Текст книги "Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов"

Введение

Посетителей зоопарка, похоже, всегда забавляет вид шимпанзе. Ни одно другое животное не вызывает столько смеха. Почему так получается? Правда ли они такие клоуны, или же они смешны из-за внешнего вида? Почти наверняка можно сказать, что нас забавляет именно их вид, поскольку им достаточно пройтись или сесть – и мы уже смеемся. Возможно, наше веселье скрывает совершенно другие чувства и является нервной реакцией, вызванной заметным сходством между людьми и шимпанзе. Раньше говорили, что обезьяны – наше зеркало, но нам, видимо, сложно сохранять серьезность при виде отражения.

Не только посетителей восхищают и одновременно нервируют шимпанзе – то же самое можно сказать и об ученых. Чем больше они узнают об этих больших человекообразных обезьянах, тем больше, судя по всему, усугубляется наш кризис идентичности. Сходство между людьми и шимпанзе не только внешнее. Если посмотреть прямо в глаза шимпанзе, мы увидим, что на нас смотрит умная и самоуверенная личность. Если они – животные, то кто же тогда мы?

Сегодня нам известны факты, которые показывают, что разрыв между человеком и животными не так уж велик. Гордон Галлап доказал, что большие человекообразные обезьяны узнают себя в зеркале. Эта форма самосознания, судя по всему, отсутствует у небольших обезьян и других животных, которые считают собственное отражение кем-то другим. Вольфганг Кёлер провел с шимпанзе хитрые тесты, позволившие оценить их интеллект, и пришел к выводу, что они способны решать новые проблемы на основе внезапного осознания связи причины и следствия («ага-решения»). Джейн Гудолл наблюдала, как дикие шимпанзе используют созданные ими орудия. Также проводились наблюдения над тем, как они охотятся, едят мясо, расширяют свою территорию при помощи «военных действий» и даже иногда способны на каннибализм. Наконец, команда, состоящая из супругов Р. Аллена Гарднера и Беатрис Гарднер, смогла научить шимпанзе значительному числу символов (жестам руками), использовавшихся ими для общения, которое удивительно походило на то, как мы используем наш язык. Эти обезьяны рассказали очень многое о своих мыслях и чувствах: разум обезьян стал доступен для нашего вида.

Но сколь бы впечатляющими ни были все эти открытия, отсутствует одно важное промежуточное звено: социальная организация. Есть данные, подтверждающие, что шимпанзе ведут в высшей степени сложную и запутанную социальную жизнь, однако картина пока еще полностью не сложилась. До сих пор исследования в этой области почти всегда проводились с дикими шимпанзе. Эти наблюдения крайне важны, однако в условиях джунглей невозможно проследить социальные процессы во всех деталях. Полевым исследователям, можно сказать, везет, если им вообще удается регулярно видеть животных. Из тысяч социальных контактов, совершаемых в кустарнике и на деревьях, они заметят лишь несколько. Они, конечно, смогут разглядеть результаты социальных изменений, но причины зачастую так и останутся от них скрытыми.

В настоящее время есть только одно место в мире, где можно провести всеобъемлющее исследование групповой жизни этих восхитительных животных, – это большая, живущая под открытым небом колония шимпанзе в зоопарке Бюргерса в Арнеме. Это исследование продолжается вот уже несколько лет. В настоящей книге представлены полученные нами результаты и доказано то, что мы и так уже предполагали, основываясь на тесной связи между большими человекообразными обезьянами и человеком: социальная организация шимпанзе настолько напоминает человеческую, что в это едва можно поверить. Клоунам мира животных наверняка пришлась бы по вкусу политическая сфера. Обширные отрывки из Макиавелли кажутся вполне применимыми к поведению шимпанзе. У этих созданий борьба за власть и вытекающий из нее оппортунизм выражены настолько ярко, что однажды один радиорепортер попытался подловить меня, задав вопрос: «Кого, по Вашему мнению, можно считать самым явным шимпанзе в нашем сегодняшнем правительстве»[2]2
  Журналисты использовали описание борьбы за власть в зоопарке Арнема в политических целях, сравнивая национальных политиков с Никки, Лёйтом и Йеруном. Эта тенденция особенно явно обнаружилась во французских СМИ после того, как издательство Editions du Rocher решило в 1987 г. поместить на обложку «Политики шимпанзе» изображение Франсуа Миттерана и Жака Ширака вместе с ухмыляющейся шимпанзе между ними. Эта неуважительная обложка больше высмеивала политиков, а не возвышала обезьян. Примерно так же смысл книги был затемнен и заглавием немецкого издания, вышедшего в 1983 г. в издательстве Harnack Verlag – Unsere haarigen Vettern («Наши волосатые кузены»). Эти маркетинговые решения упустили главную мысль книги, которая нацелена не на высмеивание политических лидеров или обезьян, а на выявление фундаментальных сходств между ними, а потому и на то, чтобы заставить людей задуматься о своем собственном поведении.


[Закрыть]?

Каждый день в газетах приводится изрядная доза политических комментариев. Мы привыкли, что политические процессы представляются нам в четком и обобщенном виде, например так: «Раскол в лагере правительства играет на руку оппозиции» или «Министр ставит себя в невозможное положение». Политические обозреватели обычно не перечисляют многих факторов и инцидентов, которые привели к этой ситуации. Никто не ждет, что они будут подробно излагать все подробности сделанных политических заявлений и все конфиденциальные сведения, которые им удалось получить. В общем и целом, их читатели удовлетворяются общей канвой.

События, свидетелям которым я стал в Арнеме, можно резюмировать точно так же. И это, конечно, был бы самый простой способ рассказать о них, однако картина, которую мне в таком случае удалось бы набросать, была бы неубедительной. К моим интерпретациям обязательно отнеслись бы с большим подозрением, чем к толкованиям политического обозревателя. Ведь уже само слово «политика» вызывает сомнение, если речь идет о животных.

Вот почему я должен приближаться к теме шаг за шагом, начав в данном введении с общей картины, показывающей, в чем заключается коммуникация шимпанзе. Затем в первой главе дается краткое описание характеров членов группы. В последующих главах рассказывается о различных притязаниях на власть, с которыми мы сталкивались на протяжении шести лет, когда работали над проектом, и о том, как изменения в рангах влияют на сексуальные привилегии. В конце я обсуждаю некоторые общие механизмы, поддерживающие социальное взаимодействие, – в частности взаимность, стратегический интеллект и тройственную осведомленность, указывая при этом, насколько они похожи на человеческие механизмы.

Первые впечатления

Попав за ворота зоопарка Арнема, посетители направляются по самой старой и самой широкой дороге в парке. Они проходят мимо попугаев, пеликанов и фламинго, которые находятся слева, а также расположенных справа попугайчиков, сов и фазанов. На полдороге за какофонией птичьего гвалта они начинают слышать более резкие крики. Это вопли шимпанзе, которые находятся в своем большом открытом вольере, расположенном в конце этой аллеи.

Дойдя до этого места, посетители, возможно, будут разочарованы, поскольку обнаруживается, что до обезьян еще около 20 метров – эта дистанция не позволяет публике кормить их. Если посетители хотят посмотреть на животных с более близкого расстояния, им надо подняться на смотровую площадку. Скрывшись за непробиваемым стеклом (шимпанзе бросают в зрителей камнями), они могут насладиться великолепным видом всего открытого вольера, занимающего почти гектар. Он окружен широким рвом, заполненным водой. Раньше эта территория была частью большого леса, и на острове еще осталось около пятидесяти дубов и буков, большинство из которых защищены электрическими ограждениями, защищающими деревья от разрушительных привычек обитателей острова. Некоторые дубы были оставлены без защиты, теперь их видно в самом центре вольера – они полностью ободраны. Эти мертвые дубы играют большую роль в жизни группы. Серьезные агрессивные стычки всегда заканчиваются на вершине этих деревьев, которые предоставляют множество возможностей убежать от противника.

Сверху: общий план экспозиции шимпанзе в зоопарке Арнема. Справа находится здание со спальнями и зимними помещениями. Слева – стена, которую шимпанзе однажды преодолели. Рисунок Бонни Виллемс. Снизу: часть открытого вольера с мертвыми дубами посередине

Некоторым посетителям, очевидно, еще надо привыкнуть к новой, почти естественной структуре этой территории. Возможность покормить обезьян, притронуться к ним или спровоцировать была сведена почти к нулю. Единственное, что посетители могут делать, – это стоять и смотреть. Однако значительное преимущество в том, что здесь можно увидеть намного больше, чем в классических обезьянниках, где от двух до четырех шимпанзе обычно делят тесную и неинтересную клетку. В подобных унизительных условиях обезьяны часто попросту лежат и тоскливо мастурбируют, ходят взад-вперед или ритмично бьют спиной или даже руками по стене своей клетки[3]3
  Считается, что именно Хейни Хедигер, швейцарский зоолог и этолог, является основателем зообиологии, дисциплины, стремящейся понять базовые потребности животных в неволе, чтобы создать условия, в которых сможет проявиться типичное для данного вида поведение. Современные зоопарки отказались от содержания максимального количества разных видов и перешли к содержанию немногих видов в более просторных вольерах. Экспозиция шимпанзе в зоопарке Арнема представляет собой одну из вех на этом длинном пути от обезьян, содержащихся в маленьких клетках или дрессируемых для «представлений», к обезьянам, живущим в натуралистических вольерах. Этот процесс проходит как раз в то время, когда обезьянам в дикой природе грозит такая опасность, что некоторые популяции сегодня живут в убежищах под защитой людей, предоставляющих им ветеринарную помощь. Таким образом, жизнь в природной среде начинает напоминать жизнь в передовых зоопарках.


[Закрыть].

В колонии Арнема посетители с таким поведением не встретятся. Наиболее распространенная здесь социальная деятельность совершенно естественна: это груминг. Несколько обезьян обычно собираются в группы груминга, в которых они ищут друг у друга в шерсти. Этот тщательный труд сопровождается невнятными шлепающими звуками – то и дело партнера по грумингу легонько толкают или сдвигают в новую позу. Желание, с которым обезьяны подчиняются этим указаниям, показывает, насколько шимпанзе любят эту процедуру.

Когда взрослые самки образуют группу груминга, их дети обычно прохаживаются неподалеку, тогда как самые маленькие сидят, надежно прижавшись к животу матери, и наблюдают за всем происходящим вокруг них. Чуть более взрослые дети, кажется, переполнены неисчерпаемой энергией. Играя в пятнашки, они вламываются в самую гущу групп груминга, мешая взрослым обезьянам – запрыгивая на них и бросая в них пригоршни песка.

Группа отдыхающих обезьян. Джимми (слева) ищет в шерсти у Тепел. Самый молодой детеныш Джимми сидит между ними. В центре – пятилетние сыновья двух самок: Ваутер щекочет Джонаса под мышкой. Кром сидит справа

Колония Арнема уникальна не только своим обширным открытым вольером и большим числом молодняка, подрастающего со своими матерями, но прежде всего численностью (примерно двадцать пять особей), а также тем, что в этой группе живет несколько взрослых самцов. Самцы ненамного больше самок, но у них более густая шерсть. Когда они возбуждены или агрессивны, шерсть у них встает дыбом, так что они выглядят больше, чем на самом деле, производя пугающее впечатление. В подобные моменты самцы шимпанзе могут передвигаться удивительно быстро, встав на ноги. Этим агрессивным выпадам обычно предшествуют – примерно за десять минут – некоторые малозаметные движения тела и изменения в позе. Когда я показываю обезьян посетителям зоопарка и замечаю признаки приближающейся устрашающей демонстрации, я сам ловлю шанс впечатлить своих слушателей, проявив – как и свойственно человеку – свои знания. У меня достаточно времени, чтобы предсказать своим ничего не подозревающим гостям, какие сцены им предстоит увидеть.

Предсказуемость поведения шимпанзе не означает, однако, что они всегда повторяют одни и те же социальные паттерны. Это было бы скучно. Самый захватывающий аспект в изучении шимпанзе – запись изменений, на которые могут уйти годы.

Только в гармоничной группе взрослые самцы готовы проявлять внимание и терпение к детенышам и их поведению. Сверху: Моник нисколько не против, чтобы ее подняли в воздух во время одной из ее нередких игр с Никки. Снизу: Лёйт позволяет использовать свою спину в качестве трамплина

Краткосрочные предсказания, однако, не просто забава – они выступают в качестве полезного способа постоянной проверки моих знаний о непрерывно меняющейся системе отношений внутри группы.

Динамические качества групповой жизни лучше всего иллюстрируются изменениями в позициях вожаков, которые произошли в колонии Арнема. Эти процессы заняли несколько месяцев и, вопреки распространенным мнениям, не решались несколькими драками. В своем исследовании я уделял особое внимание бесчисленным, но почти незаметным социальным маневрам, которые вели к низложению вожака. Стабильность группы подрывалась постепенно. У каждой особи была своя роль, разыгрываемая в цепочке интриг. Будущий новый вожак подзуживает других, однако он никогда не может действовать в одиночку; он не может навязать свое лидерство группе просто своим решением. Его позиция предоставляется ему, в каком-то смысле, другими обезьянами. Вожак, или альфа-самец, так же вплетен в сеть отношений, как и все остальные.

Предупреждение взрывоопасного напряжения

Многие годы в зоопарках содержались такие виды обезьян, как бабуины и макаки, – в достаточно естественных группах, живших на насыпных горах. Однако для больших человекообразных обезьян не было условий, подходящих для настоящей групповой жизни. Владельцы зоопарков боялись того, что большая колония этих пугающих и непредсказуемых животных станет источником кровавых столкновений и даже смертей. Более того, большие обезьяны крайне подвержены заболеваниям, поэтому считалось, что изоляция животных в стерильных клетках может исключить опасность инфекции. Однако в 1966 г. братья Антон и Ян ван Хофф решили начать амбициозный проект в зоопарке Арнема. Ян мог воспользоваться опытом, приобретенным им в Америке, где он изучал социальное поведение шимпанзе в обширной колонии на Холломэнской военно-воздушной базе в штате Нью-Мексико. Там шимпанзе жили вместе в открытом вольере площадью в 10 гектаров.

Идея, на которой основывалась американская колония, превосходна, однако она не привела к успеху. В группе установилась чрезвычайно напряженная и агрессивная атмосфера. Ян пришел к выводу, что главной ошибкой было отсутствие системы разделения обезьян при кормлении. Жестокие стычки происходили во время каждого приема пищи, поскольку некоторые обезьяны пытались монополизировать корм. Напряжение начинало накапливаться задолго до момента кормления. Это означало, что не хватало одного из базовых условий для развития гармоничной групповой жизни.

В естественной среде шимпанзе бродят в поисках пищи в одиночку или небольшими группами. Фрукты и листья, которые они ищут, распределены настолько равномерно, что конкуренция за еду почти не встречается. Но как только пищу начинают поставлять люди, пусть даже в джунглях, мирное существование оказывается под угрозой. Именно это произошло в Гомбе-Стрим в Танзании, где Джейн Гудолл вела свои знаменитые исследования. Ричард Рангам пришел к выводу, что систематическое кормление шимпанзе в Гомбе бананами привело к резкому росту агрессии.

В Арнеме проблема конкуренции за еду была эффективно решена двумя мерами. Во-первых, публику не подпускают к животным близко, поэтому посетители не могут их кормить. Во-вторых, каждый вечер обезьяны разбиваются на небольшие группы, и каждая получает еду в одной из десяти клеток, где они спят. Они редко едят вместе со всей группой; каждая обезьяна получает свою порцию в клетке каждое утро и каждый вечер. Их рацион включает яблоки, апельсины, бананы, морковь, лук, хлеб, молоко, иногда им выдают по одному яйцу. Базовым продуктом выступают пищевые гранулы (обезьяний корм), содержащие углеводы, белки и витамины. Летом шимпанзе едят большое количество травы, а также желуди, буковые орешки, листья, насекомых и некоторые съедобные грибы.

Чтобы добыть достаточно еды, диким обезьянам приходится тратить на ее поиски более половины своего времени. Поскольку в зоопарке им не нужно это делать, они неизбежно начинают немного скучать. В результате их социальная жизнь интенсифицируется. У них больше времени на «социализацию». Кроме того, их жилое пространство ограничено, поэтому они никогда не могут полностью отделиться от группы. Эти результаты особенно заметны в зимние месяцы.

Голландские зимы (с ноября до середины апреля), довольно суровые для шимпанзе, они проводят в отапливаемом здании со спальными помещениями и двумя большими залами с «лазалками» и пустыми металлическими барабанами. (Взрослые самцы исполняют на этих барабанах громкие ритмические концерты.) Самый большой зал – 21 метр длиной и 18 шириной. Хотя такая площадь кажется разумной, она составляет лишь одну двадцатую размера открытого вольера. Это порождает раздражение и трения; зимой проявления агрессии встречаются почти в два раза чаще, чем летом.

Шутливое состязание между Тарзаном (слева) и Джонасом

День, когда шимпанзе выходят из зимних помещений, – самый большой праздник в году. Утром сотрудник зоопарка открывает люк, который ведет в открытый вольер. Обезьяны из своих спальных загонов не могут видеть, что происходит, однако они могут различать звуки, производимые всеми люками в помещении, на слух. В мгновение ока вся колония реагирует оглушительным криком. На открытый воздух их выпускают небольшими группами. Вопли и крики не утихают. Видно, как обезьяны повсюду обнимают и целуют друг друга. Иногда они образуют группы из трех или большего числа особей, которые в возбуждении прыгают и хлопают друг друга по спине.

Рано утром Зварт идет на двух ногах, поскольку трава еще мокрая, собираясь присоединиться к группе, включающей Амбер (справа). Веселым шлепком ее приветствует Моник

Радость обезьян от того, что они вышли на свободу, очевидна. Их черная шерсть, выросшая за зиму, станет густой и блестящей через несколько месяцев. Бледные лица на солнце посвежеют, приобретут новые оттенки. И, самое главное, напряжение, копившееся всю зиму, под открытым небом исчезнет.

Большой побег

Своим существованием эта экспозиция приматов обязана предприимчивости и смелости директора зоопарка Антона ван Хоффа и его философии, предполагающей, что в зоопарке лучше разместить немного видов в пристойных условиях, чем много – в плохих. В августе 1971 г. комплекс был официально открыт Десмондом Моррисом. В окружении безупречно одетых «голых обезьян» он произнес вступительную речь, после которой наши волосатые родственники были выпущены в открытый вольер. Один приглашенный оратор предсказал две беды, с которыми нам якобы суждено было столкнуться: либо обезьяны соорудят плот и переплывут через ров, либо они придумают, как сделать лестницу, и взберутся на стены огороженной территории. Первую опасность он придумал сам, а вторая была связана с открытием, сделанным шимпанзе Роком.

Рок был самым взрослым из небольшой группы шимпанзе-подростков в Луизиане, которые исследовались Эмилем Мензелем. Совершенно самостоятельно Рок пришел к блестящей идее – использовать длинный шест в качестве своеобразной лестницы, чтобы взобраться на стену. Другие шимпанзе в группе быстро поняли, как использовать этот инструмент. Они даже помогали друг другу, взбираясь по шесту.

Самый памятный побег в истории колонии Арнема случился примерно так же. Несмотря на предупреждение, услышанное на открытии, на острове обезьян было оставлено несколько крупных ветвей. Небольшая часть вольера замыкается четырехметровой стеной. История произошедшего стала классикой в мире зоопарков. Согласно наиболее популярной версии, шимпанзе приставили ветви к стене в разных точках и одновременно взобрались на нее, словно бы по заранее условленному плану. Это напоминало штурм средневекового замка: шимпанзе помогали друг другу взять крепостной вал. Затем более десятка шимпанзе прошли по кратчайшей дистанции к большому ресторану, из которого выгнали всех посетителей. Там они наелись апельсинов и бананов, а затем вернулись в свои спальные помещения с охапками украденных фруктов в руках и ногах. Остаток дня они провели, наедаясь до отвала.

Годами выслушивая эту впечатляющую историю, я был несколько разочарован, когда начал проверять детали, которые могли пригодиться для книги. Я спрашивал каждого, что именно он видел собственными глазами. Результат был предсказуем. В истории содержалось зерно истины, но за прошедшие годы оно было изрядно приукрашено. Например, сотрудники ресторана сказали мне, что никогда не имели запаса фруктов, а в день побега только одна обезьяна в действительности пришла к ним.

Это была Мама, самая старая и, несомненно, самая опасная самка в группе. Она, видимо, забралась на стойку и проверила кассу, прежде чем разместиться среди группы посетителей и спокойно опустошить бутылку шоколадного молока.

Мне не удалось поговорить ни с кем, кто был бы свидетелем самого побега. Наверняка он был осуществлен при помощи ветки (была найдена тяжелая ветвь длиной 5 метров, прислоненная к стене), но не ясно, использовалось ли одновременно несколько таких ветвей. Меня нисколько не удивило то, что подобный побег потребовал коллективных усилий; вес ветви уже указывает на это.

Хотя кипер каждое утро тщательно проверяет вольер обезьян на наличие ветвей (такой порядок был введен после памятного Большого побега), это никак не сказалось на изобретательности обезьян. Не находя веток, которые бы валялись на земле, они стали отламывать большие ветви от мертвых дубов. Это требует огромной силы, поэтому выполнять такую работу всегда приходится взрослым самцам. К нашему облегчению, ветви теперь используются уже не для побега, а для того, чтобы перелезть через электрическое ограждение и попасть на живые деревья.

С такими умными животными, как шимпанзе, никогда не удастся исключить все возможности побега. Они даже умеют использовать ключи и иногда пытаются вытащить их из кармана кипера. Это потом о побегах рассказывать весело. А в момент, когда они происходят, ничего смешного нет; каждый может думать только о том, насколько это опасно.

Никто из нас не осмеливается входить в группу обезьян. Я и их кипер можем по-дружески общаться с некоторыми из них, но лишь тогда, когда они находятся в спальных помещениях и между нами решетка. В зоопарках принято правило никогда полностью не доверять ни одному взрослому шимпанзе. Они не тяжелее человека, но намного сильнее. Проблема с шимпанзе в зоопарке в том, что они слишком хорошо осведомлены о своей силе, превосходящей человеческую. Это, а также их темпераментный характер делает их смертельно опасными.

Дикие обезьяны не понимают, что они сильнее человека, и, кроме того, они научились бояться людей и их оружия. Это приводит к парадоксальной ситуации: диких обезьян, как только они привыкают к людям, можно изучать с гораздо более близкого расстояния, чем наших обезьян в Арнеме. Мы наблюдаем за ними через ров – с расстояния от 6 до 60 метров (для публики это расстояние еще больше, если не считать смотровой площадки). С другой стороны, в Гомбе полевые исследователи часто просто подходят к обезьянам, садятся возле них и смотрят. Но даже в Гомбе шимпанзе теперь уже достаточно хорошо познакомились с людьми, чтобы утратить свою прежнюю робость. Наиболее известный персонаж – Фродо, мускулистая молодая обезьяна, которая легко может ударить человека, посещающего лагерь обезьян, а иногда даже утащить его по склону. Во время подобного нападения он однажды чуть не сломал шею Джейн Гудолл, когда со всей силой ударил ее по голове. Исследователи в общем-то не могут предупредить такое поведение, не повредив с таким трудом завоеванному доверию.