Текст книги "Болезнь претендента"

Глава 5
РАСКЛАД СИЛ

– Сейчас Самощенко находится в Москве? – спросил Турецкий, узнав о предстоящем деле.

– Такие подробности генеральный не упоминал, – ответил Константин Дмитриевич. – Думаю, ты сам это сможешь узнать. Опытный уже. Мне тоже, кстати, интересно кое-что уточнить. Давай звякнем прямо сейчас, чего уж резину тянуть.

Александр Борисович позвонил директору ЦКБ Олсуфьеву, представился всеми своими титулами.

– Самощенко сегодня выписался, – радостно сообщил академик, отчего у Турецкого екнуло сердце. – В данный момент он еще в больнице, однако вскоре уезжает в аэропорт. У него рейс в пятнадцать часов с копейками.

– Юрий Николаевич! – взмолился Турецкий. – Разыщите, пожалуйста, Самощенко, мне обязательно нужно с ним поговорить в интересах следствия. Я готов ждать у аппарата, могу дать свои телефоны.

– Мы так сделаем: перво-наперво я позвоню на вахту, предупрежу настрого, чтобы Евгения Владимировича ни в коем случае не выпускали за пределы территории. Когда он окажется в капкане, запишу все ваши телефоны, и он обязательно позвонит.

«Академический» план сработал безотказно: через несколько минут – Турецкий по-прежнему сидел в кабинете Меркулова – директор «Серебряных крыльев» позвонил.

– Евгений Владимирович, по факту вашего отравления и смерти вашего соратника Ширинбекова возбуждено уголовное дело, которое поручено вести мне. Прежде чем наша следственная бригада нагрянет в Красносибирск, на место преступления, мне хотелось бы уяснить некоторые детали. От этого во многом зависит ход расследования.

– Я все прекрасно понимаю и готов содействовать. Но в кармане лежит билет на регулярный рейс. Сейчас так сложно все переиграть, придется звонить, чтобы меня не встречали.

– О том, чтобы менять билет, речь не идет. Вы преспокойно поезжайте в аэропорт, и я подъеду туда. У нас будет время поговорить.

– Это Домодедово.

– Домодедово, – начал вспоминать Александр Борисович, – это такой длинный аэровокзал. Где же нам в нем встретиться? Наверное, проще всего возле стойки, где регистрация на Красносибирск.

– Согласен. Буду ждать вас там.

– Или я вас. У нас водители такие виртуозы, что могут обогнать многих умельцев, даже больничных.

– К тому же вы поедете с «мигалкой».

– Евгений Владимирович, вы путаете меня с банкиром, – улыбнулся Турецкий. – Ездим без спецсигналов. Как вы меня узнаете? Я среднего возраста и роста, серая куртка, кстати, к ней подобраны такого же цвета глаза. Без шапки, волосы русые с легкой проседью. Откликаюсь на фамилию Турецкий.

– Не очень яркие приметы, – шутливо сказал Самощенко. – Мало ли Турецких на белом свете. Меня узнать гораздо легче. Мое лицо сейчас цветом и фактурой напоминает шкуру доисторических животных.

– Я вообще-то динозавров не видел. Поэтому лучше обращусь к вам по фамилии.

…Когда Турецкий подошел к месту встречи, Евгений Владимирович был уже там. Хоть и ас водитель, да следователю предварительно нужно было позвонить в аэропорт, договориться с дирекцией, чтобы пассажира Самощенко зарегистрировали на рейс, а потом им разрешили бы без помех побеседовать в виповском зале ожидания.

Когда они нырнули в мягкие кожаные кресла и закурили, Турецкий объяснил сибиряку, какие причины подтолкнули генерального прокурора возбудить уголовное дело по факту отравления.

– Вы сами подозреваете кого-нибудь в злодеянии?

– Ни в коей мере, – обескураженно признался Евгений Владимирович. При этом его лицо скорчило гримасу – такая теперь у потерпевшего улыбка. – Я понимаю, у меня есть политические противники, возможно, имеются и скрытые враги на производстве или вокруг него. Однако такого, чтобы указать пальцем на конкретного человека – проверьте его, в голову не приходит.

– Вы упомянули политических противников. Можно узнать об этом подробнее?

Самощенко рассказал о партиях, готовящихся к выборам в краевое законодательное собрание, которое в свою очередь предложит президенту страны кандидатуру губернатора края. Упомянул даже курьезную Партию умеренного нейтралитета.

– Значит, кроме вашего «Союза справедливых сил», ожесточенную борьбу за место под солнцем ведут «Неделимая Россия», курьезная ПУН, а также ПИФ, ПАФ и ПУФ. Очень мило звучит, прямо три поросенка. Неужели же коммунисты отказались участвовать в выборах? Не похоже на них. Обычно они в каждой бочке затычка.

Евгений Владимирович махнул рукой:

– Они расползлись по всем партиям. И у нас есть. Я тоже при советах состоял в КПСС, да какой из меня коммунист! Так и остальные: рядовые члены давно вышли из компартии, при всем честном народе сожгли партбилеты. Номенклатурщики же – те, известное дело, ищут свою выгоду. Работать им не хочется, а денежки получать за свое безделье они любят. Посчитали, что лучшей кормушкой будет «Неделимая Россия» с губернатором во главе. В основном туда и рванули.

– Какие отношения между вами на бытовом уровне?

– Мирные. Все ведут себя очень интеллигентно.

– Давайте коснемся вашего юбилея. Представители других партий были приглашены на торжество?

– Все без исключения. И все присутствовали.

– По какому принципу делались приглашения?

– Я назвал бы это иерархическим соответствием. Звали на праздник руководящее ядро. Обычная практика. В каждой партии есть освобожденный председатель или секретарь. У нас, например, Вадим Болгарин. И есть один-два неформальных лидера, наиболее известные в городе или даже в крае фигуры. Таким и посылались приглашения.

– Другими словами, приглашались должности. Конкретных людей, занимающих их, вы даже можете не знать?

– В принципе, да. Некоторых я и знаю понаслышке. Турецкий взлохматил свою шевелюру, ошибочно считая, что пригладил ее, почесал затылок.

– Не боялись какой-нибудь провокации или что-нибудь в таком духе?

– В голову не приходило, – сказал Самощенко и торопливо добавил, словно предваряя очередной вопрос: – Разумеется, список всех присутствующих на юбилее имеется. То есть как такового списка нет. Но, полагаю, его легко составить.

– Можно. Только вот насчет «легко», простите за каламбур, заранее сказать тяжело. То есть костяк собрания будет представлен. Однако вся закавыка обычно в пограничных фигурах. Юбилей где проходил?

– В ресторане «Стратосфера».

– Сколько человек на нем присутствовало?

– Трудно сказать. Навскидку человек семьдесят.

– Вот и я о том же. Один приглашенный задержался, другой ушел раньше, третий вообще не смог прийти, а вы в полной уверенности, что он был. Мне рассказывали про человека, отмечавшего в ресторане какое-то событие. В самый разгар банкета он сказал своему другу: «Почему-то я вижу здесь много незнакомых лиц». На что тот ответил: «Не удивительно. Как показывают специальные исследования, каждый банкет дает пятнадцать процентов халявы».

– Вы хотите сказать, что на юбилее могли оказаться люди, которых я вовсе не приглашал?

– А вы считаете, это нереально?

– Может, меня отравили в другом месте, – растерянно предположил директор авиазавода.

– Вы с ныне покойным Ширинбековым часто вместе столовались?

– Крайне редко.

– Вот вам и ответ на вопрос. Нам придется восстанавливать полную картину юбилея. Поминутно – кто где находился, кто что делал. Мы с вами говорили про гостей, а ведь есть еще повара, официанты, охранники, да мало ли кто. И нужно проверить у каждого алиби. В этом и заключается суть следствия – найти преступника. Полагаю, вы и в Москве человек не чужой. С кем здесь приходится сотрудничать?

– Во-первых, я как директор завода тесно связан с Министерством авиационной промышленности.

– Ваша служебная деятельность как директора крупного предприятия может вызвать чье-нибудь недовольство?

– Мне почему-то кажется, нет. У министерства наш завод на хорошем счету. Никаких финансовых или договорных нарушений не допускаем. Зарплата заводским работникам выдается регулярно, причем по краевым меркам достаточно высокая. Кстати, гораздо выше, чем по стране в целом. Что касается партийных, вернее, политических контактов, то в Москве мне приходится сталкиваться с представителями президентской администрации. Одни разделяют мои взгляды, у других они вызывают активную неприязнь.

– Взгляды на то, как обустроить Красносибирский край?

– Совершенно точно. Ведь я горой стою за объединение нашего края с двумя соседними автономными областями.

В это время в зал вошла молодая женщина в синей аэрофлотовской форме. Извинившись перед собеседниками, она сказала, что до отправления рейса в Красносибирск остались считанные минуты. Самощенко пора подняться на борт самолета.

Прощаясь с Александром Борисовичем, он сказал:

– Мне очень неловко, что из-за моей скромной персоны поднялся такой тарарам. Даже московских следователей задействовали.

– Понадобится, так и Интерпол привлечем, – хмыкнул Турецкий.

Глава 6
ПЕРЕВОД С МЕДИЦИНСКОГО

Александр Борисович переговорил с каждым сотрудником, на которого мог рассчитывать, – ведь при комплектовании новой бригады необходимо учесть степень загруженности. Иначе оторвешь человека от дела в кульминационный момент. Разобравшись, что к чему, он включил в следственную группу Светлану Перову из прокуратуры и двух оперативников из Департамента уголовного розыска аппарата МВД – Галину Романову и Володю Яковлева. Вошел в эту компанию и старый товарищ Вячеслав Иванович Грязнов, заместитель директора Департамента уголовного розыска аппарата МВД. Должность нешуточная. Именно ему придется руководить своими оперативниками, а также операми краевого главка, без которых москвичам не обойтись.

Последний раз в точно таком составе они расследовали нашумевшее зеленодольское дело – об убийстве отца и сына Поливановых, следователя и вице-мэра. Без особых на то усилий начальства, без излишней нервотрепки группа сработала очень слаженно и эффективно. И Александру Борисовичу было по душе, что та гармоничная бригада снова собралась вместе. Турецкий составил первоначальный план расследования. В соответствии с его первым пунктом Грязнова, Перову и Яковлева он сразу командировал в Красносибирск, каждому дал перечень эпизодов, которые следует там выяснить и проверить.

– Охотно поехал бы прямо сейчас, но… – Александр Борисович развел руки в стороны, как бы сдаваясь перед превосходящими силами обстоятельств. – Надеюсь, что скоро присоединюсь к вам. Пока же мы с Галиной сосредоточимся на медицинских аспектах, тут тоже конь не валялся. Вы бы видели лицо Самощенко – ужас! Мне чуть дурно не сделалось. Разговариваешь с ним, а сам боишься, как бы ненароком его не обидеть. А то получится, как у Грязнова, который в Казани заявился в министерство со словами «Незваный гость хуже татарина».

Всей Петровке давно известен этот случай, про который сам же Вячеслав Иванович охотно рассказывал. Однако по-прежнему без смеха о нем слышать невозможно.

– Вот и я был близок к такой бестактности, – продолжил Турецкий. – Разговаривали с Самощенко о партийных делах, и, когда он упомянул какого-то перекрасившегося коммуниста, у меня чуть не вырвалось: «В семье не без урода». Хорошо хоть вовремя прикусил язык, иначе сгорел бы от стыда.

Московскую часть расследования Романова и Турецкий начали с визита в Центральную клиническую больницу – нашу медицинскую Мекку, кузницу драгоценного здоровья тузов и шишек, которых свозят сюда со всей страны. Ну а рядовой человек не попадет сюда, хоть свались он с сердечным приступом возле охраняемых сверх всякой меры ворот.

Кроме высокопоставленных пациентов проникнуть сюда могут и работники прокуратуры. Директор Олсуфьев пристроил следователей в комнате для переговоров – небольшом помещении без окон, со стоящим посередине круглым столом, украшенным корзиной с цветами. Они начали читать историю болезни Самощенко – скучнейшего и малопонятного для неспециалиста текста. Минут через пятнадцать Александр Борисович позвонил директору:

– Юрий Николаевич, вас не затруднит выделить нам переводчика с медицинского языка на обычный? Иначе много непонятных терминов.

Вскоре в комнате появилась молодая смешливая врач Мария Абрамовна. С ней дело пошло веселее. Вскоре сыщики знали, какие уколы и с какой периодичностью делали пациенту из Красносибирска, какими лекарствами пичкали. Однако их в первую очередь интересовал окончательный диагноз, а его-то как раз в истории болезни не было. На разных страницах указывались диагнозы, но всякий раз другие.

– Что-то я не врублюсь. – Турецкий воспользовался новым любимым словечком своей дочери. – Неужели трудно однозначно определить, чем отравлен человек?

– Поэтому и применялись такие разнообразные медикаменты, – объяснила врач. – В организм попало мизерное количество сильнодействующего яда. Существуют же такие, которые не оставляют следов или наводят на ложный. Здесь уже не наша вина. Уж на что наш директор дока – он специализировался на токсикологии – и тот спасовал. Да что тут говорить: мы обращались к судебно-медицинской экспертизе, и те тоже не смогли точно определить.

– Поэтому разные врачи предлагали различные лекарства, – догадалась Романова. – Чем же они руководствовались, выбирая их, если нет точного диагноза?

– Интуицией, – простодушно сказала Мария Абрамовна.

– Но ведь у каждого человека она развита по-разному.

– Поэтому Самощенко и кормили всеми возможными медикаментами. Было ясно только одно: самое важное при отравлении – вывести ядовитые вещества из организма, то есть хорошенько его промыть. На это и делался упор. Это в конечном счете и помогло пациенту. Самощенко смогли выписать достаточно быстро. Поэтому Викентьев смог все свести к обычному пищевому отравлению.

– Если я правильно понял, нам нецелесообразно беседовать со всеми врачами, – сделал вывод Александр Борисович. – Ничего нового они нам сказать не смогут.

– В истории болезни все написано. Чего уж нового. Романова вздохнула:

– Ясно, что ничего не ясно.

– Существуют только гипотезы, – подтвердила Мария Абрамовна.

– Какие из них наиболее вероятные?

– Об этом вам нужно поговорить с Юрием Николаевичем, – улыбнулась врач. – Я ведь только переводчик.

Как назло, директор отправился на консилиум, и пришлось его долго ждать. Чтобы не терять попусту времени, следователи поговорили с врачами и медсестрами из отделения, где лежал Самощенко. При массовом опросе случаются оригинальные замечания, дающие новые зацепки. Однако в этот раз все словно сговорились: неизвестный яд, не могли ничего точно определить.

Наконец появился Олсуфьев в белом халате и белой шапочке. Он был явно чем-то доволен. Хорошее настроение делало Юрия Николаевича более разговорчивым, чем обычно. Рассказал, что у большинства врачей умышленность отравления не вызывает сомнений.

– Что касается яда, то наиболее вероятные диоксин и пентакарбонил железа. Мощные вещества, такими свалить человека за минуту – ничего не стоит. Видно, злоумышленникам это хорошо известно. Использованная ими доза столь ничтожна, что с трудом находятся молекулы для анализа. Поскольку и действие, и последствия обоих ядов схожи, трудно указать конкретно «виновника» отравления. Кстати, помимо всего прочего, и тот и другой способны вызвать рак, поражающий мышцы и мягкие ткани организма. Отныне Самощенко будет находиться под постоянным наблюдением врачей.

– Где производятся эти яды?

– Не знаю. Основная информация по ним засекречена.

– Вы, говорят, специализировались по токсикологии.

– Много лет назад – в аспирантуре. В то время этих ядов еще не существовало, они разработаны позже. Если вы пожелаете узнать о них подробнее, советую связаться со специалистами. Академик Г. Деников – выдающийся химик, диоксин находится в сфере его научных интересов. Тут он может дать консультацию лучше, чем кто-либо другой. А вот профессор Владимир Ильич Дынькин специализируется на пентакарбониле железа. Он – ходячая энциклопедия.

– Вы консультировались с ними по поводу диагноза Самощенко?

– Постоянно. Они тут дневали и ночевали.

– И пришли к общему мнению?

– Нет. Каждый остался при своем.

– Между ними хорошие отношения?

– Весьма. Травить друг друга не собираются. Олсуфьев снабдил следователей номерами телефонов обоих ученых. В тот же вечер Александр Борисович позвонил Щеникову и договорился с тем о встрече.

Академик ждал его в своем институте во второй половине дня. С утра Турецкий приехал на работу. Разносившая почту секретарша Лариса вручила ему письмо без обратного адреса, только по почтовому штемпелю на конверте понятно, что она послано из Красносибирска. А адрес получателя напечатан на пишущей машинке. Буквы бледные, видимо, ей давно не пользовались и лента пересохла. Александр Борисович достал из конверта сложенный вдвое листок бумаги, на котором на машинке была напечатана одна фраза: «Самощенко отравили бывшие сотрудники КГБ».

Глава 7
ОДА МОБИЛЬНОЙ СВЯЗИ

Вот что значит разница во времени: не поймешь, куда и ночь делась. Из Москвы вылетели вечером, а когда через четыре часа прибыли в Красносибирск, там уже в полном разгаре рабочее утро большого города с его суматошным многолюдьем, мельтешением автомобилей и натужным урчанием переполненных автобусов.

В красносибирском аэропорту московских следователей никто не встречал. Не по разгильдяйству – они сами не захотели раньше времени привлекать к себе внимание. Чай, и без предупреждения добрая половина города быстро узнает о гостях. А жаль – куда как хорошо поработать бы здесь инкогнито.

Номера для них были забронированы в отеле «Ермак-Хилтон» – так теперь именовалось совместное российско-американское детище, которое представляло собой до неузнаваемости отреставрированную и переоборудованную гостиницу, полвека носившую имя покорителя Сибири.

– Встречаемся через полчаса у меня в номере, – бодро сказал Грязнов в холле, когда были оформлены документы и получены ключи от апартаментов.

Отчаянно зевавшие компаньоны выторговали у генерала еще пятнадцать минут – на акклиматизацию.

К тому времени, когда явились приведшие себя после дороги в божеский вид Перова и Яковлев, ушлый Вячеслав Иванович уже успел купить и просмотреть местные газеты.

– «Демократия с уродливым лицом» – вот самые типичные заголовки газет, поддерживающих на выборах оппонентов Самощенко, – сообщил он коллегам. – Смысл их публикаций сводится к одному – такой больной губернатор народу не нужен.

– Разве он губернатор? – удивился Яковлев.

– Имеется в виду, что если его партия будет иметь большинство голосов в краевом парламенте, сиречь законодательном собрании, то кандидатура Самощенко будет предложена на утверждение президенту.

– Пусть тогда пишут президенту, а не морочат головы читателям.

– Да, Володя, с тобой посоветоваться забыли, – съязвил Грязнов. – Недоработка с их стороны. Пишут непосредственно в газеты. И каков стиль, я вам доложу! Хлестко, злобно, в каждом слове сквозит лютая ненависть. И главное – все преподносится под соусом любви к отечеству. Крупные силы брошены на борьбу с ним, да и средства, надо полагать, немалые. Суровые у Самощенко противники. Не очень-то тут разгуляешься. Придется нам, ребята, на всякий пожарный случай писать завещание.

– Мне завещать нечего, – кокетливо сказала Светлана.

– Счастливая. Мы с Володей должны высунув языки мчаться к нотариусу, а она свободна, как птичка! – Манера Грязнова без конца подтрунивать была хорошо известна на Петровке. – Тогда, милая Светочка, позволь занять толику твоего времени и попросить тебя сходить на пресс-конференцию досточтимого прокурора Красносибирского края государственного советника юстиции второго класса господина Вадима Алексеевича Рыкалова.

– Вы уже звонили в прокуратуру?

– Никак нет. Просто в некоторых вопросах я не согласен с писателем Булгаковым, который устами своего персонажа призывал не читать газет.

– Он советовал не читать советских газет, причем до обеда, – вставил Яковлев.

– Сейчас их заменили российские, – не растерялся Грязнов. – Уверен, к нынешним газетам профессор Преображенский отнесся бы не более одобрительно. Так или иначе, я прессу читаю. А тут черным по белому напечатано, что сегодня в четырнадцать тридцать в редакции газеты «Вечерняя правда» состоится пресс-конференция Рыкалова. Ты, Светочка, близка к журналистике, неоднократно публиковалась в нашей газете. – Ехидный Вячеслав Иванович имел в виду милицейскую «Петровка, 38», где Перова поместила две короткие заметки о завершенных делах, написанные ею по приказу начальства. – Тебе и карты в руки. Сходи, пожалуйста, на эту пресс-конференцию.

– Чему она посвящена?

– Тема тут не указана. Однако объявление помещено на странице среди тьмы гневных филиппик в адрес Самощенко. Так что направленность встречи сомнений не вызывает. В одной статейке даже проскользнул намек на то, что краевая прокуратура расследует обстоятельства дела о причинах заболевания Самощенко. Все ясно?

– Понятно.

– Тогда ступай, Светочка, отдохни после дороги и к четырнадцати тридцати – в редакцию.

Когда получившая задание на день Перова ушла, Вячеслав Иванович сказал:

– Тебе, Володя, надобно посетить «Стратосферу». От сердца отрываю – сам люблю по ресторанам ходить. Поговори с владельцем, официантами, поварами. Одним словом, надобно восстанавливать общую картину прошедшего праздника. Разберешься, что к чему. Тут в справочнике есть их телефон и адрес, спиши.

– У меня в номере такой же лежит.

– Ну и славненько. Тогда можешь сделать с дороги маленькую передышку. Вряд ли в ресторане работники появятся раньше двенадцати.

– Вячеслав Иванович, неужели никакие газеты не поддерживают Самощенко?

– Как не поддерживать! Есть такие. Только, скажу тебе по секрету, они тоже несут порядочную чушь. Выдвигают различные версии отравления: яд рицин, штаммы боевых вирусов. – Тут Грязнов забористо выругался. – Опытным врачам, делавшим сложные анализы, не удалось установить точный диагноз. А эти бездельники ни уха ни рыла не смыслят в медицине и заочно пытаются угадать точную причину болезни. Ну не идиоты ли!

– А нет ли здесь какой-нибудь газеты, которая без закидонов освещает события, старается встать над схваткой?

– Вот! – воскликнул Грязнов. – Ты попал в самую точку. Это к тому, чем я сегодня займусь. Мне понравилась газета «Красносибирские ведомости». Она осуждает излишне горячие головы, призывает не превращать выборы в военную операцию с разведкой, рытьем окопов, захватом «языков» и так далее. В статье одного сотрудника редакции сказано, что неизвестные типы дошли до того, что избили их главного редактора, никогда не догадаешься за что, – за публикацию рейтингов политических партий. Я хочу познакомиться с редактором «Ведомостей». Ведь нам нужно иметь консультантов из местных жителей. Мне кажется, такой человек будет полезен.

Перова аккуратно раскладывала вещи и готовилась принять душ, Володя Яковлев, петляя по длинным коридорам, еще не успел добраться до своего номера, а Вячеслав Иванович уж вышел из подъезда гостиницы «Ермак-Хилтон» на оживленную улицу, перейдя которую повернул направо. У него было феерически хорошее умение ориентироваться в новом городе, и порой эту свою способность он демонстрировал, словно цирковой номер. Бывало, в молодости приезжал с друзьями в командировку в Таллин или в Каунас и через несколько часов водил удивленных, готовых заблудиться сотрудников по узким кривым улочкам с трудными для русского уха названиями, будто кадровый экскурсовод.

Сегодня по пути из аэропорта в гостиницу Грязнов по привычке разглядывал из такси таблички с названиями улиц, что-то застревало в цепкой милицейской памяти. Поэтому когда он прочитал в газете, что редакция «Красносибирских ведомостей» находится на Суворовской улице, Вячеслав Иванович уже ясно представил, как туда дойти. Это недалеко от гостиницы.

Редакция находилась в одном из подъездов скучной кирпичной пятиэтажки, где занимала первый и второй этажи. Кабинет главного редактора был на втором. Как раз только что закончилась редакционная «летучка», журналисты, в основном очень молодые, постепенно покидали кабинет. Наконец Звонников остался один, и Вячеслав Иванович приступил к разговору.

Узнав, кем работает его гость, Константин с пафосом изрек:

– Бывают странные сближения!

– То есть вам хотелось зачем-то со мной встретиться? – высказал предположение сыщик.

– Только я об этом и мечтать не мог.

Усадив Грязнова, Константин рассказал, что в Красносибирске наделала много шума болезнь их популярного земляка, директора авиапредприятия «Серебряные крылья» Самощенко и смерть одного из его близких товарищей по партии «Союз справедливых сил». Циркулируют упорные слухи о том, будто их отравили. Однако врачам до сих пор не удается установить точный диагноз.

– Уже нет сомнения в том, что они были отравлены каким-то редким ядом. Врачам трудно подобрать нейтрализующее лекарство. Здесь не смогли, перевели Евгения Владимировича в Москву, в ЦКБ, и там тоже не совсем уверены в диагнозе. Во всяком случае, неделю назад так говорил заведующий отделением Викентьев. А несколько дней спустя тот же Викентьев выступил на новой пресс-конференции, где признаков умышленного отравления у Самощенко не обнаружено…

Грязнову все это было известно, поэтому он слушал вполуха и насторожился лишь тогда, когда Константин сказал:

– Мой университетский однокашник из московской газеты присутствовал на обеих пресс-конференциях Викентьева, и ему бросилось в глаза, что на первой тот выступал живо, бойко импровизировал и произвел на журналистов очень хорошее впечатление. А во второй раз он отбарабанил всю речь, не отрывая глаз от бумажки. Казалось, что это не он сам написал, ему подготовили. Фокин же парень въедливый, хваткий, у него кличка Фокстерьер, решил разобраться в этой странности и быстро обнаружил московскую пиар-фирму, которая сочинила для врача текст выступления. Причем делала это по заказу красносибирского отделения партии «Неделимая Россия».

У сыщика загорелись глаза:

– У него есть на руках улики?

– Я не спросил.

– Можно вашему другу позвонить? Константин взглянул на часы:

– В Москве сейчас утро. Как примерный семьянин, Фокин сейчас дома или едет на работу. Но с мобильником он не расстается, по его словам, будто часовой с ружьем.

Звонников набрал многозначный номер и, дождавшись ответа, сказал:

– Привет, Стае. К вопросу о нашем вчерашнем разговоре. Сейчас я передам трубку находящемуся рядом со мной московскому следователю. Вячеслав Иванович занимается делом Самощенко. Поговори с ним.

– Здравствуйте, Станислав. Моя фамилия Грязнов. Строго говоря, я не следователь, а оперативник. Но это роли не играет. Станислав, у вас имеются какие-нибудь улики, подтверждающие участие пиар-фирмы в подготовке викентьевской речи?

– Их признание, – послышался ответ. – Я исподтишка записывал разговор на диктофон.

– Ах, какой вы умный человек! Если вы не против, я возьму эту новость на вооружение.

– Бога ради, я – за.

– Тогда не удивляйтесь, если вам будут звонить участники нашей бригады, в частности, ее руководитель – «важняк» Турецкий.

– Слышал о таком. Было бы здорово, если бы удалось с ним пообщаться.

Поговорив с Фокиным, Вячеслав Иванович сказал редактору:

– Что бы мы делали без этих мобильников! Теперь, с вашего позволения, я тоже звякну на мобильник – нашей сотруднице. Она сейчас на пресс-конференции краевого прокурора.

– Я в курсе, – кивнул Звонников. – Там должен быть наш корреспондент.