Текст книги "Наследник"

Глава десятая
Пайр

Он совершил ошибку.

Нужно было послать кого-нибудь вместо себя. Но, как дурак, он договорился о встрече.

Небо начало светлеть. Проведя рукой по лицу, кицунэ уставился на приближающуюся бурю. Корабль закачался под ногами, и он ущипнул себя за переносицу в попытке успокоиться. Душу разрывало на части каждый раз, когда ему приходилось уходить от нее. Если он не будет осторожен, то переступит черту, и уже никто не сможет вернуться обратно.

Так ли это плохо?

Он выругался и опустил руки, уставившись на бурлящие океанские воды. Стоило ей войти на чердак, и все, что ему зхотелось сделать – это поцеловать ее, прижав спиной к стене пекарни, краска которой уже давно выцвела, и провести языком дорожку до самого основания шеи.

Как же опасно и глупо.

– Почти, – тихо произнес Чеш.

Пайр нахмурился. Он так глубоко погрузился в мысли о своей паре, что даже не услышал приближающиеся шаги кота. Оглянувшись, он посмотрел на своего друга. Чеш оттянул воротник, обнажив замысловатые татуировки.

– Хорошо. Если все пойдет по плану, люди будут на твоем корабле в течение нескольких часов, – пробормотал Пайр.

Кот бросил в его сторону удивленный взгляд.

– И все же у тебя что-то другое на уме. От тебя разит разочарованием. Тебе следовало просто держать ее взаперти в своем домике до тех, пока она не сдалась бы и приняла тебя в роли своей истинной пары.

Лис свирепо посмотрел на Чеша.

– Ты бы стал держать свою пару в плену?

– Понятия не имею, как бы я поступил, встретив свою пару.

– Ты прав.

Пайр снова обратил свой взгляд на океан, наблюдая за тем, как время от времени чернильную воду прорезает плавник. Когда дело казалось Тэмпест, он сотни раз оттягивал неизбежное. Рано или поздно ему придется принять решение. Если он не сделает это по собственной воле, Оборотень внутри него возьмет все в свои руки. Ни Тэмпест, ни ему самому такой расклад не понравится.

– Ты говорил с Дэмиеном?

Чеш пристально посмотрел на него, позволив сменить тему.

– Он, как всегда, бесчинствует, но все под контролем. Наши люди готовы. Брайну удалось собрать необходимую информацию?

– Удалось. Будем надеяться, что оно того стоило.

Пайр кивнул, заметив первую упавшую с неба снежинку.

– Если что-нибудь пойдет не так, вам придется плыть в такую погоду.

Кот лениво улыбнулся.

– Не переживай. Я не откажусь от захватывающего приключения.

Глава одиннадцатая
Робин

Помощь жителям Локсли была главным событием недели Робин.

День всегда начинался с посещения пекарни с ее пожилым отцом, которого она держала под руку. Они покупали горячие булочки для детей из местной школы. Многие из учеников были сиротами или выходцами из многодетных семей, в которых их всех не могли прокормить должным образом. Ее убивал тот факт, что семья Робин не могла себе позволить жертвовать нуждающимся еду каждый день, но девушка все равно гордилась тем, чего они добились. Вотчина Локсли, возможно, не отличалась большими землями, но они гордились своей щедростью.

Затем Робин с отцом отправились в ратушу, чтобы поговорить со старейшинами, которые чаще всего жаловались на войну, назревающую прямо под носом у провинции Мержери. Ей такие разговоры всегда портили настроение. Бывший лорд Мержери был ужасным человеком, заслуживающим того, чтобы его вздернули за совершенные преступления, однако ему все сошло с рук. Его сын оказался еще хуже. Его предубеждение распространялось не только на талаганцев, но и на бедняков, а также тех, кто просто родился женщиной. Как только разговор заходил о его светлости, у нее тут же сводило живот. Он откровенно плевал на судьбы людей, которыми правил, а его руки запятнаны кровью даже сильнее, чем у самого Шута. Пора что-то менять. Доказательством служили бедные деревни провинции, где не хватало мужчин и женщин, способных работать. Бо́льшая часть жителей относилась либо к старым и немощным, либо настолько юным, что у них еще не все молочные зубы выпали. Однако их господина это не смущало, и он загонял их почти до смерти.

После встречи со старейшинами Робин прощалась на день со своим отцом и отправлялась помогать юным девушкам, живущим в деревне, стирать и красить ткани. Отец ходил к кузнецам, чтобы предложить свою помощь с лошадьми или с отделкой кожи. В свое время у него был талант в обеих сферах, именно поэтому он оказался ценным работником для армии.

Таким он и остается, несмотря на то что думают другие.

Она приколола к веревке полоску хлопка и убрала с лица выбившуюся прядь волос. Сердце девушки болело за отца. Во время последнего восстания ее отец повредил левую ногу и правое плечо, которые больше не восстановятся. В то время она была совсем еще малышкой и не понимала, почему он никогда не поднимал ее на руки или не гонялся за ней, как делали другие отцы. Но, несмотря на свои травмы, он всегда являлся важной частью ее жизни. Всегда откладывал работу, когда она или ее брат требовали внимания.

Дыхание перехватило, и она задержала его, чувствуя нарастающее горе. Глаза Робин наполнились слезами, и она, уперев руки в бока, уставилась на корзину с мокрым бельем. Смерть брата-близнеца оставила зияющую дыру в ее душе. Бо́льшую часть времени без Джона она чувствовала себя лишь половинкой одного человека. Она родилась первой, а Джон появился на свет несколькими минутами позднее. Он вырос не таким, как другие мальчики из деревни, и обладал хрупким телосложением. Родители прятали его от всего мира не из-за стыда, а ради защиты. Джон был идеалистом с великодушным сердцем и нежной душой. До сих пор ей казалось несправедливым, что такой человек покинул этот мир.

Бо́льшую часть времени она думала, что именно ей нужно было тогда умереть.

Робин вытерла глаза тыльной стороной ладони. Теперь она жила за них обоих.

Она потянулась за тканью и нахмурилась, услышав топот приближающихся лошадей. Робин выпрямилась и взглянула на трех молодых женщин, работавших рядом. Они не сводили глаз с приближающихся солдат.

Пожалуйста, только не лорд Мержери и его люди.

Дурная репутация следовала рука об руку с его солдатами, которые приставали к молодым женщинам, а недавно сам Мержери обратил свое внимание на Робин. Она вздрогнула, вспомнив о присланных подарках, но не отвела взгляда от приближающегося отряда. Даже если ей придется опозориться, она позаботится о том, чтобы он никогда и пальцем не коснулся ни ее саму, ни ее приданого. Один Дотэ знает, что он может сделать с ее состоянием.

Ее плечи расслабленно опустились в тот момент, когда она заметила нескольких человек с фиолетовыми волосами, окружавших группу солдат. Королевские Гончие. Возможно, они собирались положить конец издевательствам Мержери раз и навсегда.

Робин фыркнула и посмотрела, как солдаты продвигаются мимо них. Слышался цокот копыт по булыжной мостовой деревенской улицы. Она осматривала переулок, пока солдаты спрыгивали с лошадей и методично расходились к каждому дому, либо вручая свиток владельцу, либо прибивая его гвоздями к двери.

Она бросила белье обратно в корзину и кивнула девушкам.

– Оставайтесь здесь. Не высовывайтесь и не привлекайте внимания.

– Да, миледи, – хором ответили девушки.

Робин пробиралась через стекающихся к деревенской площади жителей. Она накинула капюшон на волосы и слилась с толпой, а Гончий в это время запрыгнул на край колодца, расположенного в центре площади. Толпа вокруг загудела, и она заметила своего отца. Его хромота стала еще заметнее. Он, шаркая, направился к ней. Сегодня вечером ему точно понадобится припарка для облегчения боли. Может, немного соли и благовоний из аптеки для ванны тоже не помешают.

Отец подошел к ней, и она обхватила его правой рукой за талию, поддерживая.

– Милая моя девочка, со мной все в порядке.

Неправда, но она не стала спорить.

– Ты знаешь, в чем дело?

– Без сомнения, Мержери что-то натворил, – пробормотал он.

Пальцы ее левой руки сжались в кулак. Локсли всегда больше всего страдал за ошибки лорда Мержери. Вот же мужлан.

– Идите сюда и выслушайте указ своего короля! – крикнул Гончий, его голос прорезал шепотки собравшихся.

– Что случилось на этот раз? – проворчал отец Робин. – Тут им нечего делать. Да и королю тут нечего ловить. Что ему могло понадобиться?

Робин знала, что он говорит не об урожае или домашнем скоте.

Гончий протянул руку посыльному, одетому по последней моде. Худощавый мужчина шагнул на край колодца, когда Гончий оттуда спрыгнул. Напыщенный мужчина развернул пергамент, который держал в руках. Он глянул поверх него и затем гнусавым голосом принялся читать:

– На нас надвигается война!

Она застыла, сердце отчаянно колотилось в груди. Отец выругался.

– Королевская армия уже понесла большие потери от рук талаганских предателей. Таким образом, мы должны обратиться к нашим вечно верным, любящим гражданам с просьбой набрать новых солдат во имя нашего королевства.

Вот оно что.

Робин стиснула зубы и свирепо посмотрела на посыльного. Они забирали людей для сражения. Людей, которых деревня не могла дать. После последнего восстания у них почти не осталось мужчин.

– Каждая семья должна отдать в распоряжение ради нашего дела каждого мужчину старше четырнадцати лет. Ни одна семья не будет избавлена от данной жертвы, ни низкого, ни высокородного происхождения. Но, будьте уверены, это большая честь для каждого из вас. Сражаться за свою страну – огромная привилегия. Король горд и благодарен за то, что может назвать вас своими подданными.

Но это значит, что…

Температура ее тела заметно поднялась, а затем резко упала, и она повернулась к своему отцу, чье лицо стало пепельно-серым.

Он оставался единственным мужчиной в их семье. Единственным.

Ему суждено сражаться в войне.

Войне, которая приведет к его смерти.

– Это безумие! – воскликнула она, не задумываясь.

Робин отпустила отца и кинулась вперед. Деревенские жители расступились перед девушкой, направляющейся к бесстрастному Гончему и надменному посыльному.

– А ты еще кто такая? – усмехнулся посыльный, окидывая взглядом ее одежду.

Робин откинула капюшон, высоко подняла голову, не позволив себе вздрогнуть, и почувствовала на себе пристальные взгляды солдат.

– Я леди Мэриан из Локсли. – Официальное имя казалось Робин странно звучащим. Она обвела рукой испуганных жителей деревни. – Разве вы не видите, что среди этих людей нет мужчин, способных сражаться? А на носу зима, и нам нужны те немногие молодые люди, которые могут помочь с остатками урожая. Вы ведь не ждете, что пожилые люди или семьи, у которых нет лишних сыновей, примут участие в этой войне!

– А, леди Мэриан. У женщин действительно такие сопереживающие сердца, – рассмеялся раздражающе знакомый голос.

По телу пробежали мурашки, когда лорд Мержери выступил из толпы по ту сторону колодца. Он улыбнулся ей с покровительственным выражением лица. Ее руку покалывало от желания влепить пощечину его самодовольной физиономии.

– Вы ничего не знаете о чести в войне, миледи, – промурлыкал он. – Каждый мужчина этой деревни, от мала до велика, хочет сражаться за свое королевство. Умереть за своего короля благородно…

– Смерть не благородна, милорд. Слава не накормит народ, не заполнит казну нашего короля…

– Робин, прекрати, – тихо упрекнул ее отец.

Его пальцы коснулись ее правого рукава, и она сглотнула слова предательницы, которые собиралась произнести. Далось ей нелегко, но из чистого уважения и доверия к своему отцу она склонила голову и сыграла бесхребетную, покорную женщину, какой лорд Мержери ожидал ее увидеть.

– У ваших людей есть три дня, чтобы прибыть в военный лагерь с приказами на руках, – объявил посыльный. Он свернул свиток и небрежно махнул рукой толпе: – Можете идти.

Отец нежно сжал ее руку, а Робин не отрывала взгляда от булыжников мостовой, чтобы никто не увидел ярость и несогласие, яростно бушевавшие внутри. Не проронив ни слова, она с отцом вернулась к своим лошадям, оставленным утром у таверны. Во время поездки через поля обратно в замок Локсли мысли в ее голове то и дело путались. Что им теперь делать? Отец мог сражаться ровно настолько же, насколько она могла превращаться в Оборотня.

Когда они въехали на территорию замка, пошел снег. Джим, старый конюший, встретил их во дворе и забрал лошадей. Майя, экономка, открыла огромные двойные двери. Ее круглые щечки порозовели, когда они поднялись по лестнице.

– Вас ждет горячая ванна, милорд, – сказала экономка отцу Робин, сделав небольшой реверанс.

Робин стянула с себя плащ и повесила его, повернувшись спиной к отцу.

– Что мы будем делать?

– Обсудим это позже, – твердо сказал он.

Она резко развернулась и тут же замолчала, увидев, каким измотанным он выглядел. Они могут обсудить все попозже, когда отец отогреется. При взгляде на него ее накрывал стыд.

– Ты злишься на меня?

Он подошел к ней и запечатлел поцелуй на ее лбу.

– Я не сержусь на тебя, дорогая.

Плечи девушки опустились. Он захромал прочь и исчез за углом.

– Вы выглядите очень расстроенной, мисс. Могу я что-нибудь сделать? – спросила Майя с полными беспокойства карими глазами.

– Пока нет, – вздохнула Робин, массируя затылок. – Где мама?

Экономка поджала губы.

– В постели. Она не вставала весь день. Сегодня… плохой день, леди Робин.

Если Майя признавала, что сегодня плохой день, то он, должно быть, действительно прошел ужасно. В последнее время ее мать редко бывала в здравом уме, а дни маниакального поведения казались худшими из всех. Робин протянула руку и сжала плечо экономки. Майя была компаньонкой мамы до того, как та вышла замуж. Они провели вместе почти тридцать лет.

– Ей станет лучше после его визита, – тихо сказала Майя.

Робин кивнула. Только отец мог успокоить ее мать в таком состоянии. Он послушно читал жене каждый вечер и следил за тем, чтобы к ней относились с любовью и уважением. Все видели, как сильно с каждым днем это разбивает ему сердце, но его любовь не ослабевала.

Робин отпустила Майю и направилась к лестнице, с каждым шагом с трудом сдерживая рыдания. Если отец уйдет на войну, переживет ли такое потрясение мама?

Крепость Локсли едва не разваливалась по кусочкам.

Глава двенадцатая
Тэмпест

Я постараюсь.

Тэмпест старалась не нервничать, пробираясь обратно в замок. В голове громко звучал голос Пайра, его предупреждения и пожелания. Дима сопровождал ее до большого зала. С тех пор как они покинули пекарню, дядя не проронил ни слова. Он коротко кивнул и исчез тем же путем, каким появился ранее.

Всего мгновение она смотрела ему вслед, затем быстро поднялась наверх по ближайшей лестнице для слуг. Бумага, в которую были завернуты два теплых пирожка, шуршала от каждого ее движения. Чем больше пролетов она оставляла за собой, тем сильнее горели ее ноги. Взгляд постоянно блуждал по окнам, поскольку небо превращалось из черного в темно-серое, а затем в светло-голубое гораздо быстрее, чем было необходимо. Казнь мятежников состоится в течение часа. Значит, у нее не оставалось времени, чтобы вернуться в свои покои и переодеться.

При приближении к королевскому крылу шаг девушки замедлился, и она вытащила пирожные из кармана, надеясь, что они не слишком расплющились. Тэмпест медленно выдохнула и вышла из коридора для прислуги. Шаги эхом отдавались по мрамору, а затем ботинки заскрипели, когда материал пола сменился полированным деревом глубокого темного цвета. Тэмпест в замешательстве огляделась по сторонам. Куда подевались все стражники?

Что-то не так.

Волосы на затылке встали дыбом, а по предплечьям побежали мурашки. Она остановилась, окинула взглядом пустой коридор, который в конечном счете вел к ее покоям, и внимательно прислушалась. Ничего. Слишком тихо.

Кто-то следит за тобой.

Тэмпест напустила на себя внешнее спокойствие и снова зашагала по коридору, будто наплевав на происходящее вокруг. Она прислушивалась к каждому шороху. Шарканье ботинок по камню стало единственным предупреждением. Сжав пирожки левой рукой, она схватилась за рукоять своего меча и повернулась лицом к незваному гостю.

Никого.

Негодяй спрятался.

– Покажись, – потребовала она, приняв боевую стойку и вынув меч из ножен.

– Но мне так понравилась наша маленькая игра в прятки, – пропел знакомый надменный голос.

Занавески в конце коридора раздвинулись, и оттуда явился принц.

Заморозь меня зима. Как раз то, чего ей так не хватало.

Темные волосы Мэйвена выглядели взлохмачено, а одежда помято, из-за чего сразу становилось понятно, что он отпраздновал предыдущую ночь с одной или двумя женщинами. Весь в отца.

Тэмпест постаралась не выдавать своих эмоций. Почему-то из-за принца по спине бежали мурашки. Может, виной тому пустота в его глазах. Какая-то она неправильная. Он смотрел на нее мрачно и расчетливо, будто обдумывал тысячу различных способов причинить ей боль, и все это с улыбкой на лице.

Он вздернул подбородок и с отвращением фыркнул.

– Мужские брюки? Я думал, мой отец дрессирует тебя получше.

– Уверяю вас, ни один мужчина не сможет носить мои брюки, милорд. Их создали для женщины.

Она выставила вперед бедро, привлекая его внимание к изгибу тела. Может быть, ей удастся отвлечь его настолько, что он уйдет.

– Думаю, они грубо скрашивают фигуру, – протянул он. – Их, должно быть, тяжело снимать. Как жаль, – пробормотал принц.

Тэмпест убрала меч обратно в ножны и пожала плечами:

– Не тяжелее, чем снять корсет.

– Брюки, корсеты и шныряние тайком. – Мэйвен вздохнул. – Мы никогда не сделаем из тебя леди. Кстати, где ты была? Тебя не было в твоих покоях.

– Ты был в моих покоях?

Он махнул рукой и неторопливо сделал несколько шагов вперед.

– Во дворце нет такого места, куда мне нельзя. Тут все мое. Никто и ничто не может удержать меня от того, чего я хочу. А теперь ответь мне. Где ты была?

Подозрение пробралось в тон его голоса.

Мэйвен имел полное право ее подозревать. Ей следовало спать. В конце концов, еще даже не рассвело. У нее не было ни единой причины ходить куда-то так рано.

– Мое местоположение и мои дела тебя не касаются, – ответила она, изо всех сил стараясь принять надменный вид. Затем она добавила для пущей убедительности: – Ваше королевское высочество, вы говорите, что меня не было в моей комнате. Вы хотели что-то конкретное?

– Я хотел узнать, что ты думаешь о покушении на жизнь моей сестры. Итак, где ты была? – Он прищурил глаза. – Может, ты и обручена с моим отцом, но ты еще не королева. Я твой принц. Ты ответишь мне.

В левой руке она держала пирожные.

– После свалившегося на принцессу Ансетт, я подумала, что ей может пригодиться что-нибудь вкусное.

– Во дворце могут приготовить блюда вдвое вкуснее, – заметил он, делая еще один шаг в ее направлении.

– Возможно, но нет ничего лучше, чем подарок друга, сделанный от чистого сердца, особенно после пережитого ужаса.

Тэмпест не отступила, а сделала шаг навстречу к принцу, полная решимости не позволить ему напугать себя.

– И, что касается моих мыслей о нападении на вашу сестру, необходимо собрать больше информации, прежде чем я смогу по-настоящему выразить свое мнение на этот счет.

– Ты говоришь, как дипломат, – усмехнулся Мэйвен. – Может быть, из тебя еще можно сделать леди. – Он сделал паузу и попытался разгладить складки на своем жилете. – А мой отец знает о твоих добрых делах?

Если она не ошибалась, именно так и звучат угрозы. Она сохраняла на лице нейтральное выражение.

– Можете рассказать ему, если считаете нужным. – Тэмпест широко улыбнулась, глядя на него. – Уверена, король по достоинству оценит мои добрые дела по отношению к его любимому ребенку.

Может быть, она и перегибала палку, но из этого разговора нужно выйти победительницей. Задиры вроде принца всегда становились только хуже, пока кто-нибудь не давал им отпор.

– Уверена, вашему отцу было бы любопытно узнать, почему вы сочли благоразумным разбудить его будущую королеву до восхода солнца, чтобы расспросить об ужасах, произошедших ночью, – проговорила она, пытаясь взять верх. – Разбудить вашу будущую королеву и войти в ее покои…

– Но ты не спала.

– Может, я не могла уснуть, потому что была сильно встревожена тем, что увидела, – возразила Тэмпест. – Повторюсь, это не ваше дело…

– Я наследник, – раздраженно выпалил Мэйвен, и гнев отразился на его лице. – Меня касается все, что происходит во дворце.

– Насколько я знаю, я отвечаю только перед вашим отцом.

– Ты шлюха из трущоб.

Он бросился к Тэмпест, оказавшись всего в футе от нее. Принц возвышался над ней, но она оставалась невозмутимой. Он пытался запугать ее, но она не потерпит подобного. Принц принцем, но если он приблизится еще на дюйм, она научит его хорошим манерам, и плевать на короля. Дестин, вероятно, скажет ей спасибо.

– У вас восхитительные манеры, милорд, – спокойно сказала она, обхватив пирожные левой рукой.

– Тебе следует быть осторожней в выборе слов и действий, леди Тэмпест, – прошептал Мэйвен мягким и угрожающим голосом. – Ты можешь запросто попасть в лапы того, кто расставил для тебя ловушку.

– Я убийца. Расставлять их входит в мои обязанности.

Его губы растянулись в широкой издевательской улыбке, которая быстро стерлась с лица. Тэмпест застыла как вкопанная, когда он протянул руку и коснулся локона, выбившегося из ее косы.

– Тебя предупредили.

Выпустив из пальцев ее волосы, он развернулся на каблуках и поспешно удалился, а она стояла прикованная к месту до тех пор, пока он не исчез в соседнем коридоре. Гончая резко втянула носом воздух и медленно моргнула. Сердце бешено колотилось в груди.

Для чего вообще принцу ее искать? Они оба могли спокойно обходиться без всякого взаимодействия друг с другом, если не брать в расчет периодический обмен колкостями. Зачем ему примешивать сюда нападение на собственную сестру? Очевидно, что брата и сестру не связывала родственная любовь.

Он вошел в твои покои.

Мэйвен что-то выискивал. Он в чем-то ее подозревал, но, скорее всего, у него ко всем было такое отношение. Может, он нашел доказательства ее измены? Тэмпест постаралась об этом не думать. Будь у него настоящие доказательства, он бы уже бросил ее на съедение львам.

Он находился в твоей комнате.

Неужели Мадрид впустил его? Чего добивается принц? Он никогда раньше не заходил в ее покои.

Ансетт.

С каждой секундой подозрения касательно принца усиливались. Что, если он сам подготовил нападение на свою сестру? Мимо Тэмпест не прошла вспышка гнева, промелькнувшая на лице принца, когда он услышал фразу «любимое дитя». Дестин ничего не выигрывал от смерти своей дочери, но принц… многое мог потерять при утрате благосклонности короля. Ансетт вполне может стать наследницей престола, если от Мэйвена будет слишком много проблем.

Встревоженная, она снова направилась в свои покои, заметив, что Мадрид теперь стоит дальше по коридору и вполголоса разговаривает с капитаном стражи. Она проскользнула в свою комнату и нахмурилась из-за отсутствия слуг. Почему принцессу оставили в одиночестве?

Ансетт стояла у южного окна, обхватив себя тонкими руками. Девушка взглянула в сторону Тэмпест, а затем снова уставилась в окно.

Гончая закрыла дверь и направилась к принцессе. Когда она остановилась, полы ее плаща зашуршали.

– Вам не следует подходить к окну, миледи, – мягко сказала она.

Девушка кивнула.

– Знаю, но я чувствую, что мне становится легче дышать, когда я вижу, что происходит снаружи.

Тэмпест понимала это чувство. Она протянула завернутые в бумагу пирожные.

– Что это? – прошептала Ансетт.

– Всякий раз, когда у меня выдавался особенно тяжелый день, мои дядюшки приносили мне выпечку из ближайшей пекарни. Проблему они не решали, но такой крошечный подарок всегда приносил мне некое утешение.

Глаза принцессы наполнились слезами, и она осторожно взяла одно из угощений из протянутой руки Тэмпест, а затем бросилась в ее объятия. Тэмпест резко выдохнула, когда Ансетт изо всех сила сжала ее в руках.

– Спасибо! – воскликнула она.

Тэмпест осторожно обняла принцессу в ответ.

– Пустяки, правда.

Ансетт отстранилась и вытерла глаза.

– В нашем мире – это редкость.

Раздался стук в дверь, и Мадрид просунул голову внутрь.

– До казни полчаса. Я отведу вас туда.

– Спасибо, – пробормотала она, когда он закрыл дверь.

Принцесса развернула миндальную булочку и откусила большой кусок.

– Как хорошо.

– Рада, что вам нравится, – пробормотала Тэмпест, мысли лихорадочно метались в голове. – Вы видели своего брата утром?

– Он заходил чуть раньше, чтобы проведать меня, – сказала девушка с набитым ртом. – Небольшой сюрприз.

Тэмпест помассировала лоб ладонью, вне себя от разочарования. Что замышляет принц? Просто пытается сеять хаос, собственноручно свалив очередное преступление на восставших? Или же он борется за корону, пытаясь устранить всевозможные угрозы своему будущему, которые включают родную сестру?

По телу пробежала дрожь. Второй вариант показался слишком правдоподобным, чтобы отмахнуться от него просто так. Люди убивали и за гораздо меньшее.

Враги надвигаются на нее со всех сторон, и у нее нет возможности защититься от всех сразу.