Текст книги "Тонкий меч"

Принцесса

Принцесса Спарты подняла меч и протянула противнику, а тот с улыбкой принял его и потрепал победительницу по голове.

– Ты отлично сражалась, – похвалил он. – Если будешь тренироваться каждый день, то скоро станешь фехтовать лучше своего отца-Короля.

– Давай еще раз сразимся! – предложила Принцесса. Она подняла свой меч двумя лапами и ударила им о меч учителя.

Но ее противник покачал головой.

– Достаточно.

– Ты будешь злобной гарпирией! – заявила Принцесса. – А я – спартаном, который обрубит тебе крылья!

Она снова взмахнула мечом, целясь ему в плечо. Я зажмурился, чтобы не видеть, как клинок отсечет руку, но, видимо, они фехтовали тупыми мечами, потому что, когда я открыл глаза, рука была на месте.

Большой спартан строго посмотрел на Принцессу.

– Злобные гарпирии, бестолковые хильдины… Я же говорил тебе: поединок – не игра, ты и так заработала себе шишку на голове, – проворчал он.

– Ха! – крикнула Принцесса и опять замахнулась на него мечом.

– И вовсе не бестолковые! – пробормотал Трине и скорчил такую оскорбленную мину, что его пятачок стал похож на розовую мятую тряпку.

– Ш-ш-ш! – прошипел я.

И в этот самый миг Принцесса Спарты посмотрела в нашу сторону. Мы прижались к влажной траве и затаили дыхание.

– Успела она нас заметить? – прошептал Трине.

– Не знаю, – ответил я.

Мы затаились, дрожа от страха. А потом я решился осторожно высунуть нос и осмотреться.

Большой спартан уселся на маленькую табуретку рядом со зрителями – те сидели немного в стороне. Все вытащили принесенную с собой еду. У меня слюнки потекли, когда я увидел, как они запихивают в пасти куски пирога, печенье и фрукты и жуют так же жадно и неаккуратно, как наша Нинни, когда я отдавал ей остатки бутерброда после завтрака.

– Ох, вот бы хоть кусочек попробовать! – жалобно простонал Трине.

– Ага, – согласился я.

Мы еще немножко полежали в укрытии, с завистью следя, как спартаны уплетают за обе щеки. Потом Трине огляделся.

– А куда подевалась Принцесса? – прошептал он.

– Не знаю. Ну что, двинемся дальше?

Трине поныл еще немного. Ему трудно было оторвать взгляд от тех, кто пировал на холме, но он понимал: пора убираться подобру-поздорову. Нам не хотелось изведать на собственной шкуре, что спартаны делают с незваными гостями.

Мы отползли на безопасное расстояние, но не успели подняться, как услышали чей-то голос:

– Эй, вы!

Мы поспешно оглянулись. Принцесса Спарты! Она подкралась к нам сзади с обнаженным мечом.

Странное это ощущение, когда стоишь, глядя в глаза кому-то, с кем совсем не знаком, но кто кажется таким знакомым. Бархатная сморщенная морда, добрый печальный взгляд, большой черный нос – все напоминало мне о моей старушке Нинни. И точно так же, как у Нинни, у Принцессы на шее была полоска шерсти с черными крапинками – словно норковый воротник.

Она подозрительно нас разглядывала. Я испугался: что, если она позовет остальных?

– Хильдин и… А ты кто – человек? – проговорила Принцесса Спарты.

Мы с Трине переглянулись. Издалека доносились голоса спартанов. Трине сглотнул, вскинул голову и посмотрел на Принцессу.

– У тебя не настоящий меч, – сказал он.

– Нет, настоящий, – возразила она.

– А вот и нет!

– Мой папа велел сделать его для меня, – сказала Принцесса.

– Но меч тупой.

– Но не такой тупой, как ты.

– Замолчи! – прошипел Трине.

– Сам замолчи!

– Глупая маленькая спартанка, как ты смеешь так говорить со мной! – выкрикнул Трине, брызжа слюной от злости.

Принцесса Спарты высокомерно улыбнулась. Она не стала с ним ругаться, вложила меч в ножны и скрестила лапы на груди.

– Отвечайте: кто вы такие? Вы оба!

Она строго посмотрела на меня, словно видела насквозь.

– Нас зовут Трине и Саша, – ответил я. – Ты права, я человек. Я пришел сюда с другой стороны. Спарта нам просто по пути. Мы идем дальше.

– Дальше – куда?

– Ну… мы направляемся к Господину Смерть, – сказал я.

Глаза Принцессы расширились.

– Что вам от него надо?

– Саша хочет перехитрить Господина Смерть, а я ему помогу, ясно? – выпалил Трине и так надулся, что просто удивительно, как на нем рубаха не треснула.

– И как вы это собираетесь сделать?

– Мы пока не решили, – хмыкнул Трине. – Не лезь не в свое дело!

– Что там у тебя? – Принцесса указала на палку, которую Трине засунул себе за пояс. Трине покраснел и попытался закрыть ее.

– Ничего.

Принцесса перевела взгляд на мою палку, которую я засунул за резинку пижамных штанов.

– Это у тебя меч? – спросила она.

– Я же тебе сказал: не лезь не в свое дело! – огрызнулся Трине и кивнул мне: – Пошли!

Мы побежали прочь по влажной красно-коричневой траве. Стало прохладнее, и я здорово мерз. На сером небе не было видно солнца.

– А можно мне с вами? – окликнула нас Принцесса.

– Ни за что! – отрезал Трине.

– Зачем тебе? – спросил я.

Принцесса снова взяла в лапу свой меч.

– Храбро пролить кровь! – выкрикнула она и указала на горизонт, словно командир. – Это девиз королевского рода! А вам наверняка пригодится тот, кто смел и готов прийти на помощь.

– Мы сами не робкого десятка, между прочим, – прошипел Трине. – К тому же мы не собираемся проливать кровь. Как я уже сказал, Саша будет действовать хитростью. Это мирный поход.

– Но вам наверняка нужен тот, кто покажет дорогу? – не отставала Принцесса. – Вересковая пустошь большая.

– Знай себе говори, а мы пойдем дальше! – буркнул Трине.

И мы пошли. А Принцесса Спарты осталась стоять со своим красивым мечом в лапе.

Брусничные кочки

Это была хмурая промозглая ночь, голод резал живот словно ножом. Мы почти не спали. Трине попробовал развести костер, но не смог найти подходящего хвороста. Слишком тоненькие, ветки вспыхивали и моментально сгорали. Небо было безрадостное, серо-черное с чернильным отливом. По нему тяжело катились огромные тучи.

Мне казалось, что за нами кто-то следит. Притаился в темноте и выжидает. Но я не сказал об этом Трине. Наверняка мне это лишь почудилось, а если я расскажу ему и он со мной согласится, станет еще страшнее.

Я вспоминал те пироги, которые ели спартаны. Странно, но я точно знал, каковы они на вкус. Такие восхитительно сладкие и нежные, с миндалем внутри или, может быть, с лесным орехом! Трине явно думал о том же самом, потому что вдруг простонал:

– Ах, вот бы нам сейчас хоть малюсенький пирожочек!

От земли поднималась сырость и оседала на одеяле и одежде. В конце концов она окутала меня, словно вторая кожа, ужасно холодная и липкая. Забрезжил рассвет.

– Может, лучше пойдем дальше? – предложил я Трине.

– Пожалуй, – пискнул он.

Трине сел, бледный и помятый. Мы скатали одеяло и отправились в путь. Спустя примерно час солнце милостиво показало свою макушку. Приятно было почувствовать, как первая капелька тепла растекается по телу. Правда, голод все сильнее давал о себе знать. Когда мы вышли к озерцу, то вдоволь напились воды, чтобы заполнить ноющую пустоту в животе. Но стало даже хуже, и Трине потом еще долго икал.

Вдруг мы заметили на земле что-то красное. Подойдя ближе, мы увидели, что это красные ягоды – тысячи красных ягод на зеленых кустиках. Трине обрадовался:

– Кому нужны пироги, если есть брусника!

Он припустил вперед и, упав на колени, торопливо стал собирать ягоды.

– Ты уверен, что это брусника? – спросил я.

– Конечно! – подтвердил Трине. На радостях у него даже прошла икота.

– Что-то тут не так, – засомневался я.

– Да ты попробуй! – предложил Трине с набитым ртом. Он так жадно жевал, что сок тек по подбородку.

Я сорвал одну ягоду, положил на язык и раздавил о нёбо. Она была пустой внутри, почти одна жидкость.

– Мне кажется, она горчит, – заметил я.

– Ну да, – согласился Трине, – как и положено бруснике.

Я сорвал еще одну. Может, он прав? Может, брусника и вправду горьковатая? По крайней мере, та, что растет на Вересковой пустоши.

Голод прибавил мне решимости. Я сел рядом с Трине, набрал полную пригоршню ягод и отправил их в рот – о, какая вкуснотища! Я собрал еще, мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовал. Совсем они не горькие! Очень даже сладкие!

Мы ели и ели, а когда наелись до отвала, съели еще чуть-чуть. Наконец Трине рыгнул и сказал:

– Замечательно! После такого завтрака я пойду семимильными шагами.

– И я тоже! – подхватил я и поднялся на ноги. Штаны наши были заляпаны соком, но не беда – зато мы были сыты! Ничто нас теперь не остановит, думали мы. Трине указал на горную цепь на горизонте.

– Эти горы называются Хресары, – сказал он, – до них идти не меньше трех дней.

И мы снова отправились в путь.

Мы прошагали всего час с небольшим, когда случилось что-то странное. Трине на ходу отпускал шутки про Принцессу, которую мы встретили накануне: дескать, тот, у кого уши как гольфы, мог бы и поменьше важничать. Мы покатывались со смеху, но вдруг я заметил красную каплю на пятачке моего друга.

– У тебя кровь идет.

Трине вытер нос и, посмотрев на красную полоску на копыте, пожал плечами. Мы зашагали дальше.

Но кровотечение не останавливалось. Я наклонился и вырвал кусок мха.

– На, попробуй заткнуть вот этим.

– Спасибо, – пробормотал он, но в следующий миг замер на месте.

– У тебя тоже кровь.

Я провел рукой по носу. И правда.

Трине закусил губу.

– В чем причина, как думаешь?

– Ну… – и тут я вспомнил о брусничных кустах. Может, это все-таки была никакая не брусника?

Кровь у меня из носа текла все сильнее. Красивый плащ, который мне одолжил Трине, намок и стал липким. Я вдруг закашлялся, словно горло у меня забилось мокротой. Но когда я откашлялся и сплюнул ее на мох, то увидел, что это не мокрота, а кровь.

– Да что такое?! – завопил Трине в испуге.

– А вот что… – сказал кто-то у нас за спиной. Мы в испуге оглянулись. И увидели маленькую фигурку с бархатной мордой и шишкой на голове. Уши длинные, как гольфы.

– Дикая ягода, которой вы наелись, начала действовать, – объяснила Принцесса Спарты.

– Ты что, следишь за нами со вчерашнего вечера? – злобно спросил Трине.

– Конечно, – кивнула она, скрестив лапы на груди, и продолжила: – Яд, заключенный в этих ягодах, очень сильный. Скоро вы выкашляете всю свою кровь.

– Если ты видела, как мы ели эти ягоды, почему не остановила нас? – возмутился Трине.

– Но вы ведь сказали, что не нуждаетесь в помощи, разве нет? – холодно ответила Принцесса.

Трине сплюнул кровь, а потом сказал:

– Саша ведь умрет.

Тут Принцесса хлопнула себя по лбу.

– Об этом я не подумала! – пропищала она. – Господи, ну как же я могла так сглупить!

Она крепко схватила меня за руку.

– Держись! Моя мама живет всего в получасе пути отсюда. Возможно, у нее найдется противоядие.

– Твоя мама? – переспросил Трине и отер красный от крови подбородок. – Разве она не в Изумрудном замке в Скриме?

Принцесса покачала головой.

– Раньше жила там. Но теперь – в Рубиновом замке на Вересковой пустоши. Идемте скорее!

Рубиновый замок

Истекая кровью, мы с Трине Копытачом поспешили вперед по Вересковой пустоши. Пижама, теплая и сырая, липла к телу. Принцесса Спарты шла метров на пять впереди, она то и дело оборачивалась и подгоняла нас. Между приступами кашля Трине пробормотал:

– Даже не знаю, что хуже: страдать от отравления ягодами или оказаться в спартанской тюрьме на хлебе и воде.

– Вам нечего бояться, – сказала Принцесса. – Моя мама не такая. Она встретит вас радушно.

Дорога пошла в гору, мох стал сухим и твердым и, словно наждак, тер мои босые ноги. Мы дошли до вершины холма и с другой стороны, внизу, увидели светло-розовый замок. Зубчатые стены с флажками, высокие башни. Окна в свинцовых переплетах заросли диким виноградом. Замок был окружен водой и целиком отражался в ней, словно стоял на серебряном подносе.

Мы бегом спустились по склону и шагнули на длинный узкий подвесной мост. Он слегка покачивался у нас под ногами, пока мы бежали к воротам. Я бросил взгляд на воду и увидел белые лилии на больших и плоских, как тарелки, листьях. Зеленые нити водорослей обвивали опоры моста. Принцесса постучала в створку ворот. Пока мы ждали, Трине украдкой рассматривал ее маленький изящный меч, висевший в ножнах на поясе. На эфесе была выгравирована надпись – королевский девиз: «Храбро пролить кровь». Ну, мы с Трине пролили, во всяком случае, немало своей крови. Что с нами будет? Сможет ли мама Принцессы нам помочь? А если это ловушка? Может, они просто хотят бросить нас в тюрьму, чтобы мы там истекли кровью, пока ни капли не останется, и превратились в два бледных бессильных тела?

Мы услышали, как кто-то по ту сторону ворот отодвигает засов. Спартан, открывший нам, был уже немолод – седая шкура, подслеповатые глаза – и походил на привидение. На морде у него виднелись несколько жировиков, а над глазами торчали длинные волоски. Куртку украшал искусно вышитый орнамент.

– Принцесса! – ахнул он и чуть не лишился сознания от счастья. Старик с трудом опустился на колено и протянул к ней руки.

– Здравствуй, Антвон! – сказала Принцесса Спарты и обняла его. – А мама дома?

Старый спартан, которого звали Антвон, кивнул и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Конечно. Она у себя в комнате. Входи.

Он немного замешкался, когда увидел, что Принцесса пришла не одна, и, махнув в сторону меня и Трине, спросил:

– А это… чужеземцы?

– Они наелись диких ягод, – объяснила Принцесса. – Миленький Антвон, позови кого-нибудь, кто им поможет. Вот он может умереть.

С этими словами она указала на меня. Антвон выпучил глаза. Кажется, его удивило не то, что я могу умереть, а то, что я все еще жив. Но он ничего больше не сказал, поклонился Принцессе, запер за нами ворота и задвинул тяжелый засов. А затем, шаркая, скрылся в левой галерее замка.

– Туда, – указала Принцесса и пошла по правой галерее. Во дворе замка был сад, где росли бархатные гортензии, давидии и магнолии. Клумбы выглядели немного запущенными, в некоторых местах сорняки выползли на дорожку. Светло-серые статуи, облупленные и кое-где почерневшие, виднелись здесь и там среди зелени. Они изображали спартанов с мечами. У некоторых не хватало лапы или двух, но они все равно смотрелись гордо и величаво. Там был еще фонтан: фигура, очень похожая на Принцессу Спарты, пускала изо рта струйку воды, которая, описав дугу, попадала в небольшой бассейн.

Дойдя до конца галереи, Принцесса отворила тяжелую, обитую железом дверь. Внутри была лестница. Мы поднялись по ней и оказались в длинном коридоре, тускло освещенном масляными светильниками. Принцесса поспешила к двери в королевские покои и постучала.

– Входите, – раздалось из-за двери.

Принцесса открыла. Королева сидела на подушке и читала книгу. На ней была длинная светлая рубаха, а на шее – ожерелье из драгоценных камней размером с яйцо. Когда она увидела, кто вошел, то опустила книгу на пол и встала. И тут вся заносчивость словно спала с Принцессы.

– Мама, – прошептала она и бросилась в объятия Королевы. – Я так по тебе скучала!

– А я по тебе, – ответила Королева. У нее был приятный спокойный голос, словно она напевала колыбельную. Она погладила дочь по голове и поцеловала в лоб. А потом с любопытством поглядела на меня и Трине.

– Мама, это Трине и Саша, – представила нас Принцесса. – Они наелись горьких ягод. Я попросила Антвона дать им какое-нибудь лекарство.

– Рада знакомству, – сказала Королева. Она отстранила Принцессу и подошла ко мне, протянув лапы. Я хотел уже поприветствовать ее, но тут меня скрутило. Я согнулся пополам, и в тот же миг из меня вылилось целое ведро крови.

– Помогите! – завопил Трине. – Куда запропастился этот старик?!

Принцесса бросилась к двери и позвала:

– Антвон! Скорее!

Дрожащий старческий голос крикнул ей что-то в ответ. Я почувствовал, как тело мое ослабело, колени подогнулись, дыхание прервалось. Я упал на пол. Последней моей мыслью было: нет, не хочу умирать! Я вытравлю из себя эту гадость, одолею ее, поборю. Я хочу жить!

Но холодная хватка яда становилась все крепче. Меня сжимало будто в тисках, яд хотел выжать все, до последней капли крови.

Я не знаю, что было потом. Помню лишь голоса, громкие голоса. Меня крепко держали, а кто-то раскрыл мои губы и влил что-то мне в рот. Какой-то травяной отвар. Голоса стали удаляться, они доносились словно из другого конца длинного туннеля. Наконец все смолкло. Я остался один в темноте. В молчаливой бесконечной темноте. Мне не было страшно. Я вообще ничего не чувствовал.

Когда я очнулся, то лежал на мягких ослепительно белых подушках у камина. Рядом лежал Трине. Принцесса Спарты сидела у мамы на коленях.

Я рассмотрел лицо Королевы. Большой черный нос, длинные уши, обвислые губы – и печальные глаза. Она казалась одновременно изящной и грубоватой. Красивой и нелепой.

Королева улыбнулась.

– Тебе лучше? – спросила она.

– Кажется, – ответил я и потрогал нос. Кровь и вправду остановилась.

Трине сел и рыгнул. Запахло травой.

– Ох… – простонал он. – Как же мне плохо!

Да, мне тоже все еще было нехорошо. В животе кололо, во рту – кислый привкус. На полу стояло множество пустых бутылей и валялись пробки от них. Похоже, в нас влили несколько литров травяного отвара.

Но я выжил! Я был жив, и кровотечение прекратилось! Наверное, мне следовало вскочить и пуститься в пляс от радости, но я все еще был слаб и не оправился от потрясения.

Антвон принялся собирать бутыли и сухие раскрошившиеся пробки. Он складывал все на серебряный поднос.

– Спасибо, – сказал я. – За противоядие.

– Противоядие? – хмыкнул он.

Королева улыбнулась.

– От горькой ягоды нет противоядия. Единственное, что мы могли вам дать, – отвар крапивы, богатый витаминами укрепляющий напиток. Я сама пью его порой, когда плохо себя чувствую. Кажется, он помог и на этот раз.

Антвон поднял нагруженный поднос.

– Помог, верно. Но потребовался весь наш годовой запас, – проворчал он и ушел, шаркая лапами.

Миндальный пирог

Мне понравилась Королева Спарты. В ней были спокойствие и неторопливость, а с лица ее не сходила загадочная полуулыбка. После пары часов, проведенных у камина, мы с Трине настолько ожили, что даже почувствовали голод. Тогда Антвон велел принести еду.

Пока мы ждали ужина, я опустил голову на подушку и стал рассматривать отблески огня, танцевавшие на потолке. Только подумать – я оказался в настоящем замке! Занавеси с золочеными шнурами, лилии в огромных вазах, книги в потрескавшихся переплетах, кровать под тяжелым пологом, туалетный столик, на котором лежали расчески и драгоценности, да и сама Королева, – все было такое изысканное, что у меня то и дело мурашки пробегали по коже.

Антвон вернулся в сопровождении трех придворных спартанов. Они несли большие серебряные подносы, наполненные разнообразными угощениями: засахаренные грецкие орехи, красные яблоки, консервированные груши, сухари с корицей, печенье… И пирог! Слуги поставили все на пол рядом с нами и ушли. Остался только Антвон. Он взял веер с туалетного столика и принялся обмахивать им Принцессу Спарты, глядя на нее с любовью.

– У нас в Рубиновом замке еда простая, – сказала Королева. – В Скриме я могла бы предложить гостям более изысканные блюда. Но угощайтесь тем, что есть.

Мы с Трине взяли по куску пирога. Он был точь-в-точь такой же, как тот золотисто-желтый пирог, который ели спартаны на холме и от вида которого у нас тогда потекли слюнки. И на вкус он оказался таким, как я и предполагал.

Трине украдкой поглядывал на Королеву. Она положила в рот лишь один орешек и сидела, спокойная и безмятежная, словно была одна в комнате.

– Почему вам пришлось уехать? – спросил он.

Королева помолчала, прежде чем ответить.

– Я сама так решила. В знак протеста.

– Протеста? – переспросил Трине и потянулся за печеньем. – Против чего?

– Против Короля Спарты.

– В самом деле?

Принцесса взяла яблоко и снова уселась маме на колени. Королева погладила ее по голове и продолжила:

– Король Спарты желал, чтобы Принцесса проводила время за подобающими королевской дочери занятиями.

– Подобающие – это какие? – уточнил Трине с набитым ртом, из которого сыпались крошки масляного печенья.

– Например, бесконечные королевские пиры, – ответила Королева. – И балы. Арифметика и каллиграфия. Этикет: как вести себя за столом и вытирать рот льняной салфеткой. А мне хотелось, чтобы моя дочь росла свободно. Но Король считает, что Принцесса должна вести себя как принцесса.

Королева потянулась за серебряной кружкой, стоявшей в оконной нише, и отпила маленький глоток. А потом продолжила:

– И вот однажды Король решил, что ей надо овладеть боевыми искусствами, поскольку это самое важное королевское занятие. Он повелел маршалу Тито начать тренировки и учить ее сражаться на мечах с утра до вечера. Тогда я забрала свою свиту и уехала.

Антвон всхлипнул. Он прикрыл лапой старую обвислую пасть и попытался унять слезы, но они продолжали катиться из глаз и скоро хлынули потоком по его серебристо-седым щекам. Мне стало его очень жалко.

Я задумался над словами Королевы и спросил наконец:

– А что плохого в том, чтобы научиться фехтовать? Ведь здесь никто не умирает.

Королева снова улыбнулась, но на этот раз улыбка у нее получилась печальной.

– Привычка к бою все равно делает свое дело, – ответила она. – Кроме того, так даже хуже – если сражаются и никого не могут убить. Вспомни: на той стороне, откуда ты пришел, иногда смерть не страшна. Но здесь такого не дано.

– А еще, – продолжила Королева, – конечно, очень-очень больно, когда тебе отрубают голову. И трудно потом пришить ее назад. Трудно, но можно. Королевские врачи – самые большие недотепы, которых я встречала. Зачем стараться, если в любом случае никто не умрет…

Королева отпила из серебряной кружки.

– Ну, конечно, нам приходится сражаться. Возьмем, к примеру, злобную гарпирию. Мы не можем убить ее, но можем отрубить ей голову и спрятать. Это надолго ее окоротит, уж поверьте мне.

– А гарпирии в самом деле такие задиры? – спросил я.

– Ну, теперь-то уже нет, – ответила Королева. – Я рассказываю о давних временах и давних битвах. О том, что случалось в Царстве Смерти в прошлом.

Я отломил корочку пирога и положил в рот.

– А ты видела сама кого-нибудь с отрубленной головой? – спросил я.

– Я всего повидала, – вздохнула Королева. – И вот, хотя со времен тех битв много воды утекло, Король велит Тито учить Принцессу всем этим отвратительным приемам, потому что считает их признаком королевского достоинства. Нет, я не могу с ним согласиться!

– Ясно, – сказал я. – Но разве не ужасно жить в разлуке с собственным ребенком?

– Ужасно, – подтвердила Королева. – Но иногда приходится выбирать, что главнее.

– Почему? – спросил Трине.

Королева посмотрела на него своим добрым взглядом. Тень от длинных ушей скрывала ее лицо.

– Иногда, маленький хильдин, приходится совершать то, что кажется ужасным, чтобы достичь того, что считаешь правильным. Я сказала Королю Спарты, что вернусь назад, только когда он прекратит эти опасные тренировки.

Она посмотрела на Антвона, который никак не мог унять слезы, а потом перевела взгляд на нас.

– Антвон всегда души не чаял в Принцессе, словно она его собственный ребенок. Боюсь, я разбила ему сердце, когда увела его с собой.

Принцесса прижалась к матери. Мне стало жаль ее: она словно винила себя в том, что произошло.

– Ты думаешь, папа сейчас волнуется? – спросила она.

Королева помешкала с ответом, но все же сказала:

– Конечно. Тито наверняка получит выговор или два за то, что потерял тебя. Но не думай об этом. Мне кажется, что тебе было предопределено встретить Трине и Сашу.

Она спустила Принцессу с колен, встала и положила руку на плечо Антвона.

– А теперь давай устроим детям купание. Ты, поди, рад будешь снова мыть уши твоей маленькой Принцессы.

– Да, ваше величество, – пробормотал Антвон и вытер мокрое от слез лицо. – Простите меня, ваше величество.

– Спать мы их положим в синей гостевой комнате, – продолжила Королева. – Вели Акилле принести простыни.

– Да, ваше величество, – ответил Антвон, на этот раз гораздо веселее. Он с улыбкой открыл скрипучую дверь. – Я возьму лучшее лавандовое мыло.

– Мама, прежде чем я отправлюсь спать, можно мне немножко полежать с тобой? – спросила Принцесса. – Чтобы ты спела мне, как пела в Изумрудном замке. Хорошо?

– Конечно, моя девочка, – улыбнулась Королева.

Они вчетвером скрылись в длинном коридоре. А я ненадолго задержался, подошел к большой кровати с тяжелым бархатным пологом и тихо-тихо приподнял покрывало. Простыни сверкали белизной, края наволочек были расшиты цветами и вьющимися растениями. Кровать Семиллы была другой. Маленькая, самая обычная. Никакого бархата и вышивки. Только на подголовнике папа нарисовал звезды.

Я вдруг вспомнил, каково это – забраться в мамину постель, прижаться лбом к маминому плечу, вдохнуть ее запах, закрыть глаза и осознать, что больше ничего в мире не нужно. Да, подумал я и улыбнулся: именно это почувствует Принцесса, когда заберется в кровать к Королеве Спарты.