Текст книги "Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии"

Восстановление отношений, которое произошло между Санкт-Петербургом и Берлином в марте 1884 г. для возрождения союза трех императоров, служило устойчивому положению России на Западе.

Кроме того, Англия была в глубокой скорби по Судану. В ноябре 1883 г. египетские войска под командованием генерала Хикса были разбиты наголову взбунтовавшимися отрядами самозваного махди Мухаммед Ахмада. Остальные египетские подразделения под командованием англичан были разгромлены в течение нескольких месяцев. Вскоре был осажден Хартум. Было ясно, что египтяне будут не в состоянии покончить с махди; но Англия не сможет повторно завоевывать Судан и одновременно оказывать сильное сопротивление России в Центральной Азии. Англичане хорошо знали, что египетское-суданское несчастье было поддержкой русским.

В ответ на ноту Торнтона от 12 марта, воплотившую недовольство Гренвилля, Гирс заявил, что Россия не принимала на себя никаких ограничивающих обязательств в Центральной Азии, но сохраняла за собой полную свободу действий, за исключением северо-восточных границ Афганистана. Оккупация Мерва русскими имела своей целью умиротворение степи в интересах и России и Персии. Гирс не хотел обсуждать возможные будущие действия России в Азии. Британские истолкования прежних уверений со стороны России вынудили ее «быть очень осмотрительной» в этом смысле.

Хотя Гирс не касался Судана, мысль, что действия русских были искусно приурочены к британскому поражению, осенила многих. Чтобы снять подозрения в вероломстве, барон Артур Павлович Морренгейм, преемник Лобанова в русском посольстве в Лондоне, утверждал, что упрек Гренвилля был незаслужен. Русские обязательно заранее проинформировали бы англичан, если могли бы предвидеть просьбу жителей Мерва о предоставлении русского гражданства. Они приложили бы усилия, чтобы избежать принятия решения в тот момент, когда правительство ее величества было обеспокоено делами в Судане.

В парламенте оппозиция порицала отсутствие решимости со стороны правительства. Лорд Литтон саркастически заметил, что, если либералы создадут два новых отделения в иностранном и военном министерствах, предназначенных для подготовки мер, которые будут приняты слишком поздно, они станут самыми деятельными на Даунинг-стрит. Барон Морренгейм старался подыграть либералам, объявляя, «что, если бы у власти было любое другое правительство, а не правительство Гладстона, русское правительство официально отказалось бы обсуждать данный вопрос».

Отказавшись от своих претензий на Мерв, иранцы держались в стороне от этой проблемы. Но они были неприятно удивлены, когда увидели русские отряды, продвигающиеся к правому берегу реки Теджен и деревне Старый Серакс. Там иранцы, не подвергаясь набегам туркмен, выращивали зерновые культуры и установили свою власть над маленькими группами племен текке и салоров.

Мысль о потере этих недавно освоенных земель причиняла боль Насреддин-шаху.

В начале мая 1884 г. в России распространился слух о том, что Персия уступила Серакс. Он, вероятно, возник после посещения начальником Закаспийской области генералом А.В. Комаровым Старого Серакса на правом берегу Теджена. Как обычно, британский посол в Санкт-Петербурге немедленно запросил Министерство иностранных дел о намерениях России и получил заверения, что Серакс на западной стороне Теджена, где расположен персидский гарнизон и куда позже правительство Персии направило батальон, принадлежал и будет принадлежать Персии. Что касается Серакса на восточной стороне Теджена, там нет ничего, кроме нескольких глинобитных жилищ, населенных туркменами. Гирс добавил, что именно туда недавно добрался генерал Комаров, чтобы уладить споры, возникшие по поводу водоснабжения.

Плохое состояние связи мешало шаху точно установить, что происходит на крайнем северо-востоке его империи. Все, что он знал, – это то, что Россия, возможно, готовится к аннексии всего Хорасана. Страх вынудил его еще раз обратиться за британской поддержкой, в которой ему столько раз отказывали. Шах конфиденциально ознакомил Рональда Томсона с ситуацией, насколько она ему самому была известна, утверждая, что право Персии на весь район Серакса известно и он будет делать все, что в его силах, чтобы поддержать его.

Когда новый русский посланник Александр Александрович Мельников узнал о попытках Персии обезопасить район Серакса, он обратился в Санкт-Петербург с тем, чтобы закаспийским властям приказали немедленно поселить там туркмен, изъявивших преданность России.

Двести семей туркмен из племени салоров в сопровождении двух казачьих эскадронов под командованием полковника Алиханова, одного из основных участников событий, которые закончились присоединением Мерва, были направлены в Старый Серакс.

Иранцы были выдворены, и князь Александр Михайлович Дондуков-Корсаков, командующий Кавказским военным округом, написал Мельникову, что войска установили русское правление в этой области.

Шах не хотел молча согласиться с потерей территории, которая долгое время считалась принадлежащей ему. Британский посланник в Тегеране оценил ситуацию следующими словами: «Возражения шаха, если он решится их выразить, вряд ли окажут серьезное воздействие на русское Правительство при определении их действий в отношении Серакса; но недовольство, которое останется в памяти Шаха, будет нелегко перечеркнуть».

Чтобы протест Персии был эффективным, требовалась поддержка англичан. Поэтому шах хотел знать, будут ли поддержаны персидские возражения и официальный протест, если он будет сделан, правительством ее величества в Санкт-Петербурге.

Правительство Индии считало, что Персию нужно поддержать. Лорд Райпер телеграфировал: «Сохранение области Старого Серакса за Персией прервет прямые коммуникации между Ахалом и территорией Герата и предотвратит оккупацию Россией долины Герируд. Более 50-ти лет назад Персия заняла Старый Серакс, и с тех пор туркмены получали там земли с разрешения Персии. Новый Серакс зависит от области Старого Серакса и сам по себе бесполезен».

После консультаций с лордом Кимберли, статс-секретарем по делам Индии, Гренвилль уполномочил Рональда Томсона конфиденциально объяснить персидскому правительству, что для него лучше достигнуть взаимопонимания с Россией до обращения за поддержкой к правительству ее величества. Но если, несмотря на протесты шаха, Россия будет требовать себе территории, правительство ее величества рассмотрит любое обращение, которое шах может направить в его службы в Санкт-Петербурге.

В Тегеране новый министр иностранных дел, Насер ол-Молк, жаловался, что Персия не может защитить себя, и предупреждал Томсона, что, если английское правительство не вмешается, шах будет вынужден аннулировать свое требование.

Никакой договоренности не могло быть с Россией, поскольку ее посланник отвечал на каждое представление утверждением, «что Персия взяла на себя обязательство не вступать в столкновение с туркменами, обитающими на правом берегу Теджена»; поэтому русские сделали вывод, что Персия отказалась от своих притязаний на территории, занимаемые туркменскими племенами.

Томсон отметил недовольство и беспокойство иранцев в связи с инцидентом в Сераксе. Томсон сообщал Гренвиллю: «Народное чувство оскорблено позорным способом, которым был произведен захват этого места без уведомления персидского правительства. Выдворения персидских стражей казаками вызвали большее негодование шаха, чем фактическая потеря территории». Но он также знал, что Персии необходима британская поддержка.

Англичане опасались ситуации, связанной с разными неизвестностями. Где фактически находились пределы Персидской империи на северо-востоке? От каких территорий персы, по слухам, отказались в соответствии с секретными соглашениями в пользу России? Когда Томсон задал эти вопросы, Насер ол-Молк ничего не смог сказать.

Он потребовал, чтобы лорд Гренвилль дал новые гарантии территориальной целостности Персии, поскольку их отсутствие может привести к полному господству России над Персией.

Персидский посланник в Лондоне мирза Малькам-хан написал Гренвиллю, что шах желал знать, какие меры Англия предпримет в случае новых агрессивных действий России; действуют ли гарантии в отношении территориальной целостности Персии, которые он получил во время его визита в Лондон в 1873 г.

Гренвилль ответил, что старые обещания остаются в силе, за исключением территорий, от которых сама Персия с тех пор отказалась. Но далее было сказано, что британская поддержка в значительной степени зависит от меры сочувствия, которую испытывает английская нация по отношению к той или другой стране. Такая позиция определялась почти полным отсутствием коммерческих отношений между Англией и Персией, особенно препятствиями в торговле с южными провинциями Персии, которые, если удалить препятствия, оказались бы легко доступны для английской и индийской торговли.

Многократные попытки посланника ее королевского величества в Тегеране добиться открытия реки Карун для торговли и навигации до настоящего времени не привели к успеху; отсутствие надежных безопасных дорог из внутренней части страны к Персидскому заливу являлось также серьезным недостатком. Теперь британское правительство желало, чтобы шах открыл район вокруг Персидского залива для английской торговли, таким образом обеспечивая ее быстрое развитие.

Цена, установленная Гренвиллем за британскую поддержку персидских притязаний на Серакс, была слишком высока. Шах чувствовал, что полоса земли вдоль Теджена не стоит таких жертв. Он решил сделать еще одну попытку прямых переговоров с русскими и отправил в Санкт-Петербург в качестве специального посланника Яхъя-хана, младшего брата мирзы Хосейн-хана. В Санкт-Петербурге Яхъя-хан потребовал от имени шаха, чтобы Россия вывела свои войска из Старого Серакса, оставив весь округ Персии. Гирс твердо указал, что только подчинение туркмен России дало возможность персам возделывать земли на берегах Теджена.

У Гирса было преимущество. С тех пор как в 1861 г. персидское войско было разбито наголову жителями Мерва, на северной границе Хорасана происходили непрерывные беспорядки. Набеги туркмен никогда не прекращались, тысячи персов были похищены и проданы в рабство в Хиве, Бухаре, Мерве и других городах Центральной Азии.

Русская армия установила порядок, освободила персидских рабов и сделала возможным мирное возделывание земли в оазисах по всей линии Копетдага и в речных долинах. Яхъя-хан сдался, убеждая себя в принципе «доброй воли» русских.

Не успела Персия отказаться от своих притязаний на Старый Серакс и уладить проблему своей хорасанской границы, как на востоке разразился конфликт первостепенной важности. С уходом Персии с арены Афганистан стал основной целью продолжающегося русского наступления. Каждая новость, сообщающая о британских затруднениях в Судане, побуждала действовать русских военных. Политические страсти в Санкт-Петербурге резко возросли с приближением зимы 1884 г. Милютин, которого Александр III считал слишком либеральным, был отправлен в отставку. Горчаков умер. Новый военный министр, генерал Петр Семенович Ванновский, находился под сильным влиянием панславистов и возглавил всю оппозицию осторожному Гирсу.

Господин де Гирс, писал сэр Эдвард Торнтон, имеет, несомненно, много ожесточенных врагов и очень мало истинных друзей. Он не занимает высокое социальное положение, за исключением того, что исполняет должность, которую занимает; не имеет никакого состояния. Граф Игнатьев, представитель панславистов и один из самых ожесточенных и наиболее мятежных врагов министра иностранных дел, считал Гирса виновным в том, что царь предложил ему оставить пост министра внутренних дел; а также потому, что он стремится сам занять пост министра иностранных дел.

Самое сильное противодействие оказывали Гирсу военный министр и все военные, чьим честолюбивым взглядам мешала миролюбивая политика дипломата.

Недостатками Гирса были не только скромное материальное положение и невысокий социальный статус, но и слабохарактерность. Робость и нерешительность были, возможно, его основными качествами. Он смертельно боялся Александра III. Когда Гирс шел с докладом к царю, его помощник Ламздорф отправлялся в церковь молиться за успешный результат аудиенции.

Его аристократический, хотя гораздо менее способный преемник, князь Лобанов-Ростовский, как сообщают, саркастически заметил: «А что вы хотите? Он всю жизнь был только генеральным консулом».

26 января 1885 г. перед дервишами махди пал Хартум. Известие о резне, устроенной над генералом Гордоном и английским гарнизоном, было встречено с явным ликованием в военных кругах Санкт-Петербурга. Панславистская пресса призывала немедленно воспользоваться преимуществом британского поражения в Судане и бросить Британии вызов в Центральной Азии. 13 февраля в «Ведомостях» было написано: «Европа должна спокойно принять к сведению, что жители Герата, недовольные правлением эмира, жаждут последовать примеру жителей Мерва и просят защиты у России в то время, когда все варварские и полуварварские народности либо ищут, либо уже получили защиту Великой Державы».

Английский военный атташе в Санкт-Петербурге полковник Ф. Тренч докладывал, что среди русских военных не было стремления к урегулированию положения на афганской границе. Они прекрасно понимали, что такое урегулирование даст Британии преимущество.

Тренч предупредил, что «спустя месяц или два, как только большая часть наших сил окажется запертой в Египте и Судане», русские под каким-либо предлогом займут Герат.

Местом грядущего столкновения был оазис Пенджде около Кушки. Летом 1884 г. эмир Афганистана Абд ор-Рахман занял эту территорию, несмотря на возражения русских. Возражения были вызваны тем, что ожидалась работа пограничной комиссии. Сэр Эдвард Торнтон защищал эмира, настаивая на том, что Пенджде всегда принадлежал Афганистану.

В то время как дипломаты вели переговоры, военные разворачивали свои войска. Из Санкт-Петербурга полковник Тренч требовал отправки британских отрядов к Герату. Их присутствие в городе так повлияло бы на русских, что они сразу подпишут соглашение по границе на английских условиях.

В то время как русские силы под командованием генерала Комарова заняли позиции у Пенджде, англичане тоже продолжали подтягивать войска. 28 марта в неприятной беседе с Торнтоном Гирс обвинил Англию в подготовке к войне: войска собирались в Северной Индии под командованием сэра Фредерика Робертса, герцог Коннау командовал резервом. Генри Друммонд Вольф, влиятельный политический деятель, сделал запрос в парламенте, будет ли флот отправлен на Балтийское море к началу навигации. Руководители армии и флота России, продолжал Гирс, спрашивали его, что все это означает и должны ли войска и флот, базирующиеся в Кронштадте, готовиться к вражеской атаке. Действительно Англия намеревается начать войну?

Торнтон ответил, что Англия не может предпринять что-либо тайно, поскольку передвижения ее войск станут немедленно известны всем. Война была бы последним средством для Англии, но у нее есть обязательство перед эмиром Афганистана поддерживать и его права на территорию, которую правительство ее величества признавало принадлежащей Афганистану. «Я прибавил, – написал Торнтон домой, – что любая попытка со стороны русских войск приблизиться к Герату или его оккупировать будет приравнена к декларации войны и так воспринята Правительством Ее Величества». Гирс не выразил намерения претендовать на Герат со стороны России.

Он сообщил об этом в письменной форме в меморандуме, доставленном Торнтону 30 марта 1885 г.

В тот же день войска генерала Комарова напали на афганцев на глазах генерала Люмсдена, членов его комиссии и их военного эскорта, состоявшего из нескольких сотен человек. Афганцы храбро сражались, понесли тяжелые потери – пятьсот человек убитыми и несколько сотен ранеными, но не могли противостоять дисциплинированным, хорошо оснащенным и обученным русским, потерявшим всего девять человек убитыми и сорок семь ранеными. Бой продолжался несколько часов на берегах реки Кушки.

В течение следующих нескольких недель война казалась неизбежной. Сэр Эдвард Торнтон сказал Джону Ф. Баддли, корреспонденту «Standart»: «Я только что видел Гирса. Произошло сражение у Пенджде – афганцы были разгромлены, и пятьсот из них убиты. Некоторые из наших офицеров были там… Ничего не остается делать, как упаковывать вещи; война неизбежна; завтра мне придется забирать мои документы».

Министерство иностранных дел опубликовало документы о состоянии войны между Англией и Россией. Вице-королю Индии сообщили, что адмиралтейство приказало вести наблюдение за всеми русскими кораблями. Он был готов послать двадцать пять тысяч человек в Кветту, и ему было обещано подкрепление с родины. На Дальнем Востоке адмирал сэр Уильям Дауэлл, главнокомандующий военно-морской базой в Китае, занял порт Гамильтон, который мог использоваться как база для действий против Владивостока.

Королева Виктория, которая лично обратилась к своему «дорогому брату» Александру III, чтобы избежать кровопролития, была теперь в воинственном настроении. Даже Гладстон, который занимал ранее примирительную позицию по отношению к России, счел необходимым действовать. Он осудил русскую агрессию в парламенте и запросил одиннадцать миллионов фунтов, огромную сумму для того времени, из которой шесть с половиной миллионов были затребованы на случай приготовлений в связи с инцидентом в Пенджде.

Продвижение России в Центральной Азии в течение зимы и весны 1885 г., достигшее наивысшей точки в сражении у Пенджде, поддерживало шаха и его министров в состоянии беспросветного страха. Продолжая изображать из себя друга России, Насреддин искал гарантии у Англии, чтобы она защитила его территории от вторжения русских. В феврале он советовал Англии занять Герат; по его мнению, если Англия не займет Герат, то это сделает Россия; тогда Хорасан более не будет в безопасности. Насер ол-Молк убеждал Рональда Томсона сообщить предложение шаха правительству ее величества.

В мае Томсон выяснил, что будет делать Персия, если вспыхнет война между двумя великими державами. Назир ол-Молк сказал Томсону, что шах решил соблюдать самый строгий нейтралитет и будет сопротивляться любому давлению с целью вовлечь его в военные действия.

Позиция Персии была ясной и простой, принимая во внимание тот факт, что Англия не объяснила шаху свою собственную. В начале июня Насреддин попросил у Томсона более точного определения политики Англии в случае агрессии, произведенной Россией на персидской территории. Шах искренне сказал, что без поддержки Британии Персия даже не будет пытаться сопротивляться России. Сообщая о беседе Гренвиллю, Томсон предложил заверить шаха в дружбе.

К этому времени опасность войны немного отступила. Лорд Дафферин, вице-король Индии, отказался от мысли о Центрально-Азиатской кампании. Эмир Афганистана Абд ор-Рахман получил убедительную демонстрацию мощи России и был готов забыть инцидент у Пенджде. Отставка Гладстона и формирование консервативного правительства 23 июня не остановили этот процесс, поскольку лорд Солсбери, который стал премьер-министром и министром иностранных дел, был осторожным и медлительным государственным деятелем, не склонным к резким действиям.

Как и его предшественник, он понял слабость положения Британии, вызванной позицией Бисмарка, который, как союзник России, сделал Турции серьезные представления, требуя закрытия Дарданелл для британского флота. «Турция была вынуждена подчиниться, и английский план действий на Черном море против Одессы и Батуми был разрушен».

С другой стороны, серьезная реакция Британии, ее конкретные приготовления к активным действиям убедили Россию в том, что ее дальнейшие шаги могут вызвать большую войну. Александр III не повторил грубую ошибку своего дедушки. Столкнувшись с угрозой реальной силы, Россия остановилась на достигнутом.

Мирза Малькам-хан, персидский посланник, в беседе с лордом Солсбери в августе 1885 г. жаловался на недостаток внимания, оказанного Англией Персии. Посланцу шаха хотелось получить гарантии территориальной целостности Персии и участия британских советников в персидском правительстве, которое стало бы символом британских обязательств перед Ираном. Солсбери предложил перенести столицу из Тегерана, «где она находится под возможным ударом русских», в Исфахан, который расположен ближе к «дружественным берегам» Персидского залива; а также заметил, что коррупцию в правительстве, особенно в руководстве юстицией, «следует несколько исправить». Солсбери был сильно расстроен, когда узнал, что его замечания, сделанные экспромтом, были переданы в Тегеран как официальный совет британского правительства.

Прогресс на англо-русских переговорах по афганской границе, уменьшение напряжения в отношениях между двумя великими державами привели к тому, что в сентябре русский посол барон Георгий Штааль и лорд Солсбери подписали протокол, определяющий границу между Россией и Афганистаном. Русские сохранили каждую пядь земли, которую завоевали их армии, Афганистан получил границу.

Дипломатия в очередной раз решила проблему, возникшую между двумя великими державами в Азии.