Текст книги "Стеклянные дома"

– Ага…

– Он твой дядя?

– К несчастью для меня.

– Ого! – Она посмотрела на него прищурившись. – Господи Боже. Йестин Томас, вот ведь имечко из прошлого. А знаешь, теперь, когда ты об этом сказал, я вижу, что ты на него похож.

– Да ни хера подобного! – Гет все еще наслаждался новизной ощущений от использования ругательств в присутствии чьей-то мамы. Он, как ему показалось, очень по-мужски отхлебнул из банки с пивом.

– Когда-то Йестин был очень красивым парнем.

– Господи, мам, ну ты никак без этого не можешь, да?

В дверях появился Тал. Он стоял там в футболке с Jesus and Mary Chain и паре потертых старых «ранглеров», и Гет просто поверить не мог в то, что раньше не осознавал его крутизны.

На следующее утро, когда Марго подбросила их до городка, Гет стоял в носках для регби на ковре цвета синий электрик и оглядывал собственную комнату новыми глазами. Дешевые обои с опилками были выкрашены в идиотский цвет голубой липучки для плакатов. На кровати – покрывало с эмблемой футбольного клуба «Ливерпуль». Плесень на подоконнике и белых плинтусах, по поводу которой мама сказала: «Ничего, не растаешь». Он достал из кармана открытку и поставил на батарею – и почувствовал, что в его жизни произошло нечто значительное. Он был в восторге от Макса Бекмана и его крика.

Иногда, когда Гет оглядывался назад на свою дружбу с Талом, у него возникало ощущение, будто он тогда заключил союз со всей семьей Йейтсов. Они кружили ему голову: блистательные и вседозволяющие, они были подобны экзотическим существам, сошедшим с телеэкрана. Казалось, им нравится, когда Гетин и Меган приходят в гости. Они совсем не были похожи на людей из высшего общества, какими их принято было представлять. Дэвид курил прямо у себя в мастерской, а Марго с энтузиазмом говорила о лейбористской партии. Если на них насесть, они называли себя средним классом, но даже этот эпитет сопровождался самокритичным закатыванием глаз.

Лет до двадцати с лишним Гет полагал так: пускай Талиесин приобщил его к абстрактному внешнему миру, но зато он, в свою очередь, ввел Тала в мир настоящий, местный – тот, в котором сам прекрасно себя чувствовал. К концу учебного года Тал уже играл в двух группах, расстался с невинностью и перестал быть пустым местом для остальных учащихся. Только став старше, Гет сообразил, что социальный подъем Талиесина не имел к нему, Гету, ровным счетом никакого отношения: просто люди вроде Талиесина изначально подкованы процветать в любом мире, куда бы их ни занесла судьба.

Когда Гет надирался с другими ребятами из соседних многоэтажек или когда они курили сигареты, закрывшись в чьей-нибудь «Фиесте», Фиона бесилась и напоминала Гету, что городок у них маленький и тут все его знают. Она в который раз рассказывала ему, что семья таких-то и таких-то нарики; что отец такого-то и такого-то сидит за то, что ударил двоюродного брата стеклянной бутылкой у входа в паб «Кабан»; а у такого-то парня уже трое детей от двух разных девушек и, кстати говоря, он хреновый отец всем троим. Гет знал, с кем лучше не иметь дела, и знал, с кем лучше не ссориться. Когда они с Талом летом после первого года колледжа употребляли разные вещества и Марго спросила за ужином, какой был эффект, Гет осознал, что некоторым людям просто выпадает удача перемещаться по миру каким-то иным способом. Некоторым людям выпадает удача скользить.

2016

Тип в комбинезоне, по-видимому, был журналистом.

– Тай Гвиддер – такой невероятный объект недвижимости, что они решили заказать о нем большую статью для журнала. Вот почему и я тоже тут, – весело объяснил он сразу после того, как назвал свое имя – Робби.

– Ах вон оно что, – пальцы Гета покрепче сжали в кармане ключи.

Прия уже вынула камеру и бродила вокруг озера, фотографируя. При таком освещении нетрудно будет добиться красивых кадров.

– Вам есть что рассказать? Ну, про историю Тай Гвиддера?

Гет пожал плечами и решил не поправлять произношение Робби, а то еще тот подумает, будто ему не все равно.

– Одно из первых приобретений Обри Далтона.

– Это… Тот тип, владелец? Который умер?

– Он был архитектором. Сразу после войны учился в Калифорнии. Его семье принадлежало много земель, и, когда Обри Далтон вернулся в конце пятидесятых в Великобританию, этот дом он построил просто для души. Я так понимаю, это было что-то вроде эксперимента, такой, типа, модернистский прикол. Прототип всего, что он собирался проектировать дальше. Вообще о нем мало что известно. Вы о нем не слышали?

Гет отвернулся от Робби и сделал вид, будто изучает что-то в кухонном шкафчике. Он вынул из кармана на петле для ремня «лезерман» и с щелчком открыл его, чтобы выглядеть поубедительнее.

– Классный ножичек, – восхитился Робби. Гет никак не отреагировал, и тогда он добавил: – Ну да, видимо, именно поэтому дом и стоял здесь столько лет пустой. Типа, семейная история. Сентиментальные дела.

– Точно.

– Печально, что в журнале мне не платят за изучение человеческих историй, которые за всем этим стоят, за всякое такое душевное. Хотят, чтобы я просто написал про Обри Далтона, валлийского Ричарда Нойтра[12]12
  Ричард Нойтра (1892–1970) – австрийский и американский архитектор, один из основоположников модернизма середины XX века.


[Закрыть].

Гетин выпрямился и с прищуром посмотрел на журналиста.

– Он не был валлийцем.

1996

Жара в то лето установилась примерно в конце июня – недели через две после того, как закончились выпускные экзамены, – и томно тянулась до самого конца августа. Для тех, кто шел учиться дальше, начались каникулы, а Гет устроился в супермаркет: четыре дня в неделю расставлял товары на полках и следил за обновлением запасов. Работа не самая приятная, но терпимо. Хуже всего были смены, в которые приходилось закрывать магазин, – из-за пункта со зловещим названием «Задача 23»: этот пункт выполнялся ежедневно и состоял в том, чтобы проверить каждый товар и тщательным образом переписать все продукты, у которых на следующий день истекает срок годности. В семь вечера, за час до закрытия, Гет начинал снижать цены на товары, у которых истекал срок, до какого-то прямо-таки безумного уровня дешевизны. Эти его «скидки», по крайней мере, позволяли немного поразвлечься. Приблизительно в четверть восьмого являлась пара женщин средних лет, чьим смыслом жизни были яблоки «роял гала» по цене пять пенсов за ящик. Еще была Макс Фактор, известная в городе как «проститутка», которая получила свое прозвище за страсть к толстым слоям жирного тонального крема цвета «слоновая кость». Потом приходила миссис Рис-Томос, чей муж был самым богатым человеком графства, магнатом в сфере сельскохозяйственной ирригации. Миссис Р-Т вплывала неспешной походкой и устраивалась перед стойкой с прессой – делала вид, будто листает журналы, а сама хищным взглядом следила за Гетом. Он знал, что это никуда не годится, но уже один только вид ее торжественно-застывшей завивки и чулков с сиреневым отливом вызывал в нем лютую ненависть, и ему доставляло удовольствие каждый раз прятать лучшие скоропортящиеся товары с исходящим сроком годности до тех пор, пока он не убедится, что она уже стоит на кассе. Удовольствие наблюдать, как Макс Фактор по дороге на стоянку триумфально проносит мимо миссис Рис-Томос корзинку тронутых желтизной брокколи и букет поникших гвоздик, было одной из главных наград за тяготы вечерней смены. Да и вообще он старался как можно чаще работать по утрам: первые смены – счастливые часы до того, как магазин откроется для посетителей, – остались в памяти как одна из главных радостей того лета. В этих часах были свобода и яркий свет.

То лето было праздным, золотым. Оглядываясь на него сегодня, Гет представлял себе, как лежит на траве под каштаном в саду у Тала и ядовито-зеленые листья раскидываются веерами на тяжелых ветвях. Тал играл на гитаре песни The Velvet Underground и The Modern Lovers, а Меган пела, и иногда он снисходил до вещей, которые язвительно называл «софт-рок-радиоформатом» и которые сам любил: «Stairway to Heaven»[13]13
  «Жаль, что тебя здесь нет» (англ.) – песня британской рок-группы Pink Floyd из одноименного альбома (1975). – Прим. ред.


[Закрыть] и «Wish You Were Here»[14]14
  «Лестница в рай» (англ.) – песня британской рок-группы Led Zeppelin из альбома «Led Zeppelin IV» (1971). – Прим. ред.


[Закрыть]. На домашних вечеринках и в «Подвалах», где никому не было дела до их несовершеннолетнего возраста, они глушили пиво и выкуривали сигареты пачками, а девчонки визжали, когда включали «Common People»[15]15
  «Простые люди» (англ.) – сингл британской рок-группы Pulp (1995).


[Закрыть], потому что это была песня о них – стоящих плечом к плечу против богатых людей из Лондона, которые живут за счет папаши. Меган записала на кассету «A Girl Like You»[16]16
  «Такая девушка, как ты» (англ.) – сингл шотландского певца Эдвина Коллинза (1995). – Прим. ред.


[Закрыть] Эдвина Коллинза, когда ее передавали по радио, и Гет помнил, как голос ведущего в этом месте всегда обрывался следующей композицией, добытой таким же пиратским способом, и кассета крутилась себе дальше. Мег включала песню на полную громкость у себя в комнате и прохаживалась, виляя бедрами, по розово-коричневому ковру, как будто она героиня музыкального клипа. Мать Талиесина выращивала на краю газона фиолетовые маки и медовые васильки. Небо было неизменно голубым. Гет был неизменно либо немного пьян, либо в том невеселом состоянии, когда уже начинаешь трезветь и приходить в себя. Он любил вспоминать, как в три часа ночи в пьяном виде водил «Фиесту» Данни по стоянке регбийного клуба, а три часа спустя уже вдыхал аромат влажных свежих фруктов в большом холодильнике на работе.

В последний день июля родители Скотта Робертса отправились на автобусную экскурсию в Йоркшир-Дейлс. Уехали они в начале четвертого, а в четыре их двор был уже наполнен до отказа голодными длинноногими подростками. Вскоре после заката, пятном нектарина расплывшегося по небу, Гет и еще несколько человек пустились в экспедицию в супермаркет, чтобы затариться бухлом и замороженными пиццами. Парни говорили про девчонку классом младше, которую звали Эми.

– Не, ребзя, Эми сухая, как тост. Я ее пощупал на вечеринке у Тома Уильямса. Отстой, а не телка.

Гет ушел немного вперед, потому что терпеть не мог таких разговоров.

– Но умоляла мне отсосать, прикиньте. Ваще прямо рот такая разинула, только дай. Тело, кстати, у нее ниче, хотя сиськи ваще разного размера, одна совсем мелкая.

Неприязнь Гета усугублялась чувством собственного превосходства. Он нравился девушкам. Ему не было надобности хвастаться перед парнями тем, скольких девчонок ему удалось раздеть.

– Отец у нее, похоже, цыган. Небось это от него у нее мандавошки! – Веселый рев и всплески хохота. Гет закатил глаза.

– Или от Шейна. – У разговора появлялся более четкий фокус.

– Шейна Граффа? Который из валлийского класса? Он трахался с Эми? Я думал, он гей.

– Делает вид, что нет, но он гомик вдоль и поперек. Только не признается, потому что лох деревенский. Их у нас в городе знаете сколько?! Втихую чего только не творят. Вон у Гета спросите, он наверняка знает. Он сам овцетрах[17]17
  Sheepshagger (англ.) – грубое прозвище жителей Уэльса, распространенное среди англичан.


[Закрыть].

– Да пошел ты, гондон. – Год назад подобный комментарий вызвал бы у Гета живую реакцию, но теперь ему было почти плевать. То, что «английские» пацаны зовут тех, кто говорит на валлийском, деревней, было для него так же привычно, как то, что «валлийцы» называют «англичан» Saeson[18]18
  Saeson (валл.) – множественное число от sais («англичанин»).


[Закрыть]. В конце концов, все они родом из одного городка. Некоторые даже приходятся друг другу родственниками. Гет продолжал шагать как ни в чем не бывало.

– А это не только среди валлийцев, – сказал Сти Эдвардс. Его так и распирало желание поделиться сплетней. Всегда был настоящей бабкой на лавочке. Он понизил голос для пущего драматизма. – Тал Йейтс.

– Талиесин Йейтс? – переспросил кто-то. – Он не педик. У него в прошлом году было с Джеммой и Шан.

– Чувак, это еще ничего не значит. Некоторые из них вообще, типа, женятся. И слушайте, не хочу копаться в чужом дерьме, но я знаком с одним парнем из «Динас Бран», так он дружит с Талом по музыкальному лагерю на севере Уэльса или хер знает куда там они ездят.

– Сти, так себе аргументация, – вздохнул Гет.

– Ага, что бы это ни значило. А я вот слышал, что он сидит на этих… на интернет-форумах.

– Да засуньте себе в жопу чего вы там слышали, – простонал Гет. – Тал не гей.

Сти ухмыльнулся.

– Тал наверняка с радостью посмотрел бы, как мы всё это себе в жопу засовываем.

Остальные ребята закатились в истерическом хохоте.

Когда они вернулись на вечеринку, там уже не ощущалось прежнего единения. Вечер был прохладным и грустным, народ переместился в дом. Сигаретный дым впитывался в телесного цвета занавески миссис Робертс и набор мягкой мебели того же оттенка. Неспешная и небрежная игра в карты, для которой требовался общий кувшин с неведомым пойлом и немыслимый уровень координации движений, захватила больше половины гостиной, а оставшаяся часть превратилась в жаркий и потный танцпол. Гет взял себе в холодильнике пиво, скрутил сигарету. У него складывалось впечатление, будто все медленно раскручиваются спиралью от единого центра, каковым являлся кувшин с пойлом: коричневатая липкая жидкость стала пульсирующим сердцем вечеринки – тем, что объединяло их всех. Он безмятежно бродил среди последовательности разрозненных сценок и чувствовал себя замечательно. Группы людей, которых он знал всю жизнь, окликали его, прикладывались к его самокрутке, тянули его к колонке потанцевать. Одна девчонка поставила Ди Энджело и захотела пообжиматься с Гетом. Он был только рад ей подчиниться.

– Элери, Меган не видела? – Но тут его рука оказалась на заднице Элери в коротко обрезанных джинсовых шортах, и мысль о Меган снова улетучилась.

Позже в саду Гет обнаружил Тала: тот сидел с Газом Райли на плиточном полу внутреннего дворика – они что-то разложили на выпуске «Книги рекордов Гиннесса».

– Меган никто не видел? Надо у нее спросить, может, она присоединится.

– А потом присмотрись к той китайской женщине с охренительно длинными ногтями. Это просто снос башки.

Когда Гетин снова пошел на кухню за пивом, Элери стояла, прислонившись к кухонной столешнице.

– Ты слышал? – спросила она. – Говорят, только что заходила соседка, грозилась вызвать полицию.

– Ого. Ну и ну. Но ведь в итоге они никогда никого не вызывают, правда?

– Не знаю. Скотт в шоке. Похоже, старуха реально в ярости.

– Хм, – Гет пожал плечами, стряхивая с себя эту информацию, и потянулся за Beck's в глубине холодильника, там бутылки были самыми холодными. – Ты Меган случайно не видела?

Элери оторвалась от столешницы и ухмыльнулась.

– Видела. Она пошла за ворота с Джейми. Слушай, я знаю, что вы с ней друзья, но как-то я за нее волнуюсь. Ведь она же позавчера вечером куда-то типа с Райаном ходила. Ты бы поговорил с ней.

Гетин поддел зажигалкой пробку на бутылке.

– Лер, а какого хера тебя-то все это касается?

– Господи, Гет, да чего ты. Я просто к тому, что пойдут разговоры всякие, знаешь. Я как лучше хотела.

Толпа, собравшаяся в прихожей, пульсировала волной назревающего скандала.

«Слушайте, а правда, может, сделаем музыку потише?» «Скотт попросил всех избавиться от запрещенки, слышал?» «Ну вообще-то правильно». Гет пробрался ко входной двери, отвечая людям то кивком головы, то словами: «Ага, я на секунду». Он подумал, что, по крайней мере, надо пойти и проверить, все ли нормально с Мег. Когда он видел ее в последний раз, она уже неслабо нажралась. Сквозь матовое стекло веранды сад перед домом выглядел пустым, и, когда Гет шагнул на подъездную дорожку, ничего другого, кроме невнятного гула голосов в доме, слышно не было. Глухой бой басов. Раскат смеха. Звуки за воротами он распознал не сразу: там кто-то сбивчиво дышал. Громко шмыгнул.

– Меган? – окликнул он.

– Я в порядке, – заявила она, когда он вышел за ворота.

– С виду не скажешь.

Она отодрала себя от соседских ворот и потерла глаза.

– Где Джейми?

– Откуда я знаю?

– Элери сказала, она видела, как ты пошла сюда с ним.

– А, ну конечно, куда ж без Элери.

Мег закрыла глаза, и у нее затряслись плечи.

– Эй, Меган? Что такое?

Он шагнул к ней, обнял – и почувствовал, как в его объятиях она вся разом обмякла. Заплакала.

– Мегг, что случилось? Что с тобой?

– Ох, Гет, вышло так плохо, – прошептала она. – Я такая идиотка.

– Да что случилось-то? – Он сжал ее крепче. Почувствовал, как в висках что-то застучало, предупреждая вспышку ярости. В висках, а еще в челюсти и в горле.

– Мы с Джейми, типа, друг на друга весь вечер смотрели. Я такая дура. А потом вышли вдвоем сюда, хотели вместе выкурить по самокрутке. Он пытался уговорить меня уйти с вечеринки и поехать с ним на красные камни, но мне как-то не хотелось. Знаешь, такое было нехорошее предчувствие. Потом мы начали целоваться, и он захотел пойти в гараж. А я сказала, что в гараж не надо, и тогда он стал очень настаивать.

Гет выпустил воздух через ноздри.

– Что дальше?

– Я не хотела его злить и сказала, что схожу с ним в «Тексако» – просто прогуляться: он все время говорил, что хочет прогуляться.

– Так.

– Как же все глупо. Я в порядке, просто ужасно напилась.

– Меган.

Она вздохнула.

– Ну и вот пошли мы с ним по дороге, а потом там, где поворот на Тин-и-Парк, он вдруг такой… – Она замолчала и прикусила губу.

Гет прижал ладонь ко лбу и сильно надавил.

– Он что-нибудь с тобой сделал?

Она закрыла глаза и покачала головой.

– Нет. Ну то есть он попытался, довольно агрессивно. Но, типа, в конце концов до него дошло. Вот только потом он начал говорить всякие жуткие вещи. Вел себя как скотина. Ладно, ерунда. Я просто в стельку.

– Ясно. – Гет ощущал собственный пульс сильнее, чем обычно. – А сейчас он где, не знаешь?

– Нет. Гет, ты плюнь на это, ладно? Мне, наверное, просто домой бы.

Изогнутый ствол единственного уличного фонаря дрожал, будто жар, поднимающийся от асфальта. Гет услышал, как собственные губы сплюнули ругательство.

– Ты не мог бы просто проводить меня до дома?

– Постой здесь, ладно? Я сейчас вернусь.

– Гетин.

Он нашел Джейми во внутреннем дворе и сразу почувствовал, что кончики пальцев наливаются яростью – как будто он хочет его убить. Гета слегка передернуло, когда он осознал, что желание убить Джейми кажется ему правильным. Он в три гигантских шага пересек двор и оказался перед Джейми. Тот поднял на него угрюмый взгляд.

– Какого хера те надо?

Гет провел языком по передней поверхности зубов. Покачал головой.

– Че, нарываешься?

Гет улыбнулся:

– Ага, нарываюсь, мать твою.

Ни мальчики, ни воодушевленная толпа, собравшаяся на них посмотреть, не увидели, как по газону скользнул синий свет, и не зафиксировали у себя в мозгу, что музыка внутри умолкла и раздался резкий хлопок. Коллективное осознание произошло с секундной задержкой – и собравшиеся тут же расступились. Гетин не понимал, что происходит, пока полицейский не защелкнул ему руки за спиной. Пока не почувствовал, как челюсть обожгло болью. Костяшки пальцев горели и гудели.

– Надо бы вам поостыть, парни. А ну, – прохрипел полицейский.

Джейми корчился на плитке двора и скулил, хотя всего несколько секунд назад его руки сжимали горло Гетина. Гет сплюнул в траву. На вкус – будто полный рот ржавчины.

– Эй. Я сказал успокоиться, это непонятно?

– Да пошел ты на хрен.

– Что-что? Что ты сказал?

– Я сказал…

Он почувствовал, как пальцы полицейского еще крепче сдавили ему локоть.

– Обыщи его, – подсказал коллега через голову Гета. – Если при себе что имеется, упрячем его. Напугаем как следует.

* * *

В два часа ночи вошел полицейский и разбудил Гетина.

– За тобой дядя пришел. Вставай.

– Дядя?

Полицейский повел Гетина по коридору и дальше – к столу дежурного. Йестин стоял чуть в отдалении, руки в карманах, взгляд устремлен на дверь.

– Тупой засранец, – буркнул он вместо приветствия.

– Что ты тут делаешь? Я звонил Данни в Глан Ллин.

– Вечер пятницы. Братец твой не в форме. Тебе повезло, что он позвонил мне, а не вашей мамаше.

– Простите, что вас побеспокоили в такой поздний час, мистер Томас, – сказала женщина в полицейской форме.

Йестин откашлялся.

– Плевать. Только давайте побыстрее, ладно?

Гетин видел, что дядя старается не смотреть на женщину-полицейского. Что-то не так было с его голосом, и держался он дерганно. Когда вышли из участка, Гет почувствовал, что нервная энергия валит от Йестина, будто пар, поднимающийся над кипящей водой.

– До дома тебя подвозить не буду, – буркнул Йестин, когда подошли к его «Ленд-Роверу». – Прогуляешься – тебе полезно.

– Ага. Ясно. Ну правильно. – Гет сковырнул с подбородка, прямо под губой, чешуйку запекшейся крови. Запустил обе пятерни в волосы. – Извини, что так вышло, – проговорил себе под нос. – И, ну, знаешь. Спасибо.

Холодный меловый свет фонаря выбелил лицо Йестина. Оттенил кожу немного в зелень. Показалось, что его сейчас вырвет.

– И это, Гетин… – сказал он тихо.

– Да?

Йестин коснулся запястья племянника, и Гет только сейчас заметил, что руки у дяди дрожат. Йестин медленно сжал пальцы, сдавил Гетину запястье. Тот поморщился.

– Больше никогда – никогда – не впутывай меня ни в какие дела с полицией. Ты понял? Никогда.