Текст книги "Федеративные идеи в политической теории русского народничества"

В первой книге авторы проанализировали процессы возникновения и развития русской общины с древнейших времен и до начала XX в., разобрав в том числе и такие вопросы, как режим землепользования, налоги, управление общиной, внутриобгцин-ные отношения – сотрудничество и социальные барьеры, общинный менталитет. Исследователи подвергли всестороннему анализу две реформы, напрямую затронувшие общину, – 1861 г. и столыпинскую. Ученые убедительно доказали, что от этих реформ выиграли только помещики и свободные крестьяне. В книге рассмотрен вопрос, как внутриобщинные трансформации отразились на общественно-политических представлениях русской интеллигенции и, следовательно, на народнической доктрине.

Вторая книга Цзинь Яня опирается на теоретическое наследие Исайи Берлина, в том числе через использование образов ежа и лисы, к которым прибегал британский мыслитель. Цзинь Янь уподобляет дворянскую интеллигенцию лисе, а разночинцев – ежу. Китайский историк прослеживает эволюцию различных групп русской интеллигенции и их взаимосвязи друг и другом.

В настоящей монографии анализируются федералистские представления основоположников идеологии народничества – А. И. Герцена, М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова, П. Н. Ткачева. Поэтому основными историческими источниками для данного исследования являются сочинения этих авторов.

Все необходимые работы Герцена были опубликованы в его академическом издании, вышедшем в советское время. Понятия «федерация» и «федерализм» встречаются почти во всех его произведениях начиная с середины 1830-х гг. и практически до самой кончины мыслителя. До конца 1840-х гг. он употреблял эти понятия вне связи с Россией. Впервые слово «федерация» встречается в его произведениях «Встречи» 1836 г.[85]85
  Герцен А. И. Встречи // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Произведения 1829–1841 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1954. С. 107–130.


[Закрыть] и «Записки одного молодого человека» [86]86
  Он же. Записки одного молодого человека // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Произведения 1829–1841 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1954. С. 257–316.


[Закрыть] в контексте рассуждений о Великой французской революции. Далее федералистская проблематика появляется в «Письмах из Франции и Италии», в которых Герцен описал «федеральность» в этих странах и сделал вывод, что она соответствует их народному духу[87]87
  Он же. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 5. Письма из Франции и Италии 1847–1852. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. 510 с.


[Закрыть]. То есть впервые Герцен связал политический режим с народом.

Далее – примерно до середины 1850-х гг. – федералистские воззрения Герцена развивались в трех направлениях.

Во-первых, он пытался объяснить историю России с точки зрения федерализма. Так, в статье «Россия» он говорил о «княжеском федерализме» [88]88
  Он же. Россия // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 6. С того берега. Статьи. Долг прежде всего. 1847–1851. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. С. 206.


[Закрыть]. Мыслитель также касался федералистской проблематики в статье «Русский народ и социализм. Письмо к И. Мишле»[89]89
  Он же. Русский народ и социализм. Письмо к И. Мишле // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 7. О развитии революционных идей в России. Произведения 1851–1852 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1954. С. 307–339.


[Закрыть]и в работе «О развитии революционных идей в России»[90]90
  Он же. О развитии революционных идей в России // Герцен А.И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 7. О развитии революционных идей в России. Произведения 1851–1852 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1954. С. 137–263.


[Закрыть]. Он утверждал, что централизация, осуществленная Москвой, привела к утверждению федеративных отношений между княжествами. Поэтому революционерам предстоит всего лишь возродить эту историческую традицию и создать в России новую федерацию.

Во-вторых, Герцен интересовался опытом швейцарского федерализма, о чем поведал в пятой части «Былого и дум»[91]91
  Он же. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 10. Былое и думы. 1852–1868. Ч. V. М.: Издательство Академии наук СССР, 1956. 535 с.


[Закрыть]. Эта часть была написана в 1853 г. К тому времени уже позади была гражданская война 1847 г. в Швейцарии, и началась централизация под руководством Джеймса Фази. Поэтому в работах Герцена описывается скорее федерация до гражданской войны, когда кантоны еще сохраняли значительную автономию.

В-третьих, Герцен размышлял о славянской федерации. Впервые он употребил это словосочетание в письме к Дж. Мадзини от 20 ноября 1849 г.[92]92
  Он же. Письмо русского к Маццини // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 6. С того берега. Статьи. Долг прежде всего. 1847–1851. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. С. 231–238.


[Закрыть], а через пять лет, в 1854 г., снова вернулся к этой проблеме в работе «Старый мир и Россия. Письма к В. Линтону»[93]93
  Он же. Старый мир и Россия. Письма к В. Линтону // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 12. Произведения 1852–1857 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1957. С. 167–200.


[Закрыть]. За пять лет его воззрения на славянскую федерацию почти не изменились. Герцен полагал, что вероятная русско-турецкая война и возможное в ее ходе взятие Константинополя могли бы стать началом создания славянской федерации, причем он относился к славянским народам как к новому носителю революционных идей.

Проект славянской федерации вызвал отклики в славянском мире, особенно среди польских революционеров. Начиная с этого времени дальнейшее развитие концепции славянской федерации шло у Герцена в тесной взаимосвязи с его размышлениями о польском вопросе. По крайней мере, два произведения конца 1850-х – начала 1860-х гг. специально посвящены этой теме[94]94
  См.: Он же. Россия и Польша // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 14. Статьи из «Колокола» и другие произведения 1859–1860 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1958. С. 7–59; Он же. Русским офицерам в Польше // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 16. Статьи из «Колокола» и другие произведения 1862–1863 годов. М.: Издательство Академии наук СССР, 1959. С. 251–257.


[Закрыть].

У Бакунина внимание к федералистским идеям возникло как естественное продолжение его интереса к революционной теории и ее философскому осмыслению. Этому предшествовали его контакты со многими европейскими революционными мыслителями, а также непосредственные занятия революционной деятельностью во время его пребывания за границей сначала в 1840-х гг., а затем в эмиграции. Бакунин считал, что революция невозможна в одной стране, поэтому она должна быть всемирной. Отсюда у мыслителя возникла потребность в осмыслении того политического потенциала, каким обладают федералистские отношения.

Свою теорию федерализма мыслитель развивал в речах и статьях по славянскому вопросу[95]95
  Бакунин М.А. Речи и статьи по славянскому вопросу // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пб.; М.: Голос труда, 1920. С. 39–72.


[Закрыть], в работах «Федерализм, социализм и антитеологизм»[96]96
  Он же. Федерализм, социализм и антитеологизм // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пб.; М.: Голос труда, 1920. С. 126–216.


[Закрыть], «Революционный катехизис»[97]97
  Он же. Революционный катехизис // Бакунин М.А. Анархия и порядок. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. С. 276–306.


[Закрыть], «Государственность и анархия»[98]98
  Он же. Избранные сочинения. Т. 1. Государственность и анархия. Пб.; М.: Голос труда, 1919. 320 с.


[Закрыть].

Взгляды Лаврова по тематике настоящей работы рассматриваются по основному сочинению этого автора – «Историческим письмам»[99]99
  Лавров П.Л. Исторические письма 1868–1869 // Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1965. Т. 2. С. 5–295.


[Закрыть]. Это наиболее системное сочинение мыслителя, в котором четко и логично объясняется его теория государства, а также излагаются все его ключевые взгляды на прогресс, личность, национальность, а также на такие философские понятия, как идеализация и общественная форма[100]100
  Эти понятия рассматривались также в работах: Он же. Очерк истории человеческой мысли. Женева: Типография группы старых народовольцев, 1898.160 с.; Он же. Важнейшие моменты в истории мысли / А. Доленги [псевдоним]. М.: Типолитография В. Рихтер, 1903. 998 с.; Он же. Современные учения о нравственности и ее истории / С. С. Арнольди [псевдоним]. СПб.: Типография Бусселя, 1903/4. 217 с.; Он же. Социальная революция и задачи нравственности (Открытое письмо молодым товарищам) 1884 // Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1965. Т. 2. С. 383–504.


[Закрыть]. В работе «Государственный элемент в будущем обществе» Лавров дал свой прогноз о государстве в будущем, о его значении, о влиянии на его специфику социалистических идей, об особенностях воплощения такого государства в разных странах[101]101
  Он же. Государственный элемент в будущем обществе. Лондон: Наборная журнала «Вперед!», 1876.199 с.


[Закрыть]. В своих поздних работах мыслитель занимался национальной проблематикой: проанализировал процесс формирования и развития национальности, показал связь национальности с личностью и подчеркнул, что национальность является только временной обобщающей формулой и не зависит от прогресса[102]102
  Он же. Национальности в истории / П. Миртов [псевдоним]. Варшава: Правда, 1906.15 с.; Он же. Национальность и социализм (Лекция, читанная П. Л. Лавровым в Русском рабочем обществе в Париже 16 октября 1886 г.). Париж: Русское рабочее общество, 1887.16 с.; Он же. Цивилизация и дикие племена / С. С. Арнольди [псевдоним]. СПб.: Коммерческая скоропечатня, 1903. 264 с.


[Закрыть], хотя и утверждал, что «национальный вопрос на практике вызывает вопрос государственный» [103]103
  Он же. Национальности в истории. С. 15.


[Закрыть].

Большинство работ Ткачева, которые рассматриваются в настоящем исследовании, было написано в 1870-е гг., когда бурно формировались и развивались народнические представления[104]104
  Ткачев П. Н. Задачи революционной пропаганды в России (письмо к редактору журнала «Вперед!») // Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 7–42; Он же. «Набат» (Программа журнала) // Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 89–102; Он же. Анархия мысли // Ткачев П. Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 103–140; Он же. Революция и государство // Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 141–153; Он же. Народ и революция // Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 163–170; Он же. Анархическое государство // Ткачев П. Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 171–194; Он же. Революция и принцип национальности. По поводу «Записок южнорусского социалиста» // Ткачев П.Н. Сочинения в двух томах (Философское наследие). М.: Мысль, 1976. Т. 2. С. 302–323.


[Закрыть].

Так, в «Задачах революционной пропаганды в России» он стремился вывести своего рода формулу революции. Ткачев подробно излагал свое понимание революции: указывал, что она является итогом реализации принципа идеала, представляет собой бессознательную деятельность, вследствие чего задача революционеров заключается в том, чтобы вести к революции, опираясь при этом на разум и логику. Полемизируя с Лавровым, Ткачев подчеркивал разницу между понятиями «революция» и «прогресс». По его мнению, эти понятия необязательно являются идентичными, и если революция оказывается причиной и условием преобразований, то прогресс в большей мере сопрягается с их результатами, которые трансформирует дальше.

В работе «,Набат“ (Программа журнала)» революция называется процессом, который стремится превратить моральную силу в силу материальную, то есть революционерам как представителям «моральной силы» необходимо захватить власть государства, которое является воплощением «материальной силы».

Если в «,Набате“ (Программе журнала)» говорится о роли революционеров, то в статье «Народ и революция» определяется место масс в революционных преобразованиях. Ткачев считал, что народ из-за сильного влияния в его среде общинных порядков не в состоянии быть носителем прогрессивного идеала, но зато у него из-за его массовости имеется сила. Поэтому при объединении народной силы и идеала революционеров только и может произойти революция.

В «Революции и государстве» Ткачев согласился с тем, что государство является орудием революции, поскольку оно представляет собой наиболее совершенный инструмент власти. То есть в данном вопросе мыслитель расходился с Бакуниным и Лавровым и поэтому критиковал их федералистские идеи и представления о государстве. Ткачев был убежден в том, что федерализация и неизбежно ей сопутствующая децентрализация ослабляют революционные силы, а значит, в федерации невозможно осуществить никакую реформу.

Критика федерализма была им продолжена в «Анархическом государстве» – такую форму государства он вообще считал оксюмороном, так как для существования любого государства требуется принудительная власть, следовательно, анархизм в принципе неспособен создавать никакие государственные формы.

Взгляды Ткачева на национальность во многом походили на суждения его современников по этому вопросу. В статье «Революция и принцип национальности. По поводу „Записок южнорусского социалиста"» он характеризовал национальность как своеобразную историческую привычку и констатировал наличие в каждой стране своего собственного наднационального класса. Специфика концепции мыслителя заключается в том, что он в принципе отказывал бюрократии и интеллигенции в наличии у них каких бы то ни было национальных особенностей и намеревался с помощью изучения этих групп разработать способ ликвидации национальных различий в принципе.

Важными источниками настоящей работы являются сочинения В. И. Ленина, К. Маркса, Ф. Энгельса и Г. В. Плеханова, которые критически разбирали теории Герцена, Бакунина, Лаврова и Ткачева.

Таким образом, данная монография является исследованием по истории идей. Для XIX в. – по причине того, что образованность, которая всегда является необходимым условием для продуцирования сложных (прежде всего социально-политических) мыслительных конструкций и обобщений, была в то время доступной лишь ограниченному кругу лиц, – история идей обычно подразумевает историю идей сообщества интеллектуалов. А значит, тот или иной конкретный интеллектуал, если говорить о том времени, не мог кардинально отличаться от того сообщества, к которому он принадлежал, в нем обязательно присутствовала какая-либо характерная черта этого коллектива. Поэтому в случае с идеями Герцена, Бакунина, Лаврова и Ткачева правомерно считать, что они выражали, пусть каждый и со своей спецификой, некую общую позицию народников. Справедливо и обратное заключение – о влиянии этих мыслителей на народническое движение.

Другой фокусировкой на историю идей может быть изучение биографий. Через выяснение обстоятельств личной истории реально восстановить эмоциональную составляющую идей, исключить или допустить случайные влияния на формирование мировоззрения, уточнить трактовку используемых человеком понятий.

Как показано выше, историками сделано довольно много для реконструкции народнических идей как с помощью анализа тенденций и закономерностей развития общественной мысли, так и путем реконструкции биографий деятелей этого направления. Однако понятийная база народников еще продолжает нуждаться в осмыслении и дополнительных интерпретациях. Исследования истории и смысловой динамики понятий важны еще и потому, что они во многом позволяют приблизиться к пониманию объективной истории идей, так как «групповые портреты» таких идей для времени полуторавековой давности уже определены.

Наконец, для исследования истории понятий важны наработки в области социально-экономической и политической истории, которые позволяют выявлять «зазоры» между реальностью и групповыми взглядами, которые формировались в условиях этой реальностью. В качестве примеров таких работ можно назвать упомянутую выше книгу Цзинь Яня и Цинь Хуэя «Община, реформа и революция: традиции общины и пути модернизации России» и монографию Л. В. Милова[105]105
  Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН, 2006. 566 с.


[Закрыть].

Глава 1
Федералистские идеи А. И. Герцена

Историография

Количество работ об А. И. Герцене достаточно велико, и они начали появляться уже с середины XIX в. Решающую роль в формировании исследовательской традиции изучения наследия этого мыслителя сыграли работы «Наши разногласия» Г.В. Плеханова[106]106
  Плеханов Г. В. Наши разногласия // Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. В 5 т. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1956. С. 115–370.


[Закрыть]и «Памяти Герцена» В. И. Ленина[107]107
  Ленин В. И. Памяти Герцена // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 21. С. 255–262.


[Закрыть]. Плеханов назвал систему взглядов Герцена исключительно просто – «сокращение пути к социализму» – и согласился с тем, что община является воплощением славянского духа и одновременно служит мостом к будущему социализму, а между общиной и народностью существует очевидная связь. Ленин же сформулировал свою оценку Герцена, которая на многие десятилетия стала господствующей в советских исследованиях. Он определил Герцена как революционера дворянского этапа освободительного движения в России и указал на его недостатки – непонимание буржуазного характера европейских революций 1848 г. и закономерностей исторического развития.

Представляется целесообразным ограничиться разбором трех монографий о Герцене М. Малиа[108]108
  Малиа М. Александр Герцен и происхождение русского социализма 1812–1855. М.: Территория будущего, 2010. 568 с.


[Закрыть], Н. М. Пирумовой[109]109
  Пирумова Н.М. Александр Герцен. Революционер, мыслитель, человек. М.: Мысль, 1989. 256 с.


[Закрыть]и Е. Н. Дрыжаковой[110]110
  Примакова Е. Н. Герцен на Западе = Alexander Herzen in the West: В лабиринте надежд, славы и отречений. СПб.: Академический проект, 1999. 298 с.


[Закрыть].

Американский русист М. Малиа рассмотрел первую часть жизни Герцена, как это видно из названия его книги, – до того времени, когда в середине 1850-х гг. русский мыслитель перестал верить в возможность развития России по западному пути и начал работать над своей теорией русского социализма. Автор уделил большое внимание характеристике психологического состояния Герцена, его отношениям с друзьями и близкими людьми, особенно в периоды интенсивной творческой деятельности. М. Малиа показал, что на его мировоззренческие установки огромное воздействие оказали немецкие философы Шеллинг и Гегель. Исследователь доказывал близость Герцену либеральных и националистических взглядов и подробно аргументировал свои утверждения обширным Источниковым материалом.

Н.М. Пирумова – в отличие от М. Малиа – разделила жизнь Герцена на четыре части: от рождения до 1855 г., 1855–1861 гг., 1861–1864 гг., 1864–1870 гг., причем сосредоточилась на другом периоде жизни мыслителя, а именно – на времени возникновения и развития теории «русского социализма». В 1855 г. Герцен издал свои «Письма из Франции и Италии», в которых анализировал либеральные и революционные движения в Европе. В отличие от других ученых, которые изучают главным образом политическую историю или историю идей, исследовательница рассматривала Герцена как человека, в контексте его судьбы и связей с близкими людьми.

Е.Н. Дрыжакова остановилась на жизни Герцена в Европе с 1847 г. и до его кончины в 1870 г. Автор изучает отношение Герцена к разным политическим теориям и движениям, распространенным на Западе в третьей четверти XIX в., и приходит к выводу, что Герцен был мыслителем, который занимал промежуточное положение между революционерами и либералами, между западниками и славянофилами. Если взглянуть на Герцена на историческом фоне «либерального национального настроения», пишет Е.Н. Дрыжакова, то можно понять его мысль более четко и объективно. Исследовательница анализирует произведения Герцена – «Былое и думы», «С того берега», «Письма из Франции и Италии», «О развитии революционных идей в России» и др. – и связывает каждое из них с этапами его творческой биографии.

Для настоящей работы исключительно важна книга Г. А. Малютина «Польский вопрос в русской общественно-политической мысли в 1830-е – начале 1860-х гг.» В ее третьей главе – «Западники,

А. И. Герцен и польский вопрос в 1830-е – начале 1860-х гг.» – разбирается герценовская концепция «славянской федерации». Проанализировав связь мыслителя с польскими революционерами в 1850-х гг. и изменение взаимоотношений русских и польских революционеров после событий 1863–1864 гг., автор приходит к выводу, что Герцен поддерживал политическую и экономическую независимость Польши, но «не мог освободиться от идеи повторного соединения России и Польши», «окончательную независимость Польши от России он мог предположить с трудом»[111]111
  Малютин Г. А. Польский вопрос в русской общественно-политической мысли в 1830-е – начале 1860-х гг. СПб.: Нестор-История, 2013. С. 145.


[Закрыть].

Еще один пласт историографии деятельности А. И. Герцена – это сборники статей научных конференций. В последние годы изданы два таких сборника, посвященных 200-летию А. И. Герцена, – «Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А. И. Герцена (20–21 июня 2012 г.)» и «Либерализм и социализм: Запад и Россия (к 200-летию со дня рождения А. И. Герцена)». Авторы статей обоих сборников поднимают целый ряд проблем, имеющих отношение к теме настоящей работы. Так, Б. А. Прокудин в статье «Идея славянского единства в творчестве А. И. Герцена» показывает, что исследователи революционного направления политической мысли России не уделяли достаточного внимания славянской проблематике из-за «идеалистической беспочвенности и политической ошибочности». Автор полагает, что правомерно говорить о двух моделях славянского федерализма – А. И. Герцена и М.А. Бакунина. Герценовские взгляды по этому вопросу сформировались в 1840-е гг., однако дальнейшее развитие получили только после 1848 г., когда мыслитель испытал разочарование после революционных событий в Европе. Исследователь считает, что Герцен видел в славянстве потенциального создателя нового мира, поскольку «славянский дух» был чужд «жестких политических форм», к тому же в принципе «славянам была присуща политическая пассивность больше, чем любым другим народам Европы» [112]112
  Прокудин Б. А. Идея славянского единства в творчестве А. И. Герцена // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А. И. Герцена (20–21 июня 2012 г.). М.: Канон+, 2013. С. 313, 314.


[Закрыть].

Б. А. Прокудин приходит к заключению, что Герцен считал славянскую федерацию воплощением славянского духа, а в качестве ядра такой федерации рассматривал Россию. Правда, автор не пошел дальше в характеристике герценовской теории славянской федерации.

Между тем дать подобную характеристику нелегко, тем более что и сам Герцен не имел четкого видения такой федерации. Доказательства тому можно найти в статье И. К. Пантина «А. И. Герцен и русская философско-политическая традиция». По мнению автора, «Герцен не стремится к построению завершенной системы. Его работы объединены скорее общей идеей, подходом, чем строгой логикой»[113]113
  Паншин И. К. А. И. Герцен и русская философско-политическая традиция // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А. И. Герцена (20–21 июня 2012 г.). М.: Канон+, 2013. С. 181.


[Закрыть]. Исследователь прав: если анализировать идеи Герцена, используя какую-то идеологию, то какая-то часть его представлений неизбежно утратится. Поэтому самое верное – изучать Герцена в оптике той проблематики, какой он уделял основное внимание, а именно: характер власти, государства и общин, путь развития России и т. д.

Можно назвать еще несколько заслуживающих внимания в свете рассматриваемой темы наблюдений из этих сборников. Например, С. Л. Чижков сопоставляет концепции государства у Герцена и Б. Н. Чичерина[114]114
  Чижков С. Л. Герцен и Чичерин: драма размежевания политических течений // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А. И. Герцена (20–21 июня 2012 г.). М.: Канон+, 2013. С. 95–108.


[Закрыть]. А Д. И. Рублев предлагает свой ответ на вопрос: как Герцен сумел создать такой «интегрализм» социализма, в котором присутствуют и либерализм, и национализм, и многие другие политические концепции[115]115
  Рублев Д. И. Александр Герцен и анархизм: от исторического опыта к современности // Либерализм и социализм: Запад и Россия (к 200-летию со дня рождения А. И. Герцена) / Под ред. М.И. Воейкова. М.: ЛЕНАНД, 2013. С. 104–119.


[Закрыть].

Французский и швейцарский опыт: федералистские искания А. И. Герцена до 1849 г

Самобытное сочетание западнических и славянофильских идей в мировоззрении А. И. Герцена давно привлекает внимание ученых. Выступая на конференции, посвященной 200-летию со дня его рождения, А. А. Гусейнов так охарактеризовал этот интерес: «Здесь, на мой взгляд, кроется тайна Герцена: и его особой объединяющей роли в русском революционном движении, и противоречий его мировоззрения. Мы знаем и помним, что в России были славянофилы и были западники. Но мы забываем, что в России был еще и Герцен»[116]116
  Гусейнов А. А. Слово о Герцене // Александр Иванович Герцен и исторические судьбы России. Материалы Международной научной конференции к 200-летию А. И. Герцена (20–21 июня 2012 г.). М.: Канон+, 2013. С. 5.


[Закрыть]. Это стремление к выработке единой смысловой платформы при нарастании внутренних логических противоречий является особенностью герценовской мысли.

Исследователи по-разному относятся к идейному наследию Герцена, видя в нем то либерала, то социалиста, а иногда причисляя даже к анархистам: «Кем был Герцен? Западником или националистом, социалистом или либералом, революционером или реформистом, анархистом или государственником? Ответить однозначно на эти вопросы затруднительно – во-первых, потому что он развивался, меняя свои взгляды, вплоть до самой смерти; во-вторых, отчетливо понимал, что ни одна из существующих теоретических моделей в одиночку не дотягивается до понимания условий и проблем исторической жизни его времени»[117]117
  Пантин И. К. Указ. соч. С. 181.


[Закрыть]. В этом очень точном замечании И. К. Пантина важна фиксация непрекращавшегося идейного поиска в работах Герцена, в том числе и посвященных федерализму.

Герцен первым среди ранних народнических мыслителей стал регулярно использовать термины «федерализм» и «федерация», причем в его текстах 1840-х гг. они чаще употреблялись в критическом ключе. Как и многим современным ему революционным мыслителям, Герцену был близок не столько конструктивный подход к философским проблемам, сколько критический: рассуждая о предмете, он предпочитал указывать на изъяны разбиравшихся им теорий и подходов, сверяя их со своими наблюдениями политической и социальной действительности.

Впрочем, самые ранние по времени упоминания федерации в текстах Герцена не имели оценочной окраски: речь шла лишь о знаменательной дате времен Великой французской революции – Празднике Федерации в первую годовщину взятия Бастилии 14 июля 1790 г. Данный факт не следует считать случайным или проходным, он важен для темы настоящей работы. Во-первых, он свидетельствует об интересе Герцена к революционным событиям во Франции, в частности, к французским федералистам (жирондистам), которых он неоднократно упоминал в своих произведениях. Во-вторых, отсылка к Празднику Федерации указывает на один из ранних источников теории федерализма Герцена – на полемику между Горой и Жирондой в Национальном конвенте. Эта полемика, по сути, велась по вопросу о выборе между унитаризмом и федерализмом. Якобинцы (Герцен называл их «горцами») стремились реализовать на практике теорию государства Ж.-Ж. Руссо. Они считали, что суверенитет государства принадлежит единому народу (в данном случае трудно разграничить понятия «народ» и «нация»), и этот суверенитет является неделимым. Якобинцы считали, что власть как суверенитет может быть делегирована лишь сверху вниз, поэтому они настаивали на исключительных правах всенародно избранного парламента, в том числе в плане наделения полномочиями исполнительного органа. Жирондисты же полагали, что общенародный суверенитет должен быть суммой суверенитетов департаментов и делегироваться снизу вверх (за что и получили в те непростые времена ярлык «федералистов»). Поэтому жирондисты считали, что представительство в парламенте должно быть от департаментов, а депутаты также должны избираться по департаментам.

Последовательными выразителями взглядов якобинцев были М. Робеспьер и Л. А. Сен-Жюст. Отношение к ним Герцена однозначно выражено в его статье «С того берега», написанной в 1849 г.: «Робеспьер и Сен-Жюст – монархисты». Совсем иначе он характеризовал жирондистов, казненных в октябре 1793 г., – «блестящие, красноречивые, самоотверженные». Безусловно, полемика между Горой и Жирондой и восприятие ее Герценом являются одной из отправных точек для изучения его собственных федералистских идей.

Следует отметить любопытный контекст, в котором в ранних работах Герцена упоминается термин «федерация». Федерация не мыслится им принципиально новым политическим устройством, поскольку, по его мнению, она зародилась еще в Средневековье. Герцен лишь использует этот термин для противопоставления союзного государственного объединения – жестко централизованному, при этом важным признаком федеральности является разнообразие составных частей государства: «Федеральность – в самой земле, в самой природе итальянской. Какая огромная разница в характере Пьемонта и Генуи, Пьемонта и Ломбардии; Тоскана нисколько не похожа ни на северную Италию, ни на южную; переезд из Ливорно в Чивитавеккью не меньше резок, как переезд из Террачины в Фонди. Ливорно кипит народом, город шумный, оппозиционный, деятельный и торговый, столько же выражает цветущую и несколько распущенную Тоскану, как пустая и безлюдная крепость с высокими старинными стенами, которые нехотя полощет море, выражает неторговый, мрачный, монашеский Рим»[118]118
  Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 5. Письма из Франции и Италии 1847–1852. С. 111.


[Закрыть].

Подобные замечания о самобытности разных областей одного государства нередко встречаются в произведениях Герцена, посвященных как России, так и Швейцарии. В этих его наблюдениях просматривается одна из причин его склонности к федерализму: даже единый народ сложен и многообразен, даже одна нация может проявлять себя неодинаково в непохожих условиях и разных частях одной и той же страны.

Таким образом, проблема народа и нации стала локомотивом для теории федерализма Герцена. Ему как идейному противнику монархии пришлось искать новый субъект суверенитета для России, и этим новым субъектом стал для него народ. Понятия «народ» и «нация» в ранних работах Герцена не разделены – как, собственно, и в идейной полемике времен Великой французской революции. Так кто же все-таки обладает суверенитетом, если государство территориально велико, многонационально и даже внутри одной нации имеются существенно отличающиеся друг от друга группы? Должен ли общий народный суверенитет формироваться всеми гражданами – вне зависимости от их местного или этнического своеобразия – или же подобные вопросы должны относиться к сфере компетенции именно представителей национальных и территориальных групп?

Эти и другие аналогичные вопросы выводят на проблему выбора между централизацией и федерацией. Забегая несколько вперед, следует отметить, что Герцен, выбрав для России новый субъект суверенитета, указывал на опасности чрезмерной централизации: «По счастью, попытки централизации, кроме тех случаев, где практическая польза их очевидна, как в устройстве почт, дорог, единстве монет, вовсе не народны в Швейцарии. Централизация может многое сделать для порядка, для разных общих предприятий, но она несовместна с свободой, ею легко народы доходят до положения хорошо береженого стада или своры собак, ловко держимых каким-нибудь доезжачим»[119]119
  Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 10. Былое и думы. 1852–1868. Ч. V. С. 97.


[Закрыть].

Герцен симпатизировал федерализму еще и потому, что хотел избавить Россию от кошмара, к которому привели идейные и политические ошибки деятелей Великой французской революции, то есть его позиция основана в значительной степени на этических соображениях, а не на утилитарных доводах или аргументах практической применимости. Это в какой-то степени объясняет, почему он уделил так мало внимания разработке конкретного механизма функционирования славянской федерации, считая такого рода вопросы уделом уже следующего поколения революционеров.

В 1849 г. Герцен ненадолго поселился в Швейцарии и имел возможность наблюдать швейцарский федерализм на практике. Воспоминаниям о жизни в Швейцарии уделено много внимания в «Былом и думах». Политический строй этой страны произвел на Герцена сильное впечатление, и в дальнейшем он нередко высказывался о нем с одобрением. Правда, к 1849 г. политическое устройство Швейцарии уже довольно сильно испытало на себе влияние преобразований, инициированных Джеймсом Фази, идеи и политику которого Герцен не разделал, так что он восхищался швейцарским федерализмом до реформ Фази. Вместе с тем именно в этой стране Герцен мог наблюдать повседневное функционирование механизма федерального управления, в результате чего задался двумя вопросами: «Странно и то, что каждый работник, каждый взрослый крестьянин, половые в трактирах и их хозяева, жители гор и жители болот знают хорошо дела кантона, принимают в них участие, принадлежат к партиям. Язык их, степень образования очень меняются, и если женевский работник напоминает иногда лионского клубиста, в то время как простой житель гор похож еще до сих пор на лица, окружающие шиллеровского Телля, то это нисколько не мешает тому и другому горячо заниматься общественными делами. Во Франции идут по городам отпрыски и разветвления политических и социальных обществ, члены их занимаются революционным вопросом и по дороге знают кое-что из настоящего управления. Но зато стоящие вне ассоциации, а в особенности крестьяне, ничего не знают и вовсе не интересуются ни делами Франции, ни делами департамента.

Наконец, и нам, и французам бросается в глаза отсутствие всяких риз и облачений, всей оперной обстановки правительства. Президент кантона, президент Федерального собрания, статс-секретари (то есть министры), федеральные полковники ходят, как все простые смертные, в кафе, обедают за общим столом, рассуждают о делах, спорят с работниками, спорят при них между собой и все это запивают вместе с другими иворнским вином да киршем»[120]120
  Там же. С. 99.


[Закрыть].

Герцен рассматривал политическую жизнь Швейцарии с точки зрения взаимоотношений государства и личности. Во Франции, по его наблюдениям, энергия общественных деятелей, пропагандистские кампании, революционные движения и разного рода начинания гаснут из-за безразличия народа, обыватели «ничего не знают и вовсе не интересуются» политическими делами. Но если человек захочет принять участие в политической жизни, ему уж точно не избежать «риз и облачений, всей оперной обстановки правительства». А вот в небольших швейцарских кантонах глава правительства непосредственно общается с населением, может услышать мнение каждого, люди получают информацию прямо от руководителя кантона. Когда же встает проблема, затрагивающая федерацию в целом, то «где-нибудь на федеральном тире собираются стрелки разных кантонов» и обсуждают ее, «гордые своей особенностью и своим единством»[121]121
  Там же.


[Закрыть]. Герцен считал такой порядок практически идеальным для государства: масштаб небольшого по территории административного района удобен для прямого общения между представителями администрации и народа, в общем парламенте и законодательном органе обеспечено представительство от всех районов. Самобытность областей при этом сохраняется, а политика целого определяется в конечном итоге всеми жителями страны.

Наблюдая швейцарский федерализм, Герцен задумывался и о своей стране. В августе 1849 г. он написал статью «Россия», в которой изложил взгляд на проблемы российской государственности. Однако в этой работе нет никаких упоминаний о славянской федерации – ключевой идее всей последующей жизни Герцена. Эта идея впервые была высказана им в последнем предложении ноябрьского (1849 г.) «Письма русского к Маццини», где о будущей России заявлено как о «славянской федерации, демократической и социальной».

Что же произошло за три месяца 1849 г., что изменило направление мысли Герцена? Существует ли связь между его ранним увлечением идеями французских федералистов, швейцарскими наблюдениями и теорией славянской федерации?