Текст книги "Старые долги"

Едва Галя перешагнула через порог, загремели аплодисменты. Вся съёмочная группа встречала героиню дня. Девушка зарумянилась и немного растерянно улыбнулась.

– А мы уже все слышали, как ты спела про белый парус! – сообщил ей Виноградов. – Кстати, почему парус белый, а не алый?

– Откуда я знаю? – пробормотала Галя. – Так в тексте написано.

– Потому что песня исходит не от Ассоль, а от некоей жительницы Каперны, – снисходительно пояснил режиссёр. – Молодец, Галя! Быть тебе великой актрисой! Ещё будешь наступать на пятки Гурченко!

– Я никому не хочу наступать на пятки, – вздохнула девушка – и обомлела: к ней приближался, улыбаясь, Артур Грей! Именно он, а не Алёша Луговой. Актёр был одет сейчас в тот же самый костюм, в котором играл роль утром. Вся группа, улыбаясь, смотрела, как Артур мягко берёт девушку за руку и ведёт к столу в углу ресторана. Когда они сели на свои места, остальная группа стихла и также разошлась – каждый к своему столику. Ещё через несколько минут к Гале и Алексею подошёл официант.

– Что желаете заказать? – сладко улыбаясь поинтересовался он, подавая меню. Галя озадаченно задумалась: в ресторане, если честно, она была впервые, хотя никому в этом не призналась бы. Заглянула в меню: много всего вкусного, но как бы не прибавить в весе… После недолгого размышления, взяла салат и рыбу.

– Шампанского? – лучезарно улыбаясь, подсказал Луговой. Галя хотела было сказать, что не пьёт, но обстановка располагала совсем к другому ответу.

– Если только немного, – вздохнула она. – А так – сок, пожалуйста! Яблочный! И минеральной воды – «Боржоми».

– Водочки? – услужливо напомнил официант.

– Ни в коем случае!

– Я возьму! – величественно сообщил Луговой. – «Столичную»!

Официант радостно поклонился и исчез.

– Я выпью только немного шампанского, – пояснила Галя. До сих пор, весь её опыт в употреблении спиртных напитков, сводился к рюмочке сладкого вина на Новый Год и Восьмое Марта.

– Разумеется! – с готовностью подтвердил Артур Грей. Девушка вздохнула: она почему-то чувствовала себя не в своей тарелке, хотя вокруг друзья и атмосфера как будто самая благожелательная. Осмотрелась: почти половина столиков в ресторане была занята членами съёмочной группы, и все сидели вокруг Артура Грея и его Ассоль. Появились первые заказы, в том числе и тот, который попросили Галя и Луговой. Девушка взялась за салат и почувствовала, как проголодалась: напряжённый, хотя и непродолжительный, съёмочный день требовал теперь компенсации. Рука Лугового галантно, но настойчиво налила водки в бокал рядом с девушкой. Галя удивлённо посмотрела на кавалера:

– Я хочу воды.

– По случаю успешных съёмок, Галочка!

– По этому случаю, согласна на шампанское. Водку не буду.

Соседи сзади недовольно заныли.

– Это не по-нашему, Галочка! – покровительственно объявил Желтов. – У нас полагается – до дна!

– Но почему обязательно водку? – взмолилась девушка.

– Так и быть, Лёша, налей нашей принцессе шампанского, – странным голосом произнёс режиссёр, и Галя успокоилась. Артур Грей налил ей вина, и все присутствующие подняли бокалы.

– За успех! – произнёс тост Желтов.

Кто-то негромко сказал «ура!», и все приникли к бокалам. Галя выпила самую малость – просто из вежливости, спиртного совершенно не хотелось. Поставила бокал на стол и вернулась к блюду.

– Галя, посмотри, ты знаешь этого парня? – неожиданно указал Луговой влево. Девушка обернулась, но увидела совершенно незнакомых людей.

– Нет, а что?

– Ты права, это не наши, – странно произнёс Артур Грей и кивнул. Со своего места поднялся Виноградов:

– За нашу Галочку!

Девушка снова взяла бокал и отпила немного, но сразу остановилась: вкус вина почему-то оказался странный.

– Алексей, ты мне не подливал водку?

– С чего ты взяла? – убедительно удивился заслуженный артист РСФСР, и певица решила, что ошиблась.

– До дна, Галочка! За себя – до дна! – крикнул Желтов, и его поддержали другие члены группы. Посторонние посетители ресторана обернулись, с интересом присматриваясь к происходящему. Девушка неуверенно, морщась, отпивала мелкими глотками, а вокруг все скандировали:

– Пей-до-дна, пей-до-дна, пей-до-дна, пей-до-дна!

Когда Галя отставила бокал, голова кружилась. Девушка уже не сомневалась, что к шампанскому Луговой добавил водки, но зачем? Какой смысл спаивать другого человека, особенно если он тебе симпатичен? И почему все вокруг это поддерживают? Ведь наверняка видели, как Артур Грей подливал водку своей соседке – и не остановили его, не предупредили её, напротив, заставили пить.

– Ты налил мне водку, – негромко, глухо, уверенно произнесла Галя.

– С чего ты взяла? Сама же говоришь – никогда раньше водку не пила.

– Зачем ты это сделал?

– Уверяю тебя – ты ошиблась. Спроси кого хочешь, – и Луговой театральным жестом обернулся к соседям. Те, улыбаясь, наблюдали за небольшой размолвкой.

– А теперь – за то, чтобы нам поскорее утвердили следующий фильм! – выкрикнул Виноградов. Гале показалось, что он слегка посоловел.

– Я сама себе налью, – упреждая движение кавалера, сказала девушка и взялась за бутылку шампанского. Рука не слушалась, горлышко бутылки стучалось о бокал, но Галя с задачей справилась. Поднесла к губам, отпила совсем немного и поставила слева от себя.

– Галочка, почему ты мне не доверяешь? – вздохнул Луговой. – Ну какой мне смысл спаивать тебя?

Галя пожала плечами: ответ на этот вопрос она и сама хотела бы получить, но – правдивый, а на это вряд ли был шанс. В голове шумело, не позволяя собраться с мыслями. Не слушая тосты, Галя вернулась к блюду и покончила с рыбой. Однажды ей говорили, что хорошая закуска смягчает состояние опьянения, и теперь девушка рассчитывала на это. Ещё бы соображать как следует, понимать, что происходит…

Окружающее виделось как бы сквозь туман, да ещё и расползалось, как в кривом зеркале.

– Я пойду, подышу, – пробормотала Галя и попыталась подняться из-за стола: её покачивало..

– Я помогу тебе! – услужливо вскочил Артур Грей, он словно и не ощущал хмеля. Галя кивнула: действительно, самой справиться сейчас было нелегко. Луговой заботливо обнял девушку за талию и повёл наружу. Зной уже схлынул, над чёрным морем висела полная луна, но свежести не было. Галя прислонилась к ближайшему забору: у неё кружилась голова.

– Тебе плохо? – заботливо спросил Луговой. – Отвести тебя в номер?

Девушка ответила не сразу – пыталась разобраться в ощущениях. Всё кругом кружилось, расплывалось, улетало вдаль, мягкая, но зловещая темнота норовила тихо навалиться.

– Да, спасибо… Отведи, – пробормотала непослушными губами. Артист взял её правую руку, забрался под неё и, придерживая девушку за талию, повёл в гостиницу. Не без труда они поднялись по лестнице. Трясущейся рукой Галя отперла дверь. Вдвоём они вошли внутрь, и девушка повалилась на кровать, стараясь не сдаться наваливающейся сонливости.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – склоняясь над певицей, тихо спросил Луговой.

– Всё хорошо… Спасибо… Я сама… – пробормотала она, отгоняя сон. Артур Грей вздохнул и вышел, закрыв за собой дверь. Собравшись с силами, Галя поднялась, прошла в ванную и первым делом подставила голову под поток холодной воды. Сразу стало легче: сколько бы ей спиртного ни довелось принять за ужином, не так уж много это было, просто непривычно. Сознание постепенно возвращалось, и организм удивлялся, с чего бы это его вдруг так потянуло расслабиться. Наверное, можно даже спуститься вниз, погулять, но одной не хочется, а Луговой уже ушёл. Всё-таки: зачем он так повёл себя за ужином? Чего добивался? В голову приходило довольно нехорошее объяснение… Но тогда почему он так легко ушёл из номера, даже не попытался соблазнить свою подвыпившую спутницу?

После недолгого размышления, Галя решила просто лечь спать. Разделась, приняла ванну – и опустилась в постель. Едва опустила голову на подушку – алчный сон сковал её.

Ощущение чего-то странного и жуткого вонзилось в неясные, взбалмошные сновидения. Галя попыталась проснуться, но давящая ощущение не отпускало. До неё вдруг дошло, что она не одна… И некто посторонний – здесь, рядом, в постели… И что он…

– Пустите, – глухо пробормотала девушка, тщетно пытаясь бороться – и с неизвестным, и с собственной слабостью. – Уйдите прочь.

Неизвестный не отвечал – он сдёрнул одеяло и теперь стягивал ночную сорочку с девушки. Та слабо сопротивлялась: тело было непослушно, руки как чужие. Мужчина, которого она не могла толком рассмотреть, наваливался, старался развести ей ноги…

– На помощь, – скорее прошептала, чем крикнула девушка.

– Молчи! – глухо прорычал незнакомец, и его голос показался девушке знакомым. Где, когда она его слышала? Не так давно… Это не Алексей, не кто-либо из съёмочной группы… Тогда кто же? Однако задумываться было некогда: насильник, разозлённый полученным отпором, прижимал Гале руки к постели, зубами стягивал сорочку, чтобы не мешала, коленями раздвигал жертве ноги…

– Помогите! – хрипло, но гораздо громче, чем вначале, позвала Галя.

– Заткнись, стерва! – и насильник хлестнул её ладонью по лицу. Однако от полученной оплеухи Галя только пришла в себя и завизжала, яростно брыкаясь, чуть не сбрасывая неизвестного. Но вот последовал удар в солнечное сплетение – девушка задохнулась и обмякла… совсем ненадолго, на несколько секунд, но этого хватило, чтобы…

Она пришла в себя, когда за окнами было светло. Галя огляделась: никого рядом. Она была укрыта одеялом, но между ног болело… Что это было ночью – сон или страшная явь? Она откинула одеяло – сорочка цела, только съехала и в крови. Осмотрела себя кое-как – синяки на руках, на ногах… Отчего? Откуда кровь – порезалась чем-то и не заметила? Почему не запомнила случившееся? Как смогла уснуть под насильником? Или всё-таки это привиделось? Скользнула рукой между ног… Очень плохо…

«Первым делом – к врачу», – мелькнула мысль. Девушка встала, наскоро умылась, оделась и вышла.

– Скажите, где врач? – коротко обратилась к дежурной по этажу. Та отвлеклась от чтения какого-то журнала и посмотрела надменно:

– А что с вами случилось?

– Мне нужен врач. Вы можете сказать, где он?

– На первом этаже – санчасть, там принимает фельдшер.

Галя скрипнула зубами, силясь не потерять самообладание.

– Как добраться до гинеколога?

– Вам нужно в районную больницу, – равнодушно отозвалась дежурная. Галя помедлила.

– Скажите, вы здесь дежурили всю ночь?

– Я, а что?

– Вы не видели, ко мне в номер никто не заходил?

– Девушка, вы что?! Не хотите, чтобы к вам заходили ночью мужчины – запирайте дверь, для этого есть замок!

Галя помедлила. Когда Луговой вчера уходил, он запер за собой или нет? Дура, сама должна было проверить, не так уж плохо себя чувствовала… Ладно, сейчас главное – к врачу.

В районную поликлинику она пришла через полчаса. Сразу направилась в регистратуру.

– Мне к гинекологу, пожалуйста!

– Вы у нас на учёте?

– Нет, я из Перми, а здесь наша группа снимает фильм.

Сотрудница регистратуры кивнула.

– Ваш паспорт.

Галя молча подала документ.

– Какой врач вам нужен? Ах, да, гинеколог… Что-нибудь серьёзное?

– Я подозреваю, что меня изнасиловали.

Собеседница изумлённо уставилась на Галю, очки упали с носа.

– Как это – подозреваете? Не знаете точно?

– Не знаю. Это было ночью.

– Ну, девушка, ночью такие вещи тоже нетрудно определить. Или по обоюдному согласию, или…

Галя глубоко вздохнула, стараясь успокоиться:

– Моего согласия не было. Но я не уверена, что это мне не приснилось.

Сотрудница поликлиники коротко рассмеялась.

– Девушка, вы что, не можете отличить сон от яви? Тогда вам, извините, надо не к гинекологу, а к психиатру!

Галя постаралась взять себя в руки.

– Пожалуйста, дайте мне направление к гинекологу, а с остальным я сама разберусь.

Регистратор презрительно скривила губы, пожала плечами, но временную медицинскую карту выписала.

– Куда мне идти?

– Восьмой кабинет.

– Спасибо.

Не мешкая, девушка прошла к указанному кабинету. Там оказалась очередь – три женщины, одна молодая, две постарше. Галя сидела как на иголках, мысленно приговаривая: несколько минут ничего не изменят… Через полчаса подошла её очередь. Она переступила порог кабинета:

– Доктор, проверьте, пожалуйста! Я, кажется, была изнасилована!

Девушка ожидала, что сейчас повторятся реплики, услышанные в регистратуре, но врач – маленькая седоватая старушка – молча указала ей на кушетку:

– Раздевайтесь.

Не прошло и получаса, как гинеколог дала своё заключение: это был не сон, Галю действительно изнасиловали. Правда, травмы неопасны. Старушка выписала лекарства и дала рекомендации – к счастью, записала их на бумажке, иначе Галя, ошарашенная жуткой новостью, трясущаяся, как лист на ветру, не запомнила бы ничего.

– Вы меня слушаете, девушка? – внимательно глядя на пациентку, громко произнесла вдруг врач, и Галя встрепенулась.

– С-слушаю.

– Вам сейчас надо в милицию. Напишите заявление, пусть откроют дело.

Девушка кивала бестолково, еле понимая, что ей говорят.

– Вы сами дойдёте?

– Да, спасибо.

Скорее из упрямства и желания подтвердить свои слова, Галя поднялась, покинула кабинет, прошла вдоль по коридору к ближайшему открытому окну и там остановилась, переводя дух. Свежий и прохладный воздух с улицы, дар здешнего утра, мягко овеял ветерком её лицо. Девушке стало немного легче, она собралась с мыслями. Итак, это случилось. Ещё недавно хвасталась маме, что девственница, и вот…

Она встряхнулась: случившееся не исправить, а в милицию надо пойти. Она обратилась к медсестре, проходившей мимо:

– Скажите, где здесь поблизости милиция?

Та объяснила, и Галя, стараясь не забыть услышанное, направилась к выходу. Очутившись на улице – собралась с мыслями: вот сюда идти, а теперь сюда… Вот и отделение. Девушка прошла к окошечку, через которое на неё с интересом уставился дежурный, лейтенант.

– Вы актриса? – спросил он, прежде чем Галя успела открыть рот.

– Да… Откуда вы знаете?

Лейтенант милиции ухмыльнулся:

– Работа такая – всё знать. Шучу, девушка: я был вчера на пляже, видел, как вас снимали. Мне очень понравилось! Буду теперь с нетерпением ждать, когда выйдет фильм! А у нас вы по какому делу – украли у вас что-нибудь?

Галя покраснела: сейчас ещё входить в подробности. Не отвечая ни слова, протянула милиционеру справку от гинеколога. Лейтенант посмотрел, его глаза округлились, парень сдвинул фуражку набок и присвистнул. Покачал головой, вздохнул.

– Заявление сами напишете?

– Буду очень признательна, если вы мне поможете.

– Конечно, – кивнул милиционер и начал диктовать, то и дело уточняя подробности. Услышав, что Галя не узнала насильника, опять тяжело вздохнул:

– Как же мы его будем искать?

– Я думаю, дежурная по этажу знает больше, чем говорит, – глухо произнесла Галя. – Её только спросить как следует нужно.

– Спросим, – кивнул лейтенант и снова вздохнул. Через пять минут заявление было готово, Галя подписала его, и лейтенант принял.

– Что мне теперь делать? – растерянно спросила девушка. Парень пожал плечами:

– Идите в гостиницу, отдыхайте, работайте. Мы будем искать. Если найдём кого-то – свяжемся с вами.

– Спасибо.

Галя вышла на улицу. Солнце уже начало припекать, и с жарой тяжесть принялась сдавливать обручем голову. «Сейчас – в гостиницу, – сказала себе девушка. – Надо прийти на завтрак и перекусить. Потом – съёмка, её нельзя срывать».

В ресторан она пришла за десять минут до окончания завтрака, но это оказалось к лучшему: в зале не было никого из съёмочной группы. Со своими коллегами общаться сейчас у Гали не было ни желания, ни сил.

Овощной салат с рыбой, немного творога, виноградный сок – и девушка стала приходить в себя. Что случилось, то случилось, этого не исправить. Сейчас надо заниматься другими вещами.

Она не сдержалась – чуть вздрогнула, когда по левую руку от неё сел Луговой.

– Галя, ты плохо себя чувствуешь?

– С чего ты взял?

– Ты очень бледна.

Девушка ответила не сразу.

– Когда ты вечером уходил от меня, запер дверь?

– Конечно! – воскликнул артист так горячо, что Галя удивлённо посмотрела на него. Не настолько экстраординарный вопрос, чтобы не ответить просто «да».

– Галя, ты идёшь сейчас на съёмку?

– Разумеется. А почему я не должна на неё идти?

– Я просто спросил, – пожал плечами Луговой. Девушка кивнула, а в голове поползли мысли: просто незапертой двери комнаты недостаточно, ещё нужно, чтобы дежурная по этажу оказалась заодно с насильником… Да и администратор при входе, и швейцар… Получается довольно солидный заговор, а если так, то дверь могла быть и заперта, открыть её под силу любому домушнику. Поэтому не исключено, что Алексей говорит правду. Но почему так странно ведёт себя – будто хочет оправдаться? Или это только кажется? И почему нападение насильника совпало со вчерашним спаиванием? Ещё бы на рюмку водки больше – и, пожалуй, вообще бы не соображала ничего, когда явился ночной визитёр.

– Алексей, ты же вчера подливал мне водку в вино, не отпирайся. Зачем ты так поступил?

Луговой вздохнул:

– Галя, существуют определённые актёрские традиции, успех всегда надо «обмывать». И не только актёрские, так поступают представители всех известных мне профессий.

С этим трудно было спорить, про «обмывание» Галя слышала не раз.

– Так уж и успех? Фильм ещё не вышел, даже не завершён.

– Галочка, извини, я немного разбираюсь в этом. То, что было заснято вчера и записано у Левцова – это залог успеха картины. Остальные сцены будут сделаны профессионально, я не сомневаюсь, но вряд ли они что-то решат. Главный вклад в нашу предстоящую победу внесла ты вчера.

– Прямо как на войне, – невесело усмехнулась Галя. Она думала о своём: как ни поверни, выходит – заговор… Странный, жестокий, бессмысленный заговор – ради того, чтобы некто лишил девственности начинающую актрису и певицу. И кто же это может быть? В голове всплывал таинственный Анатолий, с которым довелось познакомиться в родном городе. Но в самом ли деле это он? Зачем ему такие приключения – неужели сильно влюбился? Наверняка женат, поэтому предложение руки и сердца сделать не может… а если бы и сделал – получил бы отказ. Впрочем – и так получил. И не нашёл ничего лучшего, чем заговор ради изнасилования? Впрочем, кто знает, каковы его возможности. Если он и вправду референт кого-то из Политбюро – увы, самые широкие, разве что действовать нужно скрытно, во избежание огласки.

– Ладно, пошли на съёмку, – сказала она, поднимаясь и забирая со стола посуду: хоть и ресторан, а самообслуживание. Они вышли на улицу – и оказалось, что съёмочную группу уже поджидает автобус, чтобы везти всех «в Карпену». Галя старалась избегать взглядов окружающих, но никто и не пытался обратиться к ней – просто ехали молча и деловито, как на обычную работу.

«Карпена» оказалась километрах в десяти от города. Виноградов договорился с некоторыми из местных жителей, в основном пожилыми людьми, которым не надо было идти на работу – они изображали население Карпены. Было ещё несколько человек массовки, привезенных из города. Виноградов подобрал несколько домов, которые оказалось нетрудно преобразить в рыбацкие хижины.

– Ну-с, приступим! – деловито потёр руки Желтов, когда все выбрались из автобуса. Галя была рассеянна, к роли Ассоль это очень подходило, и всё же девушка чувствовала, что сегодня она играет совсем не так, как вчера. Однако замечаний ей никто не делал. Галя отбарабанила свой текст, выполнила нужные движения, закатила, где требуется, глаза – и на этом её сегодняшние актёрские свершения исчерпались. Остальные артисты что-то делали, искренне играли, наверное, очень хорошо, хотя как раз на них кричал режиссёр, но это уже не имело значения для изнасилованной девушки. Искусство, творчество, перевоплощение – всё это было для неё сейчас пустыми словами. Она оказалась совершенно выбита из колеи – и не знала, что делать, как вернуться к нормальной жизни.

Галя и не заметила, как съёмки завершились и вся группа забралась в автобус, чтобы следовать обратно в гостиницу. Там надо будет о чём-то думать, принимать решения, а здесь, в салоне, пусть и малоприятно пропитанном запахом бензина, можно почувствовать себя более-менее спокойно, забыться, даже немного подремать…

Она не без сожаления поднялась с сиденья, когда автобус приехал. Сейчас идти в проклятую гостиницу, где всё это произошло. Притворяться, будто всё в порядке. Что-то, а прикидываться актриса должна уметь.

– Вы – Галина Александровна Сидорцева? – неожиданно обратилась к ней администратор в холле. – Вам письмо!

Первая мысль – это из милиции. Нет, не может быть так быстро, и скорее бы они позвонили. Взять – и посмотреть. Из Перми. От Ринаты Таировны. Какие-нибудь новости от Жени? Распечатать.

«Галочка, милая! Мне извещение пришло: Женечка погиб. В Афганистане».

Письмо выпадает из рук, весь мир вокруг белеет и сливается в одну точку. Не падать, быстро сесть в кресло…

– Галя, тебе плохо?

– Принесите воды, кто-нибудь! Аптечка здесь есть?

– У неё, наверное, солнечный удар!

Острый запах – нашатырный спирт. Мир возвращается.

– Галя, выпей воды!

– Спасибо…

Рука непослушна – взять стакан обеими. Глоток. Ещё. Всё вокруг успокаивается. Где письмо? Вон оно – лежит. Поднять немедленно. Может, показалось – ничего такого там нет? Нет – всё правда… Женечка, миленький, как же так? Мальчик мой хороший… Я дура… Он – настоящий мужчина, единственный любил меня со школы… И его больше нет. Только не надо здесь плакать. Подняться в номер – и всё только там…

– Галя, проводить тебя?

Это Алексей. Ну его подальше. Вчера уже проводил.

– Нет, спасибо, я сама.

Войти внутрь – и прилечь. Собраться с мыслями. Женечка, миленький… Лучше было бы отдаться ему перед уходом в армию, чем достаться какому-то скоту из номенклатуры…

Бедная Рината Таировна… Как это страшно – хоронить собственного ребёнка… Наверное, ничего хуже на свете нет.

Теперь будут хоронить Женечку – надо обязательно приехать. Значит, сейчас – первым делом позвонить Желтову, отпроситься. Где телефон? На тумбочке у кровати. Ой, не работает… Не страшно, ногами дойти нетрудно.

В коридоре никого. Желтов у себя? Постучать… Ну что – тишина? Нет, шаги.

– Галя, что с тобой? Почему ты так выглядишь?

Проверить причёску. Вроде в порядке.

– Как?

– На тебе лица нет!

Что же, пора сказать правду.

– Николай Григорьевич, мне срочно нужно ехать в Пермь.

– Что-нибудь случилось?

– Да.

Заглядывает в глаза, словно надеется там почесть. Ладно, тут скрывать нечего:

– У меня жених погиб. В Афганистане.

Желтов негромко вскрикивает, хватается за голову:

– Боже мой! Галочка!

– Так я могу уехать на пару дней?

– Да, конечно… Подожди…

У него руки трясутся, голова… Он словно постарел на несколько лет… Что за дело ему до гибели жениха одной из актрис?

– Галочка, мы поедем все вместе.

– Что???

– Всей группой. Конечно, кто захочет. Остальные пусть купаются в море и гуляют. План съёмок мы выполняем с опережением, и на несколько дней отлучиться можем.

Самый чёрный миг: вот она – дверь Ринаты Таировны. Надо позвонить, только рука никак не поднимается. Нет, это необходимо, сделать усилие. Нажать…

За дверью – слабый крик. Замок открывается… Дверь распахивается…

– Галочка, милая! Спасибо тебе большое, что приехала!

Рината Таировна в слезах, она будто постарела на двадцать лет… Надо сказать что-то, попытаться её утешить – но сил нет, слёзы подкатывают к горлу… Последним усилием – войти внутрь, толкнуть дверь назад, чтобы закрылась, вот теперь можно всё… Руки сами ложатся на плечи матери Женечки, а из глаз брызжут слёзы, не спрашивая разрешения. И весь мир утопает в солёной влаге горечи и страшной потери…

Этот июньский день выдался прохладным и дождливым, словно природа оплакивала Женю. На кладбище завывал ветер, подобный бездомной собаке, учуявшей смерть. Галя безмолвно смотрела, как опускается в могилу гроб юноши, который совсем недавно объяснился ей в любви. Простой, безыскусный гроб, на какой хватило денег у осиротевшей матери – от помощи Гали и её коллег по съёмочной группе женщина отказалась. Сейчас Рината Таировна стояла рядом с могилой – молчаливая, безжизненная. Галя – справа от неё, на полшага дальше от могилы. Вот и разобралась в своих чувствах к Женечке. Оказывается, именно его любила, причём с детства, только не понимала этого до сих пор. Потому и согласилась назваться его невестой, что душа этого просила. Невеста без места… Неужели его смерть понадобилась, чтобы невесте понять свою любовь?! Ветер не отвечает, только воет – не злобно, скорее печально и бессильно… Вот гроб уже внизу, в могиле – и Женечки нет… навсегда…

Галя тихо шагнула к матери, лишившейся сына, и мягко взяла её за руку. Рината Таировна нежно погладила ладонь девушки. Две женщины, лишившиеся самого близкого человека и старающиеся сдержать слёзы прилюдно…

Все, кто был на кладбище, молчали, стояли неподвижно, не обращая внимания на робкий дождик, похожий на слёзы. Сколько времени так прошло – час, два, больше? Наконец, Рината Таировна вздохнула, вытерла слёзы и обернулась к Гале:

– Пойдём, девочка моя. Ты одна у меня осталась.

Девушка бросила взгляд на свою мать – Надежда Николаевна стояла чуть поодаль, словно соблюдая ранг близости к павшему жениху дочери. Ещё дальше, метрах в пяти – съёмочная группа. Вся, кроме Виноградова. И он хотел было ехать в Пермь, но тогда никто бы не остался в Сочи, а это грозило неприятностями в случае неожиданной проверки из Москвы – и Желтов приказал своему помощнику побыть на рабочем месте, в случае чего – звонить.

Взгляд Гали неожиданно упал на правый указательный палец Ринаты Таировны. Небольшое родимое пятно под верхней фалангой… Надо же, а ведь и у Жени такое же было. На этом же точно месте. Наверное, это у них семейное. Впрочем, какая теперь разница…

Рината Таировна мягко увлекла Галю к выходу с кладбища. Надежда Николаевна присоединилась к ним, и все остальные двинулись следом.

– Рината Таировна! – негромко заговорила вдруг Надежда Николаевна. – Сейчас Галочка уедет снова на съёмки, её комната освободится. Вы не хотите пожить у нас? Некоторое время. А если пожелаете – насовсем.

Был уже вечер следующего дня, когда съёмочная группа вернулась в гостиницу. Все молчали.

– Галя, пойдёшь ужинать? – негромко спросил Желтов. Девушка хотела было отказаться, но вдруг сообразила, что при такой солидарности в группе пример возьмут и другие.

– Да, пойду, есть хочется, – кивнула она – и вдруг поняла, что сказала чистую правду. Голод, усиленный волнениями последних дней, затаившийся на время поездки, напоминал о себе и готов был выпрыгнуть наружу.

– Галина Александровна, вас просили позвонить в милицию! – заговорила администратор. – Следователю Прохоренко из Городского Управления!

– Спасибо, позвоню.

– Он просил связаться с ним, как только появитесь! Вот его номер телефона! Это срочно!

– Что? – удивилась Галя. – Сейчас, вечером? Там, наверное, никого нет уже.

Однако к телефону подошла и номер набрала. Ну, сейчас будут длинные гудки, но – для очистки совести…

– Алло!

От неожиданности девушка вздрогнула.

– Простите, это… товарищ Прохоренко?

– Да, слушаю!

– Говорит Сидорцева…

– Очень хорошо! Вы мне срочно нужны! Куда вы запропастились?

– В отъезде была, – грустно ответила девушка.

– Если не секрет – почему?

– Можно, я вам отвечу при встрече?

– Да, конечно. Вы сейчас можете подойти ко мне?

Галя начала злиться. При том, что речь идёт о расследовании по её же заявлению, можно было пригласить не столь бесцеремонно…

– У нас сейчас ужин. Можно немного позже?

– Да, конечно. Жду вас!

Сбитая с толку вызовом в милицию, Галя наспех проглотила ужин и поднялась из-за стола. Тотчас за ней последовал Луговой:

– Галя, можно – я с тобой?

– Я сейчас еду в милицию.

– Тем более!

Девушка смягчилась и кивнула. Они направились к выходу, и вся съёмочная группа проводила их тревожными взглядами.

Не прошло и получаса, как они добрались до ГУВД Сочи. При входе их встретила тишина, только дежурный поинтересовался, к кому они направляются. Снял трубку, позвонил.

– Следователь Прохоренко сейчас к вам спустится.

Через минуту послышались шаги, и визитёры увидели высокого худого человека в штатском.

– Вы – Галина Александровна?

– Да. А это – Алексей Луговой, заслуженный артист РСФСР.

– Очень приятно, Алексей Петрович, хорошо, что вы пришли, к вам у меня тоже вопросы. Прошу вас обоих подняться ко мне!

Гале стало не по себе, она сжала руку своего спутника, и тот ободряюще шепнул ей:

– Не бойся! Я с тобой!

Вслед за Прохоренко, они поднялись на второй этаж. Девушка ощутила запах табачного дыма и закашлялась.

– Вы же не будете курить при мне? – жалобно спросила она, сдерживая дыхание, когда Прохоренко отпирал дверь.

– Раз вам не нравится – не буду, конечно. Алексей Петрович, подождите здесь, – он указал на стул у двери. Луговой кивнул и послушно сел. Галя вошла в кабинет. Здесь оказалось накурено ещё больше, чем в коридоре, но следователь предупредительно распахнул окно. Галя поспешно села поближе, жадно вдыхая жаркий, но сравнительно чистый уличный воздух.

– Если вам понадобится меня пытать, достаточно закурить, – попыталась она пошутить.

– Извините, пожалуйста, – смущённо отозвался следователь. – Скверная привычка: один раз приобретёшь её – и потом невозможно избавиться. Галина Александровна, зачем вы уехали в Пермь?

Девушка поджала губы и посмотрела в окно, ответила не сразу и нехотя:

– На похороны. У меня жених погиб. В Афганистане.

Прохоренко шумно вздохнул и покачал головой:

– Извините, я не знал. Примите мои соболезнования, пожалуйста. Вот чёрт, как всё наложилось…

Реплика следователя не требовала ответа, и наступила короткая пауза. Милиционер вынул из стола какую-то бумагу:

– Галина Александровна, вам знаком этот человек?

Девушка обернулась, посмотрела – и обмерла: это был фоторобот Анатолия.

– Да… Нет… Сейчас объясню, – спохватилась она. – Я видела его однажды, нет, два раза – в Перми.

– Подробнее об этом расскажите, пожалуйста! – оживился следователь. Галя пожала плечами:

– Даже не знаю, что говорить. Он намекал, что хочет познакомиться со мной поближе. – Ей пришло в голову, что не помешает рассказать про «Чайку», но тут же решила, что с такими подробностями не следует спешить, а то как бы следствие не прекратилось, толком не начавшись. – Можно мне спросить? А почему он вас заинтересовал?

Прохоренко вздохнул:

– Потому что, Галина Александровна, этого человека видели и описали двое сотрудников гостиницы и один постоялец, куривший ночью на балконе. Неизвестный выходил из гостиницы, а вот как он туда попал – загадка. Неясно также, поднимался ли он к вам на этаж. Дежурные при входе и по этажу его не заметили. Однако они не сидели неотлучно, выходили, по их словам, в туалет, так что злоумышленник, при желании, мог просто улучить подходящий момент. Странно также, почему среди ночи дверь гостиницы оказалась вдруг отперта – я сейчас выясняю это. В любом случае, интересно перемещение этого гражданина из Перми в Сочи вслед за вами.