Текст книги "Вдова"

Глава 5

Понедельник, 2 октября 2006 года

Следователь

Первый раз услышав имя Беллы Эллиот, детектив Боб Спаркс не смог сдержать улыбку. Его любимую тетушку из целой кучи маминых младших сестер как раз и звали Белла. Та еще была темная лошадка. Это оказалась последняя его улыбка на долгие недели и месяцы вперед.

Звонок в службу экстренной помощи 999 поступил в 15:38. Задыхающийся от паники женский голос кричал:

– Ее украли! Ей всего два годика! Кто-то ее похитил…

На записи, которую в последующие дни в полиции гоняли раз за разом, слышался мягкий, умиротворяющий альт мужчины-оператора в отчаянном дуэте с пронзительным, визгливым сопрано звонившей:

– Как зовут вашу малышку?

– Белла! Ее зовут Белла!

– С кем я разговариваю?

– Это ее мама. Доун Эллиот. Она была в саду, перед домом. Наш дом – 44 а по Мэнор-роуд, в Уэстланде. Помогите мне, умоляю!

– Обязательно поможем, Доун. Я понимаю, как вам тяжело, но, чтобы найти Беллу, нам надо узнать больше подробностей. Когда вы видели ее в последний раз? Она одна была в саду?

– Она играла с котом. Да, одна. После тихого часа. Она там совсем недолго оставалась. Всего несколько минут. Я вышла за ней где-то в три тридцать, а она пропала. Уже везде все обыскала! Прошу вас, помогите ее найти!

– Хорошо, хорошо. Не вешайте трубку, Доун. Можете вы описать Беллу? Что на ней надето?

– У нее длинные светлые волосы – сегодня завязала ей хвостик. Господи, она ж такая маленькая! Совсем еще кроха… Мне так сразу и не вспомнить, в чем она была. В футболочке и штанишках, наверное… О боже, я ничего не соображаю… Да, на ней были очки! Маленькие такие, круглые, с розовой оправой, – у нее нашли «ленивый глаз». Пожалуйста, отыщите ее! Умоляю!

Уже спустя тридцать минут, после того как двоих констеблей из Хэмпширского подразделения отправили убедиться в полученной от Доун Эллиот информации и не медля обыскать весь дом, имя пропавшей девочки, Беллы, дошло до ушей детектива-инспектора Боба Спаркса.

– Пропала без вести двухлетка! – ворвался к нему в кабинет сержант. – Зовут Белла Эллиот. Уже почти два часа никто ее не видел. Играла перед домом в саду и пропала. В муниципальной застройке на окраине Саутгемптона. Мать бьется в истерике, с ней сейчас там врач.

Сержант Иан Мэттьюс положил шефу на стол тоненькую папочку. На ней черным маркером было выведено имя «Белла Эллиот», на скрепке прикладывалась цветная фотография крохотной девчушки.

Спаркс побарабанил пальцами по фото, внимательно его разглядывая, прежде чем открыть дело.

– Так, и что мы делаем? Где ищем? И где ее отец?

Сержант Мэттьюс тяжело опустился на стул:

– На данный момент обыскали весь дом, чердак и сад. Похоже, дело плохо. Ее нет нигде. Отец у нее вроде как из Мидлендса – так думает мать. У них был короткий роман, окончившийся еще до рождения Беллы. Мы пытаемся его отыскать, но мать нам в этом не помощник. Говорит, ему вовсе незачем это знать.

– А о ней самой что известно? Что собой представляет? И чем она занималась, когда ее двухлетняя дочь играла возле дома? – спросил Спаркс.

– Говорит, готовила для Беллы чай. Дескать, кухня окнами выходит на задний двор, и она не могла видеть девочку. Перед домом, где та играла, лишь низенькая ограда, которая и не ограда-то вовсе.

– Что за дикая беспечность – оставить без присмотра такое малое дитя, – задумчиво пробормотал Спаркс, пытаясь вспомнить своих двоих отпрысков в том же возрасте.

Теперь-то Джеймсу уже стукнуло тридцать – подумать только, стал бухгалтером! Саманте исполнилось двадцать шесть, и она второй раз собиралась замуж. А они с Эйлин, интересно, оставляли когда своих карапузов одних в саду? Если честно, он не мог припомнить точно. В ту пору он, скорее всего, мало с ними бывал – вечно был занят на работе. Надо будет спросить у Эйлин, когда вернется домой – если, конечно, вообще сегодня вернется.

Инспектор Спаркс потянулся за плащом, висевшим позади него на крючке, и выудил из кармана ключи от машины.

– Прокачусь-ка я сам туда, Мэттьюс, взгляну своими глазами. Попринюхиваюсь на месте, поговорю с мамашей. А ты оставайся здесь и, если что, организуй оперативный штаб. До семи я тебе отзвонюсь.

По дороге к Уэстланду он включил в машине радио послушать местные новости. Белла, естественно, была в самом топе. Вот только говоривший журналист не выяснил ничего такого, чего бы Спаркс сам не знал.

«Ну и на том слава богу», – подумал он. Его собственное отношение к СМИ было весьма неоднозначным.

Когда в последний раз произошло исчезновение ребенка, то, стоило вмешаться газетчикам, как все пошло наперекосяк: те устроили собственное расследование и на месте преступления затоптали все что можно. Пятилетнюю Лауру Симпсон из Госпорта в итоге все-таки нашли, грязную и перепуганную, в чулане у двоюродного дяди. «У них, знаешь, такая семейка, где родственников как грязи», – сказал он тогда Эйлин.

К несчастью, один из журналистов стащил из квартиры матери семейный альбом, и полицейским не попала в руки фотография дяди Джима – уже проходившего по базе данных сексуального преступника, – и они не уловили его связи с пропавшей девочкой.

Тот пытался заняться с ребенком сексом, но у него ничего не вышло, и Спаркс не сомневался: этот тип непременно убил бы девочку, пока сыщики бегали вокруг да около, порой оказываясь в считаных шагах от ее узилища, если бы другой из членов этого развесистого семейства, однажды хорошо надравшись, не позвонил в полицию и не назвал бы его имя. Лауре удалось спастись – с кровоточащими ранами на теле и в душе.

Спаркс до сих пор видел перед собой ее глаза в тот миг, когда он открыл дверь чулана. В них стоял ужас – иначе и не скажешь. Ужас, что он окажется таким же, как ее дядя Джим. Боб тогда запустил вперед женщину-следователя, чтобы она взяла Лауру на руки. Девочка была спасена. И у всех в глазах стояли слезы – за исключением Лауры. Та вся будто омертвела.

Ему постоянно казалось, что он эту девочку сильно тогда подвел. Что должен был раньше выявить связь между ее исчезновением и дядей. Что должен был, опрашивая родных, задавать иные вопросы. Что должен был гораздо быстрее ее найти. Начальство и пресса расценивали обнаружение девочки как великий успех – однако сам Боб не мог его праздновать. После того, как увидел эти глаза.

«Интересно, где она теперь? – подумал он. – И где, интересно, этот дядя Джим?»

На Мэнор-роуд вовсю толпились репортеры, соседи, полицейские – и все друг друга наперебой расспрашивали, устроив сущую словесную вакханалию.

Приветственно кивая знакомым журналистам, Спаркс протолкнулся через кучку людей, сгрудившихся у калитки дома 44 а.

– Боб! – позвал его женский голос. – Приветствую! Какие новости? Зацепки есть?

Вперед пробилась Кейт Уотерс с насмешливо‑усталой улыбкой на лице. Познакомились они, когда Боб расследовал зверское убийство в Нью-Форесте. За те недели, пока удалось-таки прижать к ногтю мужа погибшей, им довелось не раз пропустить на пару стаканчик-другой да поболтать о разном.

Потом они разъехались кто куда, но постоянно наталкивались друг на друга по разным криминальным делам, встречаясь так, будто и не разлучались вовсе. Не то чтобы дружба – но нечто похожее между ними завязалось. Разумеется, все их общение крутилось исключительно вокруг работы, но Кейт была своим человеком, подумал Боб. Последний раз, к слову сказать, она придержала новые факты в своем материале, пока он, Боб, не был готов объявить о них официально. И за это он был перед Кейт в долгу.

– Привет, Кейт! Я только приехал, но потом, может, и смогу что-то определенное сказать, – бросил он, ныряя мимо оцепивших дом полицейских в форме.

В гостиной пахло кошками и сигаретами. Доун Эллиот сидела, съежившись, на диване, трясущимися пальцами сжимая мобильник и куклу. Светлые волосы женщины были завязаны в небрежный хвост, отчего она казалась моложе своих лет. Она в изнеможении подняла взгляд на возникшего в дверях высокого представительного мужчину.

– Нашли? – выдавила она.

– Мисс Эллиот, я детектив Боб Спаркс. Я приехал помочь в поисках Беллы и хочу, чтобы вы мне тоже помогли.

– Я уже все рассказала полиции, – напряженно уставилась она на Спаркса. – Что толку задавать мне одни и те же вопросы? Просто найдите ее! Найдите мое дитя! – хрипло выкрикнула Доун.

Боб кивнул и уселся с ней рядом на диван.

– Давайте-ка, Доун, еще разок вместе все воспроизведем, – мягко сказал он. – Возможно, вам удастся вспомнить что-то новое.

И она рассказала ему свою историю, судорожными всхлипами перемежая слова.

Белла была единственным ребенком Доун Эллиот, результатом совершенно бесперспективной связи с женатым мужчиной, которого она однажды встретила в ночном клубе. Чудесная милая малышка, что так любила танцевать и смотреть диснеевские мультики.

С соседями Доун общалась нечасто.

– Они все воротят от меня носы: я же мать-одиночка, живущая на пособия. Считают меня побирушкой, – посетовала она Бобу.

Между тем, пока они беседовали, его люди и волонтеры из этого микрорайона – причем многие даже не переодев рабочую одежду – по всей округе обыскивали задние дворики, мусорные баки, кусты, чердаки, подвалы, сараи, автомобили, собачьи будки и компостные кучи.

Когда уже смеркалось, кто-то внезапно закричал:

– Белла! Белла! Где ты, лапонька?

Доун Эллиот мигом вскочила на ноги, выглянула в окно.

– Доун, вернитесь и сядьте, пожалуйста, – велел ей Спаркс. – Скажите, а Белла сегодня ни в чем не провинилась?

Доун помотала головой.

– И вы ни из-за чего на нее сегодня не злились? – продолжал он. – С малыми детками порой бывает ой как непросто. Вам не пришлось сегодня ее отшлепать или что-то в этом роде?

Таящийся за этими вопросами смысл постепенно дошел до молодой женщины, и она пронзительно завопила в защиту своей невиновности:

– Нет! Конечно же, нет! Я никогда ее не шлепаю! Ну, то есть совсем не часто. Только когда она, бывает, совсем уж что-то выкинет. Я ничего ей не делала! Кто-то ее похитил!..

Детектив Спаркс мягко похлопал ее по руке и попросил офицера по связям с семьей[6]6
  В британской полиции существует должность офицера по связям с семьей. Это специально обученные сотрудники, через которых происходит все взаимодействие следственной группы с семьей потерпевшего в особо тяжелых случаях: при расследовании убийств и похищений.


[Закрыть] приготовить еще чаю.

В этот момент в дверь гостиной заглянул молоденький констебль и жестом показал своему начальнику, что хочет ему кое-что сказать.

– Один из соседей видел какого-то парня, околачивался сегодня по округе, – сообщил он Спарксу. – Ему этот тип незнаком.

– Описание есть?

– Да говорит, странный тип. С длинными волосами, неприятного вида. Разглядывал машины.

Спаркс выудил из кармана телефон и позвонил своему сержанту.

– Похоже, есть одна зацепка, – сказал он. – Но о ребенке пока ничего. У нас есть описание подозрительного типа, болтавшегося здесь по улице. Подробности по пути. Давай-ка присоединяйся к группе. Хочу переговорить со свидетелем.

– И надо проверить всех известных нам сексуальных правонарушителей в этом районе, – добавил инспектор. При мысли о том, что малышка попала в лапы какого-либо из двадцати одного зарегистрированных в муниципальном микрорайоне Уэстланд подобных преступников, у Боба аж скрутило все внутри.

По базе данных Хэмпширского отделения полиции проходило около трех сотен такого рода нарушителей: разных эксгибиционистов, вуайеристов, доггеров, педофилов и насильников, наряжавшихся в дружелюбных соседей среди ничего не подозревающих жителей микрорайона.

Через дорогу, в окне своего аккуратненького домика-бунгало, старшего следователя поджидал Стэн Спенсер. Спаркса уже успели просветить, что несколько лет назад тот вступил в так называемую соседскую дружину, когда то место, где, по его мнению, он имел полное право парковать свой «Вольво», постоянно занимали заезжие чужаки. По всей видимости, на пенсии Стэну, как и его супруге Сьюзен, мало чем было заняться, и теперь он вовсю наслаждался властью, дарованной ему ночным дозором и планшетом для письма.

Спаркс пожал Спенсеру руку, и вместе они сели поговорить за столом в гостиной.

Сосед тут же обратился к своему дневнику.

– Все это записано, так сказать, сиюминутно, инспектор, – поведал он, и Спаркс еле сдержал улыбку. – После ланча я сидел у окна, поджидая, когда вернется с покупками Сьюзен, и вдруг увидел незнакомого мужчину, он прогуливался по нашей стороне улицы. Видок у этого типа был совсем неблагонадежный – весь такой, знаете ли, грязный и обтрепанный, – и я забеспокоился, не затеял ли он влезть в какую-нибудь соседскую машину или еще что натворить. Надо все же быть всегда начеку. На тот момент он как раз шел мимо фургона мистера Тредвелла.

Боб Спаркс вопросительно поднял брови.

– Извините, инспектор. Мистер Тредвелл – это сантехник, что живет на нашей улице. У него уже несколько раз взламывали фургончик. Причем последний раз именно я это дело и пресек. Так вот, я вышел из дома, дабы проследить за незнакомцем, но тот уже изрядно прошел вперед. К сожалению, я увидел лишь его спину. Длинные немытые волосы, джинсы, да еще такая, знаете ли, черная куртка типа анорака. Тут у меня дома зазвонил телефон, пришлось вернуться, и к тому моменту, как я снова вышел, этот тип уже исчез.

Спаркс скрупулезно записал все услышанное, и мистер Спенсер, похоже, остался чрезвычайно доволен собой.

– Скажите, а вы видели Беллу, когда выходили из дома на дорожку? – спросил следователь.

Немного поколебавшись, Спенсер отрицательно покачал головой:

– Нет, не видел. Я ее уже несколько дней как не видел. Прелестное созданьице.

Пять минут спустя Спаркс уже пристроился на стуле в прихожей у мисс Эллиот и наскоро составил заявление для прессы, после чего вернулся на диван, где все так же сидела Доун.

– Есть новости? – спросила она.

– На данный момент ничего нового, но я намерен обратиться в СМИ с просьбой о помощи в поисках девочки. И еще…

– Что?

– Нам надо отследить каждого, кто сегодня днем оказался в этом районе. Всех тех, что проходили или проезжали по Мэнор-роуд. Вы часом не видели сегодня прогуливавшегося по вашей улице неизвестного мужчину, Доун? – спросил инспектор. – Вот мистер Спенсер, что живет от вас через дорогу, сообщил, что видел некоего длинноволосого мужчину в темной куртке. Говорит, никогда его прежде не встречал. Может, он тут и ни при чем…

Доун горестно покачала головой, по ее щекам снова покатились слезы.

– Это он забрал Беллу? Это он похитил мое дитя?

Глава 6

Среда, 9 июня 2010 года

Вдова

Шаги по гравийной дорожке. Телефон в руках у Кейт издает на сей раз два гудка и умолкает. Вероятно, это у них своего рода сигнал, поскольку та немедленно открывает входную дверь и впускает в дом мужчину с объемистой сумкой через плечо.

– Это Мик, – представляет мне его Кейт. – Мой фотограф.

Мик улыбается и протягивает руку:

– Здравствуйте, миссис Тейлор.

Тут же выясняется, что он приехал отвезти нас в отель.

– В приятное и тихое местечко, – добавляет он.

И вот тут во мне все начинает восставать. Слишком уж быстро все происходит.

– Обождите-ка… – говорю я, однако никто меня не слышит.

Кейт с Миком вовсю обсуждают, как нам пробраться мимо столпившихся в воротах репортеров. Тот мужик-телевизионщик наверняка сказал остальным, что у меня в доме кто-то есть, и теперь они по очереди стучатся в дверь и пытаются докричаться через щель почтового ящика.

Все это ужасно, сущий кошмар! В точности как было вначале. Только тогда кричали гадости в адрес Глена, проклиная его на все лады.

– Что вы натворили, мистер Тейлор?! – орал один.

– У тебя, поди, руки в крови, извращенец чертов? – бросил ему журналист из The Sun, когда Глен вышел вынести мусорное ведро. Причем прошел он прямо перед собравшимися. Один из них, сказал Глен, даже плюнул на тротуар.

Когда муж вернулся, его всего трясло. Бедный мой Глен! Но у него все ж таки была я. Тогда я погладила его по руке, сказала, чтобы не обращал на все это внимания. А теперь я совсем одна и даже не представляю, смогу ли с этим справиться.

Чей-то голос через дверь принимается выкрикивать ужаснейшие вещи:

– Я знаю, что вы дома, миссис Тейлор! Вам платят, чтобы вы разговорились? Что, по-вашему, скажут люди, если вы примете эти кровавые деньги?!

Чувствую себя так, будто получила оплеуху. Обернувшись, Кейт гладит меня по руке и говорит, чтобы я пропустила все мимо ушей, и что она постарается, чтобы все это скорее закончилось.

Я бы, может, и рада ей довериться, но не способна сейчас ясно соображать. Что означает «постараться, чтобы все это закончилось»? Если верить Глену, единственный способ с этим совладать – хорошенько затаиться. «Надо это просто пересидеть», – говаривал он.

Кейт, однако, явно собирается в лобовую атаку. И что мне – подняться и в свою очередь велеть им всем замолкнуть? Я бы и не прочь заткнуть им глотки, но это означает оказаться в самом центре внимания. Сама эта мысль меня настолько ужасает, что я не в силах двинуться с места.

– Ну же, Джин! – говорит Кейт, заметив, что я все так же сижу в кресле. – Вместе мы все одолеем. Шажок за шажочком – и в какие-то пять минут все останется позади, и тогда уже никто не сумеет вас найти.

За исключением ее самой, разумеется.

Все же я больше не в силах выслушивать оскорбления от этих сволочей, собравшихся у дома, и принимаюсь покорно складывать вещи. Взяв в руки сумочку, пихаю в нее кое-какое белье со стоящей на кухне сушилки. Потом иду наверх за зубной щеткой. Так, а где мои ключи?

– Берите только самое необходимое, – говорит Кейт. Дескать, она купит мне все, что понадобится, когда прибудем на место. «Прибудем куда?» – хочется мне спросить, но Кейт успевает снова отвернуться – разговаривает по мобильнику. Мол, «с конторой».

Когда она общается со своей конторой, голос у нее совершенно меняется. Делается каким-то напряженным и немного запыхавшимся, будто она только что взбежала по лестнице.

– Ладно, Терри, – говорит она в трубку. – Нет, Джин с нами… Я тебе позже перезвоню.

Не хочет при мне разговаривать. Любопытно: что у нее там в конторе хотят узнать? Сколько денег она мне наобещала? Или как я буду выглядеть на снимках?

Уверена, ей хотелось ответить: «Она тут малость не в порядке, но мы сумеем придать ей приличный вид». Я вдруг впадаю в панику и хочу сказать, что передумала, – однако все развивается слишком стремительно.

Кейт говорит, что собирается «этих типов» отвлечь. Выйдет из парадной двери и заведет машину, делая вид, будто ждет, когда же мы к ней сядем. А мы с Миком тем временем пройдем через садик за домом и перемахнем через ограду в его конце. Поверить не могу, что я на это соглашаюсь! Я снова завожу свое «Постойте…», но Кейт решительно подталкивает меня к задней двери.

И вот мы ждем, пока она выйдет из дома. Вмиг поднявшийся за дверью гвалт кажется оглушительным – точно суматошная стая птиц внезапно сорвалась с моего крыльца.

– Вот живоглоты, – роняет Мик, похоже, имея в виду фотографов. После чего набрасывает мне на голову свою куртку, хватает за руку и быстро тянет за собой через задний выход в сад.

Из-под куртки практически ничего не видно, к тому же на мне остались эти дурацкие шлепки, из которых постоянно выскальзывают ноги, но я все равно пытаюсь, как могу, бежать. Все это ужасно смешно и нелепо. Еще и куртка без конца с меня съезжает.

О господи, тут еще и Лайза, моя соседка, – глядит на меня разинув рот с окна второго этажа. Я легонько машу ей рукой – сама не знаю зачем. Мы же с ней уже сколько лет не общались!

Вот мы у задней ограды, и Мик помогает мне перебраться наружу. На самом деле забор там не такой уж и высокий – больше для вида, чем для безопасности. На мне брюки – но все равно это перелезание дается нелегко. Мик говорит, что припарковался за углом, и мы осторожно крадемся к концу улочки вдоль тыльной стороны домов, опасаясь, что там окажется кто-то из газетчиков. Внезапно мне хочется заплакать. Сейчас я сяду в машину с людьми, которых совсем не знаю, и поеду с ними бог весть куда. Пожалуй, это самое безумное, что я когда-то делала в своей жизни.

Узнай об этом Глен, с ним точно случился бы припадок. Даже допрашиваемый полицией, он предпочитал хранить все в тайне. Мы прожили в этом доме долгие годы – всю нашу совместную жизнь, – и если соседи всегда были только рады пооткровенничать с прессой, мы с Гленом жили очень замкнуто. Так и говорят соседи «очень замкнуто» обычно о тех, у кого в доме вдруг обнаружится труп или где дурно обращаются с детьми. В нашем случае именно так оно и было.

Кто-то из соседей – должно быть, миссис Гранж из дома напротив – описывая Глена журналистам, сказала, что у него «глаза дьявола». На самом деле глаза у него были просто чудо! Голубые, с длинными ресницами. Глаза невинного мальчишки. От его глаз у меня прямо все внутри переворачивалось.

Как бы то ни было, Глен по любому поводу говорил мне: «Это никого не касается, кроме нас с тобой, Джинни». Вот почему так тяжко было выносить, когда частные наши дела стали вдруг касаться всех и каждого.

В фургоне у фотографа Мика отвратительный бардак. Сквозь накиданные упаковки от бургеров, пакеты из-под чипсов и старые газеты даже пола не видать! Валяется электрическая бритва, подсоединенная к осветительной штуковине, по всему салону перекатывается большая бутылка кока-колы.

– Извините за беспорядок, – говорит Мик. – Я, можно сказать, живу в этом фургоне.

Впрочем, я по-любому не попадаю на переднее сиденье. Мик ведет меня вокруг машины и открывает задние дверцы:

– Давайте-ка сюда.

Он хватает меня за предплечье и направляет внутрь, придержав мою голову ладонью, чтобы я не стукнулась.

– Выезжаем – пригнитесь пониже. Я скажу, когда все.

– Но… – начинаю я, однако Мик быстро захлопывает дверцы, и я остаюсь сидеть в полутьме среди фото– и видеокамер и пыльных мусорных мешков.