Текст книги "Мистер Фермер. Кровь с молоком!"

Предугадав траекторию атаки, словно шлюха, прогибаюсь, падая в грязь. Клыки Волколака щёлкнули над моей головой, но лезвие его клинка вспороло броню, разорвала моё плечо. Пролетев надо мной, Волколак скользя в грязи, стопорится в лужах и разбитом лапами грунте насыпи. Волколак порывается с ходу стартануть на меня, завершить начатое, но лапы его пробуксовывают выигрывая для меня спасительные секунды, за которые, ебаный хищник успевает принять в себя четыре болта от кролли и пилум в спину от Му.

Скорость его падает, с глазами, почти закрывшимися от боли, тот, потеряв в скорости, настигает меня, подставляясь под самый простой, колющий удар. Клинок мой пронзает грудную клетку Волколака, после чего, тот, подняв серп, застывает. Копьё Обба пронзает его поднятую руку, не позволяя завершить удар, после чего, на помощь мне подлетают Пом и Боб.

«Ты сам выбрал свой путь…» – Чувствуя, как кинжал мой проходит шкуру, мимо рёбер, как болезненно смыкается пасть Волколака над мои ухом, я прокручиваю лезвие, а после, вытащив то, наношу очередной удар. Ещё и ещё, и ещё, и так да те, пока союзники мои, не откинули бездыханное тело гиганта в сторонку.

Лицо моё, мои руки и оружие вновь запачканы кровью. Я вновь убил… Зачем, почему… я растерян. Оглянувшись, замечаю позади себя женщин Му и кролли, с палками в руках и детьми, с такими же палками в своих маленьких ручонках, они готовились встретить врага, того, которого не смогу сдержать я.

Вот ради чего ты убиваешь Матвей, вот ради кого совершаешь грехи, нарушаешь все возможные библейские заповеди.

Лезвие кинжала обтираю об плащ Волколака, возвращаю в ножны из черепа.

– На стены, чего встали, все на стены! – Попытавшись раненой рукой выдернуть пилум из трупа, ощутил волну накатившей боли.

– Чего застыли. – Прихватив Обба за шиворот, толкнул того в сторону стены. Где уже виднелись редкие тушки взобравшихся гоблинов – Пошёл, пошёл! А ты че встал? – Взглянув, та так же, испуганного Боба, подсрачником гоню того в сторону стены.

– Матвеем! – Стянув с себя лифчик, его гладкую сторону, Пом тут же прикладывает к моей ране. Адреналин постепенно уходит, сменяясь страхом. Только повязка коснулась плеча, от острой боли, едва не откусил себе язык, зубами, до крови вспоров собственную губу. Сука, как же больно!

Пав на колени, рычу, из всех сил сдерживаюсь что бы не завизжать как тёлка, и лишь благодаря находящейся рядом Пом, с трудом сохраняю остатки собственного мужества.

– О боги, что с ним?! – Вскрикнул подлетевший Кобаго. Мужик, ты всё веселие проспал! Глядя на Пом и рану, тот собирается ударить девушку, оттолкнуть от меня, но я не позволю.

– Не смей, она спасла меня! – С трудом подняв здоровую руку, испытал очередную волную накатившей боли. По новому взглянув на лису, Кобаго с благодарностью кивнул ей. Затем, подойдя к трупу, мощным ударом, кролли обезглавливает тело, а после, насадив голову на кол, требует от одного из своих бойцов вывесить ту над вратами.

– Сегодня либо мы сгинем, либо свершим подвиг, что потомки наши не забудут никогда. – Взглянув на заполняющиеся зеленой плотью стены, с дрожью в руках, прорычал Кобаго.

Глава 3

Редкий гоблин мог добраться до меня целым и невредимым. Окружённый своими бойцами, я следил за происходящим на стене. Двигая немногочисленные, резервные силы, гасил вражеские прорывы и места, где зелёным и серым гоблинам удавалось отнять у нас метр-другой стены.

– Они прорвались за стену! – Закричал кто-то со стороны скотного двора.

Даже будучи раненым, с всего одной рабочей рукой, я мог быть полезен, мог дать отпор.

– Кобаго! – Окликнул я здоровяка, следившего за тем, чтобы до наших баллист никто не добрался. Здоровяк оглянулся, подняв палицу здоровой рукой, я указал в сторону прорыва. Кролли кивнул, лично отправившись решать проблему.

– Пом, ты со мной… – Желая помочь, командую я, забирая с собой ещё двух раненых, но ещё способных драться травоядных. Хохо только-только закончившую обрабатывать мои раны, данное решение приводит в бешенство. Взглянув на лису как на врага, та, словно хищник, сквозь зубы хищно прорычала:

– Береги его. – После чего тут же взялась за обработку ран следующего ушастого бойца.

Гоблины вонючие, грязные, мерзкие уроды. Взбираясь на стену, они с оттрубленными ногами гоготали и ползли, царапали, зубами кусали защитников. Толпой и со спины заваливаясь на одного единственного бойца. К гоблинам я испытывал абсолютное отвращение и ненависть. Убивать их оказалось для меня не сложнее чем давить комаров. Никакой морали, никакой жалости, примерев на себе личину «Убивца гоблинов», я без жалости дробил и пробивал их хрупкие черепа. Мы шли медленно, вылавливали скатившихся в деревню клыкастых, помогали женщинам и детям отбиться от этих гоготавших уродов.

Так же как и они, мы, будучи ранеными, прикрываясь здоровой Пом, заходили с боков, подсекали и затыкивали отдельных не привыкших к одиночеству зеленокожих индивидов.

Мерзко было ли мне, толпой убивать одного? Ужасно мерзко. Но дать возможность тварям, подобным этим, завладеть нашими… моими женщинами, казалась ещё более омерзительно.

Я их не недооценивал, к каждому относился как к потенциальному убийце, от которого можно ожидать чего угодно, потому из каждой стычки с ними выходил целым и невредимым. Лишь во сне, жутком и беспощадном кошмаре, подобные им могли меня одолеть. Никогда, ни при каких условиях, даже будучи раненым, задрот, ебучий геймер, не посмел бы себя проиграть сраным гоблинам.

Едва мы затыкаем брешь, а я по грязи почти добираюсь до бруствера, огненная вспышка, полутораметровый шар из огня врезается в бруствер, раскидывая в стороны куски разорванных кроличьих и гоблинских тел. Ударной волной меня сбивает с ног, вновь скатывает по насыпи вниз, туда же летит Кобаго. Шкура поверх охотника полыхает, кролли женщины и дети, находившиеся внизу, тут же принимаются тушить бедолагу.

– У Рыкунов шаман! – Воскликнул кто-то со стены и в дымящую, образовавшуюся брешь, вновь полезли зеленые толпы. Пиздец… Что я там по поводу слабости гоблинов говорил?

Из-за спины моей в гоблинов полетели камни. Щёлкнули редкие арбалеты, трое желтоглазых с визгом сваливаются со стены, четвёртый, поскользнувшись на крови, скатывается со стены прямо мне под ноги, где я того и принимаю, копьём проткнув мерзкую рожу.

Урон стене не особо велик, разнесло лишь один из зубьев деревянного бруствера. Да только этот выродок залпом одним прикончил сразу двоих наших, и что самое страшное, ранил Кобаго. На сколько залпов у этой блядины хватит маны? Сколько ещё наших она заберёт с собой, прежде чем устанет? Нужно избавиться от него, но как?

Вновь пытаясь взобраться на стену, оглянувшись замечаю постепенно приходящего в себя Кобаго, трусливо поджавшую уши, идущую за мной Пом. Лисица очень ценила свой пушистый хвост и не хотела, чтобы того подпалили как охотника.

Бой накалялся, слева от меня, пытаясь скинуть лестницу рогатиной, пыхтел Му, прикрывая того, отмахивался отнятой у гоблина дубиной Кролли. Справа, работая в тройке, болт за болтом посылала в ночь женщина Му. Два заряжающих мальчика кролли на одного стрелка позволяли той пускать по снаряду раз в четыре-пять секунд.

Добравшись наконец-то до верха стены, подобрал валявшийся арбалет, впихнул того в руки Пом. Данное устройство являлось единственным оружием, которым я мог достать мага за стеной.

– Будешь заряжать и искать шамана. Мы должны пристрелить эту суку раньше, чем она нас поджарит! – Оперевшись на бруствер, вглядываюсь в местами сияющую золотыми глазами тьму. Трупы гоблинов, они повсюду: в воде, перед рвом и за ним. Местами образовывались кучи утыканных болтами тел, прячась за которыми, словно играя со смертью, выглядывали гоготавшие мерзкие рожи. Они находили бойню забавной, по прежнему считая себя сильнее нас, шли в бой, штурмовали стены, толпами гибли, и на смену им приходили ещё…

Передавая мне заряженный арбалет, Пом от неожиданности пискнула. На бруствер между нами вскочил гоблин.

С испуга пяткой прописываю ублюдку в грудь, как в фильме, по спартански сбрасывая зубастого уродца со стены. Ебать… Выдохнув, перенимаю здоровой рукой арбалет, замечая с каким восторгом на лице оценила мой удар Пом.

– Не расслабляйся! – Ликуя от пафосности момента, прикрикнул на ту я, а после, заметив во тьме некое странное свечение, пульнул туда болтом.

Лиса с блестящими от эмоций глазами кивнула. Переняла разряженное оружие, быстро натянув тетиву, вложила в канавку болт и вновь передала мне готовый арбалет. Стрелять наобум есть ли смысл? Наверняка нет, шанс пристрелить уродца шмаляя в пустоту очень низок. Нужно приберечь болт на момент, когда тот начнёт кастовать огненный шар, выдав свою позицию.

Опустив взгляд на толпу доступных, живых мишеней, стиснул зубы. Ебучий шаман, он же ещё покажет себя, или я трачу время в пустую?!

Пом, выплясывая вокруг меня, дробила черепа гоблинов. Пытаясь повторить мой случайно исполненный приём, во все стороны махала своими лапками.

Смахнув с бровей наползавшие на лицо капли дождя, накинул на голову капюшон, плечом вжался в бруствер. Когда все рубились, пачками истребляя рыкунов, я, словно охотник ждавший добычу покрупнее до мозолей на глазах, вглядывался в ночь. Где же ты, сучёнок, где ты, мразь, ну же, покажи себя…

И он показал.

Огненная спираль, раскручиваясь над длинноухой, зеленой головой, осветила бородатого, скрюченного гоблина, сжимавшего в руке посох. Шевеля губами, глядя на то, как огненная спираль приобретает форму увеличивающегося в размерах шара, тот готовился запустить в нас этой магической хуйнёй.

От движения раненым плечом в глазах моих от боли посыпались искры. Он так далеко, меня шатает, но я должен, обязан попасть! Другого шанса не будет!

Щёлкнул арбалет, наконечник болта, пронзив дождевую каплю, смещается в сторону, меняя траекторию моего выстрела… Блять.

Стрела попадает точно между глаз шамана. Запрокинув голову, гоблин выпускает из лап посох, вскидывая руки.

Огненная вспышка освещает всю округу, мощный, заставивший землю дрогнуть взрыв поглощает десятки гоблинов вокруг себя, превращая Шамана Рыкуна и всех его окружавших в пепел.

– Да-а-а-а-а! – Восторженно подняв над головой дубину, радостно кричит Пом. Реагируя на вспышку, теми же эмоциями, на воинственный рёв срываются все защитники и даже те, кто в лагере, видя как расцветает за стеной огненный, яркий цветок, поддаются общему эмоциональному порыву.

Гоблинская орда замерла. Ошарашенные происходящим за свой спиной, и тем, с каким рёвом и яростью встречают их впереди, коротконогая толпа, разбавленная редкими представителями хищных видов, начинает стопориться, растерянно метаться из стороны в сторону, а после, поддавшись панике, оборачивается в бегство.

Я жив, деревня выстояла, враг удирает. Все условия соблюдены, безоговорочная и полная победа за нами!

Подняв над головой арбалет, тряся тем, во всеуслышание крикнул:

– Победа! Мы победили!

Радость, граничащая с печалью, улыбки и слёзы от боли и от счастья. Крики раненых, умирающих и охваченных праздничным настроением выживших. Всё сплелось в единую, шумную, победную песню!

Подскочившая ко мне Пом, заключила меня в своих объятиях, поливая лицо моё и зачем-то грязную куртку с капюшоном, быстрыми, короткими поцелуйчиками. Дёргая меня, она пыталась пуститься в пляс, отчего плечо болело всё сильнее и сильнее. Видя наши обнимашки, с той же целью ко мне подлетают все соседи, все выжившие стремятся схватить меня, обнять, а потом, зачем-то ещё и поднять, бля!

– Мы сделали это, мы победили, победили самих Рыкунов! – Пищала восторженная Пом, а вместе с ней и все живые защитники рядом.

– Только со стены не сбросьте, ай блять, плечо… сука хватит, отпустите! – Кричал я им в ответ, но меня не слушали.

Около десяти минут я находился в подвешенном состоянии, на грани между поселением и кучами трупов за стеной. Слава богу мне удалось докричаться до толпы, и, вдоволь нарадовавшись, они вернули меня на землю. Впервые я был рад, что ноги мои опять стоят на этой треклятой грязи.

Толпа ликовала, сам факт победы для них являлся достижением, а то, над кем это победа, затмевала все из возможных предыдущих достижений, когда-либо свершенных кролли и Му. Волколаки, Рыкуны, племена лис и волков. Сегодня вся эта объединенная свара обломала об нас свои острые клыки. Я так же радовался нашей победе, только было у меня некое дурное предчувствие того, что не далась эта победа нам легко.

Волколаки, племя чудовищ, на стенах наших, таких обнаружили лишь двоих, самец, убитый нами(мной в том числе) и самка, которую ёбнули на восточной стене, когда та с отрядом зверолюдов пыталась зайти нам в тыл. По рассказам окруживших меня кролли, были и ещё двое похожих громил, одного, с двуручной секирой, с баллисты пристрелили у западных врат. Второго здоровяка завалил случайно выпущенный кролли болт, угодивший тому в голову.

Из всей четверки, больше всего делов натворила самка. Сука хорошенько проредили наши ряды, забрав с собой на тот свет, по меньшей мере, семерых защитников. Сегодня многие, очень многие, не встретили рассвета. В числе их оказался герой из героев, достойный воин, сын и хороший друг, как мне, так и каждому в селении кролли. Корого…

Повиснув над сыном, позабывший, что такое слёзы, раненый Кобаго, осторожным движением своей большой лапы, закрывает глаза храброму воину. Отправляя того навстречу вечной ночи. Скольких мы убили? Тысячи. Сколько потеряли мы? Сотню, а если брать в расчёт раненых и искалеченных, то целых две, а может и две с половиной.

Медленно, разгоняя окружающий нас мрак, поднималось солнце. Ночь пролетела как один очень страшный, кровавый миг.

– Матвеем, там, за стенами много… – Заставив меня съесть какие-то грибы, произнесла взявшаяся меня перевязывать Хохо. Усевшись на стульчике, находясь на улице, я глядел за тем, как тяжёлых раненых переносят в дом. Как кролли стягивают трупы, раздевают их, а после делят на кучи приговаривая «наш не наш». Их отношение к смерти, к восприятию гибели сородичей не такое, как у людей. Гибель, она воспринимается ими нормально, даже дети долго не плачут по своим родителям, понимая, что сейчас для всех есть занятие по важней. Я вот так не мог…

– Староста… – Глядя на моё лицо, жалостно протянула целительница. Не того ты жалеешь подруга, не того…

– Подождём наступления дня. Пока ещё слишком темно и опасно выходить за стену.

– А как быть с ранеными? – Спросила Пом. – Ну, теми, что чужие, и ещё не изгои.

– Гоблинов всех под нож, резать, не жалея. Вряд ли я смогу договориться с кем-то вроде них. Хищников – на ваше усмотрение. Будут сопротивляться – убивайте, главное сейчас сохранить жизни наших жителей. – Охмелевшим от грибов, глядя на то, с какой заботой, обхаживает мою рану Хохо, проговорил я. Боль отступала, десятки непонятно откуда взявшихся ярких оттенков красок ударили по глазам.

– Хорошо, рыкунов не жалко. Позволите мне говорить с ранеными? Ну, то есть, можно выйти за ворота? Я не убегу, честно при честно! – Выплюнула Пом, чем меня насмешила. Новая, непонятная боль в рёбрах отозвалась дрожью по всему телу.

– Мудагар вместе с Кобо собирались за стену, скажи чтоб тебя взяли с собой. Ты меня сегодня столько раз выручала, мне больше нет причин сомневаться в тебе. Пом, блеснув своими оранжевыми глазками, встав на носочки, вновь приготовилась прыгнуть на меня с объятиями, но выставившая руку Хохо, остановила ту.

– Иди работай, лиса!

– Хорошо, я со всем разберусь, а после, вновь вернусь к тебе, Матвеем, не смей умирать. – Стукнув себя кулачков в упругую грудь, заявила рыжая, отчего я вновь усмехнулся. Умирать то я точно не собирался.

Тела валялись повсюду. В числе убитых были не только воины. К сожалению, в числе жертв атаки оказалось много стариков и женщин, именно они, грудью своей закрыли прорыв со стороны коровников. Самое удивительное, хищники и гоблины не тронули коров. Наверняка хотели сохранить для себя, будучи уверенными, что смогут взять крепость. Ни хуя ребятки, пока я живы, хер вам, а не крепость!

Когда мимо меня пронесли труп гоблина со вспоротым животом, чувствуя зловоние, трупное, вонючее, я более не смог терпеть, облевав остатком ужина землю и собственную обувь.

– Матвеем… В голову не били? – Глядя на меня, спросила Хохо.

– Нет, от запаха плохо стало. – Ответил я. – Прикажи нашим разводить костёр внутри стен, пусть жгут трупы. Боюсь, вынести всех, да ещё и подальше, чтоб не завонять округу нам не дадут.

Рука моя потянулась за зажигалкой в карман. Я хотел передать ту(вместе с секретом) Хохо, но внезапно нащупал лишь осколки жиги. Сука, она разбилась, чирк-чирк магии больше не будет! Словно потеряв боевую подругу, тяжело вздохнул. Даже и не почувствовал, когда та взорвалась. Пальцами нащупал влагу, вытащив руку из кармана, вижу кровь и ощущаю нотки аромата газа.

– О боги, вас и там ранили? – Перепугавшись больше, чем за моё плечо, тут же принялась стягивать с меня штаны Хохо.

– Стой, подожди…

– Некогда ждать, кровотечение может убить вас раньше, чем вы поймёте!

Да нет там никакого течения, блять…

Чувствуя моё сопротивление и недовольство, Хохо замирает, а после переводит взгляд на сидевшего рядом здоровяка.

– Я забираю Шамана, Кобаго, дальше сами справитесь?

– Да. Позаботься о Матвееме, Хохо. Если бы не его магия, все бы мы могли спать вечным сном, как и мой сын… – В голосе воина чувствовался траур. В глазах читалось «лучше бы я, а не мой сын».

– Друг, мне очень жаль. – Опираясь на женщину, искренне произнёс я. Пусть при первой нашей с Корого совместной работе, мы явно не сошлись во взглядах, но его смерти я точно не хотел. Опечаленный здоровяк кивнул, ничего не сказав в ответ, двинул к вратам. Нужны ли ему мои соболезнования? Станет ли ему от них легче? Нет конечно, но пусть хотя бы знает, что смерть его сына мне не безразлична.

Хохо, поддерживая меня за рёбра, тянет домой. Где нас уже ждала вооруженная с ног до головы, высокая, грудастая, мускулистая женщина Му. Ноги её, как и длинные, некогда белые как снег волосы, были в грязи, а оружие, как и торс перепачканы гоблинской кровью.

– Чего тебе? – Протаскивая меня в проём, рыкнула на ту Хохо.

– Мудра велел мне позаботиться о старосте. – Ответила дева, более чем двух метров ростом.

– Я сама справлюсь. – Фыркнула Хохо.

– Ты не одна владеешь навыками врачевания, Хохо. К тому же, как и ты, я желаю лишь здравия и долгих лет жизни Матвеему… – Ответила Му.

Хохо окатила ту взглядом, после, тяжело вздохнув, выплюнула:

– Ладно…

Глава 4

Женщина Му, предложив Хохо свою помощь, получает одобрение, после, словно маленького ребеночка, одной рукой прихватив за задницу, осторожно поднимает мою тушку. Оказавшись лицом напротив её рожек, ощущаю как здоровой рукой, вместе с плечом и половиной грудной клетки, погружаюсь в её огромный вырез. По подбородок свой буквально утопаю в её здоровенных сиськах. Из-за грибов всё вокруг искажается, выглядит так, как не может выглядеть. Мозг почти отключился, я терялся в пространстве, во времени, в молочных железах му. Сомкнув глаза на первом этаже, открыл на втором, уже будучи полностью голым, перемотанным и лежащим в своей кровати.

Плечо, торс, ноги, практически по всему телу виднелись повязки. И когда это меня так…

Не успев ответить на свой собственный вопрос, вновь закрываю глаза. Звуки окружающего мира стихают, исчезают голоса Му и Хохо. Душа моя полностью погружается в некий физический и слуховой вакуум. Я не чувствую тела, температур, звуков. Лишь бесконечная пустота вокруг.

Где ты…

Голос, словно созданный из тончайшего хрусталя, звенит в пространстве. После чего я, как по команде, открываю глаза. Встретил моё пробуждение темный, деревянный потолок комнаты, уже ночь? Пальцами нащупал знакомую простыню из шкур, кровать подо мной моя… я чувствую её. Вернулось осязание, слух и зрение, только всё ровно что-то не давало мне покоя. Повернув голову, замечаю вместо окна дверь, одна, другая, третья… Каждый сантиметр пространства вокруг моей кровати закрыт дверьми, на полу и даже на потолке, заставляя древесину трещать и деформироваться, появляются всё новые двери.

– Сон, я точно сплю…

Хотел себя ущипнуть, но, едва шевельнув раненой рукой, ощутил боль. Боль во сне?! Сердце испуганно застучало. Грибы, всё эти блядские грибы! Как знал, не нужно их есть!

Голос сменился, стал более низким, зловещим, поменяв направление звучания, он показался мне движущимся по комнате. Он доносился со сторон, сверху и закончил греметь за спиной. Сглотнув, я обернулся. Резкая вспышка света болезненно ударила по глазам. Здоровой рукой прикрываю лицо, пытаюсь привыкнуть к свету, опускаю глаза, смотрю в пол. Какого чёрта так ярко?! Сантиметр за сантиметром поднимаю взгляд, изучаю каменный контур двери, покрытой золотыми, слепящими своим светом цепями.

Где же ты… – вновь раздался приятный уху, казавшийся обеспокоенным, женский голос.

Каменная дверь, запечатанная золотыми цепями, на фоне всех других выглядела величественно и угрожающе. Поднявшись на ноги, я сделал всего шаг к той, как тут же нежный, прохладный бриз ударил в лицо. На мгновение мне показалось, что моё место пребывания сменилось, что очутился я не в своей комнате, а где-то на пляже, посреди мирового океана.

Кто здесь, назовись? – частичка света маленьким светлячком отделилась от цепи, двинулась ко мне, требуя представиться. Но я ж не идиот какой, потусторонней нечисти, выглядящей как цепи, или то, что за ними спрятано, представляться.

– А ты кто? – Наблюдая за тем, как светлячок начинает кружить вокруг моей тушки, спросил я.

Эсфея, одна из первых детей Его. Владычица и покровительница всех морских миров.

– Не демон? – Переспросил я, как-будто, что-то могло заставить моего невидимого собеседника не врать. И вообще, кого «Его», имя что ли проглотила, а меня представиться заставить хотела? Подозрительно. Светлячок негодующе закрутился вокруг меня, а после неприятно обжог руку.

Не смей так меня называть!

Ладонью, словно назойливую муху, отбиваю ту в сторонку, за что светлячок тут же начинает недовольно ворчать, называя меня грубияном и богохульником. В принципе, это даже не оскорбление, скорее факт…

– Эсфея, что ты забыла в моей комнате? Это ведь моя комната? – Неуверенно спросил я, и светляк, успокоившись, отдалился.

Комната? Ты в измерении духов. Мне не известно с каким обликом твоя душа ассоциирует потусторонний мир. – Отвечает существо. – Повторю ещё раз, назови своё имя.

Опять требует лучик света, но я всё так же молчу. Вдруг тот потусторонний, страшный голос, который продублировался после моего пробуждения, был истинно настоящим? И демон, изменив тембр, тупо соблазняет мой разум, говоря приятным голосом статной женщины. Всем ведь известно, демоны знают о человеческих слабостях, а у меня слабость к… к милфам.

– Зачем тебе моё имя?

Хочу знать того, чьё тело и душа вместит мою божественную сущность, став для меня сосудом и позволив мне вернуть…

– Иди на хуй! – Тут же попятившись, ищу чем можно отогнать этого ебучего светляка. Ага, щас блять, буду я ей сосудом, отсосёшь тварь! – Живым не дамся!

Подожди, но ты ведь мой последователь, ты должен пони…

– Я тебе ничего не должен, тварь! Сдохни! – Отмахнувшись от той рукой, стянул с кровати одеяло и попытался одной рукой загасить ебучего светляка. Мало души, так она и тело моё хочет прикарманить. Она ж баба, вдруг, управляя моим телом, в какого-нибудь непорочного священника влюбится? Что потом, непорочное зачатие? Постоянная неестественная прочистка «дымохода?» Не-не-не!

Хочешь сказать, ты не мой последователь? Ни разу не молился, не просил меня о помощи? – Непонимающе переспросил меня зависший в воздухе светлячок.

– Да не в жизнь! – Чувствуя боль по всему своему духовному телу, ответил я, вспомнив как ещё недавно, с доской в руках у ворот молил о помощи. Как ещё до этого, благодарил богиню за предоставленный шанс измениться и вдоволь натрах…

– Блять… не, за такую мелочь жопу свою я тебе не отдам! Да и кому я её должен отдать, ты убила меня за то, что я выиграл тебя в компьютерной игре, а после перенесла в этот ебучий, недоразвитый мир. Ты хоть понимаешь, сколько говна я уже пережил? Скольких убил, скольких обрёк на смерть? Я жил, не тужил, подрачивал бывало, но кто ж без греха то? И после этого… за это ты убила меня, а теперь хочешь, чтобы я тебе ещё и тело своё отдал? Хуй тебе, а не сосуд, тварь! – В очередной раз, взмахнув одеялом, попытался достать проклятого светляка.

О нет… Астаопа… так ты её последователь, а не мой… – в голосе с светляка послышалось разочарование. – Прости меня Матвей. – С печалью проговорило существо, что оказывается знала моё имя? Как? Как это произошло, неужели я успел проболтаться? Когда я сказал как меня зовут? Гипноз, контроль разума?

Руками схватился за горло, пытаясь не дать рту произнести свою фамилию и отчество. Вдруг демону они тоже нужны!

Ты, светлая, не по справедливости сосланная в Кузню душа. Мне жаль, я виновата пред тобой и обещаю всё исправить. А пока, прошу, послушай ту, кто желает тебе только счастья. Ни при каких условиях, никогда и ни за что не открывай этих дверей…

Пролетев по всей комнате, светляк исчез, а я, моргнув, проснулся в совершенно другой реальности.

Светило солнце, ощущался трупный смрад, перемешанный с потом и благовониями. Пели птицы, доносились звонкие голоса, а рядом, в откровенных нарядах, щеголяли Хохо и всё та же громила Му.

– Кто первым родит дитя от шамана, тот и будет править всей общиной. – Вырвавшаяся фраза из уст Му заставила мои глаза округлиться.

– Верно… – Вторила той Хохо. – Но именно кролли были теми, кто первым нашёл шамана, помог, я ведь ему жизнь спасла, при чём уже дважды. Думаю, я не меньше других имею право на дитя от него…

– За спасение его мы все тебе благодарны, но не считаешь ли, что именно шаману стоит решать, кого любить первой и с кем в первую очередь заводить детей? К тому же, Хохо, ты старше любой из претенденток, да и Матвеем, думаю, тебе уже множество раз отдал свой долг. Мудагар пересказывал истории Кобаго, когда шаман собрал отряд и пошёл мстить за тебя. Ни один травоядный никогда бы такого не сделал, это значит, он любит тебя, так неужели этого недостаточно? К тому же, после были ведь ещё и две битвы, где Матвеем так же, грудью своей защищал всех, вас и нас. Разве он не искупил свой долг перед твоим родом, разве не заслужил право выбрать другую? – Рассуждала Му.

– Ты права. – Опустив голову, Хохо двигается от стола ко мне, и я, делая вид что сплю, вновь зажмуриваю глаза. Уж слишком интересную тему завели женщины.

– Хохо, прошу, не обижайся. Я не хочу, чтобы ты видела во мне соперницу. Пойми, шаманское семя слишком важно, и испробовать его, попробовав забеременеть, позволят не каждой. Сколько раз ты уже сделала это с ним? Что с циклом? – Не унималась Му.

– Пока ещё рано говорить. – Ответила той Хохо.

– Всё равно, я наблюдала за вами, подслушивала вас и могу сказать, что так же люблю его, как и ты. Этот человече, он не такой как все, не отказывается от бесплодной, не гонит взрослую. Не грубит, слова приятные говорить умеет и не скупится на них, да и по стонам, доносящимся из этой комнаты, я могу сказать, что он мечта любой женщины…

– Ага, только худоват немного. – На комплименты Му грубо ответила Хохо, и обе целительницы, чутка помолчав, звучно рассмеялись. Сучки…

– Белая. – Вздохнув, произнесла имя Му Хохо. – Скажу тебе честно, от одной ночи с ним женщина становится счастливее, чем от ночи с десятью любыми другими мужчинами. Даже сделав дело, он не исчезает. Обнимает, может поговорить, утешить… Это сложно описать, но Матвеем, он словно дитя вечно ищущие ласки, неумело шутит, а после, будто действительно видя в сношении величайшее удовольствие, вновь поднимает его, начиная любить тебя по второму, а если повезет и третьему кругу.

– Брешешь… – Не веря, выплюнула Му.

– Увы, так оно и есть. Не знаю как обстоят дела с мужчинами Му, но наши совсем не заботятся о том, чтобы женщинам было приятно. Наши подёргались, семя внутри оставили, а после уходят, оставляя в холодной постели мёрзнуть… – С обидой проговорила Хохо, в ответ получив такое же недовольное:

– У нас так же…

– Вот видишь! – Чуть повысила голос крольчиха. – А с ним такого никогда не было. Он действительно особенный.

– Хохо, а как вы, кролли, радуете своих мужчин, ну, когда у них там всё, как в поле. То есть, когда сорняки колыхаются, а ствола не видно? Покусываете за камушки, может ласкаете руками, или ещё как?

– Обычно никак. Если мужчина не хочет, то зачем заставлять? Но господин Матвеем показал мне кое-какую секретную технику, хотя, честно говоря, я уже о чём-то подобном от Выр-выр слышала… Их женщины даже меня как-то тренировали, правда на обычной деревянной палочке, но помнится, шаману понравилось…

– Правда? Очень интересно… А делать что нужно?

– Ну, там главное без зубов, чтоб не царапать кору, ой… – Осеклась Хохо. – Я имела в виду кожу. В общем, смотри… – Словно учительница, взялась продемонстрировать на живом человеке Хохо. Кровать скрипнула, ногами ощутил, как чей-то силуэт повис у меня над пахом. Тёплые руки коснулись члена, приподняли его, затем на смену им пришёл горячий язычок и всосавшие в себя ствол губки.

Блять, Хохо, может сейчас не лучшее время?! Там за домом продолжают люди умирать, а мы тут…

– О-о, смотри, он дернулся! – Когда Хохо высвободила из плена своего ротика член, удивлённо воскликнула Белая.

– А я тебе о чём… секретная техника Человече. Попробуешь? – Словно мороженое предлагая, уступила своё место Хохо.

– Конечно! – Само собой разумеющее, проговорила Му. – Каждый охотник Му знает, нет лучшего времени для сношения, чем время после успешной охоты. Тогда и дети рождаются самыми сильными, самыми смелыми!

Завалившись мне на ногу всем своим телом, Му кладёт своё вымя мне на пах, словно одеялом накрывая здоровенными молочными железами мои бёдра. Может тогда, при первой нашей встрече, её здоровенная грудь мне всё-таки не причудилась? Губы её обхватывают головку, слегка цепляя ту зубами, она начинает её тянуть…

– Ай Блять! – Не выдержав, болезненно рыкнул, схватив Му за голову и притянув к паху. – Ты что, оторвать мне его собиралась?! Опусти, отпусти говорю. Лучше идите, помогите нашим. Крольчиха аж подпрыгнула от внезапности.

– Кому? – Удивлённо переспросила Хохо.

– Раненым нашим, кому ещё? – Всунув в рот Му палец и силой разжав округлившиеся губы, высвобождаю набухший член. Вот же, реально чуть не оторвала!

– Шаман, вы спали трое суток… кому могли помощь уже оказали. – Подойдя ко мне и ладошкой надавив на грудь, поспешила вернуть меня в постель Хохо.