Книга: Человеческое, слишком человеческое - Фридрих Ницше

Я уже вижу, как они идут, медленно-медленно;

_____В нашем помешанном на либерализме и демократии обществе легко уловить нить связующую философию Ницше и жизнь современного человека, где он сам выбирает, что ему говорить, с кем говорить, кого слушать, кого любить, кого уважать и чем заниматься. Высокая социальная мобильность и улучшенное качество жизни стало возможным благодаря критики Ницше впоследствии переросшую в революцию сомнения разума. Хоть его стиль и манера письма романтизирована, уже можно уловить рациональные, научные ноты:

Краткость человеческой жизни склоняет ко многим ошибочным утверждениям о свойстве человека

Или:

Человек не ответственен ни за что - ни за свои поступки, ни за результаты своих действий

_____Множество таких цитат можно отыскать в этой книге, которые говорят о многогранности и проницательности ума автора. Т.к. Ницше за 200 лет предсказал то, что о чём сейчас твердят нейробиологи и футурологи. Которые доказали, что Мы, это не чистая свободная воля или гены наших мам и пап. Человек - это социально-личностный детерминированный конструкт, сотканный из мест, людей, музыки, книг, фильмов, эмоций и правил которыми нас пичкали с самого детства. Грубо говоря если поменять детей после рождения из семей африканских аборигенов и английских аристократов, то абориген станет галантным лондонским денди, а чистокровный лорд станет лучшим каннибалом в своём племени. _____ В книге кроме предисловия и эпилога 9 разделов, разбитых на маленькие кусочки.Каждый представляет собой объемлющую тему для рассуждения и утверждений. Больше всего мне понравились разделы о морали, религии, женщине и государстве. Очень много жизненных высказываний и афоризмов, где Ницше по полочкам разбирает человеческую натуру и общественные устои, в манере старого доброго Шопенгауэра( отсылки на него в книге присутствуют ). Достаётся также и популярным в то время войнам и социализме, о последнем Ницше, пишет очень радикально, когда все вокруг мечтали о равенстве и уничтожении капитала. Он уже тогда снова предсказывает, что ничего хорошего из этого не выйдет, видя в коллективизации смерть всего, что он хотел для "свободных умов" - индивидуальности.

Социализм есть фантастический младший брат почти отжившего деспотизма, которому он хочет наследовать

_____Но в то же время Ницше не позиционирует себя как абсолютно верного и единственного правильного человека и философа. Он предупреждает, что может ошибаться и не обладает истиной, которую все так упорно ищут. В философии "свободных умов" он видит взращивание и воспитание в индивидууме нонконформизма, незаурядности, и самое главное уничтожение консерватизма двигаясь на встречу к неизведанному, смотря на мир через призму своего собственное, свободное "Я".

Кто глубже мыслит, знает, что он всегда не прав , как бы не поступал и не судил.

_____В конечном итоге, подводя черту можно вывести его знаменитое самоопределение - процесс, когда человек великой души возвышается над обстоятельствами и бедами, чтобы принять всё, что ему встречается на жизненном пути с достоинством античных стоиков. В будущем он разовьёт эту тему под эгидой необходимости страдания, для закалки характера и взятием под контроль всех эмоций и добродетелей. Но это потом, и только для тех кто не захочет довольствоваться "свободным умом", тех кого соблазнит "сверхчеловек".

Ты должен стать господином над собой, господином и над собственными добродетелями.

"Ты должен был прежде всего воочию видеть, где несправедливости больше всего: именно там, где жизнь развита меньше всего, мельче, беднее всего, где она всего более первобытна и все же вынуждена считать себя целью и мерой вещей и в угоду своему сохранению исподтишка, мелочно и неустанно подрывать и расшатывать все высшее, более великое и богатое"

"...Но ведь огромное большинство людей как раз выносит жизнь без особого ропота и, следовательно, верит в ценность жизни — и притом именно потому, что каждый ищет и утверждает только себя самого и не выходит за пределы себя, как упомянутые исключения: все внеличное для них совсем незаметно или в крайнем случае заметно лишь как бледная тень. Следовательно, ценность жизни для обыкновенного, повседневного человека основана исключительно на том, что он придает себе большее значение, чем всему миру. Большой недостаток фантазии, которым он страдает, обусловливает то, что он не может вчувствоваться в другие существа и потому принимает в их судьбе и страданиях лишь минимальное участие. Тот же, кто действительно способен на участие, должен был бы отчаяться в ценности жизни; если бы ему удалось охватить и ощутить совокупное сознание человечества, он разразился бы проклятием в адрес существования, — ибо человечество в целом не имеет никаких целей, следовательно, человек, созерцая жизненный путь, мог бы найти в нем не утешение и поддержку себе, а только отчаяние. Если при всем, что он делает, он видит конечную бесцельность человека, то и его собственная деятельность приобретает в его глазах характер бесплодной траты сил. Сознавать же себя в качестве части человечества (а не только в качестве индивида) расточаемым, подобно тому как природа на наших глазах расточает отдельные цветки, есть чувство, превышающее все другие. — Но кто способен на него? Конечно, только поэт; поэты же всегда умеют утешиться".

Если, таким образом, наука сама по себе приносит все меньше радости и отнимает все больше радости, внушая сомнения в утешительной метафизике, религии и искусстве, то иссякает тот величайший источник удовольствия, которому человечество обязано почти всей своей человечностью. Поэтому высшая культура должна дать человеку двойной мозг, как бы две мозговые камеры: во-первых, чтобы воспринимать науку и, затем, чтобы воспринимать не-науку

Также он понимает, что религиозный человек (метафизический) вряд ли может сделать резкий скачок и стать «человеком научным». Поэтому он рекомендует все-таки обратиться к искусству:

переход от религии к научному миропониманию есть насильственный опасный скачок, которого нельзя рекомендовать… в качестве перехода следует скорее воспользоваться искусством, чтобы облегчить перегруженную чувствами душу, ибо искусство гораздо менее поддерживает эти представления, чем метафизическая философия. От искусства можно затем легче перейти к действительно освобождающей философской науке

Я бы обратил еще внимание на то, что в одном из разделов данной работы Ницше выражает презрение к национализму и антисемитизму (видимо, выпад в сторону Вагнера), указывая на то, что национализм опасен и в действительности не служит интересам европейских народов. Идеальный мир по Ницше – наднациональный мир. Соответственно, ратует Ницше за слияние народов:

в результате непрерывных скрещиваний, должна возникнуть смешанная раса — раса европейского человека. Этой цели сознательно или бессознательно противодействует теперь обособление наций через возбуждение национальной вражды… этот искусственный национализм, впрочем, столь же опасен, как был опасен искусственный католицизм, ибо он, по существу, есть насильственное чрезвычайное и осадное положение, которое немногие устанавливают над многими, и нуждается в хитрости, лжи и насилии, чтобы сохранить свою репутацию

Важное место в книге занимает вопрос «свободного человека» – человека освободившегося от пут традиций, иллюзий прошлого и т.п. В «Человеческое, слишком человеческое» Ницше излагает также свои взгляды на вопросы морали, культуры, государства, семьи, женщины, одиночества и др. вопросы.

Книга поделена на несколько частей, в каждой из которых содержатся размышления Ницше в тезисах, которые так и хочется разобрать на цитаты. Однако несмотря на то, что это "цитатник", читать его довольно нелегко. Делать это нужно медленно и вдумчиво, дозированно. Наверно именно поэтому я растянула чтение этой книги на месяц.

К сожалению, как я ни старалась, некоторые мысли мне понять не удалось, поэтому когда-нибудь еще я обязательно вернусь к этому произведению.

Некоторое время мне довелось преподавать философию в университете. Так вот студенты чаще всего задавали вопросы о Ницше. В частности, конечно, о том, правда ли то, что он был идеологом фашизма или нацизма.

Был у меня один одногруппник, который какое-то время зиговал и носил с собой везде губную гармошку и томик Ницше. А как-то я зашла в книжный и попросила "Имя Розы" Умберто Эко, на что мне продавец-консультант ответила "Ваши любовные романы где-то там, внизу, а я читаю Ницше и Шопенгауэра".

Ницше как символ, Ницше как бунт.

Мой научный руководитель однажды поведал историю о своей стажировке на Кубе. Было это ещё во времена существования СССР (написала так, словно про что-то, что существует совало до нашей эры, хотя я даже успела родиться в этой стране, которой уже нет). Конечно, просто так взять и достать Ницше было нереально. Но в процессе экскурсии по библиотеке зарубежного университета, научный руководитель увидел книги немецкого философа, которые преспокойно стояли прямо в библиотечном зале. Это его удивило и он спросил: "Неужели ваши студенты могут вот так просто взять и читать Ницше?". "Взять они могут, вот только его никто не желает его читать", - было ему ответом.

Запретный плод сладок. Пока Ницше будут воспринимать как бунтаря, эдакого альтернативщика в мире философии, к нему всегда будут тянутся юные умы. Да и, вероятно, не только юные. К нему толкает жажда мощной энергии, силового противостояния на уровне идей. Когда хочется разорвать цепи и вдохнуть полной грудью, человек идёт за "Так говорил Заратустра", вспоминает умершего Бога и то, что в гости к женщине нужно идти с плёткой.

Впрочем, некоторые работы Ницше точно разочаруют многих читателей. Хотя, возможно, они и будут из хвалить, исходя из установки "Не похвалил Ницше - прослыл дураком".

Работа "Человеческое, слишком человеческое" – как раз такая, могущая разочаровать и не оправдать ожиданий. В ней автор весьма слабо напоминает Великого Бунтаря. В языковом плане она размазанная, в ней мало хлёсткого. Хотя основная мысль этой работы может быть сведена к идее, что религиозная мораль отжила своё и нужно обратить внимание на науку и развенчать заблуждения прошлого, но эта идея тонет в нескончаемом потоке разнообразных афоризмов. Последние сгруппированы по темам и должны бить в цель, намеченную Ницше в самом начала своей работы, но все это выглядит сырым и неоформленным. "Человеческое, слишком человеческое" - книга, в которой автор только начинает нащупывать ядро своей философии. Хотя сами мысли на момент написания работы могли восприниматься как прогрессивные или революционные, но сама подача их весьма робкая.

У Ницше есть совершенно блестящие книги с точки зрения стилистического, отточенности языкового. Я бы даже сказала такие, от которых захватывает дух, если у вас вообще может захватывать дух от словесных конструкций и интеллектуального. И я не только о его зрелых работах, о концептах умершего Бога, Сверхчеловека, вечного возвращения и воли к власти. Например, одна из моих любимых книг вообще - книга, которую Ницше написал раньше, чем "Человеческое, слишком человеческие" и в которой блистательно описал аполлоническое и дионисийское начала, сосуществующие в культуре – "Рождение трагедии из духа музыки".

Как известно, Вагнер некоторое время был дружен с Ницше и оказал на последнего влияние. Нужно отметить, что работа "Человеческое, слишком человеческое" композитору не понравилась, он подверг ее резкой критике. В каком-то смысле Вагнер был фигурой родительской, отцовской. Критиковать христианство, которое значит нечто в жизни символического Отца - не каждому по силам. Фрейд бы нам прокомментировал, но обойдёмся без него.

Вероятно, определенные идеи у Ницше возникли, но голос и решимость ещё не окрепли для того, чтоб ярко выразить их. Разрыв отношений с Вагнером, как и знакомство и разрыв отношений с Лу Саломе, могли послужить (да и прослужили) импульсом для того, чтоб ринуться в пучину внутреннего и суметь озвучить то, что заметил в глазах бездны, которая посмотрела на тебя в тот момент, когда ты смотрел на неё.

Если вы хотите увидеть, как развивались идеи Ницше - читайте все работы, в том числе "Человеческое, слишком человеческое". Если вам нравятся книги афоризмов в духе Монтеня – вы тоже по адресу. Но если вы выбираете себе какую-то работу Ницше в качестве первой – выбирайте что-то другое.