Текст книги "Океан. Черные крылья печали"

У Леопольдо перехватило дыхание, когда он увидел как Аполлон, приблизившись к Ангелике со спины, окинул ее фигурку взглядом кота, предвкушавшего пообедать вкусной мышкой, затем раскрыл ладонь с видимым намерением хлопнуть девушку по ягодице. В горле у Леопольдо пересохло.

– И какого черта меня дернуло предложить Ангелике поехать в Римини, – думал Леопольдо, наблюдая за Аполлоном. – Что же делать? Пойти влепить ему по морде? Раньше он мне влепит, да еще на виду у Ангелики. Что она тогда обо мне подумает?

Леопольдо оторвал взгляд от блондина и окинул свою худощавую фигуру взглядом сверху-вниз.

– Нет, мы с ним в разных весовых категориях. Но это же МОЯ девушка! – сознание взбунтовалось. – Тогда иди и набей ему рожу, – приструнил себя Леопольдо.

Леопольдо не любил драться, да и никогда этого не делал. Правда, когда-то в детстве ему пришлось сойтись с ровесником, но их взаимные толчки и дракой назвать было нельзя, так, показали свою наигранную храбрость и разбежались по домам. Когда же его мать узнала об этой потасовке, долго не выпускала его из поля зрения, все боялась, как бы кто не обидел ее драгоценного сыночка.

Леопольдо стиснул зубы, сжал ладони в кулаки. Было бы намного лучше, если бы в детстве он парочку раз кому-нибудь съездил по физиономии, тогда бы сейчас он не ощущал такого страха вперемешку с осознанием собственной немощи перед блондином и его братией. Леопольдо почувствовал, как его затрусило от бессилия.

К счастью для его гордости блондин передумал касаться ягодиц Ангелики, приблизился к ней и что-то спросил. Ангелика улыбнулась и кивнула в сторону Леопольдо. Блондин мотнул головой и снова что-то спросил. Ангелика проигнорировала слова блондина, отвернулась и продолжила разговор с водителем катера. Блондин постоял какое-то время за спиной Ангелики, словно в раздумии, затем, приняв решение, развернулся и зашагал назад к компании. Леопольдо проводил его настороженным взглядом, увидел как того встретили смехом, кто-то даже запустил блондину пальцы в шевелюру и встряхнул ее, словно та припала пылью, но вскоре уже и блондин смеялся, что-то объяснял друзьям, то и дело показывая на Ангелику, которая успела забраться в катер вместе с тремя мужчинами-итальянцами. Катер взревел, вспорол носом морскую гладь и понесся в открытое море.

Отъехав на сотню метров от берега, катер остановился. Леопольдо видел, как на Ангелику нацепили спасательный жилет, присоединили парашют. Спустя мгновение катер рванул с места, парашют за спиной Ангелики наполнился воздухом, лебедка заработала, высвобождая трос, соединявший парашют с катером. Ангелика устремилась вверх. Трос разматывался все больше и больше. С некоторым содроганием в груди Леопольдо следил за Ангеликой, которая становилась все меньше и меньше. Леопольдо смотрел на едва видимый с берега тонкий трос и надеялся, что тот выдержит, не лопнет, иначе… Леопольдо на минутку представил, что может произойти в случае разрыва, и ему стало дурно.

– Отец всевышний, убереги, – пробормотал он, не отрывая взгляда от девушки, летящей за катером высоко в небе.

К своему удивлению Леопольдо заметил, как Ангелика махнула одной ногой, затем другой, одной другой, одной другой, словно на качели каталась.

– Сумасшедшая, – Леопольдо замотал головой, будто отказываясь верить в то, что видели его глаза. – Метров семьдесят до воды, а она ногами размахалась, словно ребенок маленький. Как только ей не страшно?

Но Ангелике, похоже, было совсем не страшно, наоборот, весело. Девушка мотыляла ногами, махала руками, вертела головой из стороны в сторону, в общем, выражала эмоции, как только могла. Это, как отметил про себя Леопольдо, безумие продолжалось минут двадцать. Когда же Ангелика подбежала к Леопольдо, на губах ее сверкала широкая улыбка, глаза блестели, а на щеках все еще горел румянец.

– Ты видел? Видел?! – Ангелика чмокнула Леопольдо в губы и легла рядом. От быстрого бега грудь девушки ходила ходуном. Леопольдо задержал взгляд на бюстике. Нет, никаких сосков не видно. Только зря разнервничался. Но вот трусики.

– Видел, видел, – кивнул Леопольдо, улыбнувшись. – Ты сумасшедшая, как я и говорил.

– Попробуешь? Это так классно! Ты высоко в небе. Сначала тебе страшно, потом страх уходит, и ты наслаждаешься полетом. Попробуй! Тебе понравится.

– Не в этой жизни, милая, – Леопольдо скривился, вспомнив полет Ангелики. – А что хотел тот Аполлон? – Леопольдо кивнул в сторону блондина и компании.

– Познакомиться.

– Судя по его выражению лица, знакомиться ты не захотела.

– А зачем? У меня же есть ты, – Ангелика улыбнулась. – У меня есть свой Аполлон.

Сказано это было без намека на иронию или насмешку. Леопольдо почувствовал, как в груди разрастается тепло от осознания того, что у него не только красивая девушка, но и верная. Гордость за девушку охватила Леопольдо. Он притянул к себе девушку, шепнул на ухо: "Я люблю тебя, мое сокровище", и прижался губами к ее губам.

Глава 4

Мать Леопольдо оказалась права насчет возможного увольнения Ангелики: три дня спустя, когда Леопольдо и Ангелика ехали домой с работы, девушка сообщила, что ее собираются увольнять по сокращению штатов. Леопольдо попытался приободрить Ангелику, сообщив, что его зарплаты хватит, чтобы прокормить двоих. А там, даст бог, Ангелика и работу найдет. Но Ангелика совершенно не выглядела расстроенной, наоборот, улыбалась и, судя по виду, витала мыслями в облаках. Поведение Ангелики Леопольдо показалось странным. Будь он на ее месте, как минимум месяц убивался бы из-за потери работы и это во время кризиса, продолжавшего гулять по миру уже который год. Найти хорошую работу в таком небольшом городке как Ареццо и в обычное время было не так уж легко, сейчас же и подавно.

Всю дорогу, что они добирались домой, Леопольдо ломал голову над загадочным поведением девушки. И, тем не менее, не спешил задавать вопросы, надеясь, что Ангелика сама ему все расскажет. Но время шло, а девушка ничего не говорила, точнее, говорила, но не то, что хотел услышать Леопольдо – комментировала, что видела за окном машины и ни слова о будущем, будто забыла о его существовании.

Когда же они вошли в квартиру, Леопольдо, вконец измученный собственными подозрениями и догадками, положил ладони Ангелике на плечи, развернул девушку к себе лицом, поцеловал и сказал:

– А теперь давай рассказывай. Что у тебя на уме?

– Ты о чем? – Ангелика выглядела удивленной.

– Тебя увольняют, но тебе такая ситуация, кажется, даже нравится.

Ангелика обвила шею Леопольдо руками, поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Леопольдо положил ладони девушке на талию, скользнул с блузки на юбку, сжал ягодицы, такие мягкие, такие влекущие. Не успел опомниться, как его охватило возбуждение.

– Нет, милая, так дело не пойдет, – Леопольдо силой воли подавил желание, убрал руки с женских ягодиц, отступил на шаг от Ангелики и заглянул девушке в глаза. – Когда ты так делаешь, это значит, что ты хотела бы уклониться от разговора. За два года я тебя неплохо изучил. Давай, рассказывай, что и как, и без утайки.

Веселый смех Ангелики наполнил квартиру. Внезапно он смолк, девушка приблизилась к Леопольдо, обняла его за талию и положила голову ему на грудь. Леопольдо уловил носом цветочный аромат туалетной воды, исходящий от девушки, и почувствовал, как возбуждение снова заявило на него свои права. Змеем-искусителем оно проникло в сознание, сладким влечением отозвалось в паху, обещая невероятное наслаждение, высшее блаженство уже сейчас, уже здесь, на земле, а не на небе. Леопольдо попытался отвлечься. С трудом, но ему это удалось сделать. Мысли его потекли в другом направлении, подумал об увольнении Ангелики и том, что из этого может получиться. Найти работу девушке будет трудно. По специальности. Какую-нибудь – не проблема, а вот журналистом. Кризис отразился не только на покупательской способности людей, но и на их желании читать. Читать стали меньше, соответственно и покупать стали меньше. Тиражи газет и журналов упали. Крупные издательства, редакции, а такие в основном находились в крупных городах, чтобы остаться на плаву сокращали штат, тиражи, а вот мелкие – закрывались. Все это Леопольдо знал не понаслышке: и мать, и девушка работали в издательском бизнесе, поэтому часто последние новости он узнавал из первых уст.

Какое-то время они стояли, молча, обнявшись, затем Ангелика взяла Леопольдо за руку и повела в залу. Они опустились на диван, при этом Леопольдо не переставал ощущать волнение в груди. Появился страх, просочился в сознание, точно как вожделение минуты назад и заставил тревожиться сердце. Плохое предчувствие не покидало Леопольдо. Мысли наподобие: "Мне все это не нравится", и "Она как будто решила со мной расстаться" вороньей стаей принялись носиться из одного закутка сознания в другой, сосредоточив на себе все внимание Леопольдо.

– Я не говорила тебе, – начала Ангелика, сверля взглядом темный экран телевизора напротив, – не хотела тебя расстраивать раньше времени, – но о своем увольнении я знала давно. Не знаю, правда это или нет, но поговаривают, что лично к моему увольнению приложила руку синьора Витале, – Ангелика посмотрела на Леопольдо и положила палец на его губы, заметив, что тот порывается что-то сказать, по всей видимости, что-то в защиту матери, – дай мне договорить, пожалуйста… Но если это и так, то я совершенно не в обиде на твою мать. Я верю в то, что, что ни происходит, все к лучшему… Помнишь, как-то я тебе говорила о том, что раньше думала о возвращении в Милан и… – девушка не договорила, так как Леопольдо вскочил на ноги и принялся ходить по комнате.

– Я так и знал! Так и знал! – кричал он, то и дело стреляя в Ангелику глазами, которые в эти мгновения ничего не выражали кроме злости вперемешку с болью и страхом быть брошенным. – Ты решила уехать на Север! Мать была права – ты карьеристка! Только о себе думаешь! А мне как быть?! Обо мне, конечно же, ты не подумала! Ты решила растоптать нашу любовь и все ради чего?! Ради карьеры?!

Леопольдо ходил по зале, размахивая руками и пыхтя то ли от страха, то ли от негодования. Сейчас он был похож на обиженного маленького мальчика, у которого забрали любимую игрушку, обещали вернуть, но так и не вернули.

– Cretino! Stupido![39]39
  Идиот! Дурак! (ит.)


[Закрыть] – повторял Леопольдо, наяривая круги по комнате. – Влюбился как мальчишка… Только о себе думаешь. Только о себе.

Ангелика опустила голову, свела руки на коленях и молчала, ожидая, когда Леопольдо успокоится. Видя, что тот и не думает утихомириваться, девушка подняла голову, посмотрела на Леопольдо и тихим, но твердым голосом произнесла:

– Леопольдо, не веди себя как ребенок. Успокойся, иди, сядь возле меня и дай мне договорить, иначе ты можешь сказать такое, о чем потом будешь сожалеть до конца жизни.

Леопольдо остановился, руки опустились, несказанные слова застряли в горле. Ангелике не надо было быть экспертом в психологии, чтобы понять, что Леопольдо сейчас больше напуган, чем раздражен: даже невооруженным взглядом было заметно, как трусятся его руки, глаза превратились в маленькие блюдечки, зубы покусывали губы. Таким Ангелика Леопольдо раньше никогда не видела, но и слова, которые собиралась сказать ему в эти мгновения, также раньше никогда не говорила. Девушке стало жалко Леопольдо, ей захотелось обнять его, успокоить, прижать к груди, словно маленькое, напуганное громом и молнией дитя, но понимала, что лучше этого не делать, дабы не ввести Леопольдо в еще более жалкое состояние.

Леопольдо был у Ангелики далеко не первым парнем, поэтому такая реакция Леопольдо была для нее знакома. Не раз и не два девушка видела на лицах бывших парней точно такое же как у Леопольдо выражение лица, в частности на лицах тех, кого собиралась бросить или кто сам думал, что его собираются бросить. Но Ангелика не хотела расставаться с Леопольдо, он ей нравился и даже больше – она его любила. Несмотря на некоторые как для нее недостатки в его характере – слабоволие, некоторый эгоизм, вспыльчивость, жизненную пассивность и даже некоторую трусость, Леопольдо в целом был хорошим парнем – добрым, заботливым, нежным, а главное, любящим и верным. О таком другая могла даже мечтать. Когда-то и Ангелика о таком парне мечтала. Только вот большей частью попадались то маменькины сынки (впрочем, и Леопольдо таким когда-то был, но после встречи с Ангеликой мать оказывала на него уже меньшее влияние), то жестокие эгоисты, то вместо мозгов – пенис; такие ни одну юбку не пропустят, обязательно, как собаки не поленятся заглянуть под чужой хвост. Ошибок в своей жизни Ангелика успела совершить достаточно, чтобы в какой-то момент сказать себе: "Все! Хватит!". И это “хватит” протянулось до знакомства с Леопольдо.

Первое время Ангелика не доверяла Леопольдо. Затем привыкла, узнала лучше, в конце концов, влюбилась, впустила его в свое сердце, так как поняла, что такой как Леопольдо не обманет, не сделает в очередной раз больно. Поэтому, сидя в эти минуты в его квартире, Ангелика даже и не думала расставаться с Леопольдо, конечно, если обстоятельства не вынудят, а вот что касалось обстоятельств, то…

– Милый, ты идешь? – поторопила она Леопольдо, даже похлопала по коже дивана, приглашая сесть рядом.

Некоторое время Леопольдо продолжал стоять, не двигаясь, только глаза бегали, да тело сотрясала мелкая дрожь.

Наконец Леопольдо двинулся с места, приблизился к Ангелике и опустился на сидушку дивана, накрыл ладонью ладонь девушки и сжал. Ангелика улыбнулась, наклонилась к Леопольдо и прижалась губами к его щеке, на секунду-другую задержалась, обдавая его ароматом туалетной воды и теплом своего тела.

– Успокоился, милый? – голос Ангелики проникся заботой и нежностью.

Леопольдо наполнил грудь воздухом, на миг задержал дыхание и выпустил воздух. Дрожь перестала сотрясать его тело, морщинки на лице распрямились, испуг покинул его глаза.

Леопольдо прижал ладонь Ангелики к губам.

– Прости меня, – прошептал он, не переставая покрывать поцелуями внешнюю сторону ладони девушки.

– Все хорошо, Лео, – губы Ангелики тронула улыбка. – Я могу продолжать?

– Да, конечно, – Леопольдо положил голову на спинку дивана и устремил взгляд в белый, как заяц-беляк, потолок. Рука его по-прежнему не выпускала руки Ангелики. Грудь поднималась медленно, словно с неохотой.

Ангелика подтянула ноги, придвинулась к Леопольдо, уложила голову ему на плечо. Леопольдо почувствовал, как волосы девушки защекотали ему шею и подбородок. Он выпустил руку Ангелики, но лишь для того, чтобы взять ее другой рукой, освободившуюся же руку положил девушке на голову и принялся поглаживать ее волосы.

– Милый, ты же сам понимаешь, найти работу журналистом здесь, в Ареццо, мне не удастся, а сидеть у тебя на шее я не хочу. Я не вижу другого выхода, как возвращаться в Милан. Я уже успела позвонить Альфредо, Монике, Симоне. Ты помнишь их? Мы встречались с ними, когда ездили в Милан к моим родителям.

– Помню, – отозвался Леопольдо, продолжая гулять взглядом по потолку.

Альфредо, Монику и Симону он помнил. Они работали вместе с Ангеликой, когда та еще жила в Милане. Альфредо он большей частью помнил по отсутствию волос на голове. Худой, высокий, с глазами навыкате. Он был похож на Пьер-Луиджи Колину, известного футбольного рефери. Как и Колину Альфредо красавцем назвать было нельзя, но харизмой обладал не менее сильной, чем Колина.

Моника была невысокого роста, веселой, бесшабашной девчонкой и совершенно некрасивой, по мнению Леопольдо, но самой Монике от отсутствия красоты было ни холодно, ни жарко. Свою долю мужского внимания и комплиментов она получала. К тому же девушка была с изюминкой. Это отмечал даже Леопольдо, хотя в чем именно заключалась эта изюминка, Леопольдо сказать не брался. Знал только, что с Моникой было весело и интересно, а еще она любила посещать всевозможные тусовки и вечеринки, на которые часто захаживали звезды эстрады, кино и телевидения.

А вот Симона, в отличие от Моники, Леопольдо даже нравилась. Симпатичная, высокая, черноволосая как Ангелика и такая же фигуристая, только вот в отличие от Ангелики любила поговорить и неважно о чем: погода, политика, новая прическа у какой-нибудь звезды или новый ее роман – все это было неважно. Важным был только сам разговор, а еще собеседник. Как заметил в свое время Леопольдо, Моника предпочитала компании девушек компанию мужчин, но это, по мнению Леопольдо, девушке было даже к лицу, так как в окружении мужчин Моника становилась еще краше, расцветала, словно роза посреди поля, полного чертополоха. Леопольдо не завидовал парню Моники (знаком с ним не был, но это и не удивительно, так как Моника меняла парней так же часто, как и обувь), понимал, что за такой как Моника нужен был глаз да глаз. Не то что его Ангелика.

Леопольдо оставил воспоминания в покое, оторвал затылок от спинки дивана и поцеловал девушку в макушку. Его Ангелика, его любовь, его жизнь. Печаль охватила Леопольдо. На миг ему показалось, что Ангелика отдалилась от него, словно уже уехала в Милан, а не сидела рядом, тревожа горячим дыханием кожу его шеи.

– Они обещали помочь с работой. Возможно, мне удастся вернуться в "La Gazzetta dello Sport"[40]40
  Итальянская ежедневная спортивная газета, главный офис которой находится в Милане


[Закрыть]. По крайней мере, Моника сказала, что Винченцо будет только рад, если я вернусь туда.

– Винченцо, – выдохнул Леопольдо, чувствуя, как ревность кандалами сковывает его сознание.

В его памяти еще свежи были слова Ангелики, сказанные ею в далеком прошлом о том, что Винченцо, ее шеф, не раз пытался затащить ее в кровать. Правда, к чести девушки стоит заметить, что ему это так и не удалось. Как и не удалось многим другим падким на красивое молодое женское тело. Ангелика не была любительницей секса на один-два раза. Для нее это было все равно что бесплатная проституция. В этом плане Ангелика была настроена категорично: если спать, то только с человеком, к которому испытываешь не только влечение, но и доверие. Доверяла же новым людям Ангелика не сразу, поэтому многим бывшим парням Ангелики, чтобы затащить девушку в кровать, приходилось ходить не солоно хлебавши не одну неделю, а то и не один месяц. Многим из них такое поведение Ангелики не нравилось, поэтому они спешили с ней попрощаться, но таковы были правила игры – если они тебе не нравились, тебя никто не держит.

Леопольдо также не стал счастливчиком, которому повезло оказаться в постели с Ангеликой уже на следующий день после их знакомства. Прежде чем увидеть девушку обнаженной, он несколько месяцев ухаживал за ней, но против этого ничего не имел. Во-первых, уважал правила, установленные Ангеликой. Во-вторых, влюбился в девушку, попал на крючок, с которого сорваться было уже не так просто, да и не думал об этом, ведь этого не хотело его сердце.

Услышав вздох Леопольдо, Ангелика запрокинула голову и поискала глазами его глаза.

– Мой ревнивец, – девушка улыбнулась и почесала нос о подбородок Леопольдо. – Не стоит ревновать к Винченцо. Если ему не удалось переспать со мной раньше, то теперь, когда у меня есть ты, у него это тем более не получится. Не бойся. Все будет хорошо.

Винченцо был главным редактором "La Gazzetta dello Sport" и в полной мере пользовался служебным положением. Леопольдо ни разу не встречался с Винченцо, но по описанию, данному Ангеликой, понял, что это еще тот типчик. Среднего роста, коренастый, жилистый, с жесткими и даже жестокими чертами лица, маленькими поросячьими глазками и недовольным взглядом. Весь его внешний облик как будто говорил: "Держитесь от меня подальше, а не то пеняй на себя".

– Я не боюсь, – Леопольдо поцеловал Ангелику в лоб. – Если бы не знал тебя, тогда бы боялся, а так… Мне неприятно, что этот кретин будет виться вокруг тебя.

– Вокруг меня многие мужчины вьются, – Ангелика провела языком по шее Леопольдо, словно пробуя его кожу на вкус. – Но разве это что-то меняет? Мужчины продолжают виться вокруг меня, но сплю-то я только с одним из них; вот уже два года.

Леопольдо улыбнулся, опустил взгляд, поймал губами губы Ангелики. Мягкие и нежные, зовущие и возбуждающие. Будь его воля, он целовал бы их целую вечность. К сожалению, это было не в его мизерных человеческих силах. Как известно, человеческая жизнь и вечность несовместимы.

Рука Леопольдо накрыла щеку Ангелики, в то время как губы продолжали наслаждаться вкусом ее губ. Его снова охватило возбуждение, но на этот раз он и не думал сопротивляться. С каждой секундой оно становилось все сильнее. Его рукам было мало ощущать кожей ткань блузки, его губам захотелось свободы, появилось желание насытиться вкусом и других частей тела девушки, таких же восхитительных и желанных.

Желание, будто торнадо, налетело на Леопольдо. Словно медведь после долгой зимней спячки в трусах ожил пенис, задвигался, предвкушая скорое удовольствие.

Ангелика также возбудилась, раскраснелась, дыхание сбилось, прекрасные черные волосы, минуту назад аккуратно собранные в хвост, теперь растрепались под пристальным вниманием то одной, то другой руки Леопольдо. Словно повинуясь внутреннему импульсу, Ангелика провела рукой по груди Леопольдо, коснулась ремня, двинулась дальше и накрыла оживший пенис, сжала его, отпустила, затем расстегнула ширинку на брюках Леопольдо и запустила ладонь внутрь, нащупала сквозь трусы пульсирующую плоть – живую, горячую, влекущую. Миг спустя Ангелика скользнула рукой Леопольдо в трусы.

– Мы так и не договорили, – тишину комнаты нарушил надтреснутый голос Леопольдо.

Леопольдо прекратил целовать шею девушки, расстегнул пуговицы на ее блузке и накрыл ладонью грудь девушки, спрятанную за бюстгальтером, как древний город за крепостными стенами.

Ангелика вытащила пенис Леопольдо из штанов сквозь расстегнутую ширинку, оттянула крайнюю плоть на головке, вернула на место, повторила.

– Так ты хочешь договорить? – Ангелика рассмеялась, рука сильнее сжала пенис, двинулась вниз, затем вверх, вниз-вверх.

– Черт! Нет! – охнул Леопольдо, схватил девушку за лицо и впился губами в ее губы. Рука забралась под бюстгальтер и сжала грудь. По его телу пробежала дрожь. Ангелика также ее почувствовала, продолжала двигать рукой, затем наклонилась и обхватила губами пульсирующую плоть.

Леопольдо застонал. Одна рука легла девушке на спину, вторая – на ягодицу, начала неспешно поглаживать ее сквозь тонкую ткань юбки. Минуту спустя Леопольдо задрал Ангелике юбку, проник рукой под трусики и коснулся половых губ девушки – мокрых, зовущих к себе, словно песня сирены моряков. Со стороны расстегнутых брюк Леопольдо донесся тихий всхлип. Леопольдо нащупал пальцами заветную горошину, и всхлип перерос в стон.

– Иди ко мне, малышка, – прошептал Леопольдо, развернул девушку лицом к себе, поцеловал, снял с нее блузку и бросил на пол. Миг спустя вдогонку за блузкой устремился бюстгальтер.

Ангелика поднялась в полный рост. Леопольдо стянул с нее трусики и приник губами к заветной горошине. Девушка всхлипнула, запрокинула голову и закрыла глаза. Руки ее легли на голову Леопольдо, будто в неком жесте благословения. Губы Леопольдо оставили заветную горошину, спустились ниже и принялись целовать кожу на внутренней части бедра Ангелики. Между тем его руки, будто пламя костра, взметнулись вверх и легли девушке на ягодицы, сжали их, скатились вниз по бедрам.

– Я хочу тебя, – шепнул Леопольдо, провел пальцами по животу Ангелики, накрыл груди, затем обхватил девушку за талию и потянул вниз.

Ангелика опустилась на колени, взяла в руку пенис Леопольдо и направила внутрь себя. Сладкой волной окатило сознание Леопольдо, когда его пенис проник внутрь девушки, руки накрыли ее груди, губы поцеловали один сосок, другой.

Леопольдо обнял Ангелику и прижал к груди, будто оберегая от притязаний окружающего мира. Внезапная мысль влетела в сознание и забилась там испуганной ласточкой, заставила его вернуться в настоящее. Что он будет делать, если Ангелика уедет в Милан? Как будет без нее? Как будет жить без этого волшебного тела, дарящего ему невероятное наслаждение, милых глаз, влюбленный взгляд которых так дорог его сердцу, сладких губ, одно прикосновение к которым способно вознести его на небеса?

Леопольдо сильнее прижал к себе Ангелику. Девушка медленно двигала тазом и даже не подозревала о душевных муках, терзавших ее возлюбленного. Глаза ее были закрыты, губы слегка подрагивали, тело покрылось капельками пота. Стоны девушки прогнали прочь тишину, и даже тьма, сгустившаяся за окном, казалось, боялась проникнуть в комнату, наполненную удивительной страстью и чувственностью.

В уголках глаз Леопольдо начали собираться слезы. Как он будет без нее? Сознание гиеной терзал наболевший вопрос. Как он будет без той, которая навсегда завладела его сердцем, его телом и разумом? Легче остаться без правой руки, чем без этого сокровища, подаренному одному из смертных небесами. Его сердце стучало так, словно сошло с ума, кровь пульсировала в висках, а тело взмокло. Он чувствовал, как под его руками трепещет тело Ангелики, как пылает огнем и страстью. Нет! Он никому ее не отдаст. Пусть небеса рухнут в безумной попытке отнять ее у него. Он не отдаст! Никому! Никогда! Его сердце выбрало. Оно хочет, нет, жаждет быть рядом с ее, любящим и пылким сердцем.

– Я люблю тебя, малышка, – одной рукой Леопольдо обнял Ангелику за талию, надавил, вынуждая ее прекратить движение, ладонь второй руки запустил девушке в волосы и приник губами к ее губам. Девушка сомкнула колени, обвила руками шею Леопольдо и прижала грудь к его груди. Минуту, а может быть, и пять они не двигались, все никак не желая разъединять губы, сомкнутые в порыве бьющей через край страсти. Их тела словно слились, стали одной плотью, горячие сердца бились в унисон, гулко, будто хотели, чтобы весь мир узнал об их наполненной жизнью невероятной любви друг к другу.

Только сейчас Леопольдо понял, как сильно любил Ангелику. Такой силы любовь он не испытывал ни к кому прежде и ни желал испытывать ни к кому в будущем. Только к ней, к его любимой, обожаемой Ангелике.

– Я никому тебя не отдам, малышка, – Леопольдо положил ладони Ангелике на щеки и заглянул девушке в глаза. – Ты дороже всего, что у меня когда-либо было или будет. Ты смысл моей жизни. Без тебя моя жизнь станет пустой. Куда бы ты ни отправилась, я поеду вслед за тобой.

Леопольдо даже и не заметил, как из его глаз одна за другой скатились по щекам две слезинки, на миг застыли на подбородке и рухнули вниз, на колени Ангелики. Глаза девушки наполнились слезами, губы задрожали, изогнулись в радостной улыбке. Спустя мгновение Ангелика бросилась Леопольдо на шею, их губы снова соединились. Тела вновь вспыхнули невероятной страстью, сердца застучали с еще большей силой, разгоняя горячую кровь, питавшую эту самую страсть.

Леопольдо уложил Ангелику на спину.

На улице сгустилась тьма, приникла к окну, заглянула в комнату и задрожала от увиденного. Хотела отпрянуть, но словно магнитом влекло ее назад к окну, за которым два человеческих тела слились на диване в одно, забыв обо всем на свете, о настоящем и будущем, о жизни и смерти, растворились друг в друге, стали одним целым.

А по небу, рассекая небо, накинув на плечи черный плащ, плыл месяц. Гордый и одинокий, он отстраненным, несвойственным этому миру взглядом поглядывал на миллионы звезд, своих вассалов, выстроившихся длинными рядами и смотревших на своего повелителя в немом восхищении, приветствовали его ярким блеском своих белых, желтых, голубых тел, подмигивали ему, желая привлечь внимание, но все было напрасно. Месяц не видел их мерцающего блеска, не замечал их подмигиваний. Словно влюбленного, оставленного строптивой подружкой, его занимали собственные мысли и печали. В конце концов, устав от пристального внимания к собственной персоне, месяц спрятался за ближайшее облако, оставив миру лишь память о себе.