Текст книги "2013. Конец времен"

10

Несмотря на то что я проспал в общей сложности – если считать вчерашний послеобеденный отдых и прошедшую ночь – почти двенадцать часов, проснулся я с таким ощущением, как будто меня отколошматили палками. Зуд в затылке напоминал об инциденте с грузовиком, уцелеть в ходе которого мне удалось буквально чудом.

Столь неприятное воспоминание окончательно убедило меня в том, что со всей этой нелепой авантюрой пора заканчивать. Вежливость обязывала меня пойти попрощаться с Альфредом Десместре, но я твердо решил сказать ему, что не смогу заниматься данным делом, потому что у меня возникли семейные проблемы – что, к тому же, даже не было обманом. Меня, конечно же, немного разочаровывало то, что возвращаться домой мне приходится с пустыми карманами – затраты на проезд по платным дорогам, на бензин и на ресторан уменьшили полученный мною аванс до ста евро, – однако я вполне мог увеличить количество тех уроков английского языка, которые давал в своем районе по пятнадцать евро за час.

Я спустился в вестибюль с горьким осознанием того, что в свои сорок два года вновь потерпел в этой жизни неудачу. Положив книгу с легендами обратно на стойку дежурного администратора, я зашел в ярко освещенный обеденный зал, в котором завтракали всего четыре человека. Я подумал, что это, наверное, коммивояжеры, приехавшие в Херону донимать местных жителей своими дурацкими каталогами продукции.

Уже было девять часов, а мне хотелось вернуться домой как можно скорее.

Подойдя к антикварному магазину, я с раздражением увидел, что его хозяин прикрепил к двери записку для меня:

Сеньор Видаль, я вернусь в 12.30. У нас есть новости.

Эта записка, которая оставила бы равнодушным любого другого человека, подойди он к этой двери, меня очень сильно разозлила: во-первых, потому что она задерживала мое возвращение домой по меньшей мере на три часа (на часах уже было почти полдесятого); во-вторых, мне не понравилось, что Десместре написал «у нас», хотя я никоим образом не давал согласия с ним сотрудничать.

Я пошел вдоль улицы Форса, не зная, как мне поступить – все-таки дождаться антиквара, чтобы с ним попрощаться, или же прямо сейчас забрать свой автомобиль с платной парковки и рвануть домой. Я уже почти было выбрал второй вариант, когда мое внимание вдруг привлекло наклеенное на стену одного из домов рекламное объявление:

Во вторник, в 10.30, в книжном магазине № 22 состоится презентация книги

«ШКАТУЛКА КОНЦА СВЕТА»,

написанной профессором X. М. де ла Фуэнте

Хотя мне за вчерашний день ужасно надоели разговоры о всяких-разных апокалипсисах – конец света, похоже, подстерегал меня в Хероне буквально на каждом углу, – данная вывеска меня все же заинтриговала, и я решил отправиться по указанному адресу – просто чтобы узнать, что это еще за чертовщина.

Я спросил у прохожих, где находится книжный магазин № 22, и оказалось, что идти до него совсем не далеко: мне пришлось перейти на другой берег реки – которая сегодня показалась мне еще более мелкой, чем вчера, – и затем пройти по парочке торговых улочек, прежде чем я оказался перед большим современным книжным магазином.

На витрине виднелось несколько экземпляров книги «Шкатулка конца света» – той самой, презентация которой, судя по объявлению, была запланирована на сегодняшнее утро. Почти все стулья, приготовленные для проведения презентации, уже были заняты подростками, кричащими и толкающимися локтями под неодобрительными взглядами двух учительниц с темными кругами под глазами. Было очевидно, что эту «публику» привели сюда насильно и что заставить ее вести себя тихо во время предстоящего мероприятия будет не так-то просто.

Я уже собирался повернуться и пойти прочь, когда вдруг пожилой мужчина с жизнерадостным выражением лица – видимо, хозяин книжного магазина – жестом показал мне на свободный стул в первом ряду. Я присел, отнюдь не будучи уверенным в том, что поступаю правильно. Примерно через минуту появился автор книги, отчего в зале – неожиданно для меня – воцарилась тишина.

В этом молодом мужчине чувствовалось что-то властное, позволявшее ему успокоить даже целую ораву неугомонных подростков. Выбритая наголо голова и белая хлопковая рубашка классического покроя придавали ему то ли мистический, то ли аристократический вид. В любом случае его манера держаться была таковой, что складывалось впечатление: сейчас здесь будут говорить нечто очень и очень важное.

Поздоровавшись с хозяином книжного магазина – тем самым мужчиной, который усадил меня в первый ряд, – де ла Фуэнте два раза щелкнул пальцем по микрофону. Убедившись в том, что он работает, профессор начал свое выступление следующими словами:

– Те из вас, кто сейчас держит в руках мою книгу – возможно, потому что в школе вас заставляют ее прочитать, – могут взглянуть на нее и увидеть, что издатели причислили ее к серии «Фантастика для юношества». В этом и заключается трагедия. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы содержание книги «Шкатулка конца света» и в самом деле оказалось фантастикой, но, к сожалению, то, о чем в ней рассказывается, вовсе не вымысел, не имеющий к реальности никакого отношения, и нас ждет именно такое развитие событий – если, конечно, мы не сумеем в ближайшее время принять соответствующие меры…

Презентация закончилась под громкие аплодисменты, после чего большинство слушателей дружно ломанулось на улицу. Некоторые из них, видимо, подумав, что раз уж конец света так близко, то можно делать все что заблагорассудится, стали прикуривать сигареты прямо на глазах у учителей. Пороки, как известно, начинают расцветать с новой силой каждый раз, когда провозглашается приближение всемирной катастрофы.

Две или три прилежные ученицы остались в магазине, чтобы попросить автора книги подписать им их экземпляры. Я поднялся и уже направился к выходу, когда вдруг профессор де ла Фуэнте сказал:

– Пожалуйста, не уходите.

Я остановился, не зная точно, к кому были обращены эти слова – ко мне или к кому-то другому. Оглянувшись, я увидел, что профессор смотрит на меня. Заметив на моем лице вопросительное выражение, он кивнул.

Я стал ждать, когда он закончит подписывать школьницам книги, задаваясь при этом вопросом, с какой стати я должен выполнять просьбу человека, с которым не знаком – пусть даже он и автор какой-то там книги. Профессор сам поспешил внести в этот вопрос ясность. Протягивая мне руку для рукопожатия, он сказал:

– Не каждый раз можно увидеть журналиста на презентации книги из серии «Фантастика для юношества». Позвольте мне в знак благодарности пригласить вас выпить кофе.

Я невольно насторожился: откуда профессору известно, что я журналист.

– Десместре, похоже, напечатал мою фотографию в какой-нибудь местной газетенке, – попытался я «прощупать» профессора.

– Десместре? – переспросил он. – А кто это? Не понимаю, о ком вы говорите.

– Тогда тут двое непонимающих, потому что я тоже не понимаю, от кого вы узнали, что я – журналист, – контратаковал я.

– Ни от кого. Это было всего лишь моим предположением. Ну кто еще, кроме журналистов, может прийти на проводимую утром презентацию книги? Все остальные считают, что они очень заняты своей работой.

– Ну что ж, ваша догадка оказалась верной, – сказал я, со стыдом вспомнив слова Эльзы о том, что логическое мышление у меня развито слабовато. – Я согласен выпить с вами кофе.

Прежде чем выйти из книжного магазина, профессор де ла Фуэнте купил книгу Алана Вайсмана «Мир без нас». Затем он легким кивком головы дал мне понять, чтобы я следовал за ним.

Мы зашли в кафе с огромными окнами, находившееся на той же улочке, что и книжный магазин. Кофе мы, впрочем, пить не стали: профессор, положив купленную им книгу на стол, попросил официанта принести ему настой из трав, а я заказал минеральной воды.

– Ну, и в каком печатном издании будет опубликована ваша статья? – спросил меня профессор.

Я вдруг понял то, о чем мне следовало бы догадаться раньше: де ла Фуэнте принял меня за журналиста, который пишет статьи о различных событиях в сфере культуры и которого отправила поприсутствовать на презентации книги редакция газеты. А еще я понял, что сегодня утром явно не отличаюсь сообразительностью.

– Мне жаль вас разочаровывать, – стал объяснять я, – но, хотя я и в самом деле журналист, меня сюда никто не присылал. Более того, я, по правде говоря, почти не работаю по своей профессии.

– Это даже лучше, – улыбнулся профессор, отхлебывая из чашки настой из трав, – потому что мы сможем поговорить, не стремясь быть политически корректными. Перед представителями прессы человек невольно начинает тщательно обдумывать все, что собирается сказать.

– Это была презентация, от которой на душе у меня стало тревожно, – признался я. – Она ведь была посвящена проблеме, которая меня очень волнует, – в последнее время только и слышишь, что о конце света.

– Ничего удивительного. А о чем еще можно было бы говорить?

Я не знал, что и ответить. После того как я шандарахнулся затылком о мостовую, у меня явно начались проблемы с сообразительностью.

– В том, что скоро наступит конец света, нет никаких сомнений, – продолжал профессор, – а потому все остальные темы для разговора отходят на второй план. Вам известно о сделанных недавно предсказаниях?

Я отрицательно покачал головой.

– Еще до того как вы облысеете, вам придется присутствовать при событиях, стать свидетелем которых вы никак не собирались.

– О каких событиях вы ведете речь?

– Сначала города на побережье Испании исчезнут под водой в результате резкого подъема уровня моря. Затем наша страна, привлекающая сейчас так много иностранных туристов, превратится в настоящую пустыню, выжить в которой будет очень не просто. Повсеместно начнут свирепствовать лихорадка денег и малярия. Те, у кого будет возможность уехать, эмигрируют в Северную Европу, которая превратится в регион с идиллическим климатом – новое Средиземноморье.

Зазвонивший мобильный телефон профессора на время прервал перечисление надвигающихся на Испанию катаклизмов. Насколько я смог понять из последовавшего телефонного разговора, моего собеседника приглашала на встречу какая-то опоздавшая на презентацию книги радиожурналистка. Профессор де ла Фуэнте – я так и не узнал его имени – поднялся из-за стола и, как бы извиняясь, легонько похлопал меня по плечу.

– Но это все еще ерунда, – стал заканчивать он свой рассказ. – Самое ужасное наступит позже – на следующий день после исчезновения человечества.

Я, не понимая, что де ла Фуэнте имел в виду, стал смотреть, как он удаляется от меня неторопливыми шагами. Когда профессор уже почти дошел до двери, я вдруг заметил, что купленная им книга осталась лежать на столе, и окликнул его.

Он, не оборачиваясь, сказал на ходу негромким голосом:

– Эту книгу я купил для вас.

11

До встречи с антикваром я долго бродил по кварталу Эль-Каль, не переставая восхищаться его суровой красотой. Я даже успел заглянуть в Музей истории евреев.

Я зашел туда в надежде на то, что разглядывание предметов старины прогонит пессимизм, вызванный у меня разговором с профессором де ла Фуэнте, однако, к моему разочарованию, посещение музея не улучшило мне настроения, потому что, как оказалось, пребывание евреев в Хероне далеко не всегда было для них праздником.

Судя по имеющейся в музее информации, первые еврейские семьи стали селиться в Хероне еще в IX веке. Вскоре здесь образовалась процветающая еврейская община, которая имела в своем распоряжении три действующие синагоги, а благодаря таким каббалистам, как Азриэль бен Менахем и Исаак Слепой, она стала знаменитой.

В 1348 году начали предприниматься первые попытки изгнать евреев из Хероны: их обвинили в том, что они навлекли на город мор. В1391 году евреи подверглись многочисленным нападениям, и некоторым из них, чтобы спасти свою жизнь, пришлось укрываться в местной башне. В 1492 году еврейская община Хероны вообще прекратила свое существование, после того как Католические короли[4]4
  Католические короли – устоявшееся наименование двух испанских монархов-супругов: королевы Изабеллы I Кастильской (1451–1504) и короля Фердинанда II Арагонского (1452–1516).


[Закрыть] издали указ, согласно которому евреи должны были либо отречься от своей религии, либо покинуть территорию Испании. Жившим в Хероне евреям пришлось уехать, оставив свои дома и прочее недвижимое имущество, и Эль-Каль опустел.

Целый квартал тут же был распродан с аукциона. Христиане покупали опустевшие дома и целые улицы, становясь их новыми хозяевами, но почему-то там не селились. Из окна музея можно было увидеть одну из таких заброшенных улиц. Она, как мне показалось, представляла собой весьма мрачное и тоскливое зрелище.

Я остановился на несколько секунд перед стендом, на котором экспонировалась мезуза – прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента с написанным на нем текстом молитвы Шма.

Я прочитал на табличке перевод этого текста: «Внемли, Израиль! Господь Бог наш Господь Один. И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всей душой твоей и всем достоянием твоим, и да будут речи эти, которые я заповедую тебе сегодня, на сердце твоем. И повторяй их сынам твоим, и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась, и поднимаясь».

От повелительного тона этого послания я, уже выходя из музея, почувствовал на душе еще большее смятение, и замаячивший в конце улицы нескладный силуэт Альфреда Десместре отнюдь не подействовал на меня успокаивающе.

– У меня есть хорошие новости, – сказал Десместре, даже не поздоровавшись.

Я лично был уверен в том, что для меня эти новости являются, наоборот, очень плохими.

– Прежде чем вы продолжите, я должен вам сказать, что…

– Не говорите ничего и послушайте, что скажу вам я, – поспешно перебил меня антиквар. – Есть основания полагать, что бандиты, ограбившие мой магазин, все еще находятся здесь, в городе.

– И это надо воспринимать как хорошие новости? – сердито пробурчал я, вспомнив о том, как едва не погиб прошлым вечером под колесами грузовика.

– Не просто хорошие, а замечательные, потому что комод и письма находятся гораздо ближе к нам, чем мы предполагали.

– Насколько ближе?

Я осознал нелепость своего вопроса лишь после того, как его произнес, однако он ничуть не смутил охваченного энтузиазмом Десместре. Антиквар, глубоко вздохнув, пожал плечами, а затем сказал:

– Полицейские обнаружили грузовик. Судя по вмятинам на его передней части и по следам на грузовой платформе, это именно тот грузовик. Здорово, правда?

– Смотря с какой стороны на это взглянуть. А есть какие-нибудь сведения о том, куда подевался перевезенный на этом автомобиле груз?

– Никаких. Грузовик нашли сегодня рано утром брошенным возле одного из зданий университета. Вот и все. Эти грабители, возможно, как-то связаны с бандой, которая ограбила виллу «Сантес Креус» неподалеку в муниципалитете Санта-Колома-де-Фарнерс. В подборке, которую я передал вам через Эльзу, есть статья об этих типах.

– Я ее помню, однако в статье сообщалось, что их арестовали.

– Да, арестовали, однако через несколько дней выпустили на свободу. Они заявили, что вилла пребывала в заброшенном состоянии, они не знали, что мебель представляет собой какую-то ценность, и хотели использовать ее всего лишь как древесину. А еще они сказали, что факт их ночевки на этой вилле свидетельствует о том, что никакие они не воры и не грабители: они просто собирали никому не нужное барахло с целью его утилизации.

– Может, так оно и было, – сказал я. – Однако одно дело забраться в заброшенный дом, и совсем другое – разнести вдребезги грузовиком витрину, а затем обчистить магазин. Это, по-видимому, были не одни и те же люди.

– Да нет, именно одни и те же, – возразил Десместре, пытаясь сдержать охватывающее его волнение. – У меня в комиссариате полиции есть знакомый, и он мне сообщил, что это был один и тот же грузовик. Это ведь, наверное, единственный во всей округе автомобиль с итальянским номерным знаком.

– А может, вам поможет в этом деле ваш друг из полиции? Я вообще-то собираюсь уже сегодня уехать.

– Это будет ошибкой с вашей стороны, сеньор Видаль, вы упустите хорошую возможность подзаработать. Грабители наверняка спрятали свою добычу где-то неподалеку. А письма они, вполне возможно, даже и не заметили. Так что обстоятельства складываются как нельзя лучше.

– Ну и куда же подевались эти грабители? Херона – не такой большой город, чтобы в нем можно было скрываться в течение долгого времени. Они, скорей всего, убрались отсюда куда подальше. Может, едут сейчас в Италию.

– Не стану отрицать такой возможности, однако, поверьте, чутье подсказывает мне, что мое барахлишко все еще находится неподалеку. Грабители наверняка спрятали его где-нибудь в надежном месте и ждут, когда полиция перестанет его разыскивать. Вот тогда у них появится возможность продать награбленное. Не знаю, известно ли вам, что под кварталом Эль-Каль имеется огромный лабиринт из катакомб, о которых почти никто ничего не знает. Нам нужно начать с них.

– Перестаньте говорить во множественном числе, – сказал я, теряя терпение. – Я не собираюсь во все это впутываться. Почему бы вам не заняться этим самому? Если вы считаете, что вернуть ваше добро будет не так уж и трудно, то зачем же вам тогда с кем-то делиться?

– Вернуть мое добро будет, возможно, и непросто, однако попытаться это сделать стоит. Я не хочу заниматься этим делом в одиночку, потому что меня здесь все знают. Вам же бояться нечего: если вы, занимаясь этим делом, совершите какие-нибудь глупости, вам их простят уже только за то, что вы – американец.

– Не очень обнадеживающая перспектива. Буду с вами откровенен: мне необходимо незамедлительно вернуться домой, а потому я ничего для вас сделать не смогу. Я ведь понятия не имею, с чего тут можно было бы начать.

Произнеся эти слова, я протянул руку, чтобы попрощаться с Десместре и раз и навсегда из всего этого выпутаться. Антиквар, однако, не стал пожимать мне руку: он, похоже, еще на что-то надеялся.

– Вы наверняка сумеете найти здесь кого-нибудь, кто согласится вам помочь, – сказал я. – Например, ваша дочь. Она, насколько я успел заметить, не очень-то занята.

– Я не хочу подвергать ее опасности. Она – единственное, что у меня есть.

Вот значит как! Эльзу он опасности подвергать не хочет, а вот меня – туповатого американца – вполне можно убедить рискнуть своей жизнью ради решения чьих-то проблем.

– Желаю вам всяческих успехов, – сказал я в качестве прощания.

– А может, вам нужен аванс – скажем, тысяча евро? Я могу выплатить его вам прямо сейчас, – предложил Десместре, цепляясь уже за последнюю соломинку.

– Нет, спасибо.

Я повернулся и пошел прочь с тяжестью на сердце – как будто предал какое-то благородное семейство. Впрочем, я был абсолютно уверен, что это совсем не тот случай. Шагая к стоянке, на которой находился мой автомобиль (плата за пребывание его там с каждым часом увеличивалась), я даже ни разу не оглянулся.

12

Заплатив сидевшему в будке у входа на стоянку охраннику почти тридцать евро, я подошел к своему автомобилю CEAT Ибица» и… вдруг с ужасом обнаружил, что ключей от машины в кармане моего пиджака нет. Я прекрасно помнил, что положил их именно туда.

Чувствуя, что у меня вот-вот начнется нервный припадок, я несколько раз обшарил все карманы пиджака и брюк, но ключей от машины так и не нашел. Будучи уже не в силах сдерживаться, я с досады врезал ногой по крылу своего автомобиля…

Охранник удивленно поднял брови, увидев, как я выхожу пешком с территории автостоянки.

– Похоже, я оставил ключи от машины в отеле, – объяснил я ему, не очень-то веря в то, что это мое предположение окажется верным.

Шагая под полуденным солнцем по направлению к отелю «Карл Великий», я мысленно говорил себе, что ключи, возможно, остались на столике – хотя я и не помнил, чтобы их туда клал. Еще одно возможное объяснение их исчезновения: они выпали из моего кармана в тот момент, когда я повалился наземь, едва не угодив под грузовик, перед «Ле Бистро». Если и в самом деле произошло именно так, то кто-нибудь из персонала ресторана или его посетителей мог их заметить и подобрать.

Вскоре я убедился в том, что сегодня был явно не мой день: когда я обратился к дежурному администратору отеля – молодой женщине в очках с толстыми стеклами, – она мне ответила, что я уже не могу зайти в свой номер, поскольку недавно ей позвонил Десместре и сказал, что номер уже освободился и в него можно поселять кого-нибудь другого.

– Но я ведь еще не рассчитывался за него… – запротестовал я.

– Тот, кто бронировал этот номер для вас, заплатил за ваше проживание. Мы уже все проверили: вы не брали ничего в мини-баре и не пользовались никакими дополнительными платными услугами. Так что не переживайте.

– Да при чем здесь ваш мини-бар?! – не сдержавшись, заорал я. – Мне просто нужно найти ключи от своей машины. В моем номере уже убирали?

Женщина, заглянув в шкафчик с ключами, ответила:

– Туда уже даже заселили другого постояльца.

– А вы можете спросить обслуживающий персонал, не находили ли они в этом номере ключи?

– Конечно, могу. Однако если бы они что-то нашли, то уже сообщили бы мне об этом.

Женщина набрала на телефоне какой-то номер и стала со скучающим видом ждать, когда ей ответят на другом конце линии. Затем она положила трубку и сказала:

– Вам придется подождать примерно час. Они, вероятно, пошли обедать.

Я поблагодарил ее и пошел по направлению к «Ле Бистро», теряя уже всякую надежду. Мне даже не хотелось есть. Перспектива возвращения домой на поезде – с пересадкой в Барселоне – только для того, чтобы взять запасные ключи и опять поехать в Херону, где к тому моменту уже набежит кругленькая сумма за парковку автомобиля, меня, безусловно, не радовала. Расходы на эту дурацкую поездку в конечном счете раза в два превысят те двести евро, которые мне дал на нее антиквар.

Когда я, возвращаясь ни с чем из «Ле Бистро», подходил к отелю, меня там ждала еще одна не очень приятная неожиданность: перед входом я увидел автомобиль Эльзы. К счастью, самой Эльзы в нем не было.

Опасаясь, что дочь Десместре приехала в отель по мою душу, я решил немедленно убраться отсюда – как праведник, скрывающийся от преследующего его дьявола. Однако не успел я повернуться и зашагать прочь, как мне закрыла глаза чья-то холодная и мягкая ладонь. Подумав, что это наверняка ладонь Эльзы, подкравшейся ко мне сзади (мне даже ворвался в ноздри знакомый запах ее духов), я уже хотел без особых церемоний отстранить эту ладонь от своего лица, когда вдруг раздавшееся возле моего уха позвякивание ключей подействовало на меня, как расслабляющий бальзам. К приятному для меня позвякиванию добавился хрипловатый голос:

– Я пришла, чтобы спасти тебя от тебя самого.

Эльза убрала с моих глаз свою ладонь и поднесла к ним другую ладонь – ту, в которой она держала ключи. Я так обрадовался, что вполне мог броситься ее обнимать, если бы не считал ее «роковой женщиной» – пусть она и явилась «спасать» меня в самом обычном белом свитере, джинсах и кроссовках.

– Где ты их нашла?

– В своей машине. По этому поводу стоит устроить праздничный обед, не так ли?

Положив ключи себе в карман, я посмотрел на мобильном телефоне, сколько сейчас было времени: почти три часа – и подумал, что если я выеду из Хероны, сначала пообедав, то смогу добраться домой к шести и, значит, вполне успею приготовить ужин для Ингрид и Айны. За ужином я расскажу им о своих дурацких приключениях, которые – по крайней мере, я очень на это надеялся – уже закончились.

– Пошли, – кивнул я.

Эльза в течение всего обеда – мы сидели с ней в ресторанчике с видом на реку Оньяр – казалась грустноватой. В ресторане сидели какие-то конторские служащие, которые лопали блюда из дежурного меню.

– Твой отец говорил мне, что ты плохо приспособилась к жизни в этом городе, – сказал я, поглощая большую порцию риса по-кубински.

– Это не совсем так. Я прекрасно приспособилась к самому городу, а вот его жителей не переношу.

– А что тебя в них не устраивает?

– Я не могу сказать ничего конкретного. Они мне просто вообще не нравятся. Я их не понимаю: они занимаются восемь часов в день работой, которая им не интересна, возвращаются домой, ужинают, спят, опять идут утром на работу… И так до самой смерти. Ну не абсурд ли это?

– Они наверняка подумали бы то же самое о твоей жизни, если бы узнали, как ты живешь. Да, кстати, а на какие средства ты живешь?

– На средства своего отца, – без малейшего смущения ответила Эльза. – Я его единственная дочь.

– Но из этого никак не следует, что ты можешь до самой его смерти жить за его счет.

– Так у меня практически нет расходов. Я живу с ним в его доме и почти никогда оттуда не выхожу. По правде говоря, с тех пор как моего жениха засадили в тюрьму, ты – если не считать моего отца – первый человек, с которым я вижусь два дня подряд. Поэтому я и украла твои ключи.

Я едва не поперхнулся рисом с кусочками яйца и помидора, которыми только что набил рот. Принявшись яростно жевать все это, я напряженно размышлял над тем, как бы мне повыразительнее послать эту мамзель куда подальше.

– Я понимаю, что с моей стороны было не очень хорошо утащить у тебя ключи, когда я отвозила тебя в отель, – начала оправдываться, слегка выпучив для убедительности глаза, Эльза, – но я чувствовала себя такой одинокой, понимаешь? Мне не хотелось, чтобы ты уезжал. Хотя мы с тобой едва знакомы, мне кажется, что я нашла в твоем лице очень близкого друга. Мы с тобой в этом мире только вдвоем.

– Говори только про себя, – сказал я, пытаясь сдержать охватывающий меня гнев. – Если бы ты не была беззащитной чудачкой, я бы сейчас размазал по твоей физиономии рис, который еще остался у меня на тарелке.

– Ну так сделай это, – ответила Эльза, улыбнувшись и подперев подбородок ладонями. – Я даже и не подумаю кричать. И не стану подавать на тебя в суд за подобное проявление бытового насилия.

– Хватит болтать глупости. Сколько тебе уже лет?

Хотя эта женщина и заставила меня пережить очень неприятные моменты, надо признать, что последние ее заявления меня слегка растрогали. И это, пожалуй, было еще одним основанием для того, чтобы убраться отсюда как можно быстрее.

– Тридцать три. Распнешь меня, как Иисуса Христа, на кресте?…

Пока мы расправлялись со вторым блюдом, а затем с десертом, она расспрашивала меня о моей жизни. Я умолчал обо всем, что так или иначе касалось некогда проводимых мною журналистских расследований и сконцентрировался совсем на других аспектах своей работы в качестве журналиста в Калифорнии, а также на своей – якобы счастливой – жизни в компании с Айной и Ингрид.

– Хорошо, наверное, иметь семью, – с насмешливым видом вздохнула Эльза, теребя прядь своих волос. – У меня есть мать – она живет в Израиле, в кибуце, – и отец – он, как тебе известно, живет здесь. Жизнь у всех троих такая, что мы вряд ли сойдем с ума от счастья. Еще у меня есть кот – его зовут Гарсиа, – но он только и делает, что спит.

– Гарсиа? Довольно необычное для кота имя.

– Я назвала его так, потому что у нас когда-то был сосед с таким именем, и этот кот своей физиономией очень на него похож.

– Понятно, – сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать, а затем, поднявшись из-за стола, уплатил по счету.

Мы вышли из ресторана и увидели над собой покрытое мрачными тучами небо, грозившее еще одним ливнем. Эльза потянула меня за рукав в сторону железного моста через реку.

– Мы, по-моему, идем явно не к моему автомобилю, – сердито пробурчал я.

– Это тебе так только кажется. На самом деле все дороги здесь ведут в сторону той автостоянки. Ты, кстати, обратил внимание на то, как она называется?

– Нет.

– «Рим». Автостоянка «Рим». Забавно, правда?[5]5
  Намек на широко известную древнеримскую поговорку о том, что все дороги ведут в Рим.


[Закрыть]

В ответ я пробурчал что-то нечленораздельное. В конце концов мы выбрели на улицу Бальестериа – ту самую улицу, на которой я завтракал с Альфредом Десместре. Когда я вдруг резко остановился, Эльза – видимо, поняв, что уже перегибает палку, – сказала мне ласковым голосом:

– Не сердись, но, прежде чем ты отсюда уедешь, мне хочется тебе кое-что показать. Это такая местная традиция.

Мы шли еще минут пять, пока не оказались на маленькой пустынной площади. Эльза показала на незатейливую колонну, вверх по которой «карабкалось» какое-то каменное животное.

– Это что за зверь? – спросил я, изнывая от желания уйти отсюда как можно быстрее.

– Львица, – весело ответила Эльза. – Ты что, не слышал местную поговорку? «Если хочешь в Хероне опять побывать, нужно львицу аж в задницу поцеловать».

Я ошеломленно уставился на скульптуру, не зная, что и делать. Эльза воскликнула:

– Ну же, давай! Чего ждешь?

Я вовсе не собирался еще когда-нибудь приезжать в Херону – город, в котором я провел полтора дня, занимаясь всякой ерундой. Но я понимал, что моя спутница от меня не отвяжется, пока я не совершу этот дурацкий ритуал.

– Сделай это ради меня, – сказала Эльза, еле сдерживая смех.

– Глупости какие-то, – пробурчал я, подходя к колонне и прикасаясь губами к каменному заду львицы.

Эльза громко зааплодировала и сказала:

– Ну, теперь я уверена, что ты сюда еще вернешься.