Текст книги "Разногласия в верхах"

Филип Дик
Разногласия в верхах

I

Он проснулся и заморгал от режущего глаза белого света. Свет излучали три ярких пятна, застывших между кроватью и потолком.

– Простите, что разбудили, мистер Стаффорд, – произнес мужской голос, скрытый за световыми пятнами. – Это ведь вы Джозеф Стаффорд? Было бы чертовски обидно разбудить не того, причем совершенно незаслуженно, – пояснил он к кому-то другому, тоже невидимому.

– Кто вы такие? – прохрипел Стаффорд, садясь.

Кровать скрипнула, одно из световых пятен поехало вниз. Значит, один из них тоже уселся.

– Нам нужен Джозеф Стаффорд, шестой ярус, пятидесятый этаж, работает… как это называется?

– Наладчиком компьютеров ГБ-класса, – подсказал второй.

– Да. Разбирается, например, во всяких новинках вроде плазменных запоминающих устройств. Если оно сломается, сможете починить, Стаффорд?

– Разумеется, сможет, – произнес ровным тоном третий голос. – Поэтому и несет круглосуточное дежурство. Та вторая видеолиния, которую мы отрезали, как раз предназначалась для прямой связи с начальством.

– И давно вас последний раз вызывали, наладчик? – поинтересовался первый голос.

Стаффорд не ответил, нащупывая под подушкой обычно лежавший там пистолет «сник».

– Судя по всему, вы давно без работы, – начал один из гостей с фонариками. – Наверняка нужны деньги. Вам нужны деньги, Стаффорд? Что вам вообще нужно? Любите чинить компьютеры? Глупо было бы соваться в эту область без любви к своему делу, чтобы круглые сутки сидеть на дежурстве. Вы хороший специалист? Сможете устранить любую неполадку, даже самую нелепую, в программаторе военных операций «Генукс-Б»? Обрадуйте нас, ответьте «да».

– Мне… нужно подумать, – глухо проговорил Стаффорд, тщетно нашаривая пистолет. Похоже, незваные гости его вытащили.

– Вот что, Стаффорд… – продолжил голос.

– Мистер Стаффорд, – поправил, перебивая, другой голос. Дальний правый ореол света тоже поехал вниз, владелец фонарика наклонился к кровати. – Давайте, вставайте. Одевайтесь, и мы отвезем вас к барахлящему компьютеру. По дороге у вас будет уйма времени решить, хороший ли вы спец. А уже на месте глянете на «Генукс-Б» и прикинете, сколько вам с ним возиться.

– Нам очень нужно его починить, – расстроенно произнес первый. – В таком состоянии, как сейчас, он никуда не годится. Данных накопилось – гора. Как вы говорите, не введенных. Лежат впустую, «Генукс-Б» их не обрабатывает, поэтому, само собой, не выдает никакого решения. А спутники летают, будто так и надо.

Медленно, с трудом выковыривая себя из кровати, Стаффорд спросил:

– Симптомы неполадки?

Кто же они такие, интересно? И о каком именно «Генуксе-Б» речь? В Северной Америке, насколько ему известно, «Генуксов» три, и лишь восемь на всю Землю.

Пока он облачался в рабочий халат, невидимые за пятнами света фигуры шушукались между собой. Наконец один, откашлявшись, ответил:

– Насколько я понимаю, перестала крутиться принимающая бобина, поэтому перфолента со всеми данными просто разматывается на пол одной большой грудой.

– Но натяжение ленты на принимающих бобинах… – начал Стаффорд.

– Уже не автоматическое. Видите ли, мы застопорили бобину, чтобы она перестала принимать ленту. Сперва мы пытались перерезать ленту, но, я полагаю, вы в курсе, что тогда автоматически наматывается новая. Мы пробовали стереть с ленты данные, но при включении стирающего устройства в Вашингтон идет сигнал тревоги, а мы не хотели вмешивать сидящих наверху. Однако натяжение принимающей бобины компьютерные инженеры упустили из виду, потому что там элементарнейшая муфта и просто нечему ломаться.

Стаффорд возился с пуговицами ворота.

– Другими словами, вы хотите помешать ему принять какие-то данные.

Голова работала яснее, по крайней мере, он более или менее проснулся. Какие, интересно, данные?.. От догадки мороз пошел по коже: понятно, какие, те, которые заставят большой правительственный компьютер объявить повышенную боевую готовность. Само собой, «Генукс-Б» должен выйти из строя до того, как угроза со стороны Ассоциации истинных южноафриканцев проявится в крошечных, едва уловимых симптомах, которые компьютер, обрабатывающий огромную массу вроде бы не связанных между собой данных распознает и сложит в не вызывающую сомнений картину. «Ведь предупреждали об этом, и не раз!» – с горечью подумал Стаффорд. Противник должен вырубить «Генукс-Б», чтобы тот не успел отдать приказ боевым спутникам и бомбардировщикам Стратегического авиационного командования. И вот оно случилось – агенты АИЮА в Северной Америке подняли его с кровати, чтобы окончательно разделаться с компьютером.

Однако данные, возможно, уже получены, уже поступили на обработку и анализ. Может, агенты опоздали на день или на пару секунд, и важные данные попали на перфоленты, поэтому пришлось позвать его, Стаффорда. Сами они не справляются. Скоро над Штатами начнут взрываться террористические спутники, а вся оборонная техника будет ждать приказа от главного компьютера. И не дождется, потому что «Генукс-Б» не подозревает о надвигающейся угрозе и останется в неведении до прямого удара по столице, который завершит его бесславную карьеру.

Вполне логично, что они застопорили принимающую бобину.

II

– Началась война, – тихо сообщил он четверым с фонариками.

Теперь, включив свет в комнате, Стаффорд их наконец разглядел. Люди как люди, не фанатики, а функционеры, получившие задание. Они могли бы с таким же успехом работать на любое другое правительство, даже, пожалуй, на полупсихованное китайское.

– Началась война, – высказал он вслух свою догадку, – поэтому «Генукс-Б» должен оставаться в неведении, лишиться возможности активировать оборону или нанести ответный удар. Вам нужно, чтобы он получал только те данные, которые создают видимость мира.

Стаффорд и гости, конечно же, тоже вспомнили, как оперативно среагировал «Генукс-Б» во время двух предыдущих «вмешательств чести» против Израиля и против Франции. Ни один специалист-обозреватель не уловил ни единого симптома, не увидел, к чему все ведет. Как Сталин в 1941 году: старый диктатор попросту отказывался воспринимать очевидные признаки того, что Третий рейх намерен напасть на СССР. Равно как и в рейхе не верили, что Франция и Британия в 1939 году решат соблюсти условия договора о взаимопомощи с Польшей.

Шагая почти плечом к плечу, люди с фонариками вывели Стаффорда из комнаты его конапта в коридор, а оттуда подъемная дорожка доставила их на крышу с посадочной площадкой. В ноздри ударил запах сырости и земли. Стаффорд вдохнул, поежился и невольно взглянул на небо. Там плыла яркая звезда: посадочный огонь снижающегося флаппера.

Когда флаппер, оторвавшись от крыши, устремился на запад, к Юте, один из серых чиновников со «сником», фонариком и портфелем похвалил Стаффорда:

– Хорошая теория, особенно для человека, которого подняли с кровати среди ночи.

– Однако, – подхватил его спутник, – в корне ошибочная. Покажите ему извлеченную перфоленту.

Сидящий рядом вытащил из портфеля и молча вручил Стаффорду комок пластиковой ленты. Поднеся ленту к потолочному фонарю, Джозеф стал рассматривать проколы. Двоичная система – очевидно, программирующий материал для частей Стратегического командования космическими силами, управляемых компьютером напрямую.

– Он уже собирался объявить тревогу и отдать приказ, – пояснил через плечо сотрудник, сидевший за пультом управления флаппера. – Всем подключенным к нему подразделениям. Видите, что написано в приказе?

Стаффорд кивнул и отдал ленту. Да, он прочел приказ. Компьютер официально объявлял высочайшую степень боевой готовности, поднимал по тревоге эскадрильи бомбардировщиков с водородными бомбами и требовал подготовить к запуску межконтинентальные баллистические ракеты.

– А еще, – добавил сотрудник за пультом, – он отдавал приказ оборонным спутникам и ракетным комплексам подготовиться к неизбежному водородно-бомбовому удару. Как вы сами видите, мы, конечно, все заблокировали. Ни одна из команд с этой ленты не ушла по назначению.

– Тогда какие данные вы пытаетесь скрыть от «Генукса-Б»? – севшим голосом спросил Стаффорд. Он уже ничего не понимал.

– Ответные, – ответил сотрудник за пультом – видимо, главный в этом спецназовском отряде. – Без обратного подтверждения компьютеру неоткуда узнать, что контрудар его подразделений не состоялся. В этом подвешенном состоянии он вынужден будет допустить, что контратака была выполнена, однако и вражеский удар, по крайней мере частично, достиг цели.

– Но ведь врага нет, – недоумевал Стаффорд. – Кто же нас атакует?

Молчание.

Лоб Стаффорда покрылся испариной.

– Вы понимаете, на основании чего «Генукс-Б» приходит к выводу, что нас атакуют? Миллионы разрозненных факторов, взвешивание, сравнение, анализ всех имеющихся данных – и в итоге полная картина. В данном случае картина неизбежного удара со стороны врага. Компьютер настораживает не один фактор, а совокупность. Программа строительства убежищ в азиатской части России, необычные передвижения грузовых судов в районе Кубы, концентрация ракетных грузов в красной Канаде…

– Никто, – терпеливо разъяснил сотрудник за пультом, – никакая страна, никакая группировка ни на Земле, ни на Луне, ни под марсианским Куполом ни на кого не нападает. Вы уже понимаете, почему нам потребовалось доставить вас как можно быстрее. Вы должны дать стопроцентную гарантию, что из «Генукса-Б» не поступит ни один приказ. Мы хотим полностью отрезать «Генукс-Б», чтобы он не мог общаться с военным руководством и не слышал никого, кроме нас. Что мы будем делать потом, это второй вопрос. «Довлеет дневи…»

– Вы утверждаете, что при всех разносторонних поступающих к нему данных «Генукс-Б» не способен распознать готовящийся удар? – возмутился Стаффорд. Его осенила новая мысль, ужасающая в своей безнадежности. – А как же наши удары по Франции в 82-м и по Израилю в 89-м?

– Тогда на нас тоже никто не нападал, – ответил сидевший рядом, забирая пленку и укладывая ее обратно в портфель. Мрачный голос прозвучал в глухой тишине, никто не шевелился и не произносил ни слова. – Случилось то же самое, что и сейчас. Только на этот раз мы сумели остановить «Генукс-Б», прежде чем он нас подставил. Надо предотвратить бессмысленную, ненужную войну.

– Кто вы? – спросил Стаффорд. – Какую должность занимаете в федеральном правительстве? Как связаны с «Генуком-Б»?

Он по-прежнему не мог отделаться от подозрений. Агенты из Ассоциации истинных южноафриканцев? Религиозные фанатики из Израиля, жаждущие мести или движимые миротворческими побуждениями, самыми благородными из возможных? Даже если так, он, как и «Генукс-Б», приносил присягу Североамериканскому альянсу процветания, ни больше ни меньше. И перед ним по-прежнему стоит проблема, как улизнуть от этих людей и доложить о случившемся своему начальству.

– Мы трое из ФБР. – Сотрудник за пультом флаппера показал удостоверение. – А это элеккомовский инженер, который, между прочим, участвовал в создании нашего «Генукса-Б».

– Все так, – подтвердил инженер. – Я лично помог им заблокировать как исходящие команды, так и входящие данные. Но этого недостаточно. – Он повернулся к Стаффорду. – Не будем обольщаться. У каждого «Генукса-Б» есть резервная система контроля, которая в любой момент начнет сообщать ему, что программные команды не выполняются, а требуемые данные не вводятся. И он начнет перерабатывать эту информацию, как и любую другую, попадающую в его электронные схемы. А значит, к тому времени нам нужно придумать что-то похитрее, чем заблокированная отверткой приемная бобина. – Инженер помолчал и договорил спокойнее: – Вот за этим мы вас и позвали.

– Но я лишь наладчик, – замахал руками Стаффорд. – Ремонт и обслуживание, я даже анализом неполадок не занимаюсь. Просто выполняю задания.

– Вот и выполните наше, – резко вмешался сидящий рядом сотрудник. – Выясните, почему «Генукс-Б» решил вдруг объявить боевую готовность, поднять по тревоге военную технику и начать «контратаку». Выясните, почему он поступил так же с Францией и Израилем. Ведь какая-то совокупность полученных данных привела его к таким выводам! Он не живой. У него нет собственной воли. Ему не могло просто заблагорассудиться.

– Если нам повезет, – продолжил инженер, – больше «Генукс-Б» таких фортелей выкидывать не будет. Если мы найдем неполадку, устраним ее навсегда. Прежде чем она проявится у остальных семи «Генуксов» в других странах.

– А вы уверены, – не сдавался Стаффорд, – что нападения нет?

Даже если «Генукс-Б» ошибся оба предыдущих раза, он все равно теоретически может оказаться прав сейчас.

– Если на нас и собирается кто-то напасть, – ответил сидящий рядом сотрудник, – никаких признаков готовящегося удара не наблюдается, по крайней мере, по человеческим каналам сбора информации. Хотя, надо признать, логически вероятность правоты «Генукса-Б» не исключена. В конце концов, как он указывает…

– Может быть, вы не видите признаков, поскольку АИЮА уже так долго с нами враждует, что мы привыкли и не обращаем внимания?

– Нет, Ассоциация истинных южноафриканцев тут ни при чем, – отрывисто произнес агент. – Как раз будь это она, мы бы не насторожились. Не стали бы проводить проверки, расспрашивать уцелевших в израильской и французской войнах и остальных операциях Штатов.

– Угроза исходит из Северной Калифорнии. – Инженер поморщился. – Даже не всей Калифорнии, а района близ Писмо-Бич.

Стаффорд смотрел на них в недоумении.

– Да-да, – подтвердил другой агент. – Цель массированного удара, для которого «Генукс-Б» поднимал бомбардировщики и боевые спутники, – район Сакраменто, штат Калифорния.

– А вы узнавали у него почему? – спросил Стаффорд инженера.

– Конечно. Точнее, мы велели ему подробно расписать, что именно замыслил «враг».

– Расскажите мистеру Стаффорду, – протянул сотрудник, – за какие такие страшные намерения Северную Калифорнию предполагалось стереть с лица земли точечными ударами, если бы мы не застопорили эту адскую машину.

– Один человек, – откликнулся инженер, – поставил в Кастро-Вэлли сеть автоматов, торгующих жвачкой. Ну, знаете, такие прозрачные автоматы у входа в супермаркет. Ребенок опускает монетку и получает шарик жвачки, иногда еще какую-нибудь безделушку в придачу: колечко или брелок. По-разному. Вот. Это и есть стратегическая цель.

– Шутите! – не поверил Стаффорд.

– Истинная правда. Предпринимателя зовут Герб Суза. Сейчас у него шестьдесят четыре действующих автомата, планирует расширяться дальше.

– Я имею в виду, – выдавил Стаффорд, – что вы меня разыгрываете насчет реакции «Генукса-Б» на эти данные.

– Реакцию вызвали не эти данные как таковые, – уточнил сидящий рядом агент. – Мы связались с Израилем и Францией – в этих странах никаких автоматов со жвачкой, арахисом в шоколаде и прочей съедобной мелочью, принадлежащих торговцу Гербу Сузе, не значится. И наоборот, в Чили и в Великобритании Герб Суза владеет подобными сетями уже два десятка лет, однако «Генукс-Б» до сих пор ими не заинтересовался.

– Этакий Джонни Эпплсид, только со жвачкой, – усмехнулся инженер. – Засевает мир, устанавливая свои автоматы у каждой бензоколонки.

Флаппер начал снижаться над обширным комплексом светящихся внизу правительственных зданий.

– Возможно, провоцирующий фактор, – продолжил инженер, – следует искать в ингредиентах продаваемой через автоматы продукции. Собственно, этим и занялись наши эксперты, изучили весь доступный «Генуксу-Б» материал, касающийся производства сузовской жвачки. Насколько нам известно, у «Генукса» имеется лишь подробный химический анализ компонентов товара, которым Суза загружает свои автоматы. То есть «Генукс» специально запрашивал дополнительные сведения по этому аспекту. Раз за разом выдавал «недостаточные исходные данные», пока мы не добыли ему подробный лабораторный анализ.

– И что он показал? – спросил Стаффорд.

Флаппер приземлился на крыше здания, в котором стоял главный блок компьютера, он же «Главнокомандующий» Североамериканского альянса процветания.

– В пищевых продуктах, – ответил сотрудник у двери, выходя на тускло освещенную посадочную площадку, – только гуммиоснова, сахар, кукурузная патока, размягчители, искусственный краситель и ароматизатор. По сути, только так жвачка и делается. А побрякушки, которые даются бонусом, – из вакуумированного термопластика. Закупаются по шестьсот штук на доллар в десятке местных фирм или в Гонконге. Мы не поленились отследить процесс изготовления у поставщика, посмотрели сырье, съездили на фабрику, наш человек лично стоял у конвейера и смотрел, как штампуются эти финтифлюшки. И ничего. Вообще ничего.

– Тем не менее, – проговорил инженер почти про себя, – когда эти данные ввели в «Генукс-Б»…

– Тогда все и началось, – кивнул агент, посторонившись, чтобы дать Стаффорду выйти. – Боевая тревога, ракеты на старт. На волосок от термоядерной войны, точнее, в сорока минутах – именно столько нам понадобилось, чтобы заблокировать отверткой бобину компьютера.

Инженер с надеждой посмотрел на Стаффорда.

– Ну как, заметили какие-нибудь странности или нестыковки в данных? Если да, ради бога, не молчите, потому что пока мы можем только разобрать «Генукс-Б» и отключить его совсем, а значит, когда появится настоящая угроза…

– Интересно, – проговорил Стаффорд задумчиво, – что подразумевается под «искусственным красителем»?

III

– Для придания продукту товарного вида добавляется безобидный пищевой краситель, – отрапортовал инженер.

– Но это единственный ингредиент в списке, который обозначен не по составу, а по функции. И ароматизатор тоже?

Фэбээровцы переглянулись.

– Он там есть, – подтвердил один. – Я помню, потому что у меня от этой жвачки оскомина. Точно был искусственный ароматизатор. Но какого…

– Искусственный краситель и ароматизатор, – заявил Стаффорд, – может означать что угодно. И давать может что угодно сверх цвета и вкуса.

«Например, синильная кислота, – домыслил он про себя, – окрашивающая все в ярко-зеленый. Что мешает, совершенно не кривя душой, обозначить ее как «искусственный краситель»? А вкус, в каком смысле «искусственный ароматизатор»? Эта мысль давно не давала ему покоя, но он решил пока ее приберечь. Пора спуститься и взглянуть на «Генукс-Б», разобраться, в чем загвоздка. «И как его еще предстоит доломать», – подумал он с горечью. Если эти ребята не врут, если удостоверения не поддельные и они не саботажники из АИЮА и не секретные агенты какой-нибудь другой крупной державы. «Точно, из повстанческих частей Северной Калифорнии», – съязвил он. А вдруг все-таки правда? Вдруг там и впрямь зародилось какое-то зло, и «Генукс-Б», выполняя свое предназначение, его уловил?

Пока непонятно.

Однако, возможно, ясность внесет осмотр компьютера. Прежде всего нужно своими глазами взглянуть на полный комплект перфолент, данные с которых сейчас усваиваются из внешнего мира внутренним сознанием компьютера. Как только станет понятно…

«Я включу его обратно, – пообещал себе Стаффорд с мрачной решимостью. – Я сделаю то, чему меня учили и ради чего нанимали на работу».

Особого труда это, в принципе, не составит. Он знал начинку компьютера назубок. Никому не приходилось столько раз менять вышедшие из строя провода и детали, сколько ему. Поэтому он и понадобился этим типам. Здесь они точно не ошиблись.

– Жвачку? – предложил агент, заходя на бегущую вниз дорожку, вдоль которой выстроилась, расставив ноги и заложив руки за спину, фаланга бойцов в форме. Коренастый фэбээровец с мясистым красным загривком протянул на ладони три ярко окрашенных шарика.

– Из сузовского автомата? – спросил инженер.

– Разумеется. – Агент, ухмыльнувшись, опустил их Стаффорду в карман халата. – Безобидные? Да-нет-не-знаю, как говорится в институтских контрольных.

Вытащив шарик из кармана, Стаффорд осмотрел его в свете потолочной лампы. Шарик. Икринка. Рыбья икра, она ведь тоже круглая. И съедобная, а закон не запрещает продавать ярко окрашенную икру. Или она сразу откладывается такого цвета?

– Может, оттуда кто-нибудь вылупится, – заметил, будто между прочим, один из агентов. Фэбээровцы подобрались и напряглись, въезжая в особо засекреченную часть здания.

– Как вы думаете, кто? – спросил Стаффорд.

– Птичка, – буркнул коротышка-агент. – Крошечная красная птичка, возвещающая нам великую радость.

– Не надо давить на меня Библией, – осадил его Стаффорд, оглянувшись одновременно с инженером. – Я на ней вырос. Я вас сам цитатами закидаю.

Однако совпадение странное, учитывая ход его собственных мыслей. Рыба мечет тысячи икринок, неотличимых друг от друга, из которых выживают лишь единицы. На редкость примитивный способ с неимоверными потерями.

Но если отложить икру по всему миру, в бесчисленных многолюдных местах, достаточно будет, даже если выживет лишь крошечная доля. Подтверждение тому – земные рыбы. Если способ годится для земной жизни, чем внеземная хуже?

Неприятная мысль.

– Предположим, вы хотите заполонить Землю, – словно читая по его глазам, проговорил инженер. – И ваш вид, с бог весть какой планеты какой-то захолустной галактики, размножается точно так же, как наши хладнокровные земные создания. – Он продолжал сверлить Стаффорда взглядом. – Другими словами, вы мечете тысячи, даже миллионы маленьких икринок в твердой оболочке, ярких, как и любая икра, и не хотите, чтобы они привлекали ненужное внимание…

Инженер задумался.

– Правда, остается вопрос инкубации. Сколько по времени? И в каких условиях? Чтобы из яйца кто-то проклюнулся, обычно нужно тепло.

– В организме ребенка, – отозвался Стаффорд, – тепла достаточно.

И, как ни абсурдно, эта икра без труда впишется в стандарты доброкачественности пищевых продуктов. В икре нет ничего токсичного. Все натуральное, все питательное.

Разве что внешняя оболочка этой твердой яркой «жвачки» должна быть неуязвима для желудочного сока. Икре нельзя растворяться. Но ведь ее можно разжевать во рту. Разжевывания она не выдержит, значит, ее нужно глотать как таблетку, целиком.

Он положил в рот красный шарик и с хрустом расколол его зубами, а потом вытащил две половинки.

– Обычная жвачка, – констатировал инженер. – «Гуммиоснова, сахар, кукурузная патока, размягчители». – Он улыбнулся насмешливо, однако на его лице отразилось облегчение, которое он тут же стер усилием воли. – Промашка вышла.

– И хорошо, что промашка, – подал голос коротышка, сходя со спуска. – Пришли. – Остановившись перед отрядом вооруженных бойцов в форме, он предъявил документы. – Мы вернулись.

– Бонусы, – высказал следующую догадку Стаффорд.

– Что? – переспросил инженер.

– Дело не в жвачке. Значит, в призах, во всех этих побрякушках. Больше ничего не остается.

– Вы, как я вижу, исходите из того, что «Генукс-Б» по заслугам собрался усмирять Северную Калифорнию точечными ударами. А не проще ли предположить, что компьютер просто глючит?

– «Генукс-Б», – ответил Стаффорд, шагая по знакомым коридорам огромного правительственного здания, – создавали для обработки неизмеримо бо́льшего количества данных и фактов, чем под силу одному человеку или группе людей. Он оперирует ими несопоставимо быстрее. Он дает ответ в микросекунды. Если «Генукс-Б», проанализировав имеющиеся данные, приходит к выводу, что назревает война, а мы не согласны, значит, компьютер просто делает свое дело. И чем больше мы с ним расходимся во мнении, тем это очевиднее. Если бы мы, как и он, умели решать на основании имеющихся вводных, что нужно срочно наносить удар, нам не нужен был бы никакой «Генукс-Б». Как раз в этом, когда компьютер ни с того ни с сего, как нам кажется, объявляет боевую тревогу, проявляется истинное предназначение машин такого класса.

– Стаффорд прав, – согласился, поразмыслив, один из агентов. – Совершенно прав. Но вопрос в том, доверяем ли мы «Генуксу» больше, чем себе? Хорошо, положим, мы создали его, чтобы анализировать быстрее, точнее и глубже, чем человек. Если он не подвел, то именно такой ситуации следовало ожидать в конечном итоге. Мы не видим причин для удара, он видит. – Агент дернул уголком рта. – И что дальше? Запустить «Генукс-Б», чтобы он начал военные действия? Или нейтрализовать его, то есть, иначе говоря, демонтировать?

Агент не сводил ледяного взгляда со Стаффорда.

– Кто-то должен решать. Сейчас. Немедленно. Кто-то должен принять взвешенное, компетентное решение, работает компьютер или глючит.

– Президент и его кабинет, – отозвался Стаффорд через силу. – Окончательное решение такого рода должно быть за ним. Это его моральная ответственность.

– Но ведь решение, – возразил инженер, – совершенно не морального плана. Вопрос, по сути, технический. Работает «Генукс-Б» или сломался?

«Вот зачем вы подняли меня среди ночи, – догадался Стаффорд, снова чувствуя мороз по коже. – Не для того, чтобы я заблокировал компьютер понадежнее. «Генукс-Б» можно уничтожить одним ударом гранатомета, подвезенного поближе к зданию. Да в этом и нет нужды, он и так нейтрализован – просто не вынимать отвертку, и все. Ты же сам участвовал в его создании, тебе ли не знать? Нет, дело в другом. Я здесь не для того, чтобы чинить или ломать, я здесь, чтобы принять решение. Они думают, что раз я общался с «Генуксом» накоротке пятнадцать лет, у меня должна была развиться интуитивная способность распознавать, работает он или барахлит. Я должен чувствовать разницу, как хороший механик, который по слуху определит, стучит двигатель или нет и насколько плохи дела».

Диагноз. Вот что им надо. Это консилиум компьютерных докторов и одного наладчика. И решать придется наладчику, потому что остальные умывают руки.

Сколько, интересно, у него времени? Похоже, мало. Потому что, если компьютер не ошибся…

Автоматы, торгующие жвачкой. Одноцентовой. Для детей. Из-за этого компьютер намерен отправить на покой всю Северную Калифорнию. Что он там увидел? Какую картину нарисовал себе «Генукс-Б»?

Зрелище было поразительное: примитивный инструмент, заблокировавший работу гигантского конгломерата автономных процессов. Но эту отвертку втыкали умеючи.

– Вот что мы сейчас попробуем, – проговорил Стаффорд, усаживаясь за подключенную напрямую к компьютеру пишущую машинку. – Введем вымышленные заведомо ложные данные.

Он начал печатать: «Владелец империи автоматов по продаже жвачки Герб Суза из Сакраменто, штат Калифорния, скоропостижно скончался во сне. Наследников магнат не оставил».

– Вы думаете, «Генукс-Б» поверит? – удивился агент.

– Он всегда верит вводным. У него нет другого источника.

– Да, но при конфликте данных, – вмешался инженер, – он все проанализирует и будет придерживаться наиболее вероятной логической цепочки.

– В нашем случае, – заверил Стаффорд, – никакого конфликта данных не возникнет, потому что больше мы ему ничего не дадим.

Стаффорд скормил «Генуксу-Б» перфокарту и повернулся к инженеру.

– Считывайте исходящий сигнал. И смотрите, не отменит ли он боевую тревогу.

– У нас уже сделана отводная линия, так что без проблем, – откликнулся один из агентов, глядя на инженера. Тот кивнул.

Десять минут спустя инженер, сидящий теперь в наушниках, произнес:

– Без изменений. Боевая готовность транслируется по-прежнему, новости не подействовали.

– Значит, Герб Суза ни при чем, – размышлял вслух Стаффорд. – Или он уже сделал свое неизвестное нам черное дело. Как бы то ни было, «Генукс-Б» его смерть не заинтересовала. Придется искать дальше.

Вновь сев за клавиатуру, он отстучал еще одну фальсификацию. «Из надежных источников в банковских и финансовых кругах Северной Калифорнии стало известно, что автоматы покойного Герба Сузы будут распроданы, чтобы покрыть огромные долги. На вопрос о дальнейшей судьбе жвачки и безделушек из автоматов приставы высказали предположение, что они будут уничтожены сразу по наложению на имущество ареста, которого в данный момент добивается помощник окружного прокурора Сакраменто».

Стаффорд откинулся на стуле. Вот так. Никакого Герба Сузы, никакого товара. Что остается? Ничего. Был человек с продукцией и нету, по крайней мере, для «Генукса-Б».

Время шло, инженер продолжал слушать исходящий сигнал. Наконец он сокрушенно покачал головой.

– Без изменений.

– У меня есть в запасе еще одна обманка, – сказал Стаффорд.

Зарядив в машинку чистую карточку, он отбарабанил: «Выясняется, что человека по имени Герберт Суза никогда не существовало, и этот вымышленный персонаж, соответственно, никогда не занимался продажей жвачки через уличные автоматы».

– Тем самым, – пояснил Стаффорд, поднимаясь на ноги, – мы перечеркиваем все, что «Генукс-Б» знает или когда-либо знал о Сузе и его грошовом бизнесе. Нельзя объявить войну несуществующему владельцу мелкого и тоже несуществующего бизнеса.

Через несколько секунд подал голос инженер, напряженно слушающий исходящие сигналы:

– А вот теперь есть изменения. – Он посмотрел на осциллоскоп, затем принялся изучать поглощаемую компьютером бобину с перфолентой. Какое-то время он молчал, сосредоточенно читая ленту, потом вдруг обвел остальных насмешливым взглядом. – «Генукс-Б» говорит, что последняя вводная – ложь.