Текст книги "Всем, кому должна, – прощаю, или От любви страховки нет!"

Глава 7

Максимилиан арр Телларион

«Сам рожай!» – эти слова преследовали меня до ночи. Беспокоя, жаля сознание. Меня так сильно потрясло ее высказывание, что все остальное ушло на второй план. Дети… Самое ценное, что может быть у вампиров. А для архивампиров – сверхценность. Моя мать так и не смогла подарить отцу второго ребенка. Я был единственным, как и мой отец для своих родителей. Это расплата за силу. Больше двух детей мы не можем иметь. И должно очень повезти, чтобы второй ребенок увидел свет.

Неужели Самира не хочет детей? Разве это возможно? Я знал людей, не планировавших заводить потомство, но то было исключение из правил. Редчайшее явление, которое порицалось любым обществом в абсолютно любом государстве. Она же не всерьез? Нет ничего хуже, чем иметь пару, не желающую детей. Или весь вопрос в том, от кого эти дети? Она говорила, что у нее был сын…

Девушка никак не выходила из моей головы. Ее напор, искреннее негодование и моя тяга к ней, которая усиливалась с каждым мгновением, проведенным рядом. Не могу сказать, что раньше меня с такой же силой тянуло к Самире. Нет, было, но не так. Мне не отказывали мозги и не хотелось постоянно выводить ее на эмоции…

Эмоции! Вот чего не было в наших прежних отношениях. Если не считать тех постыдных поступков, которые совершила Самира до стазиса, и моей реакции на них.

Чувства, так ярко отражающиеся в ее взгляде, жестах, мимике… Вот что с такой силой притягивает меня и заставляет поступать сродни подростку. Самира всегда чувствовала лишь одно – страх. Даже когда кокетничала со мной, в ней ощущался лишь он, а сейчас все изменилось. Она сама изменилась. Да и я рядом с ней слишком живой для того, кто прожил не один век и повидал так много, что уже давно ничего не удивляло или шокировало. А нынешняя Самира словно лишала меня стены, которой я отгородился от внешнего мира. Лишала трезвости рассудка, обнажая то, что было скрыто и обрублено как ненужное и мешающее.

Богиня, я готов поверить – передо мной не Самира, а Надежда. Но как это возможно?

Я и сам не заметил, как ноги привели меня в архив. Хотел разобраться в том, что натворил сто с лишним лет назад. Мог ли ритуал древней магии не просто погрузить Самиру в стазис, а обменять ее душу на другую? Могло ли случиться, что богиня посчитала мою выходку неприемлемой и наказала меня? Ведь я так и не принял ее дар, отвергнув его…

Но тогда почему Надежда видит сны из прошлого? К ней возвращается память – или это отголоски памяти Самиры?! Следовало разобраться. Ее нежелание признавать себя Самирой обескураживало и ставило меня в тупик.

После нашего тяжелого разговора за завтраком я отправился на конную прогулку. Мне требовалось проветриться, успокоиться и подумать. Но в итоге я все равно не сумел прийти к какому-то решению. Самира не желала отпускать ни мой ум, ни мое сердце. Даже когда я зарылся в старые манускрипты, смысл написанного доходил не с первого раза.

– Нужна помощь? – Дарион появился внезапно. – Что-то конкретное ищешь?

– Да, возможность переселения душ.

Если друг и удивился, то вида не подал.

– Раньше подобного не случалось, Макс. Ты думаешь, Самира и правда поменялась телом с Надеждой?

– Я уже ничего не думаю, – вздохнул я, откладывая пыльный свиток. – Но ее поведение, сама она… Все не так, Дарион.

Друг ждал продолжения, внимательно глядя на меня. Мой советник давно стал мне не просто другом и соратником, но и братом. Лишь с ним я мог полностью расслабиться и говорить начистоту. Раньше таким близким был отец. Его так не хватало!..

– Может, дело не в ней, а в тебе? – осторожно уточнил Дарион.

– В нас, – согласился я. – Моя реакция также важна, а я не могу сказать о себе, что рядом с ней безупречен и идеален. Но меня смущают изменения. Они слишком явные, резкие, даже если учесть, что Самира спала и видела страшные сны. И если поведение можно скорректировать, то скажи, как один человек может вдруг стать другим? Она иначе двигается, говорит, думает совсем не так, как думала Самира. Я больше чем уверен, что и приоритеты она расставляет иначе, чем до стазиса. И при всем при этом искренне уверена, что не имеет отношения к себе прежней.

– Думаешь, эти изменения есть, а не ты их придумал?

– Понимаю твои сомнения, особенно если учесть несвойственную мне импульсивность, когда речь заходит о моей паре. Но сомнения рассеются, когда ты пообщаешься с ней. Самира не делает различий между людьми. Я только сейчас понял, что еще не давало мне покоя. Она общается со мной так, будто я ничем не отличаюсь от нее или от стражника в моей охране.

– Это сбивает с толку, – кивнул Дарион. – Прежняя Самира, судя по донесениям, мечтала о титуле и, получив его…

– Вела себя надменно, высокомерно, постоянно указывая на социальное различие всем, кто был в ее окружении, требуя особого отношения. Сейчас же… для нее словно не существует различий, но при этом лишнего она себе не позволяет.

– Только не с тобой, – усмехнулся Дарион.

– Не со мной, – эхом повторил я. – Должен признаться, что Надежда пыталась строить со мной диалог, но я не услышал, не захотел услышать.

– Тебе тоже непросто пришлось.

– Я мужчина, Дарион. Однако ее пробуждение стало для меня шоком, неприятным, нежданным и нежеланным. Мне не нравится то, как я веду себя рядом с ней. Эмоции меня захлестывают, чего не было даже в подростковом возрасте. Сейчас я думаю, что богиня наказывает меня. Я был не готов к правде сто с лишним лет назад, втайне желая встретить другую пару, более подходящую моему статусу, моему представлению. А теперь я сам опускаюсь до того уровня, который всегда считал неприемлемым.

Признание далось тяжело. С детства я не любил признавать ошибки и учился их не допускать. Вполне успешно. Раньше так точно. Встреча с Надеждой изменила все.

– И поэтому ты решил, что во всем виновата магия?

– Речь не о вине, а о том, могло ли так случиться, что душа Самиры покинула свое тело и в него вселилась чужая душа? Может, меня так лихорадит из-за несоответствия? Тело моей пары, душа чужая… И если это так, то где душа Самиры? И как ее вернуть? И не допустить впредь подобного, мало ли кто и в кого вселиться захочет.

– А ты так этого хочешь? Вернуть прежнюю Самиру?

– Я был зол, Дарион. Я и сейчас злюсь, но это не значит, что я желаю Самире забвения. И пусть рассуждения и ход мыслей Надежды мне импонируют, надо признать, что им не хватает светского лоска. Все же моя пара – Самира.

– Я вдруг ощутил гордость, – улыбнулся Дарион. – Приятно слышать, что ты осознаешь наличие пары и уже не отказываешься от нее. А если ты не прав? И душа все та же?

– Тем лучше, – вздохнул я. – Мне бы не хотелось знать, что в моем окружении есть самозванцы.

– Сомневаюсь, что такое вообще возможно. Князь обязательно посвятил бы тебя в эту тайну.

– Да, отец никогда и ничего не говорил о подобном. Но кто знает, какие тайны таит древняя магия?

– А я предупреждал, что не стоит к ней прибегать, – напомнил Дарион. – Я помогу с архивом. К приезду оборотней все подготовлено, артефакты проверены, я только из малого зала, где успел пообщаться с девятнадцатью советниками, и теперь совершенно свободен.

– Условно свободен, – хмыкнул я. – Время обеда.

– Ты чего нахмурился? Не голоден?

– Нет, вспомнил, что направил к Самире статс-даму матери. Она должна обедать с ней, а заодно наметить фронт предстоящих работ с будущей княгиней.

– Леди Зоргана бывает сурова, – покачал головой Дарион. – Этот обед леди Самира запомнит надолго.

– Это необходимость, Дарион. Княгиня должна быть безупречной во всем, и Самире рано или поздно предстояло пройти обучение. Я должен был направить учителей еще тогда, сейчас лишь исправляю упущение.

– Неужели леди Самира настолько невежественна?

– Ей всего лишь не хватает лоска, – пожал я плечами, не желая говорить, что моя невеста путает столовые приборы, придумывая себе глупые отговорки.

Нет уж, княгиня должна быть идеальна, и в первую очередь для меня. Вот и буду мыслить в таком ключе. Главное – не сорваться и не усугубить и без того непростую ситуацию.

Я отвернулся от Дариона и мысленно связался с камердинером, потребовав обед на две персоны прямо сюда. Планировал разобрать несколько стеллажей, прежде чем отправиться к Рике. Она была отличным партнером все эти годы, проводить ее до экипажа – самое малое, что я могу сделать для нее.

Стук в двери раздался спустя минуту, и друг пошел встречать визитера.

– Я так и знал, что обедать ты изволишь прямо тут, на полу, среди пыльных бумажек, – заявил Дарион, рассматривая заваленный бумагами стол.

В руках у него был огромный поднос.

– Ты ошибаешься, обедать мы будем за столом. Вон за тем, за третьим стеллажом.

– Вы предусмотрительны, мой князь.

Дарион рассмеялся и пнул мешавшую ему пройти коробку. Поднялось облако пыли, заставившее меня оглушительно чихнуть.

– Наверное, леди Самира поминает тебя недобрым словом, – заявил друг, хотя прекрасно знал, что чихнул я от пыли, а не от того, что меня кто-то вспоминает, как утверждает глупая примета. – Бедняжка, надеюсь, ей удастся нормально поесть.

– Ты утрируешь и перегибаешь палку, Дарион. Тетушка замечательная, матушка любила ее, да и к нам она всегда была добра.

– Чего не скажешь о слугах.

– Леди Зоргана никогда не позволит себе лишнего, и ты это прекрасно знаешь. Признайся, что просто хотел составить им компанию и пообщаться с моей невестой.

– Ты раскусил меня, – поднимая руки вверх, улыбнулся друг. – Но ты коварный монстр, спрятал прекрасную деву и… Кстати, как долго она пробудет взаперти?

– До отъезда оборотней.

– Макс…

– Так будет лучше для ее безопасности. Но после отъезда делегации я не стану ограничивать ее свободу. Захочет посмотреть город – свожу, захочет погулять у пруда или в саду – препятствовать не стану. То же касается моря, пожелает искупаться – покажу свое любимое место на берегу.

– И везде будешь следовать за ней как тень?

– Как ты догадался, – усмехнулся я. – Нам нужно привыкать друг к другу.

– Сложно поспорить. Теперь понятно, почему ты поселил ее в любимых покоях матери. Ты был уверен, что они ей понравятся, как и вид из окна. А еще несколько дней взаперти заставят ее мечтать о променаде, и она согласится даже на твою компанию.

Я улыбнулся и отпил вина. Отвечать не имело смысла. В конце концов, я и сам любил бывать в маминых покоях. Иногда мне казалось, что она все еще рядом. Это позволяло возвращаться мыслями в счастливое детство и подспудно желать вернуть счастье, но уже со своей избранницей.

Надежда Раевская

Когда служанки пришли узнать, можно ли накрывать на стол, я поразилась тому, как быстро пролетело время.

– Накрывайте, – милостиво разрешила им и пошла мыть руки.

Только сейчас почувствовала, как разыгрался аппетит. А еще ломит спина. В пылу работы я ничего не чувствовала, а теперь была совсем не против поесть и отдохнуть, вытянувшись на кровати.

Вернувшись в гостиную, с удивлением увидела, что стол накрыли на две персоны. Неужели меня опять почтит своим присутствием князь?

– Можете быть свободны. Ждите пока за дверью, – раздались властные приказы, и я развернулась посмотреть, кто здесь такой командир.

Вошедшая женщина была невысокого роста, но держалась с таким царственным видом, что хотелось вытянуться в струнку. Немолодая, светлые волосы уложены в высокую прическу. Платье приятного серо-голубого цвета. Простое. Из украшений только выглядывающее из узких манжет рукавов кружево и такая же кружевная пелерина вокруг шеи, заколотая камеей.

– А вы кто? – удивилась я, оценив, как беспрекословно ей подчинилась прислуга.

– Добрый день, леди Самира, – произнесла гостья, остановившись в шаге от меня и пристально разглядывая мою фигуру. – Я статс-дама и троюродная кузина почившей княгини княжества Багра. Можете обращаться ко мне леди Зоргана. Его сиятельство заметил, что вам требуется помощь, и велел оказать вам всестороннюю поддержку.

– Добрый день. Ко мне можете обращаться по имени – Надежда, – обескураженно сказала я. – А поддержку какого рода?

– В освоении замка, а также манер, соответствующих высшему обществу, в котором вам придется вращаться.

– И вы специально приехали сюда для моего обучения?

Мое представление о старике учителе было разбито этой уверенной в себе дамой. От ее хищного, птичьего взгляда мурашки по коже бежали.

– Нет, леди, я живу в этом замке с того момента, как моя кузина вышла замуж. После ее смерти в мои обязанности входит ведение хозяйства замка, управление прислугой, подготовка званых обедов и ужинов, балов и других праздничных мероприятий. Также я являюсь старшей среди фрейлин, и в мои обязанности входит их обучение, надзор за ними и подбор подходящих партий, когда они оставляют службу.

Я не знала, что сказать. Просто утратила дар речи от ее напора.

– После вашего замужества все перечисленное ляжет на ваши плечи, так как это обязанности княгини и ее доверенных лиц. Нам с вами предстоит много работы.

«А может, не надо?» – хотелось взвыть мне. Я и князя-то увидела всего день назад, а уже всем что-то должна и обязана.

– Почему вы называете себя Надеждой? Князь вас представил как Самиру, – строго спросила Зоргана.

– Он ошибается. Я Надежда.

– Леди Самира, если Надежда не ваше второе имя, то я не могу к вам так обращаться и не стану потакать прихотям. Оставьте эти игры для общения с князем, если желаете добавить себе загадочности. У нас есть более важные дела.

Меня щелкнули по носу как сопливую девчонку, и тут уж я стерпеть не смогла.

– Леди Зоргана, я – Надежда Раевская, и вправе требовать так к себе обращаться. Или вы слышите меня, или никакого продуктивного общения у нас не получится.

– Леди Самира, пока вы не имеете права ничего требовать в доме князя.

– Поверьте, будь моя воля, я бы покинула этот негостеприимный дом немедленно. Но, как видите, меня здесь удерживают насильно и под замком. Вы разговариваете с Надеждой Раевской. Желаете общаться с Самирой? Ищите ее в другом месте. Думаю, вам бы тоже было неприятно, начни я вас называть леди Заразой или леди Горгоной, – не удержалась я от шпильки.

Дама ахнула от моей дерзости, а я развернулась и пошла к столу.

– Вы что себе позволяете?! – полетело в спину.

– Не больше, чем вы себе, – спокойно ответила я, усаживаясь и стеля салфетку на колени.

– Ваше поведение недостойно леди.

– Так я не леди, – радостно сообщила я, поднимая крышку с супницы.

Какой-то сырный суп, пахнет вроде приятно.

– У вас манеры плебейки! – сообщила Зоргана, пока я под ее уничтожающим взглядом наполняла себе тарелку. – Теперь я понимаю, почему князь оградил вас от общества. Вы его позорите. Знайте, что княгиня – это не просто титул, а еще и обязанности. Вы должны стать примером для других.

– Для начала хоть бы кто поинтересовался, желаю ли я становиться этой княгиней. – Я закатила глаза, порядком устав от моралей. – Мне ваш ненормальный князь и даром не нужен.

– Да как вы смеете!..

– Всегда считала, что ни одна леди не опустится до того, чтобы повысить голос, – иронично заметила я. – Может, ваши манеры не так уж и безукоризненны, как вы считаете?

Она смотрела на меня как на исчадие ада.

И я намекнула:

– Я это к тому, что у вас, наверное, и без того много дел. Можете попросить найти мне в учителя другую кандидатуру.

Жаль, но эта дама не привыкла пасовать перед трудностями.

– И не надейтесь! – решительно произнесла она, подходя к столу и садясь напротив меня. – Надежда…

Я улыбнулась, заинтересованно глядя на нее.

– Оставим ваши отношения с князем. Вы юная особа, у которой пробел… – Она окинула меня оценивающим взглядом и поправилась: – Огромный пробел в воспитании и манерах. Полагаю, вы умны, а следовательно, должны понимать, что если не измените своего поведения, так и останетесь в этих стенах. Всегда можно пустить слух о слабом здоровье княгини. И ваша жизнь ограничится рождением детей. Вы этого хотите?

– Не то что рожать, я даже замуж не хочу! – доверительно сообщила ей.

– Считаете, у вас есть выбор?

Уела. Князь так вцепился в меня, что добром не отпустит. И я в полной его власти. За ним титул и сила, а у меня никого и ничего.

– Леди Зоргана, я не против учиться. Не вижу ничего плохого в том, чтобы мои манеры соответствовали принятым в обществе. Только измените, пожалуйста, форму подачи информации. Я разумный человек, покажите, как правильно, и я все пойму. А вот свысока тыкать носом не надо. Один ваш взгляд вызывает желание громко чавкать и утираться рукавом лишь ради удовольствия созерцать, как кривится ваше лицо. Решайте, или мы сотрудничаем как два взрослых и разумных че…

Вот насчет того, что она человек, я была не уверена. Родственница матери князя, а значит, только выглядит не старой. Люди столько не живут.

– …существа. На равных. Или ничего у нас с вами не выйдет.

– Вы считаете свое поведение взрослым и разумным?

– А вы свое считаете достойным? Пришли ко мне, стали оскорблять. Что говорю – игнорируете. Кто вы такая, чтобы мне указывать, как себя вести? Я к вам в гости не напрашивалась. Статус невесты мне навязали, и даже не смейте заикаться о том, какая мне оказана честь! – опередила я готовые вырваться у тетки слова. – При этом я оценила разумность ваших доводов и готова к сотрудничеству. Только с уважением друг к другу, леди Зоргана.

Молчание. Теперь она смотрела на меня не как на взбалмошную девчонку, выползшую едва ли не из коровника, а заинтересованно, стараясь понять, откуда я вообще такая взялась.

– Хорошо, Надежда. Прежде всего, выпрямите спину и сядьте ровно. Возьмите правильно ложку. Это делается так, – показала она.

Что ж, сама согласилась. Я подчинилась, и обучение началось.

* * *

Эх, знала бы я, на что подписалась, лучше бы и дальше хамила, выводя ее из себя. А так, на мою голову посыпалось столько информации, что крыша ехала. Какая же я была наивная, считая, что если не ставишь локти на стол и ешь ножом и вилкой, то этого достаточно.

Кто бы знал, что ложку нужно подносить ко рту под определенным углом, расстояние между столом и туловищем должно быть строго выверено… И еще масса всяких заморочек. По крайней мере, теперь мне понятно, почему все леди тонкие как тростиночки. Пока справишься со всеми этими правилами приема пищи, уже будет не до еды.

А еще нужно непринужденно поддерживать беседу за столом, иначе создастся впечатление, что ты деревенщина, которая и рот раскрыть боится.

Под конец обеда я чувствовала себя цирковой обезьяной в кокошнике, выполняющей трюки. Стоит ли говорить, что аппетит пропал почти сразу и я даже не чувствовала вкуса еды. Когда каждый твой жест строго оценивают, уже не до таких тонкостей, как вкус еды.

Одной переменой блюд дело не ограничилось, и про себя я проклинала изобретательного повара. Мне пришлось выучить назначение каждого столового прибора, а также попытаться правильно ими пользоваться. Хотя до удовлетворительных результатов было ой как далеко.

Никогда не думала, что вилки и ножи могут стать орудиями пытки. Проще, честное слово, во всех грехах сознаться, чем все запомнить!

А от меня еще требовали непринужденности и изящества. Эта Зоргана, мстительная зараза, не один раз ткнула меня носом в мои же слова, что я умная и разумная, и просто обязана мгновенно все освоить. Но делала каждое замечание спокойно, не унижая, с выдержкой железной леди, а вот мне к концу обеда уже хотелось скрежетать зубами.

Но я, правда, старалась. И совсем не для того, чтобы порадовать князя. Для себя. Ты или леди, и тогда вправе ожидать и требовать к себе соответствующего отношения окружающих, – или плебейка, на которую смотрят свысока. Положение невесты князя не оградит от насмешек за спиной. А я не собиралась становиться посмешищем из-за собственного упрямства и дурости.

К тому же положение леди, со всеми ограничениями и условностями, все же защищает женщину. Знай я ранее все правила и тонкости, могла бы поставить на место князя и вынудить изменить поведение. Если я леди, то извольте вести себя со мной соответственно, а иначе вы хамло, попирающее все нормы поведения и воспитания.

Самира всю жизнь старалась стать лучше, чем она есть, ради уважительного к себе отношения. Так неужели я не научусь? Только это не давало мне послать все к черту и заставляло, сжимая зубы, следовать указаниям леди Зорганы.

К сожалению, одним обедом дело не ограничилось. Леди Зоргана считала, что я все делаю неправильно. Она была недовольна и тем, как я хожу, и как сажусь, и как встаю…

– Грациознее! Легче! Изящнее!..

А еще, о ужас, я не умею танцевать и правильно приветствовать гостей в зависимости от их титула. И для начала статс-дама принялась втолковывать, перед кем сделать реверанс, кому протянуть руку для поцелуя, а для кого достаточно легкого кивка головы. Кивать тоже меня учили правильно. Занятия танцами вписали в повестку дня, но отложили до разрешения князя.

Ужасно, я после ее муштры еле ноги волочила, а если пойдут еще и танцы, то точно не смогу порхать как бабочка.

Прощались мы со слезами на глазах. Зоргана – от осознания масштабов предстоящей со мной работы, а я – от облегчения, что она уходит. К своему стыду, перед ужином я объявила, что у меня мигрень, и выгнала всех. Просто второго раунда издевательств ни морально, ни физически уже бы не выдержала. Быстро помылась сама, влезла в ночную рубашку и рухнула спать. И плевать, что на улице едва темнело. Шторы задернула, и всего-то делов.

Стоило закрыть глаза, и я тут же провалилась в сон. И снились мне ложки, ножи, вилки, порхающие вокруг. А я голодная, словно неделю не ела, и съесть ничего не могу, пока не выберу правильные. И каждый раз еда ускользала в другую комнату, а там кто-то громко чавкал, доводя меня до бешенства.

И когда я услышала шум сквозь сон, то, толком не проснувшись, схватила с прикроватной тумбочки поднос и понеслась в гостиную, чтобы набить морду тому, кто ест мою еду. Вот так и влетела, с воинственным воплем вышедшего на тропу войны индейца, размахивая подносом, жаждущая крови и мяса. Впрочем, я не против, если это мясо будет с тонкой прослойкой сала и в меру прожаренное…