Текст книги "Вдова"

Глава 10

Четверг, 12 октября 2006 года

Следователь

Детектив Боб Спаркс стоял в помещении оперативного штаба, внимательно разглядывая стенды, куда заносились любые приходящие на ум версии произошедшего и все возможные взаимосвязи. Он даже снял очки и прищурился – вдруг некая смена фокуса что-нибудь ему да откроет.

Вокруг сада Эллиотов бурлил настоящий водоворот активности, однако в самом эпицентре поисковых действий, в том, что касалось непосредственно Беллы, по-прежнему зияло пустое место.

«Куча информации – и никаких признаков малышки, – подумал он. – Но ведь она где-то есть. Что-то мы явно упускаем».

Криминалисты всей бригадой обработали своим порошком и тщательно обследовали каждый дюйм кирпичной ограды сада и крашеной металлической калитки. Вытянувшиеся в линию офицеры полиции на коленях, точно в неком религиозном шествии, скрупулезно обшарили весь сад, и все ими найденное: какие-то волокна от одежды Беллы, золотистые волосинки с ее головы, оторванные детали игрушек, брошенные конфетные фантики, – все это ныне хранилось, точно священные реликвии, по пластиковым пакетам.

Однако от похитителя не было ни малейших следов.

– Думаю, этот ублюдок просто перегнулся через стену, поднял девочку и посадил к себе в машину, – сказал Боб Спаркс. – Это бы заняло всего несколько мгновений. Вот она здесь – а вот уже и нету.

У самой ограды со стороны сада криминалисты нашли полуобсосанную красную конфетку.

– Может, выпала у нее изо рта, когда девочку подняли? – предположил Спаркс. – Это что, «Смартис»?

– Я как-то не шибко разбираюсь в конфетах, шеф, но сейчас найду того, кто нам скажет это точно, – пообещал сержант Мэттьюс.

Вскоре пришел ответ из лаборатории: криминалисты идентифицировали конфету как «Скиттлз». На ней оказалась слюна Беллы – она совпала с образцом, снятым с соски, которую малышка сосала по ночам.

– Она никогда не ела «Скиттлз», – сказала Доун.

«Наверно, он дал ей конфетку, чтобы не расшумелась, – подумал Спаркс. – Прямо как по старинке». Тут же вспомнилось, как совсем мальчиком он вечно слышал от матери: «Никогда не бери конфет у чужих!» А еще про незнакомых дядей с игрушками.

По мере того как детектив проглядывал перечень найденных свидетельств, его энергия заметно шла на убыль. Все, что у них имелось, мало обнадеживало. Не было ни камер видеонаблюдения вдоль улицы – имелся лишь старый добрый мистер Спенсер, – не нашлось ни единого изображения того оборванца ни с одной камеры в округе.

– Может, ему просто очень повезло? – пробормотал Спаркс.

– Да уж, дьявольское везение, – фыркнул сержант.

– Садись-ка за телефон, Мэттьюс. Узнай, когда нам удастся попасть на «Crimewatch»[9]9
  «Crimewatch» – телевизионная программа на британском канале BBC, посвященная криминальной хронике.


[Закрыть]. Скажи, что это очень срочно.

Телевизионная реконструкция случившегося заняла всего восемь дней, но Спарксу казалось, делали ее целую вечность. Двойника Беллы пришлось искать в детском саду другого городка, поскольку никто из родителей, живущих близ Уэстланда, не соглашался, чтобы их дитя приняло участие в передаче.

– На самом деле их не за что винить, – сказал Спаркс разгневанному режиссеру программы. – Им совсем не хочется видеть свое чадо в качестве жертвы преступления, пусть даже и не по-настоящему.

В ожидании, когда подготовится съемочная группа, они с директором стояли в конце Мэнор-роуд, обсуждая, что именно скажет Спаркс, обращаясь к населению за информацией.

– Это будет куда убедительнее сделать в студии, Боб, – уверял его режиссер. – Чтобы было ясно – прежде чем что-то говорить в эфир, вы для себя уже разложили все по полочкам. И что имеете представление о том, какие на вас посыпятся вопросы.

Спаркс между тем был слишком занят другим, чтобы как следует в это вникнуть. Он только усадил Доун Эллиот в полицейскую машину, как приехала игравшая ее актриса.

– Она в точности как я, – шепнула инспектору Доун.

На ребенка, игравшего ее Беллу, она была глядеть не в силах. Лишь разложила на диване одежду своей девочки, маленькую повязку на голову и запасные Беллины очки, поглаживая каждый из предметов и без конца произнося имя дочери. Затем Спаркс помог ей подняться, и Доун вышла, опираясь на его руку. Никаких слез. Она забралась в машину позади Сью Блэкмен и больше уже не оборачивалась.

Улица затихла, опустела, стала, вероятно, такой, как и в тот злополучный день. Спаркс угрюмо наблюдал, как разворачивалась инсценировка, режиссер ласково призывал «Беллу» бежать в сад вдогонку за позаимствованным серым котом, а ее мать улыбалась своей малышке и старалась не заплакать, стоя недалеко от камеры с шоколадными батончиками в руках на случай, если маленькую актрису все же понадобится чем-то подкупить.

Миссис Эмерсон вызвалась сыграть собственную скромную роль: с чопорным видом она прошлась по садовой дорожке, изображая, что ищет глазами за соседской оградой свою маленькую подружку, а потом отозвалась на крики «Доун» о помощи. Через дорогу мистер Спенсер разыгрывал, будто внезапно замечает бредущего мимо его дома актера в длинном парике. Отразившееся на его лице недоумение запечатлевал оператор, топтавшийся по бархатцам миссис Спенсер.

Само «похищение» заняло считаные минуты, однако прошло еще добрых три часа, пока режиссер остался удовлетворен результатом и все сгрудились вокруг монитора в киношном фургоне, чтобы посмотреть, что в итоге получилось. Наблюдая, как «Белла» играет в саду, никто не проронил ни слова, лишь мистер Спенсер без умолку обсуждал происшествие со съемочной группой.

Чуть позже один из старших офицеров отвел Спаркса в сторонку:

– Ты заметил, как наш мистер Спенсер все время крутится возле следственной группы и охотно дает газетчикам интервью? Рассказывает им, будто бы видел человека, похитившего девочку. Еще тот, скажу я, искатель славы.

Инспектор сочувственно улыбнулся:

– Такие найдутся везде и всюду. Может, он одинок, измучен жизнью. Я велю Мэттьюсу, чтобы за ним приглядел.

Как и ожидалось, спустя двадцать три дня после исчезновения Беллы телепередача вызвала целую лавину телефонных звонков в студию и в оперативный штаб. Снятый фильм взбудоражил чувства общественности и вызвал среди посланий на сайте телешоу новый всплеск вариаций на тему «У меня сердце разрывается…» и «Почему?! Как же так?!».

Около десятка звонивших уверяли, будто бы видели Беллу, причем многие даже не сомневались, что видели именно ее в каком-то кафе, или где-то в автобусе, или на детской площадке. Каждый звонок в программу немедленно проверялся, однако, когда Спаркс в глубине студии принялся в свою очередь отвечать на звонки, оптимизм его стал потихоньку угасать.

На следующей неделе, идя по коридору, инспектор Спаркс услышал доносившийся из оперативного штаба резкий гул голосов.

– На детской площадке взяли эксгибициониста, сэр, – доложил ему дежурный офицер. – Всего в двадцати пяти минутах от дома Эллиотов.

– И кто он? Нам он уже известен?

Ли Чемберс был мужчиной средних лет, разведенным водителем такси, который полгода назад уже попадал в поле зрения полиции, будучи допрошен в связи с тем, что обнажился перед двумя пассажирками. Тогда он заявил, что хотел лишь «по-быстрому отлить», а те успели, мол, что-то увидеть, когда он застегивался. То есть все случилось абсолютно непреднамеренно. Женщинам не захотелось устраивать разбирательства, привлекая к себе внимание, и полиция отпустила Чемберса восвояси.

Нынче же его обнаружили в Королевском парке, в кустах за качелями и горками, где вовсю резвились дети.

– Я собирался всего лишь отлить, – объяснил он полицейскому, которого вызвала перепуганная мамашка.

– А у вас всегда при этом деле случается эрекция, сэр? Как это, должно быть, затруднительно, – усмехнулся офицер, ведя задержанного к поджидающей его машине.

И вот Ли Чемберс прибыл в центральный полицейский участок Саутгемптона и был помещен в комнату для допросов.

Заглянув туда сквозь вставку из каленого стекла на двери, Спаркс увидел тощего мужичка в трениках и в полосатой рубашке с атрибутикой футбольного клуба «Саутгемптон» и с длинными, завязанными в хвост, сальными волосами.

– Неряшливый, с длинными волосами, – напомнил сержант Мэттьюс.

«Это ты, что ли, украл Беллу? – подумалось Спарксу. – Куда ж ты мог ее девать?»

Когда Спаркс с Мэттьюсом вошли в помещение для допросов, подозреваемый поглядел на них выжидательно.

– Это какая-то ошибка, – завел он.

– Получай я всякий раз по фунту, как такое слышу… – пробормотал сержант. – Послушайте, почему бы вам сразу нам все не рассказать?

И офицеры придвинули свои стулья поближе к столу.

Некоторое время Чемберс старательно им врал, а они молча ему внимали: и что он просто забежал в кусты справить малую нужду, и что вовсе не выбирал для этого детскую площадку, и что вообще никаких детей не видел и уж тем более с ними не заговаривал. Что это, мол, совершенно невинное недоразумение.

– Скажите-ка, мистер Чемберс, где вы были в понедельник, второго октября? – внезапно спросил Спаркс.

– Господи, понятия не имею. Работал, наверное. По понедельникам у меня обычный рабочий день. Лучше спросить у диспетчера, он точно знает…

На мгновение вопрос инспектора словно завис в воздухе, и вдруг Чемберс выпучил глаза. Спаркс чуть ли не ожидал услышать звучное «дзинь!».

– Это что, тот самый день, когда пропала девчушка? Уж не считаете ли вы, что я к этому как-то причастен? Господи, нет, вы не можете так думать!

Оставив Чермберса немного потомиться в одиночку, детектив с сержантом отправились к своим коллегам, уже выяснившим адрес задержанного. Жил он в съемной комнате перепланированного викторианского дома, в одном из самых задрипанных районов города, в квартале «красных фонарей» возле порта.

Полистав лежавшие у его кровати журналы с довольно экстремальным порно, сержант Мэттьюс вздохнул:

– Тут у нас явный женоненавистник. Ни малейшей склонности к сексу с детьми. Что там у вас?

Спаркс же будто онемел. Вырезанные из газет фотографии Доун и Беллы лежали на дне платяного шкафа, аккуратно сложенные в прозрачную пластиковую папку.

Диспетчером такси оказалась усталая женщина за пятьдесят, зябко кутавшаяся на своем совершенно не отапливаемом рабочем месте в зеленый, из толстой пряжи, кардиган, и с митенками на руках.

– Ли Чемберс? Что еще он натворил? Опять где-то случайно оголился? – хохотнула она и прихлебнула «Ред Булла». – Пакостный он человечишко, – добавила, просматривая записи, – и все о нем того же мнения. Но он, видите ли, знаком с приятелем нашего босса.

Женщину прервало какое-то механическое шипение и чей-то голос, из-за жестяных динамиков кажущийся роботизированным. Она в ответ дала какие-то малопонятные указания и вновь обратилась к записям:

– Так, на чем мы остановились?

– На понедельнике, второго октября.

– Ага, вот. Ли второго был спозаранку в Фархеме – возил в клинику нашего постоянного клиента. До самого ланча было затишье, а потом от аэропорта в Истли подобрал парочку, следующую в Портсмут. Около четырнадцати ноль-ноль их высадил, и больше в тот день работы у него не было.

Она сделала для полицейских детальную распечатку и вернулась к микрофону, детективы же тихо вышли, не прощаясь.

– В ночных клубах эту фирмочку именуют не иначе как «насильное такси», – заметил сержант Мэттьюс. – Своим девицам я велел никогда ею не пользоваться.

Следственная группа тем временем перешерстила всю подноготную Чемберса. Его бывшая жена уже ожидала беседы со Спарксом и Мэттьюсом, вовсю опрашивались его коллеги, квартирная хозяйка.

Донна Чемберс, дама с суровым лицом и грубыми, явно собственноручно мелированными прядями, терпеть не могла своего бывшего, однако представить не могла, чтобы он мог как-то причинить вред ребенку.

– Он всего-навсего кретин, неспособный удержать это самое в штанах.

Детективам сделалось даже неловко.

– Он что у вас, такой прямо герой-любовник? – усмехнулся Спаркс.

И тогда последовало долгое, обстоятельное и довольно впечатляющее перечисление того, как Ли «обработал» всех ее подружек, сотрудниц и даже парикмахершу.

– Всякий раз он обещал, что больше такого не повторится, – сказала его обиженая экс-жена. – У него, дескать, повышенная сексуальная активность, все объяснял он мне. Но как бы то ни было, когда я все-таки решила его бросить, Ли был крайне огорчен и угрожал даже выследить любого мужика, которого я себе присмотрю, но ничего подобного не случилось. Одни лишь разговоры. Дело в том, что он прирожденный лгунишка. Он не умеет говорить правду.

– А как насчет его эксгибиционистских штучек? Это что-то новенькое?

Миссис Чемберс пожала плечами:

– Вообще, когда мы были женаты, такого он не вытворял. Может, просто кончились бабы, что перед ним укладывались? Поди ж ты, какая безысходность! Что еще остается? Разве что самое дрянное – ну так ведь он и сам с дрянцой.

Квартирная хозяйка мало что о нем знала. Чемберс исправно платил за комнату, не шумел, вовремя выносил мусор. Идеальный жилец!

Однако другим водителям имелось что рассказать. Один из них поведал следователям о сомнительных журнальчиках, которые Ли Чемберс держал в багажнике своего автомобиля, втихаря ими приторговывал или менялся.

– Обычно он пристраивался с этим делом где-нибудь рядом с автостанцией для дальнобойщиков или где собираются другие любители подобной хрени, – рассказал водитель. – Сами представляете, что там за фотки: жесткое порно, похищения, изнасилования и всякое тому подобное. Хвастался, что неплохо на этом подзаработал.

– Да, тип он, конечно, ужасный, с этим никто не поспорит, но это отнюдь не означает, что он мог похитить ребенка, – с горечью сказал Боб Спаркс сержанту.

В тот же день, во время второго допроса, Ли Чемберс признался, что хранил у себя в папочке вырезки фотографий, потому что ему сильно приглянулась Доун Эллиот.

– Да я всегда вырезал из газет фотографии женщин, что мне понравились. Это куда дешевле журналов, – выкручивался он. – У меня, знаете ли, повышенная сексуальная активность.

– Скажите, мистер Чемберс, куда вы отправились второго октября после того, как отвезли клиентов в Портсмут?

– Домой, – подчеркнуто ответил Ли.

– А кто-нибудь вас там видел?

– Нет, все были в это время на работе, я был один. Обычно, когда меня отпускают, я сижу, смотрю телевизор и жду очередного вызова.

– Нам тут сообщили, что на той улочке, где перед похищением играла Белла Эллиот, видели прогуливающегося мужчину с длинными волосами.

– Это не я. Я был дома, – тут же отозвался Чемберс, нервно потеребив свой хвостик.

Когда Спаркс вышел из комнаты для допросов в коридор передохнуть, у него было ощущение, будто он в чем-то порядком измарался.

– Этого Ли надо бы посадить под замок – просто чтобы всем легче дышалось, – проворчал сержант Мэттьюс, выйдя вслед за начальником в коридор.

– Мы переговорили с его тогдашними пассажирами. Они сказали, что он помог им отнести чемоданы, и ему предложили выпить чего-то прохладительного, но он отказался и тут же укатил. И где он ошивался после этого, никто не видел – никаких свидетелей.

Пока они разговаривали, мимо них в сопровождении полицейского пробрел Ли Чемберс.

– Вы куда? – резко спросил Спаркс.

– В сортир. Когда вы уже меня отпустите?

– Замолчите и вернитесь в помещение для допросов.

Те оба на мгновение застыли на месте, после чего медленно двинулись по коридору обратно.

– Посмотрим, не засветился ли он где на камерах слежения. Еще надо выявить его контакты на сервисных стоянках, где он продавал с багажника свою порнушку. Найти всех этих извращенцев, что колесят тут по магистралям. Выяснить, кто такие, Мэттьюс. Возможно, кто-то из них и видел его второго октября. Еще свяжись с ребятами из дорожной полиции. Может, они нам кого подскажут.

Когда они вернулись и продолжили допрос, Чемберс хитренько прищурился на них через стол:

– Так ведь они мне своих имен не называют, верно? Все это совершенно анонимно.

Спаркс ожидал, что тот заявит, будто совершает тем самым общественное благо, отвлекая всяких извращенцев от улицы, и Чемберс его в этом не разочаровал.

– А вы бы узнали своих покупателей при следующей встрече? – спросил инспектор.

– Да вряд ли. Пялиться им в лицо, знаете ли, явно не пойдет на пользу бизнесу.

У детективов уже начали опускаться руки, и, выйдя на следующий перерыв, Спаркс объявил, что с этим пора закругляться.

– Надо за ним понаблюдать, но все при этом должны быть уверены, что прорабатываем мы его в связи с «непристойным обнажением». И еще, Мэттьюс, скажи местной прессе – пусть обратят на него внимание в суде. Он вполне заслужил такой публичности.

Когда Ли Чемберсу сообщили, что допрос окончен, он ухмыльнулся. Однако торжество его длилось недолго – лишь до того момента, как его вывели из помещения и препоручили специальному сержанту, ответственному за содержание под стражей.

– Бог ты мой, единственный задержанный и тот эксгибиционист. И это все, чем может похвастаться наше расследование, – посетовал Спаркс.

– Рано опускать руки, шеф, – пробормотал Мэттьюс.

Глава 11

Четверг, 2 ноября 2006 года

Следователь

Мэттьюс держал в руках тетрадку Стэна Спенсера, и вид у сержанта был удрученный.

– Я еще разок проглядел его дневник, шеф, перечитал все наблюдения. Очень скрупулезные, надо сказать. И какая на дворе погода, и какие машины припаркованы на улице – указаны даже их владельцы и номера, – и кто куда входил и выходил. Включая, кстати, и Доун.

Инспектор встрепенулся.

– Чуть не каждый день отмечал, в какое время она выходит из дома и когда возвращается.

– Он что, специально за ней следил?

– Да нет, не специально. Тут и все прочие соседи упомянуты. Однако по поводу этих записей к нему возникают кое-какие вопросы. Дневник обрывается прямо на середине фразы в воскресенье и тут же переключается на понедельник, второе октября, с этой писаниной про длинноволосого типа. Такое впечатление, будто отсутствует страница. А еще – он наверху страницы полностью написал дату, чего обычно никогда не делал.

Спаркс взял в руки дневник, внимательно все рассмотрел, и у него внутри словно все опустилось.

– Бог ты мой, ты что, думаешь, он это подделал?

– Ну, вовсе не обязательно, – поморщился Мэтьюс. – Возможно, когда Спенсер делал воскресные записи, его прервали, и он к ним больше не вернулся. И все же…

– Что?

– Там на обложке указано, что в тетради тридцать два листа, а теперь там только тридцать.

Спаркс провел обеими ладонями по волосам.

– Зачем же ему это понадобилось? Что, он и есть наш преступник? Наш мистер Спенсер решил спрятаться у всех на виду?

Открывший им дверь Стэн Спенсер уже оделся для работы в саду, натянул старые брюки, шерстяную шапочку и рабочие перчатки.

– Утро доброе, инспектор! Доброе утро, сержант Мэттьюс! Рад вас видеть. Какие новости?

Спенсер провел их через дом к зимнему саду, где Сьюзен сидела в кресле, читая газету.

– Ты смотри, кто к нам пришел! – защебетал он. – Дорогая, принеси-ка нашим офицерам что-нибудь выпить.

– Мистер Спенсер, – попытался Спаркс внести оттенок официальности в их встречу, стремительно превращавшуюся в «утренний кофеек», – мы хотели бы переговорить с вами по поводу ваших записей.

– Конечно, конечно! Спрашивайте, пожалуйста!

– По-видимому, там отсутствует лист.

– Не представляю, о чем вы, – ответил Стэн, заметно краснея.

Мэттьюс разложил на столе перед ним соответствующие страницы дневника.

– Вот здесь, мистер Спенсер, заканчивается воскресенье – прямо на середине вашей фразы насчет мусора возле дверей Доун. На следующей странице идет уже понедельник и ваши записи о незнакомом мужчине, которого вы якобы видели.

– Но я и вправду его видел, – вскинулся Спенсер. – Я вырвал страницу потому лишь, что сделал там ошибку, только и всего.

За столом повисла тишина.

– Где эта отсутствующая страница, мистер Спенсер? Вы ее сохранили? – мягко спросил Боб Спаркс.

Лицо у Стэна передернулось.

Тут в зимний сад вошла его жена, неся поднос с изящными чашечками и тарелкой с домашним печеньем.

– Угощайтесь, пожалуйста! – весело произнесла она и вдруг ощутила воцарившееся у стола тягостное молчание. – Что случилось?

– Нам бы хотелось немного переговорить с вашим мужем, миссис Спенсер, – молвил детектив.

Она немного помедлила, глядя на лицо Стэна, потом развернулась и вышла, все так же держа в руках поднос.

Спаркс повторил свой вопрос Спенсеру.

– Наверное, засунул ее в ящик стола, – сказал тот и пошел в дом посмотреть.

Вскоре он вернулся со сложенным листком линованной бумаги. Остальные воскресные записи оказались здесь, а с середины страницы шло то, что изначально относилось к понедельнику.

– «Погода: необычайно мягкая для этого времени года, – вслух зачитал Спаркс. – Легально запаркованные авто в течение дня: до полудня – Astra номер сорок четыре, машина акушерки за номером шестьдесят восемь. После полудня – фургон Питера. Незаконно припаркованные на улице машины: до полудня – все те же семь автомобилей, что приезжают на день из загорода; после полудня – то же самое. Под «дворники» засунуты листки, сообщающие о неуместности парковки. Все тихо».

– Так вы, мистер Спенсер, видели длинноволосого мужчину в тот самый день, когда пропала Белла Эллиот?

– Я… Не уверен.

– Не уверены?

– Я правда его видел, но, может статься, это было в какой-то другой день, инспектор. Наверное, я перепутал.

– А как же ваши «сиюминутные записки», мистер Спенсер?

Стэн зарделся до кончиков ушей.

– Я ошибся, – тихо ответил он. – В тот день столько всего произошло. Я лишь хотел как-то помочь. Хотел быть полезным для Беллы.

Спаркс, едва совладав с желанием свернуть ему шею, продолжил разговор сухим, официальным тоном допроса:

– Вы что, всерьез полагаете, мистер Спенсер, что могли помочь Белле, направив нас по ложному следу?

Старик угрюмо ссутулился в кресле.

– Я просто хотел помочь, – повторил он.

– Видите ли, мистер Спенсер, у тех людей, что склонны ко лжи, частенько есть что скрывать.

– Мне совершенно нечего скрывать, клянусь вам. Я приличный человек. Я все свое время посвящаю тому, чтобы защищать добро своих соседей от преступных умыслов. По всей нашей улице я предотвращаю угоны машин – причем, заметьте, в одиночку. Спросите хоть у Питера Тредвелла, он вам расскажет. – Стэн вдруг умолк. Потом умоляюще уставился на полицейских: – Что, все теперь узнают, что я так сплоховал?

– Вот как раз это на данный момент нас меньше всего тревожит, – резко сказал инспектор. – Нам потребуется обыскать ваш дом.

И пока оставшиеся полицейские рыскали по Спенсеровым пожиткам, Спаркс с Мэттьюсом покинули дом, предоставив хозяевам возможность поразмыслить о новой своей роли в центре всеобщего внимания.

Выйдя на улицу, сержант задумчиво потер подбородок:

– Не мешало бы, шеф, разузнать о Спенсере у его соседей.

В доме у Тредвелла Мэттьюс не услышал ничего, кроме похвалы в адрес «молотка Стэна» и благодарностей его бдительному оку.

– В прошлом году он ловко шуганул хулиганов, пытавшихся взломать двери в мой фургон. Спас мне тем самым инструменты – не то бы точно сперли. Так что надо отдать ему должное, – кивнул мистер Тредвелл. – Теперь-то я держу машину в гараже – там все же безопаснее.

– Однако в тот день, когда похитили Беллу Эллиот, ваш фургон был припаркован на Мэнор-роуд. Об этом есть запись в дневнике у мистера Спенсера.

– Нет, его там не могло быть, – возразил Тредвелл. – Сперва я ездил по работе, потом поставил его в гараж. Я так делаю каждый божий день.

Мэттьюс поспешно записал эти подробности к себе в блокнот и сразу поднялся, чтоб уйти.

Спаркс все так же стоял возле «бунгало» четы Спенсеров.

– Это какой-то неизвестный голубой фургон, стоявший на улице в интересующее нас время, – сообщил шефу сержант. – Это не мистера Тредвелла машина.

– Господи боже, – вздохнул Спаркс. – Что еще там навалял этот Спенсер? Задействуй остальных – еще раз хорошенько проглядите свидетельские показания и записи с камер видеонаблюдения в этом районе. И проверьте, у кого из проходящих по нашей базе извращенцев имеется голубой фургон.

Ему никто не ответил, в этом не было необходимости. Понятно, что всех терзали одни и те же мысли. Они потеряли уже целый месяц. В прессе их станут просто распинать!

Спаркс выудил из кармана телефон и позвонил в пресс-службу, чтобы как-то снизить возможный ущерб.

– Скажем газетчикам, что у нас появилась новая улика, – произнес он. – Отвлечем их от этого длинноволосого типа. Чуть сбавим натиск на этом фронте и сфокусируемся на поисках голубого фургона. О’кей?

В газетах, с жадностью хватающих любую новую подробность, тут же пропечатали об этом на первых полосах. Между тем из их излюбленного источника никаких комментариев уже не поступало. Мистер Спенсер никому больше дверь не открывал.