Текст книги "Вавилон-Берлин"

Бруно скрестил руки, и Гереон, взобравшись по скользкому дереву вверх, перелез через ограждение. И здесь он увидел его! «Вильгельм Второй» бежал в направлении Урбанштрассе и уже почти достиг противоположного конца стройки. Приличное расстояние. Фасад будущего торгового центра занимал всю продольную сторону Германнплац, примерно метров триста.

– Он бежит к Урбанштрассе! Его надо брать! – крикнул комиссар Дяде, после чего перелез через забор и продолжил погоню. Если бы Бруно обрезал беглецу путь, они взяли бы его в клещи. «Вильгельм» заметил его, и взгляд лже-кайзера стал заметно жестче. Он был уже на высоте северной башни, пробежал мимо грузового лифта сбоку от башни и направился прямо к забору возле Урбанштрассе. Сейчас он попадется в ловушку! Но беглец вдруг остановился, а затем повернул назад и исчез за стальной конструкцией лифта. Рат увидел, как он проворно, как крыса, взбирается наверх по стальным стойкам. Недолго думая Гереон помчался за ним.

Он не мог действовать так же ловко. Порнокайзер был, должно быть, альпинистом или акробатом, а может быть, и тем, и другим. Это не для полицейского, не имеющего циркового опыта. Рат забрался на строительные леса и перепрыгнул на ближайшую лестницу. Осторожно, этаж за этажом, поднимался он наверх, постоянно держа в поле зрения крысу-альпиниста. Сегодня было воскресенье, и на гигантской стройке никто не работал. Только двое, полицейский и беглец, перемещались в этом лабиринте из стали и дерева. Потом лестницы закончились. На шестом этаже леса обрывались – а с ними и центральный корпус. Но грузовой лифт стоял у северной башни, которая напоминала обломанный небоскреб, и его остов уходил вверх еще этажа на два. Лже-Вильгельм лез выше. Неужели он хочет доползти до вершины башни? Похоже на то. Рат застонал. Только не смотреть вниз. Над ним по стальным стойкам карабкался «кайзер». На высоте шестидесяти метров. Комиссар старался не думать об этом и смотрел строго прямо перед собой. Он должен был пройти несколько метров по качающимся брусьям, чтобы попасть на северную башню. Следующий каркас, следующие лестницы – и новое преодоление высоты. «Вильгельма» он уже не видел. Неважно, просто дальше наверх, они все равно его схватят! И вот он дошел до конца каркаса башни. У Рата перехватило дыхание, и он прислонился головой к холодной балке.

С трудом переводя дух, он огляделся по сторонам. Куда делся беглец? Ничего не видно. Может быть, этот гад решил просто сдаться? Он ведь должен понимать, что все это бессмысленно!

Гереон почувствовал, как его руки судорожно вцепились в стальную балку, когда он посмотрел вниз. Почему его так притягивала бездна, одновременно повергая в панику? На Германнплац бесконечно сновали крошечные человечки, вдоль и поперек нее перемещались игрушечные автомобили. Колени полицейского обмякли. Поверх крыш он видел вдали Кройцберг, огромный павильон вокзала в Гёрлитце среди моря домов и дымовые трубы гидроэлектростанции Клингенберг на фоне серого неба.

Он заставил себя посмотреть назад, на каркас. Куда делся двойник кайзера? Спускается вниз? Тоже неплохо, тогда его схватит Бруно. Но если этот тип кувыркается здесь, наверху, то это его задача – упаковать крысу, задача Гереона Рата, независимо от страха высоты. Полицейский прислушался, но ветер свистел невероятно громко. Тогда он осторожно спустился на один этаж – здесь было чуть тише.

И неожиданно перед ним оказался «Вильгельм Второй».

Казалось, что беглец испугался так же, как и комиссар. Его глаза были широко раскрыты, а от фальшивой бороды осталась только половина – вторую он потерял во время дикой погони.

– Исчезни, фараон, – сказал порнушник. Его голос был нервным, резким и уж никак не величественным, а в глазах застыло какое-то безумие, которое еще больше усиливал театральный грим.

«Кокаин, – сразу подумал Рат, – он кокаинщик и как раз перед этим в туалете втянул в себя дозу. Веселенькое дело!»

– Послушай, парень, – сказал Гереон вслух, пытаясь говорить спокойно, – признайся, что это бессмысленно. Ты мог бы избежать этой беготни. Избавь себя и меня хотя бы от дальнейших проблем.

– Тебя я вообще не собираюсь ни от чего избавлять, – сказал лже-кайзер, и в его руке мелькнуло что-то металлическое и блестящее. Замечательно, отметил про себя Рат, кокаинщик с пушкой.

– Тебе лучше это убрать, – сказал он. – Или отдай его мне. И я обещаю тебе – я не видел в твоей руке никакого пистолета. Даже несмотря на то, что ты угрожал им полицейскому.

– Не рассказывай сказки, падла!

– Оскорбление полицейского я тоже могу забыть.

– А если я тебе сделаю дырку в твоей башке, ты это тоже сможешь забыть?

– Я готов обсуждать с тобой только разумные вещи.

Оружие в руке кокаинщика слегка дрожало. Рат видел, что это пистолет небольшого калибра, но они стояли довольно близко друг к другу. Для убийства полицейского этого было достаточно.

– Ты хочешь меня убаюкать, сволочь! Пока твой кореш не придет тебе на помощь! – выкрикнул актер.

Он понятия не имел, насколько был прав: Гереон видел, как Вольтер медленно карабкается по брусу позади кокаинщика.

– Мой кореш ждет тебя внизу, – сказал он. – Мимо него ты не пройдешь, даже если меня укокошишь. У него тоже есть пушка, но побольше, чем твоя игрушка.

– Тебе показать, что может эта игрушка?

Парень поднял пистолет, но в этот самый момент Бруно набросился на него сзади. Он схватил обеими руками правую руку кокаинщика, в которой тот держал пистолет, а потом попытался добраться до своего оружия, и наконец ему это удалось…

Раздался выстрел.

Рат слышал, как прямо у его уха просвистела пуля. Дерево на строительных лесах расщепилось. Он инстинктивно нагнулся.

Во взгляде двойника кайзера был ужас, и он на мгновенье забыл о самообороне. Вольтер воспользовался своим шансом и изо всей силы ударил руку кокаинщика, держащую оружие, о стальную балку. Порноактер закричал от боли, и пистолет с грохотом покатился по деревянному настилу. Дядя повернулся к кокаинщику и нанес ему удар правой рукой в желудок. Парень сразу согнулся, но полицейский добавил боковой удар слева, который окончательно уложил «кайзера» на пол. Вольтер еще раз пнул лежащего без сознания парня в бок и с трудом перевел дыхание.

– Сволочь!

Он приковал порнокайзера наручниками к каркасу и подобрал его пистолет.

– Ты был на волоске, Гереон, – сказал он. – Тебе надо было держать пистолет наготове.

– Мне нужны были обе руки, чтобы карабкаться, – возразил Гереон.

Он знал, что Дядя прав: это была иллюзия – думать, что в полиции нравов можно работать, не применяя оружие. Полиция есть полиция.

– Спасибо, коллега, – сказал комиссар, когда заметил, что Вольтер не обратил внимания на его оправдание.

– Правильно «спасибо, напарник», – ответил Бруно и похлопал его по плечу. Затем старший комиссар взял перочинный нож, раскрыл его и стал ковырять большую поперечную балку позади Рата. Через некоторое время он вытащил из дерева пулю и, взяв ее, направился к кокаинщику, который уже пришел в себя и стал выражать недовольство наручниками. Вольтер влепил ему мощную пощечину, и из носа у двойника Вильгельма пошла кровь. Он испуганно смотрел на полицейского, который присел на корточки на балку прямо перед ним и сунул ему под нос пулю.

– Ты должен меня благодарить, скотина, – сказал Бруно.

Кокаинщик сплюнул кровь.

– И знаешь, почему? – продолжал Дядя.

Ответом ему был взгляд лихорадочно сверкающих глаз.

– Я спас тебя от эшафота за убийство полицейского, – объяснил Вольтер.

Опять кровавые плевки.

– Но на тебе висит попытка убийства полицейского. Ты знаешь, что мы делаем с такими уродами? – спросил старший комиссар.

Кокаинщик покачал головой.

– Не знаешь? Тогда послушай меня: ты отправишься в Плётцензее, а мы позаботимся о том, чтобы ты попал к настоящим жестким парням. Заодно мы им расскажем, что ты – проклятый педофил. Ты знаешь, что ждет таких, как ты, там, в Плётцензее? Не найдется ни одного охранника, у которого бы хватило ума вмешаться в подобную историю. Я знаю людей, которые выбрали бы эшафот. А если уж они целятся в полицейского, то предпочли бы попасть в цель.

Теперь у «Вильгельма Второго» был вконец испуганный взгляд.

Вольтер посмотрел на Рата.

– Что будем делать с этим типом? – спросил он.

Гереон пожал плечами. Дядя повернулся к кокаинщику:

– Ты знаешь о том, что мы – твои единственные друзья, которые еще есть у тебя в этом мрачном мире? – Он вертел пулю между пальцами. – Это улики. Эту пулю ты выпустил в моего товарища. И почти попал.

Бруно положил пулю в карман пиджака.

– Но возможно, этой пулей никогда и не стреляли.

Парень попытался что-то пробормотать. Вольтер подождал, пока он замолчит, а потом вынул пистолет, взял его за ствол кончиками пальцев и стал им размахивать. Так магнетизёр в варьете вводит в гипноз какого-нибудь добровольца из публики. Глаза кокаинщика пытались следовать за оружием.

– Прекрасная модель. Компактная, но удобная. – Вольтер свистнул сквозь зубы. – О, «Лигнозе айнханд»! Верно? Калибр 6.75. С твоими отпечатками пальцев. Этому обрадуется любой судья.

Он сунул пистолет в карман.

– Но это зависит полностью от тебя, увидит ли судья его когда-нибудь.

Наконец кокаинщик обрел дар речи.

– Что ты хочешь, фараон? – спросил он, тяжело дыша. Его зрачки беспрестанно бегали туда-сюда, а во взгляде смешались страх и надежда.

– Я хочу тебе пояснить, что только от тебя зависит, насколько радужным будет твое будущее. Все очень просто. Слушай внимательно, я объясняю тебе еще раз! С этого момента ты принадлежишь мне и моему коллеге. – Вольтер указал на Рата, который медленно приблизился к ним. – Если мы задаем тебе вопросы, у тебя должны быть наготове ответы. Всегда. Неважно, в какое время дня или ночи мы тебя посетим. – Он снял с порноактера наручники и помог ему подняться. – Проверим прямо сейчас, понял ты или нет. Если будешь хорошо себя вести, то не поедешь с нами в Управление.

– Я еще ни разу никого не сдал! – заявил фальшивый Вильгельм. – Поищите себе шпиков где-нибудь в другом месте!

– Один раз – это всегда первый раз. Такой, как ты, должен был бы это знать. – На губах Бруно появилась почти обаятельная улыбка. Почти. – Поверь мне, к этому привыкают. А иногда и тебе при этом что-то перепадет. Если мы будем тобой довольны.

– А если я вам скажу, вы от меня отвяжетесь?

– Вспомни просто о том, что я рассказал тебе о Плётцензее! Это облегчит твое решение.

***

На мокром блестящем тротуаре улиц все еще отражалось бело-серое небо: над городом висели тяжелые дождевые облака. Черный «Форд А» с закрытой крышей катился по Коттбуссер Дамм. Вольтер вел свой автомобиль, лавируя между медленно плетущимися в воскресный день машинами. Рат сидел рядом, на пассажирском месте, погруженный в свои мысли, а мимо проплывал город. На Алексе их ждала работа: допросы, допросы, допросы… Банда сидела в камерах, новичок Йенике привез их час назад в «черном вороне» на Алекс. Прежде чем заняться работой, они хотели еще немного прижать Кёнига и его людей в полицейской тюрьме. С помощью того, что выдал порнокайзер, гражданское имя которого было Франц Краевски, они могли преспокойно разворошить весь улей.

Двойник кайзера болтал, как радио. Еще на стройке полицейские выжали из него все что можно, после чего отпустили. Рат узнал, как Вольтер вербует своих информаторов. Жестокость коллеги стала для Гереона неожиданностью, и теперь они ехали молча. Комиссару было ясно, что вся история на стройке должна была стать уроком для новичка из провинции Рейна. А Бруно, кажется, прочитал его мысли.

– Если ты посадишь такую крысу в кутузку, ты из нее все равно больше ничего не выудишь, – сказал он. – Намного полезнее будет, если он станет болтаться по Берлину, зная, что мы можем заловить его в любой момент. А если он у нас в лапах, он больше не решится и пикнуть, не спросив у нас разрешения. Говорю тебе, парень сэкономит нам массу работы. Будем надеяться только на то, что рассудок к нему не вернется слишком быстро после принятой дозы. – Дядя засмеялся и стал рыться в кармане пиджака. – К тому же если он вспомнит об этом, то от страха наложит в штаны.

Вольтер вынул пулю. Пулю, которая должна была убить Рата.

– Вот, – сказал он и протянул ее своему коллеге.

– Что мне с ней делать? – удивился тот.

– Возьми ее себе! В конце концов, он хотел тебя ею прихлопнуть.

Бруно нажал на газ, после того как они пересекли эстакаду на Коттбуссер Тор. На Дрезденерштрассе движение было поменьше.

– Мы партнеры, – сказал Дядя. – У нас теперь даже один общий информатор. Это касается только нас двоих и никого больше.

Он был прав. Они отпустили Краевски. Это было сделано вопреки служебным инструкциям и любому закону. Рат был немного растерян, но другие полицейские купились на версию, что парень, к сожалению, сбежал от них с Вольтером. Никто на них не обиделся, когда они несолоно хлебавши вернулись на Германн-штрассе. В том, что «кайзер» сбежал, коллеги винили сотрудника отряда особого назначения, которого Краевски нокаутировал во время своего побега. Молодой полицейский из-за угрызений совести стал более молчаливым и более угодливым. При прочесывании ателье этот парень действовал настолько активно, что казалось, будто он хотел тем самым исправить свою ошибку. Рат и Вольтер наблюдали за его работой, пока Йенике с бандой был в пути. Они обнаружили множество фотопластин и фотоснимков, и этого было более чем достаточно для прокурора. И достаточно, чтобы немного поприжать Кёнига. Краевски на строительной площадке поведал им, что фотограф его одаренной труппы начал также кинокарьеру. В этом не было ничего удивительного. После того как порнография получила в последние годы еще большее распространение и грязные журналы стали массово продаваться на улице или из-под прилавка, отстой берлинской киноиндустрии тоже нашел возможности заработка, предлагая так называемые просветительные фильмы. Их показывали посвященным в подсобных помещениях и нелегальных ночных клубах. Главным образом в богатых районах на западе города, так как цена за вход значительно превышала обычную стоимость киносеанса. Часто богатые господа брали с собой на сеанс подруг, чтобы потом реализовать увиденное на экране на практике. Кёниг никогда бы не осилил такое в одиночку: для этого были нужны тайные покровители в киноиндустрии, среди организованной преступности города, а также в элитных кругах на Западе. Краевски не назвал никаких имен, как полицейские ни напирали. Возможно, он действительно ничего не знал. Но все-таки у них была кое-какая информация, чтобы поразить Кёнига. Может быть, даже некоторые данные, которые помогут накрыть порнографическое кольцо.

Рат рассматривал пулю, которую дал ему Вольтер. Неприметная, маленькая и блестящая. И все же она могла стоить ему жизни. Он посмотрел на Дядю, который в тот момент сигналил замечтавшемуся велосипедисту на площади Ораниенплац. Выходит, что этот мужчина с добрым лицом спас ему жизнь. В любом случае старший комиссар вытащил его из опасной ситуации. Ничто в мире не давало права Гереону Рату критиковать Бруно Вольтера. Пусть он нарушил какие-то инструкции – и что? Может быть, в этом большом холодном городе действовали другие порядки по сравнению с Кёльном. Ему придется к этому привыкнуть.

– Если ты хочешь здесь чего-то добиться, ты не должен быть слишком щепетильным, – сказал Вольтер, Рат поразился тому, насколько верно коллега истолковал его молчание.

– Чего-то добиться здесь? В полиции нравов? – переспросил Гереон.

– Не понял! У нас ведь неплохо идут дела! Мы болтаемся ночами по самому напряженному городу мира, по городу с самой дурной репутацией. Это что-то значит. А что некоторые коллеги выказывают свое пренебрежение к нашему брату, так к этому привыкаешь.

Рат посмотрел на Бруно, который вновь пристально следил за дорогой.

– А почему ты, собственно говоря, не работаешь в инспекции А? С твоими связями и возможностями?

– В полиции по расследованию убийств? Если им требуются мои возможности, мой опыт и мои связи, тогда они должны спросить меня. Я не горю желанием работать у них.

– Но у них хорошая репутация!

– Разумеется. Группа Генната – любимцы прессы и изысканного общества! Разбой и убийства приносят больше признания, чем грязь и мерзость. – Вольтер оценивающе посмотрел на коллегу. – Но не так просто туда попасть, люди Генната проходят специальный отбор. Там нужно произвести фурор. Настоящий фурор. Сношающегося кайзера им будет недостаточно. – Он засмеялся. – Но не печалься: и мы, простые смертные полицейские, иногда тоже взбираемся на олимп. Инспекция А регулярно подключает к работе полицейских из других инспекций. Так что тогда ты сможешь пуститься во все тяжкие и изображать убойный отдел. Но поверь мне, расследование убийств – не такое уж увлекательное дело, как ты думаешь.

– Когда как.

– Что ты имеешь в виду?

– Раньше я тоже занимался расследованием убийств, и скучно мне уж точно не было.

Об этом комиссар еще никому в Берлине не рассказывал. Начальник Полицейского управления Цёргибель был единственным, кто досконально знал личное дело Гереона Рата. И Цёргибель обещал своему старому закадычному другу Энгельберту Рату хранить эту тайну. Даже советник по уголовным делам Ланке не знал детали служебного прошлого своего нового сотрудника. Вольтер бросил на него быстрый взгляд, поднял брови и снова сконцентрировался на дороге.

– И что? У тебя не было трупов? – спросил он через некоторое время.

Рат проглотил комок в горле. В его памяти всплыло белое лицо, бледное тело и кровавое отверстие от пули в груди.

Он молча смотрел в окно. Бруно объехал большую строительную площадку возле моста Янновицбрюкке, где даже в воскресные дни царил транспортный коллапс, и направился мимо Музея истории и культуры Берлина через мост Вайзенбрюкке. Но и Александерплац была сплошной строительной площадкой. Тяжелые паровые свайные молоты прорывали будущую подземную дорогу и почти полностью выдолбили площадь. Движение направлялось по толстым деревянным балкам. Ограждения стройплощадки образовывали узкие проходы, по которым продвигались толпы прохожих. Деревянные балки поддерживали стальной мост городской железной дороги над Кёнигштрассе. Полицейские уже свернули за угол возле «Ашингер», когда снова угодили в ловушку. «Форд» застрял за желтым автобусом BVG, который полностью заблокировал узкий временный проезд. «Берлин курит “Juno”», – гласила реклама. Вольтер выругался. Какой-то парень в выходном костюме стоял на наружной лестнице, которая вела на верхний этаж, и насмехался над ними.

Уже был виден гигантский кирпичный свод Полицейского управления. Неслучайно это здание называли «Красным замком». Большая угловая башня возвышалась над Александерплац, как центральная башня средневековой твердыни. Рат уже привык к тому, что полицейские, когда говорили «замок», имели в виду Управление.

– Высади меня здесь, я куплю нам что-нибудь поесть, – сказал он. – Я скорее доберусь до Управления пешком, чем на машине.

Ему не потребовалось много времени. Не более чем через десять минут Гереон входил в Управление со стороны Дирксенштрассе. Здесь, вдоль городской железной дороги, располагались офисы криминальной полиции. Постоянный шум поездов, которые грохотали мимо его окна, день за днем отбивали ему рабочий ритм. Рат поприветствовал дежурного у входа, приподняв правую руку, в которой держал фирменные бумажные пакеты «Ашингер» с тремя порциями жареных колбасок с горчицей. В левой руке у него была упаковка картофельного салата. Они были завсегдатаями «Ашингер» – там кормили вкуснее, чем в управленческой столовой. Сейчас они спокойно поедят и потом подготовятся к допросам. Пока им доставят из камеры первого кандидата, у них будет еще немного времени. Пусть банда немного попотеет. Когда комиссар поднимался по лестнице, у него заурчало в животе. Кроме двух чашек кофе – хорошего дома и плохого в отделе 220 – у него еще ничего не было сегодня в желудке.

Войдя с лестничной клетки в окрашенный серой краской коридор, он на мгновенье с растерянным взглядом остановился перед стеклянной распашной дверью, на которой большими белыми буквами было написано «ИНСПЕКЦИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ УБИЙСТВ». Гереон вспомнил слова Бруно: «Группа Генната – любимцы Управления – специальный отбор». В длинном коридоре за стеклянной дверью открылась дверь одного из кабинетов. Оказывается, специалисты по расследованию убийств в воскресенье тоже работают. Молодая женщина стояла в дверях и что-то говорила кому-то в комнате, а потом повернулась и пошла вдоль коридора. Рат видел через стекло ее узкое лицо, решительно изогнутый рот, темные глаза под черными, по моде коротко остриженными волосами. На ней был темно-красный костюм, а под мышкой она зажимала папку. Ее шаги быстро и энергично стучали по каменному полу длинного коридора. Когда она приветствовала идущих ей навстречу коллег, то улыбалась, и на левой щеке у нее появлялась небольшая ямочка.

– Не заблудись, – раздался чей-то голос, выведя Гереона из дневных грез. Он растерянно повернулся, как будто его в чем-то уличили, и посмотрел в смеющееся лицо Вольтера. – Ты пока работаешь у нас, – сказал его шеф, играя автомобильными ключами.

Стеклянная дверь открылась, и женщина одарила улыбкой проходящих мимо сотрудников инспекции Е.

– Добрый день, – сказала она. Ее голос оказался более звонким, чем комиссар ожидал.

Бруно коснулся своей шляпы в знак приветствия, а Рат опять поднял бумажные пакеты. Он выглядел глуповато и беспомощно. Женщина посмотрела на него с любопытством, почти с насмешкой, и он опустил руку с шуршащими пакетами. На ее лице снова появилась улыбка – только лишь на какое-то мгновенье, и Гереон не знал, улыбнулась ли она ему или насмехается над ним. А потом она пошла по коридору в своем темно-красном костюме, удаляясь все дальше и дальше, пока не исчезла за ближайшей стеклянной дверью. Комиссар продолжал смотреть ей вслед. Дядя засмеялся и хлопнул его по плечу.

– Пойдем съедим чего-нибудь перед работой. У тебя какой-то растерянный вид. Когда у тебя в последний раз была женщина?

– Спроси что-нибудь полегче, – вздохнул Рат.

– Неудивительно, что ты неуютно чувствуешь себя в полиции нравов, – констатировал Вольтер, – если ты живешь, как монах. Я познакомлю тебя при случае с парой девушек.

– Оставь эту затею. – После истории с Дорис Гереон был сыт женщинами. Она бросила его, как только в отношении него началась травля. Это произошло полгода тому назад…

– Перестань! – не унимался Дядя. – Я знаю классных девчонок. При нашей профессии где только не приходится бывать. Но, как говорится, я ни на что ее не променяю.

– Н-да, в инспекции по расследованию убийств, кажется, тоже не так уж плохо обстоят дела. – Комиссар показал на стеклянную дверь, продолжая держать в руке пакеты «Ашингер». – Ты можешь сказать мне, что это за женщина?

– Ты ее никогда раньше не видел? – Вольтер забрал у него пакеты. – Это Шарлотта Риттер. Стенографистка из убойного отдела. Ну, пошли! Еда остынет.

3

Неужели опять! Они решили отправить его на крышу. Голос Ланке:

– Рат, возьмите это на себя, вы ведь знаете в этом толк. И не очень с этим затягивайте.

Позади советника по уголовным делам Ланке молча стоял директор криминальной полиции Энгельберт Рат, а за ним – толпа полицейских в униформе. Седые усы и взгляд – ледяной, испытующий, полный упрека. Комиссар знал этот взгляд. Тот взгляд, что появился на лице отца, когда маленький Гереон впервые принес домой из школы плохие оценки. Красное лицо Ланке, напротив, было единственной садистически ухмыляющейся гримасой.

– Ну, давайте же, Рат, за дело! Сколько невинных людей должно еще погибнуть только потому, что вы не можете оторвать от стула вашу задницу? Если вы думаете, что не должны здесь заниматься грязной работой, то вы ошибаетесь!

Гереон смотрел на крышу, которая, казалось, становилась все круче и буквально росла на глазах. Как ему на нее забраться? Когда он опять осмотрелся, все оперативные работники исчезли. Вместо них вокруг стояли женщины с детьми.

И вдруг раздались выстрелы. Женщины падали одна за другой. Сначала первый ряд, за ним следующий. Они падали беззвучно, как овцы в очереди на убой. Женщины умирали молча, дети кричали. Этих криков становилось все больше. Чем больше умирало женщин, тем больше детей заходилось в крике.

– Нет! – Рат помчался наверх, забыв о своем страхе высоты. Неожиданно дом оказался окруженным строительными лесами. Дальше ему нужно было взбираться по лестницам. И здесь он увидел стрелка, у которого была целая батарея оружия. Он невозмутимо и последовательно заряжал их одно за другим.

Когда Гереон добрался до последней платформы, мужчина обернулся. Комиссар знал это лицо. Стрелок поднял рубашку вверх, обнажив бледную и худую грудь. В середине зияло отверстие от пули. Ток крови давно иссяк, и осталась лишь рана, как у трупов в судебной медицине. Клинически безупречная.

– Вот! Посмотри, – сказал стрелок с упреком в голосе, почти срываясь на плач, и указал на отверстие в груди. – Я пожалуюсь отцу! – И он схватил одно из заряженных ружей.

Рат выхватил свой служебный пистолет.

– Бросай оружие! – закричал он, но стрелок нацелил ружье на него. Медленно и сосредоточенно, как будто он стоял на стрельбище.

– Бросай оружие! Я стреляю! – крикнул Гереон.

Стрелок не реагировал.

– Ты не можешь меня застрелить, потому что я уже мертв, – сказал он и прищурил один глаз. – Ты забыл?

И здесь Рата будто сорвало с катушек. У него не было выбора. Он должен был стрелять. Его охватила небывалая агрессия, и рука стала искать курок. Указательный палец раз за разом нажимал на спусковой механизм, но в ответ раздавался лишь сухой треск. Трах, трах, трах… А стрелок в это время спокойно целился в него, согнув указательный палец. Постепенно, как при замедленном воспроизведении, он нажимал спусковой крючок…

– Нет!

Его собственный крик вырвал его из сна. Гереон внезапно проснулся и сел в постели. Холодный пот выступил у него на лбу, сердце колотилось. А треск продолжался до сих пор. Он доносился из окна. Вот! Опять! Будильник на тумбочке показывал половину второго. Рат вылез из постели, накинул халат и посмотрел в окно. На улице не было ни души. Нюрнбергерштрассе была пустынна, и ветер теребил ветки деревьев. На подоконнике лежали четыре маленьких камушка. Значит, нет, кто-то все же был на улице и пытался его разбудить. Полицейский открыл окно и высунулся наружу.

Он услышал, как открылась тяжелая входная дверь, а потом раздался короткий звонкий возглас.

– Фу ты, что вы слоняетесь здесь, как вода в водовороте? – раздался женский голос, и Гереон увидел, как молодая девушка, возможно, лет двадцати с небольшим, вышла на улицу и попала в его поле зрения. Она оглянулась и быстрыми шагами направилась к стоянке такси. Похоже, у Вайнерта было очередное свидание. Рат улыбнулся. Если бы об этом знала Элизабет Бенке! Хозяйка квартиры строго следила за тем, чтобы ее квартиросъемщики в позднее время не приглашали к себе дам. Но изобретательный Вайнерт каждый вечер умудрялся встречаться у себя в комнате с какой-нибудь женщиной, и Бенке до сих пор ни разу его в этом не уличила. Но с кем столкнулась только что очередная дама Вайнерта внизу, перед входной дверью? Кто ее так напугал?

Размышляя об этом, комиссар услышал, как закрылась на замок тяжелая входная дверь. Вскоре после этого кто-то позвонил в дверной колокольчик. В такое позднее время звон показался столь громким, что напомнил Рату церковный колокол. Потом он услышал стук в дверь квартиры. Кто бы это ни был, он не должен устраивать такой шум! Гереон вышел из своей комнаты в просторный коридор. Дверь, которая вела в апартаменты хозяйки, была закрыта. Полицейский отчаянно надеялся, что Бенке продолжит спать сном праведницы, пока он решит возникшую проблему. Вайнерт тоже не показывался. Видимо, его мучили угрызения совести.

Тут в дверь снова забарабанили.

– Кардаков! – закричал незнакомый низкий голос, чуть приглушенный закрытой дверью. – Алексей Иванович Кардаков! Открой дверь! Это я, Борис! Борис Сергеевич Карпенко!

Неважно, кто это. С него довольно! Пора прекратить этот шум.

Комиссар распахнул дверь квартиры и увидел смущенные сине-зеленые глаза стоящего за ней мужчины. На его лоб прядями свисали темно-русые волосы. Худое лицо, небритый подбородок… В нос Рату ударил запах алкоголя.

– Что здесь за шум? – спросил он незнакомца, который смотрел на него остекленевшими глазами. Тот молчал. – Вам лучше пойти домой и лечь в постель вместо того, чтобы среди ночи стучать в чужую дверь.

Мужчина сказал что-то на языке, которого Рат не понял. Русский? Польский? Он не мог определить точно, но был уверен, что неожиданный гость задал ему какой-то вопрос. Что случилось? Может быть, он не мог найти свой дом?

– Что вы сказали? – спросил он. – Вы говорите по-немецки?

Незнакомец повторил свой вопрос, но Рат понял только то, что речь идет о ком-то по имени Алексей. Дальнейший разговор был бессмыслен.

– Мне жаль, но я не могу вам ничем помочь, – сказал полицейский. – Идите домой! Спокойной ночи!

Едва он закрыл дверь, как стук раздался снова.

– Нет, с меня довольно, – вышел из себя Рат и опять распахнул дверь. – Если вы сейчас же не исчезнете, у вас будут настоящие неприятности!

Мужчина оттолкнул его в сторону и ворвался в квартиру. Одна дверь, выходившая в широкий коридор, была открыта. Это была комната Гереона, и именно туда, пошатываясь, он и вошел. Рат вбежал следом. Незнакомец стоял посреди комнаты и осматривался, как будто кого-то искал. Что за идиот! Может быть, он считает, что живет здесь? Комиссар схватил незваного гостя за воротник. Он думал, что легко справится с пьяницей, так что его удивила внезапная вспышка гнева этого мужчины. Незнакомец с криком повернулся к нему и прижал его к стене. Сильная рука сжала горло Рата, а лицо чужака было так близко, что Гереон с трудом мог вынести алкогольный перегар.

– Где Алексей? Что с ним? – выдавил из себя мужчина, после чего полился поток незнакомых слов. Рат нанес ему удар коленом в нижнюю часть живота, и он согнулся, но очень быстро снова выпрямился. – Твою мать! – закричал незваный гость и бросился на хозяина комнаты, но тот ловко увернулся. Незнакомец налетел на огромный платяной шкаф и разбил боковую доску, выполненную в готическом стиле.

Это уже предел! Рат схватил мужчину за воротник, заломил ему руку за спину и вытолкал его назад в коридор. Дверь в квартиру стояла открытой, свет на лестничной клетке не горел. Противник Гереона бормотал что-то непонятное и изо всех сил пытался высвободиться из его крепких рук. Безрезультатно. Рат отпустил парня и дал ему хорошего пинка. Тот вылетел на темную лестничную площадку, и было слышно, как он ударился о дверь противоположной квартиры. Комиссар закрыл дверь, запер ее и прислонился к ней, переводя дыхание. Наконец-то! Наконец-то этот идиот вымелся! Он еще слышал все более приглушенные крики на лестнице, а потом входная дверь в дом захлопнулась, и все стихло.