Текст книги "Пробуждение любви"

Обнаженная, она прошла в желтую спальню и открыла платяной шкаф, а затем застыла в раздумье: как же одеться, если нужно идти в клинику на Парк-авеню?

Больница находилась в двух кварталах от Мейпл-авеню и размещалась в четырехэтажном здании. Это самая большая из всех трех клиник. Она имела очень выгодное месторасположение, поэтому приходилось платить за нее высокую ренту.

* * *

Миссис Торн поднялась по ступенькам и обошла группу рабочих, которые не обратили на нее никакого внимания; правда, двое из них – те, что строили здание Уотчанг, – узнали ее и вежливо кивнули.

Войдя в холл клиники, Эмили решила осмотреть ванную комнату для пациентов, чтобы уточнить размеры помещения. Совершенно случайно она услышала разговор двух мужчин, находящихся в соседней комнате. Они оживленно спорили, но слов разобрать оказалось почти невозможно. Выбравшись из ванной, миссис Торн приложила ухо к стене – теперь слышимость стала великолепной.

– С чего бы я стал врать, Уолт? На прошлой неделе доктор Торн сам сказал мне об этом. Данная часть здания будет банком спермы. Спорим на десять баксов? Спроси Дуайта, архитектора.

Эмили широко открыла глаза, но не тронулась с места.

– Из этого банка спермы можно выкачать кругленькую сумму… По крайней мере, так сказал доктор. Здесь будет не просто абортарий. Какой-то другой врач займется вазектомией. У меня просто в голове не укладывается… А у тебя, Уолт?

– Когда мне больше не захочется иметь детей, я подумаю об этом. Вообще-то все можно исправить, если поймешь, что не способен жить без этого… Недавно жена, перелистав газету, вырезала статью и дала мне почитать… Один из парней тут высказал интересную мысль: наш док хочет подмять под себя другие больницы и специализированные центры, занимающиеся этой же проблемой. Должно быть, дело пахнет звонкой монетой. Доктор Торн ни за что не пустился бы в такое рискованное «плавание», если бы не надеялся получить кругленькую сумму. У моей жены голова работает на этот счет… А у твоей?

– Моя очень практична. Мы бы точно пролетели, надумай заняться таким делом.

– Точно. Торны, очевидно, хорошо соображают в вопросах бизнеса.

Эмили несколько минут стояла, прислонившись к стене. Почувствовав, что головокружение прошло, она вышла из своего укрытия.

В голове царила настоящая путаница – банк спермы, абортарий… А она-то наивно полагала, что трудится в нормальной клинике, куда может обратиться и стар, и млад. На самом же деле все оказалось иначе: миссис Торн отдала последние силы для такого непотребного предприятия.

Нужно немедленно поговорить с Яном. Если ранее она не могла решиться на такой шаг, потому что порылась в ящиках мужа, то теперь вполне можно сослаться на подслушанный разговор двух мужчин.

Вернувшись домой, миссис Торн обзвонила все клиники, пытаясь найти мужа.

– Запишите меня на полдень, – заявила она секретарше. – Скажите доктору Торну, что нам необходимо встретиться. Я закажу столик у Жака.

Эмили ощутила пустоту в желудке, когда снимала повседневный костюм. Она принялась перебирать вечерние туалеты, в которых будет не стыдно показаться в этом фешенебельном ресторане. Наконец было выбрано малиновое платье с цветным поясом, прекрасно гармонирующим с бижутерией, сохранившейся со времен ее молодости. Миссис Торн почувствовала себя элегантнейшей леди, примерив туфли на высоком каблуке, – которые не носила уже больше года. Она даже воспользовалась подаренными мужем духами, что мертвым грузом лежали на туалетном столике. Он воспримет этот жест как знак собственной победы и ее поражения. Эмили со вздохом поставила флакон на полированную столешницу и решила, что больше не будет пользоваться этой комнатой. Пообедав и возвратившись домой, она соберет вещи и уедет. Но, подумав, миссис Торн начисто отмела эту мысль, ибо знала – только смерть способна разлучить ее с Яном. В нем заложен смысл жизни, супружеской жизни.

Настроение немного улучшилось, когда она прибыла в ресторан. Ненадолго задержавшись в фойе, Эмили одобрительно кивнула своему отражению в большом зеркале. Ей нравилось здесь. Гирлянды цветов украшали зеркальные стены и лестницы, ведущие в зал и бар. Они также вились по высоким окнам, прекрасно гармонируя с фарфоровыми куклами, одетыми в красный бархат. Словом, здесь царила предпраздничная атмосфера.

Заказав бокал вина, она терпеливо ждала мужа. Он умудрился опоздать на пятнадцать минут, но вошел в зал с ослепительной улыбкой, словно ничего не произошло.

– Скотч со льдом, – бросил на ходу доктор Торн стоявшему рядом официанту. – Эмили, ты не перестаешь удивлять меня. Чем я обязан за такое удовольствие? Очень, очень хорошо, – закуривая, оживленно болтал он. – По-моему, до этого ты никогда не приглашала меня на обед. Отличная мысль! Раз ты пригласила – то и платишь.

Как ему идет этот бежевый кашемировый жакет! Шею плотно облегает белоснежный воротничок рубашки, выглаженной ее руками. В висках Эмили застучали молоточки.

– Конечно, – сдавленно пробормотала она.

– Ты хочешь сказать, что сэкономила деньги или снова утаила от меня чаевые…

Сердце миссис Торн было готово выпрыгнуть из груди.

– Пит очень щедро заплатил мне за Рождество. Я планировала потратить эти деньги на праздники.

– Что ж, он прав… Ты трудилась, не жалея ни рук, ни ног. Он должен тебе… Сколько заплатил Пит?

– Пятьсот долларов.

– В таком случае, я закажу для себя омара. – Ян открыл меню и притворился, что внимательно изучает его. – Ты хорошо спала? А я спал как младенец. В три сорок пять зазвонил телефон… Я встал, принял душ и уехал, чувствуя себя прекрасно отдохнувшим человеком. Как хорошо иметь собственную спальню! Моя комната проектировалась как типично мужская, а твоя – женская. Думаю, такое решение вполне разумно. Ты даже представить себе не можешь, Эмили, сколько супружеских пар имеют раздельные спальни. Мне кажется, брак от этого только крепнет… Надеюсь, сегодняшние омары окажутся такими же вкусными, как вчерашние хот-доги. Тебе понравился минувший вечер?

– Понравились хот-доги. Что же касается раздельных комнат… Ян, мне не по душе спать одной. Что это за брак получается? Семейные узы предназначены для двоих. Если я больше не буду работать, а ты станешь отсутствовать целый день и большую часть вечера, когда же мы сможем видеть друг друга? Кроме того, мне абсолютно не нравится желтая спальня. Честно говоря, пришлось спать на диване. – Женщина крепко сжала коленями руки, пытаясь унять дрожь. «Интересно, заметил ли это движение муж? У Яна сверхъестественное чутье», – мелькнуло в голове.

– Эмили, но это же только на время сна. Нам обоим необходимо отдохнуть. Ты смотрела на себя в зеркало перед уходом? Выглядишь весьма неважно… Под глазами синяки, лицо помято. Словом, следствие сна на жесткой кушетке. А теперь взгляни на меня. Я похож на короля, потому что впервые за много лет хорошо выспался. Неужели тебя нисколько не беспокоит мое здоровье? Мне необходима свежая голова, иначе я не смогу заниматься врачебной практикой. А ты снова думаешь только о себе. Если же тебя волнует проблема секса, то, смею заверить, твои волнения напрасны – я буду приходить к тебе, а ты – ко мне. Или можно назначать свидания друг другу. Вот видишь, тебе приходится признаться, что твое поведение – просто очередная глупость.

«Итак, он считает меня глупой», – раздраженно подумала миссис Торн.

– А почему ты не посоветовался со мной, Ян, прежде чем сделать это? Ты раньше так никогда не поступал. Я уже больше ничего не понимаю. – Ее голос предательски задрожал. «Супруг, несомненно, заметит. А жаль».

– И испортить сюрприз? Мне казалось, я поступаю правильно. Ведь нужно выполнять обещанное, а вчерашний разговор с тобой все испортил. Дорогая моя, хочешь ты это слышать или нет, но твой вес превышает норму на целых тридцать фунтов… Когда ты плюхаешься в постель или начинаешь ворочаться, я просыпаюсь. Нам обоим нужен хороший отдых, Эмили. Почему ты так упряма? По-моему, мы пришли сюда обедать…

– Ян, неужели ты не понимаешь?! Мы все больше отдаляемся друг от друга. Я вижу это, чувствую всеми фибрами души.

– Ага! Теперь ты стала ясновидящей. Успокойся, дорогая. Ты сама себе взвинчиваешь нервы. У тебя внезапно появилось много свободного времени, а за ним – непонятный страх. Я понимаю твои опасения, но скажи, умоляю тебя, чего ты от меня хочешь? Многие женщины дорого бы заплатили, чтобы иметь такой дом и столько свободы, такого мужчину, который готов выполнить любое желание, предоставив им право сидеть и наслаждаться жизнью на бархатном диване. Многие, но не ты, которая вечно плачет, жалуется и скулит. Мне хотелось бы, чтобы ты хоть немного повзрослела и без страха взглянула в лицо действительности. Если тебе не нравится желтая спальня, переделай ее по своему вкусу. Понимаю, тебя бесит, что интерьер выполнен профессиональным дизайнером, а не придуман тобой лично. Но если бы я позволил тебе взяться за дело, наш дом превратился бы в старомодное жилище, а мне ненавистен подобный стиль.

Итак, счет становится 2:0. Эмили, наполнив легкие воздухом, сделала знак официанту принести второй бокал вина.

– Я все знаю о клинике на Парк-авеню… Тебе следовало бы прежде поговорить со мной, не бросаясь, очертя голову, в омут. У меня такое чувство, что ты обманул мои надежды, словом, предал. Не знаю, смогу ли простить тебя… Я поехала туда сегодня днем и случайно, повторяю, случайно, подслушала разговор двух мужчин. Ян, почему ты ничего не сказал мне?

Доктор Торн, прищурившись, подался вперед.

– Эмили, давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты чувствуешь себя обманутой из-за того, что с тобой не посоветовались, все решили без тебя… Но ты же сказала мне, что хочешь отдохнуть и не желаешь участвовать в управлении клиниками. Словом, отказалась от своих прав по совету собственного адвоката, пожелав, чтобы я платил тебе сам. Заметь, твои услуги оценивались очень хорошо. Ну, теперь скажи, что здесь не так?

Миссис Торн с трудом разжала губы.

– А то!.. Ты из семейной клиники собираешься сделать абортарий! Банк спермы! Боже мой, Ян, я столько лет прошу тебя о ребенке, а ты собираешься заняться искусственным прерыванием беременности, лишая многие семьи счастливого детского смеха! Так хочется иметь собственного мальчика или девочку, что… Ты обещал полноценную, настоящую семью. Мне нужно забеременеть, пока не поздно. Сам ведь утверждал: опасно заводить малыша в далеко не юном возрасте.

– Поправь меня, Эмили, если я ошибаюсь… Не твои ли это были слова: «Я считаю, у каждой женщины должно быть право выбора»? Но слабая половина человечества всегда идет на компромисс, поэтому в жизни нужно придерживаться какого-то одного правила.

– Почему ты так говоришь? У меня лично нет права решать судьбу какого-то другого человека, но свою собственную… Не заставляй меня искать оправдания, Ян. Ты сейчас поступаешь вопреки нашему уговору. Мы ведь договорились обсуждать все наши дела. Наша семья – команда, следовательно, должна решать сообща. А теперь ты своими действиями пытаешься заставить меня думать, что нас связывает только общее дело. У тебя появилась собственная спальня, ты с наслаждением выставил меня за дверь, отправил на пенсию. Ян, сколько я буду иметь в месяц?

– А-а-а… Вот в чем дело! Ты хочешь чек?

– И еще кое-что. Мне никогда не приходилось получать зарплату, хотя мое имя занесено в учетную книгу клиники. Хотелось бы видеть сумму, записанную на бумаге и заверенную бухгалтерской подписью.

– Эмили, сколько ты хочешь?

– Две тысячи долларов в месяц.

– Отлично! Я выпишу чек. Тебе стоит только сказать – и ты получишь желаемое. Осознаешь, что деньги поплывут в твой карман со счетов клиники?

– Что?! – Внезапно она почувствовала себя такой глупой; захотелось спрятаться под стол. Ей еще не приходилось видеть такого умоляющего выражения на лице мужа. Что делать? Отстаивать свою точку зрения или совершить еще одну глупейшую ошибку вроде отказа участвовать в управлении клиниками? Слезы застилали глаза, скатывались по щекам. Миссис Торн ощутила, как рушатся ее воздушные замки, развеиваются, словно дым на ветру. Плечи Эмили уныло опустились. – Почему бы нам не развестись? Не покончить со всем этим раз и навсегда?

– Эмили, тебе так хочется подобного завершения нашей совместной супружеской жизни? На каком основании, позволь полюбопытствовать.

«Боже, нет! Не этого мне хотелось!»

– Основания?

– Именно. Если ты подашь заявление о разводе, чем станешь аргументировать свое желание? Скажешь о моей доброте, попытках облегчить твою жизнь, о чудесах щедрости, о доме, подаренном на Рождество? Какие обвинения выдвинешь против меня? А-а-а, понимаю, раздельные спальни… Но что скажет судья, узнав о моей круглосуточной работе и о необходимости для меня полноценного отдыха? Твоя беда, Эмили, в том, что ты никогда не думаешь. Могу поделиться своими мыслями… Я не думаю, нет, знаю: нам пока разводиться не стоит. Сейчас просто необходимо пожить под одной крышей. Но опять же – пока… Ты станешь жить своей жизнью, я – своей. Пройдет год… После этого, если ты по-прежнему останешься при собственном мнении, я дам согласие на развод. – Мысли путались в голове миссис Торн, сердце трепыхалось в груди; она отпила немного вина из принесенного нового бокала и внезапно почувствовала какую-то пустоту в душе.

– Это значит, что детей у нас не будет.

– Вот именно. Если ты полагаешь, я произведу на свет ребенка при твоем отношении к делу, то глубоко ошибаешься. Считаешь, я пылаю к тебе страстью? Опомнись, Эмили, остынь. У меня в кармане два билета на самолет, летящий на Каймановы острова… Видишь? – Муж выложил на стол стандартные бланки, добавив еще одну аккуратно сложенную бумагу. – Это заказ на номер в первоклассном отеле с видом на океан. Словом, второй сюрприз. Думал, мы уедем рождественским утром, так как прекрасно знаю, насколько тебе нравится канун праздника… Даже заказал лимузин, чтобы нас с комфортом отвезли в аэропорт. Таким образом мне хотелось загладить вину за сорвавшееся несколько лет назад путешествие, хотя неизвестно, кто из нас больше виноват в этом. Видишь? – Супруг приподнял край билета, на котором мелькнуло ее имя. – А теперь, Эмили, смотри внимательно. – С этими словами он разорвал билет на две части и положил обрывки на тарелку перед ней. – Счастливого Рождества, дорогая! – Ян поднялся и стремительно направился к выходу. У столика мгновенно вырос официант.

– Доктор Торн еще вернется или его вызвали в клинику? Вы желаете забрать обед домой или мне оформить отказ?

– Что ж, оформите отказ. А доктор Торн… Да, да… Его срочно вызвали в клинику. – Ей тоже следовало подняться и уйти, но ноги отказывались повиноваться. Она решила остаться и съесть обед, хотя кусок в горло не лез. Миссис Торн сидела в ресторане до тех пор, пока основная масса посетителей не разошлась, и чувствовала себя последней идиоткой.

Она сумела сдержать себя до возвращения домой, а уж тут дала волю слезам. Выплакавшись, Эмили решительно поднялась в спальню мужа. Его чемодан исчез, как и большинство вещей его гардероба; бритвенных принадлежностей тоже не было видно на полках в ванной комнате. Очевидно, Ян вернется домой после отпуска. Откинув покрывало, Эмили зарылась лицом в подушку мужа, мечтая заснуть и пробудиться уже старой и седой. Тогда вопросы деторождения и раздельных спален не будут больше волновать абсолютно никого.

Спустившись в кухню, она открыла холодильник. Его нужно заполнить продуктами, если Эмили собирается провести неделю одна и подготовиться к возвращению мужа. Миссис Торн написала список, намеренно выбирая все самое лучшее. Позвонив в «Плейнфилд маркет», она сделала заказ и попросила доставить пакеты со съестным к шести часам.

… Эмили долго рассматривала елку. Украшать ее или нет? В восемь часов, разложив доставленные продукты, она приняла душ, съела сандвич и решительно протащила лесную красавицу через гостиную в холл. Открыв дверь, женщина нечаянно подтолкнула деревце, и оно упало, скатилось вниз по лестнице, царапая ступеньки металлическим основанием. По всему дому стали попадаться зеленые иголки. Но все эти неприятности абсолютно не волновали ее.

Миссис Торн развела огонь в камине, открыла бутылку вина, взяла пачку сигарет и уселась перед телефоном. Она напивалась до бесчувствия несколько дней кряду. Так продолжалось вплоть до второго января. Да, хороший получился Новый год…

Эмили проснулась утром и попыталась встать, однако ее мучило такое похмелье, что пришлось снова улечься в постель и проспать до полудня. Таким образом, как-то сам по себе, сложился ее режим дня на время отсутствия мужа. Эмили по-прежнему не спала в желтой спальне, да и не собиралась менять свои позиции в отношении помещения. Она перенесла кое-какие вещи в небольшую комнату, обставленную неплохой удобной мебелью и устланную мягким ковром. Здесь было все необходимое: и ванная комната, и летняя кухня, функционирующая даже сейчас, в зимнее время. В дальнем конце коридора располагалась «теплица», как окрестила ее миссис Торн. В такой резиденции можно отсиживаться и продолжать раздумья о судьбе семейной жизни. Она прекрасно понимала глупость своих поступков, однако ничего другого придумать не могла. Скорее всего, ей необходима помощь психотерапевта. Нужно посмотреть карточку медицинского страхования, чтобы удостовериться, входят ли туда услуги такого специалиста.

Двадцать пятого января Эмили записалась на курсы в колледж Мидлсекс и на прием к психоаналитику по имени Оливер Линденари. Договорившись о встрече с адвокатом, который контролировал работу клиники на Парк-авеню, она вышла из офиса, сотрясаясь от ярости на саму себя. Из-за собственной глупости миссис Торн лишилась всех прав на совладение семейной клиникой. Теперь существовало только два варианта дальнейшей жизни: либо устроиться на работу, либо полностью зависеть от Яна.

Эмили решила не брать две тысячи долларов у мужа, если тот действительно надумает их предложить.

– Если человек глуп, это навсегда, – повторяла она, направляясь домой.

* * *

Возвращение Яна ничего не изменило. Он, как обычно, занимался делами клиники и разговаривал с ней так, словно случайно встретил на дороге просто знакомого человека. Муж абсолютно не интересовался, чем жена занималась в его отсутствие и как убивала время. Ян приходил домой только переодеться, принять душ и поспать. Его белые рубашки доводили Эмили до исступления.

Весна принесла с собой яркие солнечные дни. За это время в доме появилась экономка по имени Эдна, причем одновременно с ней прибыл и новенький красный «Мерседес». Неделей позже доставили «Порше». На обоих автомобилях на капотах были прикреплены огромные серебристые банты, а под «дворниками» – глянцевые карточки с надписью: «Эмили, как было обещано. С любовью, Ян».

Первым делом миссис Торн ознакомила Эдну с содержимым корзины для белья и показала, как нужно гладить рубашки. Экономка упражнялась с утюгом четыре часа, затем куда-то исчезла. Приходили еще женщины, желавшие занять сие вакантное место. Вторая, третья, четвертая, но все моментально испарялись, как только подсчитывали количество рубашек в корзине.

Когда ушла последняя экономка, продержавшаяся рекордно много – целых два дня, Ян пришел домой, сияя, как начищенный медный пятак. Он принес три бархатные коробочки; сам приготовил обед и торжественно преподнес Эмили драгоценности, довольно улыбаясь при этом.

– Они прекрасны, Ян, – осторожно заметила жена. – Не опасно ли хранить их дома?

– Они застрахованы. Тебе нравится? По-моему, я подарил тебе все, что ты записала в тот вечер на салфетке. В первом кольце бриллиантов помещено два карата, во втором – тоже, но камни поменьше. Два браслета оцениваются в двадцать тысяч, если, конечно, ювелир не обманул. В серьгах – по два карата… У тебя пять ниток жемчуга разной длины… Ну, как, тебе по вкусу мой подарок?

– О! Я в восторге! – повторила Эмили.

– Кроме того, я положил на твое имя тридцать тысяч долларов на три отпуска. Думаю, за десять тысяч баксов ты сможешь неплохо отдохнуть. Агент из бюро путешествий заверил меня, что такой суммы больше чем достаточно. Сейчас я собираюсь приобрести дом на побережье и катер. Мной ничего не упущено?

– Нет, нет… не думаю. – Эмили поджала губы.

– Ты пытаешься обмануть меня, – игриво заметил муж. – В гостиной тебя ждут твои меха. Их нужно хранить" в марле или специальном полиэтиленовом мешке. Кстати, у Оскара Лоури есть помещение для подобных сокровищ. Можешь поместить шубы туда, но если у тебя на примете имеется кто-то другой, я не возражаю… Да, совсем недавно доктор Менденарис сказала, что ее муж – порядочный скряга, а она потакала всем его дурным наклонностям.

– Я подумаю над этим.

– Разве ты не хочешь сказать «спасибо»? Я знаю тебя, Эмили, знаю, ты не верила, что твой муж выполнит свое обещание. Тебе нужно просто доверять мне, потому что я всегда держу слово. Ну, а теперь твое мнение по поводу экономки.

– Вся проблема в этих белых рубашках… Ян, никто не хочет их гладить, даже я.

– Ты что, собираешься сделать заявление? И это после всех моих даров? Ты не хочешь заниматься ими?

– Да, я не собираюсь это делать в обозримом будущем. Если ты желаешь забрать назад все эти вещи, действуй. Обед был… вкусный. Мне надо заниматься, извини. – Женщина спустилась в свою комнату, потому что только тут, в полуподвальном помещении, она чувствовала себя в полной безопасности, свободной от работ и волнений. Эмили оставила драгоценности на столе, а на меха даже не взглянула, чтобы не задерживаться и возложить на Яна мытье посуды. К чему менять устоявшееся правило: ты готовишь – следовательно, сам убираешь.

Линденари бы непременно поаплодировал ей… а может, и нет. В свое время муж советовал ей отстаивать свои права, не быть половой тряпкой, о которую все вытирают ноги. Именно тогда она прекратила визиты к психоаналитику. В самом начале Эмили решила, что посетит только двенадцать консультаций, а если не увидит света в конце туннеля в течение трех месяцев, то ей потребуется более чем сорокапятиминутная беседа раз в неделю. Каким отвратительно-отталкивающим стало лицо психоаналитика, когда его известили о прекращении сеансов!

Тогда миссис Торн сказала:

– Мне необходимо самой справиться с этой напастью. Я все еще люблю Яна. Скорее всего, вообще не смогу разлюбить. Если в этом заключается моя слабость, то мне придется преодолеть ее. Я попытаюсь спасти наш брак, нашу семью.

На самом деле она ничего не предприняла, а возвратилась домой, укрылась в своей комнате и предалась воспоминаниям о днях своей юности и первых днях после знакомства с Яном Торном.

А теперь вот этот странный обед и подарки. Что бы это значило? Все сделанное мужем вызывало у Эмили подозрение. Он давал ей обещанное и еще больше обещал, подавал какую-то надежду на будущее. Миссис Торн даже не попыталась изобразить возбуждения, когда в домашнем гараже появились новенькие автомобили. Меха, наверное, тоже останутся в коробках, если супруг сам их не развесит в шкафу по всем правилам. Психоаналитик учил ее заставлять себя быть справедливой, открыто смотреть на вещи и стать честной по отношению к себе. Она неоднократно пыталась сделать это, но ничего не получалось. Ян не относится к числу щедрых и добрых людей. Эмили чувствовала, что муж платит долги. Как только он сделает все, то сразу же уйдет от нее.

Запах мужского лосьона для бритья ударил в нос, и только затем миссис Торн увидела мужа. Впервые за это время супруг спустился вниз, узнав о ее обитании в полуподвальном помещении. Эмили оторвалась от книги. Ян выглядел разгневанным, но старался сдерживать себя.

– Эмили, нам нужно поговорить. – Он неуверенно огляделся. – Пойдем наверх, там нам будет удобнее.

Но миссис Торн вынесла определенные уроки из своих визитов к психоаналитику. Сейчас нельзя злиться, доводить себя до отчаяния, иначе эмоции захлестнут ее.

– Мне и здесь хорошо. Я живу в этой комнате, если ты еще не понял.

– Я не слепой, Эмили. Хочешь делать глупости и поступать бессмысленно – твое дело. Эта же самая глупость подтолкнула тебя к отказу от управления клиниками. В таком чудесном доме ты живешь подобно моли. Впрочем, как я уже заметил, это лично твое дело.

– Хочу так жить и буду! О чем ты хотел поговорить? Если ты действительно жаждешь этого, то сначала давай обсудим твое поведение у Жака, когда ты ушел, оставив меня одну, а затем перейдем к клиникам. По моему разумению, у нас нет настоящих семейных отношений. Ты бы не бросил меня в ресторане и не уехал бы на Канары, если бы хоть немного ценил узы брака. Это один из самых твоих жестоких поступков… А ведь их насчитывается немало, Ян. Я сама позволяла тебе совершать их, поэтому виню только себя. Ты и сам прекрасно все понимаешь. Эти подарки – очередная попытка обелить себя в собственных глазах, хоть как-то оправдать свое поведение. Я-то считала тот вечер игрой, шуткой… Да и список носил характер розыгрыша… Я ничего не хочу, Ян, не хочу вещей. Всю жизнь мечтала о муже и семье… Знаю, твоя работа отнимает у тебя все свободное время, ты очень занят, но если я хоть что-нибудь значу для тебя, ты бы нашел минутку для звонка мне или иногда выкроил бы часок пообедать со мной; отыскал бы возможность подарить цветы, продемонстрировав таким образом свою любовь и уважение. А ты ничего подобного не делал.

– Ты считаешь, я купил этот дом, чтобы чувствовать себя хорошо, купил с целью оправдать собственные проступки?

Эмили взглянула на мужа, радуясь, что сердце бьется ровно, а глаз Яна дергается в нервном тике. Значит, супруг расстроен.

– У тебя самая большая спальня. Ты не захотел, чтобы я поселилась там, но милостиво разрешил обитать в другой комнате, поменьше и поскромнее. Когда мы в последний раз спали вместе? Когда занимались любовью? Я не помню число, час и то, что было до этого и после. Женщины четко помнят такие вещи. Мне не нравится желтая спальня и меня бесит находящаяся там мебель. Неужели ты считал, я стану плакать от восторга? Если убрать элемент сюрприза… Ян, что мы получили взамен? Мне бы было намного приятнее заранее знать о доме. Я бы сама занялась обстановкой. Откуда тебе известно, что я не справилась бы с таким делом? Ты ничего не знаешь обо мне, а это действительно печально. Мое сердце разбито, я не могу простить тебя… да и по-прежнему злюсь из-за клиник.

– Эти клиники принесли сто сорок тысяч долларов только за один прошлый месяц, – холодно заметил Ян.

– Сколько детей пришлось убить для этого? Сколько мужчин оставили свое семя в твоем банке? А сколько спермы хранится в твоих холодильниках?

– Эмили, не пытайся играть в благородство! У женщины есть возможность выбора… Господи, ты даже не ходишь в церковь, поэтому не имеешь права читать мне мораль. Думаю, мои пациенты тоже могут выбирать.

– Если бы ты действительно верил в это, я бы почувствовала и примирилась с клиникой… Но ты же не веришь! Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Занимаешься этим делом исключительно ради денег, и ничто не убедит меня в обратном. Убиваешь детей из-за прибыли, из-за грязных зеленых бумажек, а потом покупаешь на них мне подарки, стараясь заглушить угрызения совести.

– Это неправда! – взревел Ян.

Нет, правда, и Эмили видела это по глазам мужа, по его лицу, но не чувствовала удовлетворения. В ее сердце поселилась печаль. Внезапно ей захотелось стереть это нелепое выражение с лица Яна, поцеловать его и приласкать.

– Забери все эти подарки, выйди в сад и сорви для меня тюльпан. Так хочется, чтобы ты подарил мне что-нибудь от чистого сердца.

– Нет, подарки забирать не стану. Я обещал и не собираюсь нарушать данное слово. Цветы слишком хороши, чтобы их рвать, и ты сама прекрасно знаешь об этом.

– О чем ты еще хочешь поговорить? – постукивая карандашом по столу, поинтересовалась Эмили.

– О нас. – Муж подошел к столу и взял ее руки в свои ладони. – Мне хотелось бы, чтобы ты перебралась в мою комнату. Так как мы оба спим беспокойно, я заказал огромную кровать. Надо завести ребенка… Если я разбил твое сердце, прошу прощения… Я ведь не желал ничего подобного. Не забывай, я врач и смогу оказать действенную помощь. Ты позволишь мне попытаться? Любишь ли меня?

Эмили подумала, что ее сердце выскочит из груди. Впервые в жизни Ян просил прощения. Может, на этот раз он действительно извиняется? Она так хотела верить в чудо.

– Ян, я попытаюсь… Да, моя любовь к тебе осталась прежней, и ничто на свете не сможет поколебать ее. А ты? Ты любишь меня?

– Конечно. Почему ты задаешь такие вопросы?

– Потому что хочу услышать от тебя признание в любви. Если ты по-настоящему испытываешь ко мне такие чувства, как же ты смог оставить меня одну у Жака? Да еще уехал на острова!

– Сам не знаю, дорогая. Я был в отчаянии и не понимал, что делаю. С трудом дождался конца отпуска и вернулся домой, чтобы извиниться. Но ты не желала видеть меня. Что мне оставалось делать? Да, я вел себя, как последний идиот, и признаю это. Чем ты занималась все эти дни?

– Напивалась до потери сознания каждый вечер.

– Да, мы совсем запутались.

Перед мысленным взором Эмили встало лицо психолога Линденари.

– Ян, запутался ты! Я же – нет.

– Виновен! – воскликнул супруг. – Господи, я счастлив! Наконец-то мы уладили это дело. Идем перенесем все это наверх. Я помогу тебе. Теперь, если ты, конечно, согласна, мы вместе примем душ и попытаемся завести ребенка.

Эмили улыбнулась.

– А ты вымыл посуду? Не забывай: кто готовит – тот и моет.

– Это справедливо, – заметил супруг, отправляясь на кухню. Она смотрела, как он расправился с посудой – собрал тарелки, чашки, вилки и ложки и все сбросил в мусорное ведро. – Готово!

Эмили неожиданно для себя рассмеялась.

Они еще четыре раза спускались и поднимались, перенося ее вещи наверх, а потом успокоились под струями горячей воды.

Она едва не задохнулась от счастья, услышав:

– Постараемся сделать малыша, который будет похож на тебя или меня… А может, и на нас обоих…

И только тогда Эмили улыбнулась, сжимая мужа в объятиях.