Текст книги "Зеленая мумия"

Глава III
Загадка гробницы

В особняке Браддока наряду с прочими жил его личный слуга, смешных пропорций канак[6]6
  Уроженец тихоокеанских островов, обычно Гавайских.


[Закрыть]: пигмей по росту, но невероятно широкий в плечах, с короткими и толстыми ногами и длинными, могучими руками. У него была большая голова и смазливое лицо с меланхоличными черными глазами и сверкающими белыми зубами. Как и у большинства жителей Полинезии, всю его кожу цвета бледной бронзы украшали татуировки. Даже щеки и подбородок канака покрывали сложные узоры. Но самой примечательной особенностью его внешности являлась огромная копна вьющихся волос, которые он красил в ярко-желтый цвет способом, известным лишь ему одному. Искрящаяся шевелюра слуги напоминала блеск перуанского солнца, и, наверное, именно поэтому полинезийца прозвали Какаду. Это колоритное создание неизменно носило белый хлопковый костюм, подчеркивавший сходство его владельца с белым австралийским попугаем.

В детстве Какаду привезли в Квинсленд с Соломоновых островов. Он счастливо избежал работы на плантациях, попавшись на глаза профессору. Браддок как раз возвращался домой, чтобы жениться на госпоже Кендал, и мальчик упросил взять его с собой, хотя для цивилизованной Англии он был сущим дикарем. Египтолог согласился и не пожалел об этом, так как Какаду стал ему не просто преданным слугой, а поклонялся, словно богу. Еще мальчишкой, попав в руки работорговцев, полинезиец сносно научился изъясняться по-английски и, усвоив нормы европейского поведения, вел себя достаточно прилично. Правда, если его начинали дразнить деревенские жители или другие слуги профессора, он взрывался в ребячьем гневе, который порой грозил вылиться в нечто опасное. Но доброе слово Браддока всегда успокаивало Какаду, и тогда, каясь, он подползал к ногам своего «божества», будто побитый пес. Жил он почти все время в «музее», заботясь о том, чтобы никто не тронул бесценную коллекцию профессора. За обедом или ужином Какаду обычно ждал, стоя возле стола, вдруг кому-то понадобится помощь. Этим вечером канак, как всегда, играл роль дворецкого, мягко скользя вдоль стола и стараясь всем угодить. Он был отличным слугой, подвижным и послушным, но его татуированное лицо, приземистая фигура и ярко-желтый ореол волос нервически действовали на госпожу Джашер. Да и Люси чувствовала себя неловко, когда этот разрисованный гном вертелся у ее локтя. Иногда ей казалось, будто один из идолов отчима, поселившихся в его «музее», ожил, поднялся на второй этаж и пришел прислуживать в столовую.

– Ну и чучело! – вздохнула Селина, когда Какаду отошел к буфету. – Мне мерещится, что он вот-вот набросится на меня.

– Воображение, моя дорогая, всего лишь нездоровое воображение, – покачал головой хозяин. – С какой стати ему на вас накидываться?

– Он гармонично смотрелся бы на банкете каннибалов, – усмехнулся Арчи.

– Ужасные фантазии, – пробормотала Люси. – Не надо так шутить, а то у меня пропадет аппетит.

– У господина Хоупа причудливый юмор, – произнес Браддок, обращаясь к миссис Джашер. – Но в чем-то он прав. Какаду жил на острове каннибалов и, несомненно, присутствовал при потреблении человеческого мяса. Нет-нет, дорогая леди, нисколько не тревожьтесь! Я не думаю, что он пробовал человечину: его привезли в Квинсленд задолго до того возраста, когда его соплеменников допускают к такого рода трапезе. Какаду у меня – воспитанная зверушка.

– По-моему, он опасен, – парировала гостья, сильно побледнев.

– Даже если он выходит из себя, я способен привести его в состояние равновесия, – заверил профессор. – Почему вы не притронулись к мясу, дорогая?

– И вы спрашиваете об этом, заведя разговор о каннибалах?

– Давайте лучше побеседуем о зерне, – предложил Хоуп, аппетит которого ничто не могло испортить. – О пшенице, например. Я заметил, что в деревне поля разделены полосой пшеницы. Это как-то неправильно. Почему ее выращивают рядом с жилым зданием?

– Это старый фермер Дженкинс, – живо отозвалась Люси. – У него три-четыре акра возле трактира, и он не отдает их на застройку ни за какие деньги. Я тоже заметила, как странно выглядит поле, окруженное коттеджами. Напоминает «Алису в Стране чудес».

– Кто же захочет купить землю здесь? – заметил Хоуп, выпив бокал кларета, который внимательный Какаду тотчас вновь наполнил. – Прямо Зазеркалье какое-то. Я бы не согласился жить в такой глуши.

– Однако вы живете здесь! – энергично и ловко вставила госпожа Джашер и бросила на мисс Кендал плутоватый взгляд.

Арчибальд покосился на невесту и увидел, что она покраснела.

– Вы сами ответили на свой вопрос, мэм, – с улыбкой сказал он. – У меня есть причина, на которую вы намекаете. Я живописец, меня привлекают местные болота, рассветы и закаты, кроме того, я помолвлен. В противном случае я не задержался бы здесь ни на час. Но вот почему изысканная леди вроде вас предпочитает такое захолустье…

– У меня тоже есть определенные причины оставаться в этих краях, – объявила вдова, хитро посмотрев на рассеянного профессора, который чертил вилкой на скатерти воображаемые иероглифы. – Во-первых, мой дом сравнительно дешевый и комфортный. Во-вторых, господин Джашер не оставил мне достаточно денег для того, чтобы я жила в Лондоне. Он был консулом в Китае. А консулам, знаете ли, никогда хорошо не платили. Тем не менее мне хватает дохода. Впрочем, вскоре я надеюсь поправить свое состояние.

– В самом деле? – удивилась Люси и мысленно задалась вопросом, что же имела в виду Селина. – И как же скоро?

– Вероятно, в ближайшем будущем. Мой брат торговал в Пекине и сейчас сильно болен. Почувствовав приближение смерти, он вернулся на родину. Он холост, других наследников у него нет. Когда он умрет, я переберусь в Лондон. Но… – вздохнула вдова, томно глядя на Браддока, – мне будет жаль оставить милый Гартли. Я всегда буду помнить о тех счастливых часах, которые мы провели в этом доме. Ах! Ах! – приложила она платочек к уголку сначала правого, а потом левого глаза.

Мисс Кендал подмигнула жениху, намекая на то, что вдова несет вздор, и Арчи подмигнул ей в ответ, давая понять, что согласен. Однако возникшая пауза отвлекла ученого от еды. Он вопросительно взглянул на падчерицу, словно ожидая, что та объявит об окончании ужина.

– Мне еще нужно этим вечером закончить одну работу, – произнес он извиняющимся тоном.

– Отец… Вы говорили, что хотите устроить себе небольшой отпуск, – укоризненно заметила Люси.

– Непременно, но только когда завершу текущие исследования, – ответил профессор. – Я с ужасом думаю о тех минутах, которые потратил напрасно, просиживая за обеденным столом. Жизнь коротка, а ведь столько загадок древних цивилизаций так и остаются неразгаданными! Вот, к примеру, легенда об усыпальнице царицы Хатшепсут. Если бы я только смог в нее заглянуть! – Тут египтолог тяжело вздохнул и зачерпнул ложечку сливок.

– А что вам мешает? – поинтересовалась госпожа Джашер, судя по всему, опять не поняв, о чем идет речь, но желая любым способом добиться внимания мистера Браддока, все мысли которого были о Египте, точнее, о захоронениях древних египтян.

– Для этого усыпальницу нужно вначале отыскать, – объяснил профессор, с огромным удовольствием возвращаясь к любимой теме. – Хатшепсут была женой фараона Тутмоса – библейского фараона Исхода[7]7
  Здесь профессор Браддок ошибается, смешивая двух царей. Тутмос II, муж Хатшепсут, правил всего три года. Прочие подвиги совершил его сын, фараон Тутмос III.


[Закрыть].

– Того самого, что был утоплен в Красном море? – небрежно спросил Арчи.

– Ну да. Только случилось это много позднее. До того как начать преследовать евреев – если, конечно, верить Ветхому Завету, – этот фараон шагнул в глубину Африки и завоевал Эфиопию. Влюбленный в свою царицу, он взял ее в поход, и она умерла у него на руках задолго до того, как они вернулись в Мемфис. Согласно папирусам, которые я обнаружил в каирском музее, ее похоронили очень пышно где-то в Эфиопии[8]8
  На самом деле она была похоронена в Египте, в Долине царей.


[Закрыть], и я уверен, что в ее могиле полно драгоценностей. Так как этот фараон одержал много побед, он, несомненно, был богат. – И тут Браддок, словно для подкрепления своих слов, изо всей силы ударил ладонью по столу. – Когда обнаружат это захоронение, в нем наверняка окажутся бесчисленные сокровища и бесценные папирусы.

– Вы, конечно, хотите получить эти деньги? – лениво осведомилась гостья, которой все эти разговоры изрядно надоели.

Профессор подскочил от возмущения.

– Деньги?! Деньги меня нисколько не заботят! Я желал бы получить драгоценности и золотые маски, изображения богов и фараонов, чтобы разместить их в Британском музее. Свитки папируса, захороненные вместе с мумией Хатшепсут, очевидно, содержат тайны эфиопской цивилизации, о которой мы и не подозреваем. О, это было бы великое открытие! – Вскочив с места, ученый начал расхаживать по столовой, забыв о том, что не доел ужин. – Я знаю несколько подходящих холмов, которые египтяне могли использовать для могилы Хатасу. Если бы я отправился в Африку, то отыскал бы ее могилу. И тогда это захоронение назвали бы моим именем! Это была бы настоящая удача!

– Так почему бы вам и в самом деле не поехать в Африку и не испытать судьбу? – ехидно спросил Хоуп.

– Глупец! – вспылил профессор. – Такая экспедиция стоит пять тысяч фунтов, если не больше! Мне пришлось бы проникнуть во враждебную страну, чтобы достичь цепи холмов, в одном из которых должна находиться эта драгоценная могила. Мне понадобились бы запасы пищи, эскорт, оружие, верблюды, потребовался бы проводник, способный руководить людьми. Не такая уж легкая задача. И все же, если бы только мне удалось найти деньги, если бы я их достал… – Он снова принялся метаться по столовой, опустив голову так низко, что почти прижимал подбородок к груди.

Госпожа Джашер давно привыкла к капризам этого человека, поэтому в ответ продолжила спокойно обмахиваться веером.

– Жаль, что я не могу помочь вам с этой экспедицией, – спокойно произнесла она. – Я бы тоже не отказалась от доли египетских сокровищ. Увы, я пока нищая и останусь таковой, пока мой брат не умрет. Но тогда… – Она замолчала, словно обдумывая, что сказать дальше.

– Что тогда? – выпрямившись, спросил Браддок.

– Я бы с удовольствием пришла вам на помощь.

– Договорились! – радостно воскликнул профессор, протягивая женщине руку.

– Хорошо, – согласилась вдова, немного нервно пожимая ему руку, ибо не ожидала, что ее слова будут приняты с такой поспешностью и горячностью, и бросая косой взгляд на Люси.

– Садитесь и закончите ужин, – велела девушка своему отчиму. – Рискну предположить, что ваши планы изменятся, когда вам доставят зеленую мумию.

– Какую мумию? – пробормотал профессор, однако подчинился падчерице: сел за стол и продолжил есть.

– Мумию инков, – напомнила ему Люси.

– Ах эту. Мумия инков, которую Сидней привезет с Мальты. Когда я сниму с этой мумии зеленые пелены, я найду…

– Что вы надеетесь там найти? – оживился Арчи.

Браддок бросил на потенциального зятя недобрый взгляд.

– Я разгадаю специфический способ бальзамирования перуанцев, – резко заявил он, и тон, которым он произнес эти слова, вызвал у Хоупа странное ощущение, будто профессор чего-то недоговаривает.

Тем временем миссис Джашер продолжала фривольно болтать.

– Надеюсь, зеленая мумия тоже украшена драгоценностями? – хитро прищурилась она.

– Нет, – отрезал Браддок. – Насколько мне известно, инки никогда не хоронили своих мертвых с драгоценностями.

– А вот Прескотт[9]9
  Уильям Хиклинг Прескотт (1796–1859) – американский историк, автор ряда трудов по истории Испании, Мексики и Перу.


[Закрыть] в своей «Истории» утверждает, что именно так они и делали, – язвительно возразил Арчибальд.

– Прескотт! Тоже мне! – высокомерно огрызнулся Браддок. – Да кто он вообще такой?! Однако обещаю вам, господин Хоуп, что, если на мумии окажутся сокровища, вы получите часть из них.

– Тогда и со мной поделитесь, мистер Арчибальд! – засмеялась вдова.

– Не получится, – развел руками Хоуп. – Зеленая мумия принадлежит профессору.

– Я не собираюсь принимать от вас такой подарок, – запротестовал ученый. – Да, я позаимствовал у вас некоторую сумму, чтобы выкупить мумию, иначе меня опередил бы кто-то другой. Но как только я отыщу могилу царицы Хатшепсут, я сразу возмещу эту ссуду.

– Считайте, что вы ее уже возместили, – улыбнулся молодой человек, посмотрев на свою возлюбленную.

Браддок недовольно проследил за его взглядом.

– Хмм… – пробурчал он. – Не знаю, вправе ли я разрешить Люси выйти замуж за человека без всякого состояния…

– Отец, как вы можете! – воскликнула девушка. – Арчи вовсе не нищий!

– У меня остается достаточно денег, чтобы мы с Люси жили безбедно, – объявил Хоуп, заливаясь краской гнева. – А если бы я не имел ни гроша, то как смог бы дать вам тысячу фунтов?

– Деньги верну. Какие тут еще сомнения? – отмахнулся Браддок так, словно не желал больше обсуждать эту тему. – Хватит… – Он с зевком поднялся из-за стола. – Если это утомительное застолье и в самом деле закончилось, мне пора вернуться к работе. – И, даже не извинившись перед гостями, профессор пулей полетел к дверям, но в последний миг чуть задержался, бросив через плечо: – Между прочим, Люси, сегодня я получил письмо от сэра Рендома. Он возвращается и будет здесь через два-три дня. Фактически его яхта прибудет одновременно с «Ныряльщиком».

– Какое отношение это имеет ко мне? – вскинула брови мисс Кендал.

– Никакого, собственно, – пробормотал Браддок себе под нос. – Я просто так сказал. Не бери в голову. Какаду, пойдем со мной. Спокойной ночи всем! – добавил Браддок, закрывая за собой двери.

– Ладно, – с трудом перевела дух Селина, словно все время, пока говорил профессор, она ни разу не вздохнула. – Все ученые – эгоисты и думают только о себе. Такое ощущение, словно он вылил на нас ушат грязи!

– Не принимайте близко к сердцу, – успокоила ее девушка. – Пойдемте в гостиную, послушаем музыку. Арчи, ты с нами?

– Конечно. Не сидеть же мне в одиночестве? – ответил молодой человек, поднимаясь из-за стола. – Кстати, Люси… – Тут Хоуп немного замешкался: – Что имел в виду твой отчим, когда упомянул мистера Рендома?

– По-моему, профессор уже сожалеет о том, что дал согласие на наш брак, – прошептала девушка. – Ты слышал, с каким энтузиазмом он разглагольствовал о могиле той царицы? Ему нужны деньги для экспедиции.

– И он возьмет их у Рендома? Какая низость! Выходит, этот брак превращается в аукцион? В распродажу?

– Мы не допустим ничего подобного! – властно объявила Люси. – Мы созданы друг для друга и поженимся. Ты вполне достаточно заплатил моему отцу.

– А если Рендом и в самом деле даст ему денег для этой чертовой экспедиции?

– Он сделает это на свой страх и риск. Я не собираюсь выходить замуж за сэра Фрэнка, пусть даже этого потребует отчим. Он не имеет на меня никакого права; хочет он того или нет, я выйду только за тебя.

– Моя любимая! – воскликнул Арчи и поцеловал невесту, после чего они последовали в гостиную за госпожой Джашер. Однако, говоря по совести, на душе у Арчибальда Хоупа скребли кошки.

Глава IV
Неожиданное событие

Следующие два-три дня Арчи сильно волновался из-за своего брака с Люси. Конечно, он надеялся, что настоящий джентльмен не откажется от своего слова, тем более что за него была уплачена крупная сумма. Однако Хоуп не доверял профессору после того, как тот повел себя во время ужина, дав понять, что ему нужны деньги на поиски могилы Хатшепсут. У Арчибальда не было пяти тысяч фунтов, и ему нечего было предложить профессору – он и тысячу-то на зеленую мумию еле собрал. Зря он полагал, что Браддок удовлетворится этим экспонатом: получив желаемое, египтолог решил не останавливаться на достигнутом. Мумия с Мальты вот-вот окажется в его руках, и теперь он жаждал отыскать могилу древнеегипетской царицы. Но где взять такую крупную сумму, чтобы помочь делу, Хоуп не знал.

Тревожился он потому, что Фрэнк Рендом с легкостью мог выдать профессору пять тысяч фунтов. Влюбленный молодой человек наивно полагал, что профессор ограничится зеленой мумией и не станет мечтать о поисках древней могилы. При этом Арчибальд понимал, что Браддок не откажется от собственной прихоти. Рендому же ничего не стоило одолжить профессору деньги, так как сэр Фрэнк был чрезвычайно богат, хотя вряд ли стал бы помогать профессору безвозмездно. Баронет очень хотел жениться на Люси, поэтому нетрудно было предположить, что он позволит Браддоку потешить свои амбиции при условии, если тот устроит брак Рендома со своей падчерицей. Это означало, что профессор нарушит слово, данное Хоупу, и выдаст девушку за сэра Фрэнка. Может, такой поворот судьбы и сделал бы мисс Кендал несчастной, но ее отчима это совершенно не волновало. Чтобы удовлетворить свою страсть к Древнему Египту, он готов был пожертвовать десятками девушек вроде Люси.

Арчи не сомневался: Люси возмутится, что ее, словно вещь, передают от одного жениха другому. Да, наверное, Люси осталась бы верной помолвке и не признала бы за Браддоком право распоряжаться ее судьбой. Но при всем при этом профессор не угомонился бы и доставил молодым массу неприятностей вплоть до срыва свадьбы. Единственным выходом для Хоупа было жениться на Люси сразу, без промедления. Арчи с большой охотой поступил бы так, но у него возникли денежные трудности. Он никому не говорил об этом, даже девушке, которую любил. Однако проблемы от этого не исчезали. Много лет назад он помог нуждающимся родственникам, а потом с огромным трудом собрал тысячу фунтов, чтобы Браддок купил зеленую мумию и покрыл долги, которые наделал, занимаясь исследованием. Взамен ученый пообещал ему руку Люси. Финансовые ресурсы Арчи Хоупа были подрублены, и лишь через шесть месяцев он надеялся полностью вернуть себе свой маленький доход. Тогда у него хватило бы денег, чтобы содержать жену. Но раньше чем через полгода он никак не мог жениться на Люси, а значит, все это время ее будет преследовать отчим. Хотя, вероятно, «преследование» – слишком резкое слово… Обычно профессор держался с падчерицей любезно, но когда дело касалось его хобби, он становился совершенно неуправляемым. Он наверняка использует любой шанс, чтобы получить деньги у Рендома. Конечно, стыдно действовать таким путем, но Браддок – настоящий ученый, и для него цель оправдывает средства.

– Может, я необъективен к профессору? – спросил Арчи, рассказав о своих опасениях мисс Кендал на третий день после званого ужина. – В конце концов, он джентльмен и должен выполнять условия сделки, которую сам же заключил.

– Мне не важно, что он будет делать! – воскликнула Люси, раскрасневшись, и ее взгляд, казалось, испепелит любого на месте. – Я не желаю, чтобы меня покупали или продавали ради каких-то научных изысканий. Пусть мой отчим говорит все что угодно. Нравится ему или не нравится, я выйду замуж за тебя… Мы поженимся хоть завтра, если хочешь.

– Есть одно «но», – тяжело вздохнул юноша. – Мы не можем пожениться прямо сейчас.

– Почему? – удивленно спросила невеста.

Хоуп опустил глаза, сделав вид, что внимательно разглядывает высохшие травинки на песке. За лето они выгорели и стали желтыми, как солома, хоть и находились под защитой кирпичной стены, окружавшей огород за Пирамидой, где росли овощи и карликовые деревья. Огород напоминал сказочные сады фей и осенью дарил хозяевам множество плодов. Но сейчас деревья стояли голыми, навевая грусть. Несмотря на позднюю осень, Люси часто выходила сюда с книгой и сидела под сенью стены, нежась в теплом свете, словно сладкий персик. В это свое любимое место девушка и привела жениха для серьезного разговора. Она очень беспокоилась, не понимая, что происходит.

– Почему бы нам не пожениться прямо сейчас? – еще раз спросила мисс Кендал, видя, что ее возлюбленный смущен.

– Лучше, если я освобожу тебя от обязательств, – спокойно объявил Хоуп.

– Что? – Люси подняла голову, окинув молодого человека презрительным взглядом. – И как зовут эту женщину?

– Нет никакой другой женщины. Я люблю тебя и только тебя. Но… деньги.

– А что там с деньгами? Разве совсем плохо? У тебя ведь есть кое-какой доход?

– Да, вот именно «кое-какой». Но у меня имеются долги, взятые ради дяди и его семьи. Мне надо отдать их. Именно поэтому я смогу жениться на тебе только через шесть месяцев. Люси, – Арчибальд взял невесту за руку, – я чувствую себя виноватым, что раньше не говорил об этом, но я боялся потерять тебя. Мне стыдно, что я держал тебя в неведении, и если ты считаешь, будто я вел себя недостойно…

– Пожалуй, в каком-то смысле, – перебила его девушка. – Почему ты молчал все это время?! Мой дорогой, не нужно обращаться со мной как с бессловесной куклой. Я хочу делить твои неприятности точно так же, как и твои радости. Ну-ка давай рассказывай.

– И ты… не сердишься на меня?

– Еще бы я не сердилась, ведь ты, оказывается, вообразил, будто я так мало люблю тебя, что откажусь от брака из-за нехватки денег! Пуф-ф-ф! – Она щелчком сбила пылинку с его пальто. – Я не забочусь о таких вещах.

– Ты – ангел! – закричал юноша.

– Ничего подобного. Я очень практическая девушка, – парировала она. – Ну же выкладывай!

Арчи, поощренный таким образом, во всем честно признался своей невесте, хотя говорил как можно осторожнее, чтобы все не выглядело так, словно он приносил огромную жертву, помогая своему нищему дяде. Хоуп попытался принизить свое благодеяние, но Люси отлично понимала, что у ее избранника золотое сердце. Выслушав сбивчивый рассказ юноши, она обняла его за шею и крепко поцеловала.

– Ты – настоящий глупыш, – прошептала она. – И то, как ты поведал мне всю эту историю…

– Так что мы никак не поженимся в ближайшие шесть месяцев, моя дорогая, – напомнил ей Арчибальд.

– Вот и правильно. Какая же девушка соберется замуж всего за полгода? Нам и в самом деле не стоит жениться впопыхах. Через полгода ты восстановишь доход, и мы устроим свадьбу.

– Однако до этого профессор будет уговаривать тебя выйти замуж за Рендома, – сказал Арчи после поцелуя.

– О нет. Он уже продал меня за тысячу фунтов. Нет-нет, не произноси ни слова, я тебя просто дразню. Но должна напомнить: он дал слово джентльмена и не может забрать его назад. Поэтому не имеет значения, что он говорит. К тому же я сама себе хозяйка.

– Люси! – Хоуп взял девушку за руки и застыл, пристально глядя ей в глаза. – Браддок – сумасшедший ученый и способен выкинуть любой трюк ради достижения своей цели, а теперь ею стала эта экспедиция, чтобы найти могилу какой-то царицы. Так как я не в силах финансировать такие мероприятия, он наверняка обратится к Рендому. И тогда тот…

– Попытается жениться на мне? Нет, мой дорогой. Ничего у него не выйдет. Сэр Фрэнк – джентльмен, и когда он узнает, что я выбрала тебя, останется верным другом. А тебе давно следовало рассказать мне о своих неприятностях. Однако в любом случае я тебя прощаю. Через шесть месяцев я стану миссис Хоуп, а если со стороны моего отчима и прозвучат какие-нибудь намеки, это лишь временные неудобства.

– Но… – попытался возразить молодой человек.

Однако мисс Кендал прикрыла рукой рот своего жениха:

– Ни слова больше, или я выдеру вас за уши, сэр. То есть стану вести себя так, словно я уже твоя супруга. А теперь, – коснулась она его руки, – пойдем встречать драгоценную мумию.

– О, так она уже прибыла?

– Не совсем. Мы ожидаем ее часа в три.

– А теперь четверть третьего, – посмотрел на часы Арчи. – Поскольку вчера я весь день провел в Лондоне, я не слышал о том, что «Ныряльщик» вернулся в Пирсайд. И как там Болтон?

Люси наморщила лоб.

– Я что-то волнуюсь за него, – обеспокоенно произнесла она. – Да и мой отчим тоже. Ведь Сидней так и не появился.

– Как не появился?

– Вышло так… – Девушка запнулась, задумавшись, как лучше изложить всю историю. – В общем, вчера днем отец получил письмо от Болтона. В нем говорилось, что судно с мумией прибывает примерно в четыре. Письмо доставил посыльный часов в шесть.

– Значит, оно пришло вечером, а не днем?

– Какой ты педантичный! Именно так, – подтвердила мисс Кендал, пожав плечами. – Сидней писал, что не сможет привезти мумию вечером, так как выгрузился на берег с опозданием. Он собирался – если верить его словам – остановиться вместе с мумией в гостинице на берегу, в Пирсайде, и переночевать там.

– Ну и что с того? – озадачился Хоуп. – В чем же тут подвох, дорогая?

– Утром пришла записка от владельца гостиницы, который сообщил, что пришлет мумию в Гартли на ломовике часа в три.

– И? – с недоумением спросил Арчибальд.

– И! – передразнила его невеста. – Тебе не кажется странным, что Сидней вдруг выпустил ценный экспонат из поля зрения? Он не расставался с мумией все время, пока длилось путешествие от Мальты до Англии, и даже ночью в Пирсайде держал ее у себя в номере. Но почему он не привез мумию сюда сам, а отправил на ломовике?

– Да, объяснить такое сложно. А в письме об этом ничего не сказано?

– Ничего. Вчера он написал, что переночует в гостинице и приедет только сегодня.

– Он использовал слова «привезет» или «пришлет»?

– Он написал «пришлет»…

– Тогда, значит, он не собирался привозить мумию сам.

– Но почему?

– Он все объяснит, когда появится.

– Мне его жалко, потому что отец в ярости, – нахмурилась Люси. – Он боится потерять драгоценную мумию, за которую так много заплатил.

– Пуф! Кто же решится украсть мумию?

– Этот раритет стоит почти тысячу фунтов, – сухо ответила мисс Кендал. – А Болтон отправил его без охраны. Если бы кто-то вознамерился похитить мумию, это не составило бы труда.

– Давай пойдем и посмотрим, приедет ли Болтон вместе с мумией или нет.

Влюбленные обогнули огород и приблизились к парадному входу. Там со стороны шоссе стояла большая телега в упряжке, возле которой маячил неопрятный конюх. Двери дома были распахнуты настежь – видимо, мумию уже занесли внутрь. Очевидно, ее привезли чуть раньше времени и, пока парочка болтала в огороде, доставили в «музей» Браддока.

– Господин Болтон с вами? – поинтересовалась Люси, подходя к конюху.

– Нет, мисс, со мной два помощника. Они в доме, – махнул конюх рукой в сторону Пирамиды.

– Вы видели господина Болтона в гостинице?

– Нет, мисс. Я и знать-то не знаю, кто такой этот ваш господин Болтон. Хозяин «Приюта моряка» попросил привезти сюда ящик. Мы и привезли. Вот и все, мисс.

– Странно, – пробормотала Люси, направляясь в дом. – Пошли со мной, Арчи. Тут что-то не так…

– Болтон, наверное, прислал какое-то объяснение своему отсутствию, – ответил Хоуп девушке. – Появится, куда он денется?

– Хотелось бы надеяться, – покачала головой мисс Кендал. – Одного не пойму: ведь мумию могли украсть. Как Сидней допустил такую беспечность? Пойдем к отцу.

Они вошли в дом и в дверях столкнулись с двумя здоровяками, которые, выйдя на улицу, сели на телегу, и та покатила в сторону железнодорожной станции.

В «музее» они застали Браддока, малинового от гнева, выпучившего глаза на большой ящик, над которым трудился Какаду, орудуя молотком и долотом.

– Ну как, отец, привезли вашу зеленую мумию? – мягко поинтересовалась Люси, видя, что отчим в ярости. – Чем вы недовольны?

– Недоволен! – сердито закричал профессор. – Как я могу быть доволен, когда так грубо обращаются с ценным экспонатом?! Ты только посмотри: ящик кантовали, швыряли и кидали! Если мумия повреждена, я подам в суд на капитана «Ныряльщика». Болтон должен был лучше позаботиться о таком важном грузе!

– А что он сам говорит? – осторожно спросил Арчи, оглядывая «музей», словно хотел увидеть «преступника».

– Говорит! – фыркнул Браддок, а потом выхватил долото из рук Какаду. – Что он скажет, если его тут нет?!

– Нет? – удивилась Люси. – И где же он?

– Не знаю, не знаю, а то попросил бы полицейских арестовать его за небрежное обращение с историческим памятником. Когда этот малый явится, я его уволю ко всем чертям. Пусть возвращается к своей матери-ведьме.

– Но почему Болтон не приехал? – настаивал Хоуп. – Что произошло?

Браддок со злостью ударил по ящику долотом.

– Мне самому интересно! Он выгрузился с мумией на берег, остановился в «Приюте моряка» и обещал, переночевав там, возвратиться утром. Но вместо того чтобы сделать все самому, он поручил привезти ящик хозяину «Приюта…» – очень ненадежному малому. А это – моя драгоценная мумия, которая стоит девятьсот фунтов! – прокричал профессор, неистово работая долотом, словно перед ним был не ящик, а голова Болтона. – Ее мог украсть любой, кто, как и я, интересуется древностями!

Египтолог, помогая Какаду, уже почти освободил крышку ящика, когда с порога раздался знакомый голос. Люси и Арчи одновременно обернулись и увидели вдову Энн, которая вошла в кабинет и сделала реверанс. Браддок не заметил, как она появилась. В тот момент он вообще ничего не замечал. В ярости он готов был разорвать Болтона на куски за то, что тот пренебрег своими обязанностями, и Хоупу оставалось только сочувствовать бедняге. Почему Сидней доверил столь ценный экспонат, как зеленая мумия, чернорабочим? И где он сам наконец? Где Болтон?

– Прошу прощения, господа, – захныкала Энн, еще более мрачная, чем обычно. – Мой Сид приехал? Я видела телегу и гроб. Где мой мальчик?

– Гроб! Гроб! – проревел профессор, продолжая молотить по крышке ящика. – Где тут гроб, черт возьми?

– Это и есть гроб, сэр, – объявила миссис Болтон, сделав еще один реверанс. – Мой мальчик, мой Сид все рассказал мне об этой штуковине.

– Вы видели его после возвращения? – тревожно осведомилась Люси, наблюдая, как Браддок и Какаду снимают крышку.

– Нет, я не видела его, – простонала вдова и добавила: – И, чует мое сердце, больше никогда не увижу!

– Не мелите ерунду, – осадил ее Арчибальд, опасаясь, что она опять нагонит страх на Люси.

– Я его мать и желаю знать. Помните об этом! – Энн охнула и подскочила на месте, когда крышка ящика упала на пол. – Боже, сэр, вы только посмотрите!

Но профессор даже не удостоил взглядом пожилую женщину. Он с вожделением смахнул упаковочную солому. Но под ней не оказалось никакой мумии, а вдова пронзительно завопила:

– Это мой Сид! Мой мальчик мертв! Его убили!

Она была совершенно права. В ящике лежало тело Сиднея Болтона.