Текст книги "Вопль плоти"

Видимо, эта загадочная женщина, красоту которой не портит даже сильно выраженная инвалидность, очень страдает честолюбием, коли постоянно пытается доказать своё превосходство над всеми остальными. Когда она, к примеру, завела разговор о Бальзаке, то многие лишь раскрывали широко рты от удивления. Оказывается, она отлично знала, в какой именно день сей гений родился и в какой – он распрощался с жизнью. Даже знала, как ни странно, тот факт, какая погода стояла в это время.

Никто не осмелился ей перечить, когда она заявила, какой именно промежуток времени в жизни женщины можно смело назвать бальзаковским возрастом. Себя она, во всяком случае, точно таковой считала, чем ужасно гордилась, постоянно подчёркивая эту деталь, впрочем, не конкретизируя свои лета.

Как бы между прочим госпожа Сажина бросила мимолётный взгляд на Дмитрия, когда подчеркнула, что великий Бальзак, будучи в юношеском возрасте, питал пылкую страсть к довольно зрелым дамам. За весь вечер она впервые удостоила новичка своим взглядом. И бог весть, что это означало.

Вплотную же своим гостем Римма Васильевна занялась тогда, когда зал опустел. Она, приятно улыбаясь, приблизилась к нему и пригласила пройти в соседнюю комнату. Всего же в этом доме было не менее 50 богато обставленных комнат, не считая разных подсобок.

Теряясь в загадках, почему его ничем не выдающаяся персона так заинтересовала эту женщину, Дмитрий присел на огромный кожаный диван. Он был скован в движениях под пристальным взглядом хозяйки, спокойно восседавшей в коляске. Её прекрасные глаза, томная полуулыбка таили в себе какую-то тайну.

Дмитрий досадовал, что около неё постоянно крутился какой-то высокий бритоголовый господин, с длинным, как у коня, лицом. Он бродил из одного угла в другой, нюхая воздух, раздувая при этом свои хищные ноздри и бросая беглый косой взгляд на Дмитрия.

– Ты, Глеб, оставь нас, пожалуйста, – ласково, но решительно приказала ему хозяйка. – Я позову, когда понадобишься.

И человек-конь, как мысленно окрестил его Дмитрий, заиграв желваками, моментально исчез.

– Молодой человек, – наконец обратилась Римма Васильевна к своему гостю, снимая с тонких пальцев прозрачные блестящие перчатки и протягивая ему свою маленькую, с гладкой, точно отполированной, кожей руку.

– Мы ведь ещё толком не знакомы, не правда ли? Хотя, – продолжала она с лёгкой усмешкой, – я кое-что о вас всё-таки знаю, ну, скажем, совсем маленькие детали.

Он встрепенулся и посмотрел на неё вопросительно.

– Мне известно, например, что вы – журналист и что сейчас находитесь в весьма стеснённых обстоятельствах. Не так ли? Ну что ж, я вам помогу, хотя бы потому, что так всегда поступаю.

– Увы, фортуна от меня почему-то всегда отворачивается, – пожаловался ей Дмитрий, хотя отлично знал, что большинству женщин нытики-мужчины, как правило, не нравятся. Однако на её лице он увидел сочувственную улыбку.

– Вы, наверное, думаете, что я, купаясь в роскоши и ведя богемный образ жизни, не способна понять чужие страдания? Это далеко не так. А, кроме того, я вовсе не изнываю от безделья, не сибаритствую, – последние слова она произнесла с каким-то задором, при этом прищурила выразительные глаза и небрежно откинула разбросанные в живописном порядке густые волосы.

Тут в дверь тихонько постучали, вошёл её супруг и как-то неуверенно произнёс:

– Тебе, лапушка моя, ничего не нужно?

Супруга довольно сухо на него посмотрела и жестом попросила выйти.

– Я, молодой человек, сколько себя помню, столько и занимаюсь благотворительными делами. Во-первых, всегда жертвую определённую сумму церкви. Во-вторых, помогаю школам. Ещё я провожу уроки балетных танцев, причём, на совершенно бесплатной основе, наоборот, я ещё сама приплачиваю своим ученицам. Всего и не перечислишь. —

Она задумчиво смотрела на него, гадая, какое впечатление произвели на него её слова.

Однако Дмитрию не терпелось узнать о некоторых вещах: каким образом она будет ему помогать, в чём эта помощь будет выражаться. И потом, следуя известной поговорке: долг платежом красен, как он будет расплачиваться после? Наконец, его буквально терзал вопрос: что это за уроки танцев, коли учительница, пусть талантливая и прекрасная, но с бесчувственными ногами.

Впрочем, он хорошо знал, что этот вопрос он из этических соображений никогда ей не задаст.

Ёрзая, как на иголках, он выпалил:

– Но, госпожа, у меня, право слово, нет никаких средств, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.

В ответ она добродушно рассмеялась, и, чего никак не ожидал Дмитрий, подкатила вплотную к дивану, где он сидел, и как бы невзначай потрепала его шевелюру, отчего его так и кинуло в жар.

– Молодой человек, я, право, не так наивна и глупа, чтобы думать, что вам в ближайшее время грозит какое-то солидное состояние. Я сама вам буду давать деньги на жизнь и даже сверх того, чтобы вы могли спокойно заниматься своим сочинительством. Глядишь, и я когда-нибудь попаду в главные героини ваших романов.

«О, мама, мия! Уж не роль ли фаворита мне предназначена!» – Дмитрий толком не знал, печалиться ли ему, или радоваться по этому поводу. Но мысль о том, что больше у него не будет шанса хоть как-то приподняться по крутой жизненной лестнице, заставляла его согласно кивать головой. Эта женщина ему всё больше и больше нравилась. Он с радостью думал о том, что теперь он будет постоянно наслаждаться её обществом. А её коляска его совершенно не смущает, напротив, она придаёт её облику некий шарм. На этой коляске она как на троне.

Наш легковоспламеняющийся герой просто обожествлял образ Сажиной, хотя толком её не знал.

Между тем в дверь опять предупредительно постучали. С поклоном зашёл уже немолодой человек, в чёрном фраке.

Он принёс на подносе кофе, чёрную и красную икру, несколько сортов красной рыбы, овощи, фрукты, на десерт – мороженое и торт. Поклонившись хозяйке, он удалился. Видя, что Дмитрий ни к чему не притрагивается, Сажина полушутливо приказала ему всё немедленно съесть.

– Вы ведь, Дмитрий, голодны, я за вами наблюдала, за столом вы так ничего не съели! Навёрстывайте упущенное.

Мы одни, так что можете особенно не церемониться.

Живший постоянно впроголодь, Дмитрий с грустью подумал о том, как всё-таки унизительно быть бедным.

Пока он ел, Сажина начала объяснять, какая ипостась ему отводится в этом доме. Он будет просто жить у них, ему будет отведена специальная уютная комната, и, если он пожелает, к нему будет приставлена домашняя обслуга. Она будет выделять ему денежное пособие на личные нужды. Он чуть было не поперхнулся от изумления. Не верил своим ушам! За ничегонеделание ему будут ещё платить! О такой красивой жизни он вряд ли мог мечтать!

Уж не сон ли это? Сажина как бы между прочим добавила, что за ним будет закреплён легковой автомобиль.

– А разве я ничего не буду делать? – глупо улыбаясь, спросил он.

– Вы, мой милый мальчик, ни больше, ни меньше должны только во всём меня слушаться, – и она кокетливо погрозила ему пальчиком.

Как бы ни был Дмитрий взволнован, от него не могла ускользнуть одна весьма существенная деталь. О чём бы она ни говорила, всё время старалась подчеркнуть свою роль: «Я сделаю!» «Я выделю!» «Я помогу!» Она выпячивала на передний план свою персону, словно супруга её вовсе не существовало в природе, и это было более, чем странным. Откуда у неё самой такие бешеные деньги?

Разговор с хозяйкой дома длился около трёх часов. На улице уже совсем стемнело, на небе перемигивались яркие звёзды, и это было знаком того, что ему пора было уходить. Однако он поднялся с места лишь после того, как его собеседница сделала большую паузу, затем очень ласково улыбнулась ему своей чисто английской улыбкой и перевела взгляд на дверь.

– Я вам, конечно, дам, мой милый мальчик, время на размышление, – снисходительным тоном закруглила она разговор.

Когда они выходили, опять откуда-то вынырнул человек-конь и снова одарил Дмитрия, мягко говоря, недоброжелательным взглядом.

– Глеб, проводи молодого человека к выходу и распорядись, чтобы его доставили домой, – сказала хозяйка, на что он почтительно кивнул.

В это время к Сажиной по очереди подошли две молоденькие, похожие лицом друг на друга, очень красивые блондиночки, с пышными волосами до плеч, в плотно обтягивающих стройные ножки модных джинсах. Не глядя в сторону Дмитрия, они поклонились матери и вежливым тоном спросили у неё разрешение идти спать.

Дмитрий даже остановился, поражённый. У неё есть дочки! Чего-чего, но этого он отнюдь не ожидал. Неизвестно почему, но он полагал, что эта строгая, с красивым лицом дама не может иметь детей.

Ему безумно захотелось узнать всё до мельчайших подробностей об этой женщине, которая, как пить дать, является здесь самой главной фигурой. Эта удивительная харизматичка всех домочадцев, как дрессированных собачек, приучила себе подчиняться.

Ведь и ему она первым долгом поставила это условие.

Глава шестая

Через несколько дней Дмитрию Быстрову вновь нанёс визит Игорь Петрович Сажин. Он пригласил его в свой новенький « БМВ», и они примерно с полчаса курсировали по городу. Дмитрий сразу догадался, что речь пойдёт о Римме Васильевне, вернее, о той загадочной роли, что уготовили ему в доме.

Вообще, как бы он ни робел перед этим высокопоставленным чиновником, его разбирал смех на тот счёт, что муж не только под башмаком у жены, но ещё является её поверенным в интимных делах. Правильно говорят, что у богатеньких свои причуды.

Сажин был сам за рулём, хотя у него был личный водитель, но он, видимо, не хотел лишних свидетелей.

Они свернули к старому центру города, знаменитому старинными зданиями, представляющими историческую ценность. Здесь размещался небольшой, но весьма комфортный ресторан «Лебедь», правда, Дмитрий, карманы у которого были постоянно пусты, никогда здесь не бывал. И надо же такому случиться, что в дверях он столкнулся с Мартышкой, и это была уже вторая их встреча. Однако разница между первой и второй была весьма существенной. Теперь чванливый одноклассник смотрел на школьного приятеля отнюдь не свысока.

Он прямо-таки опешил, глядя на то, как важный чиновник ведёт под руку Дмитрия. Последний в душе ликовал, что ему удалось утереть нос этому мерзкому Мартышке. Он кивнул ему небрежно и солидной походкой прошёл с Игорем Петровичем в зал, где к дорогому гостю уже со всех сторон с улыбающимися физиономиями спешили официанты. И хотя к Дмитрию такой блестящий сервис совершенно не имел отношения, ему было ужасно лестно, что он – в обществе такой значительной персоны.

Вскоре на столе была самая изысканная закуска. Игорь Петрович ни к чему не притронулся, лишь слегка пригубил дорогого коньяка, а Дмитрий специально залпом опрокинул две рюмки, чтобы избавиться от неловкости и смущения. Затем Сажин вполголоса завёл беседу.

– Наверное, вы, молодой человек, пардон, Дмитрий, да и на «ты» уже можно, так вот, ты уже догадываешься о теме нашего разговора.

Не дожидаясь ответа, он, пристально глядя на переполненного любопытством Дмитрия, слегка захмелевшего, продолжал:

– Именно по поводу Риммы Васильевны. Она пригласила, как ты уже знаешь, тебя жить в нашем доме, причём, с оплатой, с нашей стороны, разумеется. У вас есть, я думаю, время на размышление. Попробую растолковать, в чём суть… видишь ли, мой друг, моя супруга испытывает к вам некую симпатию, я это отлично знаю… – он сделал паузу, хлебнул минеральной воды и выжидательно посмотрел на Дмитрия, который опустил голову, нервно теребя скатерть.

– Ты сразу, мой друг, пришёлся по душе моей супруге, она такие вещи от меня не скрывает. А я, ты, наверное, догадываешься, привык исполнять каждое её желание, с того самого времени, когда…

Мэр заметно волновался, то и дело слова, произносимые с расстановкой, он подкреплял глотком живительной влаги, а, кроме того, он барабанил костяшками пальцев по столу. Вскоре лысина его вся взмокла от напряжения, он вытащил из кармана пиджака носовой платок, тщательно обтёр голову, квадратные щёки, затем поспешно расстегнул пуговицу на пиджаке.

– На чём я остановился, мой милый друг? Ах, да. С того времени, когда моя любимая супруга, из-за которой одно время теряли голову многие видные мужчины, попала в автокатастрофу. Понимаешь, какая ирония судьбы. Дело в том, что за рулём был я, и никто, кроме меня, не является виновником этой страшной трагедии. Моя Риммочка, когда врачи вынесли страшный приговор, что она не будет никогда ходить и вечной спутницей у неё будет эта проклятая коляска, чуть не сошла с ума. Она не хотела жить и умоляла меня принести ей в больницу яду, чтобы кончились все муки.

О, господи, знал бы ты, куда я только бедняжку не возил, в лучшие клиники Европы. Но, увы, никакие светила с мировым именем не вернули к жизни её драгоценные ножки, – с горечью сказал Игорь Петрович и нервно закурил, пуская дым колечками.

«Но почему её зовут балериной?» – вертелся на языке у Дмитрия щекотливый вопрос, который он, однако, не дерзнул задать.

Как бы угадывая его мысли, тот, кто сидел напротив, продолжал рассказывать.

– Я понимаю, со многими случается подобная беда, но к моей супруге она подкралась тогда, когда она была в зените славы. Видишь ли, она была замечательной балериной, гастролировала по всему миру. Эта любовь к танцам осталась и сейчас у неё, поэтому она ведёт уроки. Вообще она у меня добрая душа, и я, признаться, всячески одобряю её порывы. А какая, если б ты знал, она у меня была писаная красавица, на конкурсе красоты однажды заняла первое место. Да и сейчас, – горделиво подчеркнул он – она ещё хоть куда.

При этих словах Дмитрий предательски покраснел. О, как он ненавидел эту дурацкую привычку – чуть что и уже – в краску.

– В нашем доме существуют особые правила, о них сведущи все, кто вхож в наш дом. Ты тоже, мой друг, как будущий жилец, должен хорошенько их усвоить. Во-первых, у нас, боже упаси, если кто-то хоть как-то ненароком напомнит моей душеньке об её изъяне. Все общаются с ней так, словно она совершенно здоровая женщина. Во-вторых, всем в доме распоряжается только она и никто другой.

– Я это сразу заметил, – с плохо скрываемой иронией бросил Дмитрий. По правде говоря, откровения Игоря Петровича ещё сильнее разожгли у него интерес к всё ещё загадочной Римме Васильевне.

– А, в – третьих, – Сажин бросил на Быстрова проницающий взгляд, – у нас всё, что касается моей супруги, говорится исключительно в настоящем времени. Знаешь почему? Чтобы она с её неуравновешенной после случившегося психикой знала, что она такая же, какая была раньше, до аварии. Например, что она прекрасно танцует, что стройная и красивая и что, наконец, молодые импозантные мужчины от неё по-прежнему без ума.

Не знаю, поймёшь ты меня или нет, но для женщины, избалованной в молодости вниманием мужчин, это весьма важно. Если хочешь, это помогает ей жить полноценной жизнью. Время от времени моя супруга выбирает себе молоденьких фаворитов и щедро награждает их за послушание. К сожалению, не все удерживаются долго, моей супруге быстро надоедает однообразие. Вот теперь она на вас глаз положила. И я не должен препятствовать этому. Думаю, что ты не пожалеешь, поселившись у нас.