Текст книги "Вторая книга мечей"

Глава 14

Пирушку устроили на открытом месте у одной из стен – с мрачным видом на спальный барак, похожий на кладбище. С одной стороны эта зона увеселений отделялась от остальной пещеры невысокой перегородкой, сложенной из коек. Рядом стояли нераспечатанные бочки и ящики, которые, как догадывался Марк, содержали припасы, необходимые для празднования победы. Очевидно, Д'Альбарно послал гонца с вестью о своем триумфе. Когда его солдаты вперемежку с пленными прибыли на место, отведенное для проведения торжеств, бар был почти готов к открытию. П-образная стойка представляла собой конструкцию, построенную из тех же барачных коек. Некоторые из них были опрокинуты набок, другие – перевернуты. Длинные столы и скамьи, стоявшие неподалеку, также были сооружены из деревянных кроватей. По периметру площадки горели чадившие факелы.

Единственной структурой, в которой не использовались ложа, был грубый каменный очаг – вернее, обычная яма, окруженная низкими стенками. Какой-то солдат, вероятно некогда служивший младшим чародеем, махал руками и выкрикивал заклинания в надежде направить дым вверх – в бездонную темноту над головой. В очаге горели поленья, принесенные из магического леса. Над огнем жарилась туша огромного четырехногого зверя. Ее крутили на вертеле несколько солдат. Они же готовили другую закуску и разносили ее по столам.

Ответственной работой барменов и распорядителей торжества занимались трое существ, которых Марк никогда прежде не видел.

Бен кивнул ему и прошептал:

– «Белорукие».

Действительно, их главными отличительными чертами, бросавшимися в глаза, были большие молочно-белые руки. Они ловко вскрывали бочонки с элем, бутылки с вином и кувшины с вязкой жидкостью, в которой, судя по сладковатому запаху, угадывался мед. Несмотря на очевидную силу, эти руки выглядели пухлыми и мягкими. Впрочем, бармены и в остальном отличались от обычных людей. На их мертвенно-бледных лицах выделялись большие круглые глаза – Марк знал, что эти существа могли видеть в темноте. Огромные уши контрастировали с капризными тонкими губами и маленькими ртами. Редкие блеклые волосы напоминали слипшийся пух. Морщинистая кожа бугрилась жировыми складками. Трое «белоруких» различались по росту, а самый высокий из них был на голову ниже среднего человека. Их одинаковая форма состояла из синих брюк и рубашек, мягких кожаных сапожков и золотистых колпаков. По сравнению с замызганной рванью солдат их одежда была подчеркнуто выглаженной и чистой.

Д'Альбарно – герой победоносной битвы и храбрый защитник золотого запаса Синего храма – проковылял к стойке бара. Завидев фельдмаршала, один из «белоруких» налетел на него с вопросами, интересуясь, насколько серьезным было сражение.

– Мы слышали крики и звон оружия. Похоже, бой был кровавым и яростным. Как велики наши потери? Вы захватили нарушителей?

– Когда мои ребята в деле, больших потерь не бывает, – проревел в ответ фельдмаршал. – С таким командиром, как я, это просто невозможно! А теперь тащите напитки. Нас мучит жажда. Мясо и хлеб на столы! Где музыка?

Солдаты, собравшиеся за его спиной, разразились криками одобрения и начали рассаживаться у стойки бара. Этот шум заглушил очередной вопрос «белорукого». Марк разобрал лишь последнее слово: «…пленников?».

– Конечно, я взял пленных! Довольно болтать! Кто здесь командир гарнизона? Я или ты? Проклятый белый студень!

Бармен отнесся к оскорблениям довольно равнодушно, но, чтобы подчеркнуть свое превосходство перед грязным оборванцем, высокомерно предупредил:

– Когда первый председатель Бенамбра вернется, я доложу ему о твоем поведении.

Марк думал, что угроза «белорукого» подействует на Д'Альбарно, но фельдмаршал уже вошел в раж.

– Рассказывай, сколько хочешь, – прокричал он, поворачиваясь к своим подчиненным. – Но сначала гони выпивку!

Еще один взрыв одобрительных криков разнесся под сводами пещеры. Солдаты и амазонки хлынули к стойке. Слабых и малопьющих отталкивали в стороны. Сотни рук заколотили по перевернутым койкам, требуя спиртного. «Белорукий», говоривший с Д'Альбарно, обреченно кивнул, и трое барменов приступили к обслуживанию жаждущих воинов.

Бен с изумлением посмотрел на Марка и спросил:

– О каком Бенамбре они говорили?

Прежде чем его товарищ успел что-то сказать, в разговор вмешался незнакомый мужчина:

– Многие люди, приходящие сюда, реагируют на это имя так же, как и вы.

«Многие люди… – подумал Марк. – Да, вас действительно тут много. Дун мудро поступил, что решил пробраться через пещеру с помощью хитрости».

В неимоверной давке этого солдата прижали к пленникам. В его руке была полная кружка. Очевидно, он уже отходил от стойки.

– Бенамбра – это первый верховный жрец, – добавил незнакомец. – В юности я слышал о нем старинную песню – задолго до того, как попал сюда. И что вы думаете? Он по-прежнему живет в пещере, хотя, конечно, она сильно изменилась с тех пор, как жрецы начали прятать в ней сокровища храма. Вы, парни, зря тут топчетесь. Лучше проберитесь к стойке и возьмите по кружечке, пока есть такая возможность.

Марк и Бен обменялись взглядами и стали протискиваться через толпу, собравшуюся у бара.

Амазонки пришли на пир сплоченной группой. Обособленность их отряда еще сохранялась, но уже ослабевала, и группа рассеивалась по краям. Бен настойчиво осматривал женщин, пытаясь отыскать Ариан. Наконец он увидел ее рыжие волосы и напуганное лицо. Она махнула ему рукой, давая понять, что с ней все в порядке. Впрочем, если бы это было не так, он все равно не знал бы, что делать. Любая стычка означала здесь верную смерть. Стратегия Дуна уберегла их от плена и изъятия оружия, но все могло мгновенно измениться…

Разговорчивый воин сопровождал Марка и Бена до самой стойки. Он по-прежнему держал кружку с напитком в руке, поэтому шел за ними не за спиртным, а по какой-то другой причине. Поравнявшись с Беном, незнакомец осторожно протянул руку к рукоятке Драконосека. Бен оттолкнул его ладонь.

– Красивый меч, – невозмутимо заметил мужчина. – Отдай его мне. Это убережет тебя от многих проблем. Я объявлю его своим трофеем. Мне хотелось бы взять и твою лампу, но жрецы отберут ее в любом случае, так что я могу взять только меч.

– Как это – отберут? – Бен даже не знал, что сказать.

– Такие уж тут правила. У пленных забирают оружие. После того как вы пройдете начальный курс боевой подготовки, вам дадут другое – не очень хорошее.

– Куски ржавого железа, – пожаловался другой солдат, стоявший поблизости.

Первый мужчина пожал плечами.

– Позже вы можете обменять его на оружие тех, кто придет сюда после вас – когда наш гарнизон захватит следующую группу грабителей.

– И как скоро это может случиться? – Бен вновь прикинулся туповатым увальнем. Поддерживая разговор, он пытался выяснить что-нибудь полезное.

– А кто его знает? Разве здесь уследишь за временем? Эй, может, расскажешь, что творится наверху? Синий храм ни с кем не воюет? Если бы они начали настоящую войну, у нас появилось бы много новобранцев. Тогда я получил бы повышение по службе. А лучше всего, если бы война велась с амазонками. Наши женщины уже надоели. Они здесь почти с сотворения мира. – Солдат облизал пересохшие губы и посмотрел на веселившихся амазонок.

Бен слышал упоминание об этих женщинах-воинах только в двух старых историях. Взглянув на их группу, он увидел Ариан, которая, казалось, уже преодолела свои страхи. Девушка рассказывала о чем-то собравшимся вокруг нее амазонкам и сопровождала свои слова энергичными жестами. Неподалеку за столом сидели Уиллем и Дагур. Судя по их виду, они не считали себя пленниками или дезертирами. Попивая эль, парни весело болтали с другими солдатами, которые, очевидно, были их старыми друзьями. Дмитрий усадил к себе на колени вертлявую толстушку и с хохотом поил ее из кружки.

Дун и Д'Альбарно, вопреки несоответствию во внешности и воспитании, были чем-то разительно похожи. Они сидели во главе офицерского стола, который возвышался на небольшом помосте. К ним уже подносили первые тарелки с пищей и кусками недожаренного мяса. Роль служанок выполняли несколько мощных амазонок. Рядом с этим столом разместились музыканты. Трудно было понять, насколько хорошо они владели инструментами, поскольку музыка тонула в общем шуме.

Д'Альбарно рассказывал Дуну какую-то историю. Фигуры, которые он вырисовывал руками в воздухе, намекали на части женского тела и вполне конкретно демонстрировали то, о чем шла речь. К столу подносились кубки и кружки, содержимое которых поглощалось с невероятной скоростью. Бочонки и бочки изымались из запасов «белоруких» и поднимались на столы. Их тут же открывали, опустошали и заменяли следующей партией. Часть воинов продолжала выполнять свой солдатский долг у стойки бара. Где-то среди этой свалки закричала женщина, но в ее громких воплях было больше удовольствия, чем боли.

Мужчина, стоявший у стойки, упал. Зацепившись рукой за бочку, он опрокинул ее на землю. От удара о каменный пол у бочки отлетело днище. Медовая брага янтарным потоком хлынула под ноги солдатам. Кто-то поскользнулся и шлепнулся в лужу, сбив с ног нескольких людей. Пьяные воины забарахтались в липкой жиже, поднимаясь на четвереньки и снова падая на пол. Это усилило давку у стойки, и мужчину, просившего Драконосек, оттащило в сторону потоком разгоряченных тел.

Бен не видел Митшпилера с момента их пленения. Он надеялся, что старик поможет им выбраться из пьяного шабаша. Каково же было его удивление, когда он заметил фигуру колдуна за офицерским столом. Тот сидел, сутулясь над кружкой, и выглядел настолько неприметным, что узнать его с первого взгляда было невозможно.

Бен начал пробираться к первому столу. Марк, немного отстав, последовал за ним. Подойдя к Митшпилеру, Бен собрался было выяснить у него обстановку, но, когда колдун поднял голову, ему стало жалко старика. Маг выглядел ужасно истощенным и едва не падал в обморок. У ног Митшпилера валялся пьяный солдат, которого старик сбросил со скамьи, чтобы занять его место.

Они могли не бояться, что их подслушают. Митшпилеру приходилось кричать, чтобы Бен услышал его голос.

– Я ходил по пещере и расколдовывал одурманенных людей. Мне хотелось освободить от чар как можно больше воинов. Я думал, что начнется неразбериха и мы убежим. Но все они присоединились к пиршеству… – Он взглянул на Бена, словно ждал насмешек за то, что план не удался. – Потом я потерял свою невидимость.

– Вы сделали все, что было в ваших силах.

Ответ колдуна потерялся в окружающем шуме, и Бен услышал лишь концовку:

– …Делал что мог! Более века выбивался из сил! И что теперь? Вот он сидит и пьет. Ему хорошо и весело. Чего же беспокоиться? Нет, парень, никогда не становись отцом. Потому что судьба родителя – это каторга! Настоящая беда, похожая на колдовство. Да-да! Она выворачивает твою жизнь наизнанку!

К тому времени Марк уже успел побеседовать с бароном на другом конце стола. Пробравшись к Бену, он прокричал ему сквозь шум:

– Нас пока не будут разоружать. Дун сказал, чтобы мы ждали его сигнала. Он подаст его при первом удобном случае.

– У него есть план побега?

– Это все, что он сказал. Я сейчас вернусь к нему.

– А я пойду к Ариан.

Бен спрыгнул с помоста и растворился в толпе людей.

Амазонки рассеялись среди мужчин. Несмотря на небольшую численность, они не пользовались особой популярностью у солдат. Те больше интересовались спиртным и разговорами о своей удали, чем реальным обольщением боевых подруг. Хвастливые речи возносились к темному своду пещеры, хотя многие рассказчики уже лежали на полу и под столами.

Бен заметил, что людей значительно прибавилось. Тактика Митшпилера действительно могла помочь, каким бы ни был план Дуна. Конечно, барон оказался в нелегкой ситуации: как один из героев торжества он сидел во главе стола. Его уход мог вызвать подозрения. Но пир набирал обороты. Опьяневшие солдаты смотрели в основном на свои кружки и слушали самих себя. Дун в любую минуту мог сослаться на необходимость справить малую нужду и отойти к затененному месту, где находилась выгребная яма. Фактически там постоянно стояло кольцо солдат, а рядом переминалась с ноги на ногу толпа людей, ожидавших своей очереди.

В руку Бену сунули кружку с элем. Прежде чем пройти мимо группы гостеприимных солдат, ему пришлось попробовать напиток. Вкус был отвратительный, но в голове зашумело сразу – такое зелье било наповал.

Когда он нашел Ариан, около нее увивался поклонник. Солдат не понимал увещеваний девушки. Едва Бен похлопал его по плечу, он вытащил кинжал и набросился на предполагаемого соперника. Но Бен выкрутил ему кисть и ударом кулака лишил сознания. После чего с сожалением опустил обвисшее тело воина в липкую массу под скамейкой. Ему не нравилось драться с людьми, сводя с ними личные счеты.

– Я потеряла свою котомку, – пожаловалась Ариан. Ей приходилось кричать, чтобы Бен услышал.

– Ерунда. Забудь о ней. Скоро Дун подаст сигнал, и мы попробуем выбраться отсюда.

Ариан прижалась к нему и положила его ладонь на свое плечо. Она была на пару сантиметров выше Бена, но пыталась спрятаться под его рукой от похотливых взглядов пьяных солдат. Она облегченно вздохнула и прокричала:

– Если бы он и дальше приставал ко мне, я ударила бы его ножом.

– Остынь. Нам нельзя привлекать к себе внимание и тем более начинать кровопролитие. Я останусь с тобой. А лучше пойдем к Марку.

Обнимая Ариан за плечи, он направился к офицерскому столу. Каменный пол у помоста был залит спиртным и медом. Здесь, похоже, тоже уронили бочку. Они шли по золотистой луже, как по клею. «Если нам удастся уйти, – подумал Бен, – то по таким следам нас обнаружит любой олух. Хотя вряд ли в этой толпе найдется человек, способный стоять на ногах».

Фельдмаршал и барон по-прежнему сидели рядом. Дун выглядел усталым, но сигнала не подавал. Д'Альбарно рассказывал ему о своей уникальной способности пить и не пьянеть. Внезапно он потерял нить рассуждений, а затем и сознание. Соскользнув под стол, фельдмаршал присоединился к боевым товарищам, которые сотрясали воздух мощным храпом. Никто не обратил на это внимания.

Марк, Бен и Ариан приблизились к Дуну, и тот кратко приказал:

– Уходите, но по одному. В том направлении. Встретимся в двухстах шагах отсюда. – Приподняв палец руки, лежавшей на краю стола, барон указал направление, которое каким-то образом уже определил Путеискателем.

Небольшая группа тут же разделилась. Дун направился к другому концу стола, чтобы поговорить с Митшпилером. Остальные затерялись в толпе. Прежде чем расстаться, Бен пожал руку Ариан и обменялся с Марком выразительными взглядами.

Пробравшись через редеющую толпу солдат у выгребной ямы, Бен по широкой дуге зашагал к указанному месту. Он притворялся пьяным и, шатаясь, переходил от одной койки к другой. Некоторые ложа уже были заняты спавшими гуляками, другие оставались пустыми.

Время от времени Бен останавливался и внимательно осматривался по сторонам. Пока за ним никто не наблюдал – он был уверен в этом. Его путь казался беспорядочной кривой, однако молодой человек упорно приближался к месту встречи. Через некоторое время Бен упал на четвереньки. Он был совершенно трезв, но надеялся, что передвижение в таком виде будет выглядеть менее подозрительным.

Все койки, мимо которых он полз, были пусты. Многие из солдат по-прежнему бродили возле бара, а их слабые собратья нашли покой под столами и скамейками. Шум и крики пьяной толпы могли бы пробудить даже спящего, мертвого или зачарованного. Поэтому никто не обращал на Бена внимания, и он без помех приближался к цели.

Когда ему начало казаться, что он ошибся с дистанцией и направлением, его окликнул чей-то голос. Марк и Ариан сидели в проходе, прячась за пустым ложем. Из-за другой койки виднелась всклокоченная голова барона. Дун велел Бену затаиться в тени или лечь на пустую кровать. Он так и сделал.

Вскоре появился Митшпилер, спотыкавшийся через шаг, что придавало ему убедительный вид перепившего человека. В нескольких метрах от него шли Дмитрий, Уиллем и Дагур – колдун не мог уйти, не сказав об этом сыну. Дмитрий и его друзья дурачились, нарочито копируя движения старика, пробирающегося впереди по проходу, и время от времени нарушали тишину громким хохотом.

Лицо Дуна помрачнело. Он поднялся на ноги и с грозным видом направился к пьяной молодежи. Но Бен понимал, что барон ничего не мог предпринять. Он хотел добраться до сокровищницы – ему не удалось бы пройти так далеко без фанатичной целеустремленности, – а на следующем уровне им был нужен колдун. Без магических чар они не могли противостоять беспощадному демону. У Бена тоже не было пути назад. Столкнувшись с перспективой бесконечного рабства в подземелье, он уже не считал какого-то неведомого демона ужасным злом. Фактически он рассматривал путь вперед как дорогу к свободе.

Члены отряда почти не переговаривались. Они крались в направлении, указанном Дуном, – подальше от шума к свободному от людей пространству. Некоторые из них во время пленения потеряли свои котомки, но все были вооружены и сохранили налобные лампы, погашенные по приказу Дуна.

Вскоре пиршество осталось далеко позади. Беглецы выпрямились, сгруппировались и стали походить на отряд, а не на отдельных людей, спешивших куда-то в одном направлении. Они по-прежнему предпочитали молчать. Однако Дун решил воспользоваться моментом и остановился, намереваясь разобраться с Митшпилером и Дмитрием.

– Не здесь и не сейчас, – взмолился колдун. – Я знаю, что вы хотите сказать, и опечален этим. Но давайте спустимся на следующий уровень и там уже выясним наши отношения. Это даст мне возможность отдохнуть перед дорогой.

Дуну пришлось согласиться, хотя в душе его клокотала ярость. Цепочка людей двинулась дальше. Дмитрий и его друзья притихли. Наверное, их мутило от спиртного.

Бен заметил, что по мере их продвижения скалистый пещерный проход начал сужаться. Поначалу изменения были неуловимыми, но вскоре, несмотря на то что барон все еще запрещал своим людям пользоваться лампами, Бен рассмотрел, что каменный свод снижается по огромной дуге все больше и больше. Пол превратился в покатый склон, и отряд оказался в сужающемся пространстве, которое соединяло огромную пещеру подземного гарнизона с проходом в три-четыре метра шириной.

Из стен под самым сводом пещеры били струи огня, и люди смогли осмотреть открывшийся перед ними путь. Скала, нависавшая в нескольких метрах над их головами, резко шла вниз и едва не задевала каменные выступы, которые венчали стены прохода. Отблески горящих струй газа тускнели с каждым шагом, и Дун велел зажечь налобные лампы.

– Мы прошли пятую печать! – крикнул Бен.

И как будто в ответ на эти слова сверху на путников упала сеть, утяжеленная камнями. Ее бросили те, кто скрывался за верхними выступами стен по обе стороны прохода. Один из камней ударил Бена по плечу и почти парализовал его руку. Он попытался вытащить Драконосек, но, запутавшись в сети, не смог высвободить меч из ножен. Кольца веревок оплели ноги, и он упал.

Кто-то зажег налобную лампу в надежде ослепить атакующих врагов. Это могло бы оказаться полезным до того, как упала сеть, но теперь было слишком поздно. Упав на каменный пол, Бен заметил, как Ариан и Марк отбиваются от нескольких «белоруких», которые один за другим, словно неповоротливые обезьяны, спрыгивали с выступов стен, где сидели в засаде. Эти существа, неуклюжие, но сильные, без труда накидывали на людей хитроумные петли.

В проходе появились четверо высоких «белоруких». Их головы украшали кожаные шлемы с маленькими налобными лампами, которые сияли золотистым светом. Таких светильников Бен еще не видел. «Белорукие» несли на плечах криво сколоченные носилки с потертой обивкой.

Бен не стал уделять им внимание. Он продолжал яростно извиваться, отчаянно пытаясь ослабить крепкие петли на ногах. Тонкие шнуры впивались в кожу. Бен не старался их разорвать, потому что порезал бы руки и тем самым лишил бы себя надежды на дальнейшее сопротивление. Он старался попросту выпутаться из веревок.

Когда носилки опустили на пол, с них сошел сутулый и очень старый «белорукий». Опираясь на плечи помощников, он приблизился к поверженным пленникам. На нем была золотистая форма, совершенно не знакомая Бену.

– Осторожно, Основатель! Не так близко. Один еще мечется.

– Ты докладывал, что они взяты в плен, не так ли?

Голос древнего существа вполне соответствовал его тщедушному облику. Он выглядел настолько бледным, что в сравнении с ним остальные казались загорелыми парнями.

– Да, первый председатель, они были пленены.

Отвечавший подчиненный униженно склонился перед старым «белоруким». Тот смерил его недовольным взглядом.

– Хм! Пожалуй, сегодня я буду первым верховным жрецом. И кое-кто из вас лишится сана!

Этот сутулый высохший старик был меньше других «белоруких». Бен, сам того не желая, посмотрел на него и машинально отвлекся от своей безнадежной борьбы за свободу.

– Еще одно подтверждение моей правоты, – сказал первый председатель. Он скорее обращался к самому себе, чем к подчиненным, хотя те ловили каждое слово. – Этот идиот Гиркан не контролирует ситуацию.

Бен понял, что старик, как и другие «белорукие», был измененным человеком.

Председатель гротескно опустил большие морщинистые руки, затем сделал шаг и пнул одного из пленников. К счастью, он был слишком слаб, чтобы причинить реальную боль.

– Хвала Крезу, что здесь, в подземелье, по-прежнему руководит Бенамбра.

Он поднял вялую дрожащую руку и похлопал себя по груди.

Основатель, он же первый председатель и первый верховный жрец, склонился над бароном Дуном.

– Какой прекрасный меч! Это же целое сокровище! – Он медленно выпрямил сутулую спину. – А наш знаменитый фельдмаршал, наверное, опять напился? И, как всегда, поспешил отрапортовать об ошеломительной победе? Я заменю его после этой неудачи. Вы уверены, что мы поймали всех нарушителей? Отправьте Гиркану отчет и потребуйте очередной замены паролей… О чем он там думает наверху? Подвергните пленных магической обработке, а затем отправьте на курс боевой подготовки. Все их вещи принесите ко мне – на предварительный осмотр.

Он сказал что-то еще, но Бен не расслышал его слов. Рядом раздался крик Дуна. «Белорукий» в колпаке чародея склонился над Беном и бросил ему в лицо щепотку порошка. С первым же вздохом мир вокруг него исчез.

Он проснулся ранним утром. Вставать не хотелось, хотя от жестких бугров неудобного ложа болели бока.

Это была казарма. Несколько дней назад он поступил на службу в Синий храм и теперь проходил первичное обучение. Слава богам, плечо больше не болело – время лечит любые раны. Бен зевнул и ворчливо выругался. Он пообещал себе написать еще одно письмо и отправить его Барбаре с попутным караваном. Ему почему-то казалось, что на этот раз она ответит ему.

– Хватит спать! Подъем!

Вернувшийся сержант столкнул его с койки пренебрежительным пинком. Вытянув руки, Бен смягчил падение на каменный пол. Поднявшись на ноги, молодой человек потер поясницу и вдруг заметил странную вещь: его койка отличалась от той, на которую он ложился прошлым вечером. Странно! И солнце почему-то не вставало.

Внезапно память расставила все по местам. Это было похоже на кошмар. Он по-прежнему находился в пещере – в плену у «белоруких». К нему вернулся страх. В уме появилась смутная мысль, что он уже не в первый раз просыпался подобным образом. Но все, что происходило после этих пробуждений, терялось в тумане черной магии, которая стирала воспоминания и опутывала чарами его сознание.

Надо одеться… Нет, он уже одет. Это была его одежда, но она выглядела грязной, изношенной и рваной. Бен через многое прошел с тех пор, как последовал за Дуном в верхнюю пещеру, но одежда оставалась целой. А тут…

Кто такой Дун? Ах да, барон! И еще были Марк и Ариан. И остальные. Но что с ними случилось?

Вокруг Бена в темноте ругались, натыкаясь друг на друга, незнакомые люди – его товарищи по плену и начальному курсу боевой подготовки. Он, как и все, встал в строй и молча зашагал… куда-то в глубь пещеры. Бен помнил только то, что сержант всегда водил их строем в эту сторону.

На боку Бена больше не было Драконосека. Ножны и пояс тоже исчезли, как налобная лампа и котомка. Вместо них ему дали небольшой кинжал. Тоска и отвращение к муштре легли на плечи непомерным грузом. Он стоял в одной шеренге с мужчинами, которых не помнил, но каким-то образом он знал, что это его место в строю. В смутной вспышке осознания Бен понял, что их обучение длилось не первый день и что начальный курс подготовки был видом наказания. Хотя какая теперь разница…

Учебный плац представлял собой небольшое пустое пространство, освещенное по углам четырьмя факелами. Здесь они учились маршировать и делали упражнения с деревянными копьями.

Сержант не носил знаков различия, но никто не сомневался в его звании. Он шагал между рядами, выкрикивал команды и, внушая ужас, пинал каждого, кто вызывал его раздражение. Тренировки на плацу казались бесконечными. Бен вспомнил, что они всегда были такими. Он вдруг подумал, что его последний сон тоже мог оказаться иллюзией, порожденной магией. Удивляясь самому себе, он не находил опоры для надежды, и что-то в нем мешало ему не подчиниться приказам озверевшего сержанта.

Бен знал, что был взят в плен в пещере. Но остальные вопросы оставались без ответа. Как отсюда выбраться? Где люди, которые были захвачены вместе с ним? Неужели Ариан, Марк и Дун погибли? Однажды он спросил об этом сержанта и в наказание получил пару крепких пинков.

Муштра на плацу и упражнения с копьями продолжались половину вечности. Это глупое повторение одних и тех же движений исключало даже такой повод, как садизм. Оно было абсолютно бессмысленным, но вырабатывало у солдат привычку к безропотному и бездумному подчинению приказам.

Наконец обучение закончилось – точнее, прервалось на сон. Бена отвели к его койке и велели отдыхать. Но ему казалось, что, едва он закроет глаза, его снова поднимут пинком и загонят на плац, где он будет шагать и махать копьем еще дольше прежнего. Он находился за гранью истощения. Его мысли с трудом пробивались через толстый слой ваты, которая распирала голову мягкой пустотой. Бен попал в магическую западню и больше не знал, кто он такой, кем был и что представляло собой это жалкое существование – какую-то изощренную пытку или стандарт Вселенной, в которой не осталось ничего конкретного, о чем можно было бы судить.

Плац и отдых. Маршировка и копье. Реальное сливалось с нереальным. Бен убеждал себя, что это кошмарный сон. Однако ему все чаще казалось, что сном была та жизнь, которая осталась за входом в пещеру.

Чьи-то голоса, реальные и фантастические – Бен уже не отличал их друг от друга, – насмехались над ним и твердили, что он больше не увидит Ариан. Никогда! Или, возможно, через век, после того как годы жизни среди амазонок изменят ее облик и нрав. Конечно, он узнает ее – по рыжим волосам. И после битвы с очередным отрядом грабителей они могут встретиться на пьяной оргии в непроходимой толпе людей среди блевотины, ругани и криков…

И время от времени он будет возвращаться на эту узкую койку для отдыха, чтобы, закрывая глаза, пугаться многолетнего сна, а во сне бояться момента пробуждения.

Он знал, что в реальном мире, каким бы он ни был, прошло много времени.

Однажды мимо него пронесли на носилках Бенамбру. Первый верховный жрец взглянул на Бена, что-то сказал и, усмехнувшись, поехал дальше…

Иногда Бена и других солдат приводили в столовую. В этом тускло освещенном помещении их усаживали за длинные столы и кормили какой-то зловонной массой. Он не считал ее едой – в сравнении с ней помои Синего храма, которыми потчевали новобранцев в первый срок его службы, казались божественным деликатесом. Жизнь в гарнизоне была его вторым сроком, и если бы жрецы узнали, как кончилась предыдущая служба Бена…

Впрочем, он был слишком одурманен усталостью и чарами, чтобы тревожиться об этом.

Порою ему позволяли не только есть, но и видеть красивые сны. Вместо обычных кошмаров он находил себя в щемящих сердце видениях и снова шагал по мягкой и теплой земле. Там, наверху, он больше не думал о золоте и вместе с Ариан смотрел на небосвод и на поляны, усыпанные цветами. Несколько раз в его снах появлялся невысокий мужчина с разрисованным, как у клоуна, лицом. Он кутался в серый плащ и смеялся, словно судьбы людей были веселой шуткой. Но Ариан неизменно уводила Бена от мужчины и, держа его за руку, уговаривала идти дальше…

И он снова просыпался во тьме, прислушиваясь к стонам и ругани тех, кто страдал от такой же магической пытки.

Да, однажды он увидит ее вновь. На поле битвы, как говорили ему голоса мучителей. И если он останется жив – возможно, после того, как Ариан погибнет в бою, – ему позволят пить, кричать и буянить вместе с другими солдатами, чтобы затем забыться пьяным сном, теряя последние воспоминания о своей прошлой жизни.

Довольно часто во время тренировок на плацу у него случались моменты прояснения. В эти мгновения Бен клялся себе, что не будет сражаться за Синий храм. Но даже тогда он понимал, что «белорукие» заставят его ринуться в бой, когда им это будет нужно. Он уже клялся однажды, что не вынесет того рабского существования, которое влачил теперь. «Когда придет время, ты будешь сражаться. Или умрешь. Ты же не хочешь умирать?» Кто говорил ему эти слова? Сержант? Или Бенамбра? А жить действительно хотелось – даже сейчас.

Внезапно в один из неприметных дней чары магического принуждения растаяли. Бен спал; его разбудили – и тумана в голове как не бывало. Он открыл глаза, осматривая часть барака для рекрутов. Здесь ничего не изменилось. Бену велели подняться с койки. Рядом, держа в руках факелы, стояли двое «белоруких». Он сощурился от яркого света и увидел большого припавшего к земле боезверя. Существо походило на кошку, но было гораздо крупнее человека. Оно взглянуло на Бена и издало предупреждающий рев.

Около зверя прохаживался человек. Он тоже был реален – Бен никогда не видел его в своих снах. На этот раз к нему пришла не Ариан, а Радулеску.

– Бен из Пуркиндж-тауна! Как видишь, мы снова встретились. Не дергайся! Веди себя спокойно!

Два последних приказа были необязательными. Убедившись в покорности пленника, офицер улыбнулся и сделал вялый жест рукой. Один из «белоруких» зашагал по проходу, велев Бену следовать за ним.

Радулеску выглядел здоровым и холеным. Его небольшая бородка была аккуратно подстрижена. Чистая одежда, вымытое тело, ни кусочка грязи под ногтями. Бен заметил на его поясе меч – возможно, тот самый, которым он грозил ему у входа в пещеру. Радулеску по-прежнему носил золотисто-синий офицерский плащ. Сейчас его капюшон был откинут. Несмотря на свои размышления, Бен вдруг ощутил разительный контраст между происходящим и тем, что он чувствовал.