Текст книги "Всем, кому должна, – прощаю, или От любви страховки нет!"

Глава 6

– Не сильно и хотелось! – шипела я себе под нос, возвращаясь в покои в окружении охраны.

Испытывала огромное желание, уходя, громко хлопнуть дверью, но честь и хвала мне – сдержалась. Напугал! Можно подумать, я мечтала участвовать в приемах, где группки разряженных аристократов перемывают друг другу кости. И это хорошо, что завтрак в комнату подадут, хоть поем нормально. Посмотрите на него, манеры ему мои не нравятся! Разложил кучу вилок и еще издевается. Где мне было научиться? Пусть спасибо скажет, что вообще ножом и вилкой владею и не чавкаю при еде.

Почему-то вспомнилось, как Людочка любила пить чай, громко причмокивая. Если сына это умиляло, то я всегда едва сдерживала раздражение, думая, где он ее откопал.

А может, это любовь? Когда не видишь недостатков и они даже умиляют?..

Князь хоть и заявляет, что Самира его невеста, но любовью между ними явно не пахло даже в самом начале отношений. Такие, как он, жену подбирают как лошадь, чтобы соответствовала статусу. Она должна, как луна, лишь отражать его собственный солнечный блеск. Быть безупречной во всем, чтобы никоим образом его сиятельство не опозорить.

Людочку бы на него! Пусть попробовал бы ее манерам научить.

А потом я поймала себя на противоречии. Почему князь выбрал Самиру? Ему бы больше подошла какая-нибудь утонченная леди, преданно заглядывающая в глаза и внимающая каждому слову.

Из сна, кстати, я так и не поняла, почему князь решил сделать ее своей невестой. Точно не из большого и светлого чувства. Мелькало слово «пара»… Дескать, она его пара. Но что это означает? Нужно еще разобраться с этим. Они же не оборотни. Или я земными мерками меряю? Здесь как раз оборотни существуют. Может, и у вампиров есть нечто подобное, я не знаю. Да я вообще об этом мире ничего не знаю! Слова князя насчет учителя пришлись кстати. Порасспрошу, пока он меня с вилками управляться учить будет. И пусть только попробует не ответить, когда в руках ученицы холодное оружие! Одна вилка чего стоит: два удара – восемь дырок! А их на столе штук пять лежало во время завтрака. Будет, чем припереть к стенке.

За размышлениями я и не заметила, что идем мы совсем не туда, откуда пришли. Слишком долго. От спальни до столовой путь был куда короче.

– Куда мы направляемся? – забеспокоилась я.

Возвращаться в башню не хотелось, и тюремные камеры не прельщали.

Да еще только сейчас обратила внимание, что охрана незаметно взяла меня в коробочку. Теперь двое шли спереди, двое по бокам и… Я оглянулась, чтобы убедиться – еще двое шли сзади.

– В ваши покои, леди, – сообщил стражник, шагающий рядом.

– Они в другой стороне.

Не сказать, чтобы я была в этом уверена, но интуиция подсказывала верное направление.

– В ваши новые покои, – исправился стражник. – В крыле княгини.

– Но я же еще не княгиня! – забеспокоилась я.

И упаси господь меня ею стать.

– Это крыло покойной княгини, матери князя. Мир праху ее.

– А, ну ладно, – в замешательстве произнесла я.

Мы замолчали. Спорить и протестовать не видела смысла. Ясно, что это был приказ Макса. Все равно в прежних комнатах ничего дорогого мне нет. Разве что ванна, ее я оценила.

– А почему меня по замку ведут как особо опасную преступницу?

Моя охрана от такого заявления даже с шага сбилась. Вот так шли, печатая шаг, как единый организм, и так же вместе, как один, сбились. Коллективный разум у них, что ли?! Я даже поежилась от такого предположения.

– Леди, мы отвечаем за вас головой. Князь дал понять, что вы очень важны для него.

Да? То есть голову мне открутить может только он? И конкурентов не потерпит?

– Разве мне есть чего опасаться?

– Нет, – коротко ответил охранник, но меня так и продолжили вести, охраняя ото всех.

Даже от слуг, прижимающихся к стенам и дающих нам дорогу.

Дальше расспросить не получилось. Мы пришли. Передо мной поспешно распахнули дверь, как будто стараясь быстрее избавиться от неудобных вопросов. Что ж, вошла в свою новую камеру.

Эти покои оказались даже больше предыдущих и были не менее роскошны. Заметно, что недавно провели влажную уборку, нигде ни пылинки. Сразу видно, что дизайном комнат занималась женщина, подбирая каждую мелочь: картины, статуэтки, изящную мебель.

Мне понравилось здесь намного больше, чем в предыдущих хоромах, приготовленных князем для своей жены. Куда светлее и уютнее. В моем распоряжении оказалась просторная спальня с прилегающей ванной комнатой. Поразила большая круглая ванна. Туда и впятером залезть можно. Вообще купальня была намного больше моей квартиры! Все красиво и сказочно, прямо как во дворцах по телевизору. Я бы уже только здесь согласилась поселиться. А в моем распоряжении еще оказались просторная гостиная и кабинет, к сожалению, без литературы. То есть шкафы имелись, письменные принадлежности тоже наличествовали, а вот какой-нибудь завалящей книжонки, даже самой тоненькой, не было. А жаль! Ну, князь хоть не совсем садист. Я думала, меня ожидает комнатушка три на три метра. А в таких покоях можно отсидеться. Некоторое время.

Вообще, еще во времена СССР я увлекалась каллиграфической письменностью, очень уж любила перьевые ручки. Веяло от них чем-то сказочным, старинным. Это одноклассники у меня тряслись и переживали, что слишком сильно надавят и порвут бумагу. А мне в удовольствие. Жаль, у матери возможности были скромнее, чем хотелось. Из всего набора я имела самое простое и дешевое перо, наконечник под номером одиннадцать, промокашку, чернильницу да сшитую собственноручно перочистку.

Сам того не зная, князь сделал мне приятное – я немного поностальгировала, глядя на письменный стол и то, чем предполагалось писать. Какие я стенгазеты делала в школе – загляденье!

Я еще раз осмотрелась. Хм… А вот для своей супруги князь кабинет не предусмотрел. Считал, что его жена не должна забивать свою головку ничем, кроме драгоценностей и нарядов? Ах да! Еще ему ребенок нужен. Сатрап! Так и захотелось ознакомить его с основами феминизма, столь популярного в нашем мире.

Долго оставаться одной мне не пришлось. Служанки начали переносить вещи. Сновали с таким деловым видом, что я почувствовала себя лишней. Хотя была бы не против помочь им все разложить. Раньше уборка в шкафу меня успокаивала. Но предложи я это, они точно в обморок упадут.

Ушла в гостиную, не зная, чем заняться. Привыкнув дома быть при деле, сейчас ощущала свою бесполезность. Чем вообще занимаются благородные леди? Из фильмов создавалось впечатление, что днем у них одни чаепития с подругами, а в остальное время или готовятся к балу, или танцуют на нем.

Я отодвинула кружевную занавеску. Вид из окна открывался на пруд. Сначала я решила, что это озеро, не особо большое, но присмотревшись, поняла, что таких озер попросту не существует. Видно же, что его искусственно создали, слишком правильная форма. Правда, здесь часть пролеска была не такая ухоженная, но в этом и своя прелесть – природная естественность. Вокруг растут деревья, на воде лебеди плавают. Мирная картина, как будто я еще на Земле. Наверное, приятно прогуливаться в тени деревьев…

Вот из покоев князя вид на парк с четкими линиями дорожек, клумбами в форме геометрических фигур, подстриженным газоном и кустами. Красиво, не спорю, но душа тянула больше к этому пейзажу.

Среди деревьев мелькнуло синее платье, и я вгляделась внимательнее. Нет, не показалось. Вдали гуляли две женщины, приближаясь к пруду. Одна молодая, одежда яркая, роскошная, а вторая постарше, в коричневом платье попроще. Я ее не увидела сразу, сливалась с деревьями.

Они подошли к берегу пруда. Та, что постарше, достала что-то из складок юбки и дала молодой. Лебеди уже плыли к ним. Девушка спустилась к самой воде и стала кормить птиц. Те подплыли совсем близко, не боясь. Ели практически из ее рук. Я аж обзавидовалась! Надо же, ручные лебеди! Я тоже хочу их покормить.

Интересно, что это за девушка? Платье, прическа указывали на высокое положение. Старшая – то ли служанка, то ли гувернантка, а может, и компаньонка. А эта? Живет в замке? Или гостья?

Мне стало любопытно, а потому я подозвала служанку и указала на незнакомок.

– Кто такие? Они здесь живут?

Девушка проследила за моей рукой и смешалась.

– Они сегодня уезжают.

– Гостьи?

Служанка отводила глаза и явно мялась с ответом.

– Да, леди. Простите, мне надо работать.

Не стала ее задерживать. Судя по тому, как она смущалась и прятала глаза, я имею возможность лицезреть любовницу князя. Почему именно любовницу? Да потому что в другом случае мне бы охотно ответили на вопрос, кто это такие и что тут делают.

Красивая… И грациозная. Тоже вампирша?

Хотела бы я знать, она уезжает потому, что узнала о моем появлении, – или князь решил не держать в замке рядом невесту и любовницу?

Ответ я вскоре получила, правда, весьма своеобразный.

Видимо, каким-то волшебным образом почувствовав мой взгляд, девушка подняла голову и безошибочно нашла меня глазами. Некоторое время смотрела, не шевелясь, но тут один лебедь в поисках хлеба толкнулся клювом ей в ладонь. Дальнейшее ввело меня в ступор. Пальцы юной красотки молниеносно сжали его шею и… свернули ее.

И все это, не отводя от меня взгляда.

Остальные птицы шарахнулись прочь, лишь несчастная жертва осталась бездыханно лежать на воде, некрасиво распластав крылья. Девица же как ни в чем не бывало отряхнула от крошек ладони и грациозно пошла от пруда.

Вот так. Мне ясно дали понять, что хотят со мной сделать. И она вампирша. Слишком бастрые движения для человека.

Даже на расстоянии я почувствовала направленную на меня волну ненависти. Похоже, князь дал любовнице отставку или просто отселяет в другое место.

Как по мне, уж лучше бы второе! У неудовлетворенного мужчины портится характер. А князь и без того психованный. Пусть уж свои потребности удовлетворяет на стороне, чем на мне срывается.

Я вернула занавеску на место и отошла от окна. Хорошо, что пассия его уезжает. Страшно ходить по замку, когда такие милые девушки бродят поблизости. Не поэтому ли охрана так рьяно меня охраняла? И ведь не спросишь.

Так и представляю выражение лиц стражников, открой я дверь и поинтересуйся:

«Вы были так озабочены моей безопасностью потому, что любовница князя в ярости и нам лучше не сталкиваться?»

– Леди, ваш завтрак. Прошу, – старшая служанка указала мне на накрытый уже столик.

После увиденной расправы над лебедем аппетит пропал, но я все же пошла к столу. Кто знает, когда еще смогу спокойно поесть. Вдруг князь со мной пообедать решит? Судя по тому, как проходят наши беседы, я, скорее всего, останусь голодной.

А еще, привыкнув в прежней жизни к строгой экономии, не умею разбрасываться продуктами и переводить еду. Поэтому кушать, Наденька, кушать. И набираться сил. Похоже, они мне скоро понадобятся.

* * *

Безделье – худшее из наказаний! В который раз в этом убедилась. Разложив вещи, служанки удалились, оставив меня наедине с печальными мыслями. Предварительно показали, за какой шнур дергать, если пожелаю их вызвать. Такие были во всех комнатах, я просто не догадывалась об их назначении, считая декором интерьера.

Не зная, чем заняться, еще раз обошла все комнаты. Нужно будет попросить вязание, или на крайний случай вышивание. Хоть какое-то рукоделие, чтобы занять руки. Если князь разрешит. А то еще этот псих заподозрит меня в желании самоубиться, упав на спицу, или умереть от потери крови, уколовшись иголкой.

Промаявшись больше часа (может, и меньше, часов не было, а время в одиночестве тянулось неимоверно медленно), я решительно подергала за шнур. Вот удивительное дело, дома мечтала о том дне, когда не нужно будет никуда спешить, и я смогу просто спокойно отоспаться и ничего не делать сутки напролет. Мне кажется, это голубая мечта всех тяжело и много работающих людей. А тут мечта исполнилась, но я готова выть от тоски. Если ты не устал, не хочешь спать, не голоден, то скука убивает. Так и хочется взмолиться: дайте хоть какую-то работу!

– Чего изволите? – появилась старшая из служанок.

Вот и проверим, что мне можно или нельзя.

– Принесите мне набор для рукоделия, – обтекаемо сформулировала я.

Вдруг леди у них не вяжут, так хоть не попаду впросак.

– Прошу прощения, но я не могу. На этот счет не поступало никаких указаний.

– Так уточните у князя.

– Он уехал на конную прогулку.

«Сволочь!» – готова была завопить я. Мне, значит, взаперти сидеть, а он проветриться поехал.

– Хорошо, тогда принесите мне книги для чтения, – скрипнула зубами я.

– Простите, но нельзя без разрешения князя выносить книги из библиотеки.

– Чем тогда мне заниматься?

– Принести чаю?

Похоже, моим доступным развлечением станут литры выпитой воды и прогулки в ванную комнату.

– Ну, знаете! – разозлилась я. – Мне обеспечить вас работой? Могу бить по статуэтке каждые полчаса, и будете развлекать меня зрелищем, как прибегаете и убираете осколки.

– Леди?! – в замешательстве от угрозы воскликнула служанка.

Если хотела напомнить о том, что я леди и должна вести себя прилично, то напрасно. Я ею стала совсем недавно и еще не успела проникнуться своим высоким положением.

Подойдя к каминной полке, взяла первую попавшуюся фарфоровую статуэтку и замахнулась.

– Хотите проверить?

– Не надо! – испуганно воскликнула она, выставив вперед руки. – Это скульптура великой княгини, сделанная Роэнальдо Циеном.

«Да?» – удивилась я, взглянув на статуэтку внимательнее. Девушка, в одной тонкой рубашке, облепившей тонкий стан, словно она только вышла из воды. Плечико кокетливо обнажено, соски натянули материю, проступая круглыми камушками. Голова стыдливо повернута вбок и опущена, будто натурщица смущалась своего полуодетого положения.

– Да мне плевать! – сообщила я и еще раз замахнулась.

– Стойте!!! Чего вы хотите?

– Хоть чем-нибудь себя занять. Что можете предложить, не спрашивая разрешения у князя?

Женщина задумалась, судорожно перебирая варианты.

– Краски! – радостно воскликнула она и зачастила: – Княгиня увлекалась одно время натюрмортами. Мольберт на чердаке.

Рисование?! Последний раз я рисовала, когда Эдик учился в школе. Тем не менее решительно произнесла:

– Несите!

Служанка испарилась с такой скоростью, словно боялась, что я передумаю. Я же прошлась по комнате, успокаивая нервы, и еще раз взглянула на статуэтку в своих руках. Ведь она, мягко говоря, не совсем одета. Не понимаю, как князь допустил, чтобы княгиня позировала в таком виде?!

Если судить по нынешнему князю, то собственник еще тот. За такие вот статуэтки он и модель, и скульптора живьем бы съел. А потому, когда вернулась служанка с помощницами, несшими мольберт и краски, я решила прояснить этот момент.

– Вы сказали, что это княгиня, – махнула все еще зажатой в руке статуэткой. Расставаться с обретенным орудием убеждения не спешила. Мало ли, вдруг мне еще что-то понадобится. Так что пусть будет рядом. – Скажите, а у вас леди может позировать в таком виде?

– О, что вы! – расслабилась и улыбнулась служанка. Наверное, ожидала новых требований, а тут я просто интересуюсь. Поэтому стала охотно делиться информацией. – Это всем известная история, которая стала семейной легендой…

Как интересно! Я заинтересованно навострила уши.

– Великий князь был ценителем искусства. Ему подарили эту работу тогда еще мало кому известного Роэнальдо Циена. Князю она настолько пришлась по душе, что он приказал разыскать скульптора и узнать, кто ему позировал. Тогда и выяснилось, что Роэнальдо Циен путешествовал по дальней провинции и случайно увидел у водопада купающуюся девушку. Статуэтку прекрасной незнакомки сделал уже по памяти.

Кажется, я уже догадывалась, что было дальше. Эти Телларионы долго не затягивают, если женщина вызвала их интерес. И правда!

– Узнав, где это место, великий князь поехал туда и выяснил, что водопад находится в имении наместника, а купалась его красавица дочь, леди Элизабет. Так и произошло их знакомство. Это была любовь с первого взгляда.

– Получается, их свела сила искусства, – задумчиво произнесла я. – А чем же еще так знаменит Роэнальдо Циен?

– История получила широкую известность, и многие благородные отцы семейств стали приглашать его сделать скульптуры своих дочерей. А князь в благодарность наградил скульптора, сделав своим птенцом.

– Кем?!

– Вампиром. Подарил долгую жизнь, и Роэнальдо Циен оставил после себя много работ.

– Так сейчас он уже умер?

– Конечно. Князь же почил, – как само собой разумеющееся, произнесла служанка.

Из чего я сделала вывод, что в чем-то наши истории про вампиров не врут: если погибает князь вампиров, то гибнут и все, кого он обратил. А что, неплохо! Никакой клятвы верности не надо. Когда от благополучия создателя зависит твоя жизнь, будешь предан ему всей душой.

Я взглянула еще раз на статуэтку и вернула ее на каминную полку. Все же реликвия семьи. Странно только, что хранится не в сокровищнице, а в закрытых покоях. С другой стороны, тут ничего не менялось с тех времен. Наверное, поэтому все оставили на своих местах, как было при жизни княгини.

Непонятно лишь, почему между покоями любящих супругов такое большое расстояние. Мне вон поначалу князь смежные со своими комнаты выделил. Не смогла удержаться и спросила у старшей служанки. Девушки помоложе прыснули, но та пресекла веселье строгим взглядом и сдержанно ответила:

– Не могу знать об этом.

Та-а-к, некоторые ничему не учатся и слишком рано успокоились. Я вернулась к каминной полке и взяла статуэтку. Похлопывая ею по руке, повернулась:

– Мне бы хотелось услышать более развернутый ответ на свой вопрос.

На меня взглянули так, словно я «бу-у» ребенку сказала. Сочла, что прониклась историей и теперь пылинки с легендарной статуэтки сдувать буду? А мне плевать на их семейные ценности. Я к этой семье не принадлежу и вливаться в сей древний род не планирую.

– Говорят, великой княгине нравился здешний вид из окна, напоминающий ей дом, и со временем она обустроила это крыло для себя и своих фрейлин.

– Сколько они в браке прожили?

– Примерно четыреста лет.

О, ну тогда все понятно! Тут и через двадцать лет люди приедаются друг другу. А прожив рядом такую прорву времени, сбежать захочется не только в другое крыло замка, но и на другой континент.

Ладно. Я отпустила служанок, предварительно распорядившись, чтобы мольберт поставили у окна, и застыла у чистого холста.

Стоит посмотреть для начала, что принесли. Не сказать, что краски и кисти привычные, и форма несколько иная, и вес, и размер. Нужно приноровиться, и все пойдет как по маслу. Несколько пробных мазков каждым из инструментов… Первые буквы, завитушки, смешение цветов на палитре…

Я изучала кисти, краски, непонятно из чего изготовленные, но, кажется, масляные, полукруглую деревянную палитру, тканую материю, которую, видимо, следовало использовать для протирки холста и инструментов. Растворитель меня порадовал. Не только его наличие, но и щадящий запах. Все могло быть куда хуже.

Но все равно ничего путного прямо сейчас не получится. Нужно время, чтобы разработать руку, узнать, как каждая из кистей пишет, чем следует делать жирные мазки, чем, наоборот, тоненькие, а что подойдет для широких.

А рисовать хотелось прямо сейчас, до зуда в пальцах. Грифельный карандаш стал моим спасением. Вот он, выход! Это не кисть, к нему долго приспосабливаться не надо. Теперь я задумалась над тем, что же нарисовать. Сделать набросок вида из окна? Но на пруд не могла пока смотреть без содрогания.

Идея пришла внезапно. Я, словно лампочка, загорелась ею. Для начала расчертила на квадраты холст. Создам, как в комиксах, историю в картинках. И, выводя на холсте первые линии, я не переставала ухмыляться. Определенно шалость мне нравилась. А что творческому человеку нужно для создания шедевра? Правильно, вдохновение! И оно у меня было, даже в избытке.

Закусив губу, принялась с упоением рисовать. Под моей рукой оживали картинки. Вот ярмарка, веселая Самира с подругой и ее влюбленный взгляд из-под ресниц на Себастьяна с сестрами. Следующая, где уже его сестры с напыщенным видом показывают, что она их брату не пара. Вот убегающая в слезах Самира едва не попадает под копыта жеребца. На следующей – всадник везет на коне девушку. Он заинтересован, а у нее на лице откровенный страх.

Помолвку я изобразила как их соединенные руки, князь свысока смотрит на девушку, а она отворачивает от него лицо, всем видом показывая, что этого не хочет. Потом Самира на балу, и вокруг нее толпятся кавалеры. А князь в бою рубит врагов. Кровь черными кляксами летит из-под его меча во все стороны. На голове изобразила ему шлем, с огромными рогами. Да-да, рогаты вы, батенька, рогаты. И как итог – разгневанный князь и у его ног сжавшаяся от страха фигурка девушки. Потом высокая башня, и уже Самира лежит без движения на каменном ложе в запустении. Я нарочно нарисовала на стенах побольше паутины, чтобы показать, как много времени прошло.

А вот уже я проснулась, на лице растерянность, ничего не понимаю. Встреча с князем, когда он опять нависает и обвиняет меня во всем. И следующая сцена, где я даю ему отпор и не желаю чувствовать себя виноватой. И вот он отсылает меня от себя, указывая взять под стражу. Я взаперти, за дверями охрана, а перед моим окном девушка сворачивает шею лебедю, показывая, как сильно мне здесь не рады.

Фух! На этом моменте я выдохлась. Никогда так много не рисовала, но это был такой порыв, что не могла ему противиться. Нужно было выплеснуть хотя бы на холст одолевающие меня эмоции.

Получилось, и правда, как в комиксах. Раньше мне хорошо удавались шаржи, и князь вышел весьма колоритным, настоящим антигероем – злым, напыщенным, самовлюбленным. Его откровенно хотелось попинать, а девушку пожалеть.

Оставались еще пустые квадраты, намекая, что история не закончена. Я хихикнула, решив потихоньку туда добавлять, а пока отвернула холст к стене. Все нарисованное здесь – личное. Да и слуги, увидев такое, в обморок еще грохнутся. Думаю, тут не принято столь откровенно высмеивать власть имущих.

К тому же я не любила, когда мою работу видят до ее завершения. Это еще со школы было, всегда раздражало, если заглядывали через плечо, высматривая, что же я там делаю.