Текст книги "Человек-Берсеркер"

Войдя в небольшую комнату, министр кивнул, отвечая на приветствия, и, мельком взглянув на экран, прямо спросил:

– Ну, что вы думаете?

Тупелов понимал, что его вопрос преждевременный; но в то же время он знал, что, если некоторых из присутствующих не теребить постоянно, создание «Ланселота» затянется до бесконечности. К тому же среди собравшихся находилась наблюдатель из президентской администрации, а министр хотел, чтобы Президент знал, кто именно торопит развитие событий.

Один из ученых, с типичной внешностью – в очках и с бородкой, – пожал плечами:

– Что-то не похож он на воина.

Тупелов смерил его взглядом:

– Вы хотите сказать, ни накачанной мускулатуры, ни стального взгляда, ни властного голоса? Знаете, все эти качества для нас сейчас ни черта не значат.

Ученый муж смело встретился с ним взглядом, хотя это, несомненно, стоило ему значительных усилий.

– Вообще-то как раз это мы и хотим установить, не так ли?

В разговор вмешалась представитель Президента, лишь час назад прилетевшая с Земли:

– Господин министр, но что именно делает Майкла Джейлинкса идеальным кандидатом для такой работы? Я хочу сказать, мы видели на бумаге, что он соответствует рассчитанным параметрам, но как генетический код мальчика определит его взаимодействие со сложной машиной?

– Ну хорошо. Во-первых, как видите, сейчас технический персонал надевает на Майкла лямки. Внешне совершенно безобидная процедура, но в действительности все обстоит гораздо сложнее. Между мальчиком и «Ланселотом» устанавливаются линии связи на психологическом и биоэлектрическом уровнях. Несмотря на то что сейчас они функционируют на минимальной мощности, большинство людей, включая вас и меня, уже давно с криками убежали бы отсюда, а Майкл практически совершенно спокоен.

Щуплый светловолосый паренек крутил головой, оглядываясь вокруг, – это было единственным внешним признаком его беспокойства.

– Но ведь, – прервала Тупелова представитель Президента, – дело не только в его… флегматичности, что ли, или в высоком пороге болевых ощущений?

Министр решительно затряс головой:

– Этот мальчишка находит язык с техникой не хуже любого инженера – раз. Показатели его интеллектуального уровня зашкаливают – два. Правда, встречаются люди и с более высокими значениями, но опять же именно ИУ Майкла идеально подходит для наших нужд. И в-третьих, он полностью лишен умения сопереживать другому.

Нам удалось отобрать несколько достойных кандидатов здесь, на Земле, а выбирали мы из десяти миллиардов. Но главное, что нам требуется, это потрясающая психологическая твердость и стабильность – можете называть это флегматичностью, и у Майкла она есть. Итак, что же мы имеем в итоге? Я читал результаты исследований одного из величайших психологов Земли, которая понятия не имела о цели наших работ. Так вот, она пришла к выводу, что данный человек мог бы стать основателем новой религии, если бы не одно обстоятельство: у него начисто отсутствует стремление к лидерству.

Дама из президентской администрации задумчиво склонила голову набок:

– По-моему, господин министр, вы склонны считать это дополнительным доводом за.

– Вы правы. – Тупелов принялся грызть ноготь большого пальца, став при этом похожим на деревенского дурачка. – Вы еще до сих пор не поняли, какую власть обретет со временем оператор «Ланселота». – Он помолчал немного. – Мое личное мнение – Майкл мог бы стать великим святым в какой-нибудь религии, но только мы не должны забывать его прямо-таки безумную тягу к всевозможной технике. Это обстоятельство просто не может не играть важной роли в его жизни.

– Он не паяет? Я слышала, он занимается резьбой по дереву.

– О, всему свое время. Майкл придет к этому – обязательно придет. Кстати, по дороге в лабораторию я спросил его, почему он занялся именно резьбой. И мальчик ответил не задумываясь: «Скульптуры переживают своих творцов. Я хочу, чтобы после меня что-то осталось».

Техники весело заверили Майкла, что большая часть снаряжения на него уже надета, точно процесс одевания был мучительной пыткой. Впрочем, поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что для многих это действительно так. Многочисленные силовые поля посылали ему прямо в мозг самые разнообразные сигналы – но он мог, сохраняя равновесие, держаться на плаву, хотя до сих пор и не выяснил, как ими управлять. Как-нибудь позже надо будет спросить, где находятся органы управления – но не сейчас, пока у него и так забот хватает.

Майкла отвлекло появление в просторной лаборатории какого-то существа, совершенно непохожего на тех людей, которых ему доводилось видеть. Новоприбывший находился в одном из трех соединенных друг с другом контейнерах на высоких колесах, напоминающих игрушечный поезд. Каждый из них был такого размера, что на нем смог бы свободно устроиться пятилетний ребенок. Все это очень напоминало подвозящих различные грузы роботов, время от времени бесшумно въезжавших в лабораторию. Однако в такие контейнеры ничего не положишь, да и маршрут этого странного транспортного средства пролегал напрямую к подвешенному в упряжи мальчику. Двум механикам пришлось отойти в сторону, уступая дорогу. Техники застыли на месте, провожая необычный поезд взглядами.

Вагончики остановились рядом с Майклом.

– Привет, парень! – донеслось из ближайшего небрежное восклицание. Тембр голоса подтвердил предположение мальчика, что обитатель контейнеров – взрослый мужчина.

– Привет!

Майкл читал, что некоторые очень сильно искалеченные и травмированные люди предпочитали искусственные тела именно такой формы, отказываясь от более привычных человекоподобных – наверное, потому, что все равно выглядят они неестественно.

Голос продолжал:

– Я уже примерял этот костюмчик. Нельзя сказать, что он очень удобный, да?

– Мне он не мешает.

– Здорово! А вот мне он очень мешает, и все же я могу его носить. Так что если у тебя есть какие-либо вопросы, спрашивай, быть может, я смогу ответить.

Тон был гораздо увереннее слов.

– Я что-то никак не могу отыскать органы управления, – заметил Майкл.

Последовала небольшая пауза, наконец голос сказал:

– А у твоего тела они есть?

– Понял.

– Майкл, тебя сейчас обертывают в самое последнее достижение биотехнологии. Это намного совершеннее того шутовского поезда, в котором я катаюсь. Да, кстати, меня зовут Фрэнк.

Разговор прервался, механики приготовились надеть на Майкла еще что-то. Не успели они закончить работу, как мальчик ощутил прилив неведомой энергии, и его восприятие окружающего мира полностью изменилось. Многометровая толща лунного грунта и реголита над головой стала прозрачной. За этим последовало еще более ошеломительное преображение: черное звездное небо превратилось во что-то иное – в уходящую в бесконечность пещеру, затянутую несчетным множеством силовых линий и полей. Это ослепительное мироздание напугало бы мальчика своей безграничностью, если бы он был способен испытывать страх перед чем-то столь неопределенным. Первое возбуждение медленно прошло, и Майкл обнаружил, что может, повелевая органами чувств, перевести взгляд с бескрайнего неба на поверхность Луны, снова увидеть лабораторию и людей, собравшихся в ней.

Направив свой взор в другую сторону, Майкл увидел двумя этажами ниже двух офицеров, разговаривающих между собой.

– Таранная кость, – говорил один, – это одна из проксимальных костей предплюсны; в древности она использовалась для изменения распределения случайных величин…

Щелк! Что-то отвлекло внимание Майкла. В одиннадцати целых шести десятых километра от лунной поверхности стремительно приближался метеорит. В считаные мгновения устройство защиты автоматически навелось на цель и уничтожило космического пришельца: едва заметное подрагивание одной из бесчисленных клеточек сложного организма главной системы обороны Лунной Базы.

Щелк! Где-то в самых потаенных глубинах Лунной Базы за множеством закрытых дверей с суровыми предостерегающими надписями находится голографическая модель галактики. В центре светящееся Ядро, белыми пустотами отмечены неисследованные области. Среди всего этого многообразия форм и красок оператор аккуратно выводит под чем-то, смутно напоминающим геодезическую сферу, собранную из зубочисток, электронную надпись: «ТАДЖ». Размером это неведомое образование заметно превосходит самые гигантские звезды.

Щелк! Что-то живое зашевелилось в нижней части живота стоящей рядом молодой женщины-техника, подошедшей вместе с напарницей к Майклу, чтобы водрузить ему на голову ослепительно сияющий обруч – наверное, это будет короной. И даже в наглухо укупоренных контейнерах человека на колесах мальчик уловил слабые органические процессы, обмен веществ.

Щелк! Громкое жужжание. Прошло некоторое время, и Майкл, догадавшись, что это тепловое движение молекул окружающего воздуха, научился отключать от него свой слух.

Примерка завершилась минут через двадцать после того, как началась. Освободившись от шлема и лямок, Майкл, щурясь, повел головой вокруг, снова привыкая к окружающей действительности, которую он одиннадцать лет принимал как должное, не задаваясь никакими вопросами.

Таким, как раньше, он больше никогда не будет.

Глава 4

Небольшая распечатка с крупными буквами «Темешвар Эллисон» наверху плавно опустилась на стол, выпущенная маленькими проворными пальцами Ломбока. Толстые неповоротливые пальцы Тупелова с обгрызенными ногтями схватили ее только со второй попытки.

– Его родная мать, – лаконично объяснил Ломбок. – Генетическая картина совпадает настолько полно, что не остается никаких сомнений. К тому же она была на Альпине как раз в то время.

– И?.. – Тупелов бегло пробежал взглядом по выдержке из личного дела, описывающей служебный путь Элли Темешвар с того момента, как она поступила в школу пилотов, до увольнения в отставку приблизительно одиннадцать лет назад. – Ее имя мне ничего не говорит… Впрочем, постой-ка, не она ли была вместе с Маркусом во время второй встречи с Таджем? Тогда они, пытаясь стряхнуть с хвоста берсеркера, пролетели прямо через туннель… Так, значит, она к тому же и мать Майкла…

Умолкнув на середине предложения, министр снова посмотрел на распечатку.

– Вот именно, – вставил Ломбок. – Похоже, Фрэнк Маркус – отец Майкла. Разумеется, я для полной уверенности сравню генокоды.

Тупелов кивнул:

– Но только очень осторожно. Займись этим сам. Маркус… разумеется, всего этого еще не видел.

– Разумеется. Нет никаких оснований полагать, что он что-либо подозревает. И Майкл тоже.

– Все даты совпадают… значит, Темешвар забеременела во время выполнения задания. Однако в личном деле нет ни слова о том, что она вернулась на базу беременной – впрочем, и не должно быть, как нет ничего и о том, что именно беременность явилась причиной ее выхода в отставку спустя несколько месяцев. Здесь только приводятся слова самой Темешвар, сказавшей, что она, цитирую: «…потеряла интерес к служебной карьере». Что ж, могу ее понять. Шесть месяцев наедине с Маркусом – никто такого не выдержит.

– Прошу вас отметить, – сказал Ломбок, – что Альпин был первым пунктом их остановки на обратном пути на базу «КОРСЕК». Похоже, Темешвар благополучно избавилась от беременности на первой же населенной планете и ни словом не обмолвилась об этом военным врачам.

– Да… да… Я на досуге хорошенько обдумаю все это. А пока нам нужно действовать очень осторожно.

– Согласен.

– Анжело, у тебя на лице написано, что ты что-то замыслил и ждешь моего разрешения.

– Полагаю, мне необходимо лично узнать, что сталось с Элли Темешвар. Встретиться с ней. Поговорить. Если получится, даже доставить ее под каким-либо предлогом на Лунную Базу.

– Зачем?

– Это поможет лучше понять Майкла, предугадать, каким он станет. А из ее личного дела, по-моему, многого не узнаешь.

– Ее настоящее местожительство известно?

– Она живет на Земле. По крайней мере, жила там в прошлом году. Тогда она согласилась принять участие в обычной переписи населения. Живет где-то в Храме Последнего Спасителя.

– Похоже, это что-то связанное с религией. Правда, я о такой не слышал.

– И я тоже. Впрочем, они постоянно возникают и исчезают.

Тупелов помолчал. Засунув палец в рот, он принялся обгрызать заусенец.

– Сомневаюсь, что разумно привозить сюда Темешвар прямо сейчас. Это только привлечет излишнее внимание.

– И все же я прошу вашей санкции. Я буду действовать крайне осторожно. После столкновения в Горловине можно предположить, что враг догадывался о чрезвычайной важности нашей миссии. Следовательно, теперь ему скорее всего известно, что Майкл находится здесь. В самое ближайшее время берсеркеры сообщат об этом своим приспешникам на Земле, доброжилам. Не надо исключать вероятность того, что они тоже определят, кто является родной матерью мальчика. Данные центра усыновления считаются недоступными, но не надо забывать, что он находится на Альпине.

– Да-да, на этой проклятой планете… Хорошо, Анжело, если ты так считаешь…

Майкла не покидало ощущение, что события слишком торопят.

Он находится на Лунной Базе чуть больше одного стандартного дня, а его уже второй раз одевают в «Ланселот». К тому же теперь это его единственная защита. Платформа грузового лифта поднимается к лишенной воздуха замороженной ночным холодом поверхности, и сто с лишним взрослых, находящихся на ней, – военных, ученых, техников, – все до одного одеты в скафандры… Ну, почти все. Фрэнк, по его собственным словам, со своим скафандром никогда не расстается.

Его контейнеры устроились справа от Майкла, а слева стоял научный руководитель проекта доктор Эдмонд Йенари. Его некрасивые раскосые глаза не отрываясь следили за мальчиком сквозь стекло гермошлема.

– Все в порядке? – спросил доктор Йенари.

– Да.

– Я просто хотел еще раз убедиться.

Шлюзовая камера открылась, и воздух начал выходить наружу. Майкла предупредили, что «Ланселот» обеспечит его всем необходимым для дыхания воздухом – точнее, кислородом. Несмотря на то что давление окружающего газа падало, мальчик чувствовал себя совершенно комфортно в лямках необычного скафандра, поскрипывающих словно жесткие бумажные крылья. Силовые поля стали почти неосязаемыми и невидимыми, и Майкл не чувствовал себя стесненным.

Наблюдавший за ним врач небрежно заметил:

– А ты все еще дышишь.

Это было что-то среднее между вопросом и утверждением.

– Да, – смущенно подтвердил Майкл.

В его дыхательных путях по-прежнему ощущалось давление воздуха – точнее, нечто заменяющее давление воздуха; несомненно, что-то закупоривало его нос и рот, не позволяя содержимому легких вырваться наружу. Однако перед началом эксперимента Майклу вкратце объяснили – правда, он из этого объяснения почти ничего не понял, – как силовые поля «Ланселота», в тысячах точек безболезненно проникая сквозь кожу, снабжают тело всем необходимым и выводят отходы жизнедеятельности. Майкл обнаружил, что может заставить себя прекратить дышать, после чего все дыхательные рефлексы оказывались подавленными.

Еще мгновение – и он забыл, что у него есть тело. Массивные дверцы над головой раздвинулись, открыв звездное небо.

Жители Альпина время от времени видят звезды. Порой в черной туманности на несколько дней, а то и недель открывается «окно», и крошечный пятачок небосвода наполняется светом звезд. В таких случаях люди ночами высыпают на улицу и часами стоят, задрав головы вверх.

За время путешествия с Альпина на Лунную Базу, протекавшего, если не считать сражения в Горловине, спокойно, Майкл впервые в жизни получил возможность хорошенько рассмотреть то, что по старинке называлось Млечным Путем. Но одно дело – смотреть на звезды сквозь стекло иллюминатора. Сейчас же небо казалось совершенно другим. Лифт, поднявшись вровень с лунной поверхностью, остановился. Земля и Солнце прятались за горизонтом, и все бескрайнее пространство над головой было усыпано звездами.

Это величественное зрелище не вселило в душу мальчика ужаса лишь по одной причине: до звезд было бесконечно далеко.

Прищурившись, Майкл поднял правую руку. Перед тем как заговорить, он по привычке сделал вдох, и слова прозвучали отчетливо, а радиопередатчик «Ланселота» донес их до наушников в скафандрах наблюдателей.

– Что это? – спросил Майкл.

– Ты имеешь в виду эти три звезды, расположенные на одной линии? – неуверенно ответил Йенари. – Это Орион, Пояс Охотника. Тебе знакомы наши созвездия?

– Нет, не эти три звезды. – Майкл ткнул в небо пальцем, и вслед за его рукой параболическими вихрями взметнулись серебристые волны. – Дальше.

Он видел что-то ослепительно яркое, раскрашенное в такие цвета, подобных которым он никогда не видел. Мальчик никак не мог найти нужных слов, чтобы описать увиденное.

– Телец?..

И вдруг до Майкла дошло, что остальные смотрят невооруженным взглядом и не могут видеть то, что видит он. Ослепительное сияние находилось в ультракоротковолновой радиационной части электромагнитного спектра, и только «Ланселот» позволял глазу видеть его.

Начались приготовления к первым испытаниям в безвоздушном пространстве. Майкл время от времени поднимал глаза к небу. Постепенно он научился уменьшать интенсивность свечения так, чтобы оно его больше не слепило, и в то же время как бы увеличивать его источник. Облако газа с рваными краями – гигантский взрыв, застывший во времени. Как до него далеко? Наверное, не меньше нескольких сотен световых лет.

Шахта лифта находилась в середине ровной площадки расплавленного базальта площадью в несколько гектаров, а со всех сторон ее окружали застывшие волны реголита, километрах в десяти вздымающегося вверх отвесными стенами большого кратера, название которого Майклу не сказали. Вокруг шахты были установлены высокие шесты, образующие квадрат со стороной в несколько десятков метров, а на них была натянута сетка из проволоки или троса. Майкл обратил внимание на то, что ячейки сетки задержат предмет размером с его тело. Казалось, эту сетку позаимствовали из спортивного зала, использующегося для какой-то игры с мячом большого размера.

Стоящие вокруг Майкла скафандры тихо стонали и скрипели, привыкая к космическому холоду и вакууму, однако люди в них, занятые другими делами, похоже, этого не замечали. Майкл пошевелился, и «Ланселот» откликнулся на это слабым поскрипыванием в звуковом диапазоне.

Мальчик спросил об этом доктора Йенари и попытался впитать в себя его совершенно невнятный ответ, состоящий из математических формул, приправленных психологическими терминами. Быть может, со временем, закончив школу, он научится разбираться в подобных вещах. Пока же, судя по всему, лучше попытаться найти ответ самому.

– Вы готовы? – К мальчику приблизился высокий просторный скафандр Тупелова. Министр с самого начала обращался к Майклу с уважением, как к равному.

– А то!

Еще когда Майкла внизу облачали в ярко-оранжевый облегающий спортивный костюм, перед тем как надеть на него «Ланселот», ему вкратце объяснили программу испытаний на сегодня: он должен совершить свободный полет в открытом пространстве. Не успел Майкл снова подумать о том, что разработчики спешат, как базальтовую площадку залил ослепительный свет. Прошло несколько мгновений, прежде чем «Ланселот» ослабил радиационное излучение, преобразуемое в видимый спектр и передаваемое непосредственно на сетчатку глаза. Да, работы ведутся в спешке, но на то должны быть причины, и причины веские. Ни Тупелов, ни остальные не стали бы напрасно рисковать своим детищем.

Обслуживавшие Майкла техники со всех сторон прилаживали дополнительные компоненты «Ланселота». Это были какие-то приспособления в виде кубиков. Они бесследно исчезали под складками «Ланселота», нисколько не увеличивая нагрузку на мальчика.

Майкл на минуту отвлекся. Четырьмя этажами ниже и в двенадцати километрах к лунному западу его мать оживленно болтала с другой дамой, вице-президентом Академии. Кармен сочла счастливой случайностью, что официальный представитель Академии, на этот раз настоящий, оказался на Лунной Базе и нашел время с ней побеседовать…

Доктор Йенари заговорил в микрофон, фиксируя сказанное на магнитофоне:

– Сегодня мы начнем с использования простого приливного-отливного накопителя в форсированном режиме. Мы будем постоянно поддерживать его, используя для маневров энергию аккумуляторов. На первом этапе запланированы простейшие действия. Испытуемый поднимется над поверхностью на два-три метра, под защитными сетками, а затем совершит управляемую посадку. После того как эта стадия испытания будет успешно завершена, мы оперативно решим, что делать дальше.

Майкл успел выяснить, что у «Ланселота» имеется запасный источник энергии, термоядерный реактор, на взгляд мальчика, размером в несколько раз больше, чем требовалось. Этот реактор находился где-то в полупрозрачных складках между его лопатками, метрах в двух от спины. Ученые объяснили, что в настоящий момент он существует в квазиматериальной форме: молекулы бывшего некогда твердого устройства представлены лишь векторами сил. А то, что было силами в исходном реакторе, сейчас превратилось в еще более абстрактные и неуловимые частицы; но тем не менее термоядерный реактор выполнял все необходимые функции. Конечно, как сказал один из ученых, материя – это условность, определяемая тем, какими инструментами мы измеряем ее наличие, и Майклу временами казалось, что иногда ему удается ощутить присутствие чего-то необъяснимого, только он еще не научился до конца разбираться в показаниях своих новых органов чувств.

Проверив исправность термоядерного реактора, – Майкл сам весьма туманно представлял, что делает, и уж тем более не мог объяснить это техникам (которые все равно ничего не поняли бы, – мальчик выбросил его из головы. Медленно развернувшись на месте, как того требовало полученное в лаборатории задание, Майкл обнаружил, что стены кратера превратились в трибуны, заполнившись облаченными в скафандры людьми с приборами и инструментами. Некоторые из них были учеными, наблюдающими за экспериментом, но в основном, определил мальчик, сканируя собравшихся своими сверхчувствительными органами, это была охрана.

– Майкл, пожалуйста, подойди сюда.

Его подвели к огромной букве Х, с микрометрической точностью выведенной на ровной поверхности расплавленного базальта. (Она больше походила на крест.) Майкл тщательно поставил обутые в легкие мягкие тапочки ноги в центр креста. Сквозь неразборчивый гул до него откуда-то донесся голос матери, легко узнаваемый по тембру и придыханию. Все еще будучи на четвертом этаже ниже поверхности, Кармен весело болтала об искусстве.

Интересно, каково взять в руку кусок дерева и вложить нож в «Ланселот»? Майкл позволил себе на мгновение забыться в захватывающих мечтах, но в тот же момент ворвавшиеся в его сознание голоса техников потребовали полной сосредоточенности.

– Майкл, все в порядке?

– Да, в полном порядке.

Ближайший человек стоял в десяти метрах от желтого креста, ближайшая машина – еще дальше.

– Отсчета не будет, начинай, когда будешь готов. Итак, попробуй оторваться от поверхности. Медленно, осторожно. Не бойся, если поначалу ничего не получится…

Майкл не сомневался, что в «Ланселоте» сможет двигаться так, как никогда прежде. Однако возникли некоторые сложности. Как только его ноги в невесомых, словно шлепанцы, тапочках потеряли контакт с базальтовой площадкой, сильнейший момент боковой силы едва не свалил его. Подобно новичку, обучающемуся езде на велосипеде, Майкл непроизвольно метнулся в противоположную сторону. Его реакция оказалась слишком сильной. Едва оторвавшись от лунной поверхности, мальчик устремился к сетке ограждения, чье предназначение, кажется, теперь стало ему понятно. Послышались приглушенные голоса; собравшиеся вокруг старались сдерживать восторженные эмоции, чтобы не отвлекать юного испытателя.

Один голос, напряженный и подбадривающий, говорил громко, не скрываясь, но Майклу он тоже мешал, и мальчик выключил его из сознания. Он не нуждался в словах одобрения. Только теперь до него дошло, что никто не в состоянии помочь ему советом. Скорее всего никто еще даже не думал так, как приходится думать ему сейчас. Майкл, мягко паря над поверхностью, экспериментировал, пытаясь понять причину внезапного бокового импульса, едва не свалившего его с ног в первый момент. Постепенно до него дошло, что это связано с вращением Луны. Сосредоточившись, мальчик смог смутно ощутить великую гармонию движения – одного вращения, накладывающегося на другое, на третье: Луна кружится вокруг своей оси и обращается вокруг Земли, вместе с Землей они вращаются вокруг Солнца, а вся Солнечная система несется с огромной скоростью к какому-то созвездию, которое никогда не сияет на небе его планеты – Альпина.

Громкий голос продолжал монотонно подбадривать Майкла, словно его обладатель надеялся таким образом придать мальчику дополнительные силы. Зависнув в открытом пространстве, освещенный яркими прожекторами, Майкл медленно развернулся под самой оградительной сеткой. Люди в скафандрах, подняв головы, следили за его движениями затаив дыхание. Все как в том школьном спектакле. Никогда ни до, ни после мальчику не приходилось быть в центре всеобщего внимания. Возможно, вот-вот раздадутся аплодисменты…

Вскинув правую руку в жесте, который он запомнил по спектаклю, Майкл уверенно и непринужденно прикоснулся к упругой сетке, натянутой, как кто-то ему говорил, в трех метрах над площадкой. За его движениями жадно следили объективы видеокамер, так непохожих на работу глаз и человеческого мозга.

«Присоединяйся к нам! Будь…»

Возможно, этот зов исходит вовсе и не от берсеркеров или не только от одних берсеркеров. Будь. Будь чем-то. Чем-то таким, что лучше всего описывается словом «машина»; но в человеческом языке нет этому точного определения.

Нет. Изящными движениями опытного пловца Майкл двигался вдоль верхней стенки гигантской клетки из сетки. В непрерывно говорившем с ним голосе он узнал голос Тупелова, продолжавшего восторженно подбадривать мальчика. Теперь министр отдавал приказы, и Майкл отмечал его слова периферийным сознанием, так, чтобы только уловить общий смысл сказанного. Он послушно облетел клетку по периметру и вернулся в исходную точку.

Как только его ноги снова коснулись желтого креста, к нему стремительно бросились десятки специалистов. Первым рядом с Майклом оказался Фрэнк Маркус, и мальчик облокотился на один из контейнеров, отгораживаясь от толпящихся вокруг людей в скафандрах. Когда первый поток вопросов миновал и ученые мужи, отойдя от Майкла, стали совещаться между собой, Фрэнк заметил:

– Когда я в первый раз примерил эту чертову штуковину, я едва не вылетел через сетку. Как и тот другой парень, единственный, кому удалось хоть что-то. Мы все были более или менее уверены, что то же самое будет и с тобой. Мы решили тебя ни о чем не предупреждать, чтобы ты сам разобрался, что к чему. Судя по всему, мы оказались правы.

– А кто этот другой?

– Один из наших лучших пилотов. Он ударился о сетку и сошел с ума.

– Когда только начинаешь отрываться от поверхности, возникает мощная сила, направленная в сторону.

– Да.

Тележки Майкла неподвижно застыли, и мальчик почувствовал, что пилот очень внимательно слушает его.

Смущенно запнувшись, он умолк, не зная, как начать рассказ о том, что он сделал, противодействуя центробежной силе, как ему удалось стабилизировать полет; Майкл сомневался, что для этого изобретены необходимые слова или даже хотя бы соответствующий язык. И он был потрясен, что Фрэнк, взрослый человек, опытнейший пилот, терпеливо ждет его ответа.

В первый день испытаний в космосе Майкл совершил еще два успешных полета, постепенно усложняя маневры. К тому моменту, когда был объявлен перерыв, он нисколько не устал.

В последующие два дня Майкл с матерью совершили обзорную экскурсию по Лунной Базе в сопровождении младшего лейтенанта Шнайдер. Он занимался резьбой, отдыхал, когда на этом настаивали, хотя не чувствовал себя уставшим. От нечего делать мальчик играл в часовых с детьми сотрудников Базы. Ему сообщили, что разработчики обработали результаты первых полетных испытаний, и в конструкцию «Ланселота» внесены незначительные изменения. Затем Майкл, облаченный в оранжевый спортивный костюм и невидимые нематериальные плащи, снова поднялся в гигантском лифте на поверхность Луны. Рядом с ним опять находился Фрэнк Маркус, переодевшийся на этот раз, как он сказал, в свой боевой полетный костюм – один яйцевидный контейнер.

Выйдя из лифта, Майкл первым делом увидел, что медленно поднимающееся над лунным горизонтом солнце окрасило стенки далеких кратеров серебром. Во-вторых, он обратил внимание на то, что сетки убраны.

Тупелов, улыбаясь под шлемом скафандра, еще раз внимательно осмотрел мальчика и неуклюже отошел в сторону. «Беспомощные калеки в скафандрах!» – мелькнула у Майкла внезапная мысль, и он проникся чувством родственной близости к Фрэнку.

Приземистое металлическое яйцо, лежащее рядом с ним, напоминало стремительно несущуюся к цели пулю, точнее, артиллерийский снаряд крупного калибра. Сияние восходящего солнца становилось все ярче. Обслуживающий персонал облачил Фрэнка в разработанную специально для него модель «Ланселота».

Опытный пилот заговорил, обращаясь к одному Майклу, отключив радио, пользуясь установившейся между полями их «Ланселотов» связью:

– Малыш, по-моему, эти ребята слишком торопятся.

Майкл мысленной командой отключил свой радиопередатчик.

– Согласен.

– Ты не имеешь ничего против?

– Не знаю. Наверное, нет. Мне до сих пор не сказали, что ждут от нас сегодня.

– А они тебя не очень-то посвящают в свои дела, не так ли? Сегодня тебе предстоит попытаться осуществить простейшие боевые маневры. Я уже один раз принимал участие в подобном испытании. От противоположной стороны кратера запускается мишень-болванка, и нам с тобой предстоит поочередно обнаружить и сбить ее.

– Вот как! Каким оружием?

– Помнишь, что я ответил тебе на вопрос об органах управления?

– Ах да!..

Майкл задумался. Интересно, какое естественное оружие у его тела? Разумеется, в первую очередь это кулаки и ноги, еще можно причинить вред врагу зубами. Нет, этого определенно мало. Ничего, со временем он все узнает.

Его размышления прервали слова Фрэнка. Опытный пилот, который должен был лететь первым, приказал мальчику занять стартовую позицию на уже ставшем привычным желтом кресте. Поступило предупреждение, что мишень готова. За прошедшие дни Майкла познакомили со многими образцами техники, имевшейся на Лунной Базе, и он без труда узнал устройство, которое должно было служить мишенью: мощный подъемник, многократно превосходящий по силе человеческие мышцы, но значительно уступающий по скорости передвижения другим транспортным средствам. Подъемник приводил в действие небольшой двигатель, подобный тем, что уже несколько столетий применялись в космических аппаратах для преодоления гравитационных полей, – этот двигатель действовал за счет искривления силы тяжести и выделения из нее вектора, направленного в нужную сторону.