Текст книги "Человек-Берсеркер"

Фред Томас Саберхаген
Человек-Берсеркер

Пролог

«Что ж, – мрачно подумала Элли Темешвар, – мы сражались на удивление неплохо, особенно если учесть, на каком крошечном истребителе нам пришлось принять бой».

С поверхности этой необычной звезды бил высокий фонтан плазмы, ослепительный, как сама звезда, и сравнимый по плотности с веществом, образующим планеты. Крошечный двухместный корабль, управляемый Элли и ее напарником, подобно блохе, усевшейся на ствол вековой секвойи, вцепился в сияющее жало фонтана, тщетно пытаясь найти укрытие. А с противоположной стороны светящегося потока, на расстоянии около ста тысяч километров, затаился в засаде сумасшедший берсеркер. Разумеется, берсеркеры – это бездушные машины, но Элли мысленно представила их себе обезумевшими тварями: наверное, она каким-то шестым чувством ощущала параноидальное безумие их давно сгинувших неведомых создателей.

Странная звезда, источающая из себя струю плазмы, была так близко, что пилотам пришлось уменьшить до предела прозрачность иллюминаторов, защищаясь от ее ослепительного сияния. Несмотря на близость к Ядру галактики, других звезд видно почти не было. Несколько кубических парсеков светящейся звездной материи затмевали все вокруг, пробуждая в памяти старинные легенды о световом пространстве, в котором звезды лишь черные точки.

– Элли, чуть убери со своей стороны сканирующие щупы, – послышался в наушниках как всегда невозмутимый голос Фрэнка.

Командир находился за толстой стальной переборкой, наглухо разделявшей кабину истребителя. Теоретически при попадании в один из отсеков и гибели одного пилота оставшийся в живых может продолжать бой. В действительности же сейчас, когда весь корабль мог быть с минуты на минуту смят в лепешку, Элли, отрываясь на мгновение от приборной панели, страстно желая живого человеческого общения, думала только о том, как было бы хорошо, если бы герметичный люк, задраенный в боевом режиме, раскрылся.

Но вслух она этого не сказала.

– Щупы передвинуты, – доложила Элли.

Отточенная до совершенства реакция позволила ей выполнить приказание командира, не теряя времени на обдумывание. Руки девушки застыли на вспомогательной панели. Основное же оборудование управлялось непосредственно головным мозгом: специальные датчики, вмонтированные в шлем, напрямую снимали биотоки. Органы контроля откликались на долю секунды быстрее, чем если бы электрические сигналы преодолевали путь до нервных окончаний в пальцах.

– Он вот-вот появится снова…

Конец предостережения Фрэнка Элли не смогла услышать даже в наушники, так как из-за ствола плазмы появился хищный берсеркер. Управление основными функциями корабля осуществлялось биотоками мозга напарника Элли, и, прежде чем девушка успела осознать, что происходит, истребитель, уклонившись от вражеского выпада, нанес ответный удар. Именно поэтому Фрэнк Маркус занимал место командира слева; Элли пока еще не могла сравниться с ним быстротой реакции. Впрочем, никто не мог сравниться с легендарным Фрэнком. Еще каких-то пару минут назад Элли тешила себя надеждой, что командиру удастся вытащить их живыми из этой передряги.

Фрэнк резко бросал корабль из стороны в сторону. Корпус истребителя звенел словно гонг, взбесившиеся приборы зашкаливало от смертоносных зарядов, выпускаемых врагом. Вспышка, оглушительный грохот, новая ослепительная вспышка неприятельского залпа, и слабый вздох ответного выстрела: крошечный истребитель, не имея ни малейшей возможности нанести хоть какие-то повреждения огромному Голиафу, огрызался на огонь противника просто потому, что не желал сдаваться без боя. Появившийся из засады берсеркер был слишком большой, чтобы сражаться с ним, и слишком быстроходный, чтобы пытаться спастись от него бегством здесь, в открытом космосе. Осталось одно: уклоняться от вражеских выстрелов…

Берсеркер дал новый залп, но истребителю, вильнувшему вбок, опять удалось остаться невредимым. Элли вспомнился отрывок из глупого мультфильма: нелепый клоун, отчаянно силясь сохранить равновесие на высоко натянутом канате, пытается защититься от метеоритного дождя с помощью старого дырявого зонтика.

– …корабль-малютка…

Сквозь треск электрических разрядов донесся голос берсеркера. Зачем он пытается с ними заговорить? Наверное, просто пробует отвлечь внимание, а может быть, предлагает сохранить жизнь, прекратив бесполезное сопротивление. Порой встречаются предатели, готовые по своей воле служить машинам-убийцам. А иногда бездушный враг, сочтя какую-то человеческую особь достойной внимания, оставляет ее в живых под пристальным наблюдением. Разумеется, когда исход схватки предрешен, подобные ухищрения, имеющие целью сбить противника с толку, могут показаться излишними, но тактика берсеркеров, определяемая генератором случайных процессов, совершенно непредсказуема.

– …абль-малютка, новое оружие тебя не спасет…

Дрожащий голос не был ни мужским, ни женским, ни молодым, ни старым. Речь берсеркера была составлена из отдельных записанных слов, произнесенных пленными, доброжилами (добровольными прислужниками), и даже из гневных проклятий тех, кто предпочел смерть бесчестью.

– Новое оружие? Ад и пламень, что он имеет в виду?

Судя по всему, Фрэнк Маркус, подобно многим сражающимся с берсеркерами, верил в преисподнюю – по крайней мере, в ругательствах он вспоминал ее достаточно часто.

– Не знаю.

– …беспомощный… зложить… – Громкий треск. – Ты слишком маленький…

Далее слова берсеркера потонули в оглушительном треске электрических разрядов. Радиоволны не могли пробиться сквозь плотное поле радиации, излучаемой потоком плазмы.

Бормоча что-то себе под нос, Фрэнк продолжал безумную пляску по поверхности ослепительной струи. Он перевел космический корабль из нормального пространства в так называемое гиперпространство, где материя за пределами защищенного корпуса истребителя приобретает нечто большее, чем набор математических координат, а сверхсветовая скорость становится не только возможной, но и неизбежной. Затем корабль стремительно ринулся назад в нормальное пространство, что в такой опасной близости к огромной массе звезды было очень рискованно. Но у Фрэнка был опыт, везение и еще что-то, что невозможно вырастить в пробирке и даже измерить, – и это что-то, дополняющее молниеносную реакцию, позволяло ему успешно сражаться с берсеркерами. Элли не раз доводилось слышать, что, имея тысячу пилотов, обладающих даром Фрэнка, человечество одержало бы победу еще несколько столетий назад. Была предпринята попытка вырастить целый отряд Фрэнков, клонируя его клетки, но результаты оказались крайне неутешительными.

Прямо позади корабля – судя по мелькнувшему по приборной доске сообщению – ровный поток космических лучей, испускаемых звездой, разорвался подобно тому, как вспарывается гладь тихого омута брошенным камнем. Ослепительными шарами сгустков энергии и раскаленного газа мимо пронеслась выпущенная врагом очередь, и сзади опять появился безжалостный монстр, снова увидевший свою добычу. Ловкий маневр, осуществленный Фрэнком, задержал преследователя, но все же не позволил оторваться от него совсем. Берсеркер казался черной неровной кляксой на фоне огромных завитков яркого протуберанца, слишком далекого, чтобы можно было за него спрятаться.

Фрэнк не сдавался. Подобно слепому, жонглирующему острыми как бритва ножами, он за сто сорок миллисекунд преодолел расстояние, равное диаметру орбиты Земли, вышвырнул корабль из нормального пространства и снова вернулся назад, целый и невредимый.

Но теперь пространство вокруг было совершенно другим. Экран Элли застилал белый шум. Приборы вели себя необъяснимо – однако неожиданно стало совсем тихо.

– Фрэнк?

– Все в порядке. Элли, мы внутри плазменной струи. Как я и предполагал, она оказалась подобна полой трубе. Мы удаляемся от звезды со скоростью двести километров в секунду. Громила остался снаружи.

– Ты… он… откуда ты знаешь?

Деловой голос командира тронула едва уловимая тень веселья:

– Если бы он был здесь, вместе с нами, он по-прежнему продолжал бы охотиться за нами, ведь так?

– Ой!

Элли уже несколько лет не приходилось слышать, чтобы ее собственный голос звучал настолько растерянно. Произнесенное ею слово могло сорваться разве что только с уст робкого новичка; девушке не раз доводилось быть свидетелем этого за время ее работы инструктором в Военно-космической школе.

– Берсеркер рано или поздно обязательно поймет, что мы внутри струи, – потому что больше нам быть негде. Вероятно, он попытается определить, где именно мы находимся, но скорее всего не сможет этого сделать. Тогда убийца-монстр проникнет в пустотелую трубу. Торопиться ему не с руки. Он уверен, что мы от него никуда не денемся, и не станет рисковать, повторяя наш трюк. Но как только берсеркер проникнет внутрь потока плазмы, мы поскорее уберемся отсюда.

– Куда?

– Это хороший вопрос. – Снова голос Фрэнка был приправлен долей горького юмора. – Элли! – Командир вдруг опять заговорил уверенно и решительно. – Взгляни-ка вон на то облако в конце туннеля. Ты когда-нибудь видела что-либо подобное?

Сверившись с показаниями успокоившихся приборов, Элли первым делом определила, что до внутренней поверхности пустотелой струи, укрывшей крошечный корабль, около пяти тысяч километров, и истребитель летит практически в центре. Прямо позади осталась звезда, породившая этот циклопический фонтан и наполнившая его пустую сердцевину потоком радиации, от которой пилотов надежно защищал корпус корабля. А вот впереди…

Там струя заканчивалась еще более необычной сияющей туманностью, до которой кораблю, если он будет продолжать лететь с той же скоростью, оставалось меньше часа. Элли внимательно изучила показания приборов, но ничего не смогла понять. Похоже, туманность испускала множество волн самой разной длины, в то же время жадно поглощая все прочие излучения… Сначала девушке показалось, что есть какая-то закономерность, но через мгновение начинавший было намечаться порядок рухнул, сменившись полным хаосом. Быть может, стоит попытаться проникнуть в туманность в гиперпространстве? Да нет, плотность вещества в ней настолько высока, что корабль как бы наткнется на каменную стену…

– Эй, Элли?

Голос в наушниках очень изменился, и Элли не сразу поняла, в чем дело.

– Что? – неуверенно спросила она.

– Иди ко мне. Еще минимум четверть часа нам совершенно нечего делать. Мы можем только ждать.

Элли могла бы ответить, что они с Фрэнком не смогут ничем заняться ни в ближайшие четверть часа, ни вообще когда бы то ни было. Вместо этого молодая красивая блондинка, отстегнув ремни, оттолкнулась от акселерационного кресла и поплыла в невесомости к переборке. Искусственный гравитатор, переведенный в боевой режим, включался только тогда, когда нужно было нейтрализовать смертельное воздействие перегрузок.

Большую часть тесной кабины занимало акселерационное кресло Фрэнка и его тело. С первого взгляда было трудно определить, где кончается одно и начинается другое. Элли видела фотографии Фрэнка, сделанные до того, как ее командиру девять лет назад пришлось вступить в жестокое единоборство с берсеркером, едва не стоившее ему жизни. На них был изображен стройный молодой мужчина, настолько деятельный и кипучий, что даже на снимках чувствовалась исходящая от него энергия. Теперь все, что берсеркер и хирурги оставили от пышущего силой тела, было аккуратно упрятано в наполненные физиологическим раствором стальные сосуды.

Элли порой казалось, что врачи, разработавшие три соединенных жгутами проводов контейнера, в которых жило тело Фрэнка, хотели сделать гигантскую пародию на насекомое – голова, грудь, брюшко. Но вошедшую в отсек Элли не встретила радостная улыбка. Девушка понимала, что Фрэнк, оставаясь напрямую подключенным к органам управления кораблем, заметил ее присутствие с помощью видеодетекторов. Оторвав от штурвала сделанную из металла и пластмассы руку, командир приветливо помахал своей напарнице.

Перед глазами Элли все еще стояла картина боя, в ушах не умолкал грохот разрывов вражеских снарядов, мысли ее всецело были поглощены незаконченной смертельной схваткой.

– В чем дело? – спросила она.

– Да так, просто соскучился по твоему обществу, – донесся из прикрепленного под потолком громкоговорителя живой естественный голос Фрэнка.

Рука, тонкая и многопалая и потому совершенно не похожая на человеческую, нежно прикоснулась к плечу Элли. Ладонь, скользнув вниз, обхватила девушку за талию. Знакомое прикосновение гладкой теплой поверхности было приятно. Под мягким внешним покрытием механической руки скрывалась жесткая твердая начинка, и Элли всегда вспоминала прикосновение сильных мужских рук.

Рука, обвившая свободно парящее тело, потянула его вниз, и наконец девушка все поняла.

– Ты с ума сошел?

Вырвавшиеся слова были похожи на истерический смех, но все же прозвучали достаточно убедительно.

– Почему? Я же сказал, у нас есть пятнадцать минут. – Разумеется, в таких вещах Фрэнк не может ошибаться. Если он расслабился, можно последовать его примеру. – Извини, если ты не в настроении. Представь себе, что я нежно целую тебя в губы…

Из громкоговорителя донеслось сочное веселое причмокивание. Появившаяся откуда-то другая рука, состоящая частично из живых тканей, но от этого ничуть не менее сильная и мужественная, начала уверенно орудовать с застежками трико, единственной вещи, которую Элли надевала, отправляясь в полет.

Девушка закрыла глаза, прекращая тщетные попытки думать о важных насущных проблемах. Внутренняя поверхность искусственной брюшной полости, к которой она прижалась обнаженным телом, была на ощупь и не холодной, и не металлической. Как всегда в подобные моменты, Элли вдруг вспомнила, как давным-давно на уроке физкультуры плюхнулась на обтянутого кожей гимнастического коня. Но вот она снова ощутила прикосновение живой плоти…

Фрэнк говорил, что у них есть пятнадцать минут. Меньше чем через двенадцать Элли уже сидела в акселерационном кресле, готовая к бою. В таких делах командору Фрэнку верить можно. Люк в переборке, разделяющей отсеки пилотов, как и положено по уставу, был наглухо задраен. Столкновение с неприятелем стало неизбежно.

Много лет назад Элли поняла, что она, Элли Темешвар, которую чураются мужчины, находя ее слишком волевой и независимой, никак не может сблизиться со своим командиром. И дело не в том, что Фрэнк был груб с ней или, наоборот, вел себя чересчур обходительно; девушка была просто сбита с толку. Что она думает о нем… у Элли так и не было возможности понять. Как только начинали зарождаться какие-то мысли – плохие или хорошие, – они тотчас же вырывались с корнем противоречивой натурой Фрэнка Маркуса. Он просто слишком много знал, слишком много умел, вообще все в нем было слишком. В свободное от службы время девушка старательно избегала своего командира и предпочитала никому о нем не рассказывать, даже когда любопытные настойчиво донимали ее расспросами.

Прошло тринадцать минут из пятнадцати, отпущенных Фрэнком. Командир начал излагать план действий. Выслушав его, Элли пришла к выводу, что, хотя его грандиозный замысел – чистейшей воды самоубийство, это все же лучше, чем глотать ампулу с ядом.

Между тем странная светящаяся туманность в конце огромного туннеля становилась все ближе и ближе. Минула отведенная Фрэнком четверть часа, но это ознаменовалось лишь усилившимися свечением и пульсацией стен плазмы, теперь пенившейся подобно низвергающемуся с огромной высоты водопаду. Поток становился более разреженным, скорость частиц увеличивалась по мере удаления от извергающей его звезды и ослабления притяжения.

– Будь готова, – послышался голос в наушниках. – Он появится с минуты на минуту.

Крохотный истребитель швыряло из стороны в сторону в турбулентных завихрениях потока плазмы, на время скрывшего его от преследователя. Внимание Элли было всецело приковано к органам управления кораблем, хотя сейчас от нее почти ничего не зависело.

Сквозь разрыв в толще уносящегося прочь от звезды вещества в туннель влетел огромный берсеркер…

Глава 1

Согласно табличке, фигурка была вырезана из дерева леши, произрастающего на планете Альпин, трудного в обработке, но необычайно прочного и красивого. Анжело Ломбок, незнакомый с этим материалом и вообще впервые попавший в здешние места, задумчиво крутил фигурку в руках. Сертификат гласил, что это оригинальная ручная работа, и художника, судя по всему, сложность обработки леши нисколько не смутила. Изделие было выполнено в том же стиле, что и другие работы семьи Джейлинксов, которые Ломбоку показали перед отлетом с Земли, но сюжет был более динамичным. Фигурка изображала мужчину и женщину, беглецов, ибо их стройные тела подались вперед в стремительном порыве, но испуганные лица были обращены назад. Деревянные складки развевающейся одежды, возможно, были несколько вычурны, но что можно ожидать от десятилетнего скульптора?

Иногда Ломбок жалел о том, что не занялся искусством вплотную. С другой стороны, жизнь одна – четыреста, максимум, пятьсот лет; а он уже слишком много вложил в свою работу, и теперь даже думать нечего о том, чтобы что-то начинать заново.

Печально вздохнув, Ломбок, приподнявшись на цыпочках, поставил фигурку назад на полку – бесшумно зафиксировавшую это и отключившую сигнал тревоги, который обязательно прозвучал бы, если бы он вздумал покинуть сувенирный киоск, не оплатив покупку. Единственный его чемодан был небольшим и легким, и Ломбок, отказавшись от услуг носильщика, прошел через довольно безлюдный пассажирский зал и, выйдя из здания космопорта, направился к застывшей в ожидании веренице авиатакси.

Ломбок, сам похожий на крохотную резную фигурку из темного дерева, устроился в уютном кресле ближайшего самолета.

– Я хочу встретиться с семьей Джейлинксов.

Он заранее выяснил, как произносится на местный манер фамилия скульпторов. Скорее всего семейство Джейлинксов, подобно большинству знаменитостей или тех, кто считает себя таковыми, ввело специальные программы помех в системы транспортного контроля, чтобы отваживать непрошеных гостей, и их Ломбок попытался сейчас обойти.

– Я не договаривался о встрече, но меня обязательно примут. Я с Земли, из Академии. Я прилетел сюда для того, чтобы предложить Майклу, сыну господина Джейлинкса, поступить к нам. Мы готовы платить ему стипендию.

Он заготовил на всякий случай координаты жилища скульптора, но программа управления авиатакси в них не нуждалась. Похоже, его замысел удался. Самолет плавно взмыл вверх, купол космопорта раскрылся, пропуская его, и вдалеке показались покрытые лесами горы. Ломбок знал, что некоторые растения завезены сюда с Земли и, разумеется, все колонисты были потомками землян. Когда самолет пролетал над одной из скал, он успел узнать в дереве, вжатом в камень столетиями ветров, кедровую сосну.

На горы опустилась ночь. Безоблачное небо потемнело, и стала видна похожая на загадочный циферблат гигантских часов система оборонных спутников, медленно кружащих над планетой. Настоящих звезд не было, но на усыпанном сверкающими бриллиантами черном бархате выделялись бледными немигающими искорками три планеты и две луны, вращающиеся вокруг Альпина. А дальше в бесконечность простирался обволакивающий планету непроницаемый мрак. Местные жители называли черную туманность, не пропускающую свет в этот обособленный мир, Черной Шерстью. Туманность была настолько плотной, что через нее не мог пробиться даже свет Ядра галактики – и Ломбоку стало как-то не по себе, хотя, разумеется, дома он относился совершенно равнодушно к бесконечному небосводу, усыпанному знакомыми созвездиями.

Пока военные действия не затронули систему Альпина, затемнения на планете не вводились. Особняк Джейлинксов, раскинувшийся на склоне горы, был ярко освещен. Ломбок видел его снимки в рекламных проспектах и каталогах по искусству: это было красивое здание, построенное в стиле далекого прошлого Земли.

Самолет стал заходить на посадку, и Ломбок, раскрыв чемодан, еще раз пробежал взглядом подготовленные бумаги. Все в порядке. Все выглядит совершенно убедительно – надо надеяться, это действительно так.

Внизу, в долине, извивалось пустынное шоссе, по которому тащился одинокий тягач. Его фары отбрасывали на дорогу два вытянутых пятна. Судя по отсутствию огней, жилых строений здесь было еще меньше, чем в районе космопорта. Правда, взлетная площадка перед замком была прекрасно освещена. Такси Ломбока, мягко коснувшись земли, подрулило к стоянке, где уже был один маленький самолет, и из расположенного в нескольких метрах здания вышли мужчина и женщина, по-видимому, предупрежденные охранной системой. Вставив карточку в щель, Ломбок расплатился и вышел на залитый светом прожекторов бетон, сжимая в руке чемодан. Взревел двигатель, и такси взмыло в воздух.

Высокий седовласый мужчина проводил его взглядом так, словно был уверен, что гость или непрошеный посетитель здесь долго не задержится, и было бы лучше, если бы такси подождало. Женщина же шагнула вперед, протягивая руку.

– Мистер Ломбок? Правильно ли я поняла, на борту такси вы говорили что-то про Академию, стипендию?..

– Совершенно верно.

Широкоплечая подтянутая женщина крепко пожала ему руку. Ломбок еще на Земле изучил ее досье и знал, что в молодости миссис Джейлинкс активно занималась спортом.

– Как вы догадались, я – Кармен Джейлинкс, а это Сикст. Позвольте, он возьмет у вас чемодан.

Ломбок также успел выяснить, что на Альпине женщины, выходя замуж, как правило, берут фамилию супруга.

Сикст, высокий, седовласый, гораздо старше своей жены, шагнул вперед – олицетворение спокойного ненавязчивого радушия. Погода стояла прекрасная – у Ломбока мелькнула мысль, что ближе к экватору днем должно быть жарко, – и хозяева вместе с гостем задержались на улице, обмениваясь любезностями, обсуждая красоты здешних мест, разговаривая про перелет с Земли.

– Ну а теперь, мистер Ломбок, что вы скажете насчет стипендии?

Обнадеживающе подмигнув, Ломбок взял хозяев под руки:

– Не пройти ли нам в дом? Там вы сядете и приготовитесь услышать приятную неожиданность. Мы бы хотели, чтобы ваш Майкл – да, кстати, как он?..

– О, чудесно, – нетерпеливо оглянулась в сторону дома миссис Джейлинкс. – Итак?..

– Мы готовы оплатить дорогу до Земли ему и одному взрослому – родителю или опекуну. Мы хотим, чтобы Майкл прошел полный курс обучения в Академии. Четырехгодичный.

Женщина от неожиданности вздрогнула.

Все уже давно прошли в дом, но никто не садился. Кармен возбужденно ходила из угла в угол, постоянно подбегая к гостю, который из вежливости тотчас же вскакивал с дивана и после долгих уговоров снова усаживался на место, и безуспешно пытаясь приготовить что-нибудь, чтобы отметить торжественное событие.

Сикст же стоял, прислонившись к обшитому деревом дверному косяку, и по всему его облику чувствовалось, что он погружен в глубокие раздумья. Еще в самом начале разговора Джейлинкс-старший прозрачно намекнул, что желает взглянуть на документы Ломбока, которые и были ему тотчас предъявлены. Сикст придирчиво изучил их, но все бумаги оказались в полном порядке.

– Вся беда в том… – начал было Ломбок, как только в комнате наступило временное затишье.

Сикст бросил на жену взгляд, красноречиво говорящий: «Так я и знал, что здесь есть какой-то подвох». Но Кармен этого не увидела. Все внимание ее было приковано к гостю.

– Что? – едва слышно выдохнула она.

– Вся беда в том, что вакансия должна быть занята в самое ближайшее время. Как вы понимаете, наши щедрые спонсоры и попечители порой выдвигают условия, с которыми мы, хотя и несогласны, вынуждены считаться. Так вот, как я уже говорил, эта вакансия должна быть заполнена в самое ближайшее время. Майклу следует немедленно отправиться на Землю. Через два дня он уже должен быть в пути.

– Но ведь ни один корабль… ведь так?

– К счастью, конвой, с которым я прибыл на Альпин, задержится здесь на пару дней. Решение пригласить Майкла в Академию было принято всего полгода назад, на Земле, и я без промедления отправился к вам. Мне повезло, сюда как раз вылетал конвой. У нас даже не было времени выслать вам предварительное уведомление или, вернее, спросить, принимаете ли вы наше предложение.

– О, это понятно. Естественно, люди, связанные с Искусством, – прописная буква была отчетливо слышна, – всегда несколько… Разумеется, мы без колебания принимаем ваше предложение. Но неужели у Майкла есть всего два дня?

– Ровно через два дня конвой трогается в обратный путь. А кто знает, когда следующий корабль стартует на Землю… Вы же знаете, до нее лететь несколько месяцев.

– Да-да, конечно.

Откуда-то снизу донесся приглушенный грохот: возможно, с лесовоза скинули тяжелое бревно.

– Я понимаю, у вас очень мало времени. Однако, согласитесь, вам предоставляется редчайшая возможность. На членов Академии произвели огромное впечатление работы Майкла, дошедшие до них.

– Наш агент говорил, что уже начал торговать ими на Земле, но я никак не думала… Ой, всего два дня! Сикст, ну?..

Сикст, улыбаясь, качал головой. Снизу снова донесся шум: мощная пила с аппетитом вгрызалась в дерево. Ломбок уже успел выяснить, что современные средства обработки древесины не позволяют получать нужную фактуру спила. Еще он узнал, что в доме находится целая бригада рабочих: столяры, резчики по дереву, подмастерья.

Затянувшееся молчание становилось напряженным.

– Я видел одну работу Майкла в сувенирной лавке в космопорту. Я горю от нетерпения встретиться с ним. Он?..

– Да-да, разумеется. Майкл будет рад познакомиться с вами. – Кармен озабоченно подняла взгляд. – Наверное, он сейчас работает у себя.

Джейлинксы провели Ломбока по лестнице наверх, затем по длинному коридору. Сикст, забрав у землянина чемодан, по пути занес его в полутемную спальню, пахнущую свежевыструганными сосновыми досками. Внутренняя отделка дома, как и наружная, была выполнена в подчеркнуто сельском стиле.

В конце коридора находились несколько массивных неотделанных дверей, одна была чуть приоткрыта. Кармен, осторожно толкнув ее, первой заглянула в комнату.

– Майкл? У нас гость. Он хочет с тобой познакомиться.

Комната была очень просторная, хотя служила одновременно и спальней, и мастерской. Освещена она была словно витрина ювелирного магазина. В дальнем углу под широким незашторенным окном, теперь, с наступлением ночи, зияющим чернотой, стояла незаправленная кровать с огромными подушками.

У двери вдоль стены протянулся верстак, заваленный инструментами для обработки дерева и материалом. У верстака, взгромоздившись на табурет, сидел мальчик десяти-одиннадцати лет с длинными бесцветными волосами. Услышав слова матери, он повернул к гостю строгое лицо.

– Здравствуйте, Майкл, – сказал Ломбок.

– Здравствуйте.

Голос у мальчика был слабый и невыразительный. Волосы его были не столько светлые, сколько выцветше-пыльные. Узкое вытянутое лицо и большие широко раскрытые глаза придавали ему хрупкий болезненный вид, однако Майкл, смело взглянув Ломбоку в глаза, крепко для своих лет пожал ему руку. Он был босиком, в пижаме, обсыпанный с ног до головы стружками и опилками.

– О, Майкл! – воскликнула Кармен. – Ну почему ты не переоделся? Мистер Ломбок решит, что ты болен и не можешь… Дорогой, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в далекое путешествие?

Майкл сполз с табурета и встал, лениво потирая одну ногу пяткой другой.

– Куда?

– На Землю, – ответил Ломбок, разговаривая с ним как со взрослым. – Я уполномочен предложить вам учебу в Академии.

Брови Майкла едва заметно взметнулись вверх – и тотчас же его лицо растянулось в улыбке десятилетнего подростка.

Десять минут спустя взрослые сидели на террасе. Легкое дуновение инфракрасных волн от невидимого источника отгоняло вечернюю прохладу; бесшумно подкативший робот подал напитки.

– Должно быть, вы гордитесь Майклом, – заметил Ломбок, потягивая коктейль и внимательно следя за собеседниками.

– Так, словно мы его биологические родители, – вмешался Сикст. – Разумеется, мы с женой тоже резчики по дереву. В центре усыновления проделали большую работу по генетическому подбору.

Сделав еще один глоток, Ломбок осторожно поставил стакан.

– Я понятия не имел, что Майкл вам не родной сын, – солгал он, притворяясь заинтересованным.

– Но это так. Разумеется, он все знает.

– Знаете что… мне только что пришло в голову… Можно задать один вопрос личного характера?

– Пожалуйста.

– Понимаете… Вы никогда не предпринимали попыток установить, кто родители Майкла, что с ними сталось?

Хозяева покачали головами.

– Сам премьер Альпина не сможет выжать из центра усыновления ни крупицы подобной информации, – заверил гостя Сикст. – Разумеется, истории болезней родителей выдаются по первому требованию – из соображений заботы о здоровье ребенка, но все остальное хранится за семью печатями.

– Ясно, – задумчиво протянул Ломбок. – И все же, думаю, мне стоит попробовать. Видите ли, наш заместитель директора разрабатывает теорию о взаимосвязи образа жизни родителей и артистических дарований их детей. Центр усыновления находится здесь, на Альпине? Надо будет завтра туда наведаться.

– Он в Ледник-Сити. Но у вас вряд ли что-либо получится.

– Согласен, надежда очень маленькая, но по крайней мере я отчитаюсь перед начальством, что сделал все возможное. Утром я слетаю в Ледник-Сити. Да, насколько я понял, вы принимаете предложение?

Прежде чем Джейлинксы успели ответить, на террасе появился сам Майкл, теперь уже полностью, хотя и несколько небрежно, одетый. Он с размаху плюхнулся на стул.

– Подумать только, сколько в нем энергии! – пожурила его мать.

Мальчик окинул гостя пристальным взглядом.

– Вам приходилось видеть берсеркера? – без обиняков спросил он, по-видимому, следуя ходу своих мыслей.

Сикст фыркнул, и Ломбок попробовал обратить вопрос в шутку.

– Нет, я до сих пор жив-здоров и невредим. – Разумеется, это нельзя было назвать ответом, а землянин видел, что мальчик с нетерпением ждет его. – Нет, не приходилось. Наша планета в последнее время не подвергалась прямому нападению. А межзвездные путешествия я совершаю нечасто. Как я уже говорил, полет сюда прошел без приключений. Мы летели в составе сильного конвоя, к тому же нам сопутствовала удача.

– В Горловине было спокойно? – Это уже спросил Сикст. – Должно быть, вы прибыли этим путем?

Праздный и в то же время болезненный вопрос, ибо другой дороги в систему Альпина, окруженную многими парсеками плотной космической пыли и межзвездного вещества, непригодными для астрогации, просто не существовало.

– Абсолютно спокойно, – подтвердил Ломбок. Он внимательно вгляделся в лица взрослых. – Знаю, многие сейчас относятся с опаской к длительным межпланетным путешествиям. Но давайте взглянем правде в глаза. При нынешнем состоянии дел Альпин – далеко не самая безопасная точка заселенной галактики. Если только Горловина будет перекрыта – неважно, в результате дрейфа туманности или же ее заблокируют берсеркеры, – вся система Альпина окажется в осаде.