Текст книги "Сделай это неправильно"

2
Собака по имени хот
Новаторский талант

Первый поцелуй – волшебство. Второй – близость. Третий – рутина.

РЭЙМОНД ЧАНДЛЕР[28]28
  Рэймонд Чандлер, «Долгое прощание».


[Закрыть]

В центр зала выходит мужчина и садится на стул. На нем белая майка и свободные джинсы. Я со своим мужем Грегом и еще 12 человек смотрим на него, рассевшись полукругом. Двенадцать коллег. В помещении, где все это происходит, днем проходят занятия местной общеобразовательной школы, поэтому зал разделен на зоны, оборудованные для детских занятий – рисования, живописи, чтения, игры в лего. Полумрак.

Мужчина вытягивает руки, будто берется за воображаемый руль, и делает вид, что ведет машину. Тут я поднимаюсь, беру стул и сажусь рядом с ним.

– Добро пожаловать на «Энтерпрайз», – говорит мужчина. – Вы слышали о новой машине по изготовлению формы?

– Да, – отвечаю я. – Была разочарована, услышав о ней. После нашей последней встречи надеялась, что мы сосредоточимся на другом продукте. Разве мы не собирались заняться производством полосатых трусов?

Смех.

В это время подходит женщина по имени Рашель и прикасается к моему плечу. Я возвращаюсь на место, а действие продолжается.

– Я не знала, что сказать, – шепчу мужу, – но люди почему-то сочли это смешным.

Грег улыбается.

– Ты просто не поняла, о чем он. Это был «Звездный путь». Эрик играл капитана Кирка. А ты увела диалог совсем в другую сторону.

Так, значит, Эрик вел не машину – он управлял кораблем ВМС США «Энтерпрайз».

Все это происходило на Центральной площади Кембриджа, недалеко от места, где мы в то время жили. Занятия по импровизационной комедии для начинающих длились по два часа каждый понедельник. В тот вечер мы играли в импровизацию под названием «смена актеров», где один участник начинает сцену, а потом к нему присоединяется другой. Новые участники вступают по одному: похлопывают по плечу того, кто уже играет, и сменяют его, выстраивая новую историю. Сюжет не обсуждался заранее, но всего через несколько секунд после начала игры группа совместными усилиями задавала крепкую драматическую основу. К концу сцены мы выстраивали довольно сложную (и забавную) историю.

В импровизации ты плывешь по течению. Возможно, ты не в восторге от темы, которую выбрал вышедший перед тобой человек, но ты принимаешь его условия и подыгрываешь, а не противоречишь ему. И если первый участник говорит: «Это яблоко», ты не должен отвечать: «Нет, это просто маленькая дыня». А если скажешь, то, возможно, сам повеселишься, но сцену убьешь. Следует придерживаться принципа «да, и…», который лежит в основе импровизации: «Да, и мы можем отравить это яблоко и дать его королеве». История, которую я только что рассказала, – не первый и не последний случай, когда я совершенно не попадала в культурный контекст (все же нужно было посмотреть «Звездный путь»). Но если бы я не была готова смириться с этим «непопаданием», то не получала бы такого большого удовольствия.

Импровизация – игра без репетиций и сценария: надо мгновенно реагировать на реплики других, слушать свой внутренний голос и выдавать все, что он предлагает. Британо-канадский режиссер, драматург и актер, придумавший игру в импровизацию, – Кейт Джонстон – однажды подметил, что импровизация – это как вести автомобиль, глядя только в зеркало заднего вида: ты не знаешь, куда едешь, а видишь только то, где уже был.

Абонемент на занятия импровизацией я подарила Грегу на Рождество 2011 года: тогда у нас еще не было детей и мы могли выезжать в будни по вечерам. Я подумала, что это хорошая идея: ведь мы будем регулярно проводить время вместе, занимаясь чем-то совершенно новым, сможем пошутить друг над другом и хорошо посмеяться. Но у меня был и другой мотив. Последние исследования психологов показывают: если мы пускаем нечто новое в наши романтические отношения, то больше вовлекаемся в них и испытываем от них большее удовлетворение. Мы с Грегом были счастливы. С момента нашей первой встречи в бостонском аэропорту Логан наши взаимоотношения всегда были естественными и легкими, хотя мы принадлежим к разным культурам, – я итальянка, а он родился в Джорджии, в Уорнер-Робинс, – и это обосновывало значительную разницу в наших взглядах. Но я знала, что супруги часто страдают от рутины. Было интересно: что же изменится, если мы раз в неделю будем заниматься чем-то неожиданным?

ВСЕ БЫЛО РЕШЕНО: 27 ИЮНЯ 2009 ГОДА МЫ С ГРЕГОМ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПОЖЕНИТЬСЯ в Тьоне-ди-Тренто, моем родном городе с населением 3000 человек, расположенном в горах Северной Италии. Представьте себе теплый летний день в тех местах. Под сводами старинной церкви танцует ветерок, разнося по всему пространству аромат маргариток и роз. Двери собора распахнуты, за ними в ожидании начала церемонии стоят гости. Маленький оркестр из кларнетов, тромбонов и флейт тихо наигрывает что-то лирическое, пока жених нервно ждет невесту…

Мы волновались. Но, по-моему, гораздо больше волновалась моя мама, которая наконец дождалась венчания хотя бы одного из троих своих детей, – настоящего венчания, с соблюдением всех ритуалов. Ведь мой брат решил вообще не жениться, хотя жил в гражданском браке вместе со своей подругой и двумя детьми. А сестра с мужем расписались в городской ратуше и торжественных церемоний не устраивали.

За несколько месяцев до свадьбы я купила белое подвенечное платье. И подвязку – в соответствии с традицией, восходящей к XIV веку: гостя, уносящего со свадьбы «приданое» невесты, ждала удача. Жених соблюдал свои ритуалы. Согласно одному из них, ему следовало преподнести невесте букет – последний подарок своей девушке перед свадьбой. Еще надо было подготовить bomboniere с confetti: коробочки с засахаренным миндалем в качестве свадебных подарков гостям. На традиционной итальянской свадьбе миндаль для гостей покрывается белой сахарной глазурью, а количество конфет должно быть нечетным. Почему? Потому что свадьба соединяет двоих, но они неделимы. После свадьбы мы отправились в luna di miele, или медовый месяц, названный так потому, что в Древнем Риме новобрачные целую фазу Луны ели мед за каждой трапезой.

Уважение к традиции – явление для Италии такое же характерное, как и белое подвенечное платье для невесты. На индийских свадьбах пары произносят семь обетов и не считаются законно женатыми, пока не сделают семь шагов вокруг Священного огня, после чего их должны поприветствовать семь замужних женщин[29]29
  Эти примеры также упоминаются в статье Ovul Sezer, Michael I. Norton, Francesca Gino, and Kathleen D. Vohs, «Family Rituals Improve the Holidays,» Journal of the Association for Consumer Research 1, no. 4 (2016): 509–526.


[Закрыть]. Во Вьетнаме семьи жениха и невесты во всем избегают числа семь, потому что оно приносит несчастье. Во всей Латинской Америке на quinceañera, праздновании совершеннолетия пятнадцатилетних девочек, отцы дарят им первые туфли на каблуке. А в Японии во время праздника совершеннолетия Seijin no Hi родители дарят дочерям сандалии «зори» на плоской подошве.

Ритуалы и традиции – от проведения религиозных праздников до подготовки политических акций – существуют во всех странах и имеют долгую историю. Ими пронизана вся наша жизнь – дома, на работе и даже в фитнес-клубе. Футболисты «Нотр-Дам» проходят перед началом матча по одному и тому же маршруту от университетской базилики до стадиона, а сотрудники компаний Walmart и New Balance начинают день с пения и растяжки. И мое исследование показывает, что такие ритуалы улучшают работу в группе[30]30
  Tami Kim, Ovul Sezer, Juliana Schroeder, Jane Risen, Francesca Gino, and Mike Norton, «Group Rituals Increase Liking, Meaning, and Group Effort,» рабочий отчет, Open Science Framework (2017), https://osf.io/xcun3/ (по состоянию на 17 ноября 2017 г.).


[Закрыть]. Например, однажды мы с коллегами устроили на улицах Бостона квест «Охота на мусор»: как известно, по правилам игры командам надо найти в условных местах предметы из заранее составленного списка. Кто их больше собрал – тот и победил. Так вот, команды, участники которых практиковали совместные ритуалы, показали лучшие результаты, чем те, у кого общих ритуалов не было. Исследование с участием более двухсот человек, специалистов в разных отраслях промышленности, показало, что работа приносит им больше удовлетворения, когда они всем коллективом участвуют в важных ритуалах: например, играют в собственный вариант «Бинго». Даже рабочие субботы проходят для них легче благодаря тому, что они регулярно скандируют «Неполный день!» и прерываются на «Танец счастья».

Одна из главных целей ритуалов и традиций – это порождение и культивация ценностей. Ежедневные молитвы в домашнем кругу подчеркивают важность веры, чтение сказок на ночь утверждает ценность знаний, а семейные обеды или совместные «родственные дела» укрепляют наши самые дорогие узы. Со временем общие ценности становятся заветными воспоминаниями. Значение традиций становится так велико, что их нарушение может обернуться большим разочарованием.

Примерно за год до нашей идеальной итальянской свадьбы этот горький урок получили и мы с Грегом. Мы тогда жили в Чапел-Хилл, в Северной Каролине. Дело было ранним сентябрьским утром 2008 года. Мы пили кофе у себя на веранде и решили, что наконец пора сообщить важную новость моим родным. Новость заключалась в том, что почти двумя неделями раньше, 20 августа, мы с Грегом расписались в мэрии, чтобы решить некоторые правовые вопросы, которые неизбежно возникают во время свадьбы итальянки и американца в Соединенных Штатах. Я не решалась сообщить об этом своей матери. Я знала, что она будет очень расстроена этой новостью, даже разгневана. Наверное, даже накричит на меня за то, что я проигнорировала такую важную традицию, как необходимость пригласить в торжественный день семью.

«Ничего страшного», – подбодрил меня Грег. Я немного воспрянула. Действительно: наша настоящая свадьба – традиционная, которую мы тщательно продумали, – должна была состояться в Италии следующим летом. Я набрала мамин номер и, когда она взяла трубку, быстро выпалила:

– Мама, у меня прекрасная новость.

– Ты беременна?

– Нет, – сказала я. – Мы с Грегом поженились!

Щелк. Она положила трубку.

Я смогла поговорить с мамой по телефону только через несколько дней. Как я и ожидала, она накричала на меня. Она была в ярости из-за того, что ни один член нашей семьи не присутствовал на этом важном для ее ребенка празднике. Не было ни наших с Грегом свадебных фотографий вместе с семьей, ни воспоминаний, которыми она могла бы дорожить. Однако со временем мама простила меня, и моя итальянская свадьба в кругу родных все же состоялась – причем все прошло прекрасно.

Ритуалы могут сблизить нас и наделить жизнь более глубоким смыслом. Но часто они лишают нас столь же ценной вещи. Я имею в виду опыт, который мы получаем с принятием трудных решений. Запланировать мою итальянскую свадьбу было довольно просто, потому что большинство связанных с ней решений приняли без меня. (Самое трудное решение, которое нам пришлось сделать, – это выбор даты.) Но в этом процессе было мало возможностей проявиться и порадовать себя. В рамках традиции мы отказываемся от нового и, следовательно, от удовольствия жить не по сценарию. И тогда скука или глупая самонадеянность может подкрасться незаметно. А вот бунтарь, всегда пробующий что-то новое (как мы с Грегом), находится в более благоприятной ситуации.

Мы придерживаемся традиций и доверяем «старым добрым» способам, потому что в глубине души считаем: в них есть смысл. В результате исследования ученые Йельского университета обнаружили: дети настолько точно копируют взрослых, что повторяют даже их ошибки[31]31
  Derek E. Lyons, Andrew G. Young, and Frank C. Keil, «The Hidden Structure of Overimitation,» PNAS 104, no. 50 (2007): 19751–19756.


[Закрыть]. В одном из экспериментов в ходе этого исследования группа детей с трех до пяти лет видела игрушечного динозавра, помещенного в прозрачный пластиковый контейнер. Исследователь пытался достать игрушку разными способами, некоторые из них работали – как, например, открывание крышки, а некоторые нет – как, например, постукивание по стенке контейнера пером. Дети должны были определить, какие способы нелепы, а какие разумны. Во втором случае они получали приз. Это делалось для того, чтобы показать: взрослым нельзя доверять и ненужные действия, которые они совершают, можно спокойно игнорировать. Затем дети наблюдали, как взрослые, совершая бесполезные действия, вынимали из контейнера игрушечную черепаху. Когда дети сами выполняли это задание, они слишком подражали взрослым и напрасно тратили время и силы. То есть дети видели, как взрослый вынимал приз из контейнера тем способом, который другой взрослый или даже шимпанзе сочли бы неэффективным и неудобным, и как будто теряли способность понимать, как следует открывать контейнер правильно. Другими словами, когда взрослый делает что-то нерационально, это мешает детям разобраться в том, как следует делать правильно.

Казалось бы, с годами такие вещи должны исчезнуть, но оказалось, что все происходит наоборот. Исследования показывают, что чрезмерное подражание с возрастом усиливается и взрослые совершают ненужные действия добросовестнее дошкольников[32]32
  Nicola McGuigan, Jenny Makinson, and Andrew Whiten, «From Over-Imitation to Super-Copying: Adults Imitate Causally Irrelevant Aspects of Tool Use with Higher Fidelity Than Young Children,» British Journal of Psychology 102, no. 1 (2011): 1–18.


[Закрыть]. Не верите? Тогда ответьте: часто ли вы изучаете инструкции, когда пытаетесь освоить новое сложное устройство, например компьютер? Если вы такие же, как я, то предпочитаете, чтобы кто-нибудь просто показал вам, как обращаться с гаджетом. Многое из того, что мы «знаем», – это на самом деле только доверие к чужим знаниям. Ведь мы делаем вывод: если у человека большая практика, то для этого должна быть серьезная причина, верно?

В одном из исследований этого явления я проводила интересный эксперимент. Несколько групп по четыре человека в каждой попадали в помещение, где команда нанятых актеров складывала футболки[33]33
  Francesca Gino, «Taking Organizational Processes for Granted: Why Inefficiencies Stick around in Organizations,» рабочий отчет, 2016 (имеется у автора).


[Закрыть]. Одна группа участников исследования видела, что футболки складывают рациональным способом. Другие наблюдали, как в процесс добавляется несколько ненужных действий: футболки сначала помещали в стопки по три штуки и только потом складывали или раскладывали рукава. Надо сказать, что всем участникам были объявлены условия: по количеству футболок, которые они сложат в отведенное время, им и заплатят (добавление ненужных действий явно замедляло этот процесс). Участники пару минут наблюдали, как инструкторы (а на самом деле нанятые актеры) складывают футболки, и занимали их место. Они складывали футболки самостоятельно в течение десяти минут, затем приходила другая группа, наблюдала за ними и сменяла их. Так повторялось шесть раз.

Среди участников, наблюдавших за тем, как следует складывать футболки, 87 % просто повторяли увиденные нерациональные действия. Они уходили с меньшей суммой денег, чем те, кто наблюдал за эффективным процессом. Участники, складывавшие футболки неэффективно, закрепляли это поведение у многих последующих групп. Из 336 человек в этом исследовании только трое открыто задавали вопросы или выражали беспокойство относительно неэффективности. А большинство членов команд, как часто случается в реальной жизни, приняли бессмысленный процесс без возражений.

Традиции и ритуалы, с которыми вы встречаетесь в вашей организации и в обществе, приживаются скорее вследствие заведенного порядка, чем в результате глубокого размышления. Психологи и экономисты называют это явление «отклонением в сторону статус-кво». Американские экономисты Уильям Самуэльсон и Ричард Зекхаузер первыми продемонстрировали это отклонение в 1988 году. В своем исследовании они ставили участников перед рядом проблем с вариантами решений, включавшими или исключавшими необходимость придерживаться статус-кво[34]34
  William Samuelson and Richard Zeckhauser, «Status Quo Bias in Decision Making,» Journal of Risk and Uncertainty 1 (1988): 7–59.


[Закрыть]. Участники обычно поддерживали статус-кво, когда им это предлагали. Даже если это был объективно худший вариант.

Мы слишком часто принимаем как должное укоренившиеся традиции и ритуалы. Когда мы свыкаемся со сложившейся ситуацией, то испытываем любое отступление от статус-кво как потерю – и нам она кажется гораздо более серьезной, чем идея о потенциальной прибыли[35]35
  Daniel Kahneman and Amos Tversky, «Prospect Theory: An Analysis of Decision under Risk,» Econometrica 47, no. 2 (1979): 263–291.


[Закрыть]. На самом деле, когда предлагают вариант с одинаковой вероятностью победы или поражения, обычный человек стремится к прибыли, в два раза превышающей потенциальные убытки, прежде чем согласиться. Если бы мы могли отбросить страх потери, вырос бы наш шанс на победу. Именно страх привязывает нас к статус-кво и мешает действовать, даже когда изменения явно в наших интересах.

ИЗУЧЕНИЕ ДОЛГОЙ ИСТОРИИ ИМПРОВИЗАЦИИ ПРИВЕЛО МЕНЯ ДОМОЙ. Предшественником этого вида искусства считается итальянская комедия дель арте[36]36
  Источники, использованные для истории об импровизации: Keith Johnstone, Impro: Improvisation and the Theatre (London: Routledge, 1987); С. Каплан, «Скрытые инструменты комедии»; Jeffrey Sweet, Something Wonderful Right Away: An Oral History of The Second City and The Compass Players (New York: Limelight Editions, 2004); Kelly Leonard and Tom Yorton, Yes, And: How Improvisation Reverses «No, But» Thinking and Improves Creativity and Collaboration – Lessons from The Second City (New York: Harper Business, 2015).


[Закрыть]. В Европе XVI века актеры перемещались из города в город, устраивая представление на центральных площадях. Основой представлений служили импровизированные диалоги в заранее оговоренном «сценарии». Это искусство с самого начала ломало традиции классического театра и требовало от актеров довольно редкой способности мгновенно реагировать.

Через несколько веков после кончины комедии дель арте, в 1950 году, британо-канадский драматург Кит Джонстон и новатор американского театра Виола Сполин возродили импровизацию. Независимо друг от друга два этих выдающихся человека устраивали спонтанные импровизированные выступления, и каждый из них по-своему изменил сценическое искусство. Считая, что настоящий театр стал претенциозным и развлекает только интеллектуалов да высшее общество, писавший драмы и преподававший в Лондоне актерское мастерство Джонстон захотел создать искусство для обычных людей – тех, чьими любимыми развлечениями были игры с мячом и соревнования по боксу. И что же он сделал? Создал новый вид театрального искусства, «спонтанную импровизацию»: смешанную форму представления, названную театральным спортом, в котором атрибуты спортивной игры – команды, судьи, счет и соревнования – были адаптированы к театральной импровизации. Команды соревновались, судьи награждали их, а зрители болели за команды и бурно реагировали на особо удачные сцены так, как если бы это были голевые моменты в футболе. И, конечно, из зала доносились запальчивые выкрики в адрес арбитров («Судью на мыло!»).

Работая с актерами, Джонстон помогал им стать более чуткими и живыми в работе. Он хорошо помнил свой печальный опыт обучения в школе и был уверен, что система образования ослабляет творческие способности. Перевернув идею о том, что дети – это незрелые взрослые, он рассматривал взрослых как деградировавших детей. Джонстон составил список под заголовком «Чего мне не позволяли учителя» и велел своим ученикам делать противоположное. Его нетрадиционный подход и методы были очень успешными, они учили актеров спонтанности.

Сполин в своем родном Чикаго в 1920–1930-х годах увлекалась, как и Джонстон, театром для масс. Одно время она занималась с детьми иммигрантов в театре и вскоре поняла, что те же методы можно использовать для развития творческого воображения у взрослых. Ее подход к обучению взрослых был основан на наблюдениях, из которых Виола сделала следующий вывод: детям нравится заниматься актерским мастерством, когда уроки представляют собой игру. В середине 1950-х годов ее сын Пол Силлз использовал эту идею, когда был одним из создателей импровизационного движения, сосредоточенного вокруг Чикагского университета. Группа, выросшая из работы Силлза The Compass, в итоге привела к созданию знаменитой компании – импровизационного театра Second City. Именно там начинали работать Тина Фей, Билл Мюррей и многие другие великие комики.

Шла третья неделя нашего с Грегом импровизационного приключения, когда преподаватель попросил всех нас сесть на пол в кружок для игры в «Историю по одному слову». Преподаватель объявлял название сюжета и потом выбирал участника, которому следовало сказать первое слово этой истории. Его сосед произносил следующее слово по смыслу и т. д. Смысл игры был в коллективном сочинении связного рассказа, в который каждый участник добавляет по одному слову так, будто говорит один рассказчик в нормальном разговорном темпе.

– Вот вам название, – начал преподаватель. – Пушистая собака сидит на кухонной плите.

И мы начали:

– Собака-по-кличке-Хот-любила-сидеть-на-красно-желтой-кухонной-плите. – Однажды-она-не-заметила-что-плита-включена-и-ее-зад-немного-подгорел…

История продолжалась и закончилась тем, что попугай заорал:

– Зад-горит!

Главный элемент импровизации – непредсказуемость. Мы не знаем, что скажет наш напарник, как отреагируют другие люди. Не знаем даже, когда закончится сцена. Другие игроки могут поднять темы, которые нам вообще незнакомы, – и это нормально. Главное – моментально реагировать. Импровизация – это то же самое, что играть одновременно в шахматы и пинг-понг. Когда вы обдумываете шахматный ход, вы сосредоточены на том, чтобы следовать своей стратегии и предугадывать действия противника. А играя в пинг-понг, наоборот, надо реагировать моментально. Вы можете попытаться предвидеть следующий удар, но лучше сосредоточиться на положении мяча именно в этот момент. То же самое касается импровизации: вы не можете отбить, пока другой игрок не ударит.

Непредсказуемость заставляет нас побеспокоиться, но зато она удовлетворяет нашу постоянную потребность в новизне. В 1860-х годах немецкий зоолог Альфред Брем поставил закрытый ящик со змеями в клетку с обезьянами. Обезьяны подняли крышку и испугались так же, как испугалась бы любая обезьяна (и большинство людей). Но затем они сделали нечто весьма странное: снова подняли крышку, чтобы еще раз взглянуть на змей[37]37
  Alfred Edmund Brehm, Brehm's Life of Animals: A Complete Natural History for Popular Home Instruction and for the Use of Schools, trans. R. Schmidtlein (London: Forgotten Books, 2015 [1864]).


[Закрыть]. С тех пор как Брем опубликовал эти открытия, ученые исследовали реакции более ста видов рептилий и млекопитающих на объекты, которых те никогда раньше не видели. Независимо от того, насколько животные пугались, они не могли устоять перед тягой к новизне и не посмотреть второй раз.

Эта тяга заставляет и людей, и животных интересоваться неизвестным. И это имеет объяснение с точки зрения эволюции: наши шансы на выживание повышаются благодаря настороженности по отношению как к друзьям, так и к врагам из нашего окружения[38]38
  Wojciech Pisula, Curiosity and Information Seeking in Animal and Human Behavior (Boca Raton, FL: Brown Walker Press, 2009).


[Закрыть]. Молодые родители быстро обнаруживают, что грудные дети постоянно наблюдают и играют с незнакомыми вещами[39]39
  Adele Diamond, «Evidence of Robust Recognition Memory Early in Life Even When Assessed by Reaching Behavior,» Journal of Experimental Child Psychology 59, no. 3 (1995): 419–456; Jennifer S. Lipton and Elizabeth S. Spelke, «Origins of Number Sense: Large-Number Discrimination in Human Infants,» Psychological Science 14, no. 5 (2003): 396–401.


[Закрыть]. Один из любимых моментов моего раннего материнства – когда я наблюдала, как мой маленький сын впервые обратил внимание на свои руки. Его открытие казалось метафорой обучения: интерес к тому, что эти странные «отростки» могут делать, стал первым шагом к умению ими управлять. Приоритет новизны – эффективный способ обработки информации для неразвитых когнитивных систем. Он помогает малышам справляться с переменами в их окружении, прежде чем раскроется их внутренний исследователь.

Интересно, что генетики связывают склонность к новизне с миграцией древних людей в отдаленные земли. Недавние исследования показали, что группы людей, которые, покинув Африку, мигрировали дальше всех, имели больше генов, связанных с поиском нового[40]40
  А конкретнее, это ген DRD4, экзон 3, аллели 2R и 7R. Joel Lehman and Kenneth O. Stanley, «Abandoning Objectives: Evolution through the Search for Novelty Alone,» Evolutionary Computation 19, no. 2 (2011): 189–223. Также см.: Wojciech Pisula, Kris Turlejski, and Eric Phillip Charles, «Comparative Psychology as Unified Psychology: The Case of Curiosity and Other Novelty-Related Behavior,» Review of General Psychology 17, no. 2 (2013): 224–229.


[Закрыть]. То есть люди, уходившие дальше других от дома, возможно, имели биологическую предрасположенность познавать таинственные новые места. Однако, хотя мы рождаемся с сильным стремлением к поиску нового, эта тяга со временем слабеет. По мере взросления нами овладевают другие желания – например, желание большей предсказуемости. Организации, которые мы создаем и в которые вступаем, отражают эту реальность: зарплата в одно и то же время еженедельно или ежемесячно, оценки в соответствии с определенными методами, работа, связанная с известным набором действий…

Радость новизны – столкнуться со старым другом в незнакомом городе, купить новую машину, получить повышение – может принести удовольствие и удивление собственным везением, но не навсегда. С другом вы в конце концов расстанетесь, новая машина утратит свой чудесный запах и станет привычной, повышение принесет стресс из-за новых обязанностей. Со временем мы узнаём упрямую правду об эмоциональных впечатлениях: их сила ослабевает.

PAL'S SUDDEN SERVICE – ЭТО СЕТЬ ИЗ 29 РЕСТОРАНОВ БЫСТРОГО ПИТАНИЯ, расположенных на северо-востоке Теннесси и юго-западе Вирджинии[41]41
  Gary P. Pisano, Francesca Gino, and Bradley R. Staats, «Pal's Sudden Service – Scaling an Organizational Model to Drive Growth,» Harvard Business School Case 916-052, May 2016 (исправлено в марте 2017 г.).


[Закрыть]. Большинство из них – приземистые здания площадью 335 квадратных метров, украшенные гигантскими муляжами бургеров и жареной картошки. Автомобилисты обслуживаются в двух окошках. Скорость – ключевой фактор в Pal's, и сотрудников готовят соответственно: сборка типичного заказа из двух сэндвичей, двух гарниров и двух напитков требует около 40 секунд. Работа высокостандартизована: прием ли это заказов, обжаривание картошки, подсушивание хлеба или приготовление гамбургеров, работники учатся выполнять операции безошибочно даже в часы пик. Вся деятельность ресторана осуществляется на 15 разных участках. Работники допускаются на один из них только после прохождения теста, и проходной балл – 100 %.

Все предприятия сталкиваются с одним и тем же парадоксом: останутся ли они прибыльными и конкурентоспособными на рынке, зависит от работы их сотрудников, а тем всегда нужны новые задачи. Pal's – такое место, где монотонность – постоянный негативный фактор. Но владельцы придумали остроумный способ борьбы с монотонностью высокостандартизованной работы: сотрудники узнают о последовательности, в которой они будут перемещаться между участками, только перед началом своей смены. Первым заданием в понедельник может быть приготовление коктейлей, затем картофеля фри, во вторник – приготовление бисквита и доставка заказов. В результате сотрудники будут с меньшей вероятностью двигаться на автопилоте и скорее совершенствоваться. Новизна – это стимул.

Pal's достиг впечатляющих цифр: средний заказ, поступивший из машины, выполнялся каждые 18 секунд (конкурентам для этого нужны минуты), допускалась одна ошибка на 3600 заказов (среднее по отрасли значение – одна на 15 заказов), удовлетворенность клиентов – 98 % и более 97 % – удовлетворенность санитарной инспекции. А текучка кадров среди администрации и персонала очень низкая. Цифры продаж столь же значительные: около $2 млн в год на ресторан. На самом деле, несмотря на то что Pal's работает в высококонкурентной отрасли, где на рынке доминируют такие мировые гиганты, как McDonald's, Burger King и Wendy's, он достиг удивительных финансовых успехов. По большинству показателей – от выручки на квадратный метр и валовой прибыли до доходности продаж или по активам и удовлетворенности клиентов – Pal's побеждает конкурентов.

В этой сети ресторанов быстрого питания есть место разнообразию даже в самой рутинной работе. Мы с моим коллегой Брэдом Стаатсом (из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл) проанализировали операции, которые в течение полутора лет выполняли сотрудники Японского банка, обрабатывающие заявки на ипотеку[42]42
  Bradley R. Staats and Francesca Gino, «Specialization and Variety in Repetitive Tasks: Evidence from a Japanese Bank,» Management Science 58, no. 6, (2012): 1141–1159.


[Закрыть]. Ипотечная кредитная линия требует, чтобы каждый сотрудник решал 17 разных задач: сканирование документов, сравнение отсканированного документа с оригиналом, внесение данных в заявку, сравнение этих данных со стандартом оценки платежеспособности заемщиков и проведение проверки кредитоспособности. После того как работник банка выполняет одно задание, система автоматически отправляет ему или ей следующее. Мы обнаружили, что, когда работники в течение нескольких дней получали более разнообразные задания, их производительность (оцененная по времени обработки) повышалась. Разнообразие действовало как мотиватор.

Новизна увеличивает нашу удовлетворенность работой, нашу креативность и нашу общую производительность. Одновременно она повышает нашу уверенность в себе и своих способностях. В исследовании, проведенном психологами Брентом Мэттинли (Университет Ашленда) и Гэри Левандовски (Университет Монмута), участников просили прочитать тексты, содержавшие некую информацию[43]43
  Brent A. Mattingly and Gary W. Lewandowski Jr., «The Power of One: Benefits of Individual Self-Expansion,» Journal of Positive Psychology 8, no. 1 (2013): 12–22.


[Закрыть]. Одним участникам достались тексты с интересными и неизвестными ранее фактами («Бабочки ощущают вкус ногами»), а другим дали более скучную информацию («Бабочки появляются на свет гусеницами»). Чтение интересных фактов заставляло участников считать себя более информированными по сравнению с теми, кто читал неинтересные факты. Они неожиданно почувствовали себя знатоками и обрели большую уверенность в своей способности к новым достижениям в будущем[44]44
  Brent A. Mattingly and Gary W. Lewandowski Jr., «An Expanded Self Is a More Capable Self: The Association Between Self-Concept Size and Self-Efficacy,» Self and Identity 12, no. 6 (2013): 621–634.


[Закрыть]. А получив новые задания, усерднее над ними работали.

Объясняется это отчасти тем, что в нашем мозге новизна и удовольствие глубоко переплетены: новизна порождает удивление, а удивление ведет к удовольствию. В ряде исследований, проведенных Тимом Уилсоном в Университете Вирджинии, счастье, которое испытывали люди от неожиданного проявления доброты (такого, как подарок), длилось дольше всего, если этот поступок был анонимным[45]45
  Timothy D. Wilson, David B. Centerbar, Deborah A. Kermer, and Daniel T. Gilbert, «The Pleasures of Uncertainty: Prolonging Positive Moods in Ways People Do Not Anticipate,» Journal of Personality and Social Psychology 88, no. 1 (2005): 5–21.


[Закрыть]. В другом исследовании ученые просили участников смотреть вдохновляющий фильм, основанный на подлинной истории. Потом участникам давали прочесть два отрывка, описывающих, что случилось с главным героем после событий, показанных в этом фильме. В одном отрывке была настоящая история, в другом – вымышленная. В обоих отрывках рассказывались позитивные истории, но их подробности слегка различались. Одной группе говорили, какая история подлинная, а другую держали в неведении. Члены группы, находившиеся в неизвестности, гораздо дольше сохраняли более позитивный настрой после просмотра фильма[46]46
  Там же.


[Закрыть]. Неопределенность, а не ее отсутствие, усиливала удовольствие.

Волнение тоже служит мощным источником новизны. В ставшем уже классическим исследовании, опубликованном в 1993 году, психолог Артур Арон и его коллеги пригласили 53 супружеские пары средних лет, относившиеся к верхушке среднего класса, ответить на вопросы о качестве их брака. Им также дали список из 60 видов занятий, которыми супруги занимались вместе, таких как обеды в ресторане, посещение кинотеатров, концертов, театров, катание на лыжах, походы или танцы[47]47
  Charlotte Reissman, Arthur Aron, and Merlynn R. Bergen, «Shared Activities and Marital Satisfaction: Causal Direction and Self-Expansion versus Boredom,» Journal of Social and Personal Relationships 10 (1993): 243–254.


[Закрыть]. Все это каждый супруг оценивал с точки зрения радости и удовольствия, которые, по его мнению, занятие доставило им обоим. В некоторых случаях оценки сильно различались. Один из супругов мог ждать новую серию любимого шоу, а на другого навевала скуку перспектива провести еще один вечер перед телевизором. Подобным образом один супруг мог любить кататься на американских горках, а другой был близок к панике при одной мысли об этом.

Еще парам давали одно из трех заданий. В первом случае их просили раз в неделю по полтора часа в течение десяти недель заниматься тем, что они оба назвали увлекательным, но умеренно приятным. Во втором случае на тот же срок супруги выбирали еженедельное занятие, которое они оба назвали очень приятным, но не слишком увлекательным. В третьем варианте супругов ничем не просили заниматься. Исследователи обнаружили, что занятие очень увлекательными, но лишь умеренно приятными делами значительно улучшает качество отношений. А в двух других случаях (приятные занятия или никаких занятий) у супругов изменений не произошло. Как выяснили психологи, чтобы переживания были волнующими, им нужно быть больше чем просто новыми – им еще нужно быть необычными.

Во время более свежего исследования сотни супружеских пар было обнаружено вот что: если супруги хотя бы по полтора часа в неделю в течение месяца занимаются делами, которые они оба считают увлекательными, то счастья и удовлетворенности в их отношениях становится больше[48]48
  Kimberley Coulter and John M. Malouff, «Effects of an Intervention Designed to Enhance Romantic Relationship Excitement: A Randomized-Control Trial,» Couple and Family Psychology: Research and Practice 2, no. 1 (2013): 34–44.


[Закрыть]. Этот эффект длится не менее четырех месяцев. Исследование, наблюдавшее пары длительное время, открыло значительные преимущества в новых занятиях – и печальные последствия их отсутствия. Недостаток новизны заставляет нас считать наши отношения скучными, и это оказывает пагубное воздействие. Одно многолетнее исследование обнаружило, что недостаток новизны в супружеских парах предсказывает особенно сильный спад удовлетворенности девять лет спустя[49]49
  Irene Tsapelas, Arthur Aron, and Terri Orbuch, «Marital Boredom Now Predicts Less Satisfaction 9 Years Later,» Psychological Science 20 (2009): 543–545.


[Закрыть].