Электронная библиотека » Филиппа Джордж » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 4 марта 2022, 08:41


Автор книги: Филиппа Джордж


Жанр: Медицина, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Кажется, наша пациентка без сознания.

О чем я только думала! Я должна была нажать кнопку экстренного вызова. Она существовала как раз для таких случаев. Но я была так занята, стараясь сохранять спокойствие и не слишком остро реагировать, что не смогла сделать единственную вещь, которая бы настроила команду правильным образом. Из-за путаницы с показателями я не была полностью уверена, что это была чрезвычайная ситуация. К счастью, мое маленькое объявление возымело нужный эффект.

– Без сознания? – спросила акушерка за столом.

– Да, – ответила я. – Я… э… думаю, это реакция на диаморфин.

Вся команда бросилась на помощь. Они быстро ввели наркан, препарат, который блокирует диаморфин, и это очень быстро привело пациентку в чувство. Тэсс сразу же проснулась и огляделась вокруг, почти как в фильме «Криминальное чтиво», где Ума Турман получает порцию адреналина и пугается всех людей в комнате. Мы перенесли ее на другую кровать, но теперь, когда эффект диаморфина был отменен нарканом, она не получала никакого облегчения боли, и, поскольку матка все еще сокращалась, женщина попала в сущий ад. Мы пытались объяснить ей, что случилось, но она была вне себя:

– О боже, с ребенком все в порядке? Все нормально? – постоянно спрашивала она.

Ее успокоили. И поскольку диаморфин больше не действовал, Тэсс согласилась на эпидуральную анестезию, как только легла.

Когда принимаешь роды, выходить из палаты за помощью опасно, поэтому там всегда есть кнопка экстренного вызова.

В конце концов у пациентки начались роды через естественные родовые пути, и с этого момента все пошло хорошо, но я была так потрясена случившимся, что часто ходила к ней после родов убедиться, что все в порядке. Я чувствовала вину и ответственность за нее – так или иначе, именно я сделала укол диаморфина, – и на какое-то время это подорвало мою уверенность в себе. Но Бев сказала, что я не должна позволять плохому влиять на меня: «Ты учишься на ошибках, узнаешь что-то новое и двигаешься дальше».

Во время заслушивания отчетов мы говорили о том, что могли бы сделать по-другому, и обсуждая случай Тэсс, коллеги сказали: «В следующий раз просто нажми кнопку экстренного звонка, а не выходи из палаты». Черт!

Как ни странно, вскоре после инцидента я увидела Тэсс в супермаркете. Было приятно снова столкнуться с ней, и женщина казалась здоровой.

– Как вы? Как ребенок? – поинтересовалась я.

Мы немного поболтали, а потом договорились встретиться за чашечкой кофе. Мы отлично поладили и с тех пор встречались по вечерам в пабе, ходили в гости друг к другу. В общем, тогда мы подружились! Когда она снова забеременела, я согласилась лично принять ее второго ребенка. Она позвонила мне однажды в девять утра, когда я укладывала в машину последние вещи для поездки.

– Пиппа, у меня начались схватки! – пропыхтела она.

– Тэсс, я еду в Центральный парк! – ответила я.

Ну что ж. Планы изменились. Мы отложили поездку в Центральный парк на несколько часов, пока я помогала Тэсс во время вторых родов, и это было здорово. Мы придумали специальное кодовое слово, которое означало, что боль была слишком сильной и Тэсс хотела эпидуральную анестезию. Поэтому, когда она сказала «лапша», я поняла, что она говорит серьезно. Подруга родила через пять минут после того, как анестезия подействовала.

– Тебе это было не нужно, – говорю я ей все время.

Тэсс сейчас тридцать пять, и два года назад она начала посещать акушерские курсы.

– Ты вдохновила меня, – призналась она. – Я хочу делать то же, что и ты.

Это самый большой комплимент, который мне когда-либо делали. Тэсс сейчас учится на последнем курсе и в сентябре получит специальность, и, честно говоря, не могу представить лучшего человека для нашей профессии.

* * *

К концу третьего, то есть последнего года обучения наша группа из двадцати человек сократилась до тринадцати. Это показывает, насколько трудным был курс, ведь так много из нас не смогло дойти до конца. Я была самой младшей, и, хотя происходящее часто меня удивляло и даже потрясало, а временами возникали колебания в выборе, я изо всех сил старалась добраться до финиша. В первый же день, когда я натянула ярко-синий костюм, надела пояс и застегнула богато украшенную серебряную пряжку, меня переполнила гордость. Посмотрев на себя в зеркало, я увидела совсем другого человека, не желторотого подростка с широко раскрытыми глазами, только что поступившего на курсы. Я стала уверенной, более твердой, настойчивой и, хотя временами сомневалась в себе, теперь имела достаточно ресурсов и подготовки, чтобы справиться практически с чем угодно. Спасибо блестящей наставнице, которая поддерживала меня, и моей удивительной семье, никогда не позволявшей сдаваться.

Теперь я встала на ноги. Я – акушерка! Но конечно же, нельзя увидеть и узнать все за три года. Есть некоторые ситуации, к которым никакое количество тренировок не может подготовить…

4. Ожидать неожиданного

– У меня есть кое-что для тебя, Пиппа, – сказала Лора во время передачи смены. – Вторые роды с низким риском. Мама прибыла два часа назад, кажется, все идет хорошо.

Шла первая неделя после получения специальности, и я была благодарна Лоре за то, что она дала мне работу с низким риском, вполне заурядную. Шейка матки Аманды уже была расширена на 4 см, когда я взяла на себя заботу о ней в отделении для неосложненных родов. Там у нас имелось минимальное медицинское оборудование, гирлянды, ароматические свечи, множество подушек, диванов и кресел. В общем, приятная атмосфера. Партнер, Кейн, был с Амандой, в то время как мать женщины находилась дома с ее четырехлетней дочерью. Пациентка, судя по всему, хорошо справлялась с болью. В первый раз у нее были самопроизвольные роды через естественные родовые пути, так что мы ожидали того же и сейчас.

– Я слышал, что вторые часто проходят быстрее первых. Надо быть готовым! – пошутил Кейн.

– Такое часто случается, – согласилась я. – У меня было несколько пациенток, которые рожали второго или третьего ребенка в течение нескольких минут.

– И вы ловите младенцев каждый раз?

– Большую часть времени, – ответила я, улыбаясь в ответ.

Схватки – это стресс не только для роженицы, но и для ребенка. Замедленное сердцебиение плода во время них может говорить об опасности.

События развивались довольно быстро, и атмосфера в комнате была веселой и непринужденной. Аманда справлялась только с энтоноксом, и в течение часа шейка матки полностью раскрылась, а женщина почувствовала желание тужиться, что она и сделала. Я не собиралась рисковать: держала поднос и готова была ловить ребенка. Но минуты шли, а ребенка все не было – казалось, как бы Аманда ни старалась, он не появится. Я попыталась наклониться, чтобы посмотреть, и, хотя могла почти видеть головку, она не двигалась. Ребенок оставался на месте. Аманда очень старалась, но ничего не получалось.

– Почему ребенок не выходит? – удивилась я. – Может быть, нужно изменить его положение?

Мы перевели Аманду в палату, где было больше оборудования, и поставили монитор, чтобы получить данные о сердцебиении ребенка. На этом этапе мы обычно ожидаем увидеть хорошую устойчивую линию, но я была совсем не довольна КТГ. Мы обнаружили ускорение ритма, где линия идет вверх, и замедление, где линия опускается ниже базового уровня. Второе показывало, что сердцебиение ребенка замедлялось во время схваток. После этого ритм снова восстанавливался, но замедление меня беспокоило. Оказалось, что ребенок находился в бедственном положении, и нужно было что-то делать.

– Я собираюсь позвать доктора, чтобы он осмотрел вас, – сказала я Аманде.

Я позвонила ординатору. (В любом отделении больницы есть разные врачи, и это может немного сбить с толку, если вы не знаете жаргона, но просто хотите объяснить… В те дни, когда еще не проводилась «модернизация медицинской специальности», названия должностей указывали на различные уровни стажа и опыта. Структура была такова: на первой ступени находился врач-ассистент, который является младшим специалистом; ординатор был выше по старшинству, а над всеми – консультант. Поскольку консультант – самый старший, он делает обход отделения утром, а затем часто находится на консультации или операции во второй половине дня. В ночное время он работает «по требованию», то есть не обязательно находится в больнице, но должен присутствовать в случае серьезной чрезвычайной ситуации. В наши дни все названия изменились, так что вы больше не врач-ассистент, а Ф2. Это серьезно сбивает с толку, поэтому мы все еще думаем в терминах старых классификаций.)

Ординатор, осматривая Аманду, решил использовать вакуум-экстрактор. Его осторожно приложили к голове ребенка, и он попытался вытащить его, но это ему не удалось. Затем он взял щипцы. Они похожи на гигантские щипцы для салата, которыми врач хватает голову ребенка, чтобы вытащить ее. Ординатор взялся за них и хорошенько потянул, потом попробовал еще раз. Правило такое: три рывка – максимум. Поэтому врач попытался в последний раз в надежде, что сейчас получится, но ребенок не сдвинулся с места.

– Ладно, Аманда, сейчас мы отвезем вас в операционную, потому что, возможно, понадобится сделать кесарево сечение, – сказала я ей, пока Кейну выдавали халат и пару перчаток. Важно было продолжать разговор с обоими партнерами, чтобы они знали, что происходит.

– С ним все нормально? – с тревогой спросила Аманда, когда я взяла ее за руку. – С ребенком все в порядке?

– Да, он в порядке, но мы должны вытащить плод как можно скорее, и нам нужно убедиться, что это будет самый безопасный способ для вас обоих.

Часто плод в утробе матери располагается неудобно для родов. Но врачи всегда стараются по возможности избежать операции.

Она кивнула, полностью доверяя нам, и я остро почувствовала ответственность за пациентку. Теперь ее везли прямо в операционную, и было принято решение вызвать консультанта. В этот момент Аманда все еще была в полном сознании, но не получала обезболивающего. Поэтому, как только женщина оказалась в операционной, мы сделали ей спинальную анестезию, так что у нее все онемело ниже груди. Когда появился консультант, мы все испытали огромное облегчение – это был профессор Эндрюс, заведующий кафедрой. У профессора с его хирургической командой была мантра: «Если я сделаю это, то и вы сможете», поэтому он никогда не избегал дежурств и не перекладывал свои обязанности на младших консультантов. Он принадлежал к редкому типу людей. Весь персонал и пациенты любили его.

Профессор представился Аманде и Кейну и, когда с любезностями было покончено, осмотрел роженицу и решил в последний раз попробовать щипцы перед операцией – правда, только один раз, так как ординатор уже пытался. Использование щипцов означает применение значительного давления к голове ребенка, которое не наносит вред в долгосрочной перспективе, но может привести к серьезным порезам и ушибам. Щипцы снова не помогли, так что оставалось только сделать экстренное кесарево сечение. Пока что все нормально. Большинство кесаревых сечений планируются заранее, но экстренные происходят постоянно и по разным причинам. Довольно часто неудобное положение ребенка в утробе или тазовое предлежание плода[15]15
  Положение плода, при котором его тазовый конец располагается над входом в малый таз матери.


[Закрыть]
может сделать роды через естественные родовые пути очень трудными, но врачи изо всех сил стараются избежать операции, пытаясь вытащить ребенка с помощью вакуум-экстрактора или щипцов. Это все вопрос срочности. Если ребенок должен выйти сразу, мы незамедлительно перейдем к операции, но кесарево сечение – обычно последнее средство, поскольку сопряжено с риском.

Как только мы проинструктировали Аманду и ее партнера, рассказав им, что происходит, пара с готовностью приняла решение профессора. Единственное, чего они хотели, – чтобы ребенок был в порядке, и полностью доверяли врачам. К слову, на то были веские причины. В конце концов, теперь рядом с ними находились все медики отделения: профессор, ординатор и врач-ассистент, а также целая команда специалистов. Профессор начал делать надрез, и через несколько минут оттуда появился маленький мальчик Аманды, живой и невредимый. Как только Эндрюс поднял его, я поняла, в чем заключалась проблема: он был огромен! Очень большой ребенок весом в 4,6 килограмма. Вот почему он не смог спуститься по родовому каналу. У него обнаружилось несколько порезов и синяков от использования щипцов, но ничего необычного, и счастливые родители были рады, что их сын в порядке.

Завершив процедуру, профессор Эндрюс покинул операционную, поручив ординатору и ассистенту закрыть участок разреза, а затем откачать оставшуюся кровь из влагалища. Другими словами, шить и убирать за ним. Тем временем я взяла на себя заботу о маленьком сыне пациентки. Я как раз проводила последнюю проверку, когда у Аманды началось сильное кровотечение. И я имею в виду настолько интенсивное, как будто кто-то включил кран. Глаза всех присутствующих в операционной расширились от страха, когда мощный поток хлынул из нее, каскадом падая с койки на пол, окрашивая все на своем пути в багрово-красный. Команда бросилась на помощь, и можно было почти физически ощутить панику, когда ординатор пытался справиться с огромным количеством крови, ручьем полившимся из Аманды.

В больницах очень жесткая иерархия, и младший персонал не должен перечить врачам. Но иногда только от этого и зависит жизнь пациента.

Откуда она взялась? Как можно остановить столь сильное кровотечение? Женщина истекала кровью после кесарева сечения, видимо, из матки, но все типичные методы остановки кровотечения, похоже, не работали. Ординатор и ассистент теперь говорили друг с другом тихим, но настойчивым тоном.

Ассистент:

– Думаю, нам следует перезвонить профессору.

Ординатор:

– Мне не нужно, чтобы ты думал. Нужно, чтобы ты помог найти участок, который кровоточит, и зажать его.

Ассистент:

– Я ничего не вижу, это настоящее наводнение.

Ординатор (снова поворачиваясь к анестезиологу):

– Можно ввести еще свертывающих препаратов?

Ассистент:

– Я просто ничего не вижу… Это же чертов потоп!

Ординатор:

– Отсос, пожалуйста, еще отсос, и мы должны увидеть этот участок, приготовься зажать.

Ассистент:

– Зажать что? Здесь нечего зажимать! Нам нужно, чтобы профессор вернулся!

Ассистент:

– Мы справимся сами – это просто кровотечение. ЕЩЕ ОТСОС! Сестра, мы можем еще раз проверить, что плацента вышла?

Было семь часов вечера, и я должна была сдать смену, чтобы заступила следующая акушерка, но я не могла просто уйти и оставить Аманду в таком состоянии. Ординатор снял швы, чтобы посмотреть, что происходит, но определить причину кровотечения так и не удалось. К тому времени партнера Аманды уже вывели из операционной вместе с ребенком. Женщине дали общий наркоз, когда у нее началось кровотечение. Я стояла там, готовая уйти, но прежде чем это сделать, я заговорила.

– Мне позвать на помощь? – спросила я у ординатора.

– Сейчас все в порядке, – пробормотал он, не поднимая глаз. – Мы со всем разберемся.

Происходящее выглядело не очень хорошо, и не похоже, что он справлялся с ситуацией. Я сделала шаг назад к двери и увидела сцену, как в замедленной съемке: Аманда лежала на операционном столе, живот распорот, простыни и хирурги промокли в крови. Единственное, что они сейчас могли сделать, – оставить ребенка без мамы.

«Правильно, – подумала я. – Мне все равно, что он говорит, – ему нужна помощь». Если на кону стояла гордость врача-мужчины против жизни пациентки, то выбор был очевиден. Я вышла из операционной и направилась прямо к телефону. Я набрала номер, откашлялась и громко и отчетливо произнесла: «Нужна помощь в четвертой операционной. Не могли бы вы позвонить акушерскому консультанту профессору Эндрюсу?» Не имело значения, что я являлась самой младшей акушеркой в больнице, всего лишь неделю назад получившей специальность. Мне было все равно, что я дрожала, думая об угрозе увольнения за неисполнение инструкции врача. Что действительно было важно, так это то, что Аманде требовалась помощь, причем немедленно. Любой мог в этом убедиться! В глубине души я знала, что независимо от последствий моя совесть будет чиста. Затем я направилась обратно в операционную, чтобы помочь. Аманде успели влить шесть литров крови, когда в дверь ворвался консультант.

– Почему меня сразу не вызвали? – взревел он.

К тому времени пациентке уже переливали кровь, но не могли вводить ее достаточно быстро, прежде чем она снова выйдет. Все начали нервничать. Существовала реальная опасность, что, если мы не сможем остановить кровотечение, Аманда умрет от кровопотери. Профессор Эндрюс сосредоточенно нахмурился, пытаясь понять, откуда идет кровь. Он решил вставить еще один баллон Бакри, похожий на большой мешок, который можно надуть внутри матки, чтобы остановить кровотечение, но это ничего не изменило. У консультанта не оставалось иного выхода, чтобы спасти жизнь этой женщины.

Профессор Эндрюс посмотрел на хирургическую бригаду и резко сказал:

– Я собираюсь все вырезать. У кого-нибудь есть возражения?

Иногда во время родов в матке открывается кровотечение, которое невозможно локализовать. Тогда выход остается один – полностью удалить орган.

В помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь ритмичными гудками и низким воем машин, поддерживающих жизнь пациентки. Я не совсем поняла, что он имел в виду, но очень скоро до меня дошло. Профессор попросил новый скальпель, затем удлинил и без того чудовищный разрез на животе Аманды примерно до тридцати сантиметров. Женщина выглядела так, словно ее распилили пополам. Эндрюс работал быстро и точно, все еще борясь с багровым потоком, продолжавшим изливаться из безжизненного тела. Закончив полную гистерэктомию (удаление матки) и убедившись, что кровотечение остановилось, он зашил внутренние органы, резко выпрямился, снял маску и тяжело вздохнул. До этого момента все словно затаили дыхание и теперь наконец снова могли свободно дышать. Непосредственная опасность миновала.

– Ладно, пойду покурю, – мрачно сказал он. – Я вернусь, чтобы закончить.

Он вышел на улицу покурить, вернулся, надел чистые перчатки и продолжал работать, пока состояние Аманды не стабилизировалось настолько, что ее можно было отвезти в отделение интенсивной терапии. К этому моменту она провела в операционной почти пять часов.

Я вышла из операционной в каком-то оцепенении, но, когда вернулась домой, меня начало трясти. И тут я разрыдалась. Я не могла поверить, как быстро все вышло из-под контроля. Только что все было прекрасно, а в следующее мгновение мы столкнулись с полномасштабной чрезвычайной ситуацией. В ту ночь я лежала на кровати и плакала, просто позволяя слезам катиться по щекам. Я оставалась спокойной на протяжении всего кризиса, но, стоило мне оказаться дома, как естественные реакции шока и страха, которые мне удалось держать под контролем, выплеснулись наружу. Я слишком сильно испугалась, что Аманда умрет. Пациентка провела в отделении интенсивной терапии следующие четыре дня, и я каждый день навещала ее, чтобы удостовериться в ее выздоровлении. Я сама была в состоянии шока в первые дни после произошедшего. Мой разум лихорадочно работал от беспокойства, и я начала сомневаться в своих действиях и способностях.

Роды – прекрасное, но вместе с тем совершенно непредсказуемое событие. В любой момент все может пойти не так.

Может быть, я что-то сделала неправильно? Или, наоборот, не сделала? Не слишком ли я самонадеянна? Смогла бы я предотвратить превращение ситуации в кризис, если бы поступила как-то иначе? Что, если бы я раньше поняла, что ребенок слишком большой? Эти вопросы мучили меня еще несколько недель.

Но на заслушивании отчетов Лора похвалила мою работу. Она поздравила меня с тем, что у меня хватило смелости предупредить профессора и не чувствовать угрозы со стороны врачей, когда я думала, что что-то идет не так. Это позволило мне почувствовать себя немного лучше – по крайней мере, у меня правильные инстинкты. Даже если это была ложная тревога, по мнению Лоры, я сделала правильный выбор. И после этого я могла спать спокойно, зная, что сделала все возможное, чтобы обеспечить безопасность Аманды.

* * *

Чем больше я работала акушеркой, тем больше полагалась на интуицию. И я научилась «читать» людей, видеть, что скрывается за их бравадой, определять, когда они колеблются, и действовать соответствующе. Потому что, даже если человек говорит одно, его поведение может рассказать о совершенно другом. Благодаря подобным ситуациям я обрела уверенность в себе и с течением времени становилась все более решительной. Тем не менее одна вещь не перестала меня раздражать и являлась тем, что я не совсем понимала в самом начале, – эмоции, которые придется вложить в дело. Я понятия не имела, сколько сил мне придется потратить на работу акушеркой. Невозможно пройти через столь яркие переживания, чтобы они вас не затронули. Каждые две недели случалась какая-нибудь новая драма, и я приходила домой и ревела навзрыд. Мне просто нужно было избавиться от гнетущих чувств. А бывали времена, когда я заканчивала смену в тот момент, когда пациентка собиралась рожать. И вместо того чтобы сосредоточиться на своей жизни, я зацикливалась на этой женщине, звоня в отделение посреди ночи, чтобы узнать, благополучно ли все прошло.

Невозможно выполнять работу просто как рутину – все эмоции окружающих проходят через тебя, оставляя неизгладимый след.

Это точно не работа с девяти до пяти. Наслаждение наблюдать лицо матери, когда она впервые видит своего ребенка, невозможно передать словами. Лучшая часть моей работы – вручать женщине ее малыша и смотреть на их лица, когда они встречаются друг с другом в первый раз. Какая честь быть рядом, разделяя этот особый момент! Но роды – дело трудное, и здесь тоже есть свои опасности. Вы учитесь держать удар и понимаете, что в жизни бывает всякое.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации