Текст книги "Точка кипения"

16

На следующий день около десяти утра полиция осчастливила меня визитом. Селеста провела инспектора криминальной полиции Каллена и младшего следователя в чине сержанта в мой кабинет. Как только они вошли, я вытянул руки вперед в ожидании наручников. Каллен был в неизменном сером костюме из универмага «Си-энд-Эй». Его гражданский наряд мог бы счесть образцовым любой обыватель, но не я, неисправимый сноб в том, что касается одежды. С тех пор, как мы виделись в последний раз, он пополнел, что в первую очередь следует отнести к повышению по службе. Я всегда считал Брена Каллена другом, хотя знал, что профессиональный долг он ставит выше личных отношений. Он немного не от мира сего, и мне это нравится. Взять хоть его отношение к одежде. Ему по средствам сшить костюм в ателье, но он считает это излишней роскошью. Главное для него – чтоб одежда была чистой и новой, а то, что к его длинному туловищу, коротким ногам и выступающему брюшку нельзя подобрать стандартный костюм – ему наплевать. Я не раз советовал ему носить спортивные укороченные куртки и слаксы, но не таков Каллен – положение обязывает носить тройки, значит, он будет их носить.

Его сухопарый помощник, сержант Манро, выглядел на фоне упитанного начальника еще тоньше. На мой взгляд, он пал жертвой последней моды. На нем был коричневый облегающий пиджак, застегнутый на все четыре пуговицы. Ежик на голове выкрашен в ярко-желтый цвет. Добавить синюю шапочку с помпоном – и готов персонаж для мультфильма.

– Хотите, чтоб я проконсультировал вас, как прилично одеваться? – саркастически начал я.

– Все шутишь, Дейв? Дождешься, что я надену на тебя браслеты.

– Что тебе мешает сделать это прямо сейчас? В дверях моей конторы убили человека, значит, я виновен. Разве не по такой логике работают твои ребята?

– Представь себе, нет. Нам известно, что ты знал Лу Олли, а он знал дорогу к твоему офису.

– Дай-ка подумать… тебе поведал об этом бывший сотрудник криминальной полиции Тони Хэффлин?

– Он самый.

– Подозреваю, что он сообщил тебе также, что я затаил злобу на Олли, потому что тот меня избил?

– Он намекал на что-то похожее, – кивнул Каллен.

– Женщина, сэр… – встрял Манро.

– Я помню, сержант, – буркнул Каллен, махнув перед носом ладонью, будто отгонял назойливую муху. – Да, Дейв, – продолжил он, – похоже, в лице мистера Хэффлина ты обрел друга до гробовой доски.

– Я рад, что не понравился ему. Не выношу продажных копов.

Манро взглянул на меня со злостью. Каллен успокоил его своей фирменной ленивой усмешкой.

– Не сердитесь, сержант. Поскольку Дейв занимается той же профессией, что и мы, но без погон, он не упустит случая поддеть настоящего полицейского. Правда, Дейв?

Я пожал плечами.

– Наш бывший коллега затратил немало слов и сил, чтоб впутать тебя в это дело, – по крайней мере, не меньше, чем потребовалось для доказательства его непричастности к убийству. На твое счастье, этот Олли совал свое рыло куда не следует и заслужил неприязнь многих людей. К тому же мистера Олли не назовешь джентльменом: не любил платить по карточным долгам. Говорят, за ним осталось около ста тысяч.

– Значит, вы не захватили с собой даже дубинки? Мне рассказывали, что вчера кто-то пытался взломать дверь в моей квартире.

Манро заволновался.

– Дейв, это не для распространения, но нам с тобой хорошо известно, какое впечатление производит имя Кьюнан в определенных кругах. В нашем управлении есть люди, которые называют тебя Каналья Дейв, с большой буквы «К».

– Но тебе-то… простите, вам, мистер Каллен, известно, что я не таков.

– Я пришел сказать, что тебе не обязательно бежать из страны прямо сейчас.

– Благодарю вас.

Каллен обменялся взглядом с Манро. Я понял, что разговор еще не окончен.

– Ты можешь нам помочь, – сказал Каллен.

– Конечно, – проговорил я, навострив уши.

– Ты связан с женой Чарли Карлайла профессионально или как-нибудь еще?

– Как-нибудь еще?

– Дейв, всем известно, какой ты сластолюбец.

– Канальи!

– Ты не ответил.

– Нет.

– Если нет, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – пусть так все и остается. Послушай моего совета, не приближайся к ней на пушечный выстрел.

– Не много ли ты на себя берешь.

– Работа у меня такая, Дейв. Мы давно уже не поем с тобой в одном хоре. Где она?

– Кто?

– Та единственная, которая может сказать нам, причастен ли ее муж к убийству Олли. Не притворяйся, что ты с ней не знаком.

Мне показалось, что сейчас я снова иду ко дну.

– Миссис Карлайл попросила меня помочь в деле ее отца, Винса Кинга, который утверждает, что отбывает пожизненный срок по ложному обвинению.

– Ага! Ну и как? Дело продвигается?

– Немного. Дело непростое, много затрат, а миссис Карлайл сейчас не при деньгах, поэтому мы приняли решение отложить расследование до лучших времен.

– До лучших времен. Не смеши меня, Дейв. Будто я не знаю, как ты работаешь.

– Я нанимаю людей, в том числе из бывших копов, и мне им нужно платить.

– Ладно, будем считать, что ты Лучший Предприниматель Года. Так что с миссис Карлайл?

– Я объяснил, в чем заключается моя с ней связь. Все.

– Все? Не поверю, что она не положила глаз на такого крепкого парня, как ты. Дейв, не забывай, я знаю тебя. Хэффлин сказал, что ты увез Марти из гольф-клуба «Тарн», Я не удивился, что она обратилась за помощью именно к тебе.

– Послушайте, я здесь занимаюсь законным частным бизнесом, а вы отнимаете у меня рабочее время…

– Дейв, ты знаешь, где Марти. Скажи мне, где она, и я оставлю тебя в покое.

– Как профессионал я не могу раскрывать информацию о своих клиентах. Я не имею понятия, где сейчас Марти Кинг, но если она сбежала от Чарли Карлайла, желаю ей удачи.

– Может, денек в следственном изоляторе поможет тебе вспомнить, где она?

– Я сказал, что не знаю, где ее искать.

Каллен смотрел на меня, кривовато улыбаясь, – я не знал, чего ожидать в следующий момент. Ясно, что у полиции против меня ничего нет и Каллен об этом знает, но ему также хорошо известно, что я кое-что скрываю. Инспектор не дурак, и если захочет, найдет, чем меня припугнуть. Он обратился к сержанту:

– Прошу вас оставить нас на пару минут, сержант.

Манро насупил брови, но повиновался.

– Где ты подобрал этого доходягу? – спросил я, когда за ним закрылась дверь. – Ест-ест, а все никак не отъестся.

– Можешь шутить, если тебе нравится, но как бы смех не обратился против тебя. Если женщина, которую ты прикрываешь, окажется убийцей, забудь о нашей дружбе, – я посажу тебя как соучастника.

– Я действительно не знаю, где ее искать.

– Ладно, Дейв, воля твоя – молчи, коли тебе так нравится. Только запомни: не суй свой длинный нос в это дело, не то лежать тебе на мостовой, как Лу Олли. Он тоже любил пошутить.

– Когда мы познакомились, он не шутил.

– Теперь уж точно не шутит. Я заходил сегодня утром на работу. Эксперты вынули у него две пули из головы и две такие же из груди. Стреляли из «Стингера» двадцать второго калибра. Первоклассная работа, Дейв. Будь начеку.

– Слушаюсь, шеф!

Каллен встал, неодобрительно покачивая головой. У двери он обернулся – последнее слово должно было остаться за ним.

– Дейв, у тебя действительно есть что-то новое по делу Винса Кинга?

– Да, – без заминки ответил я.

– Если б я, как ты, Дейв, управлял такой колоссальной сыскной машиной, я бы приостановил всю активность до выяснения причин убийства Лу Олли.

И он наградил меня своей загадочной улыбкой, отчего меня вдруг обдало могильным холодом.

17

Когда они убрались, вошла Селеста.

– Хотите, я тут побрызгаю освежителем воздуха? – предложила она.

– Зачем?

– От них же воняет. Если б можно было собрать их ароматы в бутылку, я бы приклеила к ней этикетку «Человекоскунс».

– Надо же! Не знал, что ты питаешь такие сильные чувства к офицерам полиции.

– На дух не переношу их всех. Мой брат ездит на «БМВ», и они вечно останавливают его только потому, что у него черная кожа.

– Селеста, если ты собираешься делать карьеру юриста, надо к ним привыкать. К тому же не все они так уж плохи. Вот, скажем, инспектор криминальной полиции Каллен, тот, что был в костюме, смахивающим на спальный мешок, совсем не дурной человек.

– Вам виднее, мистер Кьюнан, – ответила Селеста, вложив в короткую реплику весь свой скептицизм.

Я поймал себя на мысли, что второй раз за последние несколько дней выступил в защиту полиции. Что происходит? Я энергично встряхнул головой.

– Наклевываются ли какие-нибудь дела? – спросил я.

Вопрос был далеко не праздный: у меня работали несколько временных сотрудников, я не зря похвастался этим перед Калленом, и с ними нужно было расплачиваться согласно договору о найме.

От «Северной страховой компании» не пришло ни чека, ни документов, которые пообещал прислать Эрни Канлифф. Он не упускал возможности продемонстрировать, кто важнее, поэтому я решил, что не доставлю ему удовольствия – не стану звонить напоминать о деньгах. Поскольку моя контора расположена на первом этаже в деловой части Манчестера, ко мне часто обращаются люди, которые, проходя мимо, видят табличку агентства. Правда, некоторые из них принимают мою контору за отделение социальной защиты, но попадаются и такие, кому я могу помочь. От случайных посетителей я получаю достаточно, чтобы платить аренду и не бедствовать. Я решил, что буду выслушивать их всех, хотя по большей части их проблемы абсолютно неразрешимы, – ради независимости от таких мерзких типов, как Эрни Канлифф.

– В приемной дама, – объявила Селеста. – На вид – совершенная вампирка.

– Давай ее сюда, – скомандовал я. – Если она просидит у меня больше десяти минут, загляни и спроси, не желаю ли я выпить чашечку кофе. А если станет цепляться зубами за ковер, вышвырнешь ее на улицу.

– Есть, босс, – усмехнулась Селеста.

И дело пошло.

Смуглая дама нездоровой худобы, которую провела в мой кабинет Селеста, выглядела лет на сорок с хвостиком. Длинный, почти до пола плащ «кофе с молоком» не отличался от цвета ее лица. Она попросила меня помочь кормить голубей в парке. Говорят, что люди, обожающие определенную породу животных или птиц, становятся похожи на своих любимцев. Нервные, отрывистые жесты миссис Гриффитс служили этому подтверждением. Ее водянистые глаза скакали из стороны в сторону, когда она рассказывала, что каждое утро ходит в парк кормить птиц. Все очень просто. Мне нужно сопровождать ее, чтоб уберечь от нападок одной фанатичной противницы голубей, которая пригрозила заткнуть рот миссис Гриффитс птичьим кормом. Поскольку парк был недалеко, я не возражал.

Едва только Селеста проводила миссис Гриффитс, как в офисе появился новый клиент. Все слыхали о двойниках знаменитостей – так вот, передо мной предстал Гарри Г. Корбетт. В руках этот немолодой господин теребил шляпу, снятую с буйно поросшей черными волосами головы. Густая челка, прикрывавшая с одного боку лоб, доходила до смоляных кустистых бровей. Эта ниспадающая на лицо грива и очки в тяжелой черной оправе придавали ему вид скрывающегося от властей заговорщика. Прежде чем заговорить, я рассматривал его не меньше минуты Интересно, он замаскировался специально, чтоб я угадал, кто он на самом деле? Но нет, он не выдавал себя за кого-то другого. Как выяснилось, потерял жену… Не то чтобы понес тяжелую утрату, а в буквальном смысле – потерял. Такая вот незадача.

После нескольких несвязных фраз он перешел к фактам. У него была странная манера речи. Каждое второе предложение звучало как вопрос – долгая жизнь в Манчестере не вытравила еврейских интонаций. Кроме того, он усердно помогал себе руками, акцентируя важные, на его взгляд, моменты повествования. Рассказывал он о своей проблеме с выражением вселенской скорби. Темно-зеленая отлично скроенная тройка, торчавшая из кармана жилетки золотая цепочка от часов и кожаные коричневые ботинки ручной работы выдавали в нем английского землевладельца. Портрет дополняла трость с серебряным набалдашником. Позднее выяснилось, что господин Леви – не землевладелец, а предприниматель. Бега на ипподроме.

– Может быть, вы слыхали о компании «Перл»? – Он произнес название с особой гордостью. – А начинал я с конторы чуть больше вашей.

– Мне кажется, она перешла к…

– Верно. Я продал ее пять лет назад. Знаете, сколько брокерских контор у меня было? Тридцать девять!

Не знаю, был ли я польщен визитом такой персоны или удивлен. В любом случае я понял, что господин Леви владеет не одним миллиардом, поэтому живо заинтересовался его делом.

– Так значит, вы не можете найти свою жену?

– Прямо в лоб… по-деловому, – сказал Леви, шумно вздыхая, но мне не верилось, что он потрясен исчезновением жены.

– Когда вы узнали, что она уехала? – спросил я.

– Два месяца назад, в конце июня. Поженились мы в апреле.

Он ударил ребром правой ладони по внутренней стороне левой.

– Так. Значит, вы поженились примерно четыре месяца тому назад, а через два месяца после свадьбы госпожа Леви пропала?

Он кивнул.

– Вы предпринимали какие-нибудь попытки выйти на ее след?

Леви улыбнулся и пожал плечами, как будто я попросил назвать шифр его личного сейфа.

– Мистер Кьюнан, вас когда-нибудь обзывали? – спросил он, широко жестикулируя. – У меня есть знакомые, которые дают меткие прозвища мужчинам, неспособным держать в узде своих жен. Совсем не лестные прозвища. Мне не хотелось, чтоб и меня обзывали одним из таких слов. Вначале я подумал… может, у нее появился кто-то еще. Такое ведь случается? Я подождал немного, надеялся, что она объявится и скажет мне об этом. Почему бы не признаться? Потом я узнал, что она уехала домой, к матери. Может, вы думаете, что у меня есть адрес ее матери? Нет. Что же мне было делать? Я пришел к вам.

– Ясно.

– Когда женишься на молоденькой, каждый день кажется праздником, ведь так? – спросил он.

Я согласно кивнул, ожидая продолжения, но он вежливо молчал, потому что задал вопрос и хотел услышать ответ.

– Сколько лет вашей жене? – отозвался я.

Мой клиент стал вращать головой и одновременно правой рукой, как дирижер симфонического оркестра. На губах заиграла виноватая улыбка, когда он произнес:

– Как вы думаете, двадцать пять – слишком юный возраст?

– Это зависит от угла зрения, господин Леви.

– Вот именно. Или она слишком молода для меня, или я слишком стар для нее?

– Итак, вашей жене двадцать пять?

– Думаю, около того.

– Думаете или так оно и есть?

Вместо ответа он красноречиво скривил рот. Меня это насторожило: какой муж не знает точного возраста своей жены? Однажды я имел дело с «пропавшей женой», которая оказалась подставной лошадкой.

Леви понял мое недоумение и, перегнувшись через стол, с мольбой в глазах, будто обращался не ко мне, а к жестокому кредитору, проговорил:

– Понимаете, она не еврейка. Я совершил ошибку, женившись на ней. Не подумайте, что я с предубеждениями. Просто жалко потерянного времени. Жизнь коротка.

Он положил на стол большой коричневый конверт и жестом попросил меня открыть.

– Анжелина не могла примириться с жизнью в чужой стране.

– Понятно, – тихо сказал я, хотя ничего пока не понял.

Я просмотрел документы, которые он принес с собой. Согласно свидетельству о браке Анжелина была его законной супругой. Он захватил несколько свадебных фотографий. Анжелина показалась мне одной из тех девушек, на которых европейцы женятся через брачные агентства, по переписке, – филиппинка. Я поглядел на него вопросительно.

– Три года назад, – сказал он, – один мой приятель посоветовал мне отправиться в круиз на Восток. Отлично, шикарно! Пора и мир посмотреть, годы поджимают, правда? Мы поехали вместе. В Таиланде на нас обрушился водопад из девушек, таких радостных и отзывчивых. Разве в мои годы нет места чувствам? Ха! Я не мальчик, но разве я могу приказать своему телу не реагировать? Все идет прекрасно… Мы возвращаемся в Англию, и тут выясняются некоторые обстоятельства… Вам я, конечно, могу сказать. Вы, мистер Кьюнан, и не такое слыхали…

На всякий случай я убрал улыбку со своего лица.

– Ха! – Он стукнул тростью об пол. – Я иду к доктору и говорю ему, что люди моего возраста редко обращаются по таким вопросам. Доктор, представьте, смеется и говорит, что я еще не самый старый среди его пациентов. На прошлой неделе приходил мужчина, которому девяносто. И диагноз, говорит, как у вас, – гонорея. Знаю я вас, старых коней, бороздящих восточные берега… Этот доктор, Мак-не-помню-как, мне понравился. Может войти в положение и знает, как успокоить человека в такой ситуации. Понимающий, как вы, мистер Кьюнан, – много повидал. На следующий год я снова поехал в круиз, и хотя предпринял необходимые предосторожности, снова вынужден был обратиться к тому же врачу. На этот раз он удивился и сказал, что я из тех, кто не умеет учиться на собственных ошибках. Через некоторое время я предложил своему другу отправиться в другое место. Мы побывали в Бангкоке, но только ради массажа и экзотической пищи. А в Маниле, едва мы сошли на берег, нас окружили не только девушки, но и их родственники, знаете ли, – мамы-папы, братья-сестры, тети-дяди, дедушки-бабушки…

Перечисление каждой пары родственников сопровождалось ударом тяжелой трости об пол.

– И вот мы общаемся с ними на разные темы, говорим о браке, а через какое-то время я обнаруживаю, что помолвлен, – это в моем-то возрасте!

– Много вы на них потратили? – спросил я.

– Ха! Сразу видать циника! – воскликнул Леви, откидывая голову назад. – Я оплатил ее перелет, заплатил за одежду. Естественно, были и другие небольшие траты, но пусть даже и большие, – кто говорит, что в таких случаях нужно мелочиться? А люди там не избалованы.

– Ну да, ну да, – пробубнил я.

– О ней говорили только хорошее, даже священник в ее приходе дал ей прекрасную рекомендацию. Мы ездили потом в Ирландию… Не знаю, может, попав в католическую страну, она почувствовала, как соскучилась по дому.

После получасовой беседы, в течение которой я пытался настроить Леви на факты, избегая лирических отступлений, мне удалось понять: он подозревает, что жена не тратила деньги, выдаваемые ей на личные расходы, и, скопив их, удрала в Манилу. К тому же выяснилось, что у нее была возможность пользоваться кредитной картой. В общем, от меня требовалось следующее: отправиться туда же и привезти ее обратно.

– Видите ли, господин Леви, человек – не книга, которую вы взяли на время в библиотеке. Я не могу запросто заявиться к вашей жене и, схватив ее, как книжку с полки, доставить к вам.

Леви неспешно извлек из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и с нарочитой медлительностью раскрыл ее. Затем перед моими глазами появилась позолоченная авторучка. Сняв колпачок, Леви занес перо над нужной строчкой и поглядел мне в глаза.

– Назовите цифру, – приказал он. – Возможно, вам придется покинуть страну на две, а может, и на три недели. Если вам удастся решить дело в два дня, оставшееся будем считать премией. Согласны?

У меня создалось впечатление, что Леви привык добиваться от других желаемого для себя результата с помощью чековой книжки. В его глазах блеснул огонек: ему, наверно, не терпелось узнать, во что я ценю свою податливость или насколько я жаден до денег. Этот огонек упростил мое решение.

– Простите, но, думаю, вам не стоит бросать деньги на ветер. Я могу найти вашу жену, не выходя из этой комнаты. Мне просто надо связаться с коллегой в Маниле и попросить его встретиться с ней.

– Я хочу, чтоб вы отправились туда сами, а я все оплачу. Так будет лучше.

– Нет, господин Леви, не лучше. Мы с вами даже не уверены, находится ли Анжелина на Филиппинах. У нее есть друзья в Англии?

– Мы были женаты всего два месяца. Какие друзья?

– Она выходила из дому? Общалась с людьми?

– Я уже говорил. Я дал ей прекрасный дом. Она выписывала по каталогам все, чего желала. Ей незачем было куда-то выходить.

– А родственники? Может быть, кто-то из ваших близких пришелся ей по душе?

– Откуда у меня теперь близкие? Разве я похож на человека, у которого есть родственники? – сказал он обиженным голосом.

– Но с кем-то она должна была сталкиваться? Молочник… или, скажем, садовник?

Он категорично покачал головой. Его карие глаза насквозь пробуравили мой череп.

– Она часто звонила своим родным? – спросил я после паузы.

Леви нетерпеливо замотал головой.

– Довольно вопросов, – сказал он, взмахнув авторучкой. – Я плачу деньги, вы находите мою жену.

– Все не так просто, – снова запротестовал я, понимая, что для господина Леви никогда ничего сложного не бывает: он нажимает нужную кнопку, и парень уже в Маниле, ищет сбежавшую жену – куда проще.

– Я вас не понимаю, – сказал он, почесывая голову указательным пальцем. – Хотите, чтобы платежеспособный клиент покинул ваше помещение?

– Нет. Я возьму полагающийся в таких делах аванс и дам поручение кому-нибудь из местных сыщиков на Филиппинах. Вам это обойдется дешевле.

Я написал цифру на листочке бумаги и показал ее Леви. Он неодобрительно покачал головой и переписал цифру на чек.

– Вы никогда не разбогатеете, мистер Кьюнан, если будете смотреть в зубы дареному коню, – сказал он перед самым уходом.

«Верно, – ответил я про себя, – зато сохраню свои собственные зубы». Я рассматривал оставленный на столе портрет Анжелины. Голова чуть откинута назад. Волосы зачесаны на бок. Открытая широкая улыбка. Лицо смахивает на детское, поэтому полно обаяния. Если Леви мечтал о такой жене, о каком, интересно, муже мечтала такая девушка? Богатом и доверчивом, как Леви, тогда спрашивается: о какие подводные камни разбилась семейная лодка?

Среди моих коллег нашлось бы немало сыщиков, которые откусили бы щедрую руку Леви по локоть. Я мог бы назначить в качестве платы за услуги и десять и двадцать тысяч фунтов, может, и больше. Настоящая акула из отряда ищеек доставила бы Анжелину в Англию, посулив ей половину от неслыханно высокого вознаграждения. Она привлекательна. Не удивлюсь, если нашелся молодой ловкач, который, поклявшись в любви, собирается использовать ее, чтоб выжать из богатенького Леви все его денежки. В конце концов, Анжелина унаследует все нажитое господином Леви добро как его законная жена. Вариантов много.

Когда-то Леви сам был хорошим прощелыгой, а теперь пришел к неизвестному человеку и выкладывает перед ним чековую книжку. Видно, выходка Анжелины отправила его в долгий нокаут, хотя он не оставил у меня впечатления человека убитого горем. Я почесал голову и задумался. Нужно найти зацепку. Леви не похож на человека, страдающего болезнью Альцгеймера, но кто знает…

Вторую половину дня я отправлял факсы и говорил по телефону. Я позвонил знакомому частному детективу в Сидней. Он первым делом поинтересовался, известно ли мне, что там сейчас час ночи.

– Да ты просто мерзавец, – возмутился он. – Ты в нормальное время не можешь работать?

– Кончай кипятиться, приятель, – сказал я Томми Брейтуайту, три года назад эмигрировавшему из Манчестера. – Разве не ты говорил, что не хочешь отрываться от корней?

– Точно, это был я, твой старый собутыльник. Чем порадуешь, Дейв?

Вначале я назвал размер аванса, потом изложил суть вопроса. Он пообещал связаться со мной, когда у них наступит утро, но перезвонил через полчаса. Брейтуайт продиктовал мне номер телефона надежного человека в Маниле. Агентство, на которое работал Брейтуайт, использовало его в качестве стрингера. Когда я набрал номер филиппинца, в Маниле было почти два часа ночи. Он не стал пенять мне на поздний час и с первых слов убедил меня в том, что далеко не все филиппинцы, как мне прежде представлялось, говорят на хорошем английском с американским акцентом. Его речь состояла из смеси английского с испанским с вкраплением слов на неведомых мне языках. После получасовой лингвистической разминки и спора о размере аванса он согласился отыскать беглянку и убедить ее поговорить со стариком.

На этом мой рабочий день не кончился. Около четырех Селеста провела в мой кабинет женщину в кожаных штанах, жестко глядевшую на меня из-под украшенных серебряными колечками бровей. Даже макияж миссис Гринидж носил агрессивный характер, не говоря уже о ее манере держаться. Усевшись в кресло строго напротив меня, она принялась разглядывать мое лицо с таким видом, будто напрашивалась на немедленный отказ. Селеста задержалась, на всякий случай.

– Селеста, два кофе, пожалуйста, – попросил я.

Мисс Гринидж попросила собрать доказательства того, что она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны своего бывшего босса. Деньги есть – недавно она получила наследство. Я согласился. Джорджия Гринидж изложила подробности. Ее непосредственный начальник в одной из кредитных компаний, Джордж Гаммедж, неоднократно добивался ее благосклонности. Она совершенно ясно дала ему понять, что не нуждается в его внимании. Дело дошло до того, что он ее уволил. Теперь она желает подать на него в суд. Нужны доказательства.

Я аккуратно, чтоб не перепутать, записал в своем блокноте: Джорджия Гринидж, Джордж Гаммедж. Когда я надписывал сверху «Возмещение ущерба», в голове начал складываться каламбур из этих созвучных фамилий, но женщина остановила бег моей фантазии, начав рассказывать о прочих похождениях Гаммеджа. Пока Джорджия говорила о том, как он, угрожая увольнением, склонял к постельным отношениям других девушек в отделе, я изучал ее лицо. Мне вспомнилась греческая легенда о трех сестрах, у которых один глаз и один зуб на троих. Может, я несправедлив, но мне кажется, таким лицом только непослушных детишек пугать.

Ну да ладно. Приятно мне смотреть на Джорджию или нет, – не важно, я ей помогу. Мне предстояло встретиться с девятью женщинами, еще недавно работавшими там же, где и Джорджия, и опросить их относительно Гаммеджа. Готовы ли они дать показания против человека, который угрожал им, шантажировал и наконец обрушил свой гнев на бедняжку Джорджию?

После ее ухода я завел папку «Дело Гринидж-Гаммедж» и задумался над тем, что же так притягивало этого Гаммеджа к Джорджии? Может, одинаковые имена и схожие фамилии? Этот праздный вопрос продолжал вертеться у меня в мозгах, когда я выезжал из Манчестера в потоке других машин, за рулем которых сидели изголодавшиеся по женскому вниманию чиновники, разочарованные мужья и любители живой природы.