Текст книги "Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее"

Мама Эстер указывает на дорогу, вьющуюся между холмами над нами. «Эта дорога ведет к пляжу, – объясняет она. – Здесь мы в безопасности. Почти никто в городе даже не знает, что здесь спряталась эта крошечная деревушка. Но если какой‑нибудь едущий на пляж любопытный репортер заметит с дороги наши белокурые головы, враги нас найдут».

Теперь я понимаю, почему мы носим эти неудобные шляпы. Но что с нами сделают эти враги, если найдут нас здесь? Но я не задаю вслух вопросы, которые крутятся у меня в голове. Знаю, что отец резко оборвет меня. «Потому что я так сказал!» или «Революционеры не задают вопросов!» – вот пара его любимых ответов.

Мы тянемся вслед за отцом, как утята, осматривая наше новое место обитания. Я вижу несколько скрюченных пожилых селян, с подозрением косящихся в нашу сторону, и слышу, как и мужчины, и женщины кричат друг на друга со своих участков в истинных традициях базарных торговок рыбой. В кантонском диалекте нет плавной мелодичности мандаринского, который считается языком императоров. Это язык Южного Китая – резкий, гортанный, писклявый. Каждое второе слово – это ругательство, которое мои братья с ликованием смакуют.

Детей не видно, как потом выяснилось, днем они, в отличие от нас, находятся в школе. Молодежи в деревне мало. Любой молодой человек, у которого есть хоть капля амбиций или любовь к земным благам, переезжает в Макао.

Куда ни кинешь взгляд – везде мусор. На огородах, вдоль тропинки, по которой мы идем, перед домами валяются банки из-под кока-колы, фантики от конфет, обрывки пластиковых пакетов, коробки для завтрака из пенопласта, разлагающиеся картонные коробки, ржавые гвозди, скрученные провода… «Люди просто выбрасывают свой мусор из окон или вывозят на большую свалку в поле – говорит отец. – Мы очистим эту деревню и станем для жителей образцом чистоты». Дедушка учит, что мы всегда должны служить хорошим примером библейских добродетелей, особенно когда их проповедуем. Отец, кажется, взволнован тем, что ему предстоит проявить себя в таком непростом месте.

Я слышу, как мама Эстер нервно ему шепчет: «Ты уверен, что нас тут не найдут?»

«Конечно. Меня уверили, что полицейские предпочитают обходить эти места стороной, опасаясь, что их машины разобьют жители деревни. Они не хотят, чтобы в их жизнь вмешивались посторонние. Несколько лет назад произошла кровавая драка между полицией и жителями деревни, в результате которой несколько человек было убито. Хак Са – самая изолированная деревня на Колоане, – ликует отец, очень довольный тем, что ее открыл. – Здесь никогда не появляются посторонние, даже китайцы. Это идеальное место для нас, чтобы на время затаиться. Слава Богу!»

Навстречу нам шаркающей походкой движется мужчина. Отец заставляет нас поприветствовать местного жителя. Мужчина останавливается, чтобы посмотреть на нас. Тонкие ноги и руки торчат из выцветших шорт и майки. После долгого взгляда он едва заметно кивает и идет дальше.

Всегда позитивные, мои родители воодушевлены даже этим незначительным знаком внимания.

Глава 2
Остерегайтесь змей

В наш дом, так же как и в соседские, электричество поступает незаконно – по оголенным проводам, которые несколько миль тянутся через джунгли к электрическим столбам вдоль большой дороги. По вечерам, когда все в деревне питаются от этой тонкой струйки электричества, наша единственная 20‑ваттная лампочка лишь тускло мерцает. Родители едва разбирают буквы, читая нам Библию или Письма Мо. Время от времени происходит скачок напряжения, и лампочка взрывается. При таком режиме холодильник бесполезен, как и все, что требует много электричества. О кондиционере тоже не может быть и речи. Духота в доме так угнетает, что мы делаем почти все, что можем, на улице, где можно подышать свежим воздухом, в том числе готовим, учимся и моемся. Тропическим летом каждый день жарче предыдущего, поэтому мы охлаждаемся, как только можем. Родители разрешают нам носить купальные костюмы весь день, чтобы они могли поливать нас прохладной водой из уличного шланга.

Нам предстоит большая работа, и теперь, соориентировавшись на местности, мы готовы приступить. Отец раздает нам высокие резиновые сапоги. «Против змей», – говорит он нам. – Здесь много змей, черных змей, питонов, но больше всего вам следует остерегаться королевских кобр, потому что их укус смертелен. Если вы потревожите змею в траве или в куче мусора, она свернется в тугое кольцо и нападет. Обычно они кусают не выше лодыжки или колена. Сапоги должны остановить их зубы».

Каждому из нас вручают большой черный пластиковый мешок для мусора и острую металлическую палку с деревянной ручкой.

Отец подводит нас к большой куче мусора на окраине деревни и объясняет: «Мы должны служить примером хороших христиан. Помните, что чистота – это благочестие. Мы будем разгребать эту мусорную свалку».

Не менее двух часов в день мы собираем мусор по всей деревне. Я помогаю отцу и братьям загружать мусором грузовик за грузовиком; затем я подметаю, выдергиваю сорняки, разравниваю землю граблями, пока мои руки не покрываются волдырями. Жители деревни смотрят на детей, топчущихся вокруг их домов и по пустырю на краю села, с подозрением и любопытством, не зная, как относиться к сумасшедшей семье gweilos, что по-кантонски означает «иностранец» или «белый дьявол». Они по нескольку раз медленно проходят мимо места, где мы собираем мусор. «Помашите им, дети! – инструктирует отец. – Улыбнитесь и поздоровайтесь». Мы послушно кричим: «Jo san!» Одна супружеская пара улыбается и машет в ответ. Но пока это – единственное проявление доброжелательности к нам со стороны местных.

С самого пробуждения и до момента, когда мы засыпаем, мы погружены в молитву, песни об Иисусе и религиозное чтение. Молитва предшествует всему: приему пищи, вождению автомобиля, подъему с постели, отходу ко сну, занятиям спортом, проповедованию, сексу и работе по дому. Нет вида деятельности слишком мелкого, чтобы о нем не стоило помолиться. Часто это всего лишь несколько предложений с просьбами о защите, благословении и исполнении воли Бога. Дедушка говорит, что следует воспринимать библейский стих «Непрестанно молитесь» буквально, молясь до и во время любого занятия.

Разговоры о спорте, автомобилях, фильмах, одежде, косметике или других мирских вещах осуждаются. Если мы – дети – начинаем слишком громко смеяться, нас останавливают шлепком или резким словом: «Хватит дурачиться! Если у вас есть на это время, значит, у вас есть время и на заучивание Священного Писания. Праздность – мастерская Дьявола!» Мы ежедневно запоминаем библейские стихи и цитаты Мо, чтобы наполнить свой разум Словом Божьим и не оставлять места для дьявольских сомнений.

Наша основная работа – свидетельствовать о Боге. Мы всегда носим в карманах евангельские брошюры, чтобы раздавать их прохожим во время прогулки в парке. Мы называем это занятие «Просвещением», поскольку распространяем Слово Божие. Если человек выглядит заинтересованным – овцеподобным, – мы спрашиваем его, хочет ли он принять Иисуса как своего Спасителя и сделать пожертвование. Мы заводим друзей среди Системитов, чтобы показать им Божью любовь. Мы приглашаем их к себе на обед и ходим к ним в гости, если нас приглашают, но мы всегда помним про свою цель – нести Благую Весть. Мы должны бдительно следить за тем, чтобы не поддаваться Системному мышлению или суетности, проводя с ними слишком много времени или разговаривая о вещах, далеких от Библии.

В наших домах нет напоминаний о внешнем мире – ничего, что могло бы нас осквернить. Никакой светской музыки или романов, только один разрешенный фильм в неделю. Семья выпускает собственные книги, музыку и учебники с тем, чтобы они соответствовали нашим верованиям, и мы добавляем все это к религиозной музыке и книгам, одобренным дедушкой.

Мы отказались от всех пороков – курения, наркотиков, чрезмерного употребления алкоголя, порнографии. Взрослые могут употреблять один бокал алкогольного напитка на еженедельном вечере кино. Наши молодые женщины должны выглядеть естественно; они могут наносить макияж, но не должны слишком заботиться о своей внешности или модной одежде. По словам дедушки, «волосы женщины – ее венец», поэтому мы должны отращивать их, чтобы быть привлекательными для мужчин.

Но в отличие от большинства христианских конфессий нашу жизнь пронизывает секс. Он окружен ореолом и обожествляется. Наша религиозная литература заполнена изображениями обнаженных женщин. Святой Дух Троицы – пышногрудая, сексуальная, возбужденная богиня, одетая только в бикини в форме сердца, стянутое жемчужными нитями. Фотографии женщин с обнаженной грудью украшают наши ежемесячные информационные бюллетени. Вместо того чтобы прикрываться, женщины могут показывать столько кожи, сколько разрешено в тех странах, где мы живем, и они часто носят дома только саронг[15]15
  Саро́нг – традиционная женская одежда ряда народов Юго-Восточной Азии и Океании. Представляет собой полосу цветной хлопчатобумажной ткани, которая обертывается вокруг середины груди и прикрывает нижнюю часть тела до щиколоток, наподобие длинной юбки.


[Закрыть]. Наш секс – это наше служение Богу. Отказываться от секса – значит быть бездуховной и эгоистичной, не подчиняться воле Бога. От нас ожидается абсолютное послушание.

Однажды мне приснился кошмар, и я проснулась. Мне уже четыре года, и мама говорит, что я – уже большая девочка, но я все еще хочу побыть рядом с ней, когда мне страшно. Я вижу слабый мерцающий свет и слышу какой‑то шум, доносящийся с маминого чердака. Мне не разрешается подниматься сюда, но я надеюсь, что мама простит меня за неповиновение и обнимет, вместо того чтобы шлепнуть.

Взобравшись, я вижу на матрасе голых родителей. Я боюсь отца еще сильнее, чем свой страшный сон, и поэтому замираю, не зная, как поступить. Мать замечает меня, и, прежде чем отец успевает рявкнуть, чтобы я ушла, она говорит: «Что случилось, милая? Ты в порядке?»

«Мне приснился плохой сон», – говорю я, вся дрожа.

«О, малышка, иди сюда». Она снимает меня с неустойчивой лестницы и переносит на свой матрас.

Отец выглядит очень раздраженным из-за того, что его прервали.

«Хочешь, я покажу тебе один фокус?» – спрашивает она, как будто ее только что осенила идея отличной игры.

Я киваю, испытывая облегчение оттого, что мне позволили остаться.

Мать сажает меня рядом с собой и становится на колени рядом с отцом, который лежит на спине, непривычно тихий. Она начинает гладить его пенис вверх и вниз.

Я с удивлением наблюдаю, как он начинает расти и вставать!

«Если продолжать это делать, рано или поздно мужчина кончит», – говорит она.

Я смотрю как зачарованная, но совсем не понимаю, что значит «кончить».

Отец стискивает зубы, издает утробный звук, и из головки пениса на его живот брызжет белая жидкость.

«Ты это видела?! – восклицает мать. – Прямо как по волшебству».

Я молча смотрю. Это отвратительно, думаю я, пока она вытирает эту жидкость салфетками. Но вслух я ничего не говорю.

«Сперма выделяется только у больших мальчиков, таких, как твой отец. У маленьких мальчиков, вроде твоих братьев, спермы еще нет».

Я киваю, впитывая эту информацию.

«Папа хочет спать, – говорит она, глядя на него. – Ты готова вернуться в постель?»

«Да», – говорю я, мне не терпится поскорее уйти. Мама помогает мне спуститься по лестнице, укладывает в постель, и мы вместе молимся: «Защити и сохрани нас, дай мне хороший сон и хорошие сны. Пошли своих ангелов меня охранять». Я забыла о своем кошмаре. Но после того, что я увидела, чувствую себя очень странно. И старше.

Я никогда раньше не видела секса так близко, но я уже знала о нем все.

В Письмах Мо, которые взрослые читают во время Молитвенного Собрания, часто появляются изображения почти обнаженных людей с такими названиями, как «Дитя-невеста», «Дьявол ненавидит секс», «Божьи шлюхи» и «Осторожно: Божьи ведьмы!». «Мы хотим, чтобы у наших детей было здоровое, естественное отношение к сексу и они не думали, что этого нужно стыдиться, или, занимаясь сексом, испытывали чувство вины, – говорит дедушка. – Секс – это благочестиво и естественно. Если мы с раннего возраста будем знакомить детей с сексом, у них не будет связанных с ним комплексов, как это было у нас».

Одна из моих первых книжек-раскрасок была о сексе. Это были рисунки обнаженного возбужденного мужчины, занимающегося сексом с длинноволосой женщиной в венке из цветов. Также там было подробное изображение открытого влагалища со стрелками, указывающими на клитор и уретру, и столь же детальный рисунок пениса и мошонки. Мне было три года, и мама сказала: «Тебе нужно знать, откуда берутся дети» и вложила книжку в мои маленькие руки.

На одной из раскрасок был изображен ребенок, растущий в животе обнаженной женщины, а на другой – ее роды. Я лишь хмыкала от жалости, слыша о том, что некоторые дети Системы думают, что детей приносят аисты или они растут в капусте. Как они могут быть такими глупыми? Дети появляются от секса.

В своих Письмах Мо дедушка критикует нездоровое и ограничительное отношение американцев к сексу. Он с любовью описывает свои ранние сексуальные контакты с няней как пример хорошего воспитания. Рассказывает о том, как, когда ему было всего несколько лет от роду, его няня посасывала его пенис с тем, чтобы он быстрее заснул. Он говорит, что ему это очень нравилось. Но однажды мать застала няню за этим занятием и уволила ее. А сына мать предупредила, что если когда‑нибудь поймает его за игрой со своим пенисом, то отрежет его. Ее угрозы страшно его напугали, но это не помешало ему заняться сексом с двоюродной сестрой в семилетнем возрасте, как только он понял, как это делать.

Начиная с прошлого года, мы получаем предварительные главы из «Рассказов о Давидито» – новой книги по обучению детей, которую пишет няня Давидито – тетя Сара. В ней описываются идеи дедушки и мамы Марии о том, как вырастить здоровых, благочестивых детей, с историями из дома дедушки о том, как они воспитывают своего маленького сына.

В этом справочнике содержится подробное описание полового развития Давидито. Например, глава «Учимся развлекаться в 20 месяцев, секс» объясняет, как тетушка Сара укладывает спать маленького Давидито, играя с его пенисом. Это происходит точно так же, как поступала няня с дедушкой, когда он был малышом.

«Он очень возбуждается, когда я мою ему попку, и его пенис становится очень большим и твердым, – пишет она. – Я целую его везде, пока он не становится настолько возбужденным, что разражается смехом и раздвигает ноги, требуя еще и еще…Попадая в компанию, где все ему рады, он тянул людей за руку на пол и раздвигал ноги для «процедуры».

Мне нравится рассматривать фотографии Давидито в этой книге и любопытно узнать, какой он. Он же – мой дядя, хотя и всего на пару лет старше меня.

На одном снимке он лежит обнаженный в постели с тетей Сарой, ее рука покоится у него на бедре рядом с пенисом. Есть также совместные фотографии с еще одной его няней – Сью, на них она с обнаженной грудью.

Дедушка учит, что секс чист и благочестив, но Дьявол извратил его, представив чем‑то грязным и постыдным. Дедушка говорит, что если секс чист и благочестив, то почему же им не должны заниматься дети, играя друг с другом или со взрослыми? «В конце концов, все это совершенно невинно, если делается с любовью», – говорит он. Хотя ласки – это нормально, взрослым мужчинам все же следует воздержаться от занятий сексом с девочками, не достигшими половой зрелости, по крайней мере, до двенадцати лет. Пенис мужчины может причинить вред здоровью девочки, если она еще слишком мала. Действия, способные нанести продолжительный или серьезный физический ущерб, – это не любовь. Но мальчик, если захочет, может начать заниматься сексом и раньше.

По выходным отец везет женщин Семьи, включая моих матерей, в бар отеля «Мандарин» в Макао, где предпочитают отдыхать португальские правительственные чиновники и богатые мужчины. И начинается «флирти-фишинг» – кокетливая рыбалка, которой женщины Семьи занимаются уже почти десять лет. Они разговаривают с мужчинами Системы, чтобы определить, есть ли среди них Овцы, желающие слушать Слово Божье и танцевать с сексуальными женщинами. Если женщина находит такого мужчину, она может пригласить его заняться сексом. При этом она говорит ему, что проводит с ним время, чтобы спасти его душу. И мужчины совсем не против, чтобы их спасли.

Хотя женщины не могут отказаться от «флирти-фишинга», они обычно имеют право выбирать, с кем хотят этим заниматься, если только руководство не подводит женщину к конкретной Рыбе, которую они считают важной для дела. Если лидер просит, вы не смеете отказаться, иначе вас могут публично упрекнуть в Письме Мо.

До того, как мы переехали в Хак Са, мне не нравилось, что по вечерам мама уходит гулять, а меня оставляет дома. Если я протестовала, она читала мне «Настоящие детские комиксы» на тему ФФ, чтобы объяснить, почему ей требуется уйти, а мне не быть плаксой. Но теперь я достаточно взрослая, поэтому иногда она берет меня с собой. Мы едем в шикарном автомобиле и ужинаем в хорошем ресторане, где все чисто и вкусно. Потом мы едем в квартиру мужчины, где я развлекаюсь в гостиной, а они идут в спальню.

Многие мужчины приходят и уходят, но дядя Ашок – давняя Рыба матери. Он – мой любимчик, всегда угощает меня разными сладостями и никогда не шлепает. Это приятный человек небольшого роста, но сильный и коренастый. Среди его далеких предков индийцы из Кении, но он – до мозга костей британец, начиная от любви к чаю и заканчивая акцентом. В его крепких волосатых руках я чувствую себя защищенной и любимой. И не боюсь, что он выйдет из себя, как мой отец.

У него всего одна кровать, так что ночью мы забираемся в нее все вместе. Я притворяюсь, что сразу засыпаю, чтобы они могли заняться сексом. Матери все равно, сплю я или нет, но дяде Ашоку это небезразлично. Он – Овца, а Системитам бывает неловко заниматься сексом на глазах у ребенка.

Маме нравится ФФ: наряжаться в красивое платье, краситься, флиртовать, как наставляет дедушка. Она не против переспать с некоторыми из своих Рыб, но ей не нравится секс с дядей Ашоком. Я подслушала, как она говорила отцу, что дядя Ашок ее совершенно не привлекает; что ложиться с ним в постель для нее тяжелое испытание. Тем не менее это ее обязанность.

Моя мама говорит, что все это ради любви к Богу. Просто иногда женщины должны жертвовать своими личными симпатиями или желаниями, чтобы показать Божью любовь мужчине, который в ней нуждается, даже если она находит его непривлекательным. Я поеживаюсь. Несколько раз я видела, как она плачет перед тем, как заняться сексом с мужчиной, и я вижу, что это ее расстраивает, но она знает, что Бог ею доволен, если она это делает.

Глава 3
Признание деревни

Нас с Мэри перевели в маленькую комнату за гостиной. Мы спим на одной кровати, и она зажата между трех стен. Кроме нее, в комнате есть только комод с четырьмя ящиками. Но он стоит полупустой – вещей у меня и Мэри совсем немного.

Ремонт в доме продвигается довольно быстро благодаря помощи дяди Даниэля и двух китайцев, которых нанял мой отец. Мы дали им библейские имена Иоанн и Петр.

Несмотря на то, что эти китайцы не члены Семьи, они принимают новые имена, так нам легче их запомнить. Они уже починили крышу и оштукатурили вторую длинную комнату нашего дома, ставшую спальней моих братьев.

Тем временем перед домом отец и дядя Даниэль размечают границы нового внутреннего дворика. Здесь должны разместиться столовая и большая кухня. Грузовик выгружает перед входом кучу маленьких красных кирпичей, и все дружно приступают к работе.

Шварк – слой цемента, кирпич; шварк – слой цемента, кирпич. Так продолжается снова и снова в течение всего жаркого, липкого дня. Постепенно перед нашим домом вырастает стена.

Очень довольные проделанной работой, мы ложимся спать. На следующее утро я вижу, что в первых лучах солнца отец стоит снаружи и чешет голову. Стена рухнула, и вокруг разбросаны кирпичи. Может быть, это ветер? Он и дядя Даниэль снова берутся за работу и восстанавливают стену. Но на следующее утро картина повторяется. На сырой земле видны следы, ведущие в сторону джунглей. Выходит, что наш труд сгубил человек, а не ветер. Но кто? Непонятно. Ведь сельские жители относились к нам довольно дружелюбно.

Отец обращается к Капе Сану – старейшине деревни. Но тот только пожимает плечами. Никто не признается.

После того, как стена рухнула в третий раз, отец задумывается всерьез. Мы платим за ту землю, на которой пытаемся строить, и у нас есть разрешение от нашего арендодателя. Но местным до этого нет никакого дела. Им не нравятся перемены в деревне, в которой лет сто не было чужаков, тем более таких, которые пытаются тут что‑то изменить. Жители деревни привыкли ходить по этому двору и не хотят менять свой обычный маршрут.

Отец пробует новую тактику. Он кладет один ряд кирпича по периметру будущего дворика. На следующее утро тот не потревожен. Затем они с Даниэлем выкладывают второй ряд кирпича. Снова ничего не происходит – цемент затвердевает.

Несколько дней спустя он кладет третий ряд кирпича будущей стены, высота которой теперь едва достигает тридцати сантиметров. Она все еще довольно низкая, и жители деревни могут легко через нее перешагнуть. Отец в конце концов завершает возведение высоких кирпичных стен, окружающих наш передний двор, и они стоят крепко. После добавления металлической гофрированной крыши и пластиковых москитных сеток это большое пространство становится нашей столовой и комнатой для занятий.

«Просто нашим соседям потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к идее перемен и научиться ходить вокруг стены, а не сквозь нее», – с широкой улыбкой объясняет отец.

Большинство жителей деревни ценят работу, которую мы проделали, чтобы очистить окрестности от мусора, и между нами постепенно завязываются дружеские отношения. Мы приглашаем соседских детей к нам домой, чтобы учить английский язык и играть.

Каждый раз при встрече наши соседи приветствуют нас словами «Sik fan», что означает «Ешь рис» или «Вы уже поели?». Но я предпочитаю говорить: «Jo san!» вместо того, чтобы отвечать правдиво (обычно «нет»), потому что тогда они сразу же пригласят меня к себе во двор перекусить. Это может быть опасно, так как никогда не знаешь, что они подадут на стол.

Я научилась этому на собственном горьком опыте. У Лока Кина появился новый черный щенок, которого мы за мягкую шкурку прозвали Пушистиком и не упускали случая, поиграть с ним. Однажды жена Лока Кина увидела, что я прохожу мимо, и крикнула: «Sik fan le mei ou?» (Ты поела?) Я отрицательно покачала головой, поэтому она накормила меня кусками мяса с рисом из своей миски. Мясо было немного жестковатым, но вполне вкусным. Покончив с едой, я огляделась в поисках своего товарища по играм и спросила: «А где Пушистик?»

Она рассмеялась и указала на свою миску.

«Нет!!!»

Несколько недель после этого я не могла спокойно проходить мимо дома Лока Кина – слезы наворачивались мне на глаза.

Летняя жара постепенно сменяется осенней прохладой, и вот однажды днем мой брат Калеб замечает, что по дорожке у нашего дома ходит высокий крепкий мужчина. Он замечает нас и машет руками над головой.

«Эй, – кричит Хобо, – смотрите, это же дядя Майкл!»

Мы бежим к нему, радуясь встрече с одним из воспитателей нашей Семьи из Макао. Отец ждет нас у двери, его рот сжат в прямую линию.

«Я тут решил немного осмотреться вокруг и, к своему огромному удивлению, натолкнулся на группу белокурых детишек посреди китайской деревни». Дядя Майкл подмигивает нам, выдавая это за случайное открытие. Но моего отца не проведешь. Мы тут переживаем тайное приключение, и Майкл хочет в нем участвовать. Хотя мои родители больше не занимают высшие руководящие должности, люди Семьи все еще стремятся быть рядом с дедушкиной плотью и кровью.

С момента прибытия в Хак Са мы пытались помешать тем, кто остался в Макао, разузнать о нашем местонахождении и сообщить журналистам. «Не ножа бойся, а языка» – одно из любимых высказываний отца, а члены Семьи могут быть самыми опасными источниками утечки информации. Отец обеспокоен тем, что, если другие члены Семьи узнают, где мы находимся, он не сможет удержать их от посещения, и, возможно, за ними последуют репортеры, охотящиеся за хорошей историей.

Но его раздражение по поводу непрошеного визита Майкла отметается видимым облегчением мамы Эстер. Она совершенно истощена ролью основного опекуна. Мои братья – вечные двигатели, они бегают, дерутся и спорят, возвращаются домой перепачканные и расцарапанные, так что ее терпение уже на исходе. В первый раз у нее нет постоянных помощников, чтобы заботиться о сыновьях.

«Майкл спокойный и терпеливый», – настаивает она, убеждая отца позволить ему остаться. В результате опекун присоединяется к нашей банде. «Вы можете называть меня гувернером, – говорит он с веселой улыбкой. – В Англии, откуда я родом, именно так называют нянь-мужчин».

В городе мои старшие братья и сестра посещали католическую начальную школу Санта-Роза – единственную в Макао, где преподавание ведется на английском языке. Родители решили отправить их туда после того, как дедушка выпустил Письмо Мо «Сливаемся воедино», в котором миссионерам предлагалось сближаться с местными жителями, отдавая детей в местные христианские школы. Но по прошествии двух лет родители стали выражать недовольство уровнем местного образования. «Мы думали, что это шанс для вас, дети, выучить местный язык у своих китайских одноклассников, но вместо этого создается впечатление, что единственное, чему вы научились, – это лгать и ругаться на кантонском диалекте», – часто сокрушается мама Эстер.

Я никогда не ходила в школу, но насколько я могу судить, китайские дети очень смирные по сравнению с моими братьями. Их школьные истории в Макао уже стали семейной легендой – например, когда Джош вернулся домой с одной бровью. «Я занимался своими делами, как вдруг один из мальчиков промчался мимо меня по коридору с бритвой и сбрил мне бровь!» – рассказал он отцу, не желая признаваться в том, что сам сбрил ее на спор.

«Вам все равно вредит школьное образование Системы, – говорит отец. – Они учат только куче лжи, такой как эволюция. Научитесь читать, чтобы вы могли читать Письма Мо, и основам математики, чтобы складывать, вычитать, делить и умножать, если вам когда‑нибудь понадобится заниматься домашними финансами. Наукой вы можете овладеть, наблюдая, как все происходит в реальной жизни на ферме и в саду. Все остальное, что вам необходимо знать, имеет практическое значение: свидетельство, уборка, приготовление пищи и уход за младенцами. Ваш дедушка забрал меня из школы в двенадцать лет, чтобы я полностью посвятил себя миссионерству и начал Революцию! И мне это ничуть не повредило».

Несмотря на пренебрежительный отзыв отца, наши мамы считают, что нам нужно окончить хотя бы шесть классов. Вопрос в том, как получить это образование. В Хак Са нет магазина, где можно было бы купить книги по английской грамматике. Поэтому мама Эстер заказала по почте учебники, которыми пользуются американские школьники на домашнем обучении, а дяде Майклу предстоит обучить нас чтению, письму и арифметике.

Будучи первыми рожденными в Семье детьми, мы – морские свинки во всем. Взрослые пытаются понять, как дать нам базовое образование в соответствии с меняющимися убеждениями Семьи. Эстер не забывает отправлять актуальную информацию в «Семейные новости» о том, что мы делаем в сфере образования, чтобы другие новые родители могли последовать за нами. Мы читаем Библию и Письма Мо, и это – основное направление нашего образования.

В небольшой деревянной лачуге отец обустроил нам импровизированный класс с фанерными столами и скамейками. Но мои неугомонные братья ненавидят время, когда их заставляют сидеть за партами. Так что, если отец приходит за добровольцами, чтобы, например, покрасить сарай или перенести какую‑то тяжесть, мальчики исчезают со скоростью звука, и дядя Майкл вынужден переносить уроки на следующий день. Отец говорит, что самые важные знания – практические.

Я хватаюсь за любую возможность, чтобы как можно меньше времени проводить дома, точнее, подальше от отца. Так я стараюсь избежать наказания, повод для которого он находит с легкостью.

У отца всего лишь два режима, «счастливый» и «взбешенный», и переключатель может щелкнуть без предупреждения. Еще минуту назад он смеялся и балагурил, сопровождая нас в веселой прогулке на пляж, а уже через мгновение один из братьев сучит ногами в воздухе, пока отец болезненно поднимает его за шкирку. Все, что не дотягивает до мгновенного послушания, даже если вы просто забыли сказать «Да, сэр», способно вывести его из себя.

Специально для порки он вырезал из деревянного бруска палку и выжег на ее ручке слова «Жезл Божий». Эта палка очень похожа на ту, которой пользовался директор его начальной школы в Техасе. Он лупит нас так, как научил его дедушка – по ягодицам. Мы получаем рубцы, но не постоянную травму. То же самое и со щипками рук, хватанием за шкирку, пощечинами и подзатыльниками. Все продумано с тем, чтобы причинить максимальную боль, не оставляя необратимой травмы. У отца это называется «благочестивым воспитанием детей».

Иногда кто‑нибудь из маминых друзей-Рыб или правительственных чиновников приглашает всю нашу семью на ужин. Если мы все вместе сидим в ресторане, что случается один или два раза в месяц, и если кто‑то из парней слишком расшалится, отец не может себе позволить размахнуться и ударить его на публике, как делает это дома. Вместо этого он густо намазывает кусок хлеба соусом табаско и передает его виновнику, говоря сквозь стиснутые зубы: «Съешь весь».

Мы с состраданием наблюдаем, как лицо нашего брата становится краснее и краснее, а молчаливые слезы и сопли текут по лицу, пока он с трудом глотает карающие куски. Нам его немного жаль, но мы восхищаемся крепостью его духа. Мы знаем, что это тяжелее, чем получить шлепок, потому что рот будет гореть еще очень долго.

Нашему наказанию родители – и в первую очередь отец – уделяют гораздо больше внимания, чем нашему здоровью. Они черпают рецепты народной медицины из Писем Мо и «Семейных новостей».

Однажды мы все заболели корью и лежали с высокой температурой в постели, покрытые красными зудящими пятнами. Но родители не повезли нас в больницу. «Врачи ничего сделать не смогут. Просто выпей свой луково-чесночный бульон, и я снова за тебя помолюсь, – сказала мама Эстер, макая палец в масло канолы[16]16
  Масло канолы – это масло модифицированного рапса, не содержащее опасные для здоровья человека примеси. Состав такого масла близок к составу оливкового и превосходит по пользе кукурузное и подсолнечное.


[Закрыть] и рисуя у меня на лбу жирный крест. – Вот, не вытирай». По словам дедушки, доктора и медицина скорее вас убьют, чем помогут. Он даже не обращается в больницу по поводу своего больного сердца. Тем не менее Моисей Дэвид признает, что иногда врачи все же способны оказать реальную помощь, например наложить шину на сломанную кость и зашить большую рану. В остальном нам нужно просто довериться Иисусу. Итак, если кто‑то заболевает, мы следуем библейскому предписанию собрать старейшин церкви (в нашем случае родителей) и возложить руки на больного человека, помазав его маслом и помолившись над ним: «Дорогой Господь, Ты величайший врач во вселенной. Пожалуйста, прикоснись к Фейти и избавь ее от кори. Мы призываем исцеление во имя Твое. Аминь. Слава Богу!» Через неделю больному становится лучше.