Электронная библиотека » Фридрих Фребель » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 30 сентября 2015, 14:01


Автор книги: Фридрих Фребель


Жанр: Педагогика, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Воспитание Человека

Введение

Всюду кроется, действует и управляет вечный закон… В основании этого всесильного закона лежит единство, действующее повсюду по необходимости, единство, ясное для самого себя, живое, сознающее себя и потому вечно существующее.

В свою очередь, закон этот, равно как и самое единство, познается верою или созерцанием то непосредственно, то путем познания; поэтому единство это издавна верно познавалось и всегда будет познаваться и простой, бесхитростной человеческой душой, и холодным, ясным человеческим умом.

Это единство – Бог. Все произошло из Божественного, из Бога и единственно обусловлено Божественным, Богом.

…Назначение всех вещей следующее: проявлять в развитии свою сущность, т. е. как свои божественные особенности, так божественное само по себе, выражать и обнаруживать Бога через внешнее и преходящее. Особенное назначение, особенное призвание человека, как разумного и мыслящего существа, следующее: довести для самого себя свою сущность, свое божественное, стало быть Бога, и свое назначение и свое призвание до полного сознания, до живого постижения и до ясного разумения и проявить это божественное на практике, сделать его действующим и обнаружить добровольно и свободно в собственной жизни.

Вызывание человека к жизни, обращение с ним, как с существом, делающимся самосознательным, мыслящим и разумным ради чистой и полной передачи во вне внутреннего закона, божественного начала сознательным и добровольным образом, и приспособление ради этой цели пути и средств – вот в чем заключается воспитание человека.

Познание, усвоение этого вечного закона, проникновение в его основы, в его сущность, в совокупность, связь и жизненность его действий, знание о жизни и ее явлений в ее целом есть наука, наука о жизни; а применение ее сознательным, мыслящим и разумным существом к передаче во вне и к практике через себя и на себя составляет науку о воспитании.

Вытекающее из познания этого закона, из проникновения в него предписание для мыслящих, разумных существ ради познания их призвания и ради достижения их назначения есть учение о воспитании.

Свободное применение этого познания для непосредственного развития и образования разумных существ ради достижения их призвания есть искусство воспитания.

Цель воспитания – передача во вне верной по призванию, чистой, цельной и поэтому святой жизни.

Теория и практика, знание и передача во вне, соединенные вместе ради верной призванию, чистой и святой жизни, есть житейская мудрость, есть мудрость сама в себе.

Быть мудрым – высшее стремление человека, высшее дело самоопределения человека.

…Воспитание должно на практике руководить и привести человека к ясному самосознанию, к мирному общению с природой и к единению с Богом, таким образом, оно должно привести человека к познанию самого себя, к познанию Бога и природы и довести до находящейся в зависимости от этого чистой и святой жизни.

В зависимости от всех этих требований воспитание зиждется на самых сокровенных и самых глубочайших сторонах человеческой натуры.

Все внутреннее познается внутренним по наружному и через наружное. Сущность, дух, божественные начала вещей и человека познаются по их внешним проявлениям. Хотя, согласно этому, наружные проявления человека и вещей и составляют то, к чему примыкают всякое воспитание, всякое обучение, всякое назидание, всякая жизнь, как продукт свободы, и, исходя из внешнего, действуют на внутреннее и заключают о нем, все-таки воспитание не должно прямо судить по наружному о внутреннем, но сущность вещей требует, чтобы всегда в каком-нибудь отношении делали обратное заключение, наблюдая отношение внешнего к внутреннему и внутреннего к внешнему…

Неприменение только что высказанной истины, но, напротив, постоянное прегрешение против нее, прямое заключение по некоторым внешним явлениям в жизни детей и отроков об их внутреннем мире есть самая существенная причина странных, непримиримых явлений, столь частых неудач в жизни и в воспитании.

Этим до известной степени объясняется столь частое неугадывание натуры ребенка, отрока и юноши, этим объясняется столь часто неудающееся воспитание детей, столь часто встречающиеся недоразумения между родителями и ребенком, столь ненужные жалобы на детей, а равно неподобающая кичливость детьми и безумные ожидания от них. Поэтому эта истина в своем применении имеет такое высокое значение для родителей, воспитателей и учителей, что они совокупными усилиями должны постараться до мелочей познакомиться с таким ее применением; это внесло бы ясность, уверенность и спокойствие в отношения между родителями и детьми, воспитанниками и воспитателями, учениками и учителями, что в настоящее время является предметом напрасных стремлений, меж тем как наружно высматривающее добрым дитя часто бывает само по себе недобрым;… точно так же с виду грубый, упрямый и своевольный, следовательно, являющийся недобрым ребенок или отрок часто в себе имеет самое живое, горячее и сильное стремление к выражению во вне добра по своей доброй воле; с виду рассеянный мальчик нередко имеет в себе устойчивую, твердо определенную мысль, которая мешает ему обращать внимание на все внешнее.

Поэтому воспитание, преподавание и назидание спервоначала и в своих первых основных чертах должны быть по необходимости пассивными, следящими (только предостерегающими, охраняющими), но отнюдь не предписывающими, решающими, насильственными.

…Всякое истинное воспитание и учение, всякое истинное преподавание, всякий истинный воспитатель и учитель должны во всех своих требованиях и распоряжениях преследовать две цели или две стороны, т. е. быть и дающими и воспринимающими, объединяющими и расчленяющими, предписывающими и уступчиво следящими, активными и пассивными, определяющими и освобождающими, твердыми и подвижными, и точно так же должен быть поставлен и ученик, воспитанник; но между обоими, между воспитателем и воспитанником, между требованием и последствием его должно невидимым образом властвовать нечто третье: а именно то третье, которое по необходимости вытекает из условий и высказывается непроизвольным образом как лучшее и справедливое, то третье, которому одинаково и вполне равномерно подчинен и воспитатель и воспитанник. Безмолвное признание, ясное понимание и спокойная радостная преданность велению этого третьего – вот что совсем особенно должно непоколебимо и чисто выразиться в учителе и воспитателе, и притом выражаться неоднократно, твердо и серьезно. Дитя же, воспитанник приобретает благодаря этому удивительно верный такт и удивительно правильное чутье для распознавания этого третьего, как будто бы то, что высказывают и чего требуют воспитатель, учитель, отец, высказывалось лично и произвольно из него самого, или вообще, или вытекало бы как необходимость через него самого, и в этом дитя, воспитанник и ученик ошибаются редко.

Эта преданность, эта покорность, это уверенное подчинение себя велению неизменного третьего, которому подчиняются одинаково и воспитатель и воспитанник, должно высказываться поэтому до самых мелочей в каждом требовании воспитателя и учителя. Поэтому необходимая общая формула преподавания гласит так: делай то-то и смотри, что происходит в данном случае из твоего действия и к каким выводам приводит тебя оно; а для жизни самой по себе эта формула гласит так: вырази твою духовную сущность, следовательно живущее в тебе, твою жизнь чисто во вне, а через это и в поведении и посмотри, чего требует твоя сущность и какого свойства она.

Каждый человек уже ребенком должен быть рассматриваем, признаваем и первоначально воспитываем как необходимый, существенный член человечества, а поэтому родители как первые воспитатели должны чувствовать и сознавать себя ответственными перед Богом, ребенком и человечеством.

Равным образом родители должны смотреть на ребенка и блюсти его в необходимой целостной гармонии, в ясном соотношении и в живой связи с настоящим, прошедшим и будущим человеческого развития и таким образом привести в связь, согласие и гармонию образование, воспитание ребенка с современными, прошедшими и будущими требованиями развития рода человеческого.

…Взгляд на развитие и образование человечества как на нечто остановившееся, законченное …должен быть сочтен неудачным до последней степени.

…Дитя, молодое существо с первого своего появления на свет Божий, с первого дня рождения, сообразно своей природе должно непременно быть понято, направляемо и поставлено в возможность свободного всестороннего употребления своих сил. Пользование одним каким-нибудь из его членов или одной из каких-нибудь сил не должно идти за счет или в ущерб развитию других. Ребенка совсем не следует кутать, связывать или пеленать, равно как впоследствии водить на помочах. Уметь находить в себе самом центр тяжести, точку опоры для всех своих сил и членов, чувствовать себя свободно, свободно и непринужденно двигаться и действовать, научиться схватывать и держать предметы своими руками, держаться прямо и ходить на своих ногах, находить и видеть предметы своими глазами и, наконец, пользоваться всеми своими членами равномерно и равносильно – вот чему должно научиться с ранних пор молодое существо, дитя. С ранних лет должен ребенок научиться высшему и труднейшему из всех искусств: при всяких новых положениях, препятствиях и помехах твердо держаться на своей позиции и сохранять равновесие на своем жизненном пути.

Первое проявление ребенка есть проявление силы. Вмешательство посторонней силы вызывает реакцию силы; отсюда первый крик ребенка, отсюда крепкое попирание ногами того, что стоит на дороге, отсюда крепкое схватывание того, чего касаются его ручки. Вскоре вслед за этим чувством и в совокупности с ним в ребенке развивается общее чувство, затем его улыбка, его чувство благополучия, его радость, его подвижность в приятной теплоте, в ясном свете, на чистом, свежем воздухе. Это начало самосознания ребенка, человека в его крайних конечных пунктах. И таким образом, первыми проявлениями детской человеческой жизни являются спокойствие и волнение, радость и горе, улыбка и слезы…

На этой первой ступени образующийся, появившийся человек называется грудным младенцем, и он в полном смысле таков, ибо сосание является почти исключительною деятельностью ребенка, …а вышеупомянутые проявления плача и улыбки все еще остаются всецело внутри него самого и являются еще непосредственным, нераздельным последствием вышеупомянутой деятельности. Человек на этой ступени лишь воспринимает извне в себя и на себя разнообразие, он, человек, сосет: при этом все его существо есть лишь усваивающее око, потому уже эта первая ступень человеческого развития так чрезвычайно важна для человека, для его настоящего и будущего. Для настоящей и будущей жизни человека крайне важно, чтобы он на этой ступени не всосал в себя ничего болезненного, ничего тупого, пошлого, ничего двусмысленного или дурного, а поэтому взгляды и выражение лиц окружающих должны быть тверды и уверены, должны возбуждать и питать доверие, все окружающее должно быть чисто и ясно; чистый воздух, обильный свет, чистая комната, как бы она ни была бедна в других отношениях… Матери знают… что первая улыбка ребенка составляет такой определенный период в развитии его, что она является выражением, по меньшей мере, телесного «самонахождения», если не гораздо большего…

Это первое чувство общего, общности, впервые соединяющее ребенка с матерью, отцом, братьями и сестрами, чувство, в основе которого лежит высшее духовное единение, к которому впоследствии примыкает непреложное убеждение, что отец, мать, братья, сестры и люди чувствуют и познают себя в общности и единении с высшим началом: человечеством, Богом; это общее чувство есть первый зародыш, первое основание всякой истинной религиозности, всякого истинного стремления к свободному единению с вечным, с Богом.

…Если родители желают для своих детей этой непоколебимой, этой никогда не исчезающей точки опоры, как высшего приданого для жизни, то родители и дети должны быть тесно соединены между собою и внутренними и внешними узами всякий раз, когда им приходится сознавать себя соединенными в молитве в тихой ли комнате, на вольном ли воздухе, в молитве с их Богом и Отцом.

Как было бы во всех отношениях хорошо, если бы родители смотрели на ребенка в отношении ко всем человеческим ступеням возраста и развития, не перепрыгивая через некоторые и не игнорируя их совершенно; если бы они в особенности обратили внимание на то, чтобы каждое мощное и совершенное развитие каждой последующей ступени основывалось на мощном, совершенном и своеобразном развитии всех вместе и каждой в отдельности предшествующих ступеней жизни. Это-то в особенности так легко забывается родителями, …так, они считают человека отроком, раз он достиг отроческого возраста; так, они считают его юношей или взрослым человеком, раз он достиг юности или возмужалости; но так же, как отрок становится отроком, а юноша юношей не оттого, что он достиг отроческого или юношеского возраста, но оттого, что он в первом случае пережил детство, а во втором – отрочество в согласии с требованиями своего духа, своей души и своего тела; точно так же возмужалый человек становится возмужалым не благодаря соответствующему возрасту, но лишь благодаря тому, что им верно исполнены требования ступеней его детства, отрочества и юности…

Пусть… в ребенке видят человека, т. е. целое, а в детстве пусть видят также сразу и детство человечества и человека, пусть… и в ребенке (т. е. в играх его) видят всю будущую деятельность человека. Отсюда следует: человек, чтобы совершенно развить себя как человека и в себе человечество, уже в детстве должен быть рассматриваем в совокупности земных отношений как цельная единица.

I. Грудной ребенок

Для появившегося человека, для ребенка, внешний мир… выступает из своего ничто прежде всего в туманной, безобразной неясности, в хаотическом беспорядке, сливая в одно и ребенка и внешний мир, да и самые предметы выступают для него из этого ничто, из этого тумана главным образом благодаря раннему вмешательству слова со стороны родителей, со стороны матери по преимуществу, сначала разделяющего ребенка и внешний мир, а затем снова соединяющего их воедино, …в конце концов человек, ребенок выступает для самого себя как вполне определенный предмет, стоящий совершенно особняком от всего остального…

Но каждая вещь и каждая сущность – все познается лишь постольку, поскольку оно сопоставляется с однородным противоположным предметом и поскольку отыскиваются общие с ним единство, гармония и равенство, и познание совершается тем совершеннее, чем совершеннее происходят соединение с противоположным и отыскивание общих свойств.

Предметы внешнего мира представляются… то в более твердом, то в более жидком или в более газообразном состоянии. Согласно с этим человек и одарен чувствами для восприятия твердого, жидкого и газообразного.

Но ведь каждый предмет в свою очередь является или в спокойном состоянии, или в состоянии движения. Согласно с этим каждое из этих физических чувств в свою очередь подразделяется на два совершенно различные органа, из которых один имеет дело главным образом с познаванием предметов, находящихся в спокойном состоянии, а другой, напротив, – с предметами, находящимися в состоянии движения; таким образом чувством для восприятия газообразного наделены органы слуха и зрения; чувством для восприятия жидкого наделены органы вкуса и обоняния, и чувством для восприятия твердого – органы чувствования и осязания.

Согласно закону познавания вещей посредством противоположного развивается уже в ребенке чувство слуха, слух, и только впоследствии развивается чувство зрения, зрение, руководимое, обусловленное и вызванное последним; благодаря такому развитию этих обоих чувств только и становится возможным для родителей и окружающих соединять предметы с их противоположностью, со словом, а потом со знаком, теснейшим образом, как бы воедино, в одно неразрывное целое и таким образом привести ребенка к созерцанию, а потом к познанию предметов.

По мере развития физических чувств в ребенке равномерно и одновременно развивается способность распоряжаться своим телом, его членами, и притом опять в последовательности, обусловленной их природою и свойствами предметов физического мира.

Предметы внешнего мира бывают сами или более близки, спокойны, и поэтому как бы сами уже требуют спокойствия, или же они бывают более подвижными, неустойчивыми и, как таковые, требуют, чтобы их удержали, схватили, поймали… Таким образом развивается употребление членов (сноровка) для сидения и лежания, для обнимания и схватывания, для хождения и прыганья; стояние есть цельная и притом самая совершенная совокупность всяких навыков тела и его членов: это нахождение центра тяжести для тела. Физическое стояние для этой ступени так же важно, как была важна для ранней ступени улыбка, это физическое самонахождение, так же важно, как важна нравственно-религиозная устойчивость для последней ступени человеческого развития.

На этой ступени развития для появившегося человека главным образом дело идет о пользовании своим телом, своими чувствами, своими членами, …отсюда начинающаяся на этой ступени игра ребенка со своими членами, со своими ручками, пальцами, со своими губами, языком, со своими ножками, а также со своими глазами и выражением лица.

…Но эти игры в качестве детских проявлений суть как бы первое важное предостережение, чтобы ребенок не привыкал к движениям тела, и в особенности лица, без всякого внутреннего основания, например, к движениям глаз и рта и чтобы таким образом он не мог рано вкоренить в себе разлад, раскол между чувствами и их внешним выражением, между духом и телом, между внутренним и внешним, который ведет или к лицемерию, или к тому, что тело усваивает движения и манеры, которые впоследствии уже вовсе не подчиняются силе воли, не исчезают более никогда и сопровождают человека, как маска, на протяжении всей жизни.

Поэтому дети с ранних пор не должны никогда слишком долго предоставляться себе самим ни в кровати, ни в колыбели без какого-нибудь предмета для занятия вне их самих – более всего и ради того, чтобы избежать телесной изнеженности; ибо последняя порождает и обусловливает роковым образом и духовную изнеженность и слабость. А чтобы избежать последнего, постель детей нужно делать возможно раньше, с самого начала не очень мягкой; она должна приготовляться из сена, из морской травы, из тонкой соломы, из мякины или, в крайнем случае, из щетины, но никогда не из перьев; равным образом и одеяло ребенка во время сна должно быть довольно легким, доступным для влияния свежего воздуха.

Для того чтобы избегнуть первой опасности, т. е. предоставления самому себе перед засыпанием или после пробуждения на постели, целесообразно повесить перед колыбелью качающуюся клетку с веселой птичкой; это приковывает деятельность физических чувств и ума ребенка и дает последнему многостороннюю пищу.

II. Ребенок

Вместе с развитою деятельностью чувства, тела и членов, когда ребенок начинает самостоятельно изображать внутреннее внешним образом, прекращается младенческая ступень человеческого развития и начинается детская ступень. До этой ступени внутренний мир человека представляет нерасчлененное, лишенное разнообразия целое. С вмешательством языка начинается внешнее проявление и изображение внутреннего мира человека, начинается расчленение, начинается разнообразие во внутреннем мире человека, разнообразие, обусловленное в своих отношениях средствами и целью; внутренний мир человека расчленяется, разламывается и стремится дать себе внешнее выражение.

Но человек, т. е. воспитание человека, на этой ступени все еще предоставлено матери, отцу, семье, тем, с кем он через природу и сообразно законам природы составляет нераздельное целое, ибо средство изображения, язык, рассматривается лишь постольку, поскольку он слышится, язык на этой ступени – еще совершенно нераздельное от человека, человек даже не различает его как нечто свое собственное, язык составляет с ним одно целое, как его рука, его язык (орган), причем сам он ничего не знает о нем.

Хотя между различными ступенями образования и развития человека… нельзя установить в отношении их большей или меньшей важности никакого распорядка, мы все-таки должны сказать, что всякая ступень одинаково важна на своем месте и в свое время, но все-таки эта ступень в особенности важна, так как она заключает в себе развитие первого момента, имеющего связь и единение со средою и окружающим внешним миром, первое ради уяснения и понимания последних, ради усвоения их внутреннего содержания. Важна эта ступень потому, что она имеет значение для развивающегося человека… поэтому на этой ступени ребенок должен все правильно и верно рассматривать, равно как правильно, верно, определенно и чисто обозначать как самые предметы, так и сущность и свойства их. Он должен правильно обозначать отношения предметов как к пространству и времени, так и друг другу, каждое своим правильным именем, словом, и каждое слово само по себе ясно и чисто со стороны своих составных частей: тона, звука и окончания. Но так как эта ступень развития человека требует, чтобы он, будучи ребенком, все обозначал ясно, правильно и отчетливо, поэтому-то так необходимо, чтобы и ему представлялось все окружающее ясно, правильно и отчетливо, чтобы он все видел и познавал так же ясно, правильно и отчетливо, то и другое нераздельно и взаимно обусловливает друг друга. Но на этой ступени, так как язык еще составляет единое целое с говорящим человеком, и язык и словесные выражения для говорящего ребенка совпадают с обозначаемым предметом, т. е. он не может различать слова и вещи, тела и духа, они для него все еще одно и то же. Это особенно видно из игр и забав детей в это время, за этот период; ребенок охотно и много говорит во время игры. Игра и разговор – вот стихия, в которой живет теперь ребенок, поэтому-то на этой ступени человеческого развития и приписывает ребенок каждому предмету способность жить, ощущать и говорить, и относительно каждого предмета дитя думает, что он обладает слухом; и так как ребенок начинает свой внутренний мир изображать во вне, то он предполагает подобную же деятельность и во всем остальном, что окружает этот мир, будь это камень или кусок дерева, будь это растение, цветок или животное.

И подобно тому как для ребенка на этой ступени развивается его жизнь сама по себе, т. е. развивается его жизнь с родителями и семьей, …так точно развивается в особенности его жизнь в единении с природой, как чем-то, ведущим однородную с ним жизнь, как это он чувствует в себе самом, и как главная основа всей детской жизни в это время в особенности должна быть культивируема родителями и членами семьи жизнь в единении с природой и с ясными, тихими предметами природы; а это в особенности легко достигается благодаря игре, благодаря уходу за детской игрой, которая вначале есть только естественная жизнь.

Игра есть высшая ступень детского развития, развития человека этого периода; ведь она есть произвольное изображение внутреннего мира, изображение его по его собственной необходимости и потребности, что выражается уже самим словом. Игра – самое чистое и самое духовное проявление человека на этой ступени, и в то же время она является прообразом и копией всей человеческой жизни, внутренней, сокровенной естественной жизни как в человеке, так и во всех вещах; поэтому игра порождает радость, свободу, довольство, покой в себе и около себя, мир с миром. Источники всего хорошего лежат в игре и исходят из нее. Дитя, которое играет самодеятельно, спокойно, настойчиво, даже до телесного утомления, непременно сделается также способным, спокойным, настойчивым, самоотверженно радеющим о чужом и собственном благе…

Игра этого времени, как было выше вскользь замечено, не есть пустая забава, она имеет высокий смысл и глубокое значение; заботься о ней, развивай ее, мать! Береги, охраняй ее, отец! Спокойному, проницательному взгляду истинного знатока людей в самопроизвольно избранной игре ребенка этого периода ясно видится его будущая внутренняя жизнь. Игры этого возраста суть как бы почки всей будущей жизни, потому что в них развивается и проявляется весь человек в своих самых тончайших задатках, в своем внутреннем чувстве. Вся будущая жизнь человека, вплоть до его самого последнего часа, имеет свой источник в этом периоде жизни… Если ребенок в этом возрасте бывает поврежден, если повреждены в нем зародыши его будущей жизни – тогда лишь с величайшим трудом и огромнейшим усилием дитя окрепнет для зрелой жизни, и на пути развития и образования к ней лишь с трудом, с очень большим трудом убережется от уродства, – по меньшей мере, от односторонности.

Чрезвычайно важны в эти годы детства выбор и способ питания, не только для этих лет, так как ребенок вследствие своего питания, вследствие своей пищи может сделаться ленивым или деятельным, утомленным или живым, вялым или расторопным, слабым или сильным, но и для всей будущей жизни, ибо впечатления, наклонности, желания, даже направления жизни, направления деятельности с трудом поддаются изменению даже у человека, вставшего на свои ноги, они составляют одно целое с его физическим организмом, а вследствие этого и с его духовною жизнью, по крайней мере, с жизнью ощущения и чувства.

Поэтому первая пища после молока матери должна быть простой и умеренной, она не должна быть ни утонченнее, ни изысканнее, нежели это необходимо, она не должна быть ни возбуждающей, ни жирной, ни пикантной благодаря примеси пряностей, чтобы не ослабить деятельности внутренних органов…

И, чтобы избегнуть здесь порочного и найти то, что нужно, нужно не забывать очень, очень простого: пища всегда должна служить целям питания и никогда ничему другому, никогда не должна пища быть целью самостоятельною, но лишь средством ради улучшения физической и духовной деятельности; …поэтому пища ребенка должна быть самою простейшею, какую только могут дать условия, в которых приходится жить ребенку, и она должна даваться ему в той степени, которая стоит в одинаковом отношении и с его физическою и с его духовною деятельностью.

Но для того, чтобы человек, ребенок мог в это время совершенно свободно и беспрепятственно в физическом и духовном отношении двигаться и играть, развиваться и образовываться, для этого нужно, чтобы и его платье не было ни тесно, ни узко, ни неудобно, потому что такое платье будет стеснять, сжимать и угнетать также дух человека. Платье в этом, как и в последующем, возрасте не должно никоим образом резать или жать тела; ибо то же действие, какое оно имеет на тело, оно будет иметь и на дух, и на душу ребенка, человека. Одежда, фасон, цвет, покрой платья никогда не должны быть самостоятельною целью, иначе они способствуют тому, что ребенок рано перестает быть самим собою, делают его тщеславным и любящим показной блеск, куклой, марионеткой вместо того, чтобы сделать его человеком. Поэтому отнюдь не безразлично одеяние ни для ребенка, ни для будущего человека, как оно не было безразлично даже для самого Христа, и как одежда Христа была из одного целого куска без всяких швов, таковы же были и его жизнь и поступки, таково же его учение.

Таким образом, пробуждение и развитие, возбуждение общих сил, общих задатков и упражнение всех членов и органов человека с той целью, чтобы они были способны удовлетворять требованиям его задатков и сил, – вот предмет и цель ухода за ребенком со стороны матери и отца в домашнем и семейном кругу. Без всякого учения, исключительно лишь руководствуясь своим инстинктом, делает это каждая простая мать; но этого недостаточно, и необходимо, чтобы она делала это как сознательное существо, действуя на существо, делающееся сознательным, содействуя сознательно постоянному развитию человека, действуя таким образом в целях некоторой внутренней живой, разумной связи (между ребенком и человечеством). Поэтому женщина должна приобрести сознание о необходимости такой деятельности в согласии с ее сущностью, значением и высокою связью.

«Дай ручку!», «Куда ты спрятал свои пальчики?» – так старается образующая мать ознакомить ребенка с многоразличием его тела и с разнородностью его членов. «Укуси свой пальчик!» – вот верный способ, который, будучи направляем глубоким инстинктом умной и любящей матери, способен довести ребенка до сознания, что существуют предметы отдельные и в то же время стоящие с ним самим в связи, и уже с ранних пор приучить ребенка к предшествующему ему впереди размышлению. Не менее важна мило-игривая, шуточная манера матери, практикуемая ею для того, чтобы познакомить ребенка с теми частями тела, которые не видны ребенку: с носом, ушами, языком и зубами. Мать тихонько тянет его за ухо или за нос… и говорит, показывая ему наполовину спрятанные концы пальцев: «Вот твое ушко, вот твой носик», – и ребенок быстро хватается за свой носик или ушко и, улыбаясь, радуется в душе, что они оба стоят на своем месте, такой прием является вначале руководством и средством возбуждения для ребенка, чтобы он мог когда-нибудь познакомиться со всем, даже с тем, чего он снаружи не может увидеть и рассмотреть. Все это имеет целью привести ребенка постепенно с ранних лет к сознанию самого себя, к размышлению над самим собою… Мать продолжает действовать в том же духе, когда она в разговоре со своим ребенком говорит такие слова: «Покажи мне твой язычок!», «Покажи мне твои зубки!», «Укуси твоими зубками!» – и таким образом она учит его употреблять свои члены. «Всунь свою ножку в чулок (в башмак)!» «Ножка здесь, в чулке (башмаке)!» Таким образом, мать, руководимая своим материнским инстинктом и своею материнскою любовью, мало-помалу приближает к ребенку его маленький мирок, идя от простого к сложному, от близкого к далекому; и когда она хочет таким же способом показать ребенку предметы сами по себе и в их пространственных отношениях, то она показывает сначала их свойства и притом естественным образом сначала во время действия, а потом только в их спокойном состоянии. «Огонь жжется», – говорит, приближая осторожно пальчики ребенка к свече, чтобы он мог ощутить огонь, не обжегшись серьезно, и чтобы предостеречь его от неведомой ему еще опасности. Или: «Ножик колется», – говорит заботливая мать, осторожно покалывая кончиком ножа пальчик ребенка. «Суп горяч», – позднее лишь говорит мать, как бы предполагая уже существование действующего свойства или основания для него: «Суп горяч, он жжется. Нож остер, колюч, им можно уколоться, обрезаться: не трогай его». От понятия о действии мать переходит к объяснению спокойной, постоянной причины, к спокойному, постоянному свойству острый, колючий; а позднее от понятия о спокойном свойстве к понятию о действии самом по себе («колоть, резать»), не испытывая этого действия лично на себе. Далее мать знакомит ребенка с его собственным действием сначала посредством чувства, потом уже посредством созерцания действия самого по себе. Постоянно сопровождая свои действия словами, мать, ласково поучая своего ребенка, говорит, когда ему время кушать: «Открой ротик»; когда будет умывать: «Зажмурь глазки». Или мать знакомит ребенка с тем, зачем он делает тот или иной поступок; в таком смысле она, например, говорит, укладывая дитя в постельку: «Спи, спи!» Или, поднося к его губам ложку с кушаньем: «Кушай, деточка!» Или для того, чтобы обратить его внимание на вкусовые нервы, на отношение пищи к телу, она говорит: «Это вкусно!» Чтобы обратить внимание ребенка на запах цветов, мать делает вид, будто она чихает, и говорит: «Как хорошо пахнет! Понюхай, милый!» Или, напротив, отворачивает с видом неудовольствия нос и лицо от того цветка, который она хочет удалить от ребенка. Так всякая, даже самая простая мать, почти стыдясь самое себя, воспитывая своего любимца, боясь, как бы непосвященные глаза не осквернили ее святилища, держась в уединении, стремится самым естественным образом всесторонне развить деятельность всех его чувств и членов.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 3.4 Оценок: 10

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации