Текст книги "Пронзая тьму"

– Этим сейчас занимается Чак Молсби. Тот самый мой друг, который работает в полиции Вестхэвна.

– Надеюсь, мы получим ее фотографию или еще что-нибудь.

– Надеюсь, она преступница, – сказал Том.

– Да, эта малость представляется существенной, – сказал Маршалл. – Но если мы получим ее фотографию и сможем показать ее детям, и они опознают ее…

– Тогда все станет на свои места! – воскликнул Бен. – Это докажет, что Салли Роу жива и что мы нашли не тело самоубийцы!

Маршалл поднялся на ноги.

– Кроты.

– Опять это слово, – заметил Том.

Корриган выпрямился в кресле и подался вперед, положив локти на стол.

– Эй, ребята, буду рад выслушать вас в любое время, когда вам захочется объяснить мне все это. Все-таки я ваш адвокат, знаете ли.

Маршалл взял со стола Корригана бумагу для черновика.

– Как крот роет землю в вашем дворе и еще в чьем-то дворе… в трех дворах, если быть точным. Есть три разные кротовые кочки – но насыпаны они одним кротом. – Он взял ручку и нарисовал на листе маленький кружочек. – Вот первая кротовая кочка: судебный процесс против христианской школы, Люси Брэндон, ААСГ и все это дело. – Затем он нарисовал еще один кружочек. – Вот вторая кротовая кочка: ААСГ выдвигает против Тома скандальное обвинение в жестоком обращении с детьми и втягивает в дело Комитет по защите детей. Ирэн Бледсоу получает приказ и забирает ваших детей. Тут просматривается своего рода связь между двумя кротовыми кочками. – Он соединил два кружка линией.

– Вполне вероятно, – сказал Корриган. – Я имею в виду, вы это знаете, и я это знаю, но доказать это практически невозможно.

– Об этом позже, – сказал Маршалл. – А сейчас… – Он нарисовал третий кружок. – Вот третья кротовая кочка: таинственная смерть Салли Роу – или другой женщины. Возможно, каким-то образом настоящая, живая Салли Роу встретилась на пути Ирэн Бледсоу – в самом скором времени после своей предположительной смерти. – Он провел линию между третьим кружком и вторым. – И возможно, возможно – ваши дети смогут подтвердить это. Именно поэтому… вероятно… Ирэн Бледсоу удерживает, прячет их, изо всех сил тянет время, чтобы не дать им заговорить. Возможно, сейчас она просто спасает себя, ждет, когда у Руфи пройдет шишка или когда оба ребенка забудут о случившемся. Или же…

Бен вынул свою ручку и соединил линией третий кружок с первым, получив таким образом замкнутый треугольник.

– Или же она помогает кому-то замолчать случай, имевший место на ферме Поттеров, каковое обстоятельство означает, что дело Салли Роу может быть каким-то образом связано с наступлением на христианскую школу, которое, как мы знаем, связано с увозом детей Тома.

– И доказать все это невозможно, – напомнил Корриган.

– Об этом позже, – повторил Маршалл. Он улыбнулся, явно довольный. – Но вот в чем заключается суть дела. За всем этим стоят кроты – духовные силы и их проводники из числа людей. И они выбрались на поверхность в трех разных точках.

Том уставился на три кружка.

– Если говорить о скрытой деятельности духовных сил… то как насчет выгоды, которую сатана получил из всей этой истории с Комитетом? Они заклеймили меня как истязателя детей, и вся церковь разваливается из-за этого. Мы не сможем выиграть ни одного сражения, пока находимся в таком плачевном состоянии.

Маршалл кивнул.

– Совершенно верно. Теперь вы начинаете понимать. Том старался поверить в услышанное.

– Но… я не вижу никакой прямой связи между случаем с Салли Роу и событиями, происходящими в школе. Здесь нет ничего общего.

– Есть, – сказал Маршалл.

– Нет! – воскликнул Корриган. – Вы ничего не сможете доказать!

– Сможем. Можете называть меня фанатиком, но, думаю, Господь ясно показывает нам положение дел. Он дал нам общую схему; и нам остается только заполнить пробелы.

Бен возбужденно заерзал на стуле.

– Вы определенно что-то нащупали, Маршалл!

– Но никаких фактов, могущих пригодиться мне – сказал Корриган.

Маршалл убрал ручку в карман и некоторое время просто смотрел на схему.

– Мы добудем что-нибудь для вас, Уэйн. Я еще не знаю, что именно, но мы непременно добудем.

* * *

Звучала тихая, спокойная, завораживающая музыка с убаюкивающим ритмом и мелодией. Мисс Брювер, молодая и симпатичная учительница с обезоруживающей улыбкой, читала текст с листа умиротворяющим, почти гипнотическим голосом.

– Ты чувствуешь, как ветер шевелит твоими волосами, чувствуешь прикосновение теплых солнечных лучей к коже, чувствуешь спиной твердую ласковую землю. Ты – просто тряпочная кукла, вялая и неподвижная, набитая опилками…

Кэт Хоган тихо сидела на задней парте и украдкой пыталась конспектировать свои наблюдения за тем, как двадцать три учащихся четвертого класса делают упражнение. Парты были расставлены таким образом, чтобы в одном конце класса оставалось место для подобных занятий, и теперь все дети лежали там на спине на подстилках, подушечках или куртках, закрыв глаза, медленно и глубоко дыша и вяло раскинув руки.

– Сначала опилки высыпаются из твоей головы… потом из шеи… потом из груди… И ты начинаешь опускаться к земле, все ниже, ниже и ниже…

Кэт взглянула на настенные часы. Дети лежали на полу десять минут.

Музыка продолжала звучать. Мисс Брювер завершила свой усыпляющий, умиротворяющий монолог. Она сделала паузу, внимательно оглядела всех детей, а потом продолжила мягким тихим голосом:

– Ты слышишь шорох вдали? – Затем она прошептала:

– Прислушайся! Ты слышишь? – Учительница помолчала, давая детям возможность прислушаться. – Он становится все громче! Это идет твой новый друг, твое собственное мудрое Я; он идет побеседовать с тобой. Пусть твой друг появится на твоем ментальном экране. Как зовут твоего друга?

Кэт торопливо дописала еще несколько слов, чтобы лучше запомнить. Большинство деталей действа, происходившего у нее на глазах, было ей знакомо.

– Дай место своему другу; освободи в своем уме место, которое станет домом для твоего нового друга. А теперь поговори со своим другом, со своим собственным мудрым Я. Помни, твой друг знает о тебе все… все твои чувства… все твои симпатии… все твои антипатии… все твои проблемы и печали…

Упражнение продолжалось еще около пятнадцати минут, и в классе царила полная тишина – необычная для детей этого возраста. Наконец, через заранее установленный промежуток времени" мисс Брювер медленно сосчитала до пяти, а потом резко щелкнула пальцами. Дети, казалось, вышли из транса и сели на полу.

– Очень хорошо! Теперь пусть все займут свои места, а звеньевые раздадут бумагу. Мы нарисуем наших новых друзей.

Дети свернули подстилки, убрали подушечки, повесили на место куртки и расселись по своим местам за партами. Три ученика – по одному из каждого ряда – раздали бумагу для рисования остальным. И под строгим, но мягким руководством мисс Брювер дети принялись рисовать.

Мисс Брювер ходила по рядам, наблюдая за успехами своих подопечных.

– О, какой симпатичный друг! Что это у него на голове? Звезды? Должно быть, это замечательное создание!

Кэт тоже прошлась по классу. Дети рисовали лошадок, драконов, принцесс, а также довольно устрашающего вида чудовищ. Все они удостоились похвал и комплиментов от мисс Брювер.

Один мальчуган показал Кэт свой рисунок.

– Это Длинноног, – пояснил он. – Он будет жить у меня в подсознании.

На листе неумелой детской рукой был нарисован громоздкий великан с огромными ногами.

– Ну и ноги! – шутливо сказала Кэт. – Что же он будет делать с такими большими ногами?

– Он будет топтать моих маму и папу и всех больших детей.

– О!

Маленькая девочка повернулась, желая присоединиться к разговору, и протянула Кэт свой рисунок.

– Видите моего друга? Это дракон, но он выдыхает не огонь. У него изо рта сыплются леденцы.

– О! И ты встречалась с ним сегодня? Девочка грустно покачала головой:

– Нет. Он же живет у меня в голове. Он живет там давно, и мы с ним дружим. А нового друга я сегодня не увидела. Я его слышала, но не увидела.

– А посмотрите на мою картинку! – сказала другая девчушка.

Кэт подошла к ней и взглянула на рисунок. Потом она присмотрелась внимательнее.

Девочка нарисовала лошадку с большими глазами и круглыми щеками. Рисунок был на удивление хорошим.

– Это Пондери, – сказала она. – Мой духовный водитель.

– Лошадка… – изумленно сказала Кэт. – Это замечательный рисунок, милая. Ты очень хорошо рисуешь.

– Мне помогает Пондери. Она любит рисовать.

Кэт села на прежнее место на задней парте и прибавила еще несколько строк к своим записям. Рука ее слегка дрожала. Она была так расстроена, что опасалась выйти из роли сдержанного профессионала.

Вскоре прозвенел звонок на перемену. Дети выстроились в шеренгу и направились к двери, выходящей на спортивную площадку. Потом они покинули здание, как матросы покидают тонущий корабль.

Мисс Брювер упала на стул возле учительского стола и, широко улыбаясь, вздохнула.

– Что ж, этот урок закончен! Кэт опустилась на стул рядом.

– Это замечательная группа.

– Да, в самом деле! Этот год стал для меня поистине плодотворным. Дети в этом городе действительно особенные!

– И творческие занятия – тоже нечто особенное. Они пробуждают чувство ответственности.

Мисс Брювер рассмеялась от удовольствия и гордости.

– Для меня это каждый раз приключение. У детей огромный творческий потенциал, и столько мудрости и глубокой интуиции сокрыто в каждом из них. Никогда не знаешь наперед, что они откроют.

– А как называется этот курс? Это похоже на «Изучение потенциала человеческого мозга».

– Конечно. Частично я использую и этот курс. Но большинство концепций и упражнений взято из программы, которая называется «Обретение истинного Я». Это проверенная и испытанная программа, основанная на доказанных теориях, ныне нашедших широкое применение. Она дает глубокие и всесторонние знания.

– И какой принцип лежит в основе всего этого?

Мисс Брювер улыбнулась:

– Вы не родитель?

– Нет, просто любознательный гражданин. Как я сказала по телефону, я много слышала о вашей методике и решила, что будет интересно поприсутствовать на занятиях.

– Конечно. Наша цель заключается в том, чтобы дать каждому ребенку возможность максимально реализовать свой потенциал, а эта задача предполагает известную меру свободы творческих и интуитивных сил. Слишком часто педагоги подавляют потенциальные способности ученика, навязывая ему жесткие правила поведения или некую непреложную истину, в то время как ученик должен экспериментировать со своими внутренними реальностями и создавать собственную концепцию мира.

Мы обнаружили, что упражнения на расслабление и создание мысленных образов являются истинным ключом к освобождению ребенка, мощным толчком к самостоятельному процессу становления. Человеческое сознание, даже детское, содержит колоссальный объем знаний, охватить которые не в состоянии ни одна традиционная учебная программа. Эти знания каждый ребенок может извлечь из сокровищницы своей собственной внутренней мудрости. Мы не учим детей чувствовать или постигать истину. Все, что нам нужно, это показать им, как отпереть собственную сокровищницу мудрости и интуиции, а все остальное приходит само собой.

– И именно этим вы занимались сегодня?

– Да. В любом случае мы используем лишь около двух процентов поверхности нашего мозга. Когда мы учим детей использовать колоссальные ресурсы, сокрытые в остальном объеме мозга, возможности их становятся практически безграничны.

– И какое отношение имеют к этому «внутренние водители» и «мудрые личности»?

Мисс Брювер возвела глаза к потолку, формулируя ответ.

– Попросту говоря, в глубине нашего подсознания сокрыт колоссальный объем знания, и один из способов постичь это знание заключается в том, чтобы персонифицировать его, представить в виде какой-то знакомой нам личности. Например, я – маленькая девочка, которая боится больших людей, взрослых, возможно родителей. На самом деле во мне уже заключено знание, необходимое для того, чтобы справиться с любой ситуацией в жизни. Мне только надо узнать его от самой себя. И вот, чтобы облегчить эту задачу, я расслабляюсь, даю волю воображению и представляю – рисую мысленный образ – любимого персонажа, героя, друга. Вы обратили внимание на картинки, которые рисовали дети? На каждом рисунке запечатлено представление ребенка о персонифицированной собственной мудрости – внутреннем друге, внутреннем водителе, с которым они чувствуют себя свободно, легко и удобно. Как только ребенок создает этот образ, последний начинает жить собственной жизнью, может разговаривать с ним, давать необходимые советы и рекомендации по всем случаям жизни. В сущности, дети учатся у самих себя, у своего собственного глубоко сокрытого подсознания.

– И все это содержится в программе «Обретение истинного Я»?

– Да, весь материал сведен воедино, систематизирован, классифицирован. Это значительно облегчает задачу.

– Но… если вы позволите мне выступить в роли адвоката дьявола… какое фактическое знание они получают в ходе этих занятий? Вы преподаете ученикам какие-нибудь академические дисциплины?

Мисс Брювер помолчала, формулируя ответ.

– В общем-то, вы выдвигаете аргумент, который мы слышали неоднократно: что в действительности мы ничему не учим детей, но всего лишь программируем их, используем в качестве морских свинок. Но в самом деле, что такое образование? Это воспитание в детях готовности и способности жить своей жизнью, выживать в этом мире, иметь правильные взгляды и навыки для того, чтобы приспосабливаться к стремительно меняющемуся социальному окружению.

– И… насколько я понимаю, чтение, письмо, математика, изучение общественных дисциплин и прочих подобных предметов имеют место в этой универсальной программе образования?

Лицо мисс Брювер приобрело странное выражение.

– Ну… базовое академическое образование – это совсем другая вещь; оно не влечет необходимые изменения в сознании…

– Изменения?

– Чтение, английский, арифметика и прочие предметы относятся к совершенно другой категории знания. Они не имеют эмоционального, терапевтического воздействия…

Кэт заколебалась. Эта девушка с энтузиазмом говорила о своей работе и методе преподавания, но при этом ответы ее оставались туманными.

– Хорошо… – Кэт опустила глаза в свои записи. – Вы употребили слово «терапевтический». Следовательно, вы видите свою задачу не просто в том, чтобы учить? Но и в том, чтобы в каком-то смысле исцелять?

Мисс Брговер улыбнулась и кивнула.

– Да, думаю, можно сформулировать именно так. Недостаточно просто набить головы детей старыми идеями, на которых воспитывались их родители. Мы должны вооружить их необходимыми навыками, для того чтобы они могли выйти за пределы любого старого знания и найти свою собственную истину и личные жизненные ценности.

Кэт устала от общих слов.

– Даже если это означает обучение маленьких детей шаманству и восточной медитации?

Мисс Брювер рассмеялась, словно услышав хорошую шутку.

– Вы так говорите, словно здесь проповедуется какая-то религия. Мы часто слышим подобные упреки. Некоторые родители приходили ко мне с подобными претензиями, но мы все уладили. Это никакая не религия; это чисто научный метод.

– Насколько я поняла, упомянутые родители забрали своих детей из школы, поскольку были убеждены, что вы проповедуете религиозные верования, отличные от их собственных.

Мисс Брювер кивнула. Она это помнила.

– Полагаю, именно так мы все и уладили. Похоже, вы уже побеседовали с ними. Кэт тоже кивнула.

– Да.

Мисс Брювер по-прежнему пребывала в благодушном настроении и становилась все более откровенной.

– Знаете, я не вижу ничего дурного в нашей деятельности. Думаю, правление школы и работающие здесь по найму учителя достаточно компетентны для того, чтобы судить, что полезно и целесообразно для детей. И в этом смысле комитет по образованию пользуется полной поддержкой закона. Если родители не находят возможным доверять компетенции высокообразованных профессионалов в деле воспитания, тогда, действительно, им остается лишь забрать своих детей из школы. Мы видим свою задачу не в том, чтобы угождать людям отсталых взглядов, которые упорно цепляются за прошлое.

– Вы упомянули о правлении школы. Это члены правления выбрали и утвердили программу «Обретение истинного Я»?

– Да, единодушно. Вам стоит встретиться с ними, прежде чем делать какие-либо окончательные выводы. Это замечательные люди. Я горжусь тем, что работаю с ними.

– Не сомневаюсь. Но скажите… – Кэт была готова задать следующий вопрос, но не знала, готова ли мисс Брювер ответить на него. – Эмбер Брэндон занималась у вас в этом году?

О, мисс Брювер восприняла этот вопрос, как откровение. Она прикрыла глаза и улыбнулась долгой, выразительной улыбкой – словно говорила: «Ага»!

– Так значит… именно в этом состояла цель вашего визита?

Кэт решила тоже ответить по всем правилам риторического искусства.

– Давайте не будем забывать, что все мы верим в свободу мысли, в свободу информационного обеспечения и превыше всего – в свободу от всякой цензуры для каждого, кто имеет право знать. – Затем она попыталась ответить прямо:

– К вашему сведению, я друг Тома Харриса и провожу некоторые расследования для него.

Мисс Брювер действительно заслуживала восхищения. Она не дрогнула и выпрямилась на стуле.

– Я не возражаю. Мне не в чем упрекнуть себя, и мне нечего скрывать. Отвечу: да, Эмбер Брэндон занималась в моем классе и сейчас вернулась, чтобы закончить учебный год.

– Она была на занятиях сегодня? Кажется, я ее не видела.

– Нет, и это вполне объяснимо. Вследствие перенесенной психической травмы девочка просто не хочет больше посещать этот урок. Это время она проводит в библиотеке, а после обеда возвращается в класс.

– Вы можете что-нибудь рассказать мне о лошадке Эмитист?

Мисс Брювер встала из-за стола и указала на выполненный цветными карандашами рисунок, висящий над доской.

– Вот она.

Кэт подошла поближе, чтобы получше рассмотреть.

Холодок ужаса пробежал у нее по спине – примерно с таким чувством смотришь на вырастающего из ночной тьмы грабителя или впервые видишь лицо серийного маньяка-убийцы.

Так вот она, Эмитист!

Это была маленькая лиловая лошадка с розовыми гривой и хвостом, с большими сверкающими глазами, с пятиконечной звездочкой на щеке и маленькими белыми крылышками за плечами; она стояла в напряженной стойке под дугой радуги. Красивый, просто замечательный для десятилетней девочки рисунок. В нижнем правом углу листа Эмбер аккуратно написала черным карандашом имя лошадки.

– Она нарисовала этот рисунок примерно за месяц до своего перехода в христианскую школу, – объяснила мисс Брювер. – Эмбер прошла через уникальный духовный опыт во время наших занятий. Я никогда не видела такого прогресса у ребенка.

Кэт сглотнула. Внезапно во рту у нее пересохло.

– И вы… – ей пришлось откашляться. – Вы полагаете, что этот… этот образ… является… э-э-э…

– Персонификацией собственной внутренней мудрости Эмбер.

– Понимаю. – Кэт понадобилось несколько мгновений для того, чтобы сформулировать следующий вопрос. – Вам, вероятно, известно, что поводом для возбуждения судебного процесса против Тома Харриса явилось столкновение между ним и… и Эмбер как Эмитист.

Мисс Брювер улыбнулась.

– Я могу высказать лишь собственное мнение.

– Сделайте это, пожалуйста.

– Всякий раз, когда ребенок попадает в невыносимую для него ситуацию – например, терпит жестокое обращение – он склонен прятать в подсознание воспоминания и всякие мысли о пережитом, чтобы избежать боли и психической травмы. Многие адвокаты, занимавшиеся делами о жестоком обращении с детьми, пришли к выводу, что единственный способ извлечь эти воспоминания на поверхность – это позволить ребенку облечь их в форму некоего нейтрального объекта, например, какого-то существа, куклы или щенка.

В случае Эмбер вы видите маленькую лошадку – веселую, уверенную и чистую душой, у которой достаточно сил бороться с проблемами, непосильными для Эмбер. Когда речь заходит о событиях, имевших место в христианской школе, Эмбер не в состоянии говорить, вместо этого она выпускает из своего сознания Эмитист, которая говорит за нее.

Кэт некоторое время переваривала услышанное.

– Но разве это объясняет, почему Эмитист появлялась и возмущала спокойствие еще до столкновения с Томом Харрисом?

– Нам ведь далеко не все известно, не правда ли? Возможно Эмбер подвергалась жестокому обращению и до событий, о которых рассказал вам Том Харрис.

– А что, если Эмбер пришла в христианскую школу уже как Эмитист? Не наводит ли это на мысль, что она подвергалась своего рода насилию еще до встречи с Томом Харрисом и до поступления в школу Доброго Пастыря?

Мисс Брювер отрицательно покачала головой:

– Сомневаюсь. Здесь девочку окружали любовь и забота. Кэт кивнула.

– Хорошо. Скажите, а у вас есть экземпляр этого учебного пособия? Я хотела бы ознакомиться с ним.

– Конечно.

Мисс Брювер подошла к книжным полкам за учительским столом и просмотрела корешки книг.

– Так… м-м-м… нет. – Она повернулась к Кэт. – Что-то не вижу… – Потом она вспомнила:

– О, извините! Наш директор, мистер Вудард, взял его у меня на время. Он обещал вернуть, но, очевидно, еще не успел. Но при желании вы всегда можете заказать экземпляр пособия в издательстве.

Эта мысль показалась Кэт интересной.

– И какое же это издательство?

– Экспериментальный центр образования «Омега». Кажется, у меня где-то есть адрес.

Мисс Брювер принялась рыться в папках на столе. Кэт задала еще один вопрос – просто наугад:

– Ведь у вас есть группа поддержки в Бэконе-Корнере? Общество под названием «Круг жизни»? Мисс Брювер отвлеклась от поисков.

– О да. Это замечательные люди.

– А что представляет собой это общество?

– Просто свободно организованное товарищество людей со сходными интересами – искусство, религия, философия, экология, борьба за мир и тому подобное.

– Вы входите в это общество?

– Да.

– Значит, вы лично знакомы с Люси Брэндон?

– Угу. – Мисс Брювер спохватилась и улыбнулась. – Верно. Вероятно, вы собираете все возможные сведения о ней?

Кэт улыбнулась и пожала плечами.

– Конечно.

– О, а вот и адрес! – Мисс Брювер записала его на листочке бумаги.

– А та другая женщина, помощница Эймса и Джефферсона?..

– Клэр Иохансон.

– Да. Должно быть, она тоже состоит в обществе?

– Безусловно. Это один из наших активистов. Но в общество входит очень много людей.

– Кто, например?

Мисс Брювер замолчала, задумчиво похлопала себя по подбородку и, наконец, ответила:

– А может, вам лучше спросить их самих?