Текст книги "Барсук"

– Это детектив и своего рода биография. Она о Барсуке.

– Том самом Барсуке? – медленно переспросила Катрин. – Об убийце?

Анника кивнула.

– Но это же бред, – снова подключилась Ребекка. – Кто его написал?

Анника набрала воздуха в легкие.

– Ян Апельгрен, – выдохнула она.

Снова воцарилась тишина, прерванная резким хрустом авторучки Йеспера. Он выругался и, высасывая кровь из пальца, покинул переговорную.

Анника пожала плечами.

– На самом деле точно мы не знаем. На титульном листе стоит его имя – это все, что мне известно.

Ребекка покачала головой.

– Должно быть, это кто-то другой. Апельгрен пропал. Он испарился, исчез с лица земли. Насколько нам известно, он мертв.

Анника всплеснула руками.

– Ты думаешь, я не понимаю? Он же был моим автором. Но это именно оно.

– Что? – спросил Тобиас.

– Стиль. Я понимаю, что это не может быть он, но стиль – совершенно его. Конечно, кое-где встречаются отличия, но в этом нет ничего удивительного после стольких лет.

Тобиас кивнул.

– Я согласен. Отрывок, который я прочел, действительно похож на Апельгрена. Что-то потустороннее.

– Но если это Ян Апельгрен, то кто-то должен возобновить поиски, – сказала Ребекка. – Нам следует позвонить в полицию.

– Нет, мы никому звонить не будем, – отрезал Тобиас. – Мы должны хранить тайну, пока не поймем, что вообще нам делать.

– Они неделями искали его после исчезновения, – сказала Анника. – Если он все еще жив, то, может, он всего-навсего не хочет быть найденным?

Катрин уставилась в стену на противоположной стороне комнаты:

– Боже, представьте, что Ян и есть Барсук. Какой ужас!

Тишина воцарилась на мгновение, а потом все начали перебивать друг друга. Анника говорила, что Ян не может быть Барсуком, точно нет. Хотя рукопись, возможно, и его. Ребекка снова настаивала, что это невозможно. Анника спорила, что при любых обстоятельствах рукопись принес не Барсук. Если не Ян Апельгрен, то какой-то нездоровый человек. Тобиас пытался их утихомирить, чтобы никто за стеклянной стеной ничего не услышал. Катрин силилась всех успокоить и убедить сначала прочитать рукопись, а потом размышлять на тему, кто ее написал.

В конце концов Тобиас стукнул ладонью по столу.

– Тихо! – громко сказал он. Анника подпрыгнула от удара, но сработало. Стало тихо. Тобиас внимательно обвел взглядом присутствующих. – У меня был долгий разговор с Фредриком. Он говорит, что это слишком скандально. Рукопись ведь о настоящем убийце, о том, кто все еще не пойман. Фредрик хочет, чтобы мы эту тему закрыли и сконцентрировались на Стине фон Грюнинг и звездной биографии.

Анника почувствовала, как с лица уходит краска. Она не ослышалась? Они что, отказываются издавать рукопись, которая, по убеждению Анники, могла бы спасти издательство?

– Не понимаю, – сказала она. – Я прочитала рукопись – это лучшее, что к нам приходило за годы, если не самое лучшее вообще. И мы просто на нее плюнем?

– Я не говорил, что мы не будем ее читать.

Тобиас поднял брови, и по лицу расплылась хитрая улыбка.

9

Я старался жить как живут мои друзья. Школа, спорт и компании. Но единственное, чего мне по-настоящему хотелось, так это быть наедине с моими текстами.

Понедельник, 15 ноября

– Спасибо, Арон, – пожала протянутую руку Сесилия. Его рукопожатие было крепким и дружелюбным. Мозолистая от тяжелой работы кожа царапала ей ладонь, но дарила успокаивающее тепло, как и его взгляд. Арон – один из специалистов по земельным работам, который побывал у Линды Сандстрём и провел там работы до преступления. Они только что завершили его бесплодный допрос.

– Да не за что! Жаль, что больше ничем не смог помочь.

– Если вспомните что-нибудь, что не упомянули сегодня, можете с нами связаться, – сказала Сесилия. Юнас дал ему визитку. – И надеюсь, вы не против, если мы внезапно свяжемся с вами для дополнительных вопросов.

– Нет, нет. Звоните, конечно, – сказал Арон, взяв визитку. Он натянул на себя грязную жесткую куртку сигнального желтого цвета, покрытую светоотражающими полосами, засунул беспроводной наушник в ухо и пошел к выходу.

Вздохнув, Сесилия взглянула на Юнаса. Он пожал плечами.

– Ничего, как и ожидалось, – произнесла она, вылавливая из кармана мобильный. – Кто следующий?

Они медленно шли в сторону другой комнаты для допросов.

– Бенгт Юханссон, – ответил Юнас, глядя в блокнот. – Он рано пришел, поэтому уже ждет в комнате.

Сесилия отвлеченно кивнула, глядя в телефон. Ей пришло четыре новых уведомления из Tinder. Палец автоматически тянулся к приложению, но она удержалась от соблазна его открыть. Она убрала телефон и снова кивнула.

– Окей, значит, успеем с ним до кофе-брейка.

Сесилия открыла дверь в холодную комнату для допросов. Сидевший за столом мужчина обернулся, когда они вошли, и зыркнул ярко-зелеными глазами из-под кустистых бровей. Сесилия села напротив и просканировала его опытным взглядом полицейского. Бенгт был невысоким и коренастым, но явно натренированным. На руках виднелись татуировки, а половину лица скрывала лохматая борода. Волосы были убраны в хвост, который подчеркивал глубокие борозды на лбу, там, где начинались залысины.

Юнас пожал ему руку и представил себя и Сесилию. Она послушала, как он называет ее имя, и только затем ее светло-голубые глаза сосредоточились на Бенгте.

– Вы знаете, почему вы здесь?

Бенгт смотрел на все подряд, кроме Сесилии. В конце концов, взгляд остановился в центре стола.

– Нет.

Юнас оторвался от блокнота и откашлялся.

– Мы расследуем предполагаемое преступление, произошедшее в доме, где вы вели дренажные работы.

– Я работаю в разных местах в городе, – сказал Бенгт, пожав плечами.

– Согласно сведениям от компании, вас нанимали как консультанта, а не постоянного сотрудника, – объяснил Юнас. – Правильно?

– Да.

– Поэтому вас нет в списке персонала?

Бенгт пожал плечами.

– Наверное. На больших стройках полно цифровых ID и прочего, но в небольших компаниях есть послабления.

Сесилия откинулась назад.

– Что делает консультант в вашей сфере?

Бенгт хрустнул шеей.

– Ничего особенного. Они меня нанимают, когда сталкиваются с проблемами на фасадах.

– С какими проблемами?

Бенгт заерзал на месте.

– Это совершенно технический вопрос, не знаю, какое это имеет значение.

Сесилия бросила взгляд на Юнаса. Он едва заметно качнул головой. Так он показывал, что это действительно не имело значения.

– А в этом доме были подобные проблемы? – спросила Сесилия. Она перебила Бенгта, не дав ему ответить. – Вы, кстати, не обязаны отвечать на мой вопрос. Вы знаете, чей это дом?

– Не совсем, – ответил Бенгт. Кажется, он немного расслабился. Сесилия задумалась, почему, но решила переключиться.

– Дом принадлежал Линде Сандстрём, – сообщил Юнас, пододвигая снимок Линды. Это была распечатанная с сайта ее места работы фотография из профиля, который уже удалили. В последние дни на Линду поступило чересчур много поисковых запросов. Начали активно распространяться слухи о том, что она – последняя жертва Барсука.

Бенгт придвинул снимок поближе.

– Да, узнаю ее. Показалась приятной. – Рука дрожала, когда он отодвинул снимок.

Сесилия приподняла бровь.

– Так вы с ней разговаривали?

– Нет. Ну или да. Немного.

Бенгт покусывал ноготь с темной от грязи окантовкой. Сесилия заметила, что он покраснел.

– Вы знаете, что с ней случилось?

– Нет, – ответил Бенгт.

– И вы не заметили ничего странного, ничего необычного? В ней или в доме?

Бенгт покачал головой, но чересчур сильно. Теперь он говорил быстрее:

– Из нанявшей меня компании позвонили утром и сказали, что работы отменены. Так что я остался в кровати. Это все, что я знаю.

Сесилия не спускала глаз с Бенгта. Он продолжал всячески избегать ее взгляда. Она дала ему немного перевести дух, а потом продолжила:

– Вы помните, в какой день это было?

– В понедельник, пару недель назад.

– 8 ноября? – спросил Юнас.

– Наверное, – ответил Бенгт. Он нетерпеливо покачивался на стуле. – Простите, но я не понимаю, чего вы хотите от меня?

Юнас взглянул на Сесилию. Она наклонилась над столом.

– Послушайте, Бенгт. У нас есть основания полагать, что Линда Сандстрём мертва.

Бенгт покачал головой. Он избегал взгляда и Юнаса, и Сесилии, опустив глаза в пол.

– Я ни при чем.

– Мы и не утверждаем, но вы работали на месте последнего преступления, – объяснила Сесилия. – Мы задаем одинаковые вопросы всем работникам. Вы бывали внутри дома?

– Нет. Знаете, мы обычно не заходим в дом – все в грязи от работы.

– Вы не знаете, был ли кто-то из ваших коллег в доме? Заходил в туалет, например?

– У нас есть свой в вагончике или мы ходим в туалет в обеденный перерыв.

То же самое рассказали Арон и другие рабочие. То же, что все обычно рассказывали. Сесилия вздохнула. И на этот раз никаких зацепок.

– Вы видели что-нибудь необычное? – спросила она.

– Нет. Всё как обычно. Честное слово, я только управлял экскаватором. Закончил раскоп вокруг подвала, чтобы остальные могли завершить дренажные работы. Но я не успел все сделать к тому моменту, как они отменили заказ.

– Еще что-нибудь? – спросил Юнас.

– Нет.

Бенгт покачал головой. Он выглядел еще чуть более расслабленным. Глаза перестали бегать, хотя он по-прежнему избегал взгляда Сесилии.

– Окей, – выдохнула она. – Тогда мы закончили.

10

Все-таки для меня, как и для других, жизнь текла вперед. Словом, я влюбился. Влюбился по-юношески и всепоглощающе, как способен только семнадцатилетний.

Вторник, 16 ноября

Мартин Гранлунд проводил пальцем по планшету так, что перед глазами мелькало объявление за объявлением о продаже домов. Анника сидела рядом за просмотром телепрограммы про пару, строящую дом мечты. Она залезла на диван с ногами и прикрыла их синим пледом.

– Ничего нового, – сказал он, захлопывая чехол. Мартин потянулся и зевнул.

Анника покачала головой.

– Правда? Ни одного?

– Нет, есть, конечно. Но они все слишком дорогие и далеко. Или у них есть… – Он запнулся.

– Есть что? – спросила Анника, глядя из-под челки. Она смотрела не со злобой, а скорее с подозрением.

– Ну, не знаю. Слишком большая необходимость в ремонте.

– У них есть подвал, верно? – коротко произнесла Анника и снова переключила внимание на программу.

Мартин вздохнул. Его мучили сомнения. Нужно поговорить с Анникой. Он не знал как, чтобы не испортить друг другу настроение. Все же он чувствовал, что должен высказаться.

– Слушай, – осторожно начал он. Теперь Анника смотрела на него. – Прости, что не поговорил с тобой о подвале в прошлом доме.

Анника кивнула, не отводя глаз от экрана.

– Всё в порядке. Это всё в прошлом, правда?

Мартин вздохнул про себя. На диване ему было неудобно, но он не хотел крутиться, демонстрируя волнение.

– Ну, да, – выдавил он.

– Вот и хорошо, – сказала Анника. – Незачем зацикливаться на чем-то.

– Да, – сделав паузу, он продолжил: – Но ведь так сложно найти что-то подходящее. Я подумал, может, нам необязательно иметь дом?

Анника обернулась. Морщина между бровями походила на глубокую складку.

– О чем ты? Ты же знаешь, как для меня важно, чтобы наши дети росли в настоящем доме.

Мартин всплеснул руками.

– Но у нас ведь нет детей!

– Мартин, мне тридцать шесть, – сказала Анника. – Мы не можем ждать бесконечно.

– Да, правда, но…

Анника перебила:

– Ты же тоже хочешь детей, да?

Мартин кивнул.

– Да, конечно, хочу. Но просто думаю, так ли важно сначала купить дом. Я про то, что пока они не бегают вокруг, то вполне можно жить с детьми здесь?

Он взмахнул руками. Гостиная с выключенным, кроме света от телевизора и от красной настольной лампы у окна, освещением была довольно просторной. В угол около книжной полки отлично встанет манеж. Спальня, где сейчас стоит стол, достаточно большая для кроватки. Должно получиться.

Анника покачала головой.

– Нет, ты понимаешь, сколько места нам понадобится для всего? И я говорю не только о коляске, а о кровати, пеленальном столике, комоде с подгузниками и так далее.

– Да, но так же можно пожить временно, пока мы ищем подходящий дом.

– Мне это не подходит, Мартин. Мне нужно пространство вокруг, я не хочу втискиваться сюда с младенцем. – В ее карих глазах отражался экран. – Сначала дом, потом ребенок.

Мартин вздохнул.

– Я просто хотел быть открытым для других вариантов, чтобы ситуация с домом не мешала нам делать то, что мы действительно хотим. Быть счастливыми и завести детей.

– Не то чтобы есть предпосылки, что я забеременею в ближайшее время, – сказала Анника.

Мартин рухнул на спинку дивана. Слова, как маленькие жгучие стрелы, пронзили его грудь. Она правда еще не забеременела, хотя закончила принимать таблетки больше года назад. Тогда дом не был так важен, как сейчас. Она даже отправила его в больницу «Сальгренска» проверить, всё ли с ним в порядке. У него не нашли проблем. Все равно дело шло плохо. Да они больше и не пробовали очень уж часто.

Мартина задело то, как она сказала об этом.

– Раз это так важно, может, нам попробовать ЭКО? – спросил он не раздумывая. Он тут же пожалел об этом и прикусил губу. Он не хотел ее ранить.

– Нет, – отрезала она, покачав головой. – Начнем с того, что оно слишком дорогое, а нам нужны деньги на дом. Потом, это большая нагрузка на женщину. И может превратиться в нездоровую фиксацию. Знаю многих, кто развелся, когда ЭКО не сработало. Не хочу так рисковать.

– Я тоже. Но нам же необходимо обсуждать все, не правда ли? – спросил он. «Ведь именно так отношения и распадаются, если никто не хочет говорить о проблемах», – отметил он про себя.

– Не хочу ругаться по этому поводу, – сказала Анника. Она повернулась и приблизилась к нему, двигаясь как кошка, потянулась к его губам. Ее аромат наполнял его, и сердце билось чаще.

– Любимый, – прошептала она между поцелуями. – Все будет хорошо. Мы скоро найдем уютный домик, и все разрешится. Обещаю.

Было приятно ощущать ее рядом. Он притянул ее к себе и крепко обнял. Ему хотелось большего, но сейчас было не время. В нем бушевали эмоции, когда он прижимал к себе ее теплое тело. Но он не мог перестать думать о том, что случится, если после покупки дома дети не появятся. Не станет ли только хуже?

11

Она была для меня слишком красива, мне следовало это признать, но какой подросток о таком задумывается? Сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что этому не суждено было продолжаться вечно.

Среда, 17 ноября

Анника зевнула и взглянула на часы.

– Где он? – спросила она, положив ногу на ногу. – Он опаздывает.

Они с Катрин сидели на темно-сером диване в баре отеля Hotel Post с видом на фойе и на большую карусельную дверь на входе. Гранитный пол, недавно отполированный до зеркального блеска, все равно не выглядел новым в преломленном в дождевых каплях уличном свете. Тихая музыка разносилась по помещению, смешиваясь со стуком каблуков и негромкими разговорами из разных сторон. Катрин вытащила из тканевой сумки планер с логотипом «Бук & Библиотек». Печать на сумке казалась совсем новой, значит, выдали ее на мероприятии в этом году. Анника вспомнила всеобщее недовольство тем, что стенд издательства Эклунда был в два раза меньше, чем обычно. Им уже тогда следовало понять, что что-то неладно.

– По крайней мере мы пришли вовремя, – сказала Катрин, закрыв планер. – Он должен был прийти почти двадцать минут назад.

Анника встала и прошлась туда-сюда.

– Может, позвоним и проверим, не забыл ли он о встрече?

– Не знаю, есть ли смысл, – ответила Катрин. – Его агент сказала, что с ним бывает трудно связаться. Что он не отвечает на звонки с незнакомых номеров из-за всяких фанатов.

– Боже, – сказала Анника и закатила глаза. – Кого он из себя строит?

Катрин пожала плечами.

– Не знаю. Но, думаю, вон он идет.

Она кивнула в сторону лобби. Мужчина с длинными распущенными волосами шел к ним, покачиваясь, вразвалочку. Он был ниже Анники, но широкоплечий и накачанный, а его торс явно намеренно был едва прикрыт футболкой с глубоким вырезом. Анника увидела у него на груди больше татуировок, чем ей могло бы понравиться.

– Вы из того издательства? – спросил он.

Он сунул руки в карманы и выпятил бедра вперед.

– Анника Гранлунд. Издатель, издательство Эклунда.

Анника понимала, как сухо звучит ее голос, протягивая руку для приветствия.

– Никлас Гранат, – сказал мужчина, глядя на ее руку. Он не выказал ни малейшего намерения пожать ее. – Симпатичное кольцо! «Аттлинг»?

Анника взглянула на кольцо.

– Да.

– Я для них позировал.

– Ясно. Это Катрин Фалк, редактор.

Катрин взмахнула рукой, но не встала.

– Спасибо, что вы в городе и вот смогли прийти.

– Моя менеджер сообщила, что вы хотите написать мою биографию, – сказал Никлас. Его угловатое лицо смягчилось, а улыбка подчеркнула морщины, для которых он был еще слишком молод. – Классно же! Обещаю, у меня есть столько отпадных историй, вы даже не представляете. – Он сел на диван напротив, широко расставив ноги. – Так как вам?

Анника обменялась взглядами с Катрин и снова села.

– Как мы знаем, у вас с бывшей женой Жаклин была довольно бурная история, но немногие знают, как она повлияла лично на вас. Мы думаем, многие захотят прочитать вашу версию событий.

– Дополненную вкраплениями из вашей жизни, – вставила Катрин. – Что случилось до, во время и после развода. Что вы делаете сейчас и так далее.

Никлас вздохнул. Он наклонился вперед и жестом подозвал Аннику.

– Вы же тут шеф, да? – спросил он. – Подойдите ближе.

Анника передвинулась по дивану и наклонилась к Никласу. Она почувствовала, как от него пахнуло алкоголем.

– Она меня била, – сказал он, глядя в глаза Аннике. – Немногие парни из моего круга расскажут такое. Знаете, как охрененно важно быть мачо. Но что есть, то есть. Она меня била, распространяла клевету обо мне и настроила всех против меня.

– Я… я вам искренне сочувствую. Но вот о таком вы сможете рассказать, если мы про вас напишем. Дадим вам контроль над собственной историей.

Никлас разглядывал Аннику.

– Вы красотка, – сказал он и откинулся назад. – Мне нравятся ваши волосы.

Анника не знала, что и думать. Она с каменным выражением лица сидела на месте. Рука поправляла вырез на блузке, чтобы он не смог заглянуть в просвет между пуговицами.

– А сколько я получу? – спросил он. – Ну, вы понимаете, что такая история, как у меня, не бесплатна. Для доступа к Никласу Гранату нужен VIP-билет.

Анника резко выдохнула. Она искоса посмотрела на блестящий пол и на обувь Никласа. Коричневые ковбойские ботинки. Поношенные, в пятнах – их уже давно не спасет даже основательная чистка.

– У меня сегодня нет предложения, – начала Анника. – Как мы сообщили вашему менеджеру, мы предполагали сначала встретиться и оценить возможности для сотрудничества.

Никлас равнодушно кивнул:

– Ага.

В глубине души Анника хотела послать его к черту. Хоть он и мог рассказать слезную историю, Анника видела в нем забытую, второсортную, нуждающуюся в деньгах звезду. Ее одолевали сомнения, но издательству нужно что-то продать. Наверняка кто-нибудь захочет прочитать биографию Никласа Граната.

– Вы готовы поучаствовать в интервью с писателем, которого мы хотим нанять, чтобы проверить, сработаетесь ли вы?

– Мне заплатят?

– К сожалению, нет.

Никлас огляделся, как будто искал кого-то. Он нетерпеливо постукивал носками сапог по полу.

– Слышите? – сказал он. – Это звук возможностей, которые начали движение. Если не хотите их потерять, то будьте внимательны.

– А вы внимательны? – спросила Анника.

Лицо Никласа просияло. Он указал на Аннику. Со среднего пальца ей ухмылялся вытатуированный череп.

– Ого, а вы впервые за встречу сказали что-то острое. Окей, я согласен на интервью. Но я хочу пятьдесят штук минимум, если напишете книгу. По рукам?

– Дайте нам время подумать. Мы сообщим, – сказала Анника.

Они завершили встречу так же, как она началась. Никлас, покачиваясь, ушел в номер, а Анника с Катрин остались одни в лобби.

– Что думаешь? – спросила Анника, надевая пальто.

– Нет, – покачала головой Катрин.

– Вот-вот. Еще этот запах алкоголя. – Анника поморщилась и помахала рукой перед носом. – Не помню, когда в последний раз от кого-то так пахло спиртным. По спине Анники прошел холодок. – С тех пор как… – начала она, но не закончила предложение. Старое воспоминание проникло на поверхность ее сознания.

Катрин взглянула на нее, подняв бровь, как она обычно делала, прежде чем задать вопрос.

– С тех пор как что?

Анника покачала головой.

– С тех пор как я в последний раз встречалась с Яном Апельгреном.

– На осенней вечеринке? Не помню, чтобы от него пахло.

– Нет, пахло. Не так сильно, как от этого, но достаточно. На вечеринке он только и делал, что пил и говорил, что очень хочет написать роман ужасов. Я пыталась убедить его продолжать серию про Турваля. Но он был непреклонен.

Анника сглотнула подступивший к горлу комок. Он что-то говорил о бессоннице. О том, что что-то скребется по стенам, когда он пытается заснуть. Точно как в только что прочитанной ею книге. Точно как в тот раз в подвале.

Катрин обернула фиолетовый шерстяной шарф вокруг шеи.

– Он выглядел несчастным. Как будто его держали взаперти там, где он быть не хотел.

– Ох, да, – поморщила нос Анника. Она скрыла свой дискомфорт, застегивая пальто ближе к телу. Несмотря на теплое пальто, она мерзла до костей. Апельгрен слышал скрежет. Она прогнала эту мысль и вышла в дождь вместе с Катрин.

– А как дела с Мартином?

– Нормально, на самом деле, – поморщилась Анника.

Конечно, было не нормально. Но скоро будет, когда они найдут дом.

12

Она изменила мне с другим. Я стоял один, обиженный и полный решимости не дать этому повториться. Черное зерно получило пищу, пустило корни и начало расти.

Среда, 17 ноября

Уже в прихожей Аннику встретил аромат еды. Она бросила большую авоську на пол и сняла пальто. Мартин вышел в прихожую в клетчатом переднике, покрытом пятнами от недавнего кулинарного приключения.

– Добро пожаловать домой! – произнес он.

– Ты уже дома? – спросила Анника. – Думала, у тебя куча работы.

– Да, – сказал он, прислоняясь к стене. – Просто подумал, что ты заслуживаешь ужина.

Анника с трудом стягивала сапоги.

– Просто так?

Она попыталась смягчить подозрительный тон улыбкой.

– Да, типа того. Ты была расстроена, и я хотел тебя порадовать. Тебе не нравится?

– Нравится. Извини, я не хотела так реагировать.

Они вошли на кухню. Мартин налил ей бокал вина и вернулся к плите.

– Никогда не догадаешься, какая странная встреча у меня была сегодня, – сказала она. – Ты знаешь, кто такой Никлас Гранат?

– Нет. А должен?

– Он такая звезда мыльных опер. Знаешь, в основном мышцы и татуировки, но без глубины.

– Это он обиделся, что ему не дали роль в «Отеле “Парадис”»? – спросил Мартин. Он поставил противень в духовку и положил прихватки на столешницу. – Зачем ты с ним встречалась?

Анника закатила глаза и отпила вина.

– Да, хороший вопрос. Издательство бросило все силы, чтобы найти хорошо продаваемый материал. Мы думали, не написать ли его биографию.

– Ха! Значит, у вас точно дела идут не очень.

Анника подперла лоб рукой.

– Я знаю.

Мартин сел напротив и взял ее за руку.

– Все образуется. Даже если издательство провалится к чертям, мы есть друг у друга.

Анника улыбнулась. Свет свечей смягчал черты его лица. Он всегда красив. Ей повезло пойти на ту вечеринку. И все же внизу живота сохранялось оно – чувство нехватки чего-то.

– Просто я хочу иметь шанс чем-то помочь. – Она сделала большой глоток вина, чтобы приглушить сомнения. – Я люблю эту работу и душу бы продала, чтобы сохранить свое место.

– Ты работаешь в жесткой сфере. Может, тебе стать айти-консультантом, как я?

– Нет, спасибо.

Мартин рассмеялся.

– Хотя тебе бы не пришлось опасаться потери работы. Дел больше, чем кто-либо может справиться.

– Не меняй тему. Просто послушай и скажи, что я не сумасшедшая. У нас есть рукопись, которая может стать нашим спасением. Но сомневаюсь, что остальные решатся ее издать.

Мартин наморщил лоб:

– Почему?

– Угадай, кто ее написал? – сказала Анника, потягивая вино. Уголки ее губ поднялись в хитрой улыбке. – Мне вообще нельзя это говорить. Ян Апельгрен.

Мартин поднял брови:

– Подожди, он не умер разве?

– Ну да, но никто не знает. Исчез бесследно, что усложняет работу с авторским правом на рукопись. И мы не знаем, он ли это вообще. Но все же разве не безумие, что они сомневаются? Неужели только я хочу спасти издательство?

Напевая, Мартин наливал соус из кастрюли в соусник.

– Я в этом не разбираюсь, но, может, если они не уверены, то лучше быть осторожными. А теперь еда.

Они ели, долго разговаривали и смеялись, как в старые времена. Никаких обсуждений дома, детей или работы. Они вспомнили испепеляющую жару, когда посещали Акрополь, а Мартин выпил последнюю их воду, водителя такси в Нью-Йорке, на полной скорости проехавшего через заправку. И как так получилось, что они встретились на вечеринке, где оба не знали хозяев.

За час, пока они наслаждались едой и компанией друг друга, пропали будничные заботы и тревоги. Мартин даже приготовил любимый десерт Анники – брауни с клубничным сорбетом.

После еды он серьезно посмотрел на нее.

– Знаешь, для праздничного ужина все-таки есть причина. Я чувствую, что нам нужно поговорить.

К ней моментально вернулись сомнения. Она постаралась подавить их.

– О чем же?

Мартин вздохнул.

– Не хочу, чтобы ты что-то неправильно поняла.

Он нервно крутил бокал. Прозрачный хрусталь покрылся пятнами от пальцев.

По телу Анники побежали мурашки.

– Что ты хочешь сказать?

– Мне кажется, в наших отношениях есть вещи, которые нужно обсуждать. Но каждый раз, когда я пытаюсь, такое ощущение, что ты… от них отмахиваешься. Меняешь тему. Как вчера.

– Ты о доме? – спросила Анника. «Или о детях, – подумала она. – Он не хочет?»

– Нет, не совсем. Но у меня такое чувство, что ты сомневаешься. Все объекты, которые мы смотрим, не подходят, всегда что-то не так. Как, например, ситуация с подвалом. В чем там на самом деле проблема?

Анника сделала большой глоток вина. Она не хотела говорить об этом. Может, он бы понял, а может, нет. Она бы хотела все забыть, но оно сидит слишком глубоко. Она вздохнула.

– Мне давно нужно было рассказать. Просто… о некоторых вещах я бы предпочла не рассказывать, поэтому я их избегаю.

– Понимаю.

Анника поставила бокал и сделала глубокий вдох. Еда бурлила в животе, когда Анника заговорила:

– У тети моего папы был огромный старый дом в деревне. Я ненавидела бывать там. Но ты знаешь, как это, когда ты маленький и должен везде ездить вместе, даже если это не так уж и круто.

– Мы все знаем, каково это, – сказал Мартин.

– Там не было душа, а единственный туалет представлял собой дачную уборную с ямой в подвале. Летом мы выходили на улицу, заворачивали за угол и входили в дверь сбоку. Но зимой или в дождь выбора не было. – Анника сглотнула. – Тогда приходилось идти через подвал.

Мартин всем своим видом показывал, что внимательно слушает.

– Лестница вниз состояла из старых дощечек, скрипящих от каждого шага. Крутая и узкая, она вела в глубокий подвал с голыми бетонными стенами. Выключатели лампочек нужно было поворачивать до щелчка, а лампочки свисали прямо с потолка на проводах. – Анника наклонилась вперед и оперлась на локти. Тело сковало неприятное чувство. – Там внизу был как будто лабиринт. Везде какие-то заваленные мусором углы, приоткрытые двери, ведущие в темные помещения, и жужжащий котел, которого я ужасно боялась. Там никто никогда не убирал, и везде встречалась паутина, насекомые и куча мышеловок. Наконец, ты добирался до цели. А потом нужно пройти весь путь назад и погасить свет.

– Звучит так себе, – сказал Мартин.

– Да просто кошмарно. Маме приходилось каждый раз ходить со мной.

– Понимаю. Но сейчас-то ты бы справилась?

Анника поежилась.

– Ну да. Если бы не то, что случилось однажды ночью.

Она обхватила себя руками, чтобы не мерзнуть. Проводя пальцами по рукам, она почувствовала, как кожа покрылась мурашками.

Мартин наклонился ближе.

– Я проснулась в середине ночи и так хотела в туалет, что думала, сейчас лопну. Все спали. Мы с мамой вечером поругались, поэтому ее я будить не решилась. Я собиралась в школу в том году, так что была достаточно взрослой, чтобы пописать самой. И все равно я жутко боялась. Некоторое время я вглядывалась вниз, пока решилась спуститься в подвал. Я слышала, как в темноте гудит котел. Наконец, я оказалась в подвале. Надев деревянные башмаки, чтобы не запачкаться, я двинулась в сторону туалета. Было холодно и пахло землей. Я могла поклясться, что нечто в темноте следило за каждым моим шагом. Как только я прошла котел, свет погас. Воцарилась полная тьма. Сердце барабанило, я стояла, окаменев от ужаса.

– Черт, еще бы.

– Это только начало. Понимаешь, одно дело пауки, мыши, жуки и прочие гады, живущие в старом подвале. Я знала, что они не опасны. Даже пугающая меня красная лампочка на котле не была опасна, хотя мне она казалась зловещим глазом в темноте. Но все это меркло по сравнению с тем, что случилось позже. – Анника сглотнула и попыталась успокоить сердцебиение. – Что-то царапалось, – произнесла она.

Царапающий звук, как будто кто-то скребет ножами по стенам. Снаружи дома. Снизу. Нечто, живущее в земле. Кто-то хочет попасть внутрь. Зло.

– Нечто в земле снаружи царапало когтями стену. Я слышала, как оно шепчет мне. Как будто пытается привлечь меня к себе. Не спрашивай, откуда я это знала, просто знаю.

– Что ты сделала?

– Как ты думаешь? Написала в штаны. Загорелся свет, и я вбежала по ступеням со всех ног. Но дверь захлопнулась. Я истерично барабанила по ней, а царапающий по стенам звук все приближался и приближался. Пока мама, наконец, не сумела открыть дверь.

– Боже, – произнес Мартин и глотнул вина. – Ты, должно быть, правда до смерти перепугалась.

Анника кивнула:

– Больше я и шагу не ступила в тот подвал. С тех пор я ненавижу подвалы.

– Понимаю. Но все-таки ты была маленькой. Наверняка напридумывала себе.

– Конечно. Но я никогда не забуду тот скребущий звук.

Дрожь прошла по ее телу. Тот же звук, что и в рукописи. Тот же звук, который не давал Апельгрену спать.

13

Все могло так и закончиться – разбитым сердцем и мудрым пониманием, что время лечит все раны. Именно тогда случилось несчастье, в ту же ночь, когда я впервые их услышал.

Четверг, 18 ноября

Анника, как обычно, промокла до нитки по пути на работу. Экскаватор повредил контактный провод для трамвая, и, наконец, сдавшись после безнадежного ожидания, она под дождем пошла вдоль улицы Стигбергслиден, мимо площади Мастхуггсторгет. По пути в комнату переговоров Анника встретила в холле Катрин. Та, с блокнотом подмышкой и привычной кружкой горячего чая, сочувственно взглянула на Аннику.

– День не задался сегодня? – спросила Катрин.

Анника покачала головой и прошла к себе в кабинет. Она повесила насквозь мокрое пальто на спинку стула и подкатила его ближе к батарее, чтобы высушить пальто.