Текст книги "Времена года. Золотое лето"

Она чудовище…

Безжалостное и равнодушное.

Монстр.

Хелла… хорошо, что я уйду. С таким даром жить не стоит.

Впрочем, вслух Анна ничего такого не сказала.

– Поверьте, везение. Эта зараза бы вас в покое не оставила. А вот сейчас… Анна, вы понимаете, что ваш сын – наследник первой очереди? И Цветаева сама его признала своим внуком и пыталась получить над ним опеку?

– Н-нет? А зачем нам это?

Яков Александрович возвел очи горе.

Да-да, именно так! И именно очи… до чего ж непрактична современная молодежь! Вот он сразу подумал о самом важном, о наследстве. А эта девочка стоит, карими глазами хлопает. Красивыми, конечно, глазами, но тут красота не нужна. А вот денежка…

– Наследство, деточка. Наследство.

– Какое? – не поняла Анна.

Она убила ради безопасности сына. Но ради выгоды? Смеяться изволите?

– Вашего сына наследство, деточка. Вашего сыночка…

– Н-но…

– Завтра же соберу все бумаги, – отрезал юрист. – И подпишете, и понесу я их по судам. И не вздумайте даже слова сказать!

Анна, которая как раз и собиралась отказаться, сказать, что им ничего не нужно, даже рот закрыла. От удивления.

– Простите?

– Деточка, послушайте старого еврея. Вы мне сейчас, конечно, скажете, что сами справитесь. И я не возражаю, справляйтесь. Но если вы не предъявите прав на эти деньги, они пойдут государству. А у него и так всего много. Ну к чему нашему губернатору еще одна машина? Его что – на шесть частей надо разрубить и возить в одной руки, во второй ноги?.. Идея хорошая, но мы не в Эмиратах! Не захотите лично вы этими деньгами пользоваться, ну так и не трогайте их. Но я же в курсе ваших обстоятельств. Если вашему малышу понадобится еще операция? И не здесь, а за границей?

Анна задумалась.

Это правда. Деньги могли бы стать страховкой для Гошки.

– Допустим…

– Или если операция понадобится не только ему? К примеру, вы захотите кому-то помочь? Вы сами, лично… мало ли в мире несчастных людей?

Анна кивнула.

Это другое дело. Ладно… за три месяца наследство даже оформить не успеют. Но ее сын уже не станет обузой для Бори. Анна здраво оценивала своего любимого, Савойский от денег не откажется. Как он сам говорил, деньги дают независимость и комфорт. Их должно быть… не в избытке, а достаточно. К примеру, шесть загородных домов – глупость. Но свой домик в том же Сочи – вложение капитала. И сдается хорошо, и отдохнуть можно съездить, не платя бешеных сумм за гостиницу.

Пять машин – глупость. Но одну для бездорожья и одну для города – в самый раз. Анне он тоже предлагал купить машину, но получил отказ.

Еще не хватало ей принимать ценные подарки!

Пусть будет наследство. Если уж так получилось…

Анна опустила голову, чувствуя себя совершенной дрянью. Но… Ради того, чтобы заработать эти деньги, сломали жизнь Сергею. Пусть эти капиталы послужат его сыну.

Когда-нибудь Гошка узнает все о своем отце. И, может быть, придет к нему на могилку. И простит. За слабость, глупость, за отказ от сына, за предложение аборта, за безразличие к его судьбе… за все – и единовременно. И даже назовет своего сына Сергеем.

Не ради того, чтобы притянуть судьбу. А просто показать, что простил.

Пусть так и будет.

– Делайте, как решили, Яков Александрович, – тихонько произнесла Анна. Едва слышно. – Я согласна.

Старый юрист и не сомневался в этом. Сделает… еще как сделает!

Яна, Русина

– Ваше императорское величество, вы меня не помните, но я часто бывал при дворе…

– Замечательно.

Яне всего-то хотелось выехать на природу и чуточку пострелять по мишеням. А то ей-ей, и до живых людей дойдет. Но… это дома, на кордоне, можно было выйти – и через десять минут оказаться на стрельбище. Отец специально оборудовал. И пали всласть. А здесь-то все иначе!

Императрица, жеваные мухоморы!

Надо собраться, надо предупредить всех заранее, надо поднять охрану…

Яна терпела. Но Валежному честно сказала, что если кто-то… если он ей хоть одну фрейлину подсунет – пусть пеняет на себя. Убьет она всех!

Цинично и безжалостно.

Валежный поступил как настоящий военный. Не стал блеять сомнительные благоглупости о приличиях, да и какие на войне приличия? Вместо этого он приставил к Яне четырех телохранителей и попросил без них никуда не ходить.

Яна вздохнула и согласилась. Еще ей второго покушения не хватало.

Жом Зарайский сидел пока в подвале и пел соловьем. Валежный потрошил авантюриста как рыбу. Рассказал? Записали? Вот и ладненько, потом еще спросим. И если рассказы разойдутся в каких-то деталях, добавим вопросов…

Хорошо эта тактика работает, когда есть время и возможность ее применить. Очень удачно.

А вот охрана работает плохо…

С точки зрения Яны, если в ее мире так маялись с телохранителями, это кошмар же! Жуть жуткая!

Пока все проверят, пока одобрят, пока… от момента высказывания до момента выезда прошло полтора часа. А если бы после обеда захотелось пострелять? Хорошо еще, Яна, как человек опытный, назначила все заранее. Еще с утра сказала…

Банг!

Дзонг!

Пули уверенно вонзались в деревянный щит. Яна укладывала их одну к одной, по кольцу. Стрелять просто по деревьям ей не нравилось. Можно бы ветки посшибать, если они умерли, но…

Зачем?

С мишенью проще и лучше.

Развеяться она развеялась. А на обратном пути ей опять все настроение перепортили. Вот еще выдумал, в любви признаваться!

Болван!

А молодой человек говорил все отчаяннее, все неистовее…

И как он был влюблен, и как он страдал…

– Довольно! – не выдержала Яна.

Полковник, в эполетах она разобралась достаточно легко, задохнулся и замолчал. Яна разглядывала его без особой симпатии. Хотя хорош был, словно картинка. Та же красота, что и у Ильи, один в один. Те же кудри, словно солнышко, большие ясные глаза, разве что карие, как у нее самой, мужественные черты лица, улыбка…

– Если не ошибаюсь, тор Мелезов?

– Да, ваше императорское величество.

– Тор, о каких ваших личных заслугах я могу узнать?

– Э-э-э-э-э? – растерялся несчастный. Вот такого вопроса точно не было в списке. Древность рода? Понятное дело…

Родословная, состояние, репутация… это-то нормально. Но личные заслуги?

– Я просто воевал вместе с тором генералом, ваше императорское величество, – наконец пробормотал несчастный.

Яна качнула головой.

– Я не о том. Воевать под началом такого полководца – это радость. Мы сейчас все воюем, даже я. А вы лично что сделали? Кроме войны?

Здесь и сейчас даже о Яне можно было сказать, что она воевала. А что? Банду в монастыре она разогнала? Было! Под обстрелом побывала… так что – почти.

– Если вы, не дай Творец, станете императором, над вами никого не будет, – разъяснила Яна, едва не закатив глаза.

Ладно, мальчик не виноват. Он хороший исполнитель приказов, такие очень нужны. Но не в императорах. Один вот уже доисполнялся. Послушный император – заведомая жертва.

– Никто вам приказа не отдаст. Придется самостоятельно проявлять инициативу. Вы действовали самостоятельно? Ну хоть раз…

– Я воевал…

– Я понимаю. Возможно, вы попали в окружение и выходили из него? Возможно, брали какой-то пункт самостоятельно?

– Ваше императорское величество, я честно и верно исполнял приказы, находясь при особе его высокопревосходительства…

Яна выслушала. Вздохнула и подвела итог:

– Штабная крыса.

– Позвольте! – оскорбился полковник.

– Не позволю, – отрезала Яна. – Я понимаю, вы пользуетесь успехом у дам и сильно на это рассчитывали. Я в ваших глазах тоже не императрица. Женщина.

Полковник не покраснел, но уши выдали Янину правоту. Они-то как раз покраснели…

– Но управлять Русиной вы не сможете. – Припомнила, как припечатали Николая Второго, и добила: – Сидеть на троне сойдете, а вот стоять во главе державы – нет.

– Ваше императорское величество, испытайте меня!

Яна пожала плечами:

– Хорошо. Идите и рассчитывайте мне бюджет для армии на следующий год.

– ЧТО?!

От шока несчастный и про титулы забыл. Яна фыркнула.

– А чего это вы так удивляетесь? Сами понимать должны, тор. Императоры в атаку не ходят. А вот в таких вещах разбираться надо, чтобы не обворовали вкрай.

– Я военный!

– Ну так и воюйте, тор, воюйте, – вздохнула Яна. – И передайте тем, с кем вы спорили, что я выбираю не супруга.

Вот теперь – попала в точку. И глаза хлопают, и лицо медленно заливается краской.

– Тор Мелезов, понадобится – я это перед всей армией повторю, – нарочито занудным тоном разъяснила Яна. – Я выбираю того, кто сможет править государством. Мои личные предпочтения тут никакой роли не играют. Более того, я никогда не позволю себе свадьбу по любви, потому что помню, чем закончил жизненный путь мой несчастный отец. И чьи дела мы сейчас расхлебываем. Это понятно?

Тор понял.

Определенная обида на императрицу была, но, как хороший военный, он признавал и свои слабые стороны. Да, с бабами он управляться мог. Но страна-то не девка гулящая! Ей подол не задерешь! Тут иные умения потребны…

Императрица определенно заслуживала уважения. Особенно за означенную позицию. Тор Мелезов видел ее и достаточно часто (преимущество штабных), видел, что Яна старается работать с бумагами, что принимает просителей, что не бездельничает, что общается со всеми, но…

Никого не выделяет.

А если говорить о личных чувствах…

Императрице ежедневно доставляли десятки букетов, коробок конфет, записочки…

Все это безразлично отправлялось на кухню. Как она выразилась: «Барахло – слугам, мне это неинтересно». Вот тор и решил не тратить время, начал с признания. И попал…

Но императрица не гневалась. Она просто разъяснила свою позицию. А потом подняла руку.

– Видите там нарост на стволе?

Тор видел.

Далеко. Маленький. Неужели?..

Банг!

Кто бы сомневался, что Яна попала? Точно не тор. И насчет женитьбы у него возникали сомнения. Это не просто тора, готовая вручить в чужие руки и судьбу, и приданое, и детей, и… и вообще все. Это императрица, которая не даст спуска ни себе, ни супругу.

Нет, он не справится. И стреляет он хуже.

Но как ни странно, в обиде тор Мелезов не был. Хотя кого еще выберет ее величество?

* * *

Вечером Яна читала книгу, когда вошел тор Валежный. Рядом с ним Изюмский… Яна поглядела на них с интересом. Выражения лиц такие, словно они родного брата похоронили… тьфу-тьфу…

Война ведь…

– Торы, что случилось? Тор Антон, тор Николай?

Глаза прятали оба – и одинаково. Но говорить пришлось. Изюмскому. Все же он обаятельный…

– Тора Яна, умоляю вас не волноваться…

– Что-то с моим сыном? – выдохнула Яна побелевшими губами.

Гошка?!

И она сама, своими руками, отправила его…

Ужасов Яна передумать не успела. Изюмский тут же исправился:

– С цесаревичем Георгием все в порядке. Но мы получили донесение. Генерал Алексеев разбит, возможно, умер или попал в плен.

Яна выдохнула и прикрыла на секунду глаза. Потом открыла и сощурилась.

– Разве можно так меня пугать? Тьфу, гады! Чуть удар не хватил по вашей милости!

– Э-э-э-э-э… – опешил Валежный. – Тора Яна, генерал Алексеев…

– Илья Иванович. Биографию отставить. Или убит – или в плену. Давайте подробности. Чем нам грозит его разгром, что надо предпринять?

Мужчины переглянулись.

Ну, если такое отношение… это уже проще и легче. Все не слезы и сопли вытирать бьющейся в истерике женщине. Хватит и того, что супруга генерала закатила истерику. А потом принялась интересоваться размером пенсии и когда бы ее получить можно?

– Два дня назад состоялась встреча генерала Алексеева с войсками атамана Счастливого, – нейтральным тоном сообщил Валежный. – Счастливый заманил полк генерала в ловушку и истребил. Уцелела часть майора Белкина, которая вышла из окружения. Я получил донесение буквально пару часов назад.

– Отлично. Чем нам это грозит?

Валежный вздохнул:

– Если бы Хормельская волость была нашей, было бы проще. Мы идем на столицу не через нее, но ждать удара в бок – удовольствие маленькое.

– А удар будет?

– Обязательно. Счастливый повесил моего гонца и отказался вести переговоры.

– Козел, – припечатала Яна.

К «счастливчикам» у нее и свой счет был. Жирненький такой… едва не пострадали ее дети! Вы думаете, это можно простить?

Да убивать за такое надо!

Медленно и мучительно!

– Тора Яна, вопрос не в классификации. А в переговорах, наверное…

– Переговорах? – удивилась Яна. – У нас есть лишние люди?

– Эм-м-м… если тор Алексеев у него…

– Пусть там и остается. – Яна не собиралась колебаться. К чему? Да, она сейчас может подписать Илье приговор. Но… какие есть еще пути решения проблемы? Отдавать за него Кемскую волость? То есть Хормельскую?

Обещать Никону Счастливому место пана-атамана?

Это бы она с радостью. Это в красивом фильме «Свадьба в Малиновке» не показали судьбу Грициана Таврического. А в жизни…

Вот спорим – или повесили того, или расстреляли. А чего, дело житейское. Но есть подозрения – мужчина будет чуточку недоволен[8]8
  Прототип пана-атамана, Никифора Григорьева, приговорил лично батька Махно. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Валежный расслабился. Вот прямо на глазах, осязаемо и зримо.

– Спасибо, тора Яна…

– А вы рассчитывали, что я буду требовать здесь и сейчас освободить Алексеева? – поняла Яна.

Мужчины переглянулись еще раз.

– Сейчас это было бы несколько не ко времени, – пустился объяснять Изюмский. – Тора Яна, наши войска сейчас пойдут на столицу. Разумеется, сначала авангард, потом основные силы, а потом и мы, со всей возможной помпой… вы понимаете…

Яна кивнула.

Ее появление – тоже оружие. Глупо это не использовать.

– Мы идем вот так… Хормельская волость остается у нас слева, – пояснял Валежный, показывая на карте, – по железной дороге выходим сначала к Володимиру, потом через него к Звенигороду, Логинов поддержит справа – с тыла. Если бы Алексеев справился со своей задачей, получили бы второй безопасный фланг. А так… от Счастливого любой пакости можно ждать.

Яна вздохнула:

– А чем его можно отвлечь? Занять? Ну… хоть что-то с ним можно сделать?

Валежный вздохнул.

– Мы попытались. Но Алексеев поручения выполнить не смог. Увы…

Яна ломала голову:

– А без Алексеева? Ну хоть что-то… Что из себя вообще представляет Хормельская волость?

Ничего особенного. Обычная волость, хлеб сеют, скот водят… ровным счетом – ничего особенного.

Яна разглядывала карту. Потом глаз ее зацепился за что-то интересное.

– А это что такое?

– Это плотина, – пожал печами Валежный. – Она не на Хормеле, она повыше, на Ревеле, но там… Яна… ты… вы…

– Антон Андреевич, вы чего вдруг заикаться стали? – поинтересовалась Яна. – Вы мне подробности скажите, плотина там или шлюз, у нас он или у кого другого, что случится, если мы эту плотину временно ликвидируем, и можно ли будет все вернуть обратно?

Изюмский выругался.

– Я не знаю, как это сработает, не мои края…

– Так, может, в полку кто есть из тех мест? – ласково подсказала Яна. – Вы подумайте, а потом надо будет и вместе подумать. А то разрушить ума не надо, а вот последствия потом расхлебать?

– Последствия пусть Счастливый разгребает, – рубанул Валежный.

Яна покачала головой.

– Тор генерал, Счастливый их разгребать не будет. Ему-то что, оно ж не тонет? А вот что потом с волостью станет, не начнется ли там голод, не смоет ли все посевы… вы поняли?

Валежный понял. Покачал головой и ушел совещаться.

* * *

По странному совпадению родом из тех краев оказался как раз тор Мелезов. Не один он, конечно, но расспросили молодого человека как положено. До донышка вытряхнули.

Оказалось – не плотина, шлюз. Ревель разделялся в этом месте на два рукава, Хормель и Булгарь, ну и устроили, чтобы поддержать нужный уровень воды. С тех пор Хормель и обмелел.

Почему не знают?

А зачем?

Привыкли все, так уж лет двести стоит, разве что подновляют его, ремонтируют… и чего дергаться? Всех устраивает…

Яна ухмыльнулась – и проследила ногтем Булгарь.

– О, я смотрю, тут ответвление к Борхуму?

– Тора Яна, – покачал головой Изюмский. – Мы сейчас не воюем…

Женщина не дрогнула.

– Я правильно поняла, если открыть шлюз, уровень воды в Хормеле повысится, а в Булгаре упадет?

– Да.

– А часть торговли ведется именно по воде?

Коварство слабой женщины оценили все. Это, считай, и в Хормеле поплавают, и в Борхуме ругаться начнут, и… почему Петер не приказал?

Да кто ж его знает… не знал географию? Тоже может быть.

А поскольку те места были заняты именно войсками Валежного… открыть шлюз? Да со всем нашим удовольствием. И Счастливый занят будет. Ну… теоретически. Какое-то время. Хотя его много и не надо. Все решится этим летом.

Или не спешить?

Валежный решил подождать. Сначала попробовать взять Володимир, в котором, к гадалке не ходи, окопаются серьезные силы противника. А потом уж… получится?

Так глупо свои земли топить. Мы тогда и Хормель к ногтю прижмем.

Не получится?

Тогда будем плавать! Коллективом! Заодно и преследователи отвлекутся…

А пока – распоряжение Валежный отправил, но приказал не спешить и ждать результата. Сначала Володимир, потом плотина. По результатам. А на Володимир… кого бы отправить?

Да хоть и Петьку Чернова. Не все ж с ним Валежному мучиться! С его идеями! Пусть и врагам достанется!

Русина, Хормельская волость

Илья себя честно настраивал стоять до конца.

Ничего не говорить.

Держаться.

Понятно, если бы у врага стояла задача его просто попинать и повесить, он бы справился. Но Никона интересовал медальон. А палачи у него были хорошие…

Иголки под ногти Илья еще вытерпел. А вот кипящее масло – уже нет. И раскололся.

Да, Анна. Да, та самая. Императрица.

Его тайная супруга.

И сын у них есть… был. Погиб, ему весточка из дома пришла.

Никон почесал в загривке.

С одной стороны… козырь? А то нет? Бабы, они на старую любовь падкие! Тем более что Илья не стал выдавать Маргошу и промолчал о своем втором браке. Сказал, что был женат на Яне. Тайно, так что не доказать, но был же!

Был!!!

С другой… а кому этот козырь продать повыгоднее? Может, Пламенному? Тот, понятно, возьмет, а Никону что? Больше революционное спасибо? Перебьемся.

Императрице?

Хм… можно попробовать. Бабы – они дуры. Вон, Вальку взять! Как есть – дура! Всем свою чушь про упырицу несет, кто слушать горазд! Вот ведь заняться нечем!

Никон распорядился перевести Алексеева в камеру получше и подлечить. Если им торговать, пусть хоть будет в товарном виде. А то смотреть страшно…

Итак, пишем для начала императрице. И просим вуве… севу… чего мы просим-то? А, понятно! Хормельскую волость!

Кого с письмом отправим? Найдем кого…

Но в отряде пусть и Гришка будет! Надоел со своими упырями хуже пятен от оспы! Пусть посмотрит на императрицу, коли случится. Хоть чушь нести перестанет!

Безвременье

Хелла смотрела на висящую перед ней душу. И не могла определиться.

Сожрать?

В том-то и дело…

Можно. Но… неохота.

Хелла смотрела и улыбалась. Вот из кого получилась бы идеальная жрица. Идеальная аватара.

Холодная, рассудочная, безжалостная, жестокая… полная льда и холода. Никого и ничего не пожалевшая на своем пути.

Никогда…

Анна сделала ей королевский подарок. За такую душу можно сотню других списать.

– И что же мне с тобой делать? – вслух произнесла богиня. – Что?

Душа молчала. Здесь и сейчас права голоса у нее не было. И это тоже было – наказанием.

Богиня поразмыслила еще немного и прищелкнула пальцами, открывая окно в мир. Ледяной. Холодный. Заснеженный.

Полный полярного сияния.

– Ты родишься там. И проживешь там. Там, где твоей душе будет хорошо. Там, где ты научишься заботиться о других превыше, чем о себе. Там, где не выжить без взаимопомощи. И если ты пройдешь эту жизнь достойно, я дам тебе шанс послужить мне. А если нет… Тогда и не жалко.

Все задатки у этой души есть. Ей только надо научиться тому, чего у Хеллы никогда не было. Человечности.

Полярный круг отлично этому учит. Будешь мразью – не выживешь. Не протянешь руку – не выживешь. Не научишься заботиться о других вперед себя – тоже…

Снег многое скрывает, но многое и показывает. И Хелле хотелось посмотреть на результат.

Она улыбнулась краешками губ – и прищелкнула пальцами.

И в одном из чумов громко заплакал ребенок. Девочка.

Ледяной ад?

Хелла не помнила, кто это сказал. Но была не согласна. Скорее, чистилище. Вот и почистим с души все наплывы. А потом посмотрим, что получится. Слишком хороший ресурс, чтобы просто так им раскидываться[9]9
  Луи Буссенар. Ледяной ад. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Русина, Звенигород

– Тощий, ты издеваешься, что ли?

Митя Ромашкин смотрел с искренним возмущением.

Давний его поставщик взрывчатки по кличке Тощий тоже смотрел. Со смущением.

– Митяй, ты не злись. Правда, считай, что и нет ничего…

– Серьезно?

– Все взяли. Подчистую выгребли. И не только у меня. У Сизого взяли, у Феоктиста…

Митя поднял брови.

– Для чего?

А правда, кому и для чего может понадобиться несколько сотен килограммов взрывчатки? Сразу предчувствия такие… неприятные.

– Не сказали. Тебя вот спроси, ты ж не скажешь?

– Не скажу. А только и ты не первый день на свете живешь. Тощий, ты меня за дурака держишь? Чтоб ты – и ничего не разнюхал?

– Ну… есть немного, но сам понимаешь…

– Не нукай, по делу говори. Чего боталом звенишь, как на колокольне?

– Говорят, для освобожденцев скупают. Те хотят подходы к городу заминировать, а если кто сюда пойдет… ты понял?

Митя понял.

Надо бы отписать Валежному. А для начала поговорить с Тигром.

Но это потом, потом… а пока – где же можно разжиться взрывчаткой? Прямо хоть ты юность вспоминай да и садись смешивать…

Нет!

Это дилетантство!

А для наших гостей из Лионесса только самое лучшее! И побольше, побольше…

Увы, удача была не на стороне Мити. Взрывчатки решительно не отыскалось. Пришлось корректировать план. Не обращаться же к жому Тигру с просьбой отсыпать пару килограммов на карман? Не поймет…

* * *

Есть такое место, куда даже короли пешком ходят. Увы…

Новомодная придумка, ватерклозет, на беду, не работал.

Можно бы и ночной вазой воспользоваться, но имелся у тора Вэлрайо такой пунктик: не выносил он этого запаха в комнатах. За то и ночные вазы не любил. В доме их, считай, и не было.

Приходилось топать на двор, в небольшое деревянное строение. Из-за этого Освобождения, увы, главная насосная станция Звенигорода не работала. Когда освобожденцы заняли город, нашелся там энтузиаст-монархист. Ну и испортил всю систему. А починить – это не средний ум нужен. Это и голова, и руки…

Одним словом, топай, дружок, на двор. А зимой холодно.

А летом воняет.

Но – куда деваться[10]10
  17.07.1898 г. в ход была пущена 1-я очередь московской канализации. К системе подсоединили аж 219 домовладений. И пустили в ход главную насосную станцию. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Дикая страна, дикие люди…

О том, что в просвещенных Лионессе и Ламермуре нечистоты просто вывозили за стены города, тор Вэлрайо не думал. Он в таких местах не живет. Его это не касается[11]11
  В Париже был случай. Вывозили. Перестали, когда горы нечистот достигли высоты стен и начали переваливаться обратно. Пришлось везти подальше. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Посол чем-то изволил отравиться. Увы… благородного тора пробрал вовсе даже не благородный понос. Понятно, повара приказали выпороть, но пострадавшего это не спасло. И пришлось отправляться на двор.

Впрочем, от поноса его вылечили радикально.

Представьте себе ощущения.

Сидишь ты, расслабился, размышляешь о судьбе мира, как гордый орел на высокой скале, и тут открывается дверь, на пороге вырастает темная фигура и под горло тебе упирается длинный клинок. Ты не видишь, конечно, но по ощущениям это именно оно – острое и очень холодное. И такой же холодный голос информирует:

– Вякнешь – пропорю насквозь и спихну вниз. От заражения сдохнешь.

Тут-то понос и перешел в запор. Каким чудом благородный тор еще в дырку-то не провалился? Хотя Митя его бы за шиворот удержал, не дал погибнуть во цвете лет…

И вежливо предложил:

– Ты штаны-то натяни. А то некрасиво получается.

Штаны тор Вэлрайо натянул. И даже застегнул. А потом получил по голове – и ничего уже не помнил. К его большому счастью.

* * *

– Я понимаю, что Лионесс – то еще г… – рассуждал Митя пару часов спустя, отмокая в ванне. – Но почему обязательно мне в него надо было вляпаться? Попросить, что ли… как вы там говорили, государыня? Надбавку за вредность? Точно, надо попросить…

Мочалка, которую при этом критически разглядывал террорист, промолчала. Да и ладно…

А ведь и правда вредное производство.

От идеи взорвать к лешему посольство Митя отказался. И перешел к более простым вариантам. Ему же конкретный тор нужен? Вот на него и поохотимся.

Несколько монет кухонному мальчишке – и тот умудряется «посолить» блюдо для тора.

А сам Митя куда?

Так ведь канализация не работает, а навоз и мусор вывозить надо. Вот и…

Бочка, одежда золотаря – и вперед. Чистить нужники. В посольстве Лионесса. К нему и не приглядывались. И так-то он мало кого интересовал – золотарь же, а уж в такое время… да хоть кто пришел! Уже радость! Когда начинаются потрясения, становится подозрительно мало дворников. Все идут в политики.

Митя искренне надеялся, что тор Вэлрайо не будет размышлять о судьбах мира у себя в комнатах. Тем более что тор не любил запаха нечистот и – Митя знал, Митя расспрашивал – приказал поставить во дворе несколько нужников. Для прислуги – три штуки. И для «чистой публики» тоже три. Разумеется, не рядом, но чистить-то их все одно надо!

Митя и занялся.

Сначала, конечно, для благородных.

Тяжела и неказиста жизнь простого террориста?

А жизнь простого золотаря? Сами поворочайте вот ЭТО! Да лопатой! Да…

Когда появился тор Вэлрайо, Митя искренне за себя порадовался. Оправдался расчет! Дальше все было делом техники. Тор отправился в домик с окошком, там Митя с ним и пообщался. А потом – что?

Да ничего особенного.

Надо только вывезти тора… ну как вышло, так и вышло. Воняет, правда, сильно, но Митя отродясь о лионессцах плохо думал. Так что… подобное к подобному.

Сейчас тор был по-простому окачен из колодца (заодно в себя пришел), как следует увязан и заперт в сарае. Митя решил вывезти его из Звенигорода.

А что?

В хозяйстве пригодится, и вообще, пусть Валежный его допрашивает. Авось чего полезного узнает. И императрица просила…

Ее величество Мите понравилась. Он ценил черный юмор.

Кстати, как бы лучше?

А лучше всего попросить помощи у жома Тигра. Он не откажет… наверное.

* * *

Тор Вэлрайо лежал связанный и думал, что всему виной его любовь к чистоте.

Сам напросился.

Пахнет ему, то да се…

Вот сидел бы у себя в покоях, на ночной вазе, и проблем бы не было. А он… доходился! Запах, казалось, под кожу въелся. И тошнило тора ужасно. Но… кляп. Если его сейчас вырвет, он просто задохнется. Не хотелось бы.

Интересно, зачем он этому негодяю? Хочет потребовать выкуп? Да, наверное…

Погоди ж ты! Выкуп тебе заплатят! А потом я заплачу за твою голову! Ты и в Ферейских горах не скроешься! Нигде и никогда!

Ярость захлестывала так, что казалось – он сейчас и веревки разорвет, как гнилые. Увы… Митя выбрал качественные и увязал тора, словно колбасу, и вдоль, и поперек. Вырваться не было ни малейшего шанса. Оставалось лежать и страдать.

И мечтать о мести.

Она будет жестока.

* * *

К жому Тигру Митя попал без проволочек.

– Добрый день, жом.

– И вам того же, – нелюбезно ответил Тигр.

Пришли вести о победе Счастливого, и Тигр пребывал в отвратительном настроении. А чему тут радоваться?

Что, еще и эту сволочь давить?

А давить придется… слишком независим, слишком умен, слишком… растопырился! Тесновато им будет в одной Русине!

– Жом Тигр, вы мне проездной билет не выпишете?

– Куда?

– Куда подальше, а там уж я и сам доберусь. На двоих человек, желательно.

Жом Тигр едва перо не уронил.

– Погоди-ка… лионессец – твоя работа?

Митя принял одновременно скромный и гордый вид.

– Я так не люблю хвастаться…

– Но как тебе это удалось?

– Золотарем переоделся да и подстерег, – не потаил секретов профессии Митя. – Так и вывез, бочки-то не проверяют…

– Зачем тебе эта гадина понадобилась? – поинтересовался Тигр.

– Не мне. Торе Яне.

– Она просила?

– Убить. Но я решил, что это будет хорошим подарком… к примеру, совместным? Жом, вы ничего не дарили этой милой даме?

Жом Тигр покраснел.

Не дарил.

Да и дарить было нечего, они же только и успели в поезде прокатиться. Ладно… мечтал, было дело. И подарить, и снять подаренное… было. Вот ведь зараза! Чувствуешь себя прыщавым гимназистом… так бы и съездил по морде.

Митя пакостно улыбнулся.

Как раз он себя чувствовал в полной безопасности. А по морде – так у морды и хозяин есть, он и ответить может. У нас же равноправие? Вот и схлопочешь, и с левой, и с правой. Очень даже равноправно!

– Жом, подарите девушке лионессца? Неужели вам жалко?

– Один подарок на двоих? – пришел в себя жом Тигр.

– Зато какой! Упитанный, откормленный, на всех хватит! Хотите – верхнюю часть я подарю от вас, а нижнюю от себя?

Жом Тигр отогнал страшное зрелище, в котором Митя поджаривал тора Вэлрайо на большом вертеле, а потом предлагал Яне отведать. Привидится же… гадость!

– Выпишу я тебе пропуска и проездные листы. Только скажи, на какое имя.

Митя достал из кармана два паспорта и протянул Тигру.

– На эти. Мне хватит.

– А к торе как доберешься?

– Предоставьте это мне, жом. Я справлюсь. Вы ей больше ничего передать не хотите?

Жом Тигр подумал пару минут да и махнул рукой.

– Передай, что я ее люблю.

Митя присвистнул:

– Так это у вас взаимно? А у торы признание вышло эффектнее, я даже со стула упал.

– Пнуть? – мило предложил Тигр.

– Никакой в вас душевной тонкости, – вздохнул Митя. – Ладно. Цветочки я сам куплю по дороге. Куда ж это годится – признаваться девушке – и без цветов? Тем более такой девушке…

Жом Тигр скрипнул зубами.

Наглец!

Сволочь!

Но – полезная. Надо работать…

А повесить?

Нет, это уже расход ценного материала. Но когда все закончится, морду он ему обязательно набьет! Ради своего удовольствия. А пока…

– Подожди пять минут. Я ей еще письмо напишу. Передашь.

– Почтовый голубь любви к вашим услугам.

А может, все-таки пнуть?

– Кстати, а для чего жом Пламенный скупил всю взрывчатку в Звенигороде? Он вам не сообщал?

Тигр подобрался.

– Рассказывай!

Попинать всегда успеем. Очень уж полезная сволочь.

* * *

Жом Тигр проводил Ромашкина и отправился к Урагану.

Рыцарь Освобождения был занят. Он сидел за столом и писал письмо. И, судя по идиотскому выражению на лице… интересно, сам Тигр выглядел так же?

Когда не знаешь, что написать, а слова еще, как на грех, кажутся совершенно бесцветными. Что такое – «помню»? Глупое слово.

Это не память, это ты рядом со мной, до смерти и за смертью, в каждой клеточке моего тела, выжженная, словно огнем.

Что такое – «жду встречи»? Я ведь просто не живу без тебя. Никак. Существую, но не живу.

– Добрый день, – сухо сказал жом Тигр.

– Надеюсь. Что ты хочешь мне сказать?

– Пламенный скупает взрывчатку.

Куда и романтическое настроение делось? Вот словно губкой провели по портрету, стирая романтика и возвращая прагматика. За одну секунду…

– Зачем?

– Я тоже хочу это знать. Может, решил взорвать колокольню?

– Я не в курсе.

– Есть вариант, что он минирует подходы к городу. Но это бред несусветный. Такое мимо нас не прошло бы, а мы ничего не знаем. Ни я, ни ты?

Ураган кивнул, подтверждая худшие предположения товарища.

– Согласен. Что может быть еще?

– Мне бы тоже хотелось это узнать.

Константин… нет, сейчас только Ураган, некогда о любви, да и нельзя расслабляться в гадюшнике, мигом покусают, задумчиво постучал ногтями по столу.