, – а вдова, дважды бывшая замужем. От первого мужа у меня остался Фредерик Джевонс, которого все считают моим племянником и которого я люблю больше, чем собственную душу. Когда мой второй муж, мистер Лайл, умер, я некоторое время работала по найму, так как была бедна. Миссис Эррифорд искала в компаньонки незамужнюю женщину. Она хотела иметь компаньонкой только старую деву. Чтобы получить место, а место было хорошим, так как миссис Эррифорд была богата, я назвалась мисс Лайл и получила работу. Госпожа Эррифорд не имела родственников и имела много денег, поэтому я составила план, как ее богатства могут достаться моему сыну, которого я представила как своего племянника. Роза, чернокожая служанка, имела большое влияние на свою слабоумную госпожу и каким-то образом догадалась, чего я добиваюсь. Между нами началась война, так как Роза не хотела, чтобы я получила деньги миссис Эррифорд для моего сына. Наконец я победила, и Фредерик стал единственным наследником всех богатств старой дамы. А потом Роза узнала, подслушав разговор, об истинных отношениях между мной и Фредериком. Она рассказала обо всем хозяйке, миссис Эррифорд устроила мне бурную сцену и объявила о своем намерении переписать завещание, оставив меня и моего сына в нищете. Я просила, я умоляла, я угрожала; но миссис Эррифорд, которую поддерживала эта нечестивая Роза, была тверда. Я послала за сыном, чтобы попытаться смягчить старую леди, но его не было в городе, и только поздней ночью он смог прийти, чтобы повидаться со мной. Когда он приехал, я сказала ему, что убила миссис Эррифорд. Я поступила так, чтобы не дать ей изменить завещание и из любви к моему дорогому сыну, чтобы он не остался без денег. Фредерик пришел в ужас и ринулся вон из дома. Думаю, Роза видела меня, когда я выпустила его через боковую дверь. Я решилась переложить вину на Розу, так как ненавидела ее. Зная, что она хотела получить янтарные бусы, я украла их с шеи мертвой женщины и на следующий день отдала моему сыну. Я велела ему переодеться в Розу и заложить ожерелье, чтобы ее могли заподозрить. Чтобы спасти меня, он так и сделал. Я раздобыла платье, которое любила носить Роза, – платье из желтого шелка, отороченное черным бисером, и украшения этой твари. Фредерик выкрасил лицо и заложил ожерелье в ломбарде в Ламбете. Я послала Розу с фальшивым поручением на вокзал Ватерлоо в Лондоне, а в это время Фредерик заложил ожерелье, чтобы улики говорили, что в это время она находилась в Ламбете. Потом я высказала детективу Хорвалу предположение, что бусы, возможно, сданы в ломбард. Он нашел ломбард, и я подумала, что мой план удался, Роза будет осуждена и повешена. К сожалению, женщина, которая держала ломбард, оказалась умна и выследила Фредерика, заприметив его изуродованную правую руку. Я ее ненавижу! Сейчас Фредерик находится в тюрьме по обвинению в убийстве, которого он не совершал. Это я виновна. Я убила миссис Эррифорд. Фредерик ничего не знает. Он помогал мне спастись, пытаясь переложить вину на Розу. Но все это оказалось напрасным. Я виновна, и я решила, что сын не должен пострадать за мои грехи. Офицер полиции, я приказываю вам освободить моего сына и арестовать меня. Я убийца миссис Эррифорд. Клянусь в том.

Джулия Лайл

Свидетели:

Амелия Тайк (домработница).

Марк Дрю (дворецкий)».

Агарь выпустила документ из рук, чувствуя жалость к бессовестной женщине.

«Как же она должна любить своего сына, чтобы ради него убить добрую и хорошую женщину! – подумала девушка. – Это ужасно! Ну, думаю, теперь он выйдет на свободу и вступит в обладание богатством, ради которого его мать составила коварный план. Но он должен возместить Розе все те беды, которые ей причинил. Он должен назначить ей ренту и подарить ожерелье из янтарных бусин, которое привело расследование к его дверям. А что касается миссис Лайл…»

В этот момент в гостиную ворвался белый и запыхавшийся Хорвал. Агарь вскочила и с тревогой уставилась на него в ожидании плохих новостей. Она оказалась права.

– Девочка моя, мисс Лайл мертва! – хрипло воскликнул Хорвал.

– Мертва? А! – воскликнула Агарь, обращаясь скорее к себе. – Я так и думала.

– Она бросилась с Вестминстерского моста, и ее только что вытащили из воды мертвой!

– Мертвой, – повторила Агарь. – Мертвой!

– Мертвее не бывает! – озадаченно ответил детектив. – Но почему… Почему она совершила самоубийство?

Агарь вздохнула и молча протянула детективу исповедь погибшей.

Глава IV
Третий клиент и нефритовый идол

Агарь была проницательной здравомыслящей девушкой и, получив образование в суровой школе Иакова Дикса, знала цену деньгам и владела искусством заключать выгодные сделки. В других отношениях она была некультурной и необразованной, хотя, по правде говоря, хорошо разбиралась в живописи и фарфоре, драгоценных камнях и изделиях из серебра. Но что касается книжных знаний, любой школьник знал больше, чем она. Агарь была невежественна в географии, так как этой науке не учили ни в цыганском таборе, ни в ламбетском ломбарде. Китай был для нее местом производства фарфоровых изделий, но не огромной империей Востока. Но когда третий клиент принес в ломбард идола из нефрита цвета морской волны, Агарь узнала кое-что о Поднебесной.

Этот клиент был моряком с грубым лицом, покрасневшим от ветра и соленой воды, с мерцающими голубыми глазами, которые вглядывались в Агарь из-под косматых бровей. У него были крепкие белые зубы, которые поблескивали сквозь густые усы, светлые вьющиеся волосы и плотное телосложение. Его штаны были из синей саржи, на черной лоцманской куртке сверкали медные пуговицы, а цветистый, свободно повязанный шарф наводил на мысли об океанской волне. Золотые серьги в больших красных ушах дополняли его эксцентричный облик. Он вкатился в магазин походкой человека, для которого твердая земля непривычна после качки судна.

Моряк несколько раз тревожно оглянулся через плечо и наконец, балансируя, подошел к прилавку, словно судно, встающее на якорь. Там он снял фуражку с золотым околышем и вытер шершавый лоб красным носовым платком из китайского шелка. Агарь, слегка облокотившись на прилавок, ожидала, когда моряк заговорит, но, к ее удивлению, тот продолжал молчать, все так же бросая через плечо взгляды на дверь. Наконец девушка потеряла терпение.

– Ну, чем могу вам служить? – резко спросила она.

Моряк подался к ней через прилавок и заговорил грубым голосом, похожим на шум волн.

– Мисс, меня кличут Натаниэль Прайм, – произнес он почти шепотом. – А если кратенько – Нат. Я третий помощник на борту чайного клипера, который ходит от Гонконга до Лондона и обратно.

– Так, мистер Прайм, и что же вам нужно? – поинтересовалась Агарь, когда он сделал паузу.

Нат вытащил небольшой предмет, завернутый в синий клетчатый платок, и бухнул его на прилавок.

– У меня есть одна маленькая вещица, мисс, и я хотел бы оставить ее у вас на хранение.

– А, – сказала Агарь, мысленно переведя эту речь в ясные для нее понятия. – Вы хотите что-то заложить. Что именно?

– Это Кван-тай… Вот что это такое, мисс.

Агарь отступила.

– Что за ерунду вы несете? – нахмурившись, спросила она.

– Китайская штучка, – быстро ответил моряк. – Кван-тай – бог войны в Китае, мисс. А это, – он развернул платок и продемонстрировал уродливого идола, – его изображение. Я раздобыл его в храме на улице Водяного Дракона в Кантоне. Только взгляните на него, мисс… Но погодите немного, – он подкатился обратно к двери, вышел из магазина и посмотрел сначала направо, потом налево. Похоже, его удовлетворило увиденное, потому что, довольно присвистнув, он вернулся и продолжил разговор.

– Мне подумалось, за мной следит проклятый китаец, – сказал он, забросив во вместительный рот плитку табака. – Ради того, чтобы заполучить эту вещицу, ему пырнуть меня ножом – что чихнуть.

– Пырнуть ножом, моряк! Что вы имеете в виду?

– Ну, тот китаец, – сказал мистер Прайм. – Его зовут Ю-Инь… Хочет заполучить этого божка. Так вот, я не хочу, чтобы его нож исследовал мои внутренности. Так что, думаю, хорошая идейка оставить божка вам на хранение.

Агарь положила идола на прилавок и сделала шаг назад.

– Значит, вы хотите, чтобы опасность грозила не вам, а мне? – сухо сказала она. – Нет, благодарю вас, заберите это страшилище!

– Не сделать бы вам ошибочку, мисс, – проговорил Нат, в свою очередь пихнув идола обратно к ней. – Ю-Инь не знает, что я такое задумал. Все что мне надо – это чтобы Кван-тай проторчал здесь, в магазине, с недельку. В этом нету никакой опасности.

Агарь снова взяла божка и задумалась. Это была отвратительная, уродливая фигурка, вырезанная из зеленого нефрита, с глазами из алмазов, скрещенными ногами, с двумя большими руками с растопыренными пальцами, сложенными на выпуклом животе. Таким предметом не возникало желания обладать, разве что из любопытства; но не вызывало сомнения, что он имеет некое священное значение с точки зрения миндалевидных глаз Ю-Иня. Отсюда и желание получить этого божка даже ценой человеческой жизни. Мгновение или два Агарь колебалась, принять ли ей Кван-тая в залог, но, поскольку казалось, что непосредственная опасность ей не грозит, а может, и не будет грозить, она решила принять товар. В Агари была так сильно развита иудейская жилка, что она никогда не упускала шанс заключить сделку; а ведь если верить некоторым рассуждениям, цыгане – одно из десяти потерянных колен[15]15
   Десять (из двенадцати) потерянных колен – часть народа Израиля, которая была уведена ассирийцами в плен в VIII в. до н. э., после чего их следы затерялись.


[Закрыть].

– Я дам вам за него тридцать шиллингов, – отрывисто сказала она.

– Хорошо, тридцать шиллингов, – тут же согласился Нат. – Все, что я хочу, – это оставить идола в вашей берлоге, тут он будет в безопасности. Ежели б я оставлял его в залог, я бы запросил соверенов тридцать. А по мне, так кусок нефрита стоит больше двести фунтов!

– Я не знаю рыночной стоимости нефрита, – нетерпеливо возразила Агарь. – Я ссужу вам деньги за эту вещь, вот и все. Тридцать шиллингов или ничего.

– Разве я не сказал, что согласен? – Прайм передвинул кусок прессованного табака за другую щеку. – Давайте перо, нацарапаем что нужно, чтобы вы взяли под свое крылышко Кван-тая.

– Имя и адрес? – поинтересовалась Агарь, оформляя квитанцию.

– Натаниэль Прайм, моряк, Олд-Клои-стрит, что в доках, двадцать, – сказал моряк. – Там, как вы знаете, мисс, есть паб «Нельсон». Я поставлю вам выпивку, если вы навестите меня, и буду гордиться, что покупаю пойло для такой шикарной девицы!

– Вот квитанция и деньги, мистер Прайм. Если у вас больше нет ко мне никаких дел, проваливайте сейчас же!

– Да уж, язычок! – заметил моряк, смахнув тридцать шиллингов в карман. – А если Ю-Инь придет сюда что-то вынюхивать, снимайтесь с якоря и идите ко мне в «Нельсон». Я зверею, когда дело заходит об этом язычнике!

С этими словами мистер Прайм дружески кивнул Агари и выкатился из магазина. Она услышала, как он напевает какую-то матросскую песню, покидая Карби-Кресент. Только когда его могучий рев стих вдали, Агарь вспомнила об идоле с алмазными глазами. Кван-тай был очень уродливым божеством, но по-своему любопытным и привлекательным. Поэтому для пользы дела и чтобы проверить, есть ли какая-то правда в рассказе Ната о Ю-Ине, девушка выставила китайского божка в витрине ломбарда. Там он самодовольно улыбался, взирая миндалевидными глазами на запыленный хлам, как ранее благосклонно взирал на своих поклонников на улице Водяного Дракона в далеком Кантоне.

Надо сказать, что если и есть какой-то порок, который прежде всех прочих пороков губит женский пол, то это любопытство. Вот Агари рассказали удивительный факт об идоле Кван-тай, и она немедленно решила проверить, правдива ли история Ната. Поставив нефритового божка в витрину, она дала Ю-Иню шанс увидеть его; а потом, захоти он заполучить талисман – как это, очевидно, и было, – Агарь ожидала, что он войдет в магазин и предложит его продать. Ей ни на миг и в голову не пришло, что китаец ее убьет или хотя бы сделает такую попытку. Она считала утверждение Прайма преувеличением, сделанным ради того, чтобы приукрасить его странный рассказ.

– Не верю ни единому слову! – с сомнением сказала Агарь. – Тем не менее нефритовый идол выставлен в витрине, и мы посмотрим, что из этого выйдет.

К огромному удивлению Агари, ее недомыслие породило беду, и это случилось быстро. На следующий день в полдень она ела свой незамысловатый обед в задней комнате. В этой комнате была дверь, ведущая в ломбард, так что она могла услышать приближение потенциальных клиентов. Большинство жителей Карби-Кресент в обеденное время находились дома, и маленькая площадь казалась совершенно пустынной. Неожиданно Агарь услышал звон стекла и на мгновение замерла словно парализованная, так ее изумил этот необычный звук. Придя в себя, она со всех ног бросилась в ломбард и увидела, что предупреждение Ната Прайма не было пустым звуком. Центральная витрина ломбарда была разбита, нефритовый идол исчез. Изумленно вскрикнув, Агарь ринулась к двери и увидела человека в синей блузе, бегущего прочь по узкому переулку, который вел к оживленной улице.

– Китаец! Китаец! – воскликнула Агарь, бросившись в погоню. – Вор! Держи… Держи… вора! Ю-Инь! Ю-Инь!

В сопровождении толпы, которая словно по волшебству сбежалась на ее крики, Агарь легко, как лань, мчалась по переулку. Но где ей было состязаться с проворным китайцем! Когда она выскочила на многолюдную улицу, Ю-Иня – несомненно, это был он – нигде не было видно. Агарь воззвала к прохожим, к флегматичному полицейскому, к кебменам, но напрасно. Конечно, они видели вора-китайца, вылетевшего из тупика Карби-Кресент, но никто не обратил на него внимания.

Агарь побежала сперва в одну сторону, потом – в другую, она искала, расспрашивала; все напрасно. Ю-Инь исчез, словно сквозь землю провалился, а вместе с ним – нефритовый идол Ната. Виня себя за легковерие и упрямую глупость, из-за которых она выставила в витрину Кван-тая, удрученная Агарь вернулась в ломбард. Загородив временной баррикадой разбитую витрину и послав за стекольщиком, чтобы тот вставил стекло, Агарь села поразмыслить, что ей делать после этой кражи.

Несомненно, Прайм вернется в конце недели, чтобы выкупить нефритового божка, и Агарь не знала, как оправдаться за его утрату. Ю-Инь наверняка следовал вчера за Натом до ломбарда и удостоверился в том, что божок заложен. Он выжидал удобного случая, чтобы украсть божка, явно предпочитая этот незаконный способ обычному – выкупить заложенное. Возможно, Ю-Инь со своей китайской проницательностью догадался, что Агарь не сможет и не захочет продать его; вот почему он разгромил витрину ломбарда.

Как бы то ни было, идол исчез, и Агарь решила, что будет разумным сразу же известить господина Прайма о пропаже. Может, ему известно местопребывание Ю-Иня и он сможет привлечь того за воровство. Решив, что при сложившихся обстоятельствах так поступить будет лучше всего, Агарь написала Прайму по адресу, который тот оставил. Потом она приготовилась его встретить и сделать хорошую мину при плохой игре. В своем письме она не упомянула о краже.

Только два дня спустя появился Прайм, чтобы лично ответить на записку – он объяснил такую нерасторопность тем, что отправился в Брайтон повидаться с другом. Потом он попросил показать ему нефритового идола, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Когда Агарь рассказала ему о потере и о выходке Ю-Иня, ярость моряка была ужасной. Десять минут он сыпал проклятиями; и его познания в сквернословии были столь обширны, что он едва ли повторялся, выпаливая одно ругательство за другим. В последующем разговоре лучше пропустить такие цветистые выражения.

– Я так и знал, что проклятый китаец за мной следит! – заявил он, немного успокоившись. – Если помните, мисс, я вышел, чтобы взглянуть – чисто ли на берегу. Думаю, он прятался за углом. Да будут прокляты все китайцы, вот что я скажу!

– Мне жаль, что божок пропал, мистер Прайм…

– А вот теперь, мисс, ни слова. Ну как молодая девица вроде вас может обставить китайца? Уж у Ю-Иня есть зубы или, как я втолковывал раньше, нож!

– Все-таки я виновата, – настаивала Агарь. – Я не должна была выставлять нефритового божка в витрине…

– Витрина или не витрина, все было бы едино, – мрачно ответил Нат. – Если бы Ю-Инь не смог запросто его раздобыть, он раздобыл бы его, ограбив магазин. Да уж, мисс, и в придачу перерезал бы вам горло!

– Почему же он так сильно хотел заполучить этого идола?

– Да потому же, почему и я. Из-за пятидесяти тысяч фунтов!

– Пятьдесят тысяч фунтов! – эхом повторила Агарь, попятившись. – Этот идол столько не стоит.

– Не он сам, мисс, а его родня. Я собирался его прикарманить и бросить бороздить дальние моря. Но теперь, сдается, проклятый банк сорвал проклятый желтопузик.

– Почему бы вам не отыскать Ю-Иня и не привлечь его за воровство?

– Он просто солжет, мисс; а что касается того, чтобы его отыскать, – думаю, к этому времени он уже смылся. Но я все равно пойду по следу. Так что доброго вам дня, мисс, и не доверяйте этим китайским дьяволам.

После этой речи Нат удалился с философским видом, оставив Агарь предаваться глубоким сожалениям о том, что из-за ее халатности и упрямой глупости идол был потерян. И все-таки ей не верилось в заявление моряка о пятидесяти тысячах. Однако, когда она могла бы поверить, но не поверила, Нат рассказал правду о том, что Ю-Инь желал завладеть идолом, так почему бы ему было не рассказать правду и насчет денег? Но в конце-то концов Агарь не знала никаких деталей, которые подтверждали бы эту историю. По размышлении она выбросила Ната, Ю-Иня и нефритового Кван-тая из головы, решив, что за тридцать шиллингов получила жизненный урок.