Текст книги "Тесса. Затея не для всех"

Фрауке Шойнеманн
Тесса. Затея не для всех

Посвящается некоему Генри, у которого поразительно много общих черт с неким Гектором.

И Буркхарду. Как и обещала!

Простые люди из маленьких городов и деревень, делающие множество маленьких дел, способны изменить картину мира.

(Африканская пословица)

© Калашникова Т.Е., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог
В далёкой Африке

По широкой равнине, извиваясь между бесконечными горами бытовых отходов, текла зловонная река с чёрной водой. Но десятилетние Кито и Джабари не замечали этой вони. С раннего утра они копались на берегу в мусоре и сосредоточенно перерыли кучи полусгнившей обуви. Они знали, что глубоко под ними лежал богатый слой с остатками электроприборов. Джабари видел это собственными глазами вчера, когда здесь работала Алика и её старшие братья. Вот она, настоящая золотая жила! Медные катушки, кабели и моторчики от старых тостеров, кофемашин или миксеров – вот что искали мальчишки. За такую добычу босс платит больше всего. Сегодня Алика уехала на рынок, вернётся нескоро, и они могут рыться на её участке. Когда ещё снова выпадет такая удача?

– Глянь-ка, там в глубине что-то лежит! – воскликнул Кито. Он сунул в грязь свою тоненькую руку и попытался что-то ухватить, а потом и вовсе нырнул с головой в яму, и из кучи старой обуви и тряпья торчали лишь его маленькие грязные пятки.

Вскоре он вынырнул, крепко сжимая в руке свою добычу, и с триумфом поднял её в воздух.

– Ха! Я так и знал! Сегодня мы с тобой богачи!

– Что это? – спросил Джабари.

Кито лишь пожал плечами и повертел находку, разглядывая её. Она напоминала огромный пластиковый пистолет, только его барабан был круглым, вместо дула что-то вроде вентилятора, а к нижней части был подсоединён электрический шнур.

– Не знаю, – ответил наконец Ки-то. – Но всё равно вроде внутри тут есть моторчик, и он крутит этот вентилятор.

– Дай-ка сюда, – попросил Джабари и протянул руку к странному предмету.

– Хм, не тяжёлый, – задумчиво пробормотал он. Где-то ему уже попадалась на глаза такая штука… Тут его губы растянулись в улыбке.

– Кажется, я понял! – воскликнул он. – Этим можно сушить волосы. Я видел его в каком-то фильме в баре «Мама Джонс». Его вот так подносят к голове и – раз! – волосы уже сухие.

Кито провёл ладошкой по своим коротким, жёстким волосам и покачал головой.

– Чего только богатые не придумают. И кому это нужно?

Джабари кивнул и вернул Кито его добычу. Тот снова покрутил её в руке, оценивая.

– Ничего. Главное, мы достанем отсюда металл. Дай-ка ножик!

Джабари протянул ему нож, но не успел Кито его взять, как у него неожиданно закружилась голова и потемнело в глазах. Он сел на кучу рваных кроссовок.

– Что с тобой? – испугался Джабари.

– Не знаю, мне плохо, – пробормотал Кито. Он уронил фен и положил голову на колени. Теперь у него всё плыло перед глазами, и он невольно зажмурился. Сердце билось учащённо, во рту пересохло. Он снова открыл глаза – и вдруг обнаружил, что вокруг сплошная мгла.

– Джабари, я ничего не вижу! – закричал он. – Ты где?

– Я тут, Кито, тут! – Джабари испуганно схватил друга за руку.

Кито повернул к нему лицо, но тут же упал навзничь и больше не шевелился.

– Кито, проснись! Что с тобой? – Джабари в отчаянии тряс его за плечо, но мальчик не шевелился. Джабари объял невероятный ужас. Значит, права была мама, когда предупреждала об опасности?

– Ни в коем случае не ройтесь на свалке! Ни в коем случае! Вы слишком маленькие для такой работы! – часто повторяла она. – Я запрещаю вам! Рассказывают страшные вещи про детей, которые этим занимались. После этого они болели и становились инвалидами на всю жизнь!

Но Джабари и Кито только смеялись над её словами. Ведь всё это лишь страшные сказки! А в мусоре можно найти медь, железо, а то и золото. Знакомые ребята получают за это много денег и помогают своим семьям. Поэтому мальчишки и отправились сюда тайком.

И вот теперь Кито неподвижно валялся на берегу чёрной, зловонной реки и еле дышал.

– Помогите! – закричал Джабари. – Помогите! Пожалуйста, помогите нам!

Но его никто не услышал. Никто не видел двух мальчишек среди гигантских холмов мусора на берегу токсичной реки. Казалось, что они были одни-одинёшеньки на всём белом свете.

1
Наконец-то отдых. Или нет?

Сейчас 11 часов 53 минуты, а я всё ещё валяюсь в постели. Какое блаженство! Супермегаклассно! Никаких уроков вождения, никаких тренировок карате и пробежки по берегу Эльбы. Ничего! Ни-че-гошеньки! Я свободна как птица и могу наконец-то спать столько, сколько хочу. Сегодня меня не вытащит из постели даже нервная монгольская беговая мышь, поскольку обстряпывает свои мутные делишки где-то далеко от Гамбурга. Единственное, что мне, пожалуй, надо бы сделать, – чуточку подучить математику. Не исключено, что нам устроят перед каникулами контрошку, а я абсолютно не в теме и не знаю, что там будет.

– Скажи-ка, милая моя, ты так и будешь валяться? – Мама приоткрыла дверь и заглядывает ко мне. – Полдня уже прошло!

Мне показалось или в её голосе в самом деле звучал упрёк? Я накрываюсь с головой одеялом и делаю вид, что ничего не слышу. К несчастью, в нашей семье все жаворонки, причём убеждённые, кроме меня. Я исключение, белая ворона (или белая сова?). Остальные считают неприличным спать после девяти утра. Раз! – мама срывает с меня одеяло. Бррр! Холодно!

– Эй, в чём дело? – жалобно кричу я. Мама стоит возле моей кровати. – Сегодня воскресенье, и я наконец-то могу выспаться!

– Ты и так проспала завтрак, красавица, – с упрёком говорит мама. – Но у тебя сейчас есть возможность осчастливить нас своим присутствием. Много спать вредно. Твою сестру мне никогда не приходилось будить так поздно.

Да, да, да! Моя образцовая старшая сестра Эмма! Она на голову ниже меня ростом, нежная как пёрышко, талантливая гимнастка. По выходным мама чаще всего ездила с ней на всякие соревнования, и поэтому им приходилось выходить из дома в семь утра. Нечего и говорить, что Эмма никогда не жаловалась. Я рассказываю об этом в прошедшем времени, потому что Эмма сейчас в Австралии – уехала туда на год по обмену. И мои родители теперь бьют копытом по выходным, потому что у меня просто нет программы тренировки, на которую они могли бы меня отволочь.

Правда, не так давно ситуация полностью изменилась – я стала агентом международной секретной службы под названием РИНГ. Между прочим, совершенно случайно, скорее по ошибке. Я собиралась стать гитаристкой прославленной школьной рок-группы «Бешеная четвёрка». А то, что остальные участницы группы – Алекс, Миа и Ким – не только знаменитые на всю страну рок-исполнительницы, но и кто-то ещё, мне стало ясно, когда во время поездки для съёмки клипа я обнаружила в вещах одной из них пистолет. После этого они уговорили меня присоединиться к РИНГ. Вообще-то, РИНГ – английская аббревиатура, вроде как НАТО. RING означает Rescue by International Non-Governmental Agents – «Помощь от интернациональных неправительственных агентов». Короче, от группы агентов, которая не относится к какой-то конкретной стране. Цель этой группы – бороться с преступностью по всему миру.

С тех пор как я внезапно стала секретным агентом, я тренируюсь уж никак не меньше моей спортивной сестрицы. Карате, фехтование, стрельба, вождение автомобиля – и всё это до уроков, после уроков и по выходным. Мои родители думают, что это мне нужно для поддержания формы и участия в больших сценических шоу нашей рок-группы. Они рады, что я теперь такая же активная, как Эмма. Но на этой неделе у меня отдых, никаких тренировок: у моих напарниц отпуск, они разъехались по домам, но считается, что они уехали на три недели по ученическому обмену, чтобы никто ничего не заметил. Ведь в нашей школе и не догадываются, что кроется за нашими гигами и видеосъёмками. Впрочем, не совсем так. Моя подружка и одноклассница Бейза в курсе абсолютно всех дел, так как она отвечает за техническую поддержку наших мероприятий. И ещё наша связная Марианна Этли. Официально она менеджер «Бешеной четвёрки». Сейчас она навещает в Лондоне свою мать. Вообще-то, я больше всего рада именно этому. Когда Марианна в Гамбурге, она очень строго следит за моим обучением и не даёт мне спуску.

Мой напарник Гектор Чингисийн не имеет к этому почти никакого отношения, но раз уж я рассказываю про всех членов РИНГ, то не могу не упомянуть и его. Он когтистая песчанка из Монголии – мышь такая. У нас в Германии их называют беговыми мышами. Длина тела Гектора примерно 15 см, что не мешает ему участвовать во всех наших операциях с таким азартом, что Джеймс Бонд побледнел бы от зависти. Мы познакомились с ним в электричке, шедшей из Альтоны в Бланкензе. При пересадке Гектор провалился в щель между вагоном и платформой, и мне пришлось его спасать. С тех пор маленький мерзавец сел мне на шею, и это из-за него я вскоре стала членом «Бешеной четвёрки» и РИНГ. Вы не поверите, но я могу разговаривать с ним. Кроме нас двоих, об этом не знает никто. Более того, никто до сих пор даже не догадывается о существовании Гектора. В том числе и мои родители. Они категорически против любых животных в доме, поэтому Гектор поселился у меня под кроватью в обувной коробке, а это значит, что я сама отвечаю за его кормёжку и сама навожу порядок в своей спальне. И ещё это значит, что по выходным мне приходится рано вставать, чтобы тайком снабжать его свежим салатом и морковкой. Кроме тех дней, когда Гектор куда-то исчезает. Вот как сегодня. Вроде бы господин Чингисийн отправился в важную деловую поездку.

Короче, сегодня у меня расслабон. Во всяком случае, так мне казалось ещё пару минут назад. Потому что моей матушке явно не нравится, что я решила чуточку отдохнуть. И вот я сажусь и гляжу на неё, как я надеюсь, мрачным взглядом.

– Почему много спать вредно? Я считаю, что это предрассудки.

– Пусть даже так, – холодно возразила мама. – Но лень до хорошего не доводит! Вставай! Погода чудесная, мы хотим отправиться на велопрогулку вдоль Эльбы и устроить пикник.

Всё безнадёжно. Мама всё равно не отстанет, пока я не сяду на велосипед. Я киваю с обречённым видом.

– ОК, сейчас соберусь. В доме найдётся что-нибудь поесть?

Мама покачала головой:

– Нет, я уже убрала со стола. Теперь будешь терпеть до пикника. Сама виновата!

Ой-ой! Мама иногда бывает бессердечной. Надеюсь, что я не упаду с велосипеда от голода и упадка сил.

* * *

– Гляди-ка, вон там это не Тимо?

Я проследила за папиным пальцем – и действительно! Всего в тридцати метрах от нас на невысокой стенке, отделяющей променад от пляжа, сидит Тимо Эрхард. Он сдвинул тёмные очки на голову и оживлённо беседует с девочкой, которую я никогда раньше не видела. И вид у него до бесстыдства довольный!

– Тесса, окликни его или помаши! – настаивает мама. – Вы ведь друзья, разве нет?

Да ни за что в жизни! При чём тут дружба? У этой блондинки пышная грива, безупречно сидящие джинсы и крутой бомбер, а я с жалким видом торчу тут с папочкой и мамочкой на подстилке для пикника, мой пулли весь в крошках, пучок на голове съехал на половину восьмого, и вообще я выгляжу так, словно только что свалилась с кровати. Я даже не смогла заставить себя почистить зубы. И сейчас мне меньше всего нужно встречаться с мальчиком, который мне очень нравится. Поэтому я на всякий случай согнулась, чтобы спрятаться за корзинкой для пикника. Так, на всякий случай. Вдруг рядом со мной раздаётся оглушительный вопль:

– Эй, Тимо! Как я рад тебя видеть! Идите к нам!

О нет! Мой отец очевидно решил позвать Тимо к нашему пледу. От стыда я готова провалиться сквозь землю! Но папу это вообще не смущает – теперь он ещё и машет обеими руками, чтобы Тимо уж точно нас заметил. Вот Тимо обернулся, ясное дело, поглядел на нас и помахал в ответ. А потом – о ужас! – они с блондинкой зарулили к нам.

– Добрый день, фрау Нойманн, добрый день, господин Нойманн! – вежливо поздоровался Тимо с родителями. – Привет, Тесса! Почему ты так согнулась и лежишь на боку? Тебе плохо?

Я поспешно выпрямляюсь.

– А-а, привет, Тимо. Нет-нет, всё супер. Просто я… э-э… уронила одну вещь.

– Познакомься, это Неле Клобински, – представил он свою спутницу. – Неле переехала сюда из Франкфурта и с завтрашнего дня будет ходить в нашу школу. Наши мамы давние подруги, поэтому они попросили меня показать Неле Гамбург и наши hood[1]1
  Hood – производное от neighbourhood (англ.), на сленге означает «район, окрестности, квартал».


[Закрыть] (на сленге: уголки, о которых не знают туристы).

– Наши hood? – Папа удивлённо вскинул брови.

Тимо усмехнулся. Какой он невероятно милый!

– Прошу прощения. Я имел в виду наш квартал.

Мама приветливо кивнула Неле:

– Добро пожаловать в Гамбург, Неле! Ты в каком классе будешь учиться?

– В десятом «в» и, к счастью, там же, где и Тимо.

«Да, к счастью!» – сердито говорю я про себя.

– Как чудесно, – радуется моя мать. – Тебе повезло. Прекрасное начало!

Я бросаю на неё испепеляющий взгляд, но она игнорирует его. Ей явно наплевать на то, что чувствует её младшая дочка, хотя она знает, что Тимо давно мне нравится и что до сих пор у нас всё было неплохо. Конкуренция в виде этой куклы Барби мне совсем ни к чему.

– Наша дочь тоже учится в десятом классе, но сейчас она в Австралии, – сообщил отец.

– Но Эмма учится в другом классе, не вместе с Тимо, – прорычала я в ответ, и это звучит неприветливее, чем я рассчитывала. Нет! Мой девиз – сохранять спокойствие. Тимо с удивленно посмотрел на меня. Я вымученно улыбаюсь Неле. – Э-э… но вы наверняка познакомитесь, когда она вернётся. – Уффф, кажется, ошибка исправлена.

– Тесса ходит в восьмой класс, – поясняет Тимо блондинке. – Знаешь, у меня появилась важная мысль: в школьной газете нет никого из восьмых классов. Что очень жаль, ведь мы хотим, чтобы в нашей редколлегии были представлены все старшие классы. Тесса, может, ты присоединишься к нам? Я понимаю, ты очень занята в вашей «Четвёрке», но…

– Супер! – с восторгом кричу я. – Конечно! – После такой потрясающей новости я больше не могу не ликовать. Ведь Тимо главный редактор нашей школьной газеты «Монитор», и я даже в своих самых смелых мечтах не могла представить себе, что он пригласит меня в редколлегию. Моё плохое настроение словно сдувает ветром, и я великодушно допускаю, что Тимо поступил вежливо, показывая Гамбург своей новой однокласснице Неле. За этим уж точно ничего не кроется. Если уж кто нравится Тимо, то это я, Тесса Нойманн! Всё-таки мы с Тимо столько всего пережили вместе за последние недели, и теперь нас не разлить водой. Мы словно смола и сера. Хотя нет, картинка некрасивая получается. Тогда как что? Как кастрюля и крышка? Тоже не лучше. Как… как… более романтические образы мне просто не приходят на ум, но теперь меня это уже не волнует.

Во всяком случае, Тимо уже спасал меня из когтей бандитов, мы с ним пробирались ночью по Санкт-Паули, охотились на преступников – впрочем, он даже не догадывался об этом. Поскольку все операции группы РИНГ, разумеется, абсолютно секретные, и Тимо не должен знать, что я секретный агент. Для него я просто храбрая восьмиклассница, которая иногда попадает в опасные ситуации.

– Классно! – говорит Тимо.

– Что классно? – На какой-то момент я так ушла в свои мысли, что не поняла, о чём он.

– Классно, что ты будешь в редколлегии, – повторяет он с улыбкой. – Наши заседания всегда проходят по понедельникам. Восьмой и девятый час. Надеюсь, это не помешает твоим репетициям.

Я небрежно машу рукой.

– Всё нормально, не беспокойся. – И мысленно добавляю – а если нет, то я всё улажу. В любом случае я не упущу такой шанс. К тому же в ближайшие три недели моё участие в РИНГ так и так поставлено на паузу.

– Тип-топ, – говорит Тимо. – Тогда завтра мы увидимся в редакции. Я рад.

А уж как я рада!

2
По местам, приготовились, начали!

Когда в половине седьмого прозвенел будильник, пора было вставать, а я так и не спала всю ночь. Просто была слишком взволнована, а кроме того, придумывала всякие крутые темы для первого в моей жизни заседания редколлегии. Увы, ничего хорошего мне так и не пришло в голову. И вот теперь я отсиживаю урок за уроком и всё время думаю, думаю, какую тему мне заявить. Если в ближайшие 45 минут мне не придёт в голову ничего грандиозного, я буду там нема как рыба. Такая досада! Мне ведь хочется поразить Тимо чем-то таким… необычным… и доказать, что он не ошибся, предложив мне участвовать в выпуске нашей школьной газеты.

– Что ты сегодня такая хмурая? – спрашивает Бейза, отрывая меня от раздумий. Она сидит рядом со мной, значит, наблюдала за мной целый день и уже поняла, что сегодня я не в лучшей форме.

Я поворачиваюсь к ней, хочу объяснить свою проблему, но вместо этого с трудом подавляю зевок.

– Извини, – бормочу, – сегодня я суперплохо спала.

– Почему? Слишком плотно поужинала? Или тебе не хватает жёсткой руки Марианны?

– Ха-ха! Очень смешно! Не-е-ет, просто меня позвали в редколлегию «Монитора», но я никак не могу придумать ни одной хорошей темы.

– Ты в редколлегии школьной газеты? Я и не знала. Но как ты сумеешь справляться со всеми делами? – В голосе Бейзы смешались восхищение и упрёк.

– Во-первых, я там только со вчерашнего дня. Во-вторых, у меня пока что отпуск.

Бейза качает головой, но не успевает ничего возразить, так как перед нами появляется наша историчка фрау Лихтверк.

– О чём вы так увлечённо беседуете? Надеюсь, о взятии Бастилии?

– Э-э… да… об этом…

Фрау Лихтверк недовольно хмурится.

– Я так и думала, Тесса. Советую тебе чуточку серьёзнее относиться к урокам. Твой последний тест был далеко не блестящим.

Удар под дых! Мне больно и обидно! Да это и несправедливо – Бейза начала болтать со мной, а не наоборот. Но поскольку у Бейзы почти по всем предметам суперские отметки, у неё никогда не бывает конфликтов с учителями. Я прикидываю, сказать об этом историчке или не сказать. Но тут Бейза опережает меня.

– Это я виновата, фрау Лихтверк. Я спросила у Тессы одну вещь и отвлекла её. Извините, больше не повторится! – Что ж, порядочно с её стороны!

Фрау Лихтверк улыбается ей так, как улыбаются только отличникам, и бормочет, что всё в порядке, но лучше всё-таки не отвлекаться на посторонние разговоры. Потом снова возвращается к своему столу и продолжает объяснять урок.

– Итак, подведём итоги. Главной причиной Французской революции было экстремальное социальное неравенство в абсолютистской Франции. Свыше девяноста процентов жителей не имели не то что более-менее приличного достатка, а с трудом сводили концы с концами. Вещи, которые сегодня кажутся вам самыми обычными, для подавляющего большинства французов были недостижимой роскошью. Медицинская помощь, образование, регулярное хорошее питание – об этом они могли только мечтать. Не было отпусков, одежду носили до тех пор, пока она не превращалась буквально в лохмотья. Сейчас мы можем быстро купить в магазине «Zara» за два евро футболку, а тогда люди не могли представить себе это даже в самых смелых мечтах. – Тут она делает небольшое отступление. – Хотя, конечно, надо сказать, что мы с нашим нынешним обществом потребления можем окончательно загубить нашу планету. Всё идёт к этому. Так что быстрая мода фаст-фешен, лёгкая доступность одежды – это другая крайность.

Что же, она права. Хотя я и сама охотно покупаю недорогие футболки, а потом не очень-то и ношу их. Надо в самом деле помнить об этом. С другой стороны, в моём любимом магазине одежды «Фешниста» теперь стоит короб, куда можно бросить надоевшие шмотки, и их отправляют в переработку. Во всяком случае, обещают это сделать. Правда ли это? Пожалуй, надо бы разузнать и проверить. Разузнать? РАЗУЗНАТЬ! Ура-а-а! Точно! Наконец-то я могу предложить суперскую тему для «Монитора». Ключевое слово – «фаст-фешен»!

* * *

Редколлегия «Монитора» заседает в корпусе старших классов. Сама я никогда ещё в нём не была – ясное дело, что делать там школьнице из младших классов. Поэтому я не без трепета открыла дверь, ведущую в эти запретные чертоги. Хоть я была пунктуальна и пришла вовремя, в кабинете уже собрались несколько членов редколлегии. Две ученицы одиннадцатого класса и Тимо, который зачем-то привёл с собой Неле, сидели в старых креслах в углу напротив окон и оживлённо беседовали. Фарез из 9«а» – перед чем-то вроде автомата «Колы», а у длинного стола в центре кабинета уселся Тео Спеллинг из седьмых. Раз уж Тео здесь, говорю я себе, почему же мне самой никогда не приходило в голову, что сюда можно прийти просто так? Видно, в нашей школьной редколлегии не слишком строгий отбор, так как Спеллинг редкостный тупак и даже не умеет толком ездить на велике. Зато он недавно сломал наш школьный сервер и обвалил всю почту. Настоящий подвиг, ничего не скажешь! Родители целых три дня не получали сообщения из школы, неважно, что бы там ни вытворяли их детки.

Я беру курс на Тимо и приветствую его кратким «хэлло», надеясь, что это прозвучит солидно. Тимо поворачивается ко мне.

– Хэлло, Тесса! Классно, что ты в самом деле пришла. Когда все соберутся, я представлю тебя. Вот это наш редакционный стол. Место можешь выбрать себе любое, так что найди себе стул. Сейчас мы уже начинаем.

Я сажусь, а вскоре приходят ещё мальчик и девочка из старших классов и тоже занимают места за столом. Я знаю их только в лицо, но предполагаю, что девчонка из двенадцатого класса. Они разговаривают между собой и совсем меня не замечают. Мне стало немного не по себе. Внезапно я почувствовала себя уже не так уверенно и засомневалась, что моя тема покажется всем стоящей внимания, а надо мной, наивной восьмиклассницей, не станут прикалываться старшеклассники. Но тут Тимо приветливо улыбнулся и сел рядом со мной. Мне сразу стало лучше.

– Итак, коллеги по «Монитору», – обратился он к собравшимся, – сегодня позвольте мне представить двух новых членов нашей редакции. Это Неле, она переехала в Гамбург из Франкфурта и теперь будет учиться в том же классе, что и я. В своей прежней школе Неле участвовала в выпуске школьной газеты, и поэтому ей интересно посмотреть на нашу работу.

Благожелательный шум собравшихся. Неле кратко кивает и бормочет «привет». Затем Тимо поворачивается ко мне.

– И вот ещё одна наша новенькая коллега. Тесса из 8«а». Вы все её знаете, поскольку не так давно она стала гитаристкой в «Бешеной четвёрке». Конечно, сейчас её жизнь полна стрессов, но мне всё-таки удалось её уговорить, чтобы она заглянула к нам и подумала об участии в выпуске газеты. Лично я очень рад этому и считаю, что мы получим огромную пользу. Прошу приветствовать Тессу аплодисментами.

Тут все действительно аплодируют. Не похоже, что они смотрят на меня с иронией. Меня даже чуточку бросило в жар от таких завышенных ожиданий. А ещё мне стало тревожно. Что, если ребята всё-таки сочтут моё предложение полным отстоем? Вдруг они поднимут меня на смех? Что ж, скоро я это узнаю.

Сначала Тимо кратко представил нам с Неле всех ребят из редколлегии. Я не запомнила сразу все новые имена, но старательно улыбалась и делала вид, будто все они мне давно знакомы. Девчонку из двенадцатого, которая только что меня игнорировала, зовут Беата, и я на всякий случай постаралась запомнить её имя.

Представив всех, Тимо обсудил с нами отклики читателей на последний выпуск газеты. Шестые классы жалуются, что никто не написал про их участие в театральном проекте. Тимо поручил тупице Спеллингу сочинить об этом небольшую заметку к следующему выпуску. К счастью, фотографию их якобы грандиозного выступления шестиклассники уже приложили к своей жалобе. Фрау Филиппи, не только наша классная руководительница, но и член школьного совета, предложила опубликовать в новом выпуске подробную информацию о новом директоре. Господин Вильдгрубер прибыл из Мюнхена, и теперь все ждут, что он скоро введёт в нашей школе баварские порядки. Двенадцатиклассница вызвалась сделать интервью с Вильдгрубером – вероятно, хочет подробно расспросить его про выпускные экзамены. Других читательских писем нет. Тимо с довольным видом отодвинул от себя листок и обвёл взглядом сидящих за столом ребят.

– Итак, коллеги, давайте послушаем ваши предложения!

Все шуршат своими листками, но молчат.

– Тогда, может, что-то скажут наши новенькие? – Тимо ободряюще улыбнулся. – Тесса, ты можешь предложить нам какую-нибудь тему?

Ой, блин, почему я? Тяжело вздохнув, я пытаюсь говорить как можно авторитетнее и твёрже.

– Вообще-то у меня есть идея… – Тут вся моя решимость куда-то пропала. Я кашляю, щиплю себя левой рукой за ляжку и продолжаю: – Я предлагаю вот какую тему – «фаст фешен», то есть «быстрая мода».

Удивлённые взгляды. Молчание. Наконец Беата спрашивает:

– Ты хочешь написать серию заметок о моде? Но тебе известно, что «Монитор» у нас чёрно-белый? Да и качество бумаги теперь не очень высокое. Поэтому фотографии получатся некрасивыми. Так что я не знаю…

Заметки о моде? Я усмехаюсь:

– Не-ет, речь пойдёт не о моде. Я хочу написать репортаж про дешёвые шмотки, которые мы все так любим. Про футболки за пять евро, которые мы наденем три раза и выбрасываем. Без сожалений, ведь они ничего не стоят. Я хочу написать о том, к чему это ведёт. И правда ли они идут потом в переработку, как обещает реклама? Или это просто враньё, чтобы нас не мучила совесть?

– Эй, неплохая идея, Тесса, – поддерживает меня Тимо. – По-моему, тут можно написать интересный репортаж.

Беата из двенадцатого хочет, кажется, что-то возразить, но потом просто кивает.

– Да, идея довольно любопытная, – соглашается она. – И очень актуальная для наших читательниц и читателей, ведь все мы не раз покупали такие дешёвые тряпки.

– А что ты там сказала про враньё? – спрашивает Тео. Конечно, сам он ни разу в жизни не заходил в магазины дешёвой одежды, потому что ему всё покупает мама. Во всяком случае, он уж точно не сечёт, о чём я говорю. Поэтому я стараюсь объяснить ему немного подробнее.

– Тео, ты когда-нибудь замечал, что теперь почти все модные бренды рекламируют разумное и экологичное использование одежды?

Он качает головой, а я вздыхаю.

– Дело вот в чём. Ты можешь сдать купленную, скажем, в H&M или в C&A одежду, которую больше не хочешь носить, обратно в магазины той же сети, и они обещают тебе, что она пойдёт в переработку, а из полученной после переработки пряжи будет изготовлена новая ткань. Так что никаких отходов и свалок. В моём любимом магазине «Фэшниста» уже давно стоит большой короб, а возле него плакат. Там написано, что они примут назад каждую одёжку, купленную у них, и потом либо передадут в местную благотворительную организацию, либо отправят в переработку. Идеальный кругооборот, совсем без потерь.

– Ага, – отзывается Тео и замолкает. Но ему и не нужно ничего спрашивать, так как я уже увлеклась темой и с жаром продолжаю.

– Если верно то, что они утверждают, тогда нам можно не переживать, если мы носим платье или брюки из «Фэшниста» лишь пару месяцев, а потом отдаём им. Тогда можно спокойно покупать новые шмотки. Но если это неправда… – Тут я делаю драматическую паузу.

– … то это огромное свинство и жульничество! – договаривает вместо меня Тимо. – Тогда они, во‐первых, обманывают своих покупателей ради дополнительной прибыли, во‐вторых, загрязняют своим негодным хламом природу!

Я киваю:

– Так и есть! Поэтому я хочу заняться расследованием этой истории и проследить, куда попадают наши старые шмотки. Хочу узнать правду! Если всё это лишь гигантское враньё, я разоблачу их и опозорю!

Последние слова я произношу с драматическим пафосом, пожалуй, немного преувеличенным, но – эй! – должны же все понять, насколько опасна моя затея!

И они поняли. Не успела я закончить свою речь, как все взволнованно заговорили, и обрывки долетающих до моего слуха фраз меня радуют: «крутая история», «хорошая идея», «бомба»… Мои новые коллеги явно воодушевлены. Тимо даже вскакивает с места и взволнованно бегает взад-вперёд по кабинету.

– Да-да, круто и с драйвом! – с восторгом кричит он. – Вот таким мне и хочется видеть наш «Монитор»! Супер, Тесса! Статья может получиться супер!

Тут он внезапно останавливается прямо передо мной. У меня сразу учащается пульс.

– Знаешь что, Тесса? Это станет настоящей сенсацией. Или может стать. Теперь нам нужно хорошенько обдумать, как мы будем действовать. Поэтому я предлагаю работать над этой темой вместе – идея твоя, а исполнение моё.

Он умолкает и заглядывает мне в глаза. Работать вместе с Тимо над этой темой? Мне хочется подпрыгнуть до потолка от счастья, но, увы, ничего не получается. Скорее у меня будет инфаркт, и я рухну замертво…

– Тесса, всё нормально? – спрашивает Тимо.

– Конечно! А что?

– Ты ничего не ответила на моё предложение. Впрочем, если ты хочешь заниматься этим одна, то это твоё право. Идея ведь твоя. – Теперь Тимо говорит чуточку неуверенно, и я усмехаюсь.

– Тимо Эрхард, – торжественно объявляю я. – Классно, что мы будем работать над расследованием вместе. Я так рада!