Текст книги "Барсук"

Ребекка рассеянно подняла глаза от рукописи, которую листала, когда Анника вошла в переговорную. Аромат кофе и влажных шерстяных свитеров проникал Аннике в ноздри, как это и бывало осенью. Он должен был приносить уют, но вместо тепла и радости в воздухе висело неприятное напряжение. С каждой неделей возрастал риск, что если они не найдут решение, издательство Эклунда прогорит.

– Что-нибудь интересное? – усаживаясь, спросила Анника.

Ребекка покачала головой.

Катрин вертелась на месте. Анника почувствовала, что все знают что-то, чем не хотят с ней делиться. Она как раз собиралась спросить, прочитали ли они «Я Барсук», как вошел Тобиас.

– Простите, что опоздал. – Он огляделся. – Кто-нибудь видел Йеспера?

– Вчера он ушел домой, – сказала Ребекка. – Совсем не в духе, надо сказать. Сегодня отпросился по болезни.

– Совсем не вовремя, – сказал Тобиас, покачав головой. Он встретился взглядом с Анникой.

Она пожала плечами. Он прав. Пусть Йеспер и пропадал иногда, но сейчас едва ли был подходящий момент. Тобиас продолжал:

– Позже попробую позвонить и поговорить с ним. Начнем?

– Мы с Катрин вчера встречались с Никласом Гранатом, – начала Анника. – Сдержанностью он не отличается.

– Я так и думала, – сказала Ребекка. – Может что-то получиться из этого?

– Сказать честно? Похоже, он настоящая скотина. Мне на самом деле трудно испытывать к нему жалость.

– Ну, он довольно прямолинеен, как я поняла. Но вдруг это может продаться?

– Мне кажется, он был пьян, – скрестила руки Анника. – Он со мной заигрывал. Не знаю.

– И потребовал пятьдесят тысяч авансом, – вставила Катрин.

Тобиас стучал пальцами по столу.

– Это немало, учитывая нынешнюю ситуацию.

– Помимо того что он, как уже было сказано, неприятный алкаш, – сказала Анника. – Не думаю, что ему есть что сказать, чтобы хватило на целую автобиографию.

Тобиас вздохнул.

– Как скажешь. Но, думаю, не надо бросать эту тему – просто посмотрим, кого еще из звезд можно пригласить.

– Я могу посмотреть, – сказала Ребекка. – По крайней мере, я нашла журналистку, которая сможет написать текст, если мы кого-нибудь найдем. Она работает спортивным репортером в газете «ГТ», пробует писать романы и стремится сделать себе имя. Готова работать без аванса.

– Замечательно, – сказал Тобиас. – Кто это?

– Юханна Видстрём. Знаешь такую?

Тобиас покачал головой.

– Нет. Наверняка она справится. Но сейчас дела обстоят так, что остается надежда на «Убийства на острове Варго».

– Точно! Как дела у Стины фон Грюнинг? – спросила Анника.

– Да не знаю, – ответил Тобиас, вздохнув. – Она не отвечает на мои звонки.

– Она тебя игнорирует? – спросила Катрин. Тобиас холодно взглянул на нее, слегка прищурив глаза.

«Все катится под откос, – подумала Анника. – Вариантов все меньше». Мысли прыгали то в одну, то в другую сторону. Она чувствовала, что должна снова затронуть тему рукописи о Барсуке. Воспоминания о царапающих звуках заставляли ее сомневаться, но рукопись была слишком хороша, чтобы игнорировать ее. Несмотря на собственные противоречивые чувства, она хотела узнать, что думают остальные.

– Ну что, – начала она, обводя глазами всех присутствующих. – Кто-нибудь прочитал?

Тобиас Рённ приподнял бровь.

– Ты имеешь в виду рукопись, которую ты раздала в понедельник?

– Ага.

– Ну да. Она потрясающая, – Тобиас говорил без единой эмоции на лице.

– Вот, – отреагировала Анника. Ей скрутило живот, как будто там поселилась змея. Если спросить ее, она не сможет ответить, довольна ли ответом или же на самом деле надеется услышать нечто другое. – Остальные тоже так считают?

– Да, но мы не можем ее издать, – сказал Тобиас. – Ты же понимаешь?

Несколько секунд она переваривала услышанное. Ей не послышалось?

– Извини, но почему не можем? – спросила она.

Облегчение или разочарование просачивалось ей в кровь? Это упрямство не давало ей сдаться?

– Она слишком скандальная. Барсук – реальное лицо. Безумец, который убивает каждый год. СМИ от нас живого места не оставят. Назовут нас спекулянтами.

– Но ведь это очевидный вымысел, – сказала Анника. Она вспомнила главы о тех, кто обитал в земле, и почувствовала, как встают дыбом волосы на затылке. Но они ведь не могут быть настоящими? Ее губы продолжали заступаться за рукопись: – Барсук – реальный убийца, но Апельгрен – всего лишь писатель. Очевидно, он все это придумал. Ты сам сказал, что книга блестящая. Она будет продаваться сама по себе, а внимание к Барсуку только бы увеличило интерес публики.

Тобиас покачал головой.

– Что мы будем делать, когда Барсук снова заявит о себе? Выпустим новое издание? Анника, это некрасиво. Но это не так важно. Мы даже не знаем, кто ее написал.

– Конечно, Ян Апельгрен. Наверняка. Я узнаю стиль.

– Я согласен. Но это невозможно – он шесть лет не подавал признаков жизни.

– До сегодняшнего дня. – Анника почувствовала, как давит указательным пальцем на стол. Она даже не заметила, что держит его там. Ноготь вжимался в побелевший под лаком винного цвета кончик пальца. – Если он не хотел, чтобы мы издали книгу, зачем он тогда оставил ее у нас перед дверью?

Тобиас вздохнул.

– Так не получится. Если сам Ян не придет сюда и не скажет, что книгу написал он, мы не сможем так просто издать безымянную рукопись.

– А ты не сдаешься, – сказала Ребекка.

– Да, – сказала Анника. – Если эта рукопись может спасти издательство, то она должна быть издана.

Она не могла позволить издательству обанкротиться. У нее будет свой дом и свои дети. Сегодня вечером они с Мартином собираются посмотреть один хороший дом. Все образуется – дома и на работе, только бы купить дом. Вместе с тем под ложечкой скрутился узел тревоги. Она знала, что ей мерещится, но могла поклясться, что слышала, как кто-то снаружи царапал стену, у которой она сидела.

14

Однажды вечером мой отец не вписался в поворот и скончался на месте. Весь мой мир рухнул. Я плакал у себя в комнате в подвале. Будучи наедине со своим горем, я слышал, как они скребутся в стены подвала. Несмотря на страх, я все равно оставался вместе с ними в темноте, пока не засыпал. Вы тоже их слышали, правда?

Пятница, 19 ноября

Сесилия Врееде смотрела в окно офиса. Грязные дождевые разводы покрывали стекло. Она изучала автомобили, проезжавшие по проспекту, который тянулся от стадиона «Уллеви», мимо здания суда, до стадиона «Уллеви» на другой стороне дороги. Группа «Барсук» базировалась в красном кирпичном здании полиции в районе «Стампен», с другой стороны недавно построенного из стекла и бетона комплекса с судом и изолятором. Здание полиции старше и кажется требующим ремонта. В то же время Сесилии нравится работать тут, а не среди офисов.

Сесилия покосилась на мобильник. Темный экран манил ее, но она устояла перед искушением проверить чаты, потянулась и снова вернулась к заметкам. Последние дни она потратила на просмотр списков и всех допросов, проведенных по делу о Барсуке. Она сравнивала старые записи с допросами и интервью этого года. Не потому, что ожидала найти что-то новое, а на всякий случай.

В отличие от жертв, подозреваемые по крайней мере имели нечто общее. Их, конечно, было легко заподозрить и проверка никогда не приносила плодов, но все равно расследование почти всегда приходило к тому, что кто-то из работавших в момент преступления в доме оказывался подозреваемым. К тому же происходившее наводило на мысль, что Барсук прокапывал себе путь внутрь в то же время, когда снаружи было более чем достаточно оборудования именно для такой работы.

Но эта версия так и не нашла подтверждения. Они не нашли никаких технических доказательств. Жертвы бесследно исчезали, а ДНК рабочих в доме отсутствовала. Не говоря уже о том, что они так и не нашли, куда ведет тоннель в полу. Слишком опасно кого-то туда запускать, а когда криминалисты помещали туда камеру на аппарате с дистанционным управлением, им редко удавалось далеко продвинуться до того, как проход разрушался.

Обрушился он и в этот раз.

Список рабочих фирмы по земельным работам высветился на экране. Некоторые имена показались ей знакомыми, и она начала искать их в показаниях с допросов. Подобное она уже проделывала раньше. Иногда она обнаруживала, что одни и те же люди вели дренажные работы в разных домах, но больше эта информация не давала ничего.

Мобильный завибрировал, и на экране высветилось новое сообщение от Юнаса.

– ДНК-анализ готов.

Сесилия подняла трубку и позвонила ему.

– Рассказывай!

– Привет, Сесси! Я уже еду. Сижу в машине с Андерссоном.

– Хорошо, значит, можешь говорить. Что-нибудь интересное в отчете?

– Да, в кои-то веки там действительно что-то есть.

Сесилия выпрямилась на стуле. Сердце забилось быстрее.

– Ты серьезно?

– Да. Кроме самой жертвы они нашли ДНК еще одного человека, но на этом хорошие новости заканчиваются.

– В смысле?

– Все, что можно сказать: это ДНК неизвестного мужчины. Не найден в ДНК-регистре.

– Черт! – выпалила Сесилия и в отчаянии откинулась обратно на спинку кресла.

– Но это в любом случае шаг вперед, – сказал Юнас. – Есть доказательство, что кто-то еще, пока неизвестный, был в доме. Если сможем вычислить, кто, то получим подозреваемого.

Сесилия снова взглянула на список рабочих.

– У тебя те же мысли, что у меня? – спросила она.

– Что скоро конец рабочего дня?

Сесилия рассмеялась.

– Нет, дурачок! Я думаю, что один из наших рабочих лжет.

– Да, это первое, что приходит в голову. Что думаешь делать?

– Снова вызовем их и возьмем слюну на анализ, чтобы сравнить результаты с нашим анонимным посетителем.

– Отлично! Скоро увидимся.

Они закончили разговор. Сесилия ненадолго подняла глаза в потолок, счастливо улыбаясь. Впервые за все годы они нашли что-то похожее на настоящий след. Неизвестный побывал в доме. Должно быть, кто-то из рабочих. Если все сойдется, это будет известно уже через пару недель. Но она не могла отмахнуться от сомнений. Они же все равно прорабатывают ту же линию, что и обычно, почему на этот раз она приведет куда-то? Хотя в этот раз у них есть ДНК, убеждала она себя.

Она отбросила сомнения и решила отметить успех – открыла Tinder и смахнула вправо больше профилей, чем обычно. Кто-то точно клюнет, может, даже удастся кого-то заманить домой вечером. Все-таки пятница и всего полчетвертого. Она успеет сделать пробежку, пока ждет ответы на свои приглашения.

15

Потеря отца должна была сблизить меня и мать. Вместо этого на поверхность всплыли тайны. В ту ночь он был пьян, а рядом сидела другая женщина. Моя мать давно знала, но держала меня в неведении. Когда он пил, она делала так, что бутылки исчезали. Теперь мать начала пить сама.

Воскресенье, 21 ноября

Очередной просмотр, очередной дом с домашним интерьером и безликим убранством.

Стоя в коридоре с выгоревшими текстильными обоями на стенах, Анника без видимой причины наполнилась покоем. Через мгновение она уже знала почему. Ее охватило противоречивое чувство: находясь в обстановке с модной мебелью и предметами интерьера, призванными отвлечь внимание от того, что здесь не переклеивали обои с 1974 года, она все равно почувствовала себя как дома. Сердце здесь билось немного спокойнее. Несмотря на недостатки, дом был действительно уютным. Ей здесь нравилось.

Она притянула к себе Мартина.

– Я хочу здесь жить, – сказала она и почувствовала, как по лицу расплывается улыбка. Как внутри зреет желание жить здесь вместе с ним, вытесняя сомнения, с которыми она всегда боролась.

– Уверена? – спросил он, вопросительно глядя на нее. – Я удивлен, что ты вообще захотела его посмотреть.

Анника кивнула так, что волосы упали ей на щеки. Она чувствовала себя неугомонным подростком. Она так хотела этот дом, что едва могла стоять на месте.

Мартин осмотрелся с довольной улыбкой на губах.

– Хм-м, тут есть интернет-кабель.

– Хватит дурачиться! – Анника легко толкнула его в живот. Он рассмеялся. – Признай, что тебе он тоже нравится.

Он кивнул:

– Хорошее расположение. И нет подвала. Как там говорят? Ticks all the boxes?[2]2
  Подходит по всем пунктам (досл. «отмечать все квадратики») (англ.).


[Закрыть] Ага! Пойдем, лучше поговорим в машине. – Анника искоса посмотрела на других претендентов. – У стен есть уши.

Поблагодарив за просмотр, они выкинули синие бахилы в ведро у двери и вышли. Анника не могла перестать улыбаться. Дом – идеальный. Не слишком маленький и не слишком большой. Рядом с автобусной остановкой и хорошим сообщением с площадью Йэрнторгет. Конечно, много чего понадобится отремонтировать, но ничего срочного. Можно будет подождать пару лет, пока не появятся средства. А сейчас даже страх потерять работу словно ветром сдуло.

– Можно вымостить камнем, – задумчиво сказал Мартин, глядя на гравийную дорожку, ведущую к калитке.

– Зачем?

– Чтобы ты могла ходить на каблуках, если захочешь.

– Как часто я их ношу? Мне нравится гравий. С ним уютнее, тебе не кажется?

Калитка заскрипела, когда они закрывали ее. Они вышли на узкий тротуар, по пути к машине поглядывая на соседские дома. Те представляли собой смесь старинных деревянных строений и невысоких зданий из белого силикатного кирпича 1980-х годов. Асфальт на дороге был покрыт ямами и трещинами, в точности как улица, где выросла Анника. Она представила, как ее дети рисуют розовым мелом классики на асфальте. Уходящее вечернее солнце пробивалось сквозь облака и окрашивало все в сверкающее серебро. Мгновение наполнилось магией. Все как будто складывалось.

Всю дорогу в город Анника провела в мечтаниях. Район был как раз таким уютным, как она мечтала. Может, немного дороже, чем хотелось бы, но не неподъемно. Она начала считать, сколько они готовы вложить. Она размышляла, сколько может стоить новая кухня. Не в этой ли части города жил начальник Мартина? Из внутреннего мира Аннику выдернул голос мужа, который начал рассуждать о замене изгороди. Ему она не нравилась. Анника поинтересовалась, во сколько обойдется cделка. Об этом они не подумали, но Мартин обещал изучить вопрос.

Они припарковались и поднялись в квартиру. Уже в прихожей та показалась маленькой и тесной, как будто уменьшилась, пока они отсутствовали. Квартира имела открытую планировку, белые стены и много окон, освещавших каждый уголок. Но в ней всего две комнаты и кухня. Анника встала около плиты, закрыла глаза и представила себя в доме. Ощущения сразу стали приятнее.

– Ты есть хочешь? – спросил Мартин. – Могу что-нибудь приготовить.

– Ты с ума сошел? Как ты можешь сейчас думать о еде? – Анника всплеснула руками. – Доставай компьютер. Мы предложим цену прямо сейчас, опередив остальных.

– С ума сошла ты! – сказал Мартин. – Но мне, похоже, это нравится. Сколько поставим тогда?

– Начальную цену, конечно. Продавцы вряд ли отдадут дом за меньшую сумму.

– Посмотрим.

Анника погрузилась в тепло дивана как в мысли о доме.

– Мы и не заплатим больше разумного. Ты же сам видел. Кухню нужно переделать. И ванную. Не говоря уже обо всех поверхностях.

– Хотя с какими-нибудь обоями и покраской мы сами легко справимся. Наверное, займет время, но мы же не спешим.

– Нет, все упирается только в бюджет. Где компьютер?

– Окей, я понял. Начальная цена, да?

Анника кивнула. Расположившись на диване, она посмотрела в потолок. Она чувствовала легкость, как будто порхает над полом. Мартин сел на пуф, положив компьютер на колени. Он щелкал мышкой и несколько минут писал. Анника повернулась к нему.

– Что ты там делаешь так долго?

– Нужно создать аккаунт. Ненавижу такое. Мы ведь не будем покупать новый дом каждую неделю.

– Нет. Только этот, – Анника мечтательно улыбнулась.

– Вот именно. Я вбил и твой номер, так что мы оба получим СМС, когда ставка обновится.

– Отлично! – Анника потянулась и дернула Мартина за резинку штанов. – Ты скоро закончишь?

– Еще чуть-чуть. Вот! Теперь наша цена заявлена.

– Мы первые?

Мартин покачал головой.

– Нет. Кто-то успел заявить цену до нас.

– Что? – Анника подскочила с дивана. – Ты шутишь! Сколько?

Мартин рассмеялся.

– На триста тысяч меньше начальной цены. Без шансов. – Он закрыл компьютер и положил его на журнальный столик. – Любимая, ты понимаешь? У нас скоро будет дом!

– Я знаю. Свой собственный дом, только наш и ничей больше!

Она обхватила Мартина руками и поцеловала его. Тело наполняло совершенно новое ощущение. Радость, напряжение, возбуждение. По коже будто шло электричество, а кровь бурлила как шампанское. Она не могла удерживать чувства в себе – им нужен был выход.

– Пойдем! – потянула она Мартина в спальню.

16

Она больше не могла меня видеть. Я напоминал его – мужчину, который предал нас обоих. Она выплеснула свою ненависть на меня и таким образом предала меня тоже. Я покинул ее ради учебы, и с тех пор мы не разговаривали.

Понедельник, 22 ноября

По пути в комнату отдыха Анника прошла мимо кабинета Тобиаса. Дверь была закрыта. Он обычно держал ее открытой, поэтому она с любопытством заглянула в окошко рядом с дверью. Он сидел, опершись локтями о стол и закрыв лицо руками. Пальцы так зарылись в волосы, что во все стороны торчали пряди пепельного цвета. Холодная рука сжала ее сердце. Она проскользнула внутрь и закрыла дверь. Тобиас не реагировал. Она слышала его тяжелое дыхание.

– Что с тобой? – спросила Анника, осторожно кладя руку ему на плечо.

Он дернулся и взглянул на нее. Глаза блестели. Он поспешно вытер влагу со своих покрасневших щек.

– Черт, – сказал он. – Не слышал, как ты вошла.

Анника пододвинула стул к столу и села, наклонившись ближе к Тобиасу.

– Что случилось?

Тобиас сглотнул.

– Не знаю, что сказать.

Он развел руками и всхлипнул. На глаза снова навернулись слезы. Он прижал ладони к глазам.

– Боже, что стряслось? – Анника снова положила руку ему на плечо. Ее потряхивало от беспокойства. Она много раз видела Тобиаса раздраженным, даже вне себя, но никогда не видела его плачущим. Грудь сжималась от сочувствия и тревоги.

Тобиас глубоко вздохнул.

– Все кончено. Я разговаривал со Стиной фон Грюнинг, – произнес он, шмыгая носом. – Больше не будет никаких «Убийств на острове Варго». Она подписала контракт с издательством Альберта Бонниера на новую серию, так что для нас она больше писать не будет.

Аннике пришлось откинуться назад и перевести дыхание.

– Она объяснила почему?

Тобиас безысходно пожал плечами.

– Как понимаю, они ведь платят лучше. Не похоже, что мы могли тягаться с АБ ни раньше, ни сейчас.

Анника моргала, как будто пытаясь проснуться от дурного сна. Стина фон Грюнинг была последней надеждой. Теперь у них нет ничего. Поле зрения уменьшилось до узкого тоннеля. Она никогда в жизни не теряла сознание. Но сейчас была близка к этому. В ушах звенело, пол качался. Все кончено. Издательство обанкротится. Она потеряет работу. Никогда не будет дома и детей. В кармане зловеще завибрировал мобильный. Она достала его и увидела, что покупатель номер три предложил новую цену. Это заставило ее немного успокоиться.

– Что там? – спросил Тобиас, кивая на телефон.

– Мы участвуем в аукционе на дом.

– Удачный момент, – сказал Тобиас. – Надеюсь, твой муж хорошо зарабатывает.

В груди что-то сжалось. Она и думать не хотела о том, чтобы отказаться от дома. Что-то бесформенное, черное и маслянистое разлилось внутри нее, распространилось по телу, как чернила в воде.

– Мы издадим «Барсука», – сказала она. Произнося это, она почувствовала, как давление между висками отпускает, становится легче дышать. Как будто озарение снизошло на нее.

Тобиас, не моргая, смотрел на нее, как на потерявшую рассудок.

– Ты с ума сошла? Это просто невозможно.

– Слишком поздно думать об этике, – она сама едва верила, что только что это произнесла. Все казалось нереальным. – Нам необязательно говорить, что рукопись принадлежит Яну Апельгрену. Мы можем придумать псевдоним.

– Кто в это поверит? – воскликнул Тобиас. – Ты сама говорила, что у него уникальный стиль. Его имя есть чуть ли не на каждой странице рукописи.

Он провел рукой по взъерошенным волосам и удрученно покачал головой.

– Должен быть какой-то способ, – сказала Анника.

– Только если Апельгрен мертв.

– Что, прости?

– Есть один факт об Апельгрене, который мало кому известен. – Тобиас потер переносицу большим и указательным пальцами. – У него есть завещание.

Сердце Анники забилось чаще. «Завещание?»

– Ты читал его?

– Нет. Фредрик мне рассказал.

– Значит, Апельгрен рассказал Фредрику о завещании? – Анника наморщила лоб. – А мне нет?

– У него наверняка были свои причины. Фредрик все-таки директор. Завещание дает издательству все права на рукописи Апельгрена в случае его смерти. То есть если у него еще и нет детей. Ян так отблагодарил нас за то, что мы самого начала в него верили.

– И ты говоришь это только сейчас?

Тобиас поднял руки, оправдываясь:

– Фредрик запретил мне что-либо говорить. Я даже не знал об этом до того, как к нам попала рукопись.

Анника встала.

– Я должна прочитать завещание. У кого оно?

В животе покалывало от воодушевления. Она не узнавала себя. Что с ней происходит?

– Думаю, у адвоката Яна – Эммы Сивертс. Ты с ней встречалась? Очень приятная, кстати. Для адвоката.

Анника оперлась на стол Тобиаса и пригвоздила его взглядом:

– Ты же понимаешь, что это наш последний шанс? Если мы хотим сохранить работу, ты и я, мы должны издать «Я Барсук».

Тобиас долго смотрел на нее, его глаза покраснели. Анника не отводила взгляд. В конце концов Тобиас кивнул в ответ.

– Я позвоню Фредрику и все объясню. Какой у тебя план?

Анника расправила плечи. Ей казалось, будто она прибавила в росте сантиметров десять.

– Назначу встречу с адвокатом. Прямо сейчас.

17

Учеба была мучением. Большой город – безжалостным существом из бетона и асфальта. Я выпивал чаще, чем хотелось бы признавать, но все мои друзья делали то же самое. Вокруг меня бывали женщины, но все попытки полюбить заканчивались маленькими или большими предательствами.

Понедельник, 22 ноября

Офис адвоката Эммы Сивертс располагался в старинном доме из грязновато-желтого кирпича в районе Васастан, на одной из улочек, ответвляющихся от площади Васаплатсен. Лестница была оформлена в приглушенных натуральных тонах с красными акцентами и лепниной на потолке. Зайдя внутрь, Анника стала удивленно осматриваться. Казалось, она перенеслась на столетие назад. Даже плафоны на потолке светили тлеющим оранжевым, как будто получали более слабое напряжение.

Темноволосая женщина с очками в толстой оправе встретила Аннику в дверях, когда та поднялась по лестнице.

– Анника Гранлунд? – спросила она, протягивая руку.

– Да. А вы Эмма Сивертс?

– Собственной персоной, – ответила Эмма c булькающим смехом. – Заходите, я поставлю чайник.

Эмма Сивертс выглядела не так, как представляла себе Анника. Позже Анника думала, что ведь никогда не встречалась с адвокатом, так что она не совсем понимала, чего ожидать. Эмма держала волосы убранными на макушке в узел, который покачивался при движении. Анника ожидала увидеть более официальный стиль – может быть, блузку с бантом и юбку-карандаш. Эмма же носила черные джинсы и вязаный свитер с огромным воротом, доходившим ей до подбородка и спускавшимся на плечи.

Офис тоже не соответствовал представлениям Анники. Ее образ адвокатского офиса основывался на американских сериалах. В вымышленном мире все сделано из отполированного стекла, а окна контор выходят на Манхэттен. Начнем с того, что офис Эммы Сивертс был маленьким. Здесь отсутствовала стойка администратора и какой-либо вид. Анника как будто зашла к кому-то в гостиную.

Под ногами скрипел паркет. Повсюду, и на скрывавших стены полках, и на полу, лежали стопки книг и документов в коричневых папках. Через открытую филенчатую дверь Анника заприметила письменный стол со старым ноутбуком.

Пока Анника осматривалась, Эмма ходила взад-вперед по простенькой кухоньке за дверью и звенела посудой. Она налила горячую воду в две кружки. Разные кружки, отметила Анника, когда Эмма вернулась. Одна – из фарфора кремового цвета, невысокая и широкая, окантованная нарисованными цветами. Вторая – из синей блестящей керамики, без ручки.

– Пожалуйста, присаживайтесь! – Эмма указала на кожаный диван орехового цвета у выходящего во двор окна. Пока Анника усаживалась, Эмма ставила на стол кружки и снимала мурчащую серую кошку с подушек на другой стороне дивана. – Надеюсь, у вас нет аллергии.

– Нет. Как зовут кошку?

– Ее зовут Сокер. Она живет здесь. Я бы забрала ее домой, но после развода я там редко бываю. Дом – как строительная площадка, все нужно ремонтировать, а у меня слишком много дел. – Эмма обвела руками вокруг. – Моя жизнь сейчас здесь, поэтому место кошки тоже здесь.

Анника кивнула.

– Мы с мужем ищем дом. Но у вас и в офисе уютно.

– Он мне нравится, – заразительно улыбнулась Эмма. – Здесь есть все необходимое для меня. Но что вас так срочно привело сюда?

– Ян Апельгрен, – ответила Анника. – Если точнее, его завещание.

– А-а, – Эмма поставила кружку и положила ногу на ногу. – Издательство Эклунда. Я могла бы догадаться, когда вы мне позвонили.

– Это проблема?

– И да и нет. Я соблюдаю договор о неразглашении с клиентами. Но с Апельгреном все было иначе – в отношении его просьб ко мне и еще многого другого. Понимаете, я много лет помогала Апельгрену. Ничего глобального, но все-таки. Обычно я не могу ничего рассказывать, но по этому вопросу мне ведь придется с вами общаться. Похоже, он был о вас очень высокого мнения.

– Надеюсь, – сказала Анника. – Он только начинал писать, когда пришел к нам. Я издавала его книги. Мы узнали друг друга довольно хорошо – по крайней мере, я так считала. Никто не мог предполагать, что он просто исчезнет. Он и его супруга.

– Важная деталь, да. Высокого мнения о вас, менее высокого – о ней. – Эмма встретилась глазами с Анникой. – Он оставил супругу без наследства, так что вряд ли так уж сильно ее любил.

– А так вообще можно делать?

Эмма улыбнулась и озорно подмигнула.

– Конечно, совершенно без проблем! Только родные дети находятся под защитой.

Анника задумчиво кивнула, попивая чай. Он был вкусным – мягким, но с насыщенным ароматом.

– В издательстве сказали, что он завещал свои труды издательству, – сказала она, – это распространенная практика?

– Совсем нет. Особенно в том виде, в каком он занимался этим вопросом за пару недель до исчезновения. Как будто знал… – Голос Эммы стал тише, и она мечтательно посмотрела в окно. Когда она снова повернулась к Аннике, то показала на то место, где сидела гостья. – Вот прямо здесь он сидел и подписывал бумаги.

Диван сразу стал неудобным, а подмышки липкими, когда Анника представила, что прямо на ее месте Ян подписывал завещание. Она не могла не думать, что это было некое предзнаменование.

Эмма наклонила голову набок. Узел съехал налево, а Эмма улыбалась, ожидая, что Анника нарушит молчание.

Анника стряхнула с себя тревогу. Она пришла сюда, чтобы решить проблему. Слишком поздно раскаиваться.

– Издательство хочет издать ранее не опубликованную рукопись Яна Апельгрена. Мы возлагаем на нее большие надежды, но нам не хватает права на издание. Вы можете помочь нам?

Эмма покачала головой.

– К сожалению, нет. Он действительно передал права на свои рукописи издательству в случае его смерти. Но это ведь только теоретически, не так ли? У нас нет сведений о смерти Яна. Значит, пока вы должны разговаривать с ним лично.

– Вы знаете, где он?

– Увы, нет. Не слышала о нем с тех пор, как он подписал завещание.

– Но что-то наверняка можно сделать?

– Пока его смерть не подтверждена юридически, я ничего не могу сделать, – сказала Эмма, пожав плечами.

Разочарование придавило Аннику, и она с трудом заставила себя встать.

– Тогда нет смысла тратить ваше время.

– Мне действительно жаль. Если бы я могла, то с удовольствием бы помогла вам.

В мозгу Анники что-то щелкнуло. Она замерла и посмотрела на сидевшую на диване Эмму. Кошка запрыгнула на диван и села туда, где только что сидела Анника, повернувшись к ней спиной.

– А сколько времени прошло с его исчезновения? – спросила Анника.

– Сложно сказать точно. Но никто о нем ничего не слышал с конца ноября шесть лет назад. А что?

Щеки Анники раскраснелись от напряжения.

– А нельзя признать его умершим сейчас?

Эмма снова склонила голову набок.

– В принципе, можно. Но кто-то из наследников должен подать заявление. У Яна нет наследников.

– Но ведь у него есть завещание о том, что издательство наследует права на его книги. Не является ли издательство Эклунда наследником в таком случае?

– Строго говоря, нет. – Эмма медленно покачала головой. – Но возможно, что… В отсутствие других наследников, я полагаю, может являться. Во всяком случае, по аналогии.

– Что это значит?

– Простите. Я просто хочу сказать, что у вас может быть такое право.

– Вы можете мне помочь?

Эмма снова улыбнулась.

– Нет. Я отвечаю за выполнение условий завещания. Если Яна обнаружат мертвым или если вам удастся подтвердить его смерть, я распределю наследство. Так что юридически я предвзята в вопросах его смерти.

– Может, вы могли бы рассказать, какие действия нам предпринять?

– Конечно. Вы подаете заявление в Налоговое управление. Могу отправить вам завещание, чтобы вы его приложили. Если они примут заявление, процесс занимает полгода с момента уведомления, и он будет мертв, по крайней мере юридически.

– Спасибо за помощь! Вы не представляете, как вы мне помогли!

– Да не за что! – Эмма встала и, пожимая Аннике руку, серьезно взглянула ей в глаза – добродушное настроение как ветром сдуло. – Вы уверены, что хотите это делать?

Тени в комнате сгустились. Тяжелые книжные полки склонились над Анникой, живот медленно сводило от беспокойства. Они там были – существа с когтями. Может, они мучили и Апельгрена. «Она действительно этого хочет?»

А у нее есть выбор?

– К чему такой вопрос? – наконец, спросила она.

– Потому что это значит, что издательство убьет его, пусть только и на бумаге. – Эмма приподняла бровь и сильнее сжала руку Анники. – Это вызовет… вопросы.

Густая слюна собралась у Анники в горле. Она пыталась ее сглотнуть, но безуспешно.

– Я понимаю. Но я должна. Ради выживания издательства. «Ради моей работы. Моего дома».

– Я понимаю, – ответила Эмма. Она моргнула, и все стало как обычно. Она улыбнулась и отпустила руку Анники. Книжные полки ровно стояли вдоль стен, по-прежнему набитые книгами. – Тогда прощайте, госпожа Гранлунд. Приятно познакомиться! Удачи с заявлением!

18

Я ощущал все более сильное отвращение и к товарищам, и к собственным жалким романтическим попыткам. Несмотря на окружавших меня людей, я становился все более одиноким. Но я все-таки получил образование и в итоге нашел работу. Незаметно для внешнего наблюдателя моя жизнь была серой, лишала меня кислорода. Узнаете себя?

Понедельник, 22 ноября

– Есть один способ, – сказала Анника. Щеки все еще горели от мороза и оживления после прогулки обратно в офис. – Я только что встретилась с адвокатом, и мы пришли к заключению, что есть один способ.