Текст книги "Обманка"

Филиппа Грегори
Обманка

© Черезова Т., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Равенна, весна 1454 г.

Четыре всадника остановились перед закрытыми мощными воротами города Равенна. Снег кружил над их сгорбившимися спинами. Тем временем их слуга, Фрейзе, подъехал к деревянным створкам, забарабанил в них дубинкой и громко закричал: «Откройте!»

– Не забудь, что надо говорить, – поспешно напомнил ему Лука.

Им было слышно, как внутри медленно отодвигают засовы.

– Я надеюсь, что при всей своей честности я вполне способен соврать разок-другой, когда нужно, – со спокойной гордостью отозвался Фрейзе.

Брат Пьетро только головой покачал, сожалея о необходимости полагаться на готовность Фрейзе ко лжи.

Ворота были установлены в огромной стене, окружавшей древний город. Укрепления были недавно перестроены: город только что захватили венецианцы, распространявшие уникальную форму правления – республику – на все соседние города, которые питались золотом и подвизались в торговле. Калитка медленно открылась, и перед путешественниками возник вооруженный стражник в ярком мундире победителей, ожидающий просьбы о въезде.

Фрейзе с нескрываемым удовольствием начал свое вранье.

– Мой господин, – объявил он, указывая на Луку, – молодой и богатый аристократ с запада Италии. Его брат – священник. – Тут он указал на брата Пьетро, который действительно был священником, но при Луке состоял писарем и не был с ним знаком до того, как они отправились в путешествие с общей миссией. – Его сестра – прекрасная юная дама. – Теперь Фрейзе указал на красавицу, которая в реальности была леди Изольдой из Лукретили и не состояла ни в каком родстве с симпатичным юношей, а путешествовала с ним ради собственной безопасности. – И ее спутница, смуглая юная дама, едет вместе с ней. – Тут Фрейзе был ближе всего к истине, поскольку Ишрак была подругой и спутницей Изольды с самого детства. Их обеих изгнали из дома, и теперь они ищут способ туда вернуться. – А я…

– Слуга? – прервал его стражник.

– Фактотум, – заявил Фрейзе, смакуя это слово с тихой гордостью. – Я их фактотум.

– Куда едете? – осведомился стражник, протягивая руку за грамотой, в которой они должны были быть описаны.

Фрейзе бесстыдно достал документ с печатью милорда, магистра их тайного папского ордена, подтверждавший историю о том, что они – богатое семейство, направляющееся в Венецию.

– В Венецию, – сказал Фрейзе. – А потом домой. Если на то будет Господня воля, – добавил он благочестиво.

– Цель поездки?

– Торговля. Мой юный господин интересуется морскими перевозками и золотом.

Стражник поднял брови и крикнул, отдавая приказ людям за воротами. Огромная створка открылась, и он, почтительно посторонившись, низко поклонился величественно въезжающей в город компании.

– Зачем мы лжем здесь? – тихо спросила Ишрак у Фрейзе, когда они, как и полагается слугам, замкнули кавалькаду. – Почему не дождаться, пока не окажемся в Венеции?

– Там будет поздно, – ответил он. – Если Лука в Венеции станет выдавать себя за богатого молодого торговца, кто-нибудь может поинтересоваться, как он ехал. Кто-то может увидеть нас в гостинице. Теперь мы сможем сказать, что приехали из Равенны. Если захотят навести о нас справки, то здесь им подтвердят, что мы – богатое семейство. И можно надеяться, что никто не станет проверять дальше, до самой Пескары.

– Но если нас все-таки отследят дальше, за Пескару и до деревни Пикколо, то выяснят, что Лука – расследователь, работающий на самого папу, ты – его друг, брат Пьетро – писарь, мы же с Изольдой вам вообще не родственницы, а просто девушки, едущие с вами ради своей безопасности и направляющиеся к родственнику Изольды.

Фрейзе нахмурился.

– Если бы мы заранее знали, что господин Луки захочет, чтобы он путешествовал в чужой маске, то могли бы отправиться в путь в новой одежде и сорить деньгами. Но поскольку он соизволил сообщить нам об этом только в Пикколо, приходится рисковать. Я куплю нам здесь, в Равенне, богатые модные плащи и шляпы, а остальную одежду придется собирать уже в Венеции.

Стражник объяснил им, как добраться до лучшей гостиницы города – и они легко ее нашли: большое здание у стены замка, на невысоком холме у рыночной площади. Фрейзе спрыгнул с коня и, оставив животное, распахнул дверь и стал громко звать хозяина. Затем он вернулся и принял коней у всех, а Лука, леди Изольда и брат Пьетро прошествовали в гостиницу и потребовали две отдельные спальни с гостиной, как и приличествует знатным особам. Фрейзе помог спешиться Ишрак, и она последовала за своей госпожой, тогда как Фрейзе повел коней и вьючного ослика в конюшню.

Устраиваясь в комнатах, они услышали, как церковные колокола по всему городу призывали к вечерне: город гудел от звона, с башен в небо сорвались птицы. Изольда подошла к окну, стерла со стекла изморозь и проводила взглядом брата Пьетро и Луку, направлявшихся на службу под легким снежком.

– А ты в церковь не идешь? – удивилась Ишрак: обычно Изольда была очень набожной.

– Завтра утром пойду, – ответила Изольда. – Сегодня не смогу сосредоточиться.

Ишрак не нужно было спрашивать у подруги, что ее так отвлекает: достаточно было увидеть, как она провожает взглядом юношу, шагающего по булыжной мостовой.

* * *

Когда мужчины вернулись с мессы, все сели ужинать в отдельной гостиной: Фрейзе принес еду с кухни. Он расставил блюда: пирог, питадин (блин с сытной пряной начинкой), олений бок, запеченную ветчину, жареного цыпленка и зельц – и встал у двери, являя собой воплощение почтительного слуги.

– Фрейзе, ешь с нами, – приказал Лука.

– Я вроде как твой фактотум, – Фрейзе снова с удовольствием повторил красивое слово, – или слуга.

– Никто нас не видит, – сказала ему Изольда. – И если ты не садишься, то становится как-то неловко. Я бы хотела, чтобы ты поел с нами, Фрейзе.

Повторять приглашение не понадобилось: Фрейзе придвинул себе стул, взял тарелку и принялся накладывать на нее большие порции всех блюд.

– К тому же так ты поужинаешь дважды, – с легкой улыбкой заметила Ишрак. – Один раз сейчас, а второй – позже, на кухне.

– Работнику нужны силы, – жизнерадостно отозвался Фрейзе. Намазав толстый ломоть хлеба маслом, он впился в него белыми зубами. – Какая она, Равенна?

– Старинная, – ответил Лука, – насколько я успел увидеть. Большой город, чудесные храмы – местами такие же красивые, как римские. А завтра перед отъездом я хочу сходить в мавзолей Галлы Плацидии.

– Кто это? – спросила у него Изольда.

– В давние времена она была очень влиятельной дамой и приготовила себе великолепную усыпальницу, которую мне посоветовал посмотреть встреченный в церкви священник. Он сказал, что внутри она очень красивая, с мозаиками от пола до потолка.

– Хотелось бы мне это увидеть! – воскликнула Ишрак и покраснела, испугавшись, что Изольда решит, будто она навязывает свое общество Луке.

Увидев, что подруга смутилась, Изольда тоже покраснела и поспешно сказала:

– Конечно, тебе нужно сходить! Пойди с Лукой, пока я буду собирать вещи в дорогу. Почему бы вам двоим не пойти утром?

Брат Пьетро перевел взгляд с одной зарумянившейся девицы на другую, словно они были внушающими беспокойство существами из какого-то другого мира.

– Ну что еще с вами не так? – устало осведомился он.

– Раз уж ты себя выдаешь за мою сестру, а Ишрак – за свою служанку, то вам надо бы обеим пойти смотреть мавзолей, – сказал Лука, не заметивший смущения девушек. – И, конечно же, Ишрак следует всегда сопровождать тебя, Изольда, когда ты ходишь по незнакомому городу. С тобой всегда должна быть спутница.

– И уж, конечно, мы не сможем проехать через половину христианского мира, когда вы вдвоем устраиваете такое, – мягко добавил Фрейзе.

– Да в чем дело? – Лука посмотрел на обеих по очереди, впервые обратив внимание на их смятение. – Что происходит?

Молчание было неловким.

– Мы поссорились, – неохотно призналась Изольда. – Перед отъездом из Пикколо. Честно говоря, не права была я.

– Вы поругались? – воскликнул Лука. – Но вы же никогда не ссоритесь! В чем дело?

Фрейзе, знавший, что они поссорились из-за Луки, решил прийти им на помощь.

– Девушки, – произнес он, ни к кому в особенности не обращаясь, – часто из-за чего-нибудь расстраиваются. Нервные. Как ослик. Считают, будто знают, чего хотят, даже когда это не совсем так.

– Ах, не глупи! – рассердилась Ишрак и повернулась к Изольде. – Надо, чтобы между нами все было, как прежде, а остальное устроится.

Не отрывая глаз от столешницы, Изольда склонила свою светловолосую головку.

– Извини, – проговорила она очень тихо. – Я была совершенно не права.

– Ну, вот и хорошо, – сказал Фрейзе с видом человека, добившегося дипломатического компромисса в сложной ситуации. – Рад, что все уладил. Не стоит благодарности.

– Лучше бы помолились и попросили у Бога терпения, – ворчливо сказал брат Пьетро девушкам. – Господь – свидетель: мне о терпении просить придется.

Он встал из-за стола и с серьезным видом удалился. Когда за ним закрылась дверь, все четверо обменялись смущенными улыбками.

– Но в чем все-таки было дело? – не отступался Лука.

Фрейзе выразительно посмотрел на него и покачал головой, показывая, что ему следует помолчать.

– Лучше не трогать, – посоветовал он. – Как ослика, который наконец угомонился.

– И вообще все уже закончилось, – объявила Изольда, – и нам тоже пора ложиться спать.

Как только она встала, Лука открыл перед ней дверь и вышел вслед за ней в коридор.

– Ты на меня не обижена из-за чего-либо? – негромко спросил он у нее.

Она покачала головой.

– Я была очень не права по отношению к Ишрак. Она сказала, что обнимала тебя, чтобы утешить в горе, а я разозлилась на нее.

– С чего тебе было злиться? – спросил Лука, но сердце его колотилось в надежде, что он правильно угадал ее ответ.

Она подняла голову и прямо посмотрела на него: ее ярко-синие глаза встретились с его светло-карими.

– Увы, я ревновала, – ответила она просто. Он заметил ее слабую, грустную улыбку. – Ревновала, как дурочка, – призналась она.

– Ты ревновала из-за того, что она меня обняла? – спросил он еле слышно.

– Да.

– Потому что мы с тобой никогда не обнимались?

– Ну, нам же нельзя, – отреагировала она. – Ты дал обет стать священником, а я рождена аристократкой. Мне нельзя расхаживать, раздавая всем поцелуи. В отличие от Ишрак. Она вольна вести себя так, как пожелает.

– Но тебе хотелось бы, чтобы я тебя обнял?

Он шагнул ближе и прошептал свой вопрос ей в макушку, так что она ощутила его теплое дыхание.

Она не смогла произнести этого вслух, а просто наклонилась к нему.

Очень бережно и мягко, слово боясь ее спугнуть, Лука обвил одной рукой ее тонкую талию, а второй обнял за плечи и притянул ее к себе. Изольда положила голову ему на плечо и закрыла глаза, осознавая то острое наслаждение, которое прокатилось по ней, когда она ощутила близость его гибкого тела, силу сомкнувшихся вокруг нее рук.

– Она рассказала тебе, что я поцеловал ее в лоб? – прошептал Лука, наслаждаясь нежным ароматом роз и прикосновением этой юной женщины, которая стала ему желанна с первого взгляда.

Она подняла голову.

– Да, рассказала.

– И это тоже внушило тебе ревность?

В его глазах горели озорные искры. Она сразу это заметила и улыбнулась в ответ:

– К несчастью, да.

– Мне поцеловать тебя так же, как я целовал ее? Так будет справедливо?

В ответ она закрыла глаза и чуть подняла голову. Луке хотелось бы поцеловать ее теплые губы, но вместо этого, следуя собственному предложению, он нежно поцеловал ее в лоб и был вознагражден тем, что она чуть-чуть, едва заметно, качнулась в его объятиях, словно и ей хотелось большего.

В следующую секунду она уже открыла яркие синие глаза.

– Поцеловать тебя в губы? – спросил у нее Лука.

Он зашел слишком далеко. Она вздрогнула и посмотрела в его тепло улыбающееся лицо.

– Думаю, не стоит, – ответила она, но, вопреки словам, ее руки по-прежнему остались у него на поясе – она его не отпустила.

Он продолжал прижимать ее к себе, и она не стала отстраняться.

Очень медленно он наклонился к ней, и ее глаза так же медленно закрылись, а губы потянулись к его губам. Позади них открылась дверь, и Фрейзе вынес грязную посуду. Он остановился, когда увидел их, стоящих рядом в полутемном коридоре.

– Прошу прощения, – жизнерадостно произнес он и прошел мимо них на кухню.

Лука послушно отпустил Изольду, а та прижала ладони к горящим щекам.

– Мне пора идти спать, – тихо сказала она. – Прости меня.

– Но ты больше не сердишься на Ишрак и не ругаешь саму себя? – спросил он.

Она повернулась к лестнице, но он видел, что она смеется.

– Я ругала Ишрак, словно базарная торговка! – призналась она. – Я назвала ее распутной за то, что она позволила тебе поцелуй. И вот я!

– Она тебя простит, – сказал он. – И ты снова будешь счастлива.

Она поднялась по ступенькам, затем обернулась и улыбнулась ему. У него перехватило дыхание при виде ее сияющего милого лица.

– Я уже счастлива, – призналась она. – Кажется, я еще никогда в жизни не была такой счастливой.

* * *

Утром Фрейзе отправился покупать новые красивые плащи и шляпы, в которых им предстояло плыть в Венецию, а брат Пьетро с Лукой (придерживаясь легенды о том, что они братья-купцы), с Изольдой и Ишрак (в роли их сестры и ее компаньонки) отправились гулять по Равенне. Город был небольшой, окруженный плотным кольцом крепостных стен. На замковом холме высился громадный замок, царивший над жавшимися к нему неопрятными крышами. Утро выдалось ярким и солнечным, и ночная изморозь уже таяла на красной черепице. К голубому небу на каждом углу возносились колокольни величественных церквей. Самый центр города прорезал неглубокий канал, на каменной набережной которого раскинулся рынок, где торговали разным товаром. Город когда-то был столицей древнего королевства, и широкие мощеные дороги, идущие на север и юг, восток и запад Италии, пересекались в самом центре старинного города.

Девушки задержались у огромного храма, возвышавшегося над другими строениями, и с любопытством рассматривали его розовую кирпичную кладку.

– Храм приковывает взгляды к себе, но тот мавзолей, который я хотел увидеть, находится здесь, – объявил Лука и повел их к скромному строению сбоку.

– Это маленькое сооружение?

Изольде пришлось наклониться, чтобы пройти в низенькую дверь. Ишрак проследовала за ней, а последним шел брат Пьетро. Строение имело форму креста, и вошли они через северный вход. На секунду они задержались в дверях крошечной церкви, затем Изольда перекрестилась и преклонила колено, а Лука восхищенно вскрикнул при виде богатства красок, которое они увидели внутри этого скромного здания.

Каждый кусочек сводчатого помещения сверкал, словно только что покрашенный. Стены, пол, даже арочный свод были покрыты яркими мозаиками. Изольда осматривалась с восхищенным изумлением, а Ишрак не могла оторвать глаз от потолка густо-синего цвета, усеянного сотнями золотых звезд.

– Как красиво! – воскликнула Ишрак. Она подумала, насколько все это похоже на роскошные интерьеры арабского мира. – Что это? Личная капелла?

– Это вообще не храм, это – мавзолей, – объяснил ей брат Пьетро. – Его сотни лет назад построила великая дама-христианка для своего собственного погребения.

– Смотрите! – сказала Изольда, оборачиваясь к двери, через которую они вошли. На большой мозаике над дверью в теплых тонах изображался Добрый Пастырь, опирающийся на посох, с золотым нимбом и в окружении своих овец. – Как такое могли сделать сотни лет назад? Какая нежность в этой картине! Видите, как Он прикасается к овцам?

– А вот история христианина, готового отдать жизнь за Евангелие, – благоговейно произнес брат Пьетро, указывая на противоположную стену, где был изображен мужчина, бегущий мимо языков пламени, с крестом на плече и открытой книгой в руке. – Видите там Евангелие из библиотеки?

– Вижу, – кротко подтвердила Ишрак.

В этом чудесном и священном месте у нее не было желания поддразнивать брата Пьетро за его веру или выражать собственный скептицизм. Она росла в христианском доме отца Изольды, лорда Лукретили, но мать научила ее читать Коран. Дальнейшее образование выработало у Ишрак привычку все анализировать, так что она навсегда останется вопрошающей, а не верующей. Она обвела взглядом яркое помещение – и ее внимание привлекла цветная полоса на белых кусочках мозаики. Окна мавзолея застеклили, но один кусок стекла оказался разбитым. Утреннее солнце, падающее на выщербленный край, бросало разноцветные лучи на белые плитки, а также на белый головной платок Ишрак.

– Смотри, – подтолкнула Ишрак Изольду, – здесь даже солнечный свет разноцветный.

Ее слова услышал Лука – и, повернувшись, увидел яркий разноцветный мазок. Его поразила радуга, сияющая вокруг головы Ишрак.

– Дай мне твой шарф, – неожиданно потребовал он.

Не говоря ни слова и глядя прямо на Луку, она развязала платок, и ее темные густые волосы легли на плечи. Лука протянул ей один конец, а второй взял сам. Они растянули его так, чтобы поймать падающий из окна свет. Белый шелк моментально засиял всеми цветами радуги. Словно исполняя какой-то странный танец, они прошли к окну, наблюдая, как цвета становятся менее насыщенными и размытыми, тогда как полосы становятся шире, а потом снова отошли назад и увидели, что ярко окрашенный луч сужается и становится четче.

– Похоже, разбитое стекло делает солнечный свет многоцветным, – изумленно проговорил он, а потом снова повернулся к той мозаике, которую рассматривал. – И вот, посмотри, – сказал он Ишрак, – здесь мозаика тоже радужная.

У него над головой стена, переходящая в арку свода, тоже была искусно украшена всеми цветами радуги, составлявшими узор. Продолжая держать шарф Ишрак, Лука подбородком указал сначала на радужную мозаику, а потом – на радугу на ткани.

– Тут цвета те же, – сказал он. – Тысячу лет назад они воссоздали радугу из цветов, идущих именно в таком порядке.

– Что вы делаете? – спросила Изольда, недоуменно глядя на них. – На что вы смотрите?

– Это наталкивает на мысль о том, что радуга всегда состоит из одних и тех же цветов, – ответила ей Ишрак: Лука молчал, разглядывая шарф и мозаичную стену. – Это так? Цвета всегда те, которые здесь показаны? На этой мозаике? Не смотри на узор, смотри на цвета!

– Да! – воскликнул Лука. – Как странно, что люди это заметили так много сотен лет назад! Как чудесно, что они эти цвета запечатлели. – Он помолчал, глубоко задумавшись. – Так все ли радуги одинаковые? Такими они были сотни лет? И если осколок стекла создает радугу здесь, то что создает радугу в небе? Что заставляет небо внезапно сиять всеми цветами?

Ему не ответили: ответа не знал никто. Никто, кроме Луки, не стал бы задавать подобные вопросы: его изгнали из монастыря за вопросы, находившиеся на грани с ересью. Даже сейчас, когда Орден Тьмы дал ему задание рассматривать все вопросы этого мира и мира следующего, он вынужден был оставаться в тесных рамках Церкви.

– А почему это важно? – спросила Изольда, глядя на восторженные лица своих друзей. – Почему такое вам важно?

Лука передернул плечами, словно возвращаясь в реальный мир.

– Ну, просто любопытно, наверное, – сказал он. – Мы вот так же не знаем причины той огромной волны в Пикколо, не знаем, что создает гром, не знаем, откуда берутся радуги. Мы так много не знаем! И пока у нас нет ответов, люди считают, что эти странные причуды природы – результат колдовства, или чертей, или духов. Они запугивают себя и в результате обвиняют соседей, и тогда я должен выяснять истину. Но я не могу дать простое объяснение, потому что у меня простого объяснения нет. Но здесь… раз те, кто создавал эту мозаику, знали цвета радуги, то, может, они знали и то, что является ее причиной.

– Но почему тебе это интересно? – не успокоилась Изольда. – Разве важно, какого цвета вчера вечером был закат?

– Да, – неожиданно заявила Ишрак, – это важно. Потому что мир полон тайн, и мы сможем что-то понять, только если будем задавать вопросы, исследовать и открывать что-то новое.

– Понимать тут нечего, потому что все уже объяснено, – сказал брат Пьетро, говоря устами Церкви. – Бог установил радугу на небе как обещание человеку после Потопа. «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга Моя в облаке». – Он сурово посмотрел на девушек. – Большего вам знать не надо. – Он перевел свой взгляд на Луку. – Ты – расследователь священного Ордена, – напомнил он юноше. – Твоя обязанность – задавать вопросы. Но следи, чтобы твои расспросы не выходили за рамки твоей миссии. Наш господин и Святой отец приказали тебе выяснить, не наступает ли конец света. Тебе не приказывали задавать вопросы обо всем. Некоторые вопросы – это ересь. Некоторые вещи исследовать нельзя.

Лука в молчании переваривал слова, сказанные старшим членом их компании.

– Я не могу перестать думать, – тихо сказал он наконец. – Возможно, это Бог дал мне любознательность.

– Никто и не хочет, чтобы ты перестал думать, – проговорил брат Пьетро, открывая низкую дверь мавзолея. – Но когда милорд тебя нанимал, он ясно сказал, что ты должен думать только в рамках Церкви. Некоторые вещи не известны, как, например, превращение человека в оборотня, или как причина ужасного наводнения, и правильно будет, чтобы ты их расследовал. Но Бог прямо сказал нам о значении радуги в Священном Писании, так что нам не нужны твои мысли по этому поводу.

Лука склонил голову, но невольно бросил взгляд на Ишрак.

– Ну, а я продолжу думать, надо это вашей Церкви или нет, – заявила она. – И арабские ученые продолжат думать, и люди в древности явно тоже думали, а арабские ученые продолжат переводить их книги.

– Но мы – послушные дети Церкви, – объявил брат Пьетро. – А вот что думаешь ты, девица юная и неверная, никому не интересно.

Он повернулся и вышел на улицу, и все послушно последовали за ним, однако Изольда задержалась в дверях.

– Тут так красиво, – сказала она. – Цвета такие яркие, словно на только что написанных фресках.

Лука вышел чуть позже остальных, и она заметила, что он прячет что-то в карман брюк, прикрыв руку плащом.

– Что у тебя там? – шепотом спросила Изольда.

Брат Пьетро уже направлялся обратно к гостинице.

– Тот осколок стекла, – признался он. – Хочу проверить, можно ли создать с его помощью радугу в любом месте.

Она очень серьезно посмотрела на него.

– Но разве создание радуги – не дело Бога? Как сейчас сказал брат Пьетро?

– Это наше дело, – поправила ее Ишрак, – потому что мы пришли в этот мир, чтобы его понять. И я, как и Лука, хочу проверить, можем ли мы создать радугу. И если ему не разрешат это сделать, то это попытаюсь сделать я. Потому что мой Бог, в отличие от вашего, не возражает, чтобы я задавала вопросы.

* * *

Фрейзе уже ждал их у гостиницы. Они забрались в седла и покинули Равенну, проехав небольшое расстояние вдоль заиленного канала к порту Классис. Их ждал паром, пришвартованный у каменного пирса, а рядом стояли другие торговые суда и знаменитые венецианские галеры.

– И ты решишься взойти на борт? – поддразнила Ишрак Фрейзе, который еще не поднимался на борт корабля с того раза, когда его унесло ужасной волной.

– Если мой конь Руфино может это сделать, то и я могу, – ответил ей Фрейзе. – Он конь редкостной отваги и ума.

Ишрак с сомнением посмотрела на крупного пегого коня, который выглядел скорее придурковато, чем умно.

– Да неужели?

– Не обманывайся внешностью, – посоветовал ей Фрейзе. – Ты смотришь на этого коня и видишь большое неуклюжее создание, а я знаю, что у него есть отвага и благородные чувства.

– Благородные чувства? – Ишрак широко улыбалась. – Правда?

– Так же, как глядя на меня ты видишь красивого приземленного и прямого простолюдина. Но у меня есть скрытые глубины и неожиданные умения.

– Правда есть?

– Есть, – подтвердил Фрейзе. – И одно из таких умений – это заводить коней на борт корабля. Можешь сидеть на причале и восхищаться мной.

– Спасибо, – сказала Ишрак и устроилась на одной из каменных скамеек, установленных у стен причала.

Фрейзе повел всех коней и ослика по деревянным сходням, перекинутым с корабля на берег. Кони нервничали, рвались и артачились, но Фрейзе их мягко успокаивал и уговаривал. Ишрак не стала поощрять его веселое тщеславие аплодисментами, однако подумала, что есть нечто трогательное в том, как этот широкоплечий юноша и рослые кони обмениваются взглядами, ласками и негромкими звуками, словно друг с другом разговаривают. Наконец все животные успокоились и проследовали за ним по сходням в стойла, устроенные для них на борту корабля.

Других пассажиров в тот день не оказалось, так что, как только коней благополучно завели на борт, остальные четверо путешественников позавтракали хлебом и легким элем и следом за Фрейзе прошли на корабль. Капитан отшвартовался и поставил парус.

Дорога в Венецию заняла целые сутки при обжигающе холодном попутном ветре. Девушки часть времени проспали в небольшой каюте, но рано утром вышли на палубу и прошли на нос, где стояли закутанные в плащи мужчины, дожидавшиеся рассвета. Внимание Ишрак привлек небольшой изящный кораблик, быстро скользивший по темной воде, – черный силуэт на фоне темных волн.

– Эй, паромщик! – крикнула она себе за спину, обращаясь к капитану, стоявшему за рулевым веслом на корме. – Видишь вон ту галеру? Она идет прямо на нас!

– Спускай парус! – закричал паромщик сыну, и тот поспешно бросился развязывать узлы и опускать грот.

– Эй, я помогу! – вызвался Фрейзе, пройдя назад, чтобы помочь спустить парус. – О чем он думает, направляясь к нам так быстро?

Обе девушки, брат Пьетро и Лука смотрели, как несущаяся к ним галера с гребцами на веслах под бой барабана подходит все ближе и ближе.

– Галера должна бы уступить дорогу судну, идущему под парусами, – с тревогой заметил брат Пьетро. – Что они делают? Кажется, будто они решили нас протаранить!

– Это нападение! – внезапно сообразил Лука. – Это явно не случайность! Кто они такие?

Брат Пьетро, щуря глаза в полутьме, воскликнул:

– Я не вижу их штандарта! У них нет фонаря. Чье это судно?

– Фрейзе! – крикнул Лука, поворачиваясь назад и схватив багор как единственное оружие, оказавшееся под рукой. – Берегись абордажников!

– Ставьте парус обратно! – завопил брат Пьетро.

– Нам от них не уйти, – предупредила его Ишрак.

Галера с хорошо обученными гребцами способна двигаться гораздо быстрее громоздкого судна. Ишрак огляделась, ища оружие, ища место укрытия. Однако на их маленьком суденышке были только стойла на палубе и небольшая кабинка в трюме.

Фрейзе подошел к ним с дубинкой в руках. Он вытащил из-за голенища нож и отдал его Ишрак, чтобы она могла защититься. Лицо у него было мрачное.

– Не оттоманский ли это лорд за нами вернулся? – спросил он у Луки.

– Это не оттоманский пират, – ответил Лука, глядя, как весла зарываются в воду. Галера стремительно приближалась. – Корабль слишком маленький.

– Значит, кому-то еще очень сильно понадобилось с нами поговорить, – расстроенно заметил Фрейзе. – И, похоже, нам этого удовольствия не избежать.

Их каравелла остановилась, покачиваясь на волнах, а галера изменила курс и подошла к их борту. Двое гребцов встали и забросили абордажные крюки, зацепив судно за борт. Изольда едва удержалась от соблазна сбросить их, пока гребцы таинственной галеры выбирали канаты и подтягивались ближе.

Набравшись мужества, Лука с Изольдой посмотрели на галерных гребцов: они оказались свободными, без цепей – и на мужчину, стоявшего на корме.

– Кто вы такие? И что вам от нас нужно? – спросил Лука.

Командир на корме галеры обнажил абордажную саблю. На кованом клинке блеснул холодный свет. Он по-деловому взглянул на обоих.

– Лордом Лукретили мне приказано забрать эту женщину, – объявил он, указывая на Изольду. – Она – беглая сестра знатного лорда, и он приказывает ей вернуться домой.

– Твой брат! – тихо воскликнула Ишрак.

– Я – не она, – тут же заявила Изольда, перейдя на характерный говор южанки. – Не знаю, о ком вы говорите.

Мужчина прищурился.

– Мы шли по вашему следу, миледи, – сказал он. – От монастыря, где лорд, ваш брат, поручил вас заботам благочестивых сестер, до места, где вы объединились с этими Божьими слугами, через рыбацкую деревню и наконец встретили вас здесь. Вас обвинили в колдовстве…

– Ее оправдали! – прервал его Лука. – Я расследователь от Церкви, которому сам папа римский поручил выяснять причины странных происшествий в этом мире и искать признаки конца света. Я освободил ее от всех обвинений. Ее не преследует ни закон этих земель, ни Церковь.

Мужчина пожал плечами.

– Пусть она ни в чем не виновна, но она все равно остается сестрой лорда Лукретили, – равнодушно проговорил он. – Она все равно его собственность. Если он желает ее вернуть, то никто не может отрицать его прав на нее.

– Зачем она ему понадобилась? – спросила Ишрак, присоединяясь к ним у фальшборта судна. – Он так спешил выдворить ее из дома, когда умер ее отец – и так спешил выдвинуть обвинение, по которому ее должны были предать сожжению. Почему он теперь захотел ее вернуть?

– И тебя тоже, – отрывисто бросил мужчина. – Рабыню Ишрак. Мне приказано привезти обратно и тебя. – Он обратился к Луке. – Ты обязан отдать ее мне, потому что она – беглая рабыня, а лорд – ее хозяин. А леди надо отдать мне потому, что она – сестра лорда Лукретили и является такой же его собственностью, как его кресло или конь.

– Я – свободная женщина, – отрезала Ишрак. – И она – тоже.

Он пожал плечами, словно ее слова не имели никакого смысла.

– Ты – неверная, а она – его сестра. Она находилась во власти своего отца, а затем, после его смерти – своего брата. Он унаследовал ее, как и коров на пастбище. Она – его имущество, точно такая же, как телка.

Он переключился на брата Пьетро.

– Если ты помешаешь мне забрать ее с собой, тогда это будет означать, что ты украл имущество лорда Лукретили: его рабыню и его сестру – и я обвиню тебя в воровстве. Если ты ее оставишь у себя, то будешь виновен в похищении.

Фрейзе вздохнул.

– Сложное дело, – нарушил он воцарившееся молчание, – потому что по закону, знаете ли, он прав. Женщина действительно принадлежит своему отцу, или брату, или мужу.

– Я больше не принадлежу моему брату, – внезапно заявила Изольда. Она просунула ладонь Луке под руку и стиснула его локоть. – Мы женаты. Этот мужчина – мой хранитель. Я – его.

Командир галеры перевел взгляд с ее решительного лица на сжавшего зубы Луку.

– Правда? Это так, расследователь?