Текст книги "Предательство"

Глава 5
Спасение Клута

Прежде чем Тор смог спешиться, он успел изрядно наглотаться пыли. Ещё у него безумно болели ягодицы, и когда впереди показались резные каменные колонны, которые, словно часовые, стояли перед Хаттеном, Тор с ужасом думал о том, чтобы сделать несколько шагов. Однако ничего другого не оставалось. И вот теперь он шёл по людным улицам, ведя в поводу кобылу Бесс, которую выбрали для него родители – на это ушла добрая половина денег, оставленных Меркудом. Главной задачей было найти гостиницу.

Меркуд настоял, чтобы Тор ночевал в приличных заведениях. То же самое сказали и родители, снабжая его списком этих самых заведений. Юноша собирался последовать этим советам, однако когда он подъехал к харчевне под названием «Свинья и свисток», выяснилось, что она не так давно сгорела. В итоге на постоялых дворах, которые стояли в списке под номерами два и три, не оказалось ни одной свободной койки. Тор только зря потратил время на поиски.

Он устал и выбился из сил, но в первую очередь следовало позаботиться о лошади. После такого долгого перехода её необходимо расседлать, напоить, задать свежего сена, а потом овса. Неподалёку, судя по манящему запаху, находилась конюшня, и Тору показалось, что кобыла косится на него с неодобрением.

– Как насчёт отдыха в лучшей конской гостинице Хаттена? – спросил он, стирая со лба лошади пену.

Вскоре Тор уже расплатился с конюхом. Сам он мечтал о другом: о горячей ванне, которая снимет боль в мышцах, сытном ужине, потому что в животе у него давно урчало от голода, и паре кружек эля, которые помогут забыть прелестное лицо Элиссы.

– Вот тебе полрегаля сверху, – Тор сунул парню, который представился Бартом, ещё одну монету. – Проследи, чтобы её действительно разместили, ладно?

Конюх принялся заверять Тора, что лошадь нигде не окажется в столь надёжных руках, как здесь.

Тор покинул конюшню, но ушёл недалеко, когда услышал громкие крики и брань. Юноша обернулся. Какой-то здоровяк с небритой физиономией схватил за руку хрупкую девушку, та вырывалась, но безуспешно. Прохожие смеялись. В следующее мгновенье Тор оказался перед спорщиками.

– Прекратите! – услышав этот возглас, Тор с некоторым удивлением понял, что говорит он сам.

– Иди своей дорогой, молокосос. Она моя.

Здоровяк запыхтел. Этого было достаточно, чтобы Тор сделал шаг назад. Только так ему удалось избежать столкновения с тяжёлым кулаком.

– Твоя?! Ты скотина, Горон! Я не стану твоей за все золото Ларгота. А теперь отпусти меня, проклятый кусок дерьма!

И девушка подкрепила своё требование метким ударом коленкой в пах. Толпа встретила этот удар новым взрывом хохота. Несчастный Горон упал на колени, схватился за причинное место и сморщился от боли, однако так и не выпустил свою пленницу. Тор не смог сдержать улыбки.

– Думаю, юная дама действительно хочет вас покинуть, – шепнул он, склонясь над поверженным здоровяком.

Тот не отреагировал, и Тор, усилием воли слепив из воздуха что-то вроде снежка, запустил этим шариком в брюхо Горо-ну. Разумеется, зеваки не обратили внимания на короткое движение его руки. Зато они увидели, как небритая физиономия здоровяка скривилась, и он сложился пополам. На этот раз его лапища разжалась. Девушка тут же бросилась прочь, точно заяц от гончих… однако, прежде чем исчезнуть в толпе прохожих – на улице было людно – обернулась и подарила Тору улыбку.

Зеваки почти тут же разошлись. Приятели помогли Горону встать, и он, хромая, побрёл в ближайшую таверну. Лечить боевые раны и уязвлённую гордость, подумал Тор.

Юноша поднял седельные вьюки и побрёл обратно, к городской площади – туда вёл его восхитительный запах жареного мяса. Он уже приметил лоток, где румяная толстуха торговала жарким на шпажках. К лотку уже выстроилась очередь страждущих, и Тор пристроился в хвост.

На главной площади что-то творилось: уже издали молодой человек услышал громкие крики и смех. Наверно, какое-то представление… Тор чуть не пропустил свою очередь. Торговка подняла глаза и посмотрела на него с кислым видом.

– Сколько? – осведомилась она.

– Два, пожалуйста.

Он заранее отложил в карман несколько монет. Не стоит показывать всей округе полный кошелёк, если не ищешь неприятностей на свою голову.

Женщина вытащила две шкворчащие шпажки, ткнула их в густой тёмный соус и сунула юноше, не забыв получить с него деньги. Мясо было восхитительно сочным, с него капал жир.

Отойдя в сторону, Тор снял зубами первый ломтик и, жуя на ходу, направился в сторону площади. Впрочем, сейчас он наслаждался едой и был слишком увлечён этим, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Лучший повар – голод, с улыбкой подумал юноша, вытирая каплю соуса с подбородка.

Впервые за несколько дней он улыбался от души. Обнаружив, что дом Элиссы пуст, а её отец, как всегда пьяный, стоит посреди деревенской площади и бранится последними словами, потрясая её запиской, Тор вдруг почувствовал себя маленьким ребёнком, который потерялся. Элисса исчезла. Она уехала с какой-то травницей, неизвестно куда… и неизвестно почему. От неё осталась лишь эта короткая записка. Элисса писала отцу, как она его любит, но Тора даже не упомянула. Неужели она до сих пор сердится? Он же сказал, что свяжется с ней. Он приехал к ней, чтобы задать тот самый вопрос, который так и не задал в Мятном Доле. Он хотел предложить ей поехать в Тал вместе. Она бы согласилась, непременно согласилась. Так почему…

Он замотал головой, словно хотел вытряхнуть эти мысли. Однако боль потери не отпускала.

В этот миг Тор осознал, что едва не ткнулся носом в чью-то спину. На площади собралась большая толпа, и юноша, несмотря на свой высокий рост, не мог разглядеть, что творится впереди. Однако теперь он прекрасно различал голоса. Люди над кем-то насмехались, выкрикивали оскорбления. Осторожно, бочком, Тор начал пробираться вперёд. Любопытство было так велико, что он забыл о еде.

Люди стояли плотно, и Тору пришлось искать обходной путь. Он прошёл вдоль ряда лавок, где торговали всякой всячиной. Глашатай на площади что-то произнёс, но его зычный бас, как это обычно бывает, потонул в шуме множества голосов, призывающих соблюдать тишину. Как раз в это время Тор обнаружил небольшую каменную тумбу и взобрался на неё. Зрелище, которое предстало его глазам, потрясло его.

В центре площади на коленях стоял человек. Вероятно, он был не в своём уме, потому что непрерывно что-то бормотал, обращаясь к самому себе. Он был уродлив – настолько уродлив, что мог напугать ребёнка одним своим видом. При виде такого уродства вежливые люди обычно отворачиваются, а невежливые таращатся и разевают рты. К тому же он был калекой – Тор заметил, что одна его нога неловко вывернута. Мало ему бед… Калеку не только связали по рукам и ногам, но ещё и прибили за правое ухо гвоздём к столбу. Из-под верёвок на кистях уже показалась кровь.

Толпа развлекалась. В несчастного летели гнилые фрукты, а один предприимчивый торгаш крутился рядом с мешком рыбьих голов, которые распродавал желающим поупражняться в метании по живой мишени. Дюжие молодцы – судя по всему, из городской стражи, – время от времени пинали пленника ногами. Несчастный не мог сопротивляться и лишь вздрагивал при каждом ударе, но не кричал и продолжал бормотать себе под нос. Несомненно, его мучители хотели услышать нечто иное и злились.

Какое преступление совершил этот человек? Спрыгнув с тумбы, Тор подошёл к лавочнику и задал ему этот вопрос.

– Он подглядывал за женщинами в бане, – отозвался тот. – За этим его и застукали.

– И все?!

Эта реплика заставила лавочника попятиться. Мы такого не любим. Куда это годится – пугать детей и женщин? А вчера что было? Стоило ему появиться на рынке – и никакой торговли. Говорю тебе: он только людей смущает. А толку от него никакого. Будь моя воля, его бы вообще прикончили через час после рождения.

Тор покосился на самодовольного лавочника и скорчил гримасу. Приподнятое настроение, в котором он пребывал мгновенье назад, исчезло без следа. Внезапно он понял, что соус, вкус которого ещё чувствовался во рту, отдаёт кислятиной, и швырнул шпажку с остатками мяса на землю. Несколько тощих собак тут же затеяли из-за неё драку.

Крик толпы, глумящейся над калекой, стал невыносимо громким, от запаха тел голова шла кругом. Я устал, подумал юноша. Надо поваляться в ванне, выпить эля, найти место для ночлега, выбросить все из головы. Он побрёл прочь, навстречу толпе, которая устремилась на площадь – горожане хотели посмотреть, как будет чиниться расправа. Какая-то дама проплыла мимо, и Тор почти почувствовал, как её телеса колышутся от предвкушения отвратительного развлечения. И тут кто-то тихо проговорил:

«Помоги мне…. Пожалуйста».

Голос звучал у него в голове. Тор резко обернулся.

– Кто это сказал? – выпалил он.

Двое горожан шарахнулись от него, словно от буйнопомешанного, и понимающе ухмыльнулись.

Голос зазвучал снова – низкий и мягкий.

«Я невиновен. Меня обвинили по навету. Помоги мне, Торкин Гинт. Прошу тебя».

Тор бросился обратно, к лавке, и снова влез на тумбу, не обращая внимания на протесты владельца. Нет, он не испытывал ни малейшего удовольствия при виде страданий калеки. Но если пленник сейчас посмотрит на него, значит, голос в голове – не плод воображения.

«Кто ты?» – мысленно спросил юноша. Он уже поймал знакомое ощущение – невидимая полая трубка, которая тянется непонятно куда и по которой можно принимать и получать послания.

«Клут. Я у позорного столба. Меня оклеветали, мне нужна твоя помощь, Торкин…»

Сигнал утонул во вспышке боли: один из стражников с силой врезал калеке кулаком в нос.

При виде крови, которая залила лицо пленника, Тор пришёл в ярость. Это избиение устроили на потеху толпе, и оно не имело никакого отношения к правосудию, можно не сомневаться.

«Клут, ты меня слышишь? Между нами что-то вроде трубки – чувствуешь? Попробуй представить, что моя сила перетекает к тебе».

Тор слез со своей тумбы и решительно устремился вперёд. Знать бы только, чего ради он это ляпнул. Как бедолага сможет воспользоваться его предложением? Самому Тору даже в голову не приходило проделать что-то подобное. Но что поделать, если его молили о помощи? Он обещал помочь… Нет, это просто смешно. Каким образом он поможет? И зачем он вообще в это ввязался?

Тор не слишком старался придумать какое-то оправдание своим поступкам. Никаких колебаний он не испытывал. Он просто продирался сквозь толпу горожан, которые напирали со всех сторон. Каждый был охвачен жгучим желанием увидеть нарушителя спокойствия и хотя бы криком принять участие в расправе.

Юноша был достаточно высокого роста, чтобы заметить Клута ещё до того, как смог подойти к столбу. Новое, прежде неизведанное ощущение захватило Тора: по невидимому каналу от него к калеке словно устремился мощный невидимый поток. Клут использовал силы Тора, чтобы не потерять сознание.

Увлёкшись, Тор незаметно для самого себя оказался совсем близко. Кое-кто уже обозвал его «наглым юнцом». Он не обращал на это внимания. Сейчас молодого человека интересовал только мерзавец, который примеривался, чтобы ударить свою жертву ногой по рёбрам. Его было необходимо остановить, причём остановить мгновенно. Единственное, что можно было сделать – это воспользоваться трюком, которому его обучила Элиссандра. Когда нет возможности сконцентрироваться, лучше бить в самое чувствительное место… в данном случае – по глазам. Стражник охнул, его лицо выразило крайнее удивление. Миг он стоял неподвижно, потом прижал веки ладонями и со стоном осел на землю.

Тор подошёл к калеке.

«Спасибо, что не бросил меня, Торкин».

Голос, даже мысленный, дрожал от боли. Но времени для обмена любезностями не было. Стражник уже поднимался, хотя и выглядел оглушённым, но пользоваться волшебством второй раз было слишком рискованно. Никогда не знаешь, когда рядом окажутся инквизиторы. Даже если они не способны поймать Тора за руку, не стоит лишний раз привлекать их внимание и давать повод для подозрений.

– Спокойствие, добрые горожане!

Тор вздрогнул от неожиданности. Этот голос – вполне реальный – раздался прямо у него над ухом.

– Корлин, сделай одолжение, прикажи своим бравым стражам воздержаться от дальнейших ударов по арестованному. Почему-то мне кажется, что он не намерен покидать наш мир в ближайшее время.

Последнее замечание вызвало смешки в первых рядах зрителей. Тор оглянулся, чтобы увидеть человека, осмелившегося оспорить действия городской стражи.

Незнакомец держался непринуждённо, в глазах плясали весёлые искорки. Кажется, он решил принять участие в этом представлении исключительно ради собственного удовольствия. Однако стражнику, которого он назвал Корлином, было не до шуток.

– Это не твоё дело, Кайрус. Скажу больше: это не твоя вотчина. Я действую от имени горожан Хаттена.

– Для тебя и для твоих доблестных молодчиков я – прайм-офицер Кит Кайрус. Судя по внешнему виду арестованного, он уже получил всё, что ему причитается. Сделай одолжение, скажи мне: в чём его обвиняют?

В тоне прайм-офицера появились нотки сарказма, и ничего хорошего это не предвещало. Во всяком случае, на продолжение веселья рассчитывать уже не приходилось. Однако Корлин мог злиться сколько угодно: его противник был выше по званию. Стражник сделал глубокий вдох, затем окинул взглядом толпу, явно рассчитывая на её поддержку, и изрёк:

– Он обвиняется в том… что сегодня утром подглядывал за женщинами, посещающими баню!

И смолк, как человек, который сказал самую страшную в своей жизни глупость. А ведь лишь несколько часов назад, когда эти женщины, жены самых богатых и именитых горожан, обратились к страже с жалобой, преступление казалось чудовищным.

Прайм-офицер – рослый, широкоплечий, с копной роскошных тёмных волос и короткой, аккуратно подстриженной бородкой – не носил никаких знаков отличия. Он был одет в простые тёмные брюки и белоснежную рубаху. Казалось, офицер не прилагает ни малейшего усилия, но каждое его слово было слышно в самых дальних уголках площади, словно его мощная грудная клетка служила резонатором. Серые глаза лучились, и эти искорки можно было принять за смешинки – особенно сейчас, когда он комично склонил голову набок. И точно: Кайрус прищурился… и расхохотался. Его смех был таким заразительным, что через миг половина зрителей смеялась вместе с ним. Даже Тор не мог сдержать улыбки. Впрочем, у него была ещё одна причина для радости: кажется, про него все забыли.

– Ха! А я-то думаю, почему наши неженки-дамы зачастили в баню?! Они надеются, что у кого-то возникнет желание полюбоваться их необъятными задницами и жирными ляжками!

Хохот грянул с такой силой, что в соседних домах задрожали стёкла. Смеялись все, кроме Корлина и его подчинённых. Однако Тор заметил, что глаза Кайруса больше не улыбаются. Офицер пристально глядел на стражников, а когда заговорил снова, его голос мог заморозить реку в разгар лета.

– Отпусти этого беднягу, Корлин. Найди себе дичь покрупнее, выследи её и развлекайся со своими молодчиками сколько влезет. Этот человек получил своё, а заслужил он это или нет – разберёмся потом.

– Кто сказал? – рявкнул Корлин. Он всё ещё думал, что может что-то изменить.

– Я! – глаза прайм-офицера потемнели, как грозовое небо. – Немедленно отпусти его. Это приказ. И отзови этих головорезов, которые строят из себя защитников города. А вот за ковырялку хвататься не надо, – добавил он, заметив, как рука стражника тянется к рукояти меча. – Иначе твоя голова раньше окажется вон в той канаве.

Ты ещё пожалеешь об этом, прайм-офицер, – угрожающе прошипел Корлин. – Мы с тобой встретимся – в другой день, в другом месте. И можешь не сомневаться: это за твою голову будут драться собаки.

Корлин быстро развернулся, достал большой нож и перерезал верёвки, которыми были стянуты кисти и щиколотки Клута. Когда стражник выпрямился, его взгляд не выражал ничего хорошего. Грозно нахмурившись, он оглядел притихшую толпу и зашагал прочь. Его помощники строем последовали за ним.

Настроение горожан тоже изменилось. Ещё минуту назад они были готовы растерзать свою жертву на части, а сейчас их внезапно охватил стыд. Люди понемногу начали расходиться.

– Ты меня очень обяжешь, если объяснишь, кто ты такой и что собирался сделать, – произнёс Кайрус. Тор, к которому были обращены эти слова, сидел на корточках рядом со своим новым другом, и офицер возвышался над ними, как башня.

Юноша и Кнут переглянулись и обменялись парой фраз, которые были слышны только им двоим. Затем Тор встал. Теперь глаза смотрели прямо в глаза прайм-офицеру. На миг оба почувствовали неловкость: каждый из них считался в своём кругу самым рослым. Но Тор с облегчением отметил, что стальные молнии во взгляде офицера исчезли. Всё зависело от того, насколько убедительным ему покажется объяснение, а времени на раздумья не было. Для начала Тор отступил на шаг и пожал плечами.

– Я спросил, как тебя зовут, мальчик, – тихо напомнил Кайрус.

– Тор, сударь. Торкин Гинт.

– А откуда ты?

– Я только что прибыл из Гладкого Луга, прайм-офицер. Я… м-м-м… поставил кобылу в конюшню и бродил по городу. Видите ли, я ищу, где бы переночевать… ну… Я увидел, что здесь происходит… с ним… – Тор кивком указал на Кнута, который хранил молчание.

– Ты его знаешь?

– Нет, сударь… э-э-э, прайм-офицер… не знаю. Ну, он говорил… Нет, сударь. Нет, не знаю.

Кайрус прищурился, в его глазах появилось раздражение.

– Ты встречал этого человека раньше или не встречал? – офицер говорил очень тихо, но чеканил слова, словно желая донести их смысл до несообразительного юнца. – Не юли, мальчик.

– Никогда, – выдохнул Тор. Правду говорить легко и приятно, и сейчас он в этом убедился.

Прайм-офицер прищурился. Этот взгляд оба его помощника знали очень хорошо. Кайрус обладал способностью отличать правду от лжи. Все в королевском войске знали этот

взгляд, и тот, чья совесть была нечиста, трепетал. Тор терпел. Ему хотелось отвести глаза, пнуть камень, хотя бы потоптаться на месте. Но он не осмелился.

И тут послышался стон – нет, скорее сдавленный хрип человека, который больше не может выносить боль. Это напомнил о себе Клут, по-прежнему прибитый к столбу за ухо. Кайрус бросил взгляд на пленника, затем снова на Тора… и протянул юноше руку. Ладонь у него была крупная и на удивление ухоженная.

– Хорошо, Торккн Гинт. Если ты не знаешь этого человека, ты дурак, – он широко улыбнулся, что удивило Тора. – Но смелый дурак. Я рад, что у кого-то хватило духу взять за яйца эту свинью с замашками палача… хотя одним богам известно, что у тебя на уме.

Он посмотрел на калеку, и его улыбка, широкая и искренняя, исчезла, словно её и не было.

– Помоги мне, парень. Освободим убогого.

– Он не убогий, сударь. Его зовут Клут, су… э-э-э… прайм-офицер Кайрус, – Тор сообразил, что слишком рьяно бросился защищать пленника. Кайрус посмотрел на юношу, вскинув брови, и недоуменно хмыкнул. Он ничего не сказал, но взгляд был достаточно красноречив.

– Я имею в виду…

Тор уже понял, что сел в лужу. Оставалось только принять беспечный вид и говорить, говорить… неважно что, главное – как можно больше пустых слов.

При всём моём уважении, прайм-офицер… судя по тому, что я вижу, он нем и рождён калекой. Однако вовсе не полоумный… ну, или, может быть, не совсем…

Чувствуя, что слова закончились, юноша изобразил обезоруживающую улыбку. Оставалось только надеяться, что это поможет. И когда Кайрус задумчиво свёл брови к переносице, Тор ощутил сладчайшее облегчение.

– Значит, ты не только воин, но и лекарь? – голос офицера снова звучал насмешливо, но на этот раз в этом не было ничего обидного.

– Нет, сударь… То есть да… Я учусь на лекаря, сударь. Я просто думаю: он бы кричал… э-э-э… от боли, если бы мог говорить. Как вы считаете?

Кайрус глубокомысленно хмыкнул и аккуратно сунул острие ножа под шляпку гвоздя.

– Так… Сейчас будет больно, – предупредил он Клута. Освобождённый, калека кулём свалился к ногам Тора.

– Бедняга, – пробормотал Кайрус, осматривая его избитое тело. – Подожди, парень, я схожу за помощь».

И удалился.

Тор приподнял Клута. Калека пристроился у него на руках, повернул свою огромную голову и посмотрел на юношу. Безобразные губы, разбитые и распухшие, немыслимым образом изогнулись. Клут улыбался.

«Спасибо», – прошелестел его голос в голове Тора. Сколько достоинства у этого человека!

– Отдыхай, Клут.

Кайрус отсутствовал недолго. Вместе с ним пришли двое его подчинённых, которые тащили за собой тележку на четырёх колёсиках.

– Перетаскивай его, Рис, – сказал прайм-офицер. – И осторожней, он и так еле дышит.

– А что с ним будет, сударь? – вставая, спросил Тор.

– Мои люди отвезут его в богадельню. Если старина Джонас ещё не надрался, то подлечит его, как сможет. Во всяком случае, найдёт ему какой-нибудь тюфяк. Это лучшее, что мы можем сделать.

Оказавшись на тележке, Клут скорчился, и Рис с напарником покатили её прочь. И тут голос Клута снова зазвучал в голове у Тора – напряжённо, с болью и беспокойством:

«Тор! Мы должны оставаться вместе!»

О да. Бедняга все ещё тянет из него силы, чтобы не лишиться чувств. Надо что-то делать. Или хотя бы попытаться.

– Прайм-офицер Кайрус!

– Удачи, Гинт!

Кайрус уже вскочил в седло и натягивал поводья, разворачивая своего скакуна. Воины поволокли тележку следом. Тор бросился к ним.

– Эй, подождите! Подождите!

– Что ещё, мальчик? – проворчал Кайрус. – Я и так убил на это массу времени… Ну, говори!

– Я сам о нём позабочусь! – выпалил Тор.

– Ты… что сделаешь?! – Кайрус осадил коня. – Что ты несёшь, Гинт?

Тор сам не знал. Что имел в виду Клут, утверждая, что они должны держаться вместе? Откуда он вообще знает его имя?

Все это как-то странно… Но в последние несколько дней вообще происходит много всего странного. Тор уже почти перестал удивляться. Пожалуй, стоит довериться своему чутью.

– Я позабочусь о нём, прайм-офицер Кайрус! – выпалил юноша. – Пожалуйста, разрешите мне о нём позаботиться. Только подумайте: какое обращение в богадельне? Кто станет ухаживать за калекой, которого в родном городе забили до полусмерти? Кому это нужно – тратить силы, время? Он там просто умрёт. Мы же оба это знаем… Может, я хотя бы… – Тор не знал, что ещё сказать.

Прайм-офицер пристально посмотрел на Тора.

– Что-то мне подсказывает, что ты не договариваешь, парень. Как ты собираешься о нём позаботиться? Старина Джонас, конечно, коновал, а не лекарь… но я не могу предложить ничего лучшего, – его взгляд стал мягче. – Ты тоже ничего не можешь для него сделать, Гинт. Возвращайся в свою деревню и выброси эту историю из головы.

Молодой человек сделал шаг к тележке.

– Но мне это очень важно. Этот человек умирает, а я не смогу ему помочь… У меня есть немного денег. Может быть, я найду лекаря получше, чем ваш Джонас, заплачу ему…

Он хватался за соломинку, как утопающий. Но эти объяснения были неубедительны.

– У тебя есть немного денег? И ты собрался потратить их на полумёртвого, полоумного калеку, которого ты видишь первый раз в жизни?!

«Думай, Тор, думай!»

– Эти деньги заработаны честным трудом, сударь. И я имею право потратить их на то, что поможет мне обрести вечную жизнь после смерти… вместо того, чтобы выпить эля, а потом отлить в ближайшую канаву.

Тор небрежно махнул рукой. В душе он молился, чтобы его тирада прозвучала достаточно убедительно.

– Забирай его, Торкин Гинт, – Кайрус махнул рукой. – Он своё получил. Он – свободный человек. И удачи вам обоим.

С этими словами прайм-офицер повернулся к своим подчинённым, бросил им пару слов и уехал, ни разу не обернувшись. v }

Видя, что Тор стоит столбом, глядя ему вслед, Рис демонстративно прочистил горло.

– Куда его везти, парень?

– Э-э-э… что? – Тор провёл ладонью по волосам.

– Приказ прайм-офицера. Мы должны отвезти его туда, где ты остановился.

Юноша заметил, что одежда Риса запылилась. Офицер провёл весь день на ногах и сейчас, скорее всего, мечтал о паре кружек эля, а не о том, чтобы катать убогих на тележке.

– Я нигде не остановился, – пробормотал Тор.

Рис поглядел на него так, словно собирался как следует ему врезать.

– Вот уж воистину… – буркнул он. – Дурак дурака видит издалека.

Голаг, его напарник, повторил то же самое, но в более крепких выражениях.

– Послушайте… – в отчаянии взмолился Тор. – Я с утра ищу, где бы остановиться, но все постоялые дворы забиты. Мне просто не повезло. Вы поможете мне найти комнату? Я заплачу!

– Что-то ты расщедрился, парень, – сказал Рис. – Соришь деньгами направо и налево.

«Деньгами, которых у тебя нет».

– Сколько? – осведомился Голаг. Голос у него был хриплым – вероятно, из-за редкого употребления.

– Найдите мне комнату, лекаря и горячую пищу, и я дам каждому по дьюку.

Тор уже догадался, что даже королевской страже не платят столь щедро – он посулил каждому недельный заработок, если не больше. Но если они в самом деле помогут… Правда, после таких расходов придётся затянуть поясок.

Воины переглянулись и присвистнули. Как и рассчитывал Тор, перед таким предложением им бьшо не устоять. Но лишь увидев, как Рис кивнул, он смог вздохнуть с облегчением.

Две пары рук дружно взялись за ручки тележки, колеса заскрипели. Тор пристроился сзади, чтобы облегчить им работу. Куда они направляются? Неизвестно. Но он был исполнен благодарности этим ребятам, которые катили тележку по людной улице, переговариваясь вполголоса. Юноша сжал руку Клута.

«Теперь недолго осталось», – мысленно сообщил он, стараясь, чтобы его слова «звучали» как можно мягче.

Ответа не последовало. Клут только вытянул из него ещё немного силы.

Пейзаж понемногу менялся. Тор и его провожатые оказались на окраине, где жила городская беднота.

Рис и Голаг свернули в переулок – скорее, узкий проход между домишками, которые лепились друг к другу – и осторожно покатили тележку по брусчатке. И вдруг переулок закончился, и у Тора запестрело перед глазами. Маленькая площадь, на которую они вышли, была полна народу. Люди суетились, смеялись, развешивая яркие флаги, устанавливая лотки и разноцветные палатки. Пахло жареным луком, мясом, дичью… Юноша почувствовал, как желудок сводит от голода. Он вдохнул упоительные запахи и сглотнул. Есть хотелось ужасно.

– Что тут творится? – спросил он у Риса, догоняя его.

– Сегодня чествуют Короля Моря.

– Короля Моря? – недоуменно переспросил Тор.

– Ты что, не местный? Про Праздник Урожая никогда не слышал? – и Рис со знанием дела сплюнул.

– Я вырос в глуши, Рис. Родители как-то рассказывали… но я нигде не бывал, кроме окрестных деревень – до этого дня. А что это за праздник?

Неторопливо катя тележку через площадь, Рис рассказал, что Хаттен не всегда был таким богатым и красивым городом. Однако жители не забывают те времена, когда их предки только начинали заселять эту местность. Именно благодаря рыбе и вину они достигли процветания. Местное вино не отличается изысканным вкусом – не то что южные сорта, виноград для которых выращивают в солнечных долинах. Однако со всего юга не вывозят и половины вина, которое дают Хаттенские виноградники. Что же касается моря… Каждый год, в конце лета, огромные косяки рыбы приходят на нерест, и рыбачьи шхуны возвращаются домой, глубоко проседая под тяжестью улова. Когда же созревают фрукты, виноделы давят виноград. Тогда крестьяне и рыбаки устраивают День благодарения.

В этот день люди пируют, веселятся и выбирают Короля Моря и Королеву Вина. Всю ночь венценосная чета предаётся любви – считается, что это служит залогом того, что урожай на будущий год будет богатым, а сети полны рыбы. Этот обычай неукоснительно соблюдается вот уже почти двести лет. В Хаттене это самое большое торжество.

Сегодня ночью все рыбачьи лодки будут стоять у причала. Так же тесно будет и на постоялых дворах. Землевладельцы и виноградари, капитаны и матросы, знатные купцы и простые горожане съезжаются в Хаттен, чтобы полюбоваться праздником и повеселиться вволю.

Теперь ясно, почему все комнаты заняты, подумал Тор.

– В этом году Королеву выбрали накануне, – продолжал Рис. – А сегодня вечером настанет очередь Короля. И вот тогда начнётся веселье…

Голаг повернул чумазую физиономию и плотоядно ухмыльнулся, показав два ряда жёлтых зубов.

– Как думаешь, выберут меня Королём Моря? Я не против того, чтобы перепихнуться с Эйрин!

Он издал звук – вроде того, с которым несмазанное колесо проезжает по булыжнику – и демонстративно почесал в паху. Ради этого тележху пришлось остановить.

– А кто такая Эйрин? – спросил Тор.

– Местная шлюшка, которую городские мужчины выбрали Королевой. Но не думаю, что у Голага есть шанс – а, Голаг? – Рис толкнул своего неряшливого друга под рёбра и рассмеялся.

Тор нахмурился.

– Значит, мужчины выбирают Королеву, а женщины – Короля? Так это и делается?

– Нет, мальчик. Короля выбирает Королева. Разрази меня гром! Сегодня ночью Эйрин не станет раздвигать ноги перед каким-нибудь уродом. Нет, таких, как мы с тобой, она ублажает только за деньги. Сделал дело – плати.

– Сначала плати, а потом делай дело, – с удовольствием поправил Голаг. Оба нашли шутку очень забавной, а когда Тор от смущения залился краской, расхохотались.

– Э-э-э… – протянул Тор. – Думаю, я всё понял. Спасибо, Рис.

Деликатность, с которой юноша попытался закрыть скользкую тему, вызвала новый взрыв хохота. Чтобы скрыть неловкость, Тор огляделся. Они остановились как раз перед постоялым двором. Над дверью красовалась вывеска с надписью «Пустой кубок», а изнутри доносились мужские голоса и громкое пение.

– Мы пришли? – спросил он.

Рис уже успокоился. Голагу пришлось постучать себя по груди, чтобы унять кашель – похоже, слюна попала ему не в то горло.

– Да, парень, – отозвался он, переводя дух. – Думаю, здесь для тебя найдётся… кха!.. небольшая комнатка на одну ночь, если нам повезёт… кха… и если ты позолотишь ручку старине Додди.

– Сколько?

Пожалуй, показывать все своё богатство не стоило. Поэтому Тор не стал доставать кошелёк. Он выгреб из кармана пригоршню меди, среди которой оказалось несколько баронов, и дёрнул Голага за грязный рукав. Солдат обернулся и торопливо сгрёб деньги с ладони юноши.

– И не забудь мой дьюк, – прорычал он прямо в лицо Тору.

К счастью, оба дьюка уже лежали в другом кармане – они перекочевали туда ещё на площади, где горожане чинили расправу над несчастным Клутом. Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, Тор передал обе монетки Рису.

– И что теперь?

Рис прочистил горло и снова сплюнул. Точно заворожённый, Тор смотрел на комочек слизи, который блестел в пыли у его ног.

– Сажай этого дурачка себе на плечи, парень – и за мной.

Сейчас молодой человек даже не попытался завести с калекой мысленный разговор – это не имело смысла. Клут по-прежнему тянул из него силы, но Тор заметил, что почти привык к этому ощущению. Однако стоило юноше взвалить нового друга на плечи, он почувствовал, сколько сил пришлось отдать. Согнувшись в три погибели и спотыкаясь, Тор последовал за Рисом в трактир.