Текст книги "Любовь серой мышки"

Он подозревал, что портрет неутомимого революционера был просто предлогом для Адель, чтобы ближе с ним познакомиться. Добившись от него утвердительного ответа, она между тем не спешила уходить. Поудобнее устроившись на большом кожаном диване, она, театрально закинув ногу за ногу, с живым интересом и любопытством посматривала на него из-под длинных, густых ресниц.

– Знаете, Игорь, чем мне импонирует этот человек? Согласитесь, мало кто из нас способен вот так, как Че, отдать всего себя служению какой-то прекрасной идее.

Этот самоотверженный человек, которого многие считают безумцем, совершенно о себе не заботился, его, прежде всего, волновали судьбы простых людей, ради которых он и жил. Ну кто в наше время способен на то, чтобы оторваться от насиженного места, семейного уюта, ездить по миру, целиком отдавая себя делу революции!

Таких людей, увы, нет. Мы слишком, как бы правильно выразиться, зацивилизовались. Сейчас на человека смотрят прежде всего с точки зрения того, а что он имеет. Если за душой у него абсолютно пусто, он не только не интересен для окружающих, но и представляет собой полное ничтожество.

Пока Адель так рассуждала, явно рисуясь перед ним, Игорь терпеливо слушал её, стараясь не перебивать, хотя в голове у него всё время вертелся назойливый вопрос: « А сама ты, голубушка, разве не такая?»

Выждав момент, он вежливо предложил ей коньяку. Она кивнула в знак согласия и после выпитой рюмки снова села на свой любимый конёк. Однако её разглагольствования вскоре были прерваны подозрительным скрипом. Через минуту в дверную щель просунулся курносый носик Оксанки.

Напрасно отец делал дочке устрашающие знаки, чтобы она немедленно закрыла дверь, Оксанка уже шагала к ним. С детской непосредственностью она подошла к Адель и протянула ей листок, на котором были нарисованы какие-то замысловатые линии.

– Я тоже умею лисовать, как папа мой, – похвасталась она, с любопытством рассматривая красивую тётю. – Вот тут я налисовала колаблик. Наса мама уехала на нём, а он сломался, вот она не плиехала облатно.

Не обращая внимания на грозное лицо отца, малышка уселась к нему на колени и, ковыряя пальчиками у себя в носу, с невинной мордашкой спросила у Адель:

– А вы чья мама?

Видимо, той, кому был адресован этот вопрос, стало неловко перед хозяином, потому что она густо покраснела.

– И когда ты у меня научишься правильно говорить, – вздохнул Игорь и, обернувшись к своей собеседнице, смущённо пояснил:

– Ребёнок не по годам смышлёный и рассудительный. Один недостаток: не может правильно произносить некоторые буквы.

– Да, девочка у вас весьма презабавная! – протянула Адель с лёгкой усмешкой после того, как Тимка забрал упирающуюся сестрёнку. – По поводу произношения, – добавила она, – я бы на вашем месте сводила её к хорошему логопеду, пока не поздно.

– А вы, Игорь, вероятно, женоненавистник? – произнесла она после затянувшегося молчания.

– С чего вы это взяли, или у меня на лице это написано! – шутливым тоном произнёс он. После спиртного он почувствовал себя гораздо раскованнее. Она как-то уклончиво вымолвила:

– Те, кто вас знает, так отзываются. Говорят, что вы общества красивых женщин всячески избегаете.

Он усмехнулся, войдя в хорошее расположение духа.

– Нет, отчего же! Например, с такими прекрасными дамами, как вы, мне очень даже приятно общаться.

Неожиданно он взял её тонкую руку и положил к себе на колени. Она встрепенулась и вся подалась вперёд. Не отнимая руки, кокетливо сказала:

– А вы могли бы запечатлеть меня на вашем холсте? Признаюсь, я бы с удовольствием вам позировала.

– А я бы с превеликим удовольствием вас писал, но, увы, заранее знаю, что у меня ровным счётом ничего не получится.

– Это почему же? – она в упор смотрела на него. – Моя персона вам не подходит?

– В какой-то степени – да. – С серьёзным выражением подтвердил он. – А вся причина в том, что вы слишком красивы. Нет, правда, вы так ослепительно красивы, – повторил он с придыханием, – что моя кисть просто не способна передать в точности ваш облик. Моя рука, боюсь, перед вашим великолепным лицом дрогнет. И ваш портрет будет искажён.

К её удивлению, художник буквально на глазах изменился. Он стал весьма разговорчив, рассыпал, точно бисер, комплименты. Она снова перевела свой взгляд на портрет его жены и, видимо, намеревалась что-то сказать. Но губы у неё только шевельнулись.

Между тем за окном уже мерцали одиночные звёзды, величаво выплыла луна.

Со словами: « Мне пора!» Адель поднялась и распрощалась с ним, задержав на мгновение его руку в своей. Он хотел её проводить, но она настойчиво попросила его не делать этого. Через некоторое время каблучки её дробно застучали по лестнице.

Возбуждённый, Быстров в эту ночь беспокойно ворочался с боку на бок. В его воспалённом воображении мелькали её глубокие загадочные глаза, полунасмешливая улыбка, стройные ножки. Он вспомнил, как у неё нечаянно расстегнулась верхняя пуговица на лёгкой блузке и чуточку приоткрылась её сочная и белая, как снег, грудь. О, как ему хотелось прижаться к ней губами.

Наверное, прав, подумал он, этот чёртов Денис. Без красивой бабы ему не обойтись. Конечно, ему будет по-прежнему остро не хватать Ларисы, и ни одна женщина не сможет заменить её. Но ведь он, чёрт возьми, живой человек!

Сверху, как нарочно, до его чутких ушей в который раз уже доносились страстные звуки любовной игры.

С досады он уткнулся в подушку.

Следующий день у него начался с крупных неприятностей. По дороге на работу он по привычке заскочил в газетный киоск. На третьей полосе местной бульварной газеты он сразу же наткнулся на крикливый, набранный аршинными буквами заголовок: «Закат художника Быстрова».

Во рту у него мгновенно сделалось сухо, от волнения задрожали руки, а буквы прыгали, сливались друг с другом. Однако он пересилил себя и дочитал этот пасквиль до конца.

Автор разнёс в пух и прах последние его работы, которые он намеревался выгодно продать. Он высмеивал художника за то, что тот « с тех пор, как умерла его супруга, находится в творческом застое. Из-под кисти прежде талантливого мастера не выходит ничего серьёзного и стоящего, что могло бы удивить и затронуть душу…»

«Да что этот дилетант смыслит в искусстве!» – кипя от ярости, Игорь скомкал газету. Собственно, он негодовал не только из-за несправедливой оценки его творчества, хотя это его, разумеется, задело за живое, но больше был возмущён тем, что журналист с такой лёгкостью, как о чём-то неоспоримом, утверждал о смерти Ларисы.

Он с ужасом подумал о том, что вдруг эта скандальная статейка ненароком попадётся на глаза его сыну, или кто-нибудь ему покажет газету.

Ведь он всё время неустанно повторял, что их мама жива, просто она в силу сложившихся обстоятельств сейчас находится во временной отлучке и пока не может их навестить, но рано или поздно она обязательно вернётся к ним.

И наивные дети, наверное, верили этой сказке.

Глава шестая

В выходной, как только детвора проснулась и позавтракала, Игорь торжественно провозгласил, что они отправляются на каток. Когда они, разгоряченные, вернулись с прогулки и поднялись на свой этаж, то увидели на лестничной площадке молоденькую девушку. Она была небольшого роста, с открытым лицом и приятными крупными славянскими чертами. У неё был слегка вздёрнутый носик, что, впрочем, её нисколько не портило, придавая наоборот лицу какой-то задор. Девушка была одета в короткое тёмное пальто, с длинным норковым воротником, светлого цвета.

На голове у незнакомки был такого же цвета, как воротник, берет, в правой руке она держала не то портфель, не то папку. Под мышкой левой руки у неё была толстая книга в ярком переплёте. Видно было, что девушка замёрзла в холодном подъезде, она всё время выбивала монотонную дробь своими скромными чёрными сапожками и поочерёдно дула то на одну, то на другую руку.

– Извините, пожалуйста, – со стеснительной улыбкой на круглом миловидном лице обратилась она к Игорю, когда он, повернувшись к ней спиной, засунул ключ в дверной проём. – Это, вероятно, вы писали объявление в газету?

– Объявление? – удивлённо произнёс Быстров, оборачиваясь к незнакомке, – какое объявление? – с недоумением повторил он.

Девушка смущённо опустила свои большие серые глаза, окаймлённые чёрными ресницами, и стала переминаться с ноги на ногу. Затем она нерешительно пояснила, поднимая глаза:

– О репетиторстве объявление!

– Ах, да! – он приветливо взмахнул руками, – совсем забыл! – и галантно пропустил девушку вперёд.

– Если вы по этому вопросу, то, пожалуйста, проходите!

Всё это время дети с удивлением смотрели на молоденькую гостью. Игорь охотно помог ей раздеться, провёл в комнату, усадил в кресло и тотчас приступил к расспросу: откуда она, какой вуз закончила, есть ли практика, какую оплату за свой труд желала бы иметь.

– Это хорошо, что вы быстро откликнулись, – одобрительно проговорил он, усаживаясь напротив неё, – нам позарез сейчас нужна толковая учительница по математике. Сын немного подзапустил этот предмет, придётся теперь с ним повозиться, пока не наверстает.

– Терпеть не могу эту противную математику, – скривился стоявший рядом Тимка, – и зачем она мне нужна, я люблю географию и хочу стать путешественником.

Девушка живо обернулась к насупившемуся мальчугану и с приветливой улыбкой сказала:

– Это здорово, что ты увлекаешься географией, это тоже один из моих любимых предметов. Кстати, я обожаю читать книги про захватывающие путешествия. А ты читал, к примеру, Жюль Верна?

Тимка, недоверчиво глядя на неё, помотал головой.

Тогда советую тебе обязательно познакомиться с его замечательными книгами. Если хочешь, я тебе их принесу. У тебя дух захватит.

– Вряд ли он их сейчас осилит! Ещё мал для них! – Игорь с сомнением покачал головой. – Я их прочитал где-то уже в старших классах.

– Ничего, – уверенно произнесла гостья, – как-нибудь, да осилит. Но только учти, друг, без математики хорошему путешественнику никак не обойтись.

Тимка вопросительно смотрел на неё. Она, улыбаясь, пояснила:

– Потому что надо делать всё время расчёты в пути, чтобы экспедиции могли успешно проходить. – Девушка стала терпеливо и подробно объяснять, какая оказия может произойти в пути с людьми, игнорирующими математику.

Игорь с удивлением смотрел на « серую мышку», как он окрестил гостью с первого взгляда. Он подумал о том, что от неё, пожалуй, будет польза. Она сразу же нашла подход к сыну, у него даже глаза загорелись, когда он её внимательно слушал.

Он, глядя ей прямо в глаза, вежливо осведомился, какая плата её устроит. Вроде бы ничего такого особенного он не спросил, но девушка страшно смутилась, отводя от него взгляд, и покраснела, как будто её уличили в чём-то непристойном.

– Какую сами назначите. Главное, чтобы был результат от наших занятий, – тихо обронила она после затянувшейся паузы.

– За час – 300 рублей, это нормально? – не отставал он.

– Это даже много! – растерялась она.

– Ну, значит, и остановимся на этой цифре! – весело заключил он и предложил гостье чаю, но она наотрез отказалась. Затем предупредила:

– Только вы должны иметь в виду, что эти уроки я должна совмещать с занятиями в школе. Я работаю преподавателем. Постараюсь приходить к вам несколько раз в неделю. – Она скупо сообщила о себе. Окончила университет, живёт здесь же, в городе, на квартире у родной тётки. Сама родом из села, где сейчас живут её отец и мать.

«Что-то деревенское и впрямь есть в её облике, – подумал он, – Эта её непосредственность и застенчивость одновременно».

А гостья, направляясь к выходу, на ходу ласково потрепала по голове Оксанку.

– Да, а как вас зовут? Вы забыли представиться! – спохватился он, крича ей вслед, когда она уже проворно спускалась по лестнице.

– Лизой, – крикнула она и тут же поправилась, – Елизаветой Петровной, а фамилия моя – Кудрявцева.

– Папа, это кто? – спросила Оксанка, глядя округлёнными от удивления глазами на отца.

– Это тётя Лиза, она будет учить нашего Тимку.

– А меня, – плаксиво протянула дочка, – я тоже хосю уситься, а эта тётя похожа на нашу маму.

Странно, подумал он. Какой у него наблюдательный ребёнок. А сам он не заметил никакого сходства у этой девушки с его женой. О Лизе Кудрявцевой он сразу же забыл, как только улёгся на кровать.

Зато на ум ему пришла красавица Адель. Мысли о ней стали простираться далеко. В распалённом воображении он уже владел её телом, он млел в сладкой неге, представляя, как он её ласкает.

Заказ, который сделала Адель насчёт портрета Че Гевары, он добросовестно и оперативно выполнил. Он торопился, чтобы поскорее встретиться с ней.

Утром он нетерпеливо набрал номер её телефона и по её трепетному голосу понял, что она ждала его звонка.

– Я безумно рада, что вы так быстро выполнили мою просьбу, – поблагодарила она его своим высоким нежным голосом, от которого он буквально пьянел. Набравшись решимости, он пригласил её к себе домой. Она нисколько не возражала, похоже, её вполне устраивала обыденная обстановка в его квартире.

Когда вечером в дверь робко позвонили, он, весь сияя, бегом побежал открывать. Но тут же разочарованно вздохнул. На пороге стояла молодая репетиторша, с кипой книг в руках. Он совсем забыл, что она обещала прийти в это же время, на которое он пригласил и Адель.

Увидев на лице молодого хозяина недовольную гримасу, Лиза поспешно сказала:

– Может, я не вовремя? Если хотите, я приду завтра. Мне сейчас просто удобно, закончились занятия в школе.

Но только он хотел раскрыть рот, как его тут же опередил Тимка.

– Проходите ко мне, тётя Лиза! – он потянул девушку за руку. Мальчику не терпелось услышать от неё увлекательные рассказы о разных странах и путешествиях.

– Хорошо, вы там занимайтесь, а ты, Оксанка, играй со своими куклами и не путайся, пожалуйста, под ногами, – решил Игорь, выжидательно глядя на дверь.

Девушка аккуратно поставила в угол свои поношенные и, как видно, недорогие сапожки, затем неторопливо вытащила из свёртка домашние тапочки и вместе с Тимкой направилась в детскую, следом засеменила Оксанка, которая сразу смекнула, что в компании ей будет гораздо интереснее, чем одной.

Через десять минут раздался ещё один звонок. А поскольку он никого больше не ждал, то сразу понял, что это была Адель. Он кинулся её встречать. Мимо внимания вошедшей не ускользнуло то, что в доме присутствовала женщина, об этом красноречиво говорила стоящая в углу обувь. Она остановилась в нерешительности.

– Проходите, Адель, пожалуйста, – радушно пригласил гостью Игорь. – Это Тимкин репетитор к нам пришла. – Небрежно добавил он, и когда они прошли в его комнату, то плотно затворил дверь. Но всё равно до них доносились громкий голос учительницы и детский смех.

Игорь невольно поморщился:

– Вы, пожалуйста, не обращайте внимания на эти звуки. У преподавателей, сами знаете, есть дурная привычка – надрывать голосовые связки, будто кругом глухие. К тому же наша учительница из деревни.

– Ах, вот оно что! – понимающе кивнула Адель и спокойно расположилась рядом с ним. Портретом своего кумира она осталась весьма довольна и стала рассыпаться в благодарностях.

– Какой вы, однако, талантливый человек.!

– Ну что вы! – мягко возразил он, – у меня весьма посредственные способности, а, кроме того, я вообще терпеть не могу разные копии. Предпочитаю изображать человека в натуре.

Он отлучился на несколько минут в кухню, принёс оттуда бутылку грузинского вина, банку с красной икрой, коробку конфет и ещё кое– что из десерта, ловко раздвинул тёмный полированный столик и шутливо провозгласил:

– Давайте, так сказать, выпьем на брудершафт.

Вскоре превосходное крепкое вино развязало обоим языки. Игорь не узнавал самого себя, он, кажется, лез из кожи вон, лишь бы понравиться той, что сидела рядом с ним. То и дело он отпускал остроумные шутки, вызывая на её лице снисходительную улыбку, с иронией обсуждал последние политические события в стране.

Однако их романтичную идиллию то и дело нарушал не прекращающийся за стенкой раздражающийся голос репетиторши. Через некоторое время гостья вежливо попросила Игоря выключить свет.

– Он у вас слишком яркий, – томно улыбаясь и, как кошечка, грациозно потягиваясь, протянула она. – У меня, честно говоря, побаливают глаза. Если у вас есть свеча, то лучше зажгите её, с ней как-то уютнее.

– И загадочнее, и романтичнее, – весело подхватил он, с готовностью выполняя её просьбу.

Большая свеча, водружённая в изящную фарфоровую статуэтку с изображением полуобнажённой матери, кормящей младенца, повернула их беседу совсем в другое русло.

Как бы вскользь, кокетливо улыбаясь, Алычева небрежно обронила, что мужчины явно ошибаются, считая, что женщины любят их исключительно за сногсшибательную внешность, или за большие деньги, либо за ум, или за славу. Всё это, по её мнению, сущая ерунда.

– Тогда за что? – изумился он, весь напрягшись, и подавшись к ней.

– Представьте себе, что чаще всего – за любовь к нам. Если я, к примеру, знаю, что хоть капельку заинтересовала какого-нибудь мужчину, то я невольно также проявлю к нему интерес. А любить кого-то, заведомо зная, что ты ему ни грамму не нравишься, даже если он будет хоть трижды красавец, это просто глупо, лишняя трата времени. Это не в моих правилах.

– Да, весьма любопытная логика, а я и не знал! Ну, скажем, вас горячо полюбил какой-нибудь отвратительный урод, квазимодо, как у Гюго из « Собора парижской богоматери», неужели вы ответили бы ему взаимностью?

– Интеллект и внешность, конечно, тоже играют не последнюю роль. Но, по крайней мере, я даже бы и к невзрачному человеку проявила определённое любопытство, зная, что по мне он сходит с ума, но это вовсе не означает, что я бы вышла за него замуж, или бы просто отдалась ему, – парировала она, и он глупо рассмеялся.

Желая затем выведать у неё, как она относится к супружеским изменам, не без задней мысли, конечно, он задал ей щекотливый вопрос:

– Интересно, почему женщины бегают на сторону, даже в тех случаях, если мужья у них достойные по всем статьям?

Собираясь с мыслями, она сделала глоток из рюмки, затем, кокетливо поводя глазами, медленно-медленно начала закидывать ногу на ногу, в результате через глубокий разрез юбки он увидел её точёное округлое колено.

– Мне кажется, – начала она, – что женщина это делает, во-первых, для самоутверждения, а, во-вторых, из-за того, что ей просто противно при мысли, что она конкретно чья-то собственность. А она желает сама распоряжаться собой. Если хотите, это вызов!

Удивляясь её неординарным суждениям, он поинтересовался, сколько любовников предпочитает иметь нормальная женщина? Она громко рассмеялась.

– А это, между прочим, зависит от многого. Одно я точно знаю: если женщина раз изменила мужу, то на этом она, умрёт, но не остановится. Хотя в природе есть и белые вороны, которые ни разу не изменяли своим мужьям даже из чувства любопытства. Но такая верная женщина, по-моему, даже собственному супругу скучна и неинтересна. Как он может её любить, если не к кому ревновать! И ещё я тебе скажу вот какую забавную вещь. Если наша сестра хочет сильно выйти за кого-то замуж, то вперёд ей не надо становится его любовницей.

Она говорила с воодушевлением, лицо её от этого становилось ещё красивее, большие синие глаза призывно сверкали и казались при тусклом свете совершенно тёмными. Она умолкла, а потом повернулась к нему и вкрадчиво произнесла:

– Вы согласны со мной?

Вместо ответа он придвинулся к ней поближе и стал осторожно водить руками по её гладкому лицу. Его широкие мягкие горячие ладони слегка коснулись её лица, побежали вниз, задержались у губ, затем дерзко переметнулись на тонкую бархатистую шею, соскользнули на полуоткрытую грудь…

Она подалась ему навстречу, и вот уже их влажные губы с жадностью впились друг в друга.

Однако эту интимную сцену, к обоюдной досаде, прервал стук в дверь. Они отпрянули в разные стороны.

– Извините, пожалуйста, я только хотела спросить, нет ли у вас случайно географической карты? Свою я забыла дома, а Тима просит, чтобы я показала ему некоторые страны. – Репетиторша, застав их в объятиях, была явно смущена, а потому говорила с низко опущенной головой.

«Деревня!» – воскликнул про себя Игорь.

– Случайно карты у меня нет, – сухо обронил он. – И потом, мне кажется, что время уже довольно позднее, вы уже и так прихватили лишние часы, – добавил он, давая понять, что пора ей убираться восвояси.

– Да вы не волнуйтесь, – принялась уверять его извиняющимся тоном Лиза, – мне за лишнее время денег не надо. Это я так, добровольно! – с виноватым выражением она тихо прикрыла за собой дверь.

Игорь пожал плечами, не зная, что и сказать. Адель же задумчиво произнесла:

– Да, девица довольно странная. Вы не заметили, что у этой провинциалки на одном сапоге оторвалась подошва?

– Думаю, что она будет находкой для моего сына, – усмехнувшись, проговорил он, – Тимка привязался к ней с первого раза, она наверняка подтянет его по математике. А ещё их, оказывается, роднит то, что они оба грезят путешествиями!

– А откуда, интересно, у вашего сына такая страсть к путешествиям? – с удивлением спросила она. – В наше время дети едва ли не с пеленок мечтают совершенно о другом. Как, например, разбогатеть, стать звездой шоубизнеса.

– Дело в том, что мы с Ларисой воспитываем детей в несколько другом духе, вот у них и увлечения особенные, не вписывающиеся в это меркантильное время, – в голосе Игоря сквозила гордость. Впервые в разговоре с ней, он упомянул о своей жене, причём, в настоящем времени.

Видимо, Адель это неприятно кольнуло, она мгновенно замолчала и сделалась холодно-неприступной, а вскоре сухо попрощалась.

После того, как семью Быстровых стала посещать молодая репетиторша, имя её не сходило с языка восторженных детей. Только и разговоров у них было, что о ней. Особенно усердствовал в этом плане Тимур. С ним вообще за последнее время произошла удивительная метаморфоза.

Куда исчезла замкнутость, присущая ему после исчезновения матери. Он стал гораздо живее и подвижнее, а, главное, чему порадовался отец, сын заметно подтянулся по математике, и в это, разумеется, внесла существенную лепту его домашний педагог.

Скупая на похвалы математичка однажды при встрече со старшим Быстровым с довольным выражением на лице бросила реплику:

– Ну вот, может же ваш сын хорошо учиться, если захочет! – и многозначительно добавила:

– В дальнейшем всё будет зависеть от вас.

Как ни странно, но теперь, когда Лиза Кудрявцева стала вхожа в их дом, ребята по отдельным вопросам советовались чаще с ней, а не с отцом. А если Игорь задумывал какое-то очередное развлекательное мероприятие, со стороны дочки и сына непременно следовал вопрос:

– А тётя Лиза с нами пойдёт?

Или: – Если тётя Лиза не пойдёт, то и мы – тоже.

С одной стороны Игоря это радовало: в какой-то степени у него развязывались руки, часть работы по воспитанию детей машинально перекладывалась на Лизу. Теперь у него была возможность иногда спокойно задерживаться в мастерской и заниматься своим любимым делом.

С другой – он стал немножко ревновать детей к «серой мышке». И потом, ему не очень-то было приятно под давлением ребятни устраивать совместные прогулки на природу, или походы в кино, где присутствовала и репетиторша.

Когда они вот так всей гурьбой выходили из дома, он чувствовал себя как на иголках. Со всех сторон на них глазели любопытные лица, а всяческих там пересудов на свой счёт он просто не мог терпеть. Да и существовала ведь в его жизни Адель, мысли о которой не оставляли его ни на один день.

Он беспокоился: а что, если она случайно увидит, как они разгуливают все вместе? Не будет ли это ударом по её самолюбию, а, следовательно, захочет ли она дальше продолжать их и без того неопределённые отношения.

Так и жил он в эти дни, терзаемый сомнениями и заботами.

Как-то он вернулся с работы, и сын сразу же ошарашил его вопросом:

– Папа, поехали летом в какую-нибудь страну?

– А в какую именно? – удивлённо спросил он.

– Хоть в какую, лишь бы было интересно! Ты ведь нас никогда с собой не брал.

Что ж, это был справедливый упрёк! Озадаченный, он неуверенно сказал:

– Можно и поехать, если ты, конечно, хорошо закончишь учебный год.

– Он, папуля, хорошо закончит! – с серьёзной миной на лице заявила стоявшая рядом Оксанка. Тут он ещё больше удивился: дочка так чётко выговорила буквы «р» и «ч», и это было приятной неожиданностью для него.

– А ну-ка, ну-ка, дочурка, повтори то, что сказала, – он присел перед ней на корточки, и она с радостью выполнила его просьбу. Только он хотел спросить у неё, как это ей удалось справиться с прежде трудной задачкой, как она опередила его:

– Это меня тётя Лиза научила.

– Мы, папа, обязательно возьмём тётю Лизу, когда поедем за границу, – как о чём-то давно решенном сказал Тимур.

– Об этом, сынок, ещё рано говорить. И потом, зачем нам обязательно брать тётю Лизу?

– Потому что она добрая, весёлая и всё знает, – ввернул свои аргументы Тимка.

«Вот так, старик, скоро будешь жить по указке детей!» – невесело подумал Игорь. – И не оглянешься, как они всерьёз возьмутся за твоё воспитание».

Несмотря на то, что по репетиторству наблюдались заметные подвижки, он по прежнему смотрел на Лизу Кудрявцеву как на деревенскую наивную и простодушную девушку. Терпел её исключительно из-за благосклонности по отношению к ней ребят.

Правда, иногда дело принимало такой оборот, что он не мог скрывать своего раздражения. Согласно устному договору он честно раз в месяц с ней расплачивался, однако она как-то проявила самовольство, неизвестно по какой причине расширив круг своих полномочий.

В этом он убедился, когда однажды вечером, пройдя в свою комнату, заметил на спинке кресла свои тщательно постиранные, приятно пахнущие и хорошо проутюженные повседневные вещи.

С недовольной миной открыл он дверь в детскую, где Лиза о чём-то оживлённо разговаривала с Тимкой.

– Елизавета Петровна, – обратился он к ней подчёркнуто официально, – у меня есть к вам очень важный разговор.

От сурового тона в его голосе девушка вздрогнула, растерянно заморгала, и как ученица на учителя виновато снизу вверх посмотрела на него. Они прошли в дальнюю комнату. Он приблизил к ней своё гневное лицо и, чеканя каждое слово, произнёс:

– Скажите, пожалуйста, Елизавета Петровна, у вас какие прямые обязанности?

– Мои обязанности, – робко пролепетала напуганная девушка, – подтянуть мальчика по математике.

– Правильно. – Он смотрел на неё из-под насупленных бровей. – А разве кто-нибудь уполномачивал вас рыться в чужих вещах?

Девушка, как нашкодивший ребёнок, принялась оправдываться:

– Я не рылась, просто ваши вещи лежали на виду в ванной. Вот я и решила их постирать. Они же были грязные, я подумала, что вам некогда.

– Так вот, хочу вас предупредить, чтобы я больше не сталкивался с подобными фактами. Мне от вас дополнительных функций не надо, – холодно заключил он, однако на миг ему стало жаль её. Он подумал, что не слишком ли он строг с ней, ведь она так старается для его сына.

«Зато теперь будет знать, как совать свой нос, куда её не просят», – злорадно говорил ему другой голос.

Подавленная от его несправедливых нравоучений, Лиза молча собрала учебники, взяла портфель и, тихо попрощавшись с детьми, направилась домой. Из окна Игорь видел, как девушка с поднятым воротником стояла на углу и, очевидно, ждала автобуса. Она жила на другом конце города. А день был промозглый, ветреный.

«А ведь я мог бы хоть иногда подвозить её до дома», – шевельнулась у него мысль. Он зябко поёжился и с явно испорченным настроением резко задёрнул штору.

Время шло к ужину. Он с сожалением подумал о том, как плохо всё-таки без хозяйки в доме; мысль эта и раньше его посещала, но он как-то не придавал ей особого значения.

Он громко позвал детей к столу, но никто не отозвался. Встревоженный, он направился в детскую, и вот какую картину там застал. Тимка ничком лежал на кровати и буквально захлёбывался в плаче. Оксанка сидела рядом и, как большая, гладила его растрёпанные волосы и утешала:

– Не плачь, Тима, не плачь!

– Это что у вас за концерт! – шутливо сказал он и хотел повернуть сына лицом к себе, однако мальчик упорно сопротивлялся и ревел ещё больше, он, казалось, прилип к подушке.

– Да в чём дело, наконец, – рассердился Игорь, – это что – заговор против своего папки? Если ты, сын, немедленно не успокоишься и не расскажешь толком, что случилось, то я сейчас же уйду, и вы останетесь дома одни.

Надо сказать, что время от времени он прибегал к подобным угрозам, зная, что никогда их не осуществит. Зато на детей эти слова действовали просто магически. Перспектива ночевать одним их сильно пугала. Вот и сейчас мальчик мгновенно умолк и оторвал от подушки своё хмурое, мокрое, распухшее от слёз лицо.

Как затравленный зверёк смотрел он на отца.

– Зачем ты ругал тётю Лизу! Я всё слышал! Она больше к нам не придёт!

– Не придёт, – поддакнула и малышка, комично вздыхая, – а она мне конфетку вкусную давала!

К удивлению отца, в последнее время дети были весьма солидарны друг с другом.

– Почему вы думаете, что она не придёт? – неуверенно произнёс он.

– Потому что лицо у неё было грустное-прегрустное! И она попрощалась со мной за руку, раньше она так не делала, – сердито доказывал Тимка.

Однако, несмотря на опасения сына, репетиторша явилась к ним на следующий день как ни в чём не бывало. Правда, с Игорем она поздоровалась довольно сдержанно, а вот ребят одарила светлой улыбкой.

Тимка и Оксанка с такими счастливыми лицами кинулись к ней, что у Быстрова в этот момент шевельнулось знакомое чувство ревности.

После истерики, которую закатил ему сын, он старался относиться к Лизе Кудрявцевой как можно мягче и теплее. Под напором детей он стал ей больше доверять. Теперь он уже не ограничивал её обязанности, а всё чаще стал обращаться с просьбой: оказать ему ту или иную небольшую услугу.

В его голосе, когда он с ней говорил, теперь проскальзывали незнакомые ему противные заискивающие нотки: « Елизавета Петровна, вы уж, пожалуйста, проследите, чтобы дети вовремя поели», или: « Не могли бы вы сегодня у нас задержаться, мне позарез необходимо в одно место».

Когда наступал срок уплаты за работу, он пытался дать ей прибавку за расширенный круг работы. Однако девушка ни разу не приняла сверх того, что было положено за её прямые обязанности. Он искренне удивлялся, уговаривая её взять эти деньги.

– Вы ведь столько трудились, а всякий труд должен быть оплачен, – назидательно внушал он ей, стараясь смотреть в сторону. – Поверьте, для меня эта сумма ничего не значит, я, хоть далеко и не богач, но и не бедствую.