Текст книги "Дюна"

«Непонятны причины напряженности отношений, – подумала Джессика. – Здесь творится слишком много такого, о чем я не имею представления. Нужны новые источники информации».

Герцог перевел взгляд с Кайнса на Бьюта, потом на Джессику. Он чувствовал себя странно подавленным, словно нечто важное только что миновало его.

– Вероятно, это так… – пробормотал он.

Кайнс быстро произнес:

– Быть может, мы обсудим это в другой раз, милорд. Здесь столько…

Планетолог умолк. В комнату поспешно вошел солдат в форме Атрейдесов – охрана у входа его пропустила и торопливо проводила к герцогу. Посыльный нагнулся и зашептал на ухо Лето.

Джессика узнала кокарду частей Хавата и попыталась справиться с нахлынувшим беспокойством. Она обратилась к спутнице фабриканта конденскостюмов, крошечной темноволосой женщине с кукольным лицом и слегка монголоидным разрезом глаз:

– Вы почти не прикоснулись к кушаньям, моя дорогая. Может быть, приказать подать вам что-нибудь другое?

Прежде чем ответить, женщина поглядела на фабриканта, потом проговорила:

– Просто я совсем не голодна.

Герцог резко встал рядом с солдатом и громким голосом приказал:

– Всем оставаться на местах! Вам придется простить меня, но возникла ситуация, требующая моего личного внимания. – Он шагнул в сторону. – Пол, будь добр, прими на себя обязанности хозяина.

Пол поднялся, желая спросить у отца, в чем дело, и понимая, что в новой роли ему следует произвести впечатление. Он подошел к отцовскому месту и сел в кресло.

Герцог обернулся к нише, где находился Холлик, и произнес:

– Гарни, пожалуйста, займи место Пола. За столом вас должно остаться четное число. Возможно, после окончания обеда тебе придется доставить Пола на полевой командный пункт. Жди моего приказа.

Одетый в форму Холлик появился из ниши. Этот грузный уродец казался не на своем месте среди блеска и роскоши застолья. Прислонив бализет к стенке, он подошел к креслу, в котором только что сидел Пол, и опустился в него.

– Для тревоги нет оснований, – объявил герцог, – но я посчитаю своим долгом просить вас остаться, пока наша домашняя охрана не объявит, что все безопасно. Здесь вы в полной безопасности, а с этой маленькой неприятностью мы управимся достаточно быстро.

Пол уловил кодовые слова «охрана – безопасно – безопасность – быстро». Речь шла о безопасности, не о прямом нападении. Он видел, что мать тоже поняла это. Оба они почувствовали облегчение.

Герцог коротко кивнул, быстро обернулся и вышел через служебную дверь, за ним последовал солдат.

Пол обратился к гостям:

– Будьте добры, продолжим наш обед. Кажется, доктор Кайнс обсуждал водную проблему?

– Лучше, если мы вернемся к этой теме в другой раз, – попросил Кайнс.

– Безусловно, – согласился Пол.

Джессика с гордостью отметила достоинство, с которым держался сын, его зрелую уверенность.

Взяв в руку водяной флакон, банкир указал им на Бьюта:

– Никто из нас не сумеет в цветистости фраз превзойти господина Лингара Бьюта. Иногда можно даже подумать, что он стремится к статусу одного из Великих Домов. Что же, господин Бьют, провозгласите тост, быть может, у вас найдется кроха мудрости для юноши, которого приходится считать мужчиной.

Джессика под столом стиснула руку в кулак. Она видела, как Холлик подал рукой знак Айдахо, видела, как у стен застыла в готовности домашняя стража.

Бьют ядовито покосился на банкира.

Пол посмотрел на Холлика, на изготовившуюся охрану, жестко взглянул на банкира… тот опустил флакон для воды. Тогда Пол произнес:

– Однажды на Каладане я видел тело утонувшего рыбака. Он…

– Утонувшего? – прозвучал голос дочери фабриканта конденскостюмов.

Поколебавшись, Пол добавил:

– Да, это слово значит, что он погрузился в воду и от этого умер. Утонувшего.

– Какой интересный способ смерти, – пробормотала та.

Пол едко улыбнулся и вновь перевел взгляд на банкира.

– Интересно, что на плечах у этого человека были раны, оставленные шипами, что ввертывают в подошвы рыбацких сапог. Их, рыбаков, было несколько в лодке – это такое средство передвижения по воде. Она затонула – погрузилась под воду. Другой рыбак, из тех, что помогали искать тело, сказал, что подобные раны видит в жизни не впервые. Они свидетельствовали, что другой из утонувших рыбаков пытался встать на плечи бедняги, чтобы глотнуть воздуха на поверхности.

– Чем же это интересно? – спросил банкир.

– Помню, отец мой тогда заметил, что утопающего, который спасся, утопив другого, еще можно понять, если только это не произошло в гостиной. – Подождав немного, чтобы банкир понял угрозу, Пол добавил: – И не за обеденным столом.

В комнате вдруг воцарилось молчание.

«Резко, – подумала Джессика. – Положение банкира может позволить ему вызвать моего сына на поединок». Домашняя охрана была наготове. Гарни Холлик глядел на замерших перед ним подчиненных.

– Хо-хо-хо-о-о-о! – контрабандист Туек откинул назад голову в полном восторге.

За столом нервно заулыбались. Бьют ухмылялся.

Отодвинув стул, банкир обжег Пола взглядом.

Кайнс произнес:

– Дразнить Атрейдеса рискованно.

– Разве Атрейдесы привыкли оскорблять своих гостей? – уязвленным тоном запротестовал банкир.

Но прежде чем Пол успел ответить, Джессика наклонилась вперед и произнесла:

– Сэр! – А про себя подумала: «Пора понять, какую игру ведет эта харконненская тварь. Он собирается напасть на Пола? Есть ли у него здесь помощники?» – Сэр, мой сын лишь показал кафтан, а вы уверяете, что он скроен по вашей мерке? – спросила Джессика. – Обворожительная откровенность! – Рукой она скользнула к лодыжке, где в ножнах покоился нож-крис.

Банкир перевел яростный взгляд на Джессику. Глаза собравшихся теперь обратились на нее, и Пол отодвинулся от стола, готовясь к действию. Он услышал сигнал – слово «кафтан» означало «будь готов к бою».

Кайнс задумчиво поглядел на Джессику и жестом дал знак Туеку.

Контрабандист с готовностью вскочил на ноги с флаконом в руке.

– Этот тост я хочу поднять, – сказал он, – за Пола Атрейдеса, юного только по виду, но мужчину по поступкам!

«Почему они вмешались?» – думала Джессика. Банкир теперь глядел уже на Кайнса, и Джессика вновь заметила ужас на лице тайного агента барона. Люди за столом начали поднимать флаконы.

«Если Кайнс ведет, люди повинуются, – подумала Джессика. – Он дал нам понять, что принял сторону Пола. В чем же секрет его власти? Очевидно, не в том, что он судья перемены. Это временная должность. И, уж во всяком случае, не потому, что он штатский слуга Императора».

Она отняла пальцы от рукоятки криса и, подняв флакон, посмотрела на Кайнса, тот ответил подобным же образом.

Только Пол и банкир Су-Су – что за идиотская кличка! – оставались с пустыми руками. Банкир не отводил взгляд от Кайнса. Пол глядел в тарелку.

«Я ведь все делал правильно, – размышлял Пол. – Почему же они вмешались?» Исподлобья он глянул на головы гостей перед ним.

– В нынешнем обществе людям не следует спешить с обидами. Частенько это просто самоубийственно. – Он посмотрел на дочь фабриканта конденскостюмов. – Не так ли, мисс?

– Конечно. Да. Я согласна, – ответила она. – Вокруг так много насилия! Меня мутит от него. Люди часто гибнут. Ссоры – это просто бессмысленно.

– Безусловно, – подтвердил Холлик.

Джессика оценила мудрость в словах девушки и подумала: «Эта с виду пустоголовая девица вовсе не пустоголова». Джессика поняла новую опасность, заметила, что и Холлик разгадал ее. Они хотели завлечь Пола… и ловушка – секс. Но первым все понял ее сын, обучение не позволило ему проглядеть такой очевидный гамбит.

Кайнс повернулся к банкиру:

– Ну, как насчет очередного извинения?

Банкир обратил кислую физиономию к Джессике и с деланой улыбкой проговорил:

– Миледи, боюсь, я слишком увлекся вашими винами. У вас за столом подают чересчур крепкие напитки, я не привык к ним.

Расслышав яд за его словами, Джессика ласково промолвила:

– Когда знакомятся незнакомцы, следует проявлять большое терпение, учитывая различия во вкусах и воспитании.

– Благодарю вас, миледи, – проговорил он.

Темноволосая спутница фабриканта конденскостюмов склонилась к Джессике:

– Герцог говорил, что мы здесь в безопасности. Надеюсь, что новая драка не началась?

«Ей велели сказать эти слова», – подумала Джессика.

– Хотелось бы, чтобы дело оказалось несущественным, – ответила она. – Но у герцога сейчас так много дел, требующих его личного внимания! Пока не исчезла вражда между Домами Атрейдесов и Харконненов, никакая осторожность не может показаться излишней. Герцог поклялся в канли. И, конечно, он не оставит в живых ни одного из агентов барона на Арракисе. – Она поглядела на представителя банка Гильдии. – Конвенция, как известно, не ограничивает его в этом праве. – Она перевела глаза на Кайнса. – Не так ли, доктор Кайнс?

– Именно так, – подтвердил Кайнс. Фабрикант конденскостюмов незаметно подтолкнул свою спутницу, и она сказала: – Теперь я, наверное, что-нибудь съем. Мне бы хотелось той птицы, что подавали недавно.

Джессика махнула слуге и обернулась к банкиру:

– Вы, сэр, только что говорили о птицах и их привычках. На Арракисе столько интересного! Расскажите мне, где находят специю? За нею дюннерам приходится углубляться в пески?

– О нет, миледи, – отвечал тот. – О глубокой пустыне известно немного, а о южных районах – почти ничего.

– Говорят, что в южных пределах обретается Великая Жила – мать всей специи, – сказал Кайнс, – только я подозреваю, что ее выдумали для красного словца. Иногда самые отважные искатели специи дерзают проникнуть на окраины Центрального пояса, но это весьма опасно: летные условия нестабильны, часты бури. И чем дальше от Барьера, тем больше несчастных случаев. Оказалось, что углубляться слишком далеко на юг невыгодно. Если бы у нас были погодные спутники…

Бьют поглядел вверх и с полным ртом проговорил:

– А говорят, что Вольный народ и там протоптал свои тропы. Они ведь ходят куда угодно и выискали вассеры и сипперы даже в южных широтах.

– Вассеры и сипперы, что это? – переспросила Джессика.

Кайнс быстро проговорил:

– Пустые слухи, миледи. Такие объекты известны на других планетах, не на Арракисе. Вассер – это место, в котором вода выступает на поверхность или подступает близко к ней, так что до воды можно докопаться, если есть определенные признаки. А сиппер – это тот же самый вассер, где человек может тянуть воду через соломинку… так говорят.

«Но в словах его – обман», – подумала Джессика.

«Почему он лжет?» – удивился Пол.

– Как интересно, – произнесла Джессика, подумав: «Так говорят… Любопытная здесь манера разговаривать. Если бы они только представляли, как она выдает их склонность к суевериям!»

– Я слыхал, что у вас есть поговорка, – проговорил Пол, – «блеск приходит из города, а мудрость – из пустыни».

– На Арракисе поговорок так много! – отозвался Кайнс.

Но прежде чем Джессика могла задать новый вопрос, перед нею склонился слуга с запиской. Она распечатала ее, узнала почерк герцога, его кодовые знаки и внимательно просмотрела.

– Радостная весть для всех нас! – сказала она. – Наш герцог заверяет, что все в порядке. Дело, оторвавшее его от вашего общества, улажено. Пропавший каргон обнаружен. Проникнувший в экипаж агент Харконненов сумел справиться с нашими людьми и увел машину к базе контрабандистов, намереваясь там ее продать. И каргон, и похититель возвращены нам.

Она кивнула Туеку.

Контрабандист вернул ей поклон.

Джессика сложила записку, спрятала ее в рукав.

– Я рад, что до открытой стычки не дошло, – проговорил банкир. – Народ надеется, что Атрейдесы принесут на планету мир и процветание.

– В особенности процветание, – подтвердил Бьют.

– Не пора ли подавать десерт? – осведомилась Джессика. – Я просила нашего шеф-повара приготовить каладанское лакомство – рис-панди под соусом дольса.

– Звучит восхитительно! – проговорил фабрикант конденскостюмов. – Смогу ли я получить рецепт?

– Любой рецепт, который вы пожелаете, – ответила Джессика, отмечая этого человека, чтобы сказать о нем Хавату. Фабрикант пуглив и пронырлив, его легко купить…

Вокруг нее возобновилась непринужденная беседа:

– Такая изящная ткань…

– Сыну пришлось заказать подходящую оправу для камня…

– В следующем квартале можно попытаться увеличить выпуск…

Джессика глядела в тарелку, размышляя над закодированной частью послания Лето: «Харконнены пытались доставить сюда партию бластеров. Мы их перехватили. А это значит, что другие партии прошли свободно. Отсюда с определенностью следует, что ставки на силовые щиты они не делают. Примите соответствующие предосторожности».

Мысль Джессики сосредоточилась на бластерах. Добела раскаленные пучки разрушительного света прорезали все… любой материал, если он не прикрыт силовым полем. Если лазерный луч попадет на силовой щит, взрыв погубит и стрелка и обороняющегося. Почему же Харконненов это не смущает? Последствия взрыва при взаимодействии излучения со щитом трудно предугадать. Иногда он мог оказаться мощнее атомного, иногда – привести к гибели только стрелка и его мишени.

Неопределенность наполнила ее неуверенностью.

Пол произнес:

– Я не сомневался, что каргон отыщется. Если за дело взялся отец, все будет в порядке. В этом Харконненам еще придется убедиться!

«Хвастает, – подумала Джессика. – Не надо бы. Этой ночью права хвастать не имеет тот, кто устроился на ночлег под землей».

Путей для бегства нет, если настало время платить за беззакония предков.

Принцесса Ирулан. «Избранные изречения Муад'Диба»

Услышав шум в Большом зале, Джессика включила свет у кровати. Часы еще не успели перевести на местное время, и ей пришлось вычесть двадцать одну минуту, чтобы понять, что уже около двух ночи.

Громкий голос то исчезал, то слышался вновь.

«Неужели нападение Харконненов?» – подумала она.

Выскользнув из постели, она включила экран монитора, чтобы проверить, где члены ее семьи. Пол спал в глубоком погребе, поспешно переоборудованном под спальню для него. Шум явно доносился не оттуда. В комнате герцога никого не было, постель его оставалась несмятой. Должно быть, он все еще на полевом командном пункте.

В средней части дома мониторов еще не было.

Стоя посреди комнаты, Джессика прислушивалась.

Кто-то кричал… Звали доктора Юэ… Джессика нашла халат, набросила его на плечи, сунула ступни в шлепанцы и застегнула на ноге ремни ножен.

В зале вновь позвали Юэ.

Джессика подпоясала халат и вышла в коридор, и только тут ее пронзила мысль: а если ранен сам Лето? Она пробежала по ставшему бесконечным коридору, свернула в арку в его конце, рванулась мимо парадной столовой по проходу к Большому залу. Влетев туда, она обнаружила, что зал ярко освещен и все пристенные плавучие лампы горят на полную мощность.

Справа от входа двое часовых поддерживали Дункана Айдахо. Голова его свалилась на грудь. Увидев ее, все смолкли.

Один из часовых обвиняющим тоном сказал, обращаясь к Айдахо:

– Ну, погляди, что ты натворил? Разбудил леди Джессику.

Громадные портьеры за их спинами вздувались пузырями, значит, дверь не заперли. Не было видно ни герцога, ни доктора Юэ. Холодно глядя на Айдахо, Мейпс отступила в сторону. Она была в длинном коричневом одеянии, по подолу которого змеился узор. Обута она была в расшнурованные пустынные сапоги.

– Значит, я разб'дил леди Джессику, – пробормотал Айдахо и, подняв побагровевшее лицо к потолку, заорал: – Мой меч пил вражью кровь еще на Грум… Груммане!

«Великая Мать! Он пьян!» – подумала Джессика.

Загорелое круглое лицо Айдахо хмурилось. Его курчавые, как шкура черного козла, волосы были испачканы грязью. Через прореху в плаще виднелась парадная рубашка, в которой он был на обеде.

Джессика подошла к нему.

Один из часовых кивнул ей, не выпуская Айдахо:

– Не знаем, что и делать с ним, миледи. Шумел перед входом и отказывался войти. Мы побоялись, что появятся местные и увидят его. Это было бы совсем некстати. Тогда о нас могут плохо подумать.

– Где он был? – спросила Джессика.

– Провожал домой с обеда одну из молодых дам по приказу Хавата.

– Какую же?

– Одну из девок эскорта, понимаете, миледи. – Он глянул на Мейпс, понизил голос. – Айдахо всегда вызывают, если надо проследить за женщиной.

Джессика подумала: «Это так! Но почему же он пьян?»

Нахмурившись, она обернулась к Мейпс:

– Принеси чего-нибудь бодрящего, Мейпс. Лучше кофеин. Может быть, осталось немного кофе со специей?

Пожав плечами, Мейпс отправилась на кухню, голенища незашнурованных сапог шлепали по каменному полу.

Айдахо с трудом приподнял подбородок, намереваясь взглянуть на леди Джессику, но голова тут же упала обратно на грудь.

– Убил больше трехсот… для герц'га, – пробормотал он. – И кто знает, зачем я здесь? Н-нет жизни под з'млей, н-нет жизни и на з'мле. Что это з-за место? А?

Шум в боковом проходе привлек внимание Джессики. Она обернулась, увидела подходящего к ним Юэ с медицинской сумкой в левой руке. Он был полностью одет, казался измученным и бледным. Вытатуированный алмаз ярко проступил на лбу.

– Ах, добрый докт'р! – заорал Айдахо. – Ну что ты знаешь, док? Лубки да пилюли. – Он повернулся к Джессике: – Должно быть, я сейчас в'ляю п-проклятого дурака, а?

Джессика молча нахмурилась: «Почему же Айдахо пьян?.. Может быть, его подпоили каким-нибудь зельем?»

– Пер'брал… меланжевого пива, – объявил Айдахо, пытаясь выпрямиться.

Мейпс вернулась с дымящейся чашкой в руках и неуверенно стала за Юэ. Она поглядела на Джессику, та покачала головой.

Юэ поставил ящичек на пол, кивком поприветствовал Джессику и сказал:

– Меланжевое пиво, не так ли?

– Прв'сходное, лучше не п-пробовал, – выговорил Айдахо и попытался встать навытяжку. – Впервые опробовал меч на Груммане! Убил Харкон… Харкон… убил его для герц'га!

Юэ повернулся, глянул на чашку в руке Мейпс:

– Что это?

– Кофе, – пояснила Джессика.

Юэ взял чашку, поднес ее Айдахо:

– Выпей-ка это, парень.

– Н'хочу пить!

– Пей, говорю!

Голова Айдахо качнулась вперед, он пошатнулся и шагнул к Юэ, увлекая за собой стражу.

– Я п'горло сыт этой вашей 'мперской Вселенной, док. А сейчас… Ну разик сделаем по-моему.

– После того, как ты выпьешь это, – сказал Юэ, – здесь только кофе.

– Чертовски пр'влекательное местечко! Пр'клятое со-солнце слишком я-ярко. У в-всего неп-пр'вильные цвета. Все не так или…

– Слушай, уже ночь, – Юэ убеждал его. – Выпей, будь хорошим мальчиком. Хуже не будет.

– Н'хочу, чтоб было х-хуже…

– Нельзя же болтать с ним всю ночь, – произнесла Джессика, подумав, что требуется шоковая терапия.

– Миледи, вам ни к чему более задерживаться здесь, – сказал Юэ. – Я позабочусь о нем сам.

Джессика покачала головой, шагнула вперед и с размаха ударила Айдахо по щеке.

Тот отшатнулся назад, увлекая стражей, яростно поглядел на нее.

– Нельзя так вести себя в доме твоего герцога, – сказала она, расплескивая кофе, выхватила чашку из рук Юэ и ткнула Айдахо в лицо. – Пей живо, я приказываю!

Айдахо рывком выпрямился, хмуро поглядел на нее и произнес, тщательно и подчеркнуто выговаривая слова:

– Я не исполняю приказов лазутчиков проклятого барона.

Юэ застыл, обернувшись лицом к Джессике.

Лицо ее побледнело, она кивнула. Теперь все становилось на свои места, все те обрывки мыслей, которые она подмечала в словах и поступках людей, окружавших ее последние несколько дней. Ее вдруг охватил гнев, такой, что его даже трудно было сдержать. Лишь призвав на помощь все свои знания Дочери Гессера, она смогла успокоить свой пульс и выровнять дыхание. Но огонь гнева все-таки не погас.

Айдахо всегда используют, если нужно проследить за женщиной…

Она метнула взгляд на Юэ. Доктор опустил глаза.

– Тебе это было известно? – спросила она.

– Я… слухи, миледи. Но я не хочу более огорчать вас.

– Хават! – отчеканила она. – Я хочу, чтобы Сафира Хавата немедленно доставили ко мне.

– Но, миледи!

– Немедленно!

«Это Хават, – подумала она. – Источником такого подозрения может быть только он. Никого другого даже не стали бы слушать».

Айдахо качнул головой и пробормотал:

– К чертям всю эту проклятую дрянь.

Джессика глянула на чашку в своей руке и резко выплеснула содержимое в лицо Айдахо:

– Заприте его в одной из комнат для гостей в восточном крыле. Пусть проспится.

Оба стража посмотрели на него несчастными глазами. Один осмелился возразить:

– Быть может, отвести его в другое место? Миледи, мы могли бы…

– Пусть будет здесь! – отрезала Джессика. – У него здесь дело. – Голос ее отдавал горечью. – Он так хорошо следит за дамами!

Страж судорожно сглотнул.

– Ты знаешь, где герцог? – требовательно спросила она.

– На командном пункте, миледи.

– А Хават с ним?

– Хават в городе, миледи.

– Сразу же доставить его ко мне, когда вернется, – сказала Джессика. – Я буду ждать в гостиной, пока он не появится.

– Но, миледи…

– Если будет необходимо, я обращусь к герцогу, – сказала она. – Надеюсь, впрочем, что до этого не дойдет. Я не хочу его беспокоить по пустякам.

– Да, миледи.

Джессика бросила пустую чашку в подставленные руки Мейпс, встретив вопросительный взгляд синих на синем глаз.

– Можешь вернуться в постель, Мейпс.

– Вы уверены, что я не потребуюсь?

Джессика мрачно ответила:

– Уверена.

– Наверно, с этим вопросом можно было бы подождать до утра, – сказал Юэ. – Я дал бы вам успокоительное и…

– Ты вернешься к себе и оставишь меня в покое. Я сама разберусь, – ответила она, похлопав его по руке, чтобы смягчить тон приказа. – Вот так.

Она резко оглянулась и, высоко держа голову, величаво отправилась в глубь дома к своим комнатам. Прохладные стены… переходы… знакомая дверь… Джессика рывком распахнула ее, вошла внутрь и захлопнула дверь за собою. Она стояла, яростно глядя в замутненное пленкой силового щита окно. «Значит, Хават! Не его ли и подкупили Харконнены? Посмотрим».

Джессика подошла к глубокому старомодному креслу, покрытому расшитой шкурой, и повернула его к двери. Она ощутила вес криса на ноге, потом решила переместить нож на руку, проверила, легко ли он выходит из ножен. Снова оглядев комнату, она восстановила в памяти положение всех предметов на случай необходимости: шезлонг в углу, кресла с прямыми спинками у стены, два низких стола, ее собственная цитра на подставке рядом с дверью в спальню.

Плавучие лампы светились бледно-розовым светом. Она притушила свет, уселась в кресло, поглаживая рукой ткань. Королевская пышность материи весьма подходила к случаю.

«Теперь пусть идет, – подумала она. – Посмотрим, что будет».

И подготовилась ждать привычным для Бинэ Гессерит способом, копить терпение, сберегать силы.

Стук в дверь раздался раньше, чем она ожидала, и, получив разрешение, в комнату ступил Хават.

Застыв в кресле, она следила за ним, чувствуя под наркотической живостью движений его накопившуюся усталость. Старческие, с прожилками, глаза Хавата поблескивали, морщинистая кожа в тусклом свете отливала желтизной, на рукаве правой руки расплылось широкое мокрое пятно.

Она почувствовала, что сегодняшний день не обошелся без крови.

Джессика показала на одно из кресел с прямой спинкой и сказала:

– Возьми одно и сядь ко мне лицом.

Хават повиновался. «Ох, этот дурак Айдахо», – подумал он. Посмотрев на лицо Джессики, он понял, что придется выпутываться из затруднительного положения.

– Похоже, пора выяснить наши отношения, – произнесла Джессика.

– Что же вас беспокоит, миледи? – Он сел, положив руки на колени.

– Не изображай невинность, – отрезала она. – Если Юэ не объяснил тебе, почему мы призвали тебя, это сделал один из твоих осведомителей среди домашних. Признай хоть это.

– Как вам угодно, миледи.

– Ну что ж, сперва ответь мне на один вопрос, – сказала она. – Ты – агент Харконненов?

Хават от неожиданности приподнялся в кресле:

– Вы смеете так оскорблять меня?

– Садись, – приказала она, – но меня ты посмел так оскорбить.

Он медленно опустился обратно.

Читая мысли на этом хорошо знакомом лице, Джессика облегченно вздохнула. Нет, не Хават.

– Теперь я знаю, что ты остаешься верным моему герцогу, – сказала она. – И я готова простить твою выходку.

– А есть что прощать?

Джессика нахмурилась: «Следует ли идти с козырей? Сказать ли ему о дочери герцога, которую я ношу в себе уже несколько недель? Нет… Лето и сам еще не знает. Это лишь усложнит ему жизнь, отвлечет его, когда он должен думать лишь о нашем спасении. Эту карту следует приберечь до времени».

– Недоразумение могла бы разрешить ясновидящая, – сказала она. – Но среди нас нет ясновидящей, утвержденной Высшей Коллегией.

– Совершенно верно. Ясновидящей нет.

– А есть ли предатель? – спросила она. – Я тщательно продумала это. Кто бы это мог быть? Не Гарни. И, конечно, не Дункан. Их лейтенанты не занимают стратегически важного положения. Это не ты, Сафир. Пол исключается. Я знаю, что это не я. Остается доктор Юэ? Вызовем и проверим?

– Вы знаете, что это напрасный труд, – сказал Хават. – Он был подвергнут имперской обработке. Это я знаю точно.

– Добавим, что его жена была из Дочерей Гессера, ее убили Харконнены, – сказала Джессика.

– Так вот что с ней случилось! – воскликнул Хават.

– Разве ты не слыхал ненависть в его голосе, когда он упоминает имя Харконненов?

– У меня, знаете, плохой слух, – сказал Хават.

– Какие основания есть у тебя для столь жестокого обвинения?

Хават нахмурился:

– Моя госпожа ставит своего слугу в затруднительное положение. В первую очередь я верен герцогу.

– Именно поэтому я готова тебе многое простить, – сказала она.

– И снова я должен спросить, а что прощать?

– Пат? – произнесла она.

Он пожал плечами.

– Тогда отвлечемся на минутку, – сказала она. – Дункан Айдахо – великолепный воин, способности в области охраны и слежки которого так высоко ценятся, сегодня ночью перебрал чего-то, называемого «меланжевым пивом». Мне докладывали, что среди наших людей не он один был одурманен этим зельем. Верно ли это?

– Вам же докладывали, миледи.

– Докладывали. Тебе не кажется, что это слишком, Сафир?

– Моя госпожа говорит загадками.

– Воспользуйся же своими способностями ментата! – отрезала она. – Знаешь, в чем дело с Айдахо и прочими? Могу ответить четырьмя словами: у них нет дома.

Хават ткнул пальцем вниз:

– Арракис – вот их дом.

– Они не знают Арракиса! Каладан был их домом, но мы вырвали их с корнем. У них теперь нет дома. И они боятся, что герцог подведет их.

Он напрягся:

– Такие речи в устах кого-нибудь из них могли бы…

– Прекрати, Сафир. Пораженчество или предательство, если доктор ставит правильный диагноз? Я лишь хочу излечить эту болезнь.

– Эти вопросы герцог поручил мне.

– Но ты понимаешь, что я, естественно, заинтересована в знании хода болезни, – сказала она. – И, быть может, ты согласишься, что у меня есть определенные способности в этой области.

«Придется встряхнуть его, – размышляла она. – Ему нужна встряска, чтобы избавиться от рутины».

– Есть много толкований, что могут заинтересовать вас, – сказал Хават, пожимая плечами.

– Значит, он уже считает меня виновной?

– Конечно, нет, миледи. Но я, учитывая сложившуюся ситуацию, не могу позволить себе исключить любой шанс.

– Прямо здесь, в этом доме, ты проглядел угрозу жизни моего сына! – сказала она. – Чей, по-твоему, был этот шанс?

Его лицо потемнело:

– Я предложил герцогу свою отставку.

– А мне ты ее предлагал… или Полу?

Теперь он явно рассердился, гнев выдавали и частое дыхание, и раздутые ноздри, и прямой взгляд. Она увидела: на его виске забилась жилка.

– Я предан герцогу, – отчеканил он.

– Итак, предателя нет, – сказала она, – угроза исходит непонятно откуда. Быть может, она связана с бластерами. Они могут рискнуть и расположить вокруг дома несколько бластеров с часовыми механизмами, нацеленных на домашние силовые щиты. Возможно, они…

– А как потом доказывать, что взрыв не был атомным? – спросил он. – Нет, миледи. Настолько незаконными методами они не будут пользоваться. Радиация останется. Такую улику не спрячешь. Нет, они выполнят большинство принятых правил. Предатель – ничего другого не остается.

– Уверяешь, что ты предан герцогу, – усмехнулась она, – и губишь его, пытаясь спасти?

Он глубоко вздохнул:

– Если вы невиновны, я принесу самые униженные извинения.

– А теперь подумай, Сафир, – сказала она. – Человек лучше всего чувствует себя на своем собственном месте, каждый знает свое место среди прочих. Разрушь это место – погубишь человека. Среди всех нас, тех, кто любит герцога, мы с тобой, Сафир, обладаем реальной способностью уничтожить место другого. Разве не могла я, Сафир, нашептать ему свои подозрения ночью? Когда он наиболее чуток к моим словам? Или тебе надо объяснить подробнее?..

– Вы мне угрожаете? – огрызнулся он.

– Нет, просто указываю тебе, что нам наносят удар, зная наши взаимоотношения. Умный, дьявольски умный удар. И я предлагаю отвести этот удар, изменив наши с тобой отношения так, чтобы не осталось и щели, куда может войти лезвие врага.

– Вы обвиняете меня в нашептывании герцогу беспочвенных подозрений?

– Да, беспочвенных.

– И вы будете бороться собственным шепотом?

– Это твоя жизнь проходит среди шепота, Сафир, не моя.

– Значит, вы сомневаетесь в моих способностях?

Она вздохнула:

– Сафир! Я хочу, чтобы ты понял роль своих собственных эмоций во всем этом. Обычный человек – это просто животное, лишенное всякой логики. И предположение, что логику можно проецировать на все стороны жизни, – не всегда верно, но допустимо в меру полезности. Ты – воплощение логики, ты – ментат. И твои решения складываются в концепции, которые ты потом проецируешь вовне, всесторонне изучая и рассматривая их.

– Вы что, пытаетесь учить меня моей работе? – спросил он, не скрывая презрения.

– Все, что вне тебя, можно рассматривать с помощью твоих логических методов, – сказала она. – Но одна из главных черт человека заключается в том, что глубоко личные вопросы трудно выявить в той степени, чтобы их можно было анализировать логически. Так можно даже сломать человека, и он будет потом обвинять всех и вся, скрывая истинные причины.

– Вы злонамеренно пытаетесь подорвать мою веру в собственные способности. – Ментат задохнулся от негодования. – Да если бы мне на этом попался кто-нибудь из наших… на попытке обезвредить любое оружие из нашего арсенала, я бы не стал сомневаться, вынося ему приговор и приводя его в исполнение.

– И самый лучший ментат обязан считаться с возможностью ошибки в расчетах, – сказала она.

– Я всегда это утверждал.

– Тогда считай: пьянство и ссоры среди людей, сплетни и дикие слухи об Арракисе, они не обращают внимания на простейшие…

– Праздность, не более, – ответил он. – Не пытайтесь отвлечь мое внимание, сделать тайну из пустяка.

Она глядела на него, думая о людях герцога, вместе завивавших в бараках горе веревочкой, там даже в воздухе ей чудилось напряжение, запах горящей изоляции. «Они как космические скитальцы из древней, еще догильдийской легенды, – подумала она. – Как сотоварищи затерявшегося звездопроходца Амполироса… с их пренебрежением к собственному оружию… вечно ищущие, вечно готовящиеся и всегда застигнутые врасплох».